Текст книги "Последний еврей Багдада (СИ)"
Автор книги: Макс Кратер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Ну уж нет! Разозлившись на себя, дочь Элая топнула ножкой и безжалостно смела рисунок. Шлепнулась на скамейку, закусила губу. Сквозь резные листочки прокрался, заставив зажмуриться, солнечный зайчик. Фаон не отрываясь следил за беседкой при помощи доверенного ему хитроумного приспособления. Так еще пропустит что–нибудь важное снаружи.
– Свежайшая вода из чистейшего источника, – протяжно пропели вдалеке.
Ну да! Конечно же! Внутри гречанки все возликовало: водовоз. Как же она раньше–то не додумалась. Дважды в день он объезжает со своей бочкой их квартал. Агния аккуратно отодвинула листву. Отсвечивавшей на солнце линзы под тентом уже не было. Это и понятно. Фаон сейчас на другой стороне крыши рассматривает нарушителя спокойствия. Водовоз должен у него – новичка в их доме, не знавшего привычный дневной распорядок, вызвать подозрение.
Времени на раздумья не оставалось. Девушка вскочила и стремглав побежала по саду. У дальней стены быстро, не оглядываясь, оперлась одной ногой о ветку растущей рядом черешни, взобралась на дерево и уже с него разглядела выбоину в кирпичной кладке. Еще через мгновение она оказалась в соседнем дворике.
Страшно подумать, что будет, если ее поймают. Спасало то, что думать–то как раз было некогда. Агния устремилась вперед, тут же едва не полетела кубарем в неглубокий, затянутый ряской бассейн, в котором плавала пара важных золотисто–красных рыбин. Перепрыгнув через водную преграду, гречанка еще через десяток шагов оказалась у внешней двери, запертой, по счастью, на обычную задвижку.
Когда шла по городу, убедила себя в том, что караван Арианта, в конце концов, можно и нагнать. Пусть отправляется без нее.
Яблоневая роща почти примыкала к дворцу Амитис. Между ней и величественным, утопавшим в зелени пирамидальным зданием находился канал. По преданию, рощу посадили тогда же, когда строили Висячие сады. Кайс знал, где назначать встречу. Даже в полуденную жару там, под раскидистыми деревьями рядом с водой на ковре из мягкой травы было прохладно.
По пути Агнию вновь охватили сомнения: до условленного времени был еще почти час. По всему выходило, что придет она раньше, а делать этого не следовало. Вдруг Кайс вообразит себе, будто девушка специально прибежала заранее, потому как ждать сил никаких уже не было. Не расскажешь же про осадное положение в доме.
Можно было, конечно, побродить по городу, но и это не выход. А ну как ее описание, и правда, уже передали всем стражникам? В результате Агния решила идти прямо к фонтану и выбрать удобное для наблюдения место. А вот когда он сам придет как бы первым...
Плану не дано было осуществиться. Едва гречанка приблизилась к фонтану, как сразу заметила юношу. Он о чем–то горячо беседовал с одетым в черную военную форму мужчиной. Примечателен субъект был тем, что щегольская одежда офицера никак не сочеталась со всей остальной его внешностью. Невысокий, с редкой, мышиного цвета выгоревшей шевелюрой, он производил крайне неприятное впечатление. Оба возбужденно жестикулировали. Закончился разговор тем, что коротышка коснулся кулаком плеча юноши, как бы ставя точку в споре. Кайс недовольно отвернулся. Его угольно–черные брови сошлись к переносице, но тут же вновь разлетелись в стороны, а лицо его вмиг просияло: он увидел Агнию.
– Ты знаком с бессмертным? – удивленно спросила девушка, когда непрошеный ночной гость стремительной поступью приблизился к ней.
– Да, – растерянно пожал плечами юноша, – что в этом такого?
Какие у него все же чудные глаза, с замиранием сердца подумала девушка, а вслух произнесла совсем другое:
– Говорят, они сущие демоны.
– Они кто?
Юноша мысленно проклял себя за то, что убегал с уроков греческой истории. Вот и влип. Как теперь поддерживать разговор?
