Текст книги "Sто причин убить босса"

Автор книги: Макс Нарышкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Риск был столь велик, а перспективы стать смертником столь реальны, что ноги мои стали ватными и непослушными.

Разобрав номер телефона, фамилию и короткую приписку: «В любое время», она вернула мне листок и улыбнулась устами женщины, удовлетворенной проведенным вместе временем.

– Маленький человек знает толк в больших деньгах, – ответил я ей оскалом ублюдка.

Эта мина показалась мне в данном случае как наиболее внушаемая доверие. Действительно, после этого она успокоилась окончательно.

– Все в порядке, но вы понимаете, что существуют определенные правила, что проверка кредитной истории вашей компании займет некоторое время?..

– Да, конечно, – чуть хрипло подтвердил я, протягивая папку с документами. – Единственная просьба сделать это как можно скорее.

– Быть может, вы сейчас уйдете, а придете часа через два? – сострадающе предложила вице-президент.

– Нет-нет! – запротестовал я, едва не встревожив бдительность женщины. – Моя машина ушла и приедет только… как раз через два часа. Я неплохо и здесь проведу время.

Женщина улыбнулась и указала на дверь справа:

– Там – комната для мальчиков. Дверь напротив – диван, телевизор, библиотечка. Мы постараемся уложиться в кратчайшие сроки. Сейчас я приглашу одного из самых опытных наших сотрудников, и он займется вашей проблемой. Сумма необычно велика, и не хотелось бы, чтобы мелкий непрофессиональный недочет поломал сделку.

– Я очень вам признателен.

И она оставила меня в покое.

Глава 29

Зачем человеку денег больше, чем он сможет проесть и потратить на одежду? – вот та неразрешимая загадка человечества, поломать голову над которой придется еще многим поколениям. Если, конечно, ход вечности не остановит несущейся к Земле со скоростью 75 000 км/ч астероид длиною в 300 метров и шириною в 100. Люди говорят, критический момент для планеты наступит 12 апреля 2036 года, когда астероид, повинуясь законам вселенной, пройдет рядом с нею. Если он вмешается в ход нашей жизни, то на месте его падения образуется в океане воронка глубиной в полтора километра, если же он упадет на сушу, то сметет Россию и Центральную Америку. Пыль, поднятая им, осядет лишь спустя многие годы, а за это время сдохнут все живые организмы. Апофис – имя его, так звали одного из самых злобных демонов древнеегипетского пантеона, и номер его – 99942.

Повинуясь видеть во всем Промысел Божий, два месяца назад, прознав о нашествии, я тут же принялся проводить различного роды вычисления. И вспомнил, что однажды в нашей стране 12 апреля уже случилось одно событие, и это не что иное, как прорыв в космос. И сразу зашевелились в голове уравнения: мол, если первые три цифры номера Апофиса перевернуть вверх ногами… А если сложить значения всех цифр его номера… И получится, что это не что иное, как 666 и 33. Число Зверя и возраст Христа в одном флаконе. Видимо, люди своим желанием выстроить корпоративный мир уже так достали и бога, и дьявола, что те решили объединить свои усилия. Вот и получается, что если не думать и не нагружать голову формулами, то жить легко и весело, тем более что за нас умные головы уже посчитали: вероятность встречи астероида с Землей равна одному к сорока пяти тысячам. То есть скорее сорок пять тысяч раз дьявольский камень из пращи бога пролетит мимо, чем один раз попадет точно из пращи дьявола. Но мы не приучены жить легко, нам интересно, чтобы жизнь проходила в постоянных мучениях. И я тут же подумал: 666 и 33, – нет, не пройдет мимо. Мы, потомки Адама, уже много чего лишнего сделали. Мы в космосе первыми побывали, а американцы на Луне записочку черт знает кому оставили: «Мы пришли с миром от имени всего человечества». Надо же, а кто вас ждал, спрашивается? Потом все впадины и выпуклости Венеры ощупали. Меркурий опустили, как мужика на зоне, из планеты превратив в «небесное тело». По Марсу ходит американский марсоход, который Буш упрямо называет «луноходом», и отбирает пробы марсианского грунта. А за американским марсоходом ходит российский марсоход и отбирает пробы марсианского грунта у американского марсохода. Мы учинили во вселенной такой же беспорядок, какой установили на Земле. Вот и подумал я – а не SMS ли сообщение в виде этого Апофиса шлет нам кто-то в ответ на наши письма?

