Текст книги "Валерий Харламов"

Автор книги: Максим Макарычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

В итоге хоккеисты ЦСКА по указанию Константина Локтева покинули лед. Когда советская команда уходила с площадки, на табло горели цифры 11.21 – столько времени прошло с начала матча. «Мы никогда не играли против таких хоккейных животных», – без обиняков заявил на пресс-конференции тренер армейцев Константин Локтев, который снял свою команду с игры на 16 минут, протестуя против хамской выходки Эда Ван Импа, который срубил Валерия Харламова.

«Каждого из нас могли ударить сзади, подцепить клюшкой, пнуть коньком – ну какой же это спорт? Это ничего общего не имеет со спортом. Не забывайте еще и о том, что меньше чем через месяц после Филадельфии нам предстояло участвовать в олимпийском турнире. Тренеры строго-настрого запретили игрокам ввязываться в стычки. Мы должны были вернуться домой в полном здравии, а не искалеченными. Только после долгих заверений хозяев в том, что игра будет продолжаться в рамках правил, наша команда вернулась на площадку. Вернулась без всякого настроения. У нас словно всё погасло внутри, мы не играли, а доигрывали. Филадельфийцы добились своей цели, но разве можно их победу считать справедливой?» – писал в своей книге Владислав Третьяк. «Во время матча серии 1976 года с “Филадельфией Флайерз” нас здорово колотить начали. Били куда ни попадя. С первых минут. Не в силах смотреть на эту грязную игру, Локтев увел нас со льда, хотя можно было и порубиться с ними», – вспоминал об этой игре Александр Гусев.

«Когда советские хоккеисты вернулись на лед, можно было ожидать, что шумные болельщики Филадельфии будут их громогласно оскорблять. Ничего этого не произошло. Было похоже, что любители спорта поняли, что их как-то особенно надули. И действительно, они были жестоко обмануты своими кумирами: то, что могло стать одним из лучших матчей в истории мирового хоккея, превратилось в жалкий инцидент международного спорта», – писал американский хоккейный обозреватель Роберт Фачет.

«Этот матч мог стать праздником. А остался дурным воспоминанием в памяти… Бесчисленные драки, удары исподтишка, стремление вывести соперника из строя, запугать его, давление, которое не укладывается в рамки какого-либо разумного принципа ведения игры, – все это складывается в антихоккей, где класс хоккеиста уже ни при чем. Вот почему 11 января 1976 года у нас создалось ощущение, что нам противостоит команда роботов, неудачно запрограммированных… Уверен, что если “Флайерз” и превосходили в чем-либо ЦСКА, так это только в желании и умении вести силовую борьбу за рамками правил», – констатировал в своих воспоминаниях Валерий Харламов.

«Мистер Локтев, а что нужно сделать для того, чтобы выиграть у русских?» – задал вопрос тренеру ЦСКА один местный репортер. Локтев выдержал паузу, внимательно посмотрел на журналистов и, улыбнувшись, ответил: «Для этого, прежде всего, надо быть русскими!» В зале для пресс-конференций раздались аплодисменты.

Тренер «Филадельфии Флайерз» Фред Шеро после игры светился от счастья, не стесняясь оскорбляющих советских хоккеистов выражений: «Да, мы чемпионы мира. Если бы они победили, то они были бы чемпионами мира. Мы выбили ад из этой красной машины».

Но газеты на следующий день после игры в Филадельфии были единодушны в своих комментариях. «Нью-Йорк таймс» опубликовала статью, в которой всё говорил ее заголовок: «Триумф террора над стилем».

Суперсерия 1975/76 года прошла с явным преимуществом ЦСКА и «Крыльев Советов»: пять матчей они выиграли, один свели вничью и лишь в двух случаях ушли с поля побежденными. Валерий Харламов стал лучшим в составе ЦСКА по системе «гол плюс пас», забросив четыре шайбы и отдав три голевые передачи. Всего в истории клубного противостояния НХЛ и лучших хоккейных коллективов СССР с 1975 по 1991 год было сыграно 108 поединков. Баланс этих матчей говорит сам за себя: советские команды одержали победы в 58 встречах, 40 раз уступили канадцам при 10 ничьих. Разница шайб: 413 на 337 в пользу клубов СССР.

