Текст книги "Sто причин убить босса"

Автор книги: Макс Нарышкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 5

Я много чего сделал для «Вижуэл» за эти пять лет. Я был единственный, кто в истории корпоративной войны между «Вижуэл» и «Ребусом» ввел тактику рекрутерских атак. Черные PR-компании, социалистические соревнования на предмет того, чьих перетяжек больше над Кутузовским и Тверской, агитки – это вчерашний день. Это я понял, вернувшись из США, где не без удовлетворения запивал пивом освоение новшеств рекрутерской тактики. Целый месяц я листал газеты, валялся на пляже Уэст-Палм-Бич во Флориде, совмещая таким образом отпуск с новшествами, которые хотел непременно внедрить в «Вижуэл». Драки за квалифицированный персонал из обычных потасовок приняли масштабы «холодной войны», уловки, которые при этом применяются, не поддаются описанию, и мало кто из людей, не озабоченных корпоративной дисциплиной, догадывается, чего дается руководителю движение вперед.

Как и в любой области жизни, получать товар можно несколькими способами. Первый способ приема на работу гениев рынка – по их инициативе. Как правило, резюме таких гениев блестит чешуей и так и просится в садок. Но классный спец не бродит по городу с резюме в кармане. Он уже давно работает. Поэтому шанс получить спеца по рекламе таким образом примерно 1:100. Способ второй – принять на работу пустышку, вложить в нее уйму бабла и приспособить к работе в своей компании. Но на дворе время, когда оба варианта потеряли актуальность. И всему виной вошедший в моду и самый рентабельный вариант – кража.

Не факт, что ты примешь на работу человека, который на самом деле клинический идиот. Не факт, что, когда ты вложишь в проект «менеджер» круглую сумму, его не похитит «Ребус». Факт один – готового классного специалиста можно похитить, и тут способов множество.

Можно сделать так, как Генри Форд, которого я считаю основателем третьего варианта рекрутерского движения, свистнул исполнительного вице-президента «Дженерал Моторз» Саймона Кнудсена. Форд взял напрокат тачку (Форд взял напрокат тачку!), накинул на нос очки и в облике легата папы римского прибыл на домашний адрес к Кнудсену. Он предложил ему сумасшедшие деньги и уволил своего исполнительного вице-президента. Однако Кнудсен не пришелся ко двору, потому что «Дженерал Моторз» вступила в корпоративную войну, распустив слух о том, что Форд похитил Кнудсена, и слава богу. Потому что сами хотели его увольнять. Но это издержки событий столетней давности, тогда еще не знали, что такие ходы когда-нибудь устареют и будут притчей во языцех тупоумных секретуток в приемных начальников отделов.

Сейчас успешный персонал маскируют, дезавуируют и прячут всеми доступными способами, чтобы их не перехватили хищники со стороны. Поэтому я сделал следующее. Я вывел за штат одного из лучших менеджеров «Вижуэл» Ирму Шоркину, обновил ей трудовую книжку, согласно записям в которой она являлась едва ли не победительницей конкурса «Мисс Поломойка», и устроил в «Ребус» уборщицей. За три месяца мытья полов Ирма получала жалованье в «Вижуэл», но и в «Ребусе» ей, конечно, тоже доставалось. За вредность я приплачивал шпионке премиальные, и эти три месяца, до того момента, пока уборщицу с восьмилетним образованием не слотошил за скачиванием базы данных сам президент Треер, Ирма назвала мне имена лучших специалистов «Ребуса». Все они значились на липовых должностях системных организаторов и письмоносцев, на самом же деле это был золотой фонд «Ребуса». Двоих мне удалось перетянуть в «Вижуэл», Ирма же вдруг почему-то уволилась, и два месяца спустя я обнаружил ее, как и двоих специалистов из нашего отдела арт-проектов, в «Ребусе». Империя нанесла ответный удар. То, за что я платил Ирме пять штук баксов, Треер заплатил семь.