Я долго размышлял о вселенских катастрофах, вместо того чтобы предаваться ожиданиям решения руководства банка, поскольку одно от другого не так далеко ушло. Вся моя жизнь офисного руководителя устроена таким образом, что пройдет еще полчаса, и я стану либо богатым человеком, либо окажусь в подвале, где из меня будут резать ремни. А разве в офисе не то же самое?!

Еще утром я планировал заработать на сделке с «Адидас» около тридцати тысяч долларов, а уже в обед выходил из «Вижуэл» с копией приказа об увольнении.

Я делал дело с девушкой со славным именем Аля, а она, оказывается, уже была объектом рейдерской атаки Корнеева! И силы, и средства на эти визиты «следователя» Корнееву можно было и не тратить, если бы не его желание обезопасить свою новую служащую от моего подозрения! А я-то, простачок, думал, что это дело рук Белан с ее наперсником… Корнеев знал все мои шаги с самого начала и контролировал каждое мое движение. Я не мог перекинуть со счета «СВП» и доллара без того, чтобы это не стало известно моему «советнику»…

В чем правда, брат? Только не говори, что в вине…

Не через полчаса, а через час я вышел и, шатаясь, направился к стоянке такси.

– Тебе плохо, милок? – услышал я из другой вселенной и повернул к ней голову.

Рядом, придерживая меня за рукав пиджака, стояла бабуля и участливо заглядывала мне в глаза.

Я с трудом поднял руку и хотел провести по волосам, но рука не поднялась, и я прикоснулся к лицу. Почувствовав обильную влагу, я с удивлением посмотрел на ладонь. На ней застыли капли пота. Чувство отупения стало отступать, и меня стал тревожить дискомфорт. Сначала я поежился от холода, который струился по моей спине, потом затошнило, и когда стало совсем невыносимо, я оторвался от старушки и бросился к расположенной у остановке урны.

Меня выворачивало наизнанку. Я ничуть не стыдился стоящих рядом людей, зная, что трезв. А трезвому человеку нечего стыдиться за свои рвотные массы. В России, если ты трезв и не в наркоманском висе, ты всегда вызовешь сочувствие.

– Кормят, суки, черт знает чем, – выразил общее настроение мужик с портфелем старшего научного сотрудника – портфель был затерт до дыр.

– Ну, этот-то явно не перловкой оскоромился, – дорисовала настроение наблюдателей дама с сумкой матерой домохозяйки – сумка по низу была обшита недоступным лезвию бритвы материалом, а застегивалась на замок от летной куртки. – Лососятину небось несвежую подали…

– Стыдно, женщина, – сказал инженер и протянул мне платок.

Не зная, как компенсировать ему ущерб от потери вещи, я протянул ему вынутую из кармана сотню.

– Стыдно, гражданин, – сказал инженер и мне.

– Где тут свежий воздух?.. – прошептал я.

– Галлюционации – первый симптом отравления, – сообщил кто-то из толпы.

Шатаясь и вытирая рот, я добрался до тени и сел, как кочет, на металлическую изгородь. Прошло еще пять минут, прежде чем я смог двинуться дальше. А двигаться следовало побыстрее, потому что неизвестно, смогу ли я успеть в банк «Люкс-капитал» до его закрытия.

– Сдачи не надо, – бросил я водителю, протягивая купюру.

В туалете банка я привел себя в порядок и купил в киоске упаковку «Дирола». Ссыпав в рот все его содержимое, я жевал до тех пор, пока не добрался до двери с надписью «Обслуживание физических лиц».

– Вот заявление, – я протянул клерку исписанный под его диктовку бланк. – Как только деньги поступят в ваше распоряжение, я хочу, чтобы вы перевели их в питерский «Статус-банк». Реквизиты в заявлении.

