Текст книги "Чайная книга"

Автор книги: Макс Фрай

Соавторы: Сергей Малицкий,Алексей Толкачев,Ольга Лукас,Елена Касьян,Юлия Боровинская,Марина Воробьева,Оксана Санжарова,Лея Любомирская,Марина Богданова,Н. Крайнер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Все же дурак, – вздохнул Олег.

Кузнечик надулся.

– Ребята, сказки, конечно, сказками, только собаку-то видят. И машины бьются.

– Его хозяйка здесь погибла. Этого он не может простить? – предположил Кузнечик, вновь преисполнившийся азарта.

– Похоже на то.

Олег потер лоб.

– Мы ненормальные. Обсуждаем привидений на полном серьезе.

– Хорошенькое привидение, машина с ним едва не столкнулась!

– Так не столкнулась же. Удара не было!

– А отчего остальные машины слетали с дороги? Там туша – килограммов семьдесят.

– Думаешь, от удара? Или все-таки не справлялись с управлением?

– Кто его знает. Но ты сам статистику видел. Как раз по годам подходит.

– А если старик наврал? Выдумал байку о призраке, а вы ухи развесили! – ухмыльнулся Кузнечик.

– И Анге?

– А почему нет? Он на нее и навел…

– Надо поспрашивать других местных. Эти – как партизаны…

– А если у них круговая порука? Туристов за нос водить? Одним – одно рассказали, другим – другое.

– Там видно будет. – Олег поднялся.

Два следующих дня они старательно расспрашивали здешних жителей. Особенно усердствовали Маринка и Кузнечик, Олег же чувствовал себя полным кретином.

– Итак, подведем итоги. – Вечером, после ужина, Кузнечик разложил на столе записи. – Четверо у меня, трое у Маринки, у Олега один. И один сомневается. С разных сторон острова. Не самый плохой улов… говорят все одно и то же. Белый, очень большой пес, и видят его только водители. И не только ночью.

– Похоже, собака в самом деле погибла под колесами, – грустно сказала Маринка.

– Вот что неясно, – вмешался Олег. – Допустим, мы не сошли с ума. Есть одна мелочь. Пес бежал наперерез, ровно через дорогу. И кажется, очень быстро. Куда он бежал? Вверх по склону? Там заросли и камни! С чего нормальная собака понесется на гору как ненормальная?

– Нехило загнул. Может, и впрямь бешеная?

– Вспомни, что говорила Анге! Сам ты бешеный. – Маринке стало обидно за неведомого пса.

За домиком повара девушка обнаружила сооружение, похожее на собачью будку, но с отверстием в крыше. Со стены будки свисал бронзовый колокольчик, позеленевший от времени.

– Это от прежнего владельца осталось, – сообщил повар. – Чудной был мужик. Сгинул невесть где.

– Чудной?

– Полоумный. Ходил, сам с собой бормотал, иногда озирался, будто кто за ним следует, иногда палку возьмет – и давай отмахиваться невесть от кого. Кричать начинал. Но если под руку не лезть, никого не обижал вроде.

– А он куда делся?

– Сгинул, похоже. – Старик выдохнул плотный клуб дыма. – Ушел и не вернулся. Он порой пропадал на несколько дней, только являлся домой рано или поздно. А в тот раз – с концами. Вроде башмак его нашли на скале, может, полез и сорвался.

– На какой скале?

– Там, – махнул рукой повар. – Недалеко от места, где вы пса повстречали.

– А когда он пропал? – замерев, спросила Маринка.

– Помнить бы… лет десять точно прошло, а то и больше. В наши-то годы время летит, а не тянется…

В полицейский участок Маринка ворвалась, будто за ней гнался табун маньяков. На ее счастье, блюститель порядка был тот же самый – не пришлось улыбаться и говорить о погоде, налаживая взаимное понимание.

– Скажите, та девушка, упавшая со скалы четырнадцать лет назад… Это ведь был несчастный случай?

– Видимо, так.

– Когда? Зимой, весной, летом?

– В начале лета, кажется… – Он долго рылся в записях, наконец утвердительно мотнул головой: – В июне.

– А человек, которого звали… – Маринка порылась в сумке и положила на стол перед полицейским записку: – Вот так.

– Вроде был такой, припоминаю. Местный сумасшедший или типа того.