Жора Рогулин до сих пор не понял значимость таких краж. Но ему и некогда этим заниматься. Он коллекционирует в банке нажитые «Вижуэл» деньги и занимается воспитанием своего Моноптерус Альбуса. А между тем я трижды пытался ему втолковать, что когда «Вижуэл» получает опытного сотрудника, «Ребус» его теряет. Вместе с новым сотрудником «Вижуэл» получает старых его клиентов, а «Ребус» их теряет. И, наконец, мы приобретаем сотрудника-предателя, которым удобно манипулировать в случае его бегства. Ирма теперь вряд ли когда устроится на работу в хорошую компанию. Вряд ли… После того, как я во время загородной пьянки со знакомым Треера закинул мульку о том, что в стан «Ребус» введена новая сотрудница, Треер уволил Ирму с треском. Он-то думал, что купил, а оказалось, что купили его… Те, кого перекупили, наиболее преданны.

По тому же методу «Тойота», собирающая «Камри» под Питером, нахлобучила волжский завод «Форд», а германская «Метро Кэш энд Кэрри» хлобучит питерскую «Ленту». В России идет кровопролитная война за людские души, и только человек с высоким лбом Рогулин пытается этого не замечать.

За пять лет я создал систему защиты от рекрутерских атак, уволил к чертовой матери половину сотрудников службы безопасности, которые занимались только тем, что жрали на вахте колбасу, принесенную из дома и завернутую в газеты, смотрели порно по кабельному за счет «Вижуэл» и спали, как сурки. Я бы уволил и начальницу службы безопасности Мухину, но Рогулину она нужна, как телохранитель. Рогулин идиот. Прежде чем его убить, его оберут до трусов, а раз он еще не раздет, то смерти ему бояться нечего.

И вот сейчас меня вышвырнули, как шелудивого пса. Меня даже не поблагодарили за службу и не наградили в качестве компенсации поездкой в Париж или ежедневником. Меня просто нагнали, и сделал это не Рогулин. У него не хватило бы ума.

Первый признак авторитета хозяина – отсутствие интриг в его маленьком мире. Но «Вижуэл» пухнет от дрязг, его блевотит сплетнями и клеветой, он корчится в агонии, и не лечить его в срочном порядке означает неминуемую смерть. Компания с такими симптомами – желанная добыча конкурентов или просто кидал. И в этот момент меня удаляют от нее. И это все равно, как если похлопать по спине реаниматолога во время коронарного шунтирования и сказать ему: «Иди, иди, мы без тебя тут управимся».

Меня уволили. Почему?..

Я никогда не покупал платиновые часы, а мои «Лонгинес» дешевле, чем у Рогулина. Мой «Мерседес» не идет ни в какое сравнение с его новой «бомбой», и когда мы садились ужинать в «Сафисе», я никогда не заказывал ягненка в черничном соусе против его яичницы. В чем дело, френды?!

Можете не поверить, но на этой тухлой теме горят многие преуспевающие вице-президенты! Я знаю Игоря Смешко, который, едва став «вицером», тут же купил «Ауди Q7» и двушку за Верховным судом. Словно нарываясь на неприятности, он щеголял в офисе в прикиде от Бриони, сиял загаром явно не солярия, такой бронзовый выходит обычно где-то под экватором, обедал в кабаке и разговаривал, гуляя по коридорам, по сотовому с каменьями от Сваровски. Скоро Игоря спалили, как ветошь. Обнаружился недочет, и когда стали выяснять, куда бы могла задеваться сумма в пятьдесят тысяч долларов, все почему-то одновременно подумали об одном человеке. Игорь клялся на иконе Неопалимой Купины, что к ущербу компании не имеет никакого отношения, кричал: «Вот – кредиты, в долгах по уши, папа подарил!», но ему показали другие документы. Игорь посмотрел и вспомнил бумажки, которые ему как-то всучил на подпись менеджер то ли Петя, то ли Фердинанд, – Игорь уже и не помнил, наверное, кто. Игорь подписал – и пятьдесят штук зеленых тут же исчезли со счета компании. Взбешенный до состояния желающего совокупиться вепря Игорь велел призвать к ответу Петра или Фердинанда, но из предоставленных «хьюман ресорсез» данных следовало, что те уволены «вицером» Смешко. В той же, видимо, спешке, в какой подписывались бумаги. Истина восторжествовала, и деньги потом вернули другим способом, но Игорю этого не простили. На душе остался осадок того, что о человеке можно подумать как о воре, представьте, почти обоснованно. Но меня-то? Спеца, с таким трепетом следящего за тем, что происходит вокруг?