– Демоны, – пояснила Агния, – это как боги, только рангом пониже и чаще злые, чем добрые.
– Дэвы! – радостно выговорил юный перс непонятное для Агнии слово. – Коварные и свирепые духи! Но бессмертные не такие. Они просто лучшие царские воины.
Надо признаться ей, пронеслось в голове у молодого человека, что он тоже из них. Будет хуже, если она сама узнает об этом. Но только не сейчас. Так можно вообще все испортить.
Агния повернулась и медленно зашагала по дорожке. Как–то глупо начался разговор, подумала она. Какое ей дело должно быть до всех этих мужских игрищ? И ведь некого винить. Сама спросила! Надо было заранее продумать, как построить диалог. Бессмертные. Про них, и правда, рассказывают много страшных вещей. Но разве об этом говорят с молодым человеком, который тебе интересен?.. А он, и правда, очень даже милый.
Последние два вывода про "интересен" и "милый" заставили гречанку прислушаться к собственному дыханию: не учащенное ли, а то, чего доброго, он обо всем догадается.
– Про бессмертных рассказывают ужасное, – зачем–то продолжила она и прикоснулась ладонями к щекам.
О боги! Они горели. Это должно быть и ему заметно.
– Глупые сказки. Это всего лишь служба, – юноша приложил руку к сердцу, как бы демонстрируя искренность своих слов, – а рассказы, как бы точнее выразиться, это – мифология. Большую часть историй они сами же про себя и придумывают, чтобы их боялись.
Угораздило же, подумал молодой человек, попасться ей на глаза в такой неподходящий момент. Но кто же знал, что она придет так рано. И все равно ему невероятно повезло. Она здесь. Она не обманула. Это удача. Только надо срочно менять тему беседы.
Он забавный, но глупый, сделала вывод девушка. Это же надо так путать слова и понятия!
– Ты так сказал про мифологию, как будто мифы не реальны? – на ходу заглянула ему в лицо Агния, – все знают разницу межу ними и сказками. Мифические герои и полубоги это одно. Они существуют. А вот некоторые животные это совсем другое. Среди них есть как настоящие, так и сказочные. Вот, например, единороги существуют. И грифоны, и скорпионы, и змеи, и львы. А мушрушу, которые изображены на воротах Иштар, – их нет. Я понятно объясняю?
Дорожка как–то незаметно перешла в тропинку, протоптанную в невысокой изумрудно–зеленой траве. Агния подумала, что пора прощаться и бежать домой. Все сложилось очень даже неплохо. Обещание она сдержала. Расскажет только сейчас про отъезд, и в дом он больше не полезет. Может, даже и к отправлению каравана успеет. Пора расставаться, говорила она себе, но произнести нужные слова вслух все не решалась. Они шли, изредка, как бы случайно касаясь друг друга то плечом, то локтем, то запястьем.
– Я как раз слышал, что мушрушу жили раньше в этих краях. А теперь их осталось совсем немного и их держат в замке Амитис, – Кайс указал на уходящую к небесам громаду, нависавшую над рощей, – и этому веришь, когда видишь других удивительных зверей, обитающих там.
– Так ты бывал внутри? – удивилась Агния.
Ну вот, зачем он ляпнул такое, мысленно отругал себя юноша. И как теперь выкручиваться? Надо отвечать, причем быстро. Молчание будет выглядеть подозрительно. Придется соврать.
– Сам нет, но рассказывали. Ты, наверное, не знаешь, но бессмертных разместили как раз во дворце. В нижних ярусах.
Вот было бы здорово, восхищенно подумала гречанка, посмотреть на все это великолепие. Он такой молодой, но, наверняка, много где уже побывал. А я на его фоне выгляжу какой–то провинциалкой. В другой раз надо расспросить его подробнее. Стоп! О чем это она? Другого раза быть не должно.
– Рассказывали? – вслух произнесла она, – это не доказательство. А я вот видела живого сатира!
– Это такого козлоногого, покрытого шерстью, с бородой и рогами? – припомнил Кайс то, что краем уха все же слышал на занятиях в школе.