С тех пор мир сильно изменился. С распадом СССР окончилось существование двухполярного мира, «двух систем, двух образов жизни». Но автора этих строк, как и многих других болельщиков, которые замирали у экранов, глядя за «командными суперсериями» Канады и СССР, до сих пор мучает ностальгия. Ностальгия от воспоминания о том, какими особенно волнительными и ожидаемыми были эти встречи, проходившие в пору долгожданных и любимых новогодних праздников. Когда в уютной домашней атмосфере у телевизора, стоящего возле елочки, ты с нетерпением ждешь этих клубных баталий, которые, будем откровенными, отнюдь не уступали по накалу и драматургии сражениям национальных сборных СССР и Канады. Да и побеждали в таких поединках советские игроки намного чаще.

Увидим ли мы подобные матчи вновь? Хотелось бы еще не раз проникнуться той неповторимой атмосферой. Очень хотелось бы.

…Ранним утром 14 января 1976 года хоккеисты, тренеры, чиновники, журналисты, всего около восьмидесяти человек, возвращались в Москву. «Побитые в ледовых баталиях» игроки были счастливы. Они снова покорили своим мастерством Северную Америку. К тому же в этот день был двойной праздник. Харламову, «душе» сборной, исполнилось 28 лет. «Проставишься, Харлам?» – хитро подмигнул Мальцев. «Обижаешь, Саня», – ответил именинник.

Банкет на борту самолета, организованный с разрешения тренеров и с помощью стюардесс, оплачивал Харламов. Гуляли на славу. Пели любимые песни. Правда, не плясали. Иначе бы лайнер ходил ходуном над Атлантикой. Надо было видеть, как изумленно наблюдали молодые игроки за тем, сколько всего Валерий Харламов заказывает у бортпроводниц, чтобы отпраздновать день рождения. Качали головами те, кто был поскупее его, кто не понимал этот «размах крыльев» харламовской души.

«Душой сборной и всеобщим любимцем являлся Валера Харламов, – вспоминал известный отечественный арбитр Виктор Домбровский. – 14 января у Валеры был день рождения, тогда гудел весь самолет, и тренеры закрывали на это глаза. Можно, конечно, было всё запретить, но всё равно бы втихаря праздновали, так пусть хоть открыто. Кроме того, команде полагались еще три-четыре дня отдыха, и каждый распределял свои силы сам».

Кстати, летать на самолетах Валерий Харламов не боялся, несмотря на то, что в зону турбулентности воздушные машины тех лет попадали гораздо чаще, чем современные. Как-то признался, что выучил расписание самолетов в разные города необъятной страны и мировые столицы как таблицу умножения. Входя в самолет, улыбался, по Высоцкому, «всем в синем стюардессам, как принцессам», «надежным, как весь гражданский флот». «Иногда мне кажется, а иногда и убежден, что именно с этими девушками я уже летал и не раз», – признавался он.

В аэропорту с двойными поздравлениями его ждали родные и близкие. Отец, невеста, сестра. Мама осталась дома готовить вкуснейший обед. Новый, 1976 год обещал быть счастливым. Харламов поставил цель: выиграть второе олимпийское золото.

Вдохновленные успехом в суперсерии, хоккеисты ЦСКА и «Крылышек», составлявшие костяк советской сборной, стали готовиться к Олимпийским играм, которые на этот раз проходили в австрийском Инсбруке. Пожалуй, именно в Австрии были продемонстрированы вся мощь и, главное, несокрушимый чемпионский характер отечественной ледовой дружины.

Австрийский Инсбрук стал первым городом в истории, который удостоился чести дважды принять зимние Олимпийские игры. Первоначально игры должны были пройти в американском Денвере. Однако жители штата Денвер, сочтя завышенными расходы на Олимпиаду, на местном референдуме высказались против их проведения. Турнир было предложено принять Инсбруку, который имел опыт проведения Олимпиад за 12 лет до этого.

