Текст книги "Запорожская Сечь. Тайный орден Днепра"

Автор книги: Максим Андреев

Соавторы: Антон Мастеров,Александр Андреев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Несколько позже, однако, жалобы крымского правительства на казацкие набеги и его объяснения, что татарские нападения на украинские земли служат лишь местью за казацкие погромы, дают другой оборот отношениям центрального правительства к казакам: в 1514 г. тот же Сигизмунд выслал своего «дворянина» с поручением переписать казаков киевских, каневских и черкасских и поручить их усиленному наблюдению местных старост. Конечно, из этого ничего не могло выйти уже по тому одному, что казачество вовсе еще не сложилось в определенную группу. Преемник Сигизмунда, Сигизмунд-Август, в целях обуздания казаков, вернулся к старому проекту отца: взять их на правительственную службу. По его поручению коронный гетман [4]4
  Гетманом (от немецкого Hauptmann) назывался главнокомандующий и военный министр; эта должность почти одновременно появляется в Польше и Великом княжестве Литовском в начале XVI в. Польский гетман называется великим коронным гетманом или просто коронным («корона» «коронный» вообще значит «польский»), его помощник – гетманом польным; гетман литовский – наивысшим (позже великим) литовским, его помощник – дверным (позже польным) литовским. По примеру их и предводители казаков, с формированием казацкого войска, уже с 1570-х гг., также называются гетманами, не только в частном обиходе, но и в правительственных актах; если было одновременно несколько казацких предводителей, их также сплошь да рядом называли гетманами всех. Но официальным титулом казацких предводителей, до самого Хмельницкого, было наименование «старший» – «старший войска его королевской милости низового Запорожского». Хмельницкому первому польское правительство дало официально титул гетмана при первом перемирии (в 1648 г.).


[Закрыть]действительно навербовал из казаков отряд; эти казаки получали из казны содержание, были освобождены из-под власти и юрисдикции всех иных властей и подчинены назначенному правительством «старшему и судье всех низовых казаков» (1570)“. В этот отряд вошла только небольшая часть казакующих, всего 300 человек, но так как помянутому старшому вверен был надзор над всем казачеством, то логически изъятие из всякой иной юрисдикции и подчинение специальному казацкому суду распространялось и на все казачество, не включенное в официальный реестр. Таким образом, это первое формирование казацкого войска, не оказав никакого влияния на прекращение «казацкого своеволия», сыграло немалую роль в прогрессе образования полупривилегированного казацкого сословия, тем более что было затем повторено несколько раз на протяжении последней четверти XVI в. Набор небольшого трехсотенного отряда, как я сказал, не повлиял нисколько на самовольные казацкие походы. Казаки продолжали свои набеги на татар и на земли, стоявшие под властью Турции, особенно Молдавию, бывшую ареной постоянных внутренних войн. В 1577 г. отряд таких своевольных казаков ходил походом на Молдавию, и ответом на этот поход был набег на Украину татар (1578) и ультиматум Турции польскому правительству: усмирить казаков, вывести их с «Низу», взяв на службу лучшую их часть, а остальных задавить репрессиями. На эти требования и советы новый король польский Стефан Баторий ответил скептическими замечаниями, свидетельствовавшими, что недостаточность рекомендованных ему мер была ему совершенно ясна. Однако он сделал все, чтобы показать свою готовность удовлетворить желания турецкого правительства: навербовал из казаков отряд в 500 человек (которым воспользовался в войне против Москвы), а против остального казачества издал ряд суровых распоряжений, которые однако могли служить администрации поводом для придирок и взяток с казаков, но совершенно не могли остановить «казацкого своевольства». Чтобы исполнить правительственные распоряжения, поручавшие ловить и арестовывать участников казацких походов, нужна была полицейская и административная власть, которой не было на Украине, где старосты покровительствовали и делились добычею с казаками, не говоря уже о низовых просторах, куда никакой надзор за казаками не мог проникнуть. А сформированный в 1578 г. отряд распался с окончанием московской войны, так что в 1583 г. нужно было сделать новый набор не с большим успехом произведенный, чем первый. Таким образом, эти распоряжения Батория, совершенно аналогичные мерам 1570 и 1590 гг., никакого особенного значения в истории казачества не имели в свое время, и совершенно незаслуженно сделались эпохою в его истории в позднейшей исторической традиции: от них выводили позднейшую организацию казачества, казацкий реестр из 6000, разделение на полки и т. д. – все явления значительно позднейшие.

