Текст книги "Дорога в рай"

Автор книги: Макс Аллан Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Книга вторая
Рай для демонов

Два месяца спустя

Глава первая

Семья Майкла Смита из Таксона, штат Аризона, жила в районе, известном под названием «Райский поселок», в четырех милях к юго-западу от города. Им принадлежал один из пятидесяти домов, покрытых красной черепицей и стилизованных под индейские вигвамы, каждый с бассейном и большой лужайкой, засеянной изумрудной травой, требующей обильного полива.

Первым, что сказала Анна, когда они вышли из их нового автомобиля (белого «линкольна континенталь»), было: «Райский поселок, да? Рай с дикой травой».

Они приехали из Таксоновского аэропорта только с теми чемоданами, которые успели собрать той полной неожиданностей ночью в Кристал-Бей. Им пришлось провести на чемоданах в гостиницах две недели («в целях безопасности», как сказали им сотрудники ПЗС).

Как же Майкл, Пат и Анна удивились, когда зашли в новый дом и обнаружили там свою старую мебель!

Там были все недостающие личные вещи – документы, фотоальбомы, письма, счета, одежда, кроме той, что они собрали в спешке. Мебель была расставлена приблизительно так же, как и в их доме на озере Тахо, включая дополнительную комнату, оборудованную под кабинет Майкла, с книгами на полках (кроме тех, которые были подписаны). Перевезли даже его драгоценную коллекцию фильмов (хотя фотографий в рамках с автографами Синатры, Дарина, Дина Мартина, Ширли Маклейн и Кили Смит не было).

Позже Майкл спросил Гарольда Шора, каким чудом им удалось перевезти их старую мебель и личные вещи.

– Ну, – добродушно сказал Шор, когда они сидели в холле отеля в Фениксе (куда Майкл приехал для воскресной встречи со своими «друзьями» федералами), – наши грузчики приехали на следующее утро после вашего отъезда. Они все упаковали и отвезли на склад в Рено, за которым мы следили, пока не убедились, что больше никто этого не делает… А потом другая бригада грузчиков перевезла все на военную базу – вам не нужно знать, куда именно – и, наконец, вещи были доставлены в ваш новый дом в Райском поселке. Мы даже прислали женщину-агента, чтобы она сделала ваше жилье более уютным.

– Умно, – кивнул Майкл. – Если за вами не проследили.

– О, мы были очень осторожны, – сказал веселый агент, тараща глаза, увеличенные очками с темной оправой. На губах, растянутых в ужасной улыбке, блестели капельки слюны. – Вы очень нужны нам, Майкл. У нас связаны с вами большие планы.

– Как и у мафии, – напомнил Майкл.

Сначала членов семьи Сатариано привезли в мотель возле Сан-Франциско, где их охранял предупредительный, но строгий голубоглазый индеец по фамилии Хьюз. Потом Майкл, Пат и Анна – все еще Сатариано, а не Смит – улетели в Вашингтон, округ Колумбия, где поселились в уютной гостинице, и снова их охранял Хьюз и другие «маршалы».

Хьюз в самом начале сказал Майклу интересную вещь:

– Предупредите свою семью, чтобы они вели себя осторожно с моими ребятами. У нас все устроено строго по принципу служебной необходимости. Держите свою фамилию «Сатариано» при себе. Только я осведомлен, кто вы на самом деле.

– Спасибо за совет, Дон. Вы не доверяете своим людям?

– Дело не в этом, Майкл, – голос этого скуластого человека, казалось, выражал неподдельную заботу о маленьком семействе. – Заместитель директора Шор скажет вам то же самое – даже в ОБОПВ только несколько человек в курсе дела. Нам противостоят опасные люди. Но, я думаю, вамэто известно.

– Да. Но я рад слышать, что вы тоже так считаете. Сначала Пат и Анна заказывали еду в номер и целый день смотрели телевизор (в основном «Дни нашей жизни» и «Игры и результаты»), пока Майкл отвечал на вопросы в комнате номер две тысячи семьсот тридцать в департаменте юстиции. Но через несколько дней с ними начал работать агент, дававший им инструкции по поводу их новой жизни. В рамках обычной процедуры члены семьи сохраняли свои настоящие имена, брали только новую фамилию, начинающуюся с той же буквы, что и старая. Это помогало избежать недоразумений и давало бывшим Сатариано возможность вовремя исправить ошибку, если они начнут произносить или писать свое старое имя.

Или, как сказала Анна, «сохраняли инициалы».