Утром следующего дня, валясь с ног от усталости, я вошел в двери «Статус-банка». Я не спал к этому времени уже трое суток. Любой человек с высоким лбом скажет, что цивилизация шагнула далеко, и для переброса суммы, хотя бы и большой, существуют более разумные способы. Например, контакт по телефону или электронная почта. Но я не мог позволить себе такую роскошь, как сон, в то время пока восемьдесят два миллиона долларов, теряя на каждом перегоне по проценту от суммы, двигаются по стране.

Если бы в моей схеме был еще хотя бы один транзитный пункт, я упал бы замертво. Но «Статус-банк» был последним.

– «Бэнк оф Нью-Йорк», – неузнаваемым голосом просвистел я, глядя прямо в глаза вице-президенту банка.

– ОК.

– Скажите, сколько лет вы занимаете пост вице-президента?

Он посмотрел на меня голубым взглядом.

– Шестнадцать.

Он мой коллега. Но ему, в отличие от меня, наплевать, с кем заключать контракт. Главное, что его контора от этого поимеет. Потому он, верно, и служит вице-президентом так долго, и ему ничего не грозит.

Криво улыбнувшись, я почесал подбородок. Раздался звук, с которым наждачка ездит по грубому дереву.

– Скажи, как тебе удалось столько протянуть?

Он в последний раз оценил серый воротник моей белой рубашки, мятый пиджак в руках и мертвячный вид.

– Коллега?

– Да, только в другой теме…

Теперь он, кажется, нашел ответ на последний, мучавший его вопрос. Топ-менеджер с обликом преследуемого и табличкой «Физлицо» на шее гоняет по планете восемьдесят миллионов явно юридических долларов. Но ему все равно, потому что восемьсот тысяч долларов осядут в «Статусе». Намечается неслабый бонус по итогам квартала.

– У меня есть правило, которое я неукоснительно соблюдаю… коллега.

– Продолжай, – закинув ногу на ногу и оголив покрытую растительностью грудь, виднеющуюся из расстегнутой едва ли не до ремня рубашки, я превратился во внимание. – Кстати, у тебя одно правило, я не ослышался?

– Одно-единственное. И ты знаешь, как оно звучит? – он наклонился к столу, однако не подписал мои документы, а зашептал: – Вокруг себя нужно создавать беспорядок такой прочный и непоколебимый, чтобы он всем казался порядком. И когда в офисе начинается поиск крайнего, ну… ты понимаешь, о чем я говорю, – и он в знак доверия поправил золотые очки, – ты быстро превращаешь беспорядок в порядок. А другие делать этого не успевают.

– Почему? – прошептал я.

– Потому что автор беспорядка ты, и только ты знаешь, какая вещь лежит не на своем месте. Хочешь добрый совет?

О, как я его жаждал!..

– Сваливай из этой страны немедленно. Прямо сейчас, не заезжая домой за вещами. У меня такое чувство, что за плохое положение дел уже начался спрос, и тот, кто устроил беспорядок, начинает быстро раскладывать вещи по местам, если ты понимаешь, о чем я говорю.

– Что ты сделаешь, когда тебя спросят, куда Медведев перевел деньги?

Он поправил очки.

– Когда меня спросят, куда Медведев перевел деньги, я отвечу, что бумагами Медведева занимался банковский служащий Васнецов, – он дотянулся до телефона, не глядя на аппарат снял трубку и монотонным голосом, который трудно вспомнить через час, приказал: – Васнецов, через десять минут зайдете в общий отдел, заберете документы Медведева и оформите в течение часа. Я уезжаю.

– Вы хотите уехать со мной?

Он поправил очки. Этот человек очень ценил юмор, потому что не понимал его.

– Я умру здесь. Кому я там нужен? Но… если бы я был без жены, троих детей… в грязной рубашке, с длинными волосами… с чертом на плече и восемьюдесятью миллионами в «Бэнк оф Нью-Йорк»… Мне ничего больше от этой жизни не было нужно.

Я рассмеялся и пригладил свои длинные волосы над грязным воротником рубашки.

Прощай, Россия!

Глава 30

В «Пулкове» я купил билет до Москвы и тут же заказал билет от «Шереметьева» до Нью-Йорка на следующее утро, после чего направился на железнодорожный вокзал и уже через полчаса рассматривал за окнами «Красной стрелы», как шатаются березы.