В 1580-е гг. казачество как раз начинает сильно возрастать в численности. Появляется ряд казацких предводителей, гетманов, как их называют. Казаки продолжают свои походы на турецкие и татарские земли, особенно на Молдавию, принимая участие в борьбе разных претендентов на нее. Турки и татары грозят войною. Испуганное этими угрозами, польское правительство еще раз решается повторить ту же, столько раз испытанную и оказавшуюся негодной меру. Оно поручает организовать казацкий отряд, возможно больший (наибольшая численность его достигала трех тысяч). Эти казаки должны были очистить «Низ» от своевольных казаков и занять гарнизоны на степном пограничье. Но, очевидно, не надеясь на осуществимость такого очищения Низа, правительство одновременно отдало приказ не пускать никого на Низ, хотя бы на промыслы, не впускать в города и местечки людей, приходящих с Низу, не продавать им никаких припасов, арестовывать тех, которые будут приносить из степей какую-нибудь добычу и т. д. (1590).

Все эти правительственные мероприятия, не достигая цели, какую имели в виду – т.е. прекращения казацких походов на соседние земли, усмирения «украинного своеволия», производили эффект, о котором я уже упомянул выше: все эти опыты правительственной организации казачества весьма существенно повлияли на сформирование идеи казацкого иммунитета. Они дали ей известное юридическое оправдание. Принимая казаков на службу, правительство освобождало их из-под власти всяких «урядов»: отныне они подлежали власти и суду только своих, казацких властей. И хотя эта привилегия собственно предназначалась только для казаков, вписанных в правительственный реестр [5]5
  Отсюда термин «реестровых» казаков – состоящих на правительственном жалованье и легально пользующихся привилегиями казацкого звания.


[Закрыть], в действительности на нее претендуют все, причислявшие себя к казакам, все «казаковавшие». Они уже и прежде очень неохотно и слабо подчинялись всяким властям; теперь изъятие реестровых казаков давало известное юридическое оправдание стремлениям казачества к полной независимости от всякой правительственной или помещичьей власти. Создается убеждение, что всякий казак по роду своих занятий свободен от всяких властей: от власти старосты, если он сидит на земле, входящей в непосредственное ведение правительственных чиновников, от власти городского магистрата – если он сидит на территории общины Магдебургского права, от власти помещика – если сидит на земле помещичьей; он не подлежит их юрисдикции, свободен от всяких даней, оплат и работ на них вместе со своим хозяйством и семьею, потому что он несет службу королевскую: оберегает границы и воюет со врагами государства. Нужды нет, внесен ли он в реестр или нет: ведь и в этом последнем случае он не перестает себя считать казаком, ничем не уступающим реестровому: все казаки считают себя привилегированным военным сословием, взамен своей пограничной службы освобожденным от всяких иных обязанностей. Оправдание такому взгляду дает само правительство, так как в тех случаях, когда ему нужны были более значительные военные силы, оно (нм разбора привлекает к участию в походах и военных действиях реестровых и нереестровых. И если реестровые должны были, в принципе, по крайней мере, подчиниться своим специальным властям, назначенным от правительства, то вся остальная масса казачества, оставшаяся вне реестра, не признает над собою иной власти и юрисдикции, кроме выборной казацкой старшины.