Тринадцатый в истории олимпийский хоккейный турнир проходил с 6 по 14 февраля 1976 года. Он начался с предварительного раунда, в котором команды, разделившись на пары, сыграли по одной встрече. Советская сборная, разгромив хозяев турнира австрийцев со счетом 16:3, вышла в следующий раунд. Затем турнир проходил по круговой системе. В нем не принимали участие сборные Канады (из-за продолжавшегося бойкота), а также Швеции, Германии и Норвегии.

Харламов выступал в одной тройке с Михайловым и Петровым. Сборная СССР одержала победы во встречах с американцами (6:2), поляками (16:1), немцами (7:3) и финнами (7:2). Сборная ЧССР также выиграла все свои четыре поединка, однако во встрече с поляками, которая завершилась со счетом 7:1, чехословакам было засчитано техническое поражение 0:1. Дело в том, что по окончании матча у капитана команды Франтишека Поспишила в ходе медицинской проверки был обнаружен допинг.

В итоге перед матчем со своим главным конкурентом, сборной Чехословакии, советская команда имела преимущество в два очка. Чехов устраивала только победа, в то время как нашим было достаточно ничьей. Этот матч вошел в хоккейную историю как один из самых волнительных и интересных на олимпийских турнирах.

Мало кто из специалистов думал, что чехи дадут бой советским хоккеистам: ведь на сборную ЧССР обрушилась эпидемия гриппа, хотя перед турниром всем игрокам сделали прививки от этого заболевания. Вдобавок за два тура до финиша получил травму основной голкипер Иржи Црха, и таким образом команда ЧССР осталась с одним вратарем Иржи Холечеком в составе. Но и у того в день игры температура поднялась до 40 градусов.

Однако чехословацкие хоккеисты не собирались сдаваться и в матче со сборной СССР «взяли с места в карьер». В конце второго периода советская команда проигрывала 0:2 и после удалений Бабинова и Жлуктова осталась втроем против пятерых соперников. Если бы чехи забили третью шайбу, судьба турнира наверняка была бы решена.

Наступил самый драматичный момент игры. Старший тренер Борис Кулагин выпустил на лед трех игроков: Цыганкова, Шадрина и Ляпкина. Против них были брошены лучшие силы противника: Иржи Холик, Мартинец, Штясны, Поспишил и Махач.

Чехи «почувствовали запах крови». Тройка хоккеистов сборной СССР и вратарь Третьяк сдерживали тяжелейший штурм, не покидая своей зоны. «Среди всех моих игр, проведенных на четырех Олимпиадах, особняком, конечно, стоит встреча с чехами в Инсбруке. Этот матч мне больше всех запомнился. Самый тяжелый был, – вспоминал Владислав Третьяк. – Нам всем уже золотые медали на шеи заранее повесили. А тут еще чехословаки с допингом попались, они ходили и умоляли: не забивайте нам много, мы все больные, с гриппом. Мы думали: ну кого там действительно побеждать? И выйдя против нас, как дали нам “прикурить” эти самые чехословаки!» Тройка защищающихся в итоге отстояла свои ворота. Но игроки были настолько вымотаны и обессилены, что, когда они вернулись на скамейку запасных, им пришлось нюхать нашатырь, чтобы не потерять сознание.

Это был переломный момент матча. Окрыленная сборная СССР обрушила на чехов всю свою мощь и заперла соперника вблизи его ворот. Владимир Шадрин на третьей минуте третьего отрезка игры забил первую ответную шайбу, а затем Владимир Петров в середине периода сравнял счет. Однако команда ЧССР олимпийского созыва 1976 года оказалась крепким орешком. За шесть минут до конца матча в ворота Третьяка влетает третья шайба и противник опять вырывается вперед – 3:2. И когда казалось, что удача отворачивается от сборной СССР, проявился легендарный русский характер. Загнав себя в угол, советские хоккеисты умудрились не только отыграться, но и дожать противника. За четыре минуты до конца встречи Александр Якушев снова сравнял счет, а в самой концовке Валерий Харламов, сделав несколько обманных финтов, красивым кистевым броском забил победную шайбу, тем самым подведя черту под блистательным выступлением советских хоккеистов. «Я люблю забивать красивые голы. Вратарь лежит на льду, а шайба – в верхнем углу. Кинул верхом, и мне показалось, что шайба пойдет выше. Никогда бы себе этого не простил. А она влетела под штангу» – так вспоминал об этом «золотом» олимпийском голе сам Харламов.