Глава 6

Обидно не то, что никто не приехал и не подставил плечо или жилетку. Обидно, что ни один из тех, кто в «Вижуэл» старательно пристраивался ко мне под бочок, набивался в приятели и даже в друзья, не позвонил. Десять минут после того как я ознакомился с приказом – и обо мне уже стали говорить в прошедшем времени. Весть об увольнении Медведева не могла не прокатиться по офису, я уверен в том, что эту тему и сейчас все обсасывают и ломают голову над немаловажным вопросом – кто теперь займет место в кабинете напротив Рогулина. Но ни один не засвидетельствовал соболезнования и даже не справился тихой сапой, не собираюсь ли я готовить отвальную. Даже Витя Лебедев, славный паренек, предложивший мне однажды дружить если уж не семьями, поскольку у меня такой нет, то хотя бы домами, не взял на себя труд снять трубку и сказать: «Я с тобой». Если до Рогулина донесется, упаси боже, слух о том, что кто-то пытался поддержать с Медведевым отношения после того, как он вышел из офиса с коробкой личных вещей под мышкой, у «хьюман ресорсез» снова будет работа. Я понимаю их всех и каждого в отдельности, но вторая моя половина, отвечающая не за физику, а за лирику, бунтует и просит крови.

«Ничего, ребята, я вам сделаю отвальную».

Зайдя в душевую, я вышел из нее новым человеком. Молодой человек, пахнущий Ambre, с безупречной репутацией специалиста в области PR-технологий и изысканным внешним видом спустился в подземную парковку и уже через полчаса поднимался на двенадцатый этаж здания, в котором четыре этажа занимает рекламная компания «Ребус».

– Я знаю, Евгений, второго такого мне не сыскать, – предлагая виски с содовой, сказал мне ее директор, Роберт Треер. – Но что я могу тебе предложить?

– Меня устроит должность начальника отдела, – сваливаясь в пропасть ненужной скромности, заверил я.

Моя душа ликовала. На своем веку я видел множество людей, погоревших на откровениях. Когда к президенту крупной компании приходит успешный человек, которого вытолкали с насиженного места, и заявляет о том, что готов занять такое же на новом месте службы, президент может не беспокоиться – этот успешный человек пришел, чтобы занять его место. Успешных людей с насиженных мест не выталкивают за распитие спиртного на рабочем месте, опоздание на работу или другую похожую провинность, являющуюся на самом деле частью работы успешного человека. «Не сошлись характерами» – отмазка для прыщавых заведующих библиотеками, которые на самом деле вряд ли смогут понять, как пять лет можно было сходиться характерами, а потом вдруг наступил кризис. Опытный топ-менеджер уровня Треера мгновенно поймет, что Медведева выставили только потому, что тот стал представлять реальную опасность для президента Рогулина. Иных объяснений быть не может.

А потому говорить ему: «Роберт, ты же знаешь, я профессионал, прими меня на работу заместителем» – глупость несусветная. Даже если предположить, что Медведев действительно не сошелся характерами с Рогулиным, во что верится так слабо, что на самом деле просто не верится, то кто поручится за то, что Медведев сойдется характером с Треером, то есть не попытается и его сдвинуть с места?

Боятся именно успешных. Опасаются в первую очередь профессионалов. А потому, если с тобой случилась неприятность, не нужно настаивать в своем резюме на том, что ты умен и успешен. Ты – менеджер среднего звена, на большее и не претендуешь. То, что тебя назначили заместителем в «Вижуэл», – ошибка. Тебя подняли на высоты, на которых твоим легким не хватает кислорода. Ты птица невысокого полета, отсюда и несходство характеров – вот оно, правильное объяснение, которое поймет любой опасливый босс. Профессионал знает, что менеджер и топ-менеджмент дышат по-разному, а потому теперь есть разумное объяснение тому, почему наступил разлад в отношениях профессионала класса Lux Рогулина и профессионала класса Chief Exe– cutive Officer Медведева.