Можно себе представить, какой переворот производит в общественных отношениях юго-восточной Украины эта идея, когда она входит в сознание населения – что мы видим в конце XVI – начале XVII вв. В это время, мод сильнейшим воздействием указанных представлений о привилегиях, связанных с казацким званием, окончательно формируется понятие о казачьем сословии, и к нему начинают причислять себя в эти пограничных краях все общественные элементы, желавшие освободиться от стеснительных рамок польской общественной схемы: крестьяне помещичьих и государственных имений, мещане городов самоуправляющихся и подчиненных власти старост или помещиков, даже боярство и мелкая шляхта, привлекаемая старостами к тяжелой замковой службе, так как на это время падает, с одной стороны, небывалый до тех пор прилив крестьянского населения в юго-восточную Украину, а с другой – распространение в них польских порядков, господство шляхты и крепостных отношений, от которых считали себя освобожденными все причислившиеся к казачеству, – то казачество необыкновенно быстро растет, увеличиваясь с сотен на тысячи и десятки тысяч. Ведь и колонизационные условия были того рода, что каждый поселенец все равно должен быль одновременно быть воином. Ввиду этого совершенно не составляло затруднения причислиться к военному сословию, если оно давало такие важные общественные и экономические привилегии.

Но, конечно, ни правительство, ни тем менее – местные помещики и державцы государственных земель не имели ни малейшего желания признавать этой узурпированной свободы и привилегий. В их глазах «показачившиеся» их «подданные» были только «непослушные крестьяне», «непослушные мещане», как они часто и обозначают их в тогдашних актах. Они старались принудить их к послушанию, к отбыванию повинностей, но это удавалось плохо, вследствие слабости исполнительной власти, и только увеличивало обоюдное раздражение.

Бестолковая же политика правительства, которое то старалось задавить строгими репрессиями все казачество, за исключением горсти реестровых, то, нуждаясь в войске, обращалось к помощи нереестровых даже, случалось, приглашало вступать в казаки всех желающих, – окончательно лишала местную администрацию и помещиков возможности положить предел «украинному своеволию». Давлением военной силы правительство иногда принуждало «непослушных» к повиновению помещикам и старостам, разгоняло «своевольных» казаков и заставляло их бежать в степи или притаиваться на время, но такой «порядок» держался очень недолго. Только в десятилетие перед восстанием Хмельницкого, после больших народных движений 1637—1638 гг., сделаны были серьезные усилия, чтобы задавить казатчину, и это удалось на довольно продолжительное время (почти целое десятилетие); но было слишком поздно: фермент был уже настолько силен, что этот правительственный гнет только увеличил силу народной реакции.

В своей политике по отношению к казачеству правительство имело вообще двоякие мотивы. Так как «набеги казаков на татарские и турецкие земли давали татарам повод оправдывать ими свои набеги, а Турция серьезно грозила за них войною, которая страшно пугала Польшу с ее вечным недостатком денег и войска и казалась неотразимым бедствием, – то временами, под впечатлением этих угроз, правительство хотело во что бы то ни стало задавить казачество и не жалело для этого суровых циркуляров и военных экспедиций. Но вполне задавить казачество было невозможно, потому что казаки уходили в степи, совершенно недоступные польским войскам. Там устроили они себе неприступные убежища на нижнем Днепре, ниже порогов, на островах, которые образует здесь Днепр; одинаково недоступные и для польских войск, и для турецких судов, старавшихся иногда проникнуть сюда с моря, эти острова давали казакам вполне безопасное убежище. Также неприступными были и «уходы» в глубине заднепровских пространств, откуда в особенно тяжелые времена украинские казаки уходили даже за границу, на Дон, в московские земли. Таким образом, в наилучшем случае польским войскам удавалось очистить от своевольного украинского казачества только заселенные пространства Поднепровья, так называемую тогда «волость», но не уничтожить казачество совершенно.

Однако, с другой стороны, польское правительство не могло серьезно полагаться на уверения татар, что их набеги прекратятся с прекращением казацких нападений, и так как казаки служили собственно главною, а иногда и единственной защитою Восточной Украины от татар, то правительство полного уничтожения казачества никогда не желало. По своей дешевизне и сноровке, отваге и выносливости это были незаменимые войска, и известную часть казачества, более дисциплинированную, правительство всегда желало оставить для государственной службы. Эта легальная часть казаков, по планам правительства, должна была служить также для обуздания остальной, своевольной массы казачества, удерживать ее в повиновении и не допускать ее походов на чужие земли.