А он не такой уж и дурашливый, сделала вывод девушка и, приблизив губы к его уху, таинственно зашептала:
– Головы я не разглядела. Но ноги! Как литые с бронзовой кожей, а ниже колен – шерсть. И копыта. Они стучали по корням деревьев, когда он гнался за мной. Еле убежала.
Как приятно слышать ее голос, такой тихий и так близко, – подумал Кайс. – И хорошо, что я сегодня не надел те башмаки с волчьей шерстью вокруг лодыжек. Надо вообще их выбросить.
– А если бы догнал? – задал вопрос Кайс.
Он не знает очевидных вещей, сделала вывод Агния. Какие же мы все–таки разные.
– Ты смешной! Сатиры настигают только тех, кто сам этого пожелает.
– А что ты делала в лесу? Там ведь может быть опасно.
– Не опаснее, чем где–бы то ни было. У меня там есть место. Тайное. Только мое и больше ничье.
– И сатира.
– И его.
Время от времени им попадались другие люди. В основном это были такие же молодые пары, как и они. Все знали, что Яблоневая роща – лучшее место для свиданий.
Мне начинает нравиться этот город, вдруг поняла Агния. Разве могла я где–то на родине вот так пройтись рядом с молодым человеком, да и просто с мужчиной? Это было бы невозможно. А здесь при таком стечении разных народов царят совершенно другие нравы. Многие их домашние запреты в Вавилоне либо забываются, либо становятся менее обязательными. Надо выяснить, откуда он родом. Только аккуратно. Как будто мне это совсем и не важно, а просто так – любопытно.
– Ты выбрал это место. Значит, неплохо знаешь город?
– Совсем не знаю. Я здесь недавно. По службе.
– В Вавилоне все либо торговцы, либо солдаты. На лавочника и купца ты не похож.
– Я всадник и служу Дарию.
– Так ты аристократ? – улыбнулась Агния, и в ее глазах заблестели игривые огоньки.
– Род Берхемов – один из старейших в Персии, – гордо произнес юноша.
А ведь правду пишут мудрецы, что первый перс на земле произошел от Персея, сделала неожиданный для себя вывод девушка. Как я раньше этого не замечала. Вот – доказательство. Кайс – прямой потомок Зевса и Данаи. Красивый и величественный как бог. А кто же тогда я? Анромеда? Быть прикованной к скале посередине моря. Как это ужасно! Но быть затем спасенной – так романтично.
– Ах! – воскликнула она, оступившись.
Тропинка давно уже закончилась, и молодые люди шли по траве. Агния рассудила, что в ней вполне могла быть кочка, которую она не заметила. Юноша не сплоховал: стремительно подхватил девушку. Сильная рука обвилась вокруг изящного стана. Его лицо оказалось совсем рядом.
– Больно? – встревожено спросил Кайс.
– Совсем чуть–чуть, – еле слышно отозвалась она.
Еще одно движение. Кто его первым сделал, и не разобрать. Их губы слились, а в головах, когда чуть стих первый ошеломляющий звон, молниями засверкали обрывки мыслей:
"Сейчас она оттолкнет меня..."
"О боги, как приятно. Не знала, что настолько!"
"Или ударит... Как в прошлый раз..."
"Поцелуй затянулся... Или так только кажется? Вот, оказывается, что имеют в виду, когда говорят, что время остановилось."
"Нет же... Она не против! Лишь упирается ладонями."
"На нас, наверно, смотрят. Какой, должно быть, позор... Ну уж нет. Ничуточки не стыдно."
"Какой запах. Розовое масло."
"Все, хватит! Нет. Еще чуть чуть..."
Мягко, но настойчиво Агния отстранилась. Сначала оторвала свои уста от его, а затем выбралась и из объятий. Следовало немедленно, как можно более равнодушно произнести "прощай", но что–то никак не получалось. Не хватало дыхания.
– Все. Мне пора, – набрав воздух, выпалила она.
Щеки и ладони пылают. В животе все сжалось. И это восхитительное ощущение на губах. Оно никак не проходит. И не надо, и пусть.