За десять минут до начала регистрации на нью-йоркский рейс я купил в кассе билет до Ганновера, регистрация на который начиналась через десять минут после начала регистрации рейса на Нью-Йорк, и стал из темного угла бара для VIP-персон разглядывать зал.

Как и предполагалось, за полчаса до конца регистрации люди Белан и Треера потеряли покой. В обстановке, когда время уходило, а Медведев не появлялся, они побрезговали конспирацией и вышли из подполья. Четверо мужиков и две девушки, доселе сидевшие и стоящие поодаль друг от друга, как совы днем, и не обращавшие друг на друга никакого внимания, вдруг собрались в центре зала и стали обсуждать тему. Не исключено, что это были люди вовсе не Белан и Треера, и искали они не Медведева, а совсем другого бывшего заместителя президента рекламной компании, – я бы не хотел брать на себя в Москве ответственность в виде авторства за проворот всех делишек. Но я был убежден, что это Машенька, рассвирепев, как сука на необитаемом острове, бросила в ход свои лучшие силы. Шесть человек в «Шереметьеве-1», столько же во второй порт, по пятку на все железнодорожные вокзалы, автовокзалы… Я думаю, что личного состава у Белан с Треером пруд пруди.

Но проблема в том, что узнать Медведева просто невозможно. На мне невзрачный серый костюмчик, которые в позапрошлом веке именовали чесучовыми, помятая шляпа и исключительная небритость. Мое лицо находится в том критическом состоянии, когда просто невозможно догадаться, что это – борода или человек запустил себя до ручки. В баре мне не хотели наливать. Пока я, кряхтя, не вынул бумажник. Заметив два отсека, один из которых был набит баксами, а второй евро, бармен тотчас сменил мнение. Бармены – самые неустойчивые личности. Их взгляды на жизнь меняются тем быстрее, чем больше цифра на купюре.

Попивая виски у самого выхода из бара, я посматривал в зал. Когда туалеты, камеры хранения и все остальное, где можно спрятаться и превратиться из Медведева в невидимое существо, было проверено, шестерка двинулась наверх.

Это не люди Корнеева…

Я убежден в этом. Сейчас Корнеев замывает следы и сам ищет Белан и Треера. Ему нужно обезопасить себя от Машеньки с бывшим боссом «Ребус», а им нужно срочно найти меня. По их мнению, я в данный момент владею их восемьюдесятью миллионами долларов, вырученных за проданное «Ребус-Вижуэл» имущество.

Это невероятно как факт! У меня нет этих денег, меня кинул Корнеев!

Но, черт возьми… у меня есть восемьдесят миллионов. И Машеньке, и Трееру безразлично, что пахнут они не так, как их деньги.

Темные очки как средство грима я забраковал сразу. Идиот тот, кто верит в спасительную роль очков. Мне, к примеру, кажется, что, если я буду искать человека и увижу подозрительного типа, узнать которого трудно из-за очков, я обязательно подойду и подниму их.

Сдвинув шляпу на лоб, я закинул ногу на ногу и развалился на стойке бармена. Стакан с дайкири был уже пуст, и я показал внутрь его мальчику. Вслед кинул десятку баксов, и на этот раз мальчик замялся. Он же обычно не берет вперед…

«Регистрация билетов на рейс до Нью-Йорка закончена», – прозвучало под крышей и то же самое было повторено на английском.

Шестерка разошлась и принялась гулять по бару с видом VIP-посетителей. Кто-то закурил, кто-то направился к стойке. Надо сказать, в «Шереметьеве» на такой уж большой бар, где продают минералку по 200 рублей, чтобы его прочесывать вшестером. Но эти не хотели пропустить ни одного лица.

Они ищут крепыша выше среднего роста с зачесанными назад длинными волосами, в добротном костюме и чистой рубаке. Таких в баре было много, но то волосы были недостаточной длины, то костюмчик не бил, то крепыш был ниже среднего. Мрачного фраера в мятом лапсердаке и шляпе, по которой пробежало стадо слонов, они пока в расчет не брали. Ребята создавали броуновское движение, работали без схемы, отчего часто сталкивались друг с другом.

Я тянул дайкири и облизывал губы. Раза два, когда неприятель приближался слишком близко, чесал подбородок. Звук, раздававшийся при этом, неприятеля не отпугивал, но и не сосредоточивал.