«Мы не опустили руки – боролись до конца. И сначала сравняли счет (ничья уже обеспечивала нам олимпийскую корону), а потом забили и победный гол – помнили, что весьма важно было выиграть олимпийский турнир убедительно», – вспоминал Борис Михайлов.40

На Зимних играх в Инсбруке Валерий Харламов забросил шесть шайб и отдал три результативные передачи. Однако та, в матче с чехословаками, действительно стала «золотой».

«Тяжелая была игра. Сразу проигрывали, проигрывали… Первый гол был моим просчетом. Милан Новы у меня шайбу отобрал и забил. Потом Глинка забросил вторую. Потом испытание было, когда Ляпкин, Цыганков и Шадрин втроем отбивались от пятерки чехов почти две минуты. Очень тяжелая была игра. Опять же, люди были – Якушев был, был Харламов, которые всё это сделали. В стране тогда такая волна патриотизма и гордости за эту победу была», – вспоминал о тех памятных играх в Австрии Александр Гусев.

– Вы ощущали, что в те годы именно хоккей был нашей национальной игрой? – интересуюсь я у него.

– Да, всё на высоте было. Футбол тоже, но всё равно, хоккей главным был. Когда Олимпиада идет, когда все уже закончили, последняя игра – это хоккей, и все ждали окончания главного турнира игр. Мы ведь последними играли, последними выиграли. Пошли у нас голы. А победную шайбу забросил Валера Харламов. Представляешь, если бы проиграли, какая бы началась буча? Хоккей – это было что-то. Наши руководители во главе с Павловым были на седьмом небе. Тогда Павлов, щедрой души человек, дал нам водки, шампанского. Руководство в Олимпийской деревне в квартирах жило. Послали гонцов к нему, сказали: «Сергей Павлович, надо ребятам отметить победу. Нам-то где взять? По магазинам, что ли, бегать?» Мы играли, а они привезли прилично с собой. Павлов сразу же, без всяких слов, выделил сборной два ящика. Мы пошли в олимпийскую столовую, набрали еды сколько хочешь и принесли шампанского, водки. Махнули стаканами, все счастливы были.

Кстати, ветераны признавались, что в сборной СССР как в меньшинстве, так и в большинстве мог сыграть кто угодно. Такой был уровень универсальной подготовки. «В мою бытность, могу сказать откровенно, что звено Петрова, что звено Шадрина, с которым я выступал, да и третья тройка – все могли выйти в неравных составах. Все выходили и работали. Капитан Борис Михайлов бегал туда и обратно, вперед и назад, везде. Конкретного задания не было. Могли сказать: трое сзади, давай друг другу поможем. Были наиграны различные комбинации, и всё делали, как нужно», – вспоминал Юрий Ляпкин.

У тренерского штаба Кулагина, Юрзинова и Локтева это был олимпийский дебют. Защитнику сборной Сергею Бабинову эти тренеры запомнились доброжелательным отношением к игрокам. «Тем, что были профессионалами своего дела, верили в тебя, помогали. Между ними и игроками была какая-то незримая связь. Понимая их доверие, хоккеисты старались показывать всё лучшее, что у них было. Все должны были друг друга дополнять», – вспоминал он.41

Харламова, Мальцева и других игроков сборной СССР во время Олимпиады опять стали откровенно доставать с предложениями «остаться на Западе» североамериканские скауты. «Не понимают, когда мы отшучиваемся, ответим жестче», – сказал Валерий Харламов Мальцеву. «Советские игроки не могут отказаться от своих клубов», – отрезал Харламов во время турнира, когда его опять упрашивали уехать за океан. Затем продемонстрировал наглядно, почему не хочет играть в НХЛ. «Американский хоккей является зверским, слишком грубым», – сказал он, показывая синяки, полученные во время игры с «Филадельфией Флайерз». После матча прошло уже более месяца, а все тело по-прежнему оставалось в синяках.