– Когда его в последний раз видели?

– Да кто ж тебе это скажет, девушка? У него, помнится, старшая сестрица была. К ней бы вам съездить. Она брата и не искала… сразу переехала в другую часть острова, только уверились, что он не вернется. Адресок… сейчас.

Маринка ожидала увидеть женщину средних лет со странностями, немного смахивающую на ведьму. Но высокая старуха с волосами, в которых почти не было седых нитей, больше походила на прокурора – настолько суровый был у нее взгляд и гордая осанка.

– Брат мой пропал четырнадцать лет назад. Говорить я о нем не собираюсь, понятно? Крови он мне довольно попортил. Вечно ему враги мерещились, раз меня порывался убить. Довольно с меня, помнить не хочу. Всю молодость мою испоганил…

– Чем? – испуганно спросила Маринка. В присутствии этой старухи хотелось стоять навытяжку.

– На твоих бы женихов – с палкой! А я красивая была… Говорили, мухи он не обидит, – как же! Когда мозги набекрень вставали совсем, лучше не стоять на пути… Все, ступайте, некогда мне. – Женщина повернулась к ним спиной.

– Скажите только месяц, когда его последний раз видели.

Старуха бросила небрежно:

– Июнь.

Олег задумчиво разглядывал верхушки сосен. Вниз смотреть не хотелось: высота была метров сорок, если не больше, и волны внизу пенились, кружась водоворотами среди камней.

– Думаешь, это он скинул девушку?

– Может быть.

– А сам куда делся?

– Ну, со скалы прыгнул – испугался, чего натворил. А может, просто сорвался, полез куда не стоило.

– Ага. Он же того… двинутый был. Надо в полиции рассказать, – предложил Кузнечик.

– Надо. Пусть разбираются.

– Вряд ли кто станет. Дело давно закрыто. Вообще неизвестно, жива ли ее семья.

– Хоть имена ее родных выяснить, написать…

– Зачем снова? Больно же будет. Они свое пережили…

– Ты не понимаешь, Маринка. Если это убийство, о нем должны знать.

– Экий ты… Убийцы все равно нет в живых. И он, между прочим, тоже упал со скалы.

– Равновесие, – пробормотал Кузнечик. – А пес продолжает мстить людям.

Маринка вскочила, дернувшись, будто ее шишкой по голове ударило.

– Да какие же вы! Это никакая не месть, – выдохнула, сжав руки. – Понимаете, он четырнадцать лет слышит зов. Днем и ночью. Отчаянный голос хозяйки. И бежит на помощь, не видя вокруг ничего. Под колеса. Это не месть, это любовь, понимаете?

Олег и Кузнечик не отозвались, лишь переглянулись. Потом Кузнечик озадаченно присвистнул, поднял камешек и запустил его с обрыва.

Катер опоздал, и почти стемнело.

– Доберемся, тут недалеко, – улыбнулся усатый капитан судна. – Темно, светло – мореходу опытному без разницы.

Уезжать не хотелось: всего месяц прошел, а будто много-много месяцев прожили, каждая травинка родная.

– Грустно как-то, – сказал Кузнечик. – Я даже поверил в это все. Будто видел их, что ли. Сам. Но все бессмысленно. Приехали, придумали себе сказку… И кому от этого толк?

– Я всего лишь человек, – сказала Маринка. – Мы все… человеки. Не больше. Но может, если подтвердится вся эта история, пес добежит?

– Куда? Добежит и прыгнет с обрыва? И как расследовать, даже если полиция нам поверит, – тела-то за четырнадцать лет превратились в морскую воду.

– Не знаю, – сникла Маринка. – Но вдруг? Что же, он так и будет всегда кидаться на зов и погибать под колесами? Это нечестно!

– Жизнь вообще штука нечестная. Погибшая девушка могла бы тебе рассказать.

Катер покачивался на слабых волнах, отходя дальше и дальше. Обогнул остров – и пошел мимо скалы, на которую когда-то пытался успеть белый пес.

Луна ярко высветила вершину. Всем троим показалось на миг, что над обрывом возникли два силуэта – женщины и собаки. Женская фигура помахала рукой.

Чай с имбирем и перцем

На три ложки черного чая – пол-литра воды, имбирь и перец в количестве разумном, чтобы в огнедышащего дракона не превратиться.