Все и всегда объяснять нужно обоснованно. Самая большая ошибка корпоративного «бегуна» при собеседовании – утверждение, что «там» его талант не признали, или что президент оказался сволочью. Любой президент – сволочь, об этом знает каждый из них, а потому когда «бегун» начинает мазать черной краской своего бывшего, то слушающий его нынешний ощущает, как по его лицу водят кистью. И пропитывается ненавистью к тому, кого слушает, потому что уже представляет, как именно этот пидор будет говорить о нем через полгода другому президенту.

Это уже потом, когда твоя связь с Треером натянется, когда лебедки ваших симпатий придут в движение, натягивая этот трос и укорачивая его с каждым часом, только тогда и ни минутой раньше все станет на свои места и мои слова о том, что Рогулин дурак, будут восприниматься не как оскорбление Треера, а как дань его интеллекту.

Треер поднимал на меня свой взгляд, а я, уверенно его встречая, мысленно говорил себе: «Дорогой мой, не пройдет и трех месяцев, как ты поймешь, что держать Женю Медведева на должности начальника отдела – ущерб для компании».

– Видите ли, Евгений… Я знаю, что вы яркий руководитель…

– Это заблуждение. Я просто яркий рекламист.

– …но что мне делать с моими начальниками отделов? – Я в том смысле, – начал он мысль сначала, – что меня устраивают те, которые у меня сейчас есть, и выбросить их на улицу из соображений устройства на работу человека из конкурирующей организации лично для меня представляется невозможным.

– Именно так в свое время поступило руководство «Адидас».

– «Адидас», – со зловещим скрипом выдохнул Треер. – Война за этот «Адидас» стоила мне немалых разочарований… Кажется, именно вы стали их причиной?

– Разве это не доказательство того, что я стою должности менеджера в «Ребусе»?

– А разве я похож на того человека, Евгений Иванович, который принимает на работу тех, кто меня разочаровывает?

– Я был частью «Вижуэл», и хорош был бы я, верно, если бы отстаивал при этом интересы «Ребус», а не «Вижуэл», – качнув в стакане виски, я потребовал тем Треера шевельнуть мозгами. – Вы не похожи на того человека, Роберт, который принимает на работу однажды предавших. Хотя бы и предавших ваших врагов.

Треер улыбнулся и поставил стакан на стол.

– Евгений, быть может, я совершаю одну из самых больших своих ошибок, не самую большую, а одну из самых больших, потому что самая моя большая ошибка в жизни – это приезд в Россию, но я вынужден отказать вам.

Аппарат реального восприятия действительности дал сбой, и я невольно моргнул. То ли я сейчас слышу, что он говорит?

– Вы – носитель определенной базы информации. То, что вы сможете рассказать мне о «Вижуэл», несомненно, упрочит мои позиции на рынке, и я убежден, что Рогулин, выставив вас, совершил ошибку. Но на то, видимо, были свои причины. Вот я и думаю сейчас, что это за причины. Промах с «Адидас» – это не причина, а повод, я всегда разделяю эти вещи. Пока мы с вами беседовали, я размышлял над тем, какие причины могли бы заставить меня изолировать от компании человека, приносящего компании бесспорную пользу. И я пришел к тому, что не задумываясь уволил бы человека, представляющего для меня реальную опасность, – Треер снова завладел стаканом и сделал глоток в знак того, что пить со мной он не считает за моветон и в словах его только искренность. – И тут я подумал так: у Рогулина оказался веский повод разделаться с вами. А если такого повода я не найду? Ведь вы из тех людей, Евгений, которые не ошибаются дважды, не так ли?

Подумав, я поставил стакан на разделявший нас столик.

– Пытаться разубеждать вас после того, что вы сказали, это значит вселять в вас еще пущую уверенность в правоте собственных мыслей? – вынув платок, я промокнул губы.