Сборная СССР по хоккею с шайбой установила рекорд, в четвертый раз подряд став лучшей на зимних Олимпийских играх. Ликованию советского народа в те минуты не было предела! После этой игры тысячи мальчишек ринулись записываться в хоккейные секции, а многие девчонки решили стать фигуристками, чтобы получить возможность кататься на коньках. «Футбол и хоккей заменяют советским людям религию и культуру. По части эмоционального воздействия у хоккея единственный соперник – алкоголь», – иронизировал в романе «Ремесло» Сергей Довлатов.

После игр в Инсбруке игроков сборной СССР знали буквально в каждом дворе. «Был такой случай. Олимпийские игры 1976 года давно закончились, чемпионат СССР тоже, но предсезонка продолжалась. Был выходной день, – рассказывал Михаил Туманов. – Вдруг мне, фактически уже выполнявшему функции администратора команды, раздается звонок из ЦСКА. Дескать, срочно нужно найти Валерку. Тренеру Косте Локтеву зачем-то он понадобился. В то время все игроки переходили из клуба в клуб, сезон закончился, и начались все эти переходные дела».

Но как найти в огромной Москве народного любимца Харламова, получившего после столь трудного сезона законный выходной? Молодым не понять. Это сейчас человека можно найти в три секунды, а тогда не то что мобильных, но и городских телефонов в квартирах у многих советских людей не было.

Тем более что в Москву приехали давние друзья Харламова, с которыми он по молодости играл на первенстве Москвы. Несколько игроков, выпускников ДЮСШ ЦСКА и «Крыльев Советов», решили наведаться к своим товарищам на окраину столицы и, разумеется, пригласили Харламова.

«Приехали ребята из Саратова. “Кристалл” тогда команда была еще. Там до ЦСКА играл Борис Михайлов. И в компании был хоккеист Кулик, он в “Крылья” переходил. Ребята же неженатые, встретились, пообщались. Естественно, не хотели, чтобы кто-либо нарушал их покой, – рассуждал Туманов. – Начинаю думать логически. Если это игроки “Крылышек”, значит, скорее всего, празднуют у кого-то из них дома. Тем более что в этот день Валерка не был настроен идти куда-то в ресторан. Я звоню знакомым игрокам и спрашиваю: “Где этот, где тот?” – “Слушай, по-моему, у Кулика, где-то квартиру снимает. Может быть, Валера с Борей у него”. – “А где это?” – “Где-то в Матвеевском”. – “А где же мне их там искать в Матвеевском?”»

В Матвеевском, сейчас относительно спокойном спальном районе на западе столицы, давали квартиры хоккеистам «Крыльев Советов». «Беру свою машину и еду туда, – продолжает Туманов. – Знаю, что Валера сегодня поехал на своей “Волге”, стало быть, главное увидеть знакомый номер 00-17».

Туманову пришлось пробираться к заветной цели, как героям передачи «Форт Бойяр», преодолевая неизвестное и разгадывая главную загадку. А именно: где же тут живут хоккеисты «Крыльев»? Постепенно район поисков сужался. По логике Туманова, гонявшие во дворе мячик мальчишки непременно должны были знать, где находятся в данный момент их кумиры. «Я у пацанов спрашиваю: “Не видели ли вы такого-то?” – “Как не видели? Вот они с дядей пошли туда”. И так иду от подъезда к подъезду, спрашивая у пацанов адреса и координаты. Так я их и нашел, – вспоминает Туманов. – Пришел и говорю Валере: “Слушай, там тебя в ЦСКА ищут”. – “А кто?” – “Не знаю. Но мне сказали, чтобы я тебя срочно нашел”. Тут сразу стали звонить, разбираться… Всё выяснили, ехать, оказалось, никуда не нужно было. Вот так слава приходила. Уже все пацаны во дворах знали, что за человек наш хоккеист Харламов. Не только его, всех хоккеистов сборной знали в лицо».