– Я провожу! – Кайс мельком огляделся.
Надо же. Он тоже смущен.
– Я сдержала обещание. Мы увиделись. Мне пора. Провожать не надо. И в дом не суйся. Не смей.
Нужно, чтобы до него дошло это. Нужно, чтобы он четко осознал.
– Но мы ведь еще увидимся?
– Если попытаешься приблизиться к дому, то этот раз останется навсегда единственным и последним. Сегодня я уезжаю, но скоро обязательно вернусь.
– Как уезжаешь?! Куда?!
– Захочешь узнать, дождешься.
Гречанка развернулась и пустилась прочь. Она бежала, но не так быстро и задорно, как тогда в лесу. Бег давался иначе. Казалось, на ее ногах, как на ступнях Гермеса, выросли крылья. Они отрывались от земли легко, как во сне, и плавно вновь опускались в мягкую податливую траву.
Где–то на ветках сидит Эрос, промелькнуло в голове у девушки. Мелкий хулиган никогда не промахивается. Поймать бы и оторвать ему голову! Или нет. Это так восхитительно. Пусть живет пока, веселый карапуз.
Когда силуэт Агнии скрылся за деревьями, в поведении Кайса произошла перемена. Его взгляд из мечтательного стал задумчивым. И думал он не о девушке, а о беседе с человеком в черном. Совсем не случайной была эта встреча с ним у фонтана. С Макутой вообще случайностей не бывает.
Глава XXVII. Странный обряд
Вновь астры зацвели предсмертным хрупким светом,
и сердце страстное в преддверье панихид
все факелы зажгло, навзрыд прощаясь с летом,
и бьется, и дрожит…
Карел ван де Вустейне, «Вновь астры зацвели»,
пер. П. Мальцевой
Караван Арианта так и не отправился в Дамаск. Когда погонщики делали последний осмотр уже навьюченных животных, прибыл чиновник и объявил, что грекам придется задержаться до особого распоряжения. Около часа назад гонцы принесли весть о том, что македонский царь отверг предложение о перемирии. Его фаланги двинулись на восток. Война разгорается с новой силой.
Элай отчитал, конечно, дочь за побег, но о подробностях расспрашивать не стал.
Дни мелькали один за другим. Отец где–то постоянно пропадал, часто не ночевал дома, и девушка совершенно перестала следить за его делами. Теперь все ее мысли были полностью поглощены молодым персом. Не проходило и десяти минут, чтобы она не подумала о нем. Это было совершенно новое для нее чувство, не похожее ни на что прежнее. Каждый вечер и большую часть ночи она вспоминала то, как они вместе проводили время, а каждое утро ждала новой встречи.
Кайс был предупредителен и тактичен. Агния сразу поставила условие – никаких вольностей, и он согласился.
Молодой человек оказался прекрасным собеседником. Она угадала – он действительно много где успел побывать. Гречанка с увлечением слушала рассказы о дальних странах, о людях и богах, живущих там, о прекрасных городах и невиданной природе. При этом Агнии иногда даже приходилось затыкать уши, чтобы не слышать некоторых подробностей.
Юноша называл глупыми домыслами и небылицами истории о якобы живущих далеко на севере племенах, чьи дети рождаются прямо в седле, в нем живут и в нем умирают, об амазонках в этих землях, которые якобы отрезают себе правую грудь, чтобы она не мешала натягивать тетиву и многое, многое другое.
С луком, говорил Кайс, северные кочевники, и правда, обращаются в высшей степени виртуозно. При этом наконечники своих стрел они смазывают специальным составом из смеси протухших яиц и бычьей крови. Раны от них никогда не заживают, и человек умирает в муках. Правда и то, что они отличные наездники, причем, и мужчины, и женщины. Но не более того. Все остальные истории – сказки.
Персам завоевать те земли до сих пор не удалось только потому, что нет там городов, которые можно было бы захватить. А как захватить степь? При этом дикари презирают смерть, считая, что на том свете их ждет вечная весна, зеленые поля, полные сочной травы, и быстрые, стройные лошади.