Вечером, когда Майкл возвращался в гостиницу, ему тоже приходилось изучать придуманное для них фальшивое прошлое. Легенда была простая, только основные моменты, на тот случай, если новые друзья или работодатели, или учителя, или кто угодно начнут задавать обычные невинные вопросы.

Смитам нужно было знать, откуда они приехали (Сент-Пол, штат Миннесота – город, в котором никто из них никогда не был), включая название улицы и описание дома и окрестностей, а также основные имена несуществующих родственников и названия реальных школ и колледжей, в которых учились Пат и Майкл.

Кроме того, Майклу Смиту пришлось ознакомиться со множеством подробностей из разных сфер деятельности, в которых он якобы работал, а также узнать о своей невыдающейся военной службе – во время Второй мировой он был в Штатах, исполнял обязанности секретаря батальона (странно, ту же должность выбрал их сын Майк, чтобы обмануть мать, тогда как на самом деле участвовал в боевых действиях). Светловолосый вежливый, дружелюбный агент по имени Майкл Редди консультировал их семью, всех вместе и каждого по отдельности, относительно разных сложных аспектов программы по защите свидетелей.

– Вы не можете поддерживать связь с кем-либо из родственников или друзей, – сказал агент Редди. – Вы подвергнете их – и себя – опасности.

– Но что будет, когда наш сын вернется из Вьетнама? – спросила Пат.

– Мы устроим вам встречу, конечно. Ему больше двадцати одного года, поэтому он сам должен выбрать, хочет ли он начать новую жизнь вместе с вами.

– Я поняла, – произнесла Пат, явно успокоенная. Но наедине Редди признался Майклу, что армия не слишком надеется на возвращение лейтенанта Сатариано, – вероятно, ПЗС проверила статус пропавшего солдата в обычном порядке.

– Насколько вы откровенны с женой, – сказал агент, – ваше дело… Возможно, вы сейчас не захотите подвергать ее излишним волнениям.

И еще Редди сказал Майклу, что, несмотря на то что, них не должно быть «никаких контактов», часто делают исключение, если речь идет о родителях или бабушках и дедушках. Можно передать письмо без обратного адреса и даже устроить телефонный разговор через станцию Департамента юстиции, но так как Майкл и Пат потеряли родителей, это касалось только Пат… если она захочет поддерживать связь со своей сестрой Бетти.

Пат и Бетти не были близки – своенравная Бетти стала республиканкой и вышла замуж за бывшего пастора – но «миссис Смит» сделала один звонок, чтобы Бетти не волновалась.

Самой большой проблемой, конечно, была Анна, которая на прежнем месте встречалась с парнем по имени Гэри Грейс.

– Вы должны будете не спускать с нее глаз, – сказал Редди. – Она ведь еще подросток.

– Кроме шуток, – спросил Майкл, – она даже не может написать ему прощальное письмо?

– Мы не советуем. Пусть это будет полный разрыв. Прямо сейчас.

– У вас есть дети, агент Редди?

– Да, а что?

– Сколько им?

– В третьем и в шестом классе.

– Почему я не удивлен?

– До двадцати одного вы, конечно, можете ее контролировать, и…

– У вас действительно нет детей-подростков, агент Редди.

– …и если вы и вправду хотите разрешить ей написать этому парню, ее письмо должны прочитать вы с вашей женой и сотрудники ПЗС. В нем не должно быть даже намеков на то, куда она переехала.

– Я понял. Лучше вообще не давать ей такой возможности.

– Это правильное решение, мистер Смит. Самое правильное решение.

Еще одним потрясением для них была необходимость официально сменить имя: они не просто будут притворяться Смитами, они официально станут Смитами… а не Сатариано.

Шор лично объяснил это Майклу:

– Мы не можем допустить, чтобы вы лгали, заполняя юридические документы, документы на недвижимость, на страховку или на заем. Департамент юстиции не может быть участником мошенничества. Вы должны использовать ваше настоящее имя… которое теперь Майкл Смит.

Были составлены протоколы суда, подтверждающие тождественность старой и новой личностей. Пат и Анна негодовали по поводу всей этой официальной смены имен, а Майклу в общем-то было все равно. Он это уже проходил.

Интенсивный инструктаж и обсуждение мельчайших деталей длились почти две недели. В конце прибыла куча документов: свидетельства о рождении, карточки соцобеспечения, водительские права, даже табеля из школ и колледжей. У Смитов было прошлое.

У них были документы.

Они были настоящими.