Остается добавить, что за победу в Инсбруке хоккеисты сборной СССР получили по 600 долларов призовых. Как говорится, «курам на смех», если сравнивать с теми гонорарами, которыми сегодня щедро одаривают победителей и призеров Олимпиад.

Тем временем в чемпионате СССР на победу претендовали сразу три московских клуба: «Спартак», ЦСКА и «Динамо». Турнир запомнился тем, что все лидеры потеряли большое количество очков.

На финишной прямой спартаковцы на два очка опередили армейцев и на пять динамовцев. Эта победа стала четвертой для «Спартака» в национальных чемпионатах. В составе победителей блеснул 24-летний Виктор Шалимов, который с 53 очками (28 шайб и 25 передач) стал лучшим бомбардиром чемпионата. Следом расположился Александр Якушев с 51 баллом за результативность. Хельмут Балдерис и Якушев стали лучшими снайперами чемпионата, забросив по 31 шайбе. Валерий Харламов в этом сезоне набрал 36 очков по системе «гол плюс пас»: по 18 заброшенных шайб и результативных передач.

Баталии между хоккеистами московских клубов тогда разгорались нешуточные. Если для «Динамо» и «Спартака» вторые места считались успехом, то для армейцев со времен честолюбивого Тарасова это рассматривалось как поражение. Не случайно у воспитанников ЦСКА одной из первых хоккейных заповедей было: «Не существует другого места, кроме первого». Валерий Харламов однажды сказал журналистам: «Игроки “Динамо” и ЦСКА друзья по жизни, но когда я выхожу на лед, то у меня среди них друзей нет».

«Тогда лучше не выходи играть», – в ответ улыбнулся Валерий Васильев, присутствовавший при разговоре.

«Хоть мы, динамовцы, и дружили с армейцами, но перед играми говорили друг другу: “Здравствуй!” И всё! Больше ни слова. Каждый боролся за свою золотую медаль. Друзьями опять после игры становились. Палыч (Рагулин) говорил обычно: “Ну, что, сыграли, ну а теперь поехали, отметим”», – вспоминал Анатолий Белоножкин.

Легендарный игрок московского «Динамо» Валерий Васильев, который слыл жестким защитником, никогда не играл жестко против одного игрока – своего закадычного друга Валерия Харламова. «Он всегда оберегал Харламова. Наверное, потому, что высоко ценил его незаурядный и веселый талант и не хотел случайно нанести ему травму, – писали в своей книге о Харламове Владимир Дворцов и Зино Юрьев. – Не хотел обеднять игру, которой сам верно служил. Но и Валерий Харламов не оставался в долгу перед Валерием Васильевым. Он, заметив рыцарский жест защитника, столь же рыцарски предпочитал не забивать».

«Я говорил Валерке: “Бей меня во время игры, но только честно”. Против него мне тяжело было играть, потому что он был взрывной. Он отпустит от себя немного шайбу, она вроде твоя, а он потом берет, накоротке ногами переберет и уходит в сторону. Но я ему говорил: “Валера. В центре площадки не ходи. Возле борта, пожалуйста. А центр – мой. Не лезь, я тут хозяин, тебя могу ударить”. Харлам отвечает: “Я понял”. Но получалось так, он же напористый, все же лез туда, в центр. Тем более что он не боялся ни синяков, ни шишек. Бывает, мы на поле пободаемся с Валеркой, ударим друг друга больно, а потом выходим из раздевалок и говорим: “Ну, куда поедем? Где отпразднуем синяки и шишки?” Это было лучшее время, незабываемое», – вспоминал Валерий Васильев.42