– Может, он не полетит? – раздалось за моей спиной так тихо, что один я, наверное, и слышал.

– Он же билет взял, – ответил женский голос мужскому.

– Он и в «Пулково» билет взял.

Пауза. Они думают.

– А если он взял билет еще на один рейс?

– На какой, к примеру?

– На тот, что сразу после нью-йоркского, к примеру. Пока мы будем по вокзалу ходить и к американцам приглядываться, он будет стоять рядом в очереди на регистрацию рейса до Амстердама.

И тут же раздался едва слышимый шелест. Так работает рация.

«Его не было в зале», – зашипело в баре.

– Значит, он отошел!

«Но вы же смотрели в подсобных помещениях!»

– Он может быть где угодно! В баре, к примеру!

Разговор стал напрягать публику. Количество желающих посмотреть в мою сторону увеличивалось в арифметической прогрессии.

«Но в баре вы…»

И тогда прозвучал ответ:

– Тогда просто возьми и проверь списки всех ближайших рейсов во все уголки земного шара, идиот! – в мою сторону посмотрели наконец все.

Меня осенило. Если все в зале смотрят на них, и они понимают, что все смотрят на них, и если Медведев в зале, то он должен быть единственным, кто на них не посмотрит. Лично я так и подумал бы.

Как мне все это не нравится…

Не мешкая, встречая взгляды поддержки, я развернулся вполоборота и посмотрел на двух немолодых янки, тянущих кофе и пускающих дым настоящего «Мальборо».

– Do you believe the problem can be solved?[20]20
  Вы верите, что можно решить эту проблему? (англ .).


[Закрыть]

Видимо, это было что-то вроде юмора их комиков-разговорников, чем в свое время занимался Эдди Мэрфи, чтобы выжить.

Я не претендовал на остроумие, но янки расхохотались.

Через мгновение я почувствовал на своем плече тяжелую женскую ладонь.

– If I were in your place, I would ask him to stay.[21]21
  На вашем месте я бы не хамила (англ .).


[Закрыть]

– Don’t pay attention to them[22]22
  Не обращай на них внимания (англ .).


[Закрыть] … – угрюмо поглядывая на ту, что давила мне плечо, проскрипела в мою сторону пожилая американка.

Что и было мне нужно. Чуть приподняв обе руки, словно сдаваясь в плен, я повернулся к преследователям спиной.

После этого диалога шестеро для приличия еще с минуту побродили по залу, уже не скрывая своих намерений, после чего вышли.

– Вы американец? – спросил меня муж той, что посоветовала мне не обращать внимания на наглецов.

– Нет, я из Австралии.

– О, я там был во время Олимпиады! Чудесная страна! Мы с женой путешествуем, – он спохватился и положил руку на руку жены. – Знакомьтесь, это Кэрри.

– Очень приятно, – я приподнял шляпу. – Джек.

«Воробей», – хотелось добавить мне, но вместо этого я подозвал бармена и заказал два мартини для друзей.

– Джек, вы давно в России? – спросила меня американка, когда я, бросая взгляды вниз, в зал, подсел к их столику.

– У меня здесь дела. Я промоутер.

Миссис оживилась.

– Джек, я приезжаю в Россию в четвертый раз, я разговариваю с людьми в надежде найти ответ на один-единственный вопрос. Я поклялась Фрэнку, что будем приезжать сюда снова и снова, пока я не найду ответа…

Я улыбнулся.

– Вы не можете понять, почему русские не хотят, чтобы Буш разместил систему ПРО в Чехии?

– Нет, Джек. Я хочу знать, зачем в русском такси счетчик.

– Я шесть раз был в США, Кэрри. Сколько стоят в супермаркете Нью-Йорка американские окорочка?

– А что такое – окорочка?

– Этот мир полон загадок, Кэрри. Однако мне пора. Был рад познакомиться… – встав, я улыбнулся.

– Послушайте, Джек, – засуетился старик Фрэнк, вынимая рукой, покрытой шагреневой кожей, визитку, – если будете в Нью-Йорке… Мы с Кэрри живем на Мэдисон-авеню, наши окна выходят прямо на Мэдисон-сквер-парк. Мы будем рады видеть вас.