Треер благодарно улыбнулся.

– Более того, эти попытки разочаруют вас во мне, поскольку моя настойчивость будет воспринята как уверенность в том, что вы – глупец, не понимающий прописных истин?

– Клянусь богом, Евгений, теперь я догадываюсь о причинах, заставивших Рогулина убрать вас из компании.

Я ошибаюсь или в глазах Треера на секунду вспыхнуло восхищение?.. Я тихо засмеялся, стараясь скрыть разочарование, которое оказалось почему-то куда больше того, что пришло ко мне после феерического вылета из «Вижуэл».

– Мне было приятно поговорить с вами, Роберт.

– Клянусь богом, отвечаю вам тем же и ручаюсь за искренность этого.

Когда я входил в «Ребус», солнечные лучи вводили в мое тело живую силу. Когда я выходил, показалось, что они ее вытягивают. Ни с чем не сравнимая духота вдруг заставила меня сорвать с шеи галстук и швырнуть его на сиденье в открытую дверь.

– Черт! – вскричал я, оказавшись в замкнутом пространстве салона. – Черт!.. Черт, черт!!

Руль сотрясался от ударов, хотя в случившемся он был виноват меньше всего. Я был смешон сейчас как никогда. Настолько сильна была уверенность в том, что меня не развернут лицом к двери, что, когда так случилось, я оказался к этому не готов. Я даже не рассматривал такого варианта. И сейчас мне даже не хотелось себя винить в том.

Я увидел девочку, гуляющую перед моей машиной с собакой, и в другой час кликнул бы ее просто для того, чтобы поговорить от нечего делать. Но сейчас я был вне себя, и никакие девочки, тем более с собаками, меня не интересовали.

Разглядывая сценку перед машиной, я вдруг успокоился. Словно принял настойку пустырника. «За все, Медведев, в этой жизни нужно платить, – пронеслось в моей голове. – Если ты готов пошутить, то не сомневайся – не пройдет и срока, чтобы не пошутили с тобой». Девочка прошла с собакой мимо машины, как тень возмездия за мое вздорное поведение.

Если бы кто видел меня в последующих три часа, он бы подумал, верно, что Медведев сошел с ума.

Сидя дома на широкой кровати по-турецки, я с наиглупейшим видом вырезал ножницами из купленных по дороге глянцевых журналов заметки и складывал их в аккуратную кучку. Когда их число перевалило за два десятка, я смел журналы на пол, вооружился ручкой и блокнотом.

Через полчаса я убедился в том, что в четырнадцати рекламных компаниях Москвы фамилию «Медведев» слышали, а в девяти – нет. Но в трех из тех, что слышали, моя фамилия ассоциировалась у директоров с национальным проектом, с которым компаниям оказалось решительно не по пути, а в одиннадцати оставшихся мне заявили, что вакансий, к сожалению, нет. Перед тем как бросить на пол клочки последней вырезки, я услышал в трубке:

– Евгений Иванович, мне звонил президент «Вижуэл» Рогулин. Кажется, ваше резюме идет впереди вас.

Кажется, мы с Георгием купили по пути одни и те же журналы.

Ошеломленный не отказами, а скотской выходкой Рогулина, которому показалось мало выставить меня из «Вижуэл», я поднялся с кровати и как зомби направился в кухню. Холодильник добродушно распахнул передо мной свои объятья, немного обиженный тем, что я встряхнул все его содержимое.

Ледяная обжигающая финская водка лилась мне в глотку прямо из бутылки, и я никак не мог напиться.

Порядком поддатый и с явными симптомами грогги, я вернулся и неловко присел на пол у кровати. Журналы бесшумно шевелились в моих руках тяжелыми листами и пахли только что снятыми с прилавка упаковками товаров народного потребления. «Крупной риелторской компании требуется специалист в области рекламы»… «Клубу „Блэк & Уайт“ требуется системный администратор»…

Бенина мама, тоска-то какая… Крупной компании требуется… Белан на них не хватает. Да знают ли они, что нельзя сверкать сообщениями о том, что ваша компания крупная?..