В разогретый заварник высыпать сухой черный чай. В кипящую воду всыпать имбирь и перец черный, размешать и водой имбирно-перечной залить чай в заварнике.

И оставить его в покое – пусть настаивается минут пять, а то и все десять.

Пить можно просто так или смешав с молоком, а то вкус резковат.

Приятного дня или вечера!

Алексей Толкачев

Бабушкина мята

Кружку Никита нашел прямо на столе. Это удачно вышло. Стояла там, посудинка кособокая, словно прямо с этим столом и выросла. А впрочем, как же иначе? И еще повезло: в печке котелок чугунный оказался. Дров, правда, у бабушки не нашлось, но это не беда. Вокруг со всех сторон лес. Далеко от избушки не отойдешь, да далеко и не требуется. Всего-то надо хворосту немного набрать, чтобы воду в котелке вскипятить. А зато какие заросли мяты у бабушки на заднем дворе! Да какая душистая! Нигде Никита не встречал такой мяты, как тут, у бабушки. Очень Никита уважал чаек с мятой. Но чая у бабушки, разумеется, не было. Кабы знал Никита, что здесь окажется, непременно захватил бы с собой узелочек с заваркой. Но кто ж мог знать! Впрочем, из одной только мяты тоже очень даже неплохой горячий напиток получился. Никита потягивал его мелкими глоточками и глядел в окно. Ни стульев, ни лавок в избушке не было, но тут как раз кстати пришелся ящик, который Никита притащил с собой. Он послужил вполне сносной заменой стулу, так что чаепитие, можно сказать, проходило с комфортом.

За окном темнел синий лес. В вечерних сумерках он выглядел таким таинственным, таким волшебным! Казалось, стоит лишь войти в этот лес – и тут же попадешь в сказку. Встретишь говорящих зверей, лешего, увидишь ходячие деревья, найдешь цветок папоротника и разрыв-траву… Наверху чем-то гремела бабушка, но Никита весь унесся мечтами в сказку и ни на что внимания не обращал. Представлялось ему, что где-то в лесной чаще он встретит бродячих скоморохов. А может, и разбойников. Может, даже не благородных (сказке ведь никак не обойтись без опасных приключений). Но все же разбойники будут не очень уж злые, и он с ними подружится. От них он узнает какую-нибудь жутко интересную тайну… И конечно, окажется, что лесная птица, живущая в ветвях над разбойничьим шалашом, – это на самом деле заколдованная красавица. И он найдет способ ее расколдовать, и у них будет любовь…

Эх, до чего же жаль, что сказки – это только сказки! А реальность прозаична и сурова… Грохот на крыше стал еще громче. А потом наступила тишина, и за оконным стеклом стала появляться бабушка. Она стекала с крыши вниз по окну и по стене тремя густыми ручейками. Это была еще очень молодая бабушка, скорее всего она еще даже не умела летать. А уж напасть на человека она не могла однозначно. Но она уже понимала, что в ее ловушку попался человек и что ей нужны его кости. А барьер создавать эти твари способны, похоже, с самого рождения. Во всяком случае, эта бабушка барьер поставила, будьте благонадежны! Никита уже трижды обходил вокруг избушки, пробовал в разных местах – никаких шансов. По всему кругу примерно по кромке леса проходит упругая прозрачная стена. Глаза ее не видят, а пройти невозможно. То есть наружу, в лес, невозможно. А из леса сюда – милости просим. Вот Никита, дурень, и прошел. И сидит теперь тут. Так и кормятся молодые бабушки, которые еще без костей. То зверь какой забредет, то птица залетит. Обратно в лес выбраться не может, умирает от голода и становится бабушкиной добычей. Правда, говорят, птицы и звери редко приближаются к бабушкиным избушкам. Чутье у них какое-то есть природное. Людей же бог таким чутьем не наградил. А именно людские кости и нужны бабушкам больше всего.