Но командир Кайса придумал хитрый план, как покорить степняков. Он приказал каждому, кого удавалось поймать, отрубать указательный и средний пальцы на правой руке. Работать без них можно, а вот натянуть тетиву – уже нет. Идея сработала, но лишь отчасти. Кочевники теперь действительно боятся подобной экзекуции больше смерти. С севера сообщали, что в последнее время число набегов значительно сократилось. Правда, теперь у тех, кто все же совершает нападения на персидские форпосты, появился новый обычай. Перед сражением они поднимают разведенные в стороны указательный и средний пальцы, как знак презрения к врагу, а после стычки – как знак победы72.
Кайс признался Агнии, что был озадачен подобной попыткой навести порядок. Он много думал об этом. С одной стороны, обуздать дикарей, конечно, надо. Но с другой, все ли методы при этом хороши? Не правильнее ли было победить врага в честном поединке. Будучи молодым, он не смел перечить старшему по возрасту и званию, но думать об этом ему никто не мог запретить.
Как–то раз девушка попыталась было выведать, кто этот жестокий человек и почему юноша вынужден ему служить, но Кайс отделался какими–то общими фразами. Агния попробовала по–другому задать вопрос, но тогда ее спутник наотрез отказался обсуждать эту тему. Столкнувшись с таким упорством, гречанка потребовала, чтобы он больше не рассказывал ей о таких ужасах, но все равно потом слушала с замиранием сердца.
В городе тем временем становилось все неспокойнее. То и дело происходили стычки между персами и вавилонянами. Стража и войска их быстро подавляли и разгоняли дебоширов, но волнения вспыхивали вновь. Напряжение росло, возможно, и не без подзуживания агентов Элая, которые, получив немалые деньги, могли позволить себе швырять их направо и налево.
Кайс часто говорил, что не придает значения тому, к какому народу или племени принадлежит человек. У тех же персов с эллинами немало общего. Однажды они забрели в общественный сад, разбитый на берегу реки на деньги семьи Эгиби. Там как раз распустились удивительные цветы. Желтые, голубые, лазурные, синие, оранжево–красные, своими острыми, торчащими во все стороны лепестками они напоминали звезды.
– Вы, эллины, называете эти цветы "астерос", – сказал Кайс, – и считаете, что это слезы богини, ставшие звездной пылью и выпавшие на землю. Ровно об этом же рассказывают и наши жрецы. Только богиню звали не Афродита, как у вас, а Анахита73. Сам цветок у нас называют «ситора» – тоже «звезда», только на персидском языке.
– Не люблю эти цветы, – промолвила девушка, – они символизируют грусть расставания. У нас из них делают венки и украшают ими головы жены, чей муж уходит на войну. Не хочу здесь находиться. Давай уйдем.
– А у нас рассказывают, что если при полной луне прийти на поле, где растут ситоры, поднять ладони к небу и закрыть глаза, то можно услышать, как они перешептываются со звездами.
– И о чем же они шепчутся? – сверкнула глазами красавица.
– О потерянном царстве вечного блаженства. О необходимости жить на земле среди других растений. Ситоры протягивают стебли к небу и вопрошают о том, когда же они вернутся обратно. А звезды отвечают им, что всему свое время.
Они встречались каждый день. Но все равно, когда его не было рядом, Агния сильно скучала. Она думала о том, где он, пыталась представить себе, что он делает, но ничего из этого не получалось. Молодой человек исчезал, как в пустоту. Гречанка знала о нем лишь то, что он сам готов был о себе рассказать. И это был минимум информации: военный, на службе, всадник. А кто же сейчас, во время войны, рассуждала девушка, не на службе? Кто не военный? И кто из персов благородного происхождения не всадник? Сражаться пешком – удел наемников и покоренных народов. Кавалерия – основа персидского войска.
В один из дней Кайс сказал, что приготовил сюрприз и попросил Агнию закрыть глаза. Девушка зажмурилась.
– И не открывай, пока не скажу, – произнес юноша.