Финансовый аудит быстро, качественно… в связи с увеличением объемов… производственная корпорация… Скукота, вонючий снобизм, да и вообще итс нот май кап оф ти.

Я поднял бутылку и влил в себя остатки. Если бы в мой эссампшн[9]9
  Перспектива.


[Закрыть] входила вероятность оказаться за стенами привычной жизни, я непременно бы хеджировался.[10]10
  Страховаться. (Переделанное на офисный лад – «Знал бы прикуп, жил бы в Сочи».)


[Закрыть] Для тех, кто трезв или понятия не имеет о собачьем языке корпоративной обыденности, я объясняю: если бы мне знать, что сука Рогулин способен на такие подлости, я бы обязательно выстроил линию обороны.

Ай-я-яй, Медведев, какая неосмотрительность… Ты собирался сидеть в том кресле, наверное, до конца дней своих.

Глава 7

Тяжело поднявшись, я добрался до шкафа и распахнул дверцу. Есть у меня одна особенная черта, позволяющая хранить жилище холостяка в идеальной чистоте и порядке. Все носки уложены в ряд на второй полке комода, ни один CD ни на миллиметр не выступает из шеренги в стойке, и в моем шкафу никогда не найти грязной вещи. Пьяный или уставший, занятый или торопящийся, я всегда помню о том, что в квартире есть вещь, лежащая не на своем месте. На работе я вспоминаю, что оставил на столике журналы, и это беспокоит меня до вечера. Предположение, что я могу оставить открытой шампунь в душе, несвоевременно. Возможно, лет через пятьдесят я и буду забывать о таких важных вещах, как необходимость закрывать флакон «Хэд Энд Шолдерс», но не сейчас. Я категорический ненавистник беспорядка и в прошлом году по этому поводу посещал психолога. Знаю типа, который вытирает руки платком после каждого прикосновения к чему-либо. Он-то и подсказал мне адресок. Когда я рассказал о своей проблеме стройной, но непривлекательной лицом женщине, она посмотрела на меня невыносимо грустным коровьим взглядом и сказала: «Женитесь на мне. Я буду прощать вам даже измены».

В шкаф я вчера повесил пиджак. Он мят, на нем брызги шампани и еще кое-чего, чему совсем не место на пиджаке уберсексуала. Но я не виноват, что Виолетта не смахнула его на пол, а мне было некогда.

Встряхнув его, я снова услышал шелест. И рассмеялся. Знала бы крошка Белан, чему стала свидетелем ее рукопись!

Я еще раз подивился ее способности мгновенно записывать мысли. Это не женщина, а какой-то монстр с программой «Виста». Знать бы, где материнская плата этой программы… Хотя, наверное, там же, где находятся платы и у остальных, носящих программы второго и третьего поколения…

Отнеся пиджак в ванную и сунув его в стиральную машину – не для стирки, понятно, пиджаки стоимостью в восемьсот баксов в машинках нормальные люди не крутят – чтобы убрать с глаз долой, я подошел к компу и подключился к сети.

Хау ду ю ду, Щур? – написал я, попутно исправив три опечатки.

Пока олл райт, Медвед. Почему пьешь в рабочее время?

Щуров уверен, что я пью, потому убежден – в рабочее время делать дома, кроме как пить, нечего. Значит, у человека масса свободного времени, и это такая чаша, что даже спиртное не в состоянии заполнить ее до краев.

Сейчас скину три файла. Нужен перевод с птичьего. С меня пиво.

Три раза пиво. Плюс сто баков.

No problem.

Пьяно усмехнувшись, я поправил на коврике мышь и занялся сканером. Мышь не должна стоять по диагонали.

Не желая докапываться, что там у меня происходит внутри, и не следуя доброму примеру умных людей, действующих по второму импульсу, пропуская первый, я поднял с кровати телефон, завалился на спину и набрал номер Лебедева.

– А, привет! – сказал он, явно демонстрируя радость. Особенно-то ему, я знаю, моему звонку радоваться нечего.