Нет, Никита все по правилам делал, технику безопасности соблюдал. Выйдя к избушке, сразу не полез, обошел сзади, сказал, как положено: «Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом». Никакой реакции. Стало быть, это не избушка на курьих ножках, а нормальный домик лесника. Тогда Никита и вошел. Да не из пустого любопытства, а просто ночь надвигалась. В доме-то куда лучше ночевать, чем в лесу под открытым небом. А вдруг дождь? У него, конечно, был с собой ящик, но в ящике спать тоже как-то неуютно. Как покойник во гробе… А лишь вошел Никита в дом, так сразу все и понял, да путь назад уже был отрезан. И ведь что оказалось: избушка яйца высиживает! А они, когда наседки, с места не встают и передом-задом не крутят. Вот так и обманулся Никита…

Нет, ну надо же какое злосчастье! Ведь уже, считай, полвека никто избушек с бабушками в здешних лесах не видел! Считалось, что все они уничтожены. Да и откуда бы им взяться, если ящеров и подавно всех давным-давно перебили. Оно ведь как в природе устроено: избушка время от времени сносит яйца, но яйца эти – диетические, из них никто не вылупляется, хоть избушка их и высиживает по велению инстинкта. А вот если эту избушку ящер потоптал – тогда из яиц появятся детеныши. Которые мужского полу – ящеры, которые женского – избушки. Сначала маленькие, потом постепенно вырастают, внутри у каждой какая-то утварь формируется: печка, мебель, посуда. Генетический интерьер. И обязательно – ступа, а в ступе, в свою очередь, зарождается бабушка. Они, бабушки эти, когда покрепче становятся и обретают возможность подниматься в воздух, часто прямо в этих ступах и летают. Говорят, старые избушки вообще практически невозможно отличить от нормального человеческого жилья: у них и занавески на окнах вырастают, и картинки на стенах, и даже, бывает, игрушки детские на полу возникают. А бабушка, пока костей не нахватала, пребывает в состоянии студня. И может так жить очень-очень долго. Ставит вокруг избушки невидимый барьер, поджидает добычу. И когда рано или поздно удается ей поживиться костями, она из них начинает строить свой скелет. Вот тогда она уже превращается в реально опасного хищника. Костяные бабушки уже не в избушках добычу ждут – они ночами над лесом рыщут и нападают на все живое. С матерой костяной бабушкой ни орел справиться не может, ни медведь. Прилетают и к человеческому жилью, люди для них – добыча самая лакомая.

Полвека назад страшные дела творились! Чуть ли не каждую ночь все окрестные деревни бабушки штурмовали. Сколько народу похватали – вспомнить страшно! А уж о домашнем скоте и говорить нечего. Что делать? Мобилизовались мужики, стали днями лес прочесывать. В дневное время бабушки слабее, летать почти не могут, и с ними справиться можно, если вчетвером-впятером навалиться с вилами да с дубинами и все кости переломать. Только потом обязательно останки сжечь надо, а то через несколько дней снова все срастется и тварь оживет. Ради той карательной операции мужики даже прикупили на городской ярмарке двойе-изларца – штуку редкую и очень дорогую. Денег немалых это дело стоило, всем миром скидывались, кому, чтобы взнос сделать, пришлось корову свою продать, кому коня. Жаль до слез, но тоже и понимали люди: если с бабушками не покончить, все одно – скотину утащат рано или поздно. А двойе-изларца – это создание непобедимое! Ему что ни прикажешь – все сделает. Работу ли какую исполнить, поколотить ли кого, разыскать ли что-нибудь – всегда пожалуйста. Любой приказ выполнит, потом говорит: «Албибек!» – и в ящик ложится. И после того ему необходимо несколько часов в темном ящике полежать, отдохнуть, подзарядиться – это непременное условие. Что за создание это двойе-изларца – загадка природы. Вроде выглядит как человек, но не человек. И вообще скорее всего не живое существо. На ощупь – холодное. Но и не машина, потому как слова понимает и само разговаривает. (Да что там, мало ль у природы чудес! Двойе-изларца – это еще что, а вот, говорят, на крайнем юге, там, где только песок и никакой растительности, живут звери типа лошадей, только с двумя горбами, и могут эти звери месяц не есть и не пить. Вот это уж чудо так чудо, хотя, конечно, скорее всего неправда.) А этих двойе-изларца в здешних местах всех уже почти переловили и на службу людям определили. Дикие еще встречаются, но крайне редко. Вот удача-то тому, кто ничейного двойе-изларца встретит! Поймать его, как рассказывают, не сложно. Надо лишь ящик иметь достаточного размера. Показываешь ему ящик и даешь какой-нибудь приказ, не важно, абы какой. Двойе-изларца приказ исполняет, произносит: «Албибек!» – и ложится в ящик. Все, он твой!