Но тут вечное безденежье польской казны создавало новые трудности: правительство не имело средств взять на жалованье более значительное число казаков; оно брало их на службу одну-две тысячи, самое большее, да и тем платило так плохо и неисправно, что они должны были искать себе иных источников пропитания. По этой причине даже этих служилых, «реестровых» нельзя было содержать в послушании и дисциплине, а о том, чтобы сделать их действительными блюстителями порядка на Украине, нечего было и думать. С несколькими сотнями реестровых нельзя было ни организовать обороны Украины, ни удержать массы нереестрового казачества. В интересах обороны польские старосты и военачальники были вынуждены постоянно обращаться к помощи нереестровых; часто обращалось к ним, как было сказано, и само центральное правительство, и это все, конечно, превращало, в пустой звук проекты обуздания украинского своеволия. Вообще польские правящие сферы не были ни достаточно сильны, ни достаточно дальновидны, чтобы или уничтожить казачество, или дисциплинировать и организовать его (Восточной Украине они вообще очень мало уделяли внимания в своей внутренней политике). Репрессии и кровопролития не останавливали роста казачества и лишь раздражали его наиболее воинственную часть.

Если значительная часть казаков – эти показачившиеся мещане и крестьяне – ценили в казачестве его социальные и общественные привилегии и, состой под казацким «присудом», спокойно хозяйничали на своих землях, то для иной, значительной массы казачества война была его настоящей стихиею, главным источником пропитания, а походы на татарские и турецкие земли – таким же незаменимым ресурсом, как рыбные и звериные Промыслы. В интересах поддержания добрых отношений с Турцией и Крымом польское правительство хотело прекратить эти походы. Но в таком случае нужно было дать иной исход энергии этой воинственной части казачества и одновременно нужно было подыскать для нее иной источник пропитания. Без этого удержать казаков от походов не могли и наиболее влиятельные вожди казачества. Правительственные же запрещения, стеснения и преследования со стороны украинских старост и помещиков только возбуждали в нем раздражение и ненависть. Чувствуя невозможность при таких условиях установить прочные отношения к правительству и понимая, что только фактическая сила казачества не дает правительству и шляхте возможности его сломить, вожди казачества стремятся возможно увеличивать численную силу последнего, расширять его территорию все далее и далее в глубь оседлой колонизации, привлекая в его среду все новые и новые массы украинского крестьянства. С другой стороны, раздражения на стеснения и репрессии выливаются в борьбу с пограничными старостами и панами. Так начинаются первые казацкие войны.

(.Подробнее происхождение и дальнейшая история казачества изложены в VII томе Истории Украйны-Руси М.С. Грушевского, гл. 1—3 и5).

Н.Д. Полонская-Василенко:«С XIV столетия в жизни Украины появились казаки, которые с каждым годом получали все большее значение. Начало казачества, как отдельной группы населения, трудно установить. В те времена, когда Украина изнемогала от татарских нападений, энергичные, смелые люди уходили в степь, в «отход» – охотиться на диких зверей, заниматься рыболовством, сбором меда диких пчел. Жизнь в степи, небезопасная, манила их больше, чем жизнь в селах и городах. Эти люди постепенно объединялись в ватаги, группы, которые совместно охотились, а при необходимости нападали на татар, отбивая у них «ясырь» и награбленный скот. Хорошо зная степь с ее дорогами, тропами, колодцами, они возвращались в свои жилища – Канев, Киев, Черкассы, в села – и там рассредотачивались среди тех групп, из которых вышли. Происходили они из разных сословий: селян, дворян, мещан; были среди них даже князья-магнаты, которых привлекала стихия степи с ее приключениями. «Отходники» превратились в постоянных защитников Украины.

Со временем «отходники» перестают возвращаться в свои жилища, ограбленные, опустошенные татарами. В XIV веке впервые появляется название «казак». В словаре половецкого языка 1303 г. «казак» – это значит часовой, воин. В нескольких словарях турецкого языка «казак» означает разбойника, независимого человека, бродягу. Так понимали казаков соседи-турки. Возможно слово «казак» означало не только украинца.