Хоккеисты любили съездить покушать в Тарасовку. Там директором небольшого грузинского ресторана, открывшегося в 1967 году, был большой поклонник этой игры Амиран Ильич Джапаридзе, фронтовик, прошедший Великую Отечественную войну. Заведение «Кооператор» так и называлось в обиходе «ресторан Амирана Ильича». «Амиран любил и спартачей, и цээсковцев, и динамовцев – все там были, и Валерка Васильев там, и Харламов, и Цыганков, и Лутченко, и Михайлов, и Петров ездили, – вспоминает Михаил Туманов. – Заранее созванивались с Амираном Ильичом, в ресторане уже стол накрывали, никто не мешал. Компания была человек семь-восемь, часто с женами приезжали: Михайлова Таня с Борисом, Надя Петрова с Петей, Ольга Цыганкова с Геной. Лутченко еще не был женат, Валерка тоже. Там была отличная кавказская кухня – сациви, сулугуни, цыплята табака, куриные потроха, шашлыки по-карски, лаваш, домашнее грузинское вино. Шашлычки все как на подбор хорошие, всё свежее».

Хороший ресторан находился недалеко от «Лужников» в районе станции метро «Спортивная». Его директором был армянин Рубен, друг Александра Мальцева. Туда динамовец и армеец часто отправлялись после игр ЦСКА с «Динамо», заходили пропустить по 100 граммов, перекусить. Рубен всегда говорил: «Я угощаю», но Мальцев и Харламов «пили за свои». Кроме того, Харламов часто заезжал в ресторан в гостинице «Россия», где благодаря знакомству с директором для него всегда накрывался стол в любое время вне зависимости от потока клиентов.

«Вне льда мы отдыхали кто где. В основном свои компании у каждого были. Все разбегались. После игр отпускали домой. Кто домой ехал, кто – развлечься по ресторанам. Когда неженатые были особенно. Друзей-приятелей очень много было», – признавался в своей книге Валерий Харламов.

Все ветераны, как один, вспоминали о танцевальном даре Валерия Харламова.

«В ресторанах он моментально заводился, когда звучала испанская музыка. В нем закипала испанская кровь, его тогда было не узнать. Преображался в доли секунды из скромного парня в темпераментного танцора. Больше всего обожал песню в цыганском стиле – “От зари до зари” с заводными строками: “О любви говори, пой, гитарная струна”. Во всех ресторанах, где он отдыхал, ее тут же ставили. Потом на бис. Если ты издалека слышал эту песню на юге во время отпуска хоккеистов в каком-нибудь ресторане, можно было быть уверенным: там находится и уже отплясывает Харлам», – улыбаясь, вспоминал в беседе Александр Мальцев.

«Ему были подвластны любые танцы. Чрезвычайно подвижный, с одинаковым блеском он мог станцевать фламенко и модный рок-н-ролл. Кто-то даже сказал ему: Валера – ты вылитый Элвис Пресли», – признавался Владимир Лутченко.

В ЦСКА он «перетанцевал» таких признанных танцоров, как Викулов и Фирсов. Об этом хорошо сказал Анатолий Тарасов: «Однажды я увидел, как в круг вышел Валерий со своей дамой. Я знал, что прекрасно танцуют Фирсов, Викулов и другие. Но Харламов! Он танцевал так пластично и оригинально, ритмично и легко, так свободно владел своим телом, так точно понимал партнершу, что постепенно все остановились, окружили эту пару и стали смотреть на них. На место их проводили аплодисментами – от своих это нечасто услышишь».

«Валера как только зажигательные мотивы музыкальные слышал, так сразу танцевать шел. “Это у тебя фламенко испанское наружу выходит, – говорил я ему. – У тебя и в русских танцах элементы Испании есть на все сто процентов”. Валерка когда начинал отдыхать и веселиться, то заводился с пол-оборота. Но он не загульный был. Ира, его жена, как-то мне домой звонит: “Валерка не у тебя? Что-то он припозднился”. Я говорю: “Не волнуйся, может быть, они выпили, но он не с девушками. Он у Лутченко на Кутузовском спит”», – вспоминал в беседе с автором Владимир Винокур.

«Когда мы отдыхали в кафе или ресторанах, Валера любил потанцевать. Услышит свою любимую “От зари до зари”, и понеслось. Заводной он был. Не удержишь. В пляс идет прямо в момент. Пел он тоже прекрасно, на гитаре играл. У них же мама Бегоня пела. Она по-испански говорила, пела, когда они с подругами собирались – с Селией, Изабеллой», – признавался Михаил Туманов.