Так вот, значит, купили мужики двойе-изларца. Ему бабушку убить – раз плюнуть. В одиночку, безо всякой помощи. Недели две мужицкое воинство прочесывало леса. А избушек с бабушками нигде нет! Что за чертовщина? Откуда ж они каждую ночь к деревням слетаются в таких количествах?! Но однажды наткнулся один из крестьянских карательных отрядов на такое… Волосы дыбом встали у мужиков! Это было целое бабушкино гнездо! Не избушка, а дом каменный! О пяти этажах! И на каждом этаже по двадцать комнат! И почти в каждой – бабушка! От совсем юных, медузообразных, до самых матерых, твердых, таких, что костей больше, чем у ерша! Разве спасет тут дело двойе-изларца? Куда там! Ему ж после ликвидации каждой бабушки в ящике отдыхать надо. Максимум двоих за день успеет ликвидировать, а там и стемнеет… Пришлось народному ополчению своими силами за бабушек приниматься. Несколько дней бойня продолжалась. Да и ночей тоже: бабушки ответные визиты в деревни совершали! Немало народу полегло. Но справились. Победили. Извели тварей. Здание потом подожгли. Там внутри было чему гореть: занавески, полы паркетные, тряпки всякие. Деревянные перекрытия. А потом развалили, разнесли по кирпичикам. Что называется, камня на камне не оставили. Так и лежат сейчас на той поляне эти черные обгорелые кирпичи. Долгие годы после того регулярно туда с проверкой являлись: не зарождается ли проклятая жизнь на этих кирпичах? Не зарождалась… А про дом этот каких только баек старики-очевидцы не рассказывают! Говорят, куриные его ноги уходили глубоко в землю, и когда эта каменная пятиэтажная избушка хотя бы чуть-чуть шевелилась, все вокруг тряслось и лес ходил ходуном! А в комнатах – каких только не было диковинных и непонятных вещей! А над входом, говорят, вывеска красовалась: «Общежитие ткацкой фабрики имени Калинина». Из какого яйца вылупилась этакая громадина? Какая мать-несушка снесла его? И что за исполинский ящер послужил отцом? Вроде в этих-то лесах таких гигантских чудовищ не водится…

Так вот, с тех самых пор никто больше не видел бабушек в здешних краях. Люди стали ходить в лес без опаски. По грибы, по ягоды, на охоту. Ну а Никита в этот раз пошел ловить двойе-изларца. Над такими ловцами в народе смеялись еще больше, чем над кладоискателями, – настолько редкое это явление, дикие двойе-изларца. Никита и сам мало верил в успех своей вылазки. Однако ж на прошлой неделе, когда он тут неподалеку ставил силки на зайцев, попался ему на глаза след… Отпечатки ботинок изрядного размера с характерным рисунком на подошве… Оно, конечно, мало ли что. Может, богач какой-нибудь ходил тут по каким-то неведомым делам со своим двойе-изларца. Только второго, человеческого, следа рядом не просматривалось. Да и владельцев двойе-изларца среди местного населения не было. Ну, в конце концов, кто-то мог просто где-то раздобыть или сделать себе ботинки с такой подошвой… Да все что угодно могло быть. Однако, однако… В общем, сколотил Никита ящик надлежащего размера и поперся с ним в лес. Ходил, бродил, замучился таскать этот чертов ящик, никаких таких следов нигде не встретил, проклял уже свою идиотскую идею, понял, что надо домой возвращаться, да далеко ушел. Солнце начало клониться к закату, и по всему выходило, что лучше заночевать в лесу, а уж завтра с утра – домой. И тут эта избушка!

Сзади послышался скрип дверных петель. Никита обернулся. Слегка приоткрыв дверь, через образовавшуюся щель в комнату вползала бабушка. Вот мерзкое существо! И ведь не убьешь ее никак, пока она в таком состоянии, без костей! Хоть ты ножом ее раздели на части – они снова вместе сползутся и сольются, как ни в чем не бывало. И в огне она не горит, пока живая и бескостная. Не берет ее, такую, огонь. Студенистое тело потихоньку направилось в сторону своей ступы. Ей торопиться некуда. Полежит, отдохнет, подождет несколько дней, а когда Никита от голода сознание потеряет, тут она на него и налезет… В комнате стоял душистый аромат мяты. В котелке была вода, в печке тлели угольки, на полу лежало еще достаточно хвороста. Но пить варево из мяты без чая больше не хотелось. И как Никита ни бодрился, в душу медленно, но верно вползал липкий ужас.