В XV столетии термин «казак» используют уже относительно украинцев. В 1492 году татарский хан жаловался Великому князю Александру на киевлян и черкасов, что напали на татарский корабль под Тягиней. На что князь ответил, что он приказал «отругать» казаков. В 1499 году в грамоте городу Киеву упоминаются казаки с Днепра. В 1502 году киевские и черкасские казаки начали па татарского посла. В 1504 году Менгли-Гирей жаловался Великому князю Александру на казаков, которые ограбили татарских купцов и послов. В 1520 году Великий князь поручил С. Полозовичу, управляющему Черкасского староства, навербовать казаков на государственную службу и направить против татар.

Таковы первые разрозненные сведения об украинских Казаках. В XVI веке начинается объединение их в воинскую организацию. Среди первых организаторов были Остап Дашкович, староста Черкасский, Предслав Ланцкоронский, староста Хмельницкий, Бернард Претвич, староста Барский, Семен Полозович, староста Черкасский, были сыновья магнатов – князья Заславские, Збражские, Корецкие, Ружинские, Сангушко и другие. Участие этих фигур указывает, какую большую роль в обороне Украины против татар играли казаки и как высоко ценили их помощь высшие представители администрации земель, которых не способно было охранить правительство своими силами.

Выдающимся организатором казачества был князь Дмитрий Байда Вишневецкий, который в 1540-х годах объединил разрозненные группы казаков и начал строить для них твердыню на днепровском острове Хортице, ниже порогов. Так было положено начало Запорожью. Байда Вишневецкий остался в памяти украинского народа как герой-защитник Украины.

После гибели Вишневецкого в 1563 году казацкая организация не распалась, казаки основали на днепровских островах Кош – Сечь. В 1580-х годах уже используется термин «сечевые казаки». Казачество считало себя самостоятельной военно-политической силой и вело независимую от Польши политику, заключало договоры с Москвой, Крымом, Турцией, Молдавией.

Постоянные походы казаков в Крым вызывали жалобы и угрозы татар и турок, и в 1572 году Сигизмунд-Август поручил создать «реестр» из 300 казаков, которые должны были получать плату за охрану приграничных замков и подчинялись бы только коронному гетману. Естественно, это число было малым, и остальные казаки, которых называли «низовыми», продолжали жить на Запорожье. В 1582 году Стефан Баторий увеличил реестр казаков до 500, а позднее до 1000. Их центром-станицей был назначен город Терехтемиров, где устроили госпиталь для старых и больных казаков.

Низовые казаки создали в XVI веке на Запорожье военную организацию, которая с небольшими изменениями просуществовала до XVIII столетия. Тут были люди всех сословий, разных наций, но все были равными и участвовали в Раде, которая решала важнейшие вопросы, выбирала старшину – гетмана, есаулов, судей, обозного, писаря.

В XVI—XVII веках казацкая масса жила в военном лагере, имела 38 куреней, во главе которых стояли атаманы; хозяйство было общим, войско было обеспечено едой и оружием. Однако уже в XVI столетии началась дифференциация: появились богатые казаки, которые владели лодками, орудиями производства, а беднота не имела иногда и собственной сорочки. Главным доходом казаков, позволявшим им существовать, была военная добыча, взятая во время нападения на татар.

Запорожцы имели свой собственный флот, чайки, большие лодки на 50—70 человек, с пушками, на которых они уплывали в море. В XVI столетии запорожцы, переняв у татар их военную тактику, отправлялись в походы верхом, но бились в пешем строю и стали для них очень опасным врагом.

На Сечь не допускали женщин и детей. Семейные казаки звались «городовыми», они имели свои хозяйства и жили на Брацлавщине, Барщине, Киевщине.

В связи с успешными походами казаки стали серьезным участником восточно-европейской политики, особенно в борьбе против Турции.

Походы казаков приносили им славу в Европе.

После восстания Северина Наливайко ярость поляков не знала пределов. Варшавский сейм 1597 года провозгласил всех казаков «врагами государства» и призвал уничтожить их.

Казаки не складывали оружия.

Они были промежуточным слоем между шляхтой и крестьянами. Как шляхта, казаки были обязаны служить, были свободны от панщины. Казаков отделяла от селян свобода, а от шляхты то, что они не имели крепостных.