– Ты чего же, Витя, не звонишь, не приезжаешь? Я сифилиса не боюсь.

– Загрузка полная, пойми. Новый проект, концепцию на меня повесили.

– Да ты что? А кто повесил?

– Слушай, не обижайся, хлопот под завязку. Давай я вечером позвоню, пересечемся?

Я знаю за верное, что он вечером не перезвонит и что мы нигде не пересечемся, и мне от этого почему-то смешно, как от косяка травы.

Я хохочу, не в силах сказать и слова, а Лебедев пользуется этим и вешает трубку. Чтобы окончательно себя развеселить, можно позвонить еще, но я знаю, что он уже выдернул шнур из гнезда, а девочкам в своем ведомстве приказал его ни с кем не соединять.

Витя Лебедев – типичный представитель друга в корпорации. С таким нельзя дружить просто так, вдвоем, исходя из общих с ним интересов. С ним нужно дружить обязательно против кого-то. Вообще таких друзей за хер – да в музей, но я пришел в корпорацию не по принуждению, значит, вынужден соблюдать кое-какие правила.

Главный интриган в офисе – всегда босс. Именно он плетет пахнущие скверной сети, чтобы узнать, кто на что способен. Но для продвижения своей концепции правильного понимания обстоятельств ему нужны помощники, и среди персонала босс выбирает ублюдков, которые чураются моральными принципами. Один из таких – Витя Лебедев. Если босс держит в руках всего несколько концов огромной сети, то Лебедев держит десяток, но поменьше. В его подчинении персонал другого уровня. Те удерживают, в свою очередь, десятки концов, и последние выводят уже на стаф. Так, потягивая и послушивая, Гоша Рогулин мало-помалу узнает все, и ему не так важно, что все это предстает пред ним в решительно деформированном виде. Гоша Рогулин – не образец высокоинтеллектуального босса, и для того, чтобы компенсировать недостающие баллы по шкале IQ, ему приходится показывать себя свирепым узурпатором, что, по его мнению, выгодно выделяет его как руководителя.

Если кто думает, что бунт в коллективе – угроза для босса, тот лох. Босс сам втянет вас в заговор и бунт. Он будет давить из вас не рассудительность, а рефлексы, и как только вы проявите себя послушным, тотчас отскочит в сторону, чтобы посмотреть за дальнейшими событиями. Комментарии будут потом. Вас трахнут, как организатора саботажа и лидера революции, а вместе с вами еще пяток таких, до поры законспирированных, а нынче себя проявивших, то бишь – разоблачивших. Задача любого босса – ликвидировать любые попытки саботажа или реакционной деятельности, и если их нет в компании, то он обязательно их инициирует. И когда в офисе появляется человек, пытающийся настроить вас на нотки свободомыслия, нужно тут же понять, что этого человека ведет по откровенно опасному пути. Я бьюсь об заклад, что в девяти случаях из десяти сей народоволец работает на вашего босса.

Когда я пришел в компанию двадцатипятилетним юнцом и сразу на должность креативного директора (по протекции, разумеется), я тут же оказался в эпицентре кроваво-слюнявых разборок. И мне в этой подпольной борьбе было выделено особое место. Но у меня были славные учителя, а потом я как-то сам понял, что ухо нужно держать востро, и тем острее, чем старательнее кто-то напрашивается на твою дружбу.

Лично я, как руководитель, считаю себя сукой конченой. Но иначе просто невозможно. Когда в мою голову стало заползать подозрение о том, что Гера Салмин, теперь уже бывший менеджер отдела Лебедева по работе с клиентурой, беззастенчиво принимает от клиентов благодарности в виде сумм, я тут же организовал плановый перегруз идеи и согласовал с конторкой по изготовлению бутербродов соглашение о передаче части суммы менеджеру для последующей передачи ее в «Вижуэл». На том парень и погорел. Он просто не принес бабки, посчитав их подарком от клиента. Витя Лебедев отбивал Геру как мог, и в этом для меня виделся какой-то тайный смысл. Полагаю, Гера делился с Витей, поскольку два – это мало, но лучше уж два постоянно, чем один раз взять четыре и быть уволенным. Погорел на двух, и Витя, когда стало ясно, что кризиса не избежать, тут же создал вокруг Геры такой ореол ублюдка, что не поверить в это было просто невозможно, как невозможно было не поверить в то, что Вите Лебедеву Гера омерзителен.