Настроение Пат и Анны улучшилось, когда они стали заучивать свои новые биографические данные, вместо того чтобы целый день смотреть телевизор. Гостиничное существование особенно наскучило Анне, каждое второе предложение которой было о том, что сейчас должно происходить дома («Сейчас встреча комитета по организации выпускного бала – прямо сейчас!»). А каждое первое предложение звучало примерно так: «Неужели по телевизору нет ничего интереснее чем «Уолтоны»?»

Майклу не сказали, против кого первого он будет давать показания и по какому процессу. Ему сообщили только, что это произойдет через полгода, а впоследствии, в ближайшем будущем, он будет выступать свидетелем как минимум раз в год. Известие о том, что у него будет «ближайшее будущее», показалось Майклу хорошим началом.

Он будет давать показания не как Майкл Сатариано и не как Майкл Смит, а как «мистер Икс».

«Я вдруг стал героем субботнего сериала», – думал он. Так как Майкл будет работать в ресторане, принадлежащем государству, пропустить работу в связи с выступлением в суде будет очень просто. Он не получал пособие от ПЗС, потому что его зарплата в ресторане (сорок тысяч долларов в год) его превышала.

Встречи с Шором в Фениксе будут не частыми, возможно, раз в месяц, и не продлятся дольше половины дня. Шору для встречи нужно прилетать из Вашингтона, а Майкл был одним из десятков, а может быть, и сотен людей, с которыми работал заместитель директора ОБОПВ.

– Мы будем не против, если вы захотите сохранить ваш пистолет сорок пятого калибра, – сказал Шор Майклу во время их первого разговора в Фениксе.

– Это что-то вроде семейной реликвии, – произнес Майкл» гадая, откуда они узнали, что пистолет все еще γнего. Может, они и о деньгах знали?

– Я понимаю, что вы хотите, чтобы у вас была возможность защищаться, – сказал Шор, – но больше никакого оружия, Майкл. Не превращайте ваш новый дом в крепость или в арсенал. Если у вас возникнут проблемы, если вы заподозрите, что вас выследили, этим займемся мы.

– Гарри, при всем моем уважении, – у вас даже нет отделения в Таксоне.

– Нет, но я могу сразу же послать «маршала». Чего в Аризоне хватает, Майкл, так это «маршалов». Мы сообщим вам телефон «горячей линии», по которому вы сможете позвонить.

– Допустим, я позвонил. Что произойдет дальше?

Шор пожал плечами.

– «Маршалы» сразу же приедут и увезут вас и вашу семью в безопасное место.

– Что… опять все сначала? Новые имена и?…

Шор кивнул с печальным видом.

– Да, Майкл. Возможно, вам придется переезжать несколько раз. Мы надеемся, что этого не случится, поэтому не обсуждали эту тему с вашей семьей… но это может произойти.

– Боже мой.

– Но помните, мы никогда не теряли свидетеля или члена его семьи за все время действия ПЗС. Никогда, – на лице Шора снова появилась ужасная улыбка. – Если бы это было не так, мы бы долго не продержались.

Майкл кивал головой, чувствуя тяжесть в животе.

– Я бы спал спокойней, если бы вы работали с ФБР, а не с этими чертовыми «маршалами».

«Маршала» Дона Хьюза с ними в комнате не было, он находился в соседней спальне, но в разговоре между Шором и Майклом не участвовал.

На лице заместителя директора ОБОПВ появилось разочарование, он выглядел почти оскорбленным.

– Майкл, они хорошие люди!

– Гарри, мы оба знаем, что эти «маршалы» – низшая ветвь департамента юстиции. Не надо думать, что раз ты посылаешь нас в Аризону, я новичок в этих делах.

– У наших «маршалов»…

– …нет работы – это бывшие копы из городских или шерифских отделений, у которых достаточно политического влияния, чтобы добиться нового назначения… Я ошибаюсь, Гарри? Или преувеличиваю?

Шор вдруг стал непривычно серьезным.

– Нет. Нет, Майкл. Но я работаю с тем, что имеется в наличии.

– Что имеется в наличии.

– Я тщательно изучаю их характеристики. У нас лучшие из…

– Худших? Просто запомни, Гарри: если вы не сможете защитить мою семью, это смогу сделать я.

Шор наклонился вперед.

–  Я могузащитить их, Майкл. Я могу защитить ихи вас.

– Тогда хорошо, – Майкл улыбнулся и пристально посмотрел на федерала. – Я выполню свою часть сделки. А вам лучше выполнить свою.

Глубоко дыша, Шор откинулся назад.

– Ты знаешь