Песня «От зари до зари» действительно заводная, вдохновенная. Слушать ее можно без конца. Впервые она прозвучала на русском языке в исполнении обаятельного румынского актера и певца Дана Спэтару в кинофильме «Песни моря» 1970 года совместного, советско-румынского производства. Послушав ее, поймешь, каким открытым и радующимся жизни человеком был Валерий Харламов, какие «гитарные струны» звенели и «колыхались» в его душе. Однажды автор этих строк смотрел старую советскую хронику, игры сборной с участием Харламова, включив в качестве музыкального сопровождения песню румынского исполнителя с неповторимым мягким акцентом. И поразился: как удачно ложатся звуковым сопровождением фрагменты композиции на кадры, демонстрирующие лихую атаку, обводку, которую начинает и ведет Харламов. Смены ритма в самой композиции в точности соответствуют тем непредсказуемым движениям, которые так любил сам хоккеист.

Любопытными наблюдениями по поводу «музыкальности» действий армейца на площадке поделился в свое время журналист Олег Спасский, работавший с Валерием Харламовым над его автобиографией. «Несколько лет назад, зная увлечение Харламова магнитофонными записями, я дал Валерию чистую кассету и попросил переписать на нее его любимые танцевальные мелодии. При прослушивании неожиданно обнаружил любопытную закономерность: подобранная знаменитым форвардом музыка удивительно удачно (хотя, разумеется, и своеобразно) отражала игровые ритмы, выделяющие этого спортсмена среди коллег, – писал Спасский в книге «Первая тройка», вышедшей в 1981 году. – В самом деле, попробуйте проанализировать игру Харламова. Пожалуй, в первую очередь вы выделите его невероятную ловкость, умение неожиданно менять и скорость и направление движения – те самые качества, что позволяют Валерию легко (по крайней мере, внешне) уходить от двух, а то и трех игроков соперника».

По словам Михаила Туманова, Валерий Борисович также буквально срывался с места, когда в ресторане звучала песня в исполнении Джо Дассена «Така така та». Его было не удержать, он пускался в пляс, какая бы важная персона ни сидела за столом и какие бы там речи ни произносились. Но самое удивительное, что автором этой песни, оказывается, был испанец. И в оригинале, на испанском языке, она называлась «Жена тореро». Как тут не поверить в зов испанской крови? Ведь услышав впервые эту композицию в исполнении Дассена, Валерий не мог знать, что она написана испанцем. Это выяснилось гораздо позже, когда песня прочно заняла свое место в душе хоккеиста. Кстати, так же бесполезно было сдерживать Харламова, когда ресторанный ансамбль, видя в зале знаменитого хоккеиста, затягивал легендарную «Бесаме мучо». Волновались, прихорашивались молодые девицы в зале, зная о том, что сейчас одну из них пригласит на танец сам Валерий Харламов.

«Он очень любил музыку, слушал много, пластинки привозил модные, иногда встречаешь его, особенно из Северной Америки, он и говорит: “Я купил пластинки, главное, чтобы их не раздавили”. У него был проигрыватель “Дюаль”, модный по тем временам, высший класс, и катушечный магнитофон “Ока”. В машине у всех игроков, как правило, были самые модные, привезенные из-за границы магнитолы. Голландские кассетные “Филипс”, маленькие, которые, выходя из машины, забирали с собой, чтобы они не достались ворам, – признавался в беседе Михаил Туманов. – На базе в Архангельском хоккеисты ЦСКА и сборной тоже имели возможность слушать музыку. Там был музыкальный центр в комнате отдыха, можно было слушать, а когда в машине ехали, всегда слушали. В новеньком “Икарусе” поставили магнитофон, слушали кто что, разное включали».

Записи, которые Харламов привозил из-за границы, он обязательно брал с собой на сборы. «И у Валеры всегда в комнате был магнитофон, и Володька Петров меломан был. Целый день у них там музыка долбила. Валерка Челентано слушать любил. Всё было классным: музыка, магнитофоны», – вспоминал Александр Гусев.