Он взял ее за левую руку и коснулся кончиками пальцев того места на сгибе локтя, где под нежно–белой, почти прозрачной кожей учащенно пульсировал кровеносный сосуд.
– Никто лучше египетских жрецов не разбирается в устройстве человеческого тела. Они говорят, что этот сосуд идет прямо от сердца. Один из стариков, который всю жизнь делал мумии, рассказывал мне, что у тех, кто в своей жизни по–настоящему любил, он прочный и полный. А у тех, кто нет – вялый и безжизненный.
Кайс повел пальцами дальше по голубой вене до запястья и ладони Агнии.
– Этот сосуд ведет вот к этому пальцу. На моем языке у него нет имени, поэтому его зовут безымянным. Так вот, в Египте есть обычай – обмениваться кольцами. Причем одеваются они именно на него. На сердце кольцо не наденешь, а на палец можно. Считается, что так сердца соединяются навеки.
Девушка почувствовала прикосновение металла.
– Теперь все! Можешь открывать.
На пальце сверкало золотое кольцо с темно зеленым, размером чуть больше ногтя камнем. При повороте его грани приобретали голубоватый оттенок. Это был смарагдос74 – камень египетских фараонов. Агния часто слышала о нем, но никогда не видела – слишком дорогим он был. Еще один точно такой же перстень Кайс держал на протянутой ладони. Его глаза, которые сейчас почти не уступали по цвету камню в перстне, были красноречивее всяких слов.
Девушка взяла второе кольцо и надела его на безымянный палец юноши.
– Красивый обычай, – произнесла она, – думаю, он распространится во многих землях. А этот камень, он тоже из Египта?
– Нет, их добывают далеко на севере в рудниках Бактрии. Попасть туда можно, если сначала 50 дней ехать на восток, а затем еще столько же пробираться через высокие перевалы на север. В этой стране на вершинах гор даже летом не тает снег, а ущелья так густо заросли лесами, что пробиться через них можно, лишь прорубая себе путь. Земля в тех краях не богата ни серебром, ни золотом. Но камни, у нас они зовутся зуммурунди, особенно крупные и без изъянов ценятся выше всего на свете. Долгие века рудники принадлежали только правителям страны, а за попытку незаконной добычи полагалась смертная казнь. В итоге эти цари скопили несметные богатства.
– И что же стало с ними? – рассеянно спросила девушка. Все ее мысли сейчас были не о далеких сатрапиях и сказочных сокровищах прошлого, а об обряде, который они только что совершили. Значит ли он именно то, о чем она думала?
– После покорения Бактрии большая часть сокровищ пропала. Их похитили.
– И кто же?
– Точно я не знаю. У меня есть только подозрения.
Несколько раз Кайс просил, чтобы Агния познакомила его с отцом, но гречанка всегда переводила разговор на другую тему.
Однажды она рассказала, что ее родителю привезли в подарок от торгового дома Эгиби, клиентом которого он являлся, букет роз. Отца дома не было. Никогда прежде она не видела таких огромных бутонов. Они не шли ни в какое сравнение с мелкими цветками шиповника, к которым все привыкли. Агния очень жалела, что растения были срезаны с кустов. Вот бы получить их вместе с корнями. Можно было бы высадить у нее дома – рядом с беседкой. Но всем известно, как Эгиби гордится своими садами и как тщательно охраняет их.
Кайс немедленно поклялся, что проберется в сад и достанет ей розы. Девушка настаивала, чтобы он и думать забыл об этом, даже пригрозила разрывом отношений. Воровать у Эгиби – это ведь равносильно самоубийству. В конце концов Кайс пообещал, что откажется от попытки раздобыть цветы.
Но обещания своего не сдержал.
Глава XXVIII. Элефантиада
Чему обязан Александр, прославленный как бог?
Житейской нашей мудрости и силе наших ног.
Редъярд Киплинг, «Парадная песня лагерных животных»,
пер. К. Савельева
В день, когда Кайс и Агния совершили необычный обряд с кольцами, к северу от Вавилона на обширной площадке, ограниченной с нескольких сторон водой, в условиях повышенной секретности должно было состояться показательное выступление прибывшего из Индии чудо оружия.