Казаки завоевали славу выдающихся воинов. Отряды казаков участвовали в Тридцатилетней войне. Когда в Московском царстве началось «Смутное время», украинские казаки принимали массовое участие в военных действиях – в войске Лжедмитрия в 1604 году, в войске самого короля Сигизмунда. В 1618 году они спасли королевича Владислава от плена. Блестящие победы на Черном море казацкого флота – в 1606 году завоевание Варны, в 1614 году завоевание Синопа и Трапезунда, в 1615 году разрушение предместий Константинополя, в 1616 году взятие Кафы – обеспечили казакам военную славу.

С начала XVII века казаки живут под выборной старшиной, игнорируя польскую власть: «Ни магистратов в городах, ни старост, ни гетманов не слушают, сами себе права устанавливают, властей не признают, в государстве другое государство заводят», – писал в инструкции для сеймиков о положении на Украине король.

Казачество как авторитарная сила активно участвовало в истории Украины.

Большая история Украины(Львов, 1935 г.):

Казачество в XVI—XVII веках взяло на себя миссию борьбы за религиозные, национальные и государственные идеалы Украины.

«Казачество, это не только самое блестящее, самое эффективное явление украинской истории; оно составляет еще и эпоху наибольшего напряжения сил украинского народа и его государственного, социального и культурного творчества. В казачество украинский народ выделил из себя самый лучший, самый активный элемент, создал своеобразную аристократию, если принять, что греческое слово «аристос» значит – «наилучший»», – писал украинский историк Д. Дорошенко.

Воспевало казачество украинская народная песня, величала украинская романтическая поэзия, разъясняла его вес в истории украинская и зарубежная историография.

Зародилось и укрепилось казачество в особых условиях нашего государственно-политических лихолетья, на опустошенных татарами «диких полях», в непосредственном соседстве и в беспрерывной борьбе с крымскими налетами. Казачество встает как стихия, хаос, без большой цели и глубокой политической программы. Но объединившись обществом, призвав на помощь своей вооруженной руке и отчаянному рыцарскому сердцу разум нации, казачество очень скоро изменило свою роль охранителя степных окраин на роль строителя творца возрожденной украинской государственности.

О. Субтельный:«Наибольшего размаха казацкие но ходы против турок и татар прошли между 1600 и 1620 годами. В 1606 году казаки опустошили Варну– самую сильную турецкую твердыню на Черном море, в 1608 году под их ударами пал Перекоп, в 1609 году были разграблены Килия, Измаил и Аккерман, в 1614 году впервые штурмом взят Трапезунд. В 1615 году казаки свершили особенно отчаянное нападение, когда 80 казацких чаек на глазах у султана и тридцатитысячного гарнизона проникли в константинопольскую гавань, сожгли ее, а потом ушли. В 1620 году казаки повторили эту акцию. Ранее, в 1616 году, они взяли Кафу – рынок рабов в Крыму – и освободили тысячи невольников. Описывая эти казацкие деяния, турецкий историк XVII века замечает: «Можно уверенно утверждать, что нет на свете людей, которые бы менее беспокоились за свою жизнь и менее боялись смерти, чем эти знатоки военного дела. Говорят, что эти сиромахи благодаря своей храбрости и умелости в морских боях не знают себе равных в целом свете».

Березин И.Украина. Страна, быт и прошлое. Л., 1967.

Каманин И.Богдан Хмельницкий, гетман. Киев, 1888.

Каманин И.Документы эпохи Богдана Хмельницкого 1653—1657 годов. Киев,1911.

Караулов МЛ.Очерки казацкой старины. Владимир, 1910.

Квитка И.Краткое историческое описание о Малой России до 1765 года. М., 1848.

Сементовский Н.Старина малороссийская, запорожская. СПб., 1846.

Симоновский П.Краткое описание о казацком малороссийском народе и о военных его делах. М., 1847.

Рубинштейн С.Ф.Хронологический указатель указов и правительственных распоряжений по Малороссии за 240 лет, с 1652 по 1892 год. Вильна,1894.

Перевод украинских исторических источников на русский язык А. Андреева.

СОДЕРЖАНИЕ