Самого Лебедева я решил проверить, когда стало ясно, что дружба с этим человеком почему-то вызывает у меня аллергию. Быстро ударив по рукам с приятелем из компании сотовой связи, я пощупал нашего начальника отдела всей пятерней и сразу за мошонку. Мой приятель позвонил Вите в офис, выразил уважение к его авторитету, слух о котором распространяется по Москве, аки аромат «Кензо», и предложил работу в компании сотовой связи с окладом в полтора раза выше. Через две недели, когда Лебедев принес в сотовую компанию резюме, приятель передал бумажку за подписью своего босса «Отказать» мне, и с тех пор оно лежит у меня в сейфе. Лебедев не знает об этом, но о причинах быстрого предложения и быстрого же отказа догадывается. Мы играем с ним в дружбу, он немного несобраннее, однако куда как предприимчивее, и это противостояние двух прохиндеев дошло до такого состояния, когда мы вместе обедаем, шутим, и еще не разу не оставляли в покое мысли об уничтожении друг друга. Так что я, как руководитель, не белая ворона в стае подонков вроде Рогулина.

Позвони я сейчас Полине Треплевой, та просто испугается и дрожащим голосом отговорится. Но Витя – особый человек. Я, наверное, и позвонил ему, чтобы испить чашу до дна – принять от него яд ликования, чтобы осатанеть окончательно.

Я никогда не забуду, как он пытался меня свалить. О должности креативного директора, которую я тогда занимал, он мечтал, как мечтает каждый кардинал стать папой. Но пришел я и едва ли не оскорбил его таким назначением. И тогда Витя, еще не разобравшийся в моих способностях, решил пойти по пути, по которому шагают многие, чьи должности заняты вопреки их желанию. Заручившись поддержкой менеджеров моего отдела, а в особенности Мирой Павлюк и Анечкой Стефановской, он стал сливать Рогулину мутную воду и мазать меня дегтем, дабы потом, когда настроение босса ко мне изменится, извалять в перьях. В азарте реализации идеи Лебедев совсем забыл, что за все промахи отдела ответственность несет его начальник. Он был сильно увлечен и чувствовал приближение оргазма, но случилось то, что случается с кобелем, вот-вот кончающим в суку, когда того неожиданно пинают под зад. Сцепка в этих случаях становится столь крепка, что кобеля из суки не выломать и ломом. Озадаченный идеей напружинить в отношении меня мой коллектив, упустил из вида свой. И в тот момент, когда он был занят тем, что кропал обо мне грязные вирши, его менеджер, Гриша Коппельмайер, как раз должен был закончить работу с магазином женского белья «Визави». И в тот день, когда он должен был поставить в переговорах точку, я пришел к Машеньке Белан, тогда еще менеджеру отдела по арт-проектам, и рассказал о том, что знаю человека, который понимает толк в работе со строительными организациями. В то время Машенька делал рекламу строительной фирме «Лагос» в Обнинске, и ей очень не хотелось туда ехать. Выпив кофе, я скинул информацию и ушел, а Машенька тотчас метнулась к Гоше и попросила отправить в Обнинск человека, который, как она знает, хорошо владеет темой строительства. Обо мне Белан, естественно, не упомянула. Не находясь в теме, Рогулин подписал приказ о командировке в тот момент, когда Лебедева не было на месте, и Гриша, бросив срочное дело о трусах и лифах, убыл в Обнинск. На следующий день переговоры были сорваны, магазин, заподозрив необязательность «Вижуэл», отказался от сотрудничества, и Витю Лебедева Георгий Рогулин напяливал на кукан в своем кабинете так, что я в тот момент за все гонорары Тома Круза не согласился бы поменяться с ним местами хотя бы на минуту.