Для участия в нем по приказу сатрапа были набраны три тысячи человек. Под палящим солнцем они дожидались начала представления. Капли пота текли по покрытым пылью лицам. За участие в спектакле обещали неплохо заплатить, поэтому не удивительно, что от желающих не было отбоя. Даже отбирать пришлось. Элай, Леон, Атрей, Мекон и Фаон попали в число счастливчиков, и теперь, чтобы не привлекать излишнего внимания, держались поодиночке.
Разношерстная толпа должна была изображать македонскую фалангу. Кто будет противостоять ей, людям не говорили. Да и какая разница – рассуждало большинство. Лишь бы награду выдали, как обещали. Драться всерьез никто ведь не собирается. Вот даже и у длиннющих сарис, что выдали им, сбиты стальные наконечники, и щиты не бронзовые, а деревянные.
Их выстроили восемь рядов. Позади, там, где на влажной земле возле канала возвышались кусты дикого сезама75, разместились шеренги царских лучников. Но и у них, как легко можно было убедиться, стрелы тоже без наконечников.
Желтая выжженная трава в поле хрустела под ногами. Два всадника галопом промчались перед строем в сторону холма. По толпе пробежал восторженный ропот: на возвышенность въехал сам царь. Дарий восседал на колеснице в окружении десятков телохранителей. Чуть позади владыки половины мира держался Ферзан. Из строя этого было не разглядеть, но командир бессмертных то и дело нервно покусывал губы. От исхода этой демонстрации зависела его судьба.
Заревели трубы. Передние ряды, как и было заранее уговорено, опустили пики и медленно двинулись вперед. Строй держали с трудом. Непослушная змея извивалась, готовая в любой момент развалиться на части. Горе–фаланга на марше была похожа не на статный сосновый лес, а на финиковую рощу в штормовую погоду. Инвалидная команда не шла ни в какое сравнение с настоящим греческим войском. Но от нее это и не требовалось. Доблесть и напор должно было показать совсем другое подразделение. Именно поэтому Элай и его люди были здесь – у них был шанс посмотреть на слонов в действии. Упустить его, было бы непростительно.
Фаланга успела продвинуться шагов на полтораста, когда из пальмовой рощи перед ней вышли элефанты. Строй встал. Подбадривающие начальственные крики сзади не возымели никакого действия. Толпа была поражена.
Элай, стоявший в шеренге первым, вперил свой взгляд в удивительных животных. Закованные в металл огромные бивни гигантов отливали сталью. Играли в лучах солнца бронзовые попоны. На спинах располагались трое: впереди ближе к голове – погонщик, а в защищенной щитами корзине – метатели дротиков. И оружие у них было самое, что ни на есть, настоящее.
Элай пересчитал слонов. Четырнадцать. Они быстро приближались, намного быстрее, чем можно было ожидать от таких, казалось, неповоротливых махин.
Лучники дали залп, за ним второй, третий, четвертый... Элай знал, что особенным шиком у персов считалась такая скорострельность, когда одновременно в воздухе находится до восьми стрел, выпущенных одним воином. Волна за волной они обрушивались на наступавших слонов, не причиняя им совершенно никакого вреда.
– Вперед! – заорали сзади. – Отступившие будут убиты!
Элай обернулся. Лучников сменили копейщики. Шеренга встала в боевую стойку, готовая напасть на любого, кто побежит. До идущих на фалангу слонов оставалось шагов пятьдесят. Один горе–воин, находившийся в последнем ряду, не выдержал, бросил бутафорский щит с пикой и побежал к каналу. Не успел он сделать и пары прыжков, как тут же был насквозь пронзен двумя стрелами. На этот раз на них были самые настоящие – железные наконечники.
Элай и люди рядом с ним медленно двинулись вперед.
– Они парализованы страхом, мой повелитель, – произнес Ферзан, почтительно наклонившись к уху Дария, – это обычная реакция тех, кто сталкивается со слонами на поле боя. Мы специально не стали использовать кавалерию, так как она все равно отказалась бы нападать на них. Лошади боятся запаха незнакомых им зверей и в страхе разбегаются.