– А чем вы занимаетесь, Фрэнк?

Он шикарно улыбнулся тридцатью двумя фарфоровыми зубами.

– Этот бизнес еще недостаточно развит в России. Я вице-президент международного рейтингового агентства STANDARD&POOR’S. Мы так или иначе участвуем в слиянии компаний в формате M&A, слышали?..

Я поджал губы и виновато покрутил головой.

– Нет… Это не мой профиль.

– Тогда до встречи в Нью-Йорке, Джек!

Только спустившись в зал, я подумал о том, что невежливо было с моей стороны не оставить свою визитку.

Но у меня нет визиток.

Убедившись в том, что и рейс до Ганновера, на который я взял билет, улетел без меня, люди Белан покинули аэропорт.

Меня потеряли. Приглядываясь к толпе, я час за часом убеждался в том, что зал чист от людей Белан и Треера.

И тогда я взял билет на ближайший рейс до Амстердама, но на всякий случай пропустил и его.

И уже утром, перед рассветом, принял решение лететь в Киев.

Сидя в кресле аэробуса и стараясь унять взбесившееся сердце, я думал о том, что могло бы случиться, окажись я во власти двух обезумевших от потери всего компаньонов. Корнеев мне не страшен. Корнеев озабочен другой темой. И пока он не уберет Белан и Треера, я буду в опасности. 80 миллионов долларов – не 80 тысяч. Такие суммы не прощают. Потеряв 80 тысяч, люди все сильнее и сильнее склоняются к той мысли, что вор их растратит и потом с него взять будет нечего. А раз так, то не стоит и марать рук. Но 80 миллионов – сумма особая. Ее не истратишь на кабаки и кокс даже за год. Эти деньги пристраиваются к делу и начинают работать на дело, увеличиваясь и увеличиваясь в цифрах. Раз так, то Белан и Треер будут искать меня, пока не иссякнут их силы. Или пока их не разыщет Корнеев. Разница меж этими вариантами в том, что Треер с Машенькой могут искать меня, не особенно торопясь и все просчитывая. Я не пропью такие бабки, и ничего страшного, если я их приумножу. А вот Корнеев в цейтноте. Эти двое для него – кость в горле. Он должен найти их сейчас.

Трубка зашевелилась в кармане, и я запоздало вспомнил, что забыл ее выключить перед взлетом. Стараясь не нервировать стюардесс, я чуть сполз с кресла, чем заставил немного нервничать принюхивающуюся ко мне с первой минуты соседства, как сука, бабу лет сорока, и увидел на табло до боли знакомое: «Ragulin».

– Ну?

– Женя! – по голосу Рогулина я понимаю, что он испытывает нешуточное облегчение от того, что я понял, кто звонит, но все равно поднял трубку. – Женя, ты где?..

– Ты о чем-то поговорить хотел, Георгий?

– Евгений, тут все с ума посходили! Я сделал анализ ситуации, перепроверил факты… Женя, я видел в милиции видео Белан! Невероятно, такая подлость!.. Женя, нам нужно пересечься и все обсудить. «Вижуэл» больше нет, но теперь, когда «Ребус» загнулся, мы в силах подмять всю Москву!.. Полагаю, ты не отказался бы от партнерства на равных? «Вицер» с доходом в сорок штук – а, неплохо?!

Мне было нехорошо, но теперь я точно знал, что не стошнит. Человек ко всему привыкает.

– Жора…

– Да-да, Евгений, я слушаю тебя!

– Жора, хорошо, что ты позвонил…

– Женя, я знал, что ты меня поймешь!.. Эта паскуда, Белан!.. Ну как, мы – вместе? Сорок и – новая «бэха»? Ну!..

– Жора, пошел на хер.

Отключив телефон, я сунул его в карман.

Кто сказал, что я хороший рекламист, но плохой организатор?.. Но я пошутил. Мне нужна была работа в «Ребусе». А еще больше – работа в «Вижуэл». Сейчас же правду скрывать нечего.

«Боинг» поднялся в воздух, и сердце успокоилось. Мне вдруг захотелось спать. Трое суток без сна и покоя вернулись из Леты, навалились на меня и придавили к креслу…