И тут за окном произошло какое-то движение. Что это там? Шевельнулся куст малины, росший неподалеку от избушки, но уже за пределами зоны, опоясанной бабушкиным барьером. Медведь, что ли, лакомится? Шел бы ты, Михайло Потапыч, подальше отсюда. А то не ровен час и тобой кое-кто тут полакомится. Но что это?! Не может быть… Никита боялся поверить своим глазам, но меж малиновых веток в лучах заходящего солнца явно блеснули темные очки! Никита вскочил и поволок ящик во двор. У двери чуть не упал, поскользнувшись на «хвосте» бабушки, еще не успевшем заползти в ступу. Во дворе поставил ящик на попа, замахал руками, закричал… Ветви раздвинулись, и во всей своей красе перед Никитой предстал двойе-изларца! От волнения Никита на какие-то мгновения лишился дара речи. Он постучал рукой по ящику… Перевел дыхание… И наконец выкрикнул кодовую фразу:

– Эй, двойе-изларца! Оди-на! Ковых-слица!

У двойе-изларца своя особая манера двигаться, странная, на первый взгляд, неуклюжая пластика. Когда двойе-изларца поворачивается, голова его совсем не движется вокруг шеи, и поворот он делает всем своим могучим корпусом. Мужественное лицо, словно высеченное из камня. Непроницаемые черные очки.

– Убей бабушку! – крикнул Никита. Двойе-изларца медленно двинулся в сторону избушки.

Приблизившись к ступе, он вытянул вперед правую руку. Кисть руки словно расплавилась, превратившись в жидкий металл, который, казалось, вот-вот закапает на пол. Но вместо этого рука стала постепенно принимать форму штыка, длинного и острого. Штык все вытягивался, вытягивался вперед и наконец вонзился в студенистое тело бабушки, плескавшееся в ступе. Послышалось пронзительное шипение, повалил едкий фиолетовый дым. Через несколько минут все было кончено. Бабушка просто испарилась.

– Албибек! – сказал двойе-изларца и направился к ящику.

А Никита на дрожащих ногах пошел от избушки к лесу.

Сзади послышался грохот падающего ящика. Двойе-изларца укладывался на заслуженный отдых.

Невидимый барьер вокруг избушки исчез! Свобода!

И тут только Никита позволил себе осознать, как ему было все это время страшно!

Позже, лежа на спине прямо на дворе избушки и глядя в ночное небо, он прикидывал планы на ближайшее будущее. Завтра с утра двойе-изларца отнесет его (и ящик свой тоже, разумеется) в деревню. Там у него будет очередной «албибек». А Никита тем временем расскажет мужикам о своих находках. Потом они снарядят экспедицию, вернутся к этой избушке, сожгут ее и выкопают из земли все избушечьи яйца. За эти яйца они выручат кучу денег! Ведь известно, что их скорлупа надежно защищает от радиации, поэтому из них делают доспехи, в которых можно ходить в Пораженные земли.

А еще надо будет нарвать побольше этой мяты. Чай с мятой Никита о-о-очень уважает, а такой душистой мяты, как у этой бабушки, он нигде не встречал!

Чай с мятой, а может, и не с мятой

Дача. Ночь. Хочется выпить чайку, причем с мятой. А мята в огороде растет.

И не только мята, там и мелисса лимонная, и котовник. А еще рядом – смородина, ее тоже в чай хорошо.

Только темно на улице. Не видно, где что растет. Ну так что же!

Ведь замечательная игра – пойти сорвать что-нибудь в темноте, а там уж как повезет.

Может, это мята окажется, а может, и не мята.

Только надо сорванные листики в чай не глядя кидать, чтобы все по-честному. Игра так игра!

Это как в «Гарри Поттере» конфетки такие были – никогда не знаешь, с каким вкусом попадется. Бывает, что и с каким-нибудь гадким.

Вот и тут: завариваешь листья кипяточком, думаешь, мята, а оказывается – просто какой-то сорняк! Хотя, если подумать, мята – это тоже сорняк.