Дарий довольно ухмыльнулся.
Первым в фалангу врезался огромный самец. Ударом бивня он сбил с ног пару человек, а третьего поддел и подбросил в воздух. Не успел несчастный упасть на землю, как фаланга перестала существовать. Это не было отступление. Это было паническое бегство ослепленных страхом людей.
Лучники в упор расстреливали мчащихся на них обезумевших мужчин. Шеренга стоящих перед ними персов выставила вперед копья. Десятки ошалевших горожан бросались на них грудью и гибли. Некоторым удавалось прорваться. Но таких были единицы.
Кто–то положил руку на плечо Элаю. Грек обернулся. Это был Атрей. Рядом с ним стояли Фаон и Мекон. Вся четверка рванула туда, где разбушевавшийся вожак крушил все на своем пути и где должен был стоять в фаланге Леон. Элай бросил бесполезный деревянный щит. Его примеру последовали и остальные.
Один из воинов, сидящих на спине слона, увидев группу приближающихся греков, замахнулся и метнул в Элая дротик. Тот успел увернуться. Острое оружие вонзилось в землю и ушло в нее на одну треть своей длины. Индус в корзине прокричал что–то погонщику.
Леон лежал без сознания на спине посреди груды покалеченных вавилонян. Видимых ран на его теле не было. Фаон упал на колени и попытался привести товарища в чувство. Слон, звеня попоной, быстро приближался. Элай вырвал из земли дротик и, размахивая им перед собой, побежал вправо, пытаясь увлечь неприятеля за собой. Махаут постучал своей палкой по голове животного, и оно, повинуясь приказу, опустило бивни к самой земле.
За считанные секунды надо было принять решение, что делать – бросать дротик в слона, стремясь попасть в неприкрытые кольчугой глаза, или все же метить в махаута. Первый вариант имел почти нулевые шансы на успех, так как элефант все время находился в движении. Пробить его броню наверняка невозможно. Элай замахнулся и бросил короткое копье. Погонщик успел ударить по шее животного, и оно повело головой в сторону, уберегая своего хозяина от неминуемой гибели. Дротик пронзил ему плечо. Махаут не удержался и полетел вниз.
Аптекарь обернулся в поисках другого оружия. Рядом лежал обломок деревянной пики. Выставив его перед собой, он стал пятиться назад. Леон пришел в себя и, поддерживаемый двумя греками, с трудом ковылял в сторону от слона. Атрей схватил сарису и, разогнавшись, ударил ей по корзине с воинами. С таким же успехом он мог попытаться голыми руками свалить ворота Иштар. Метатели дротиков обернулись в его сторону.
Слон бивнем опрокинул Элая и встал над ним на дыбы. Еще секунда и мощные ноги размозжат его. Фаон с Меконом бросили Рыжего грека и тупыми пиками били по морде и по хоботу животного. Самец обрушил ступню на то место, где находилась голова Элая. Но вместо победного воя над полем раздался хриплый, полный боли вопль. Грек успел перекатиться и выставить вверх деревянный обрубок, который сжимал в руках. Расщепленное острие сломанной сарисы вошло в ступню животного. Там были мягкие ткани! Еще через секунду слон рванул на себя ногу и повернул назад. Окровавленный обрубок остался в руках Элая.
– И как ты объяснишь вот это? – капризно промямлил Дарий.
Поначалу пребывавший в прекрасном расположении духа, теперь он выглядел крайне разочарованным.
– Я все выясню и доложу, – сквозь зубы произнес Ферзан.
Царская свита смотрела на него осуждающе.
– Я разочарован. Ты обещал зрелище, которого мы еще не видели. Животных, созданных богами для изничтожения вражеских войск, а вместо этого они отступают. Как это горстка вон тех ковыляющих по полю вавилонян смогла не только отбиться, но и обратить слона в бегство? И почему, демоны тебя забери, вслед за одним уходят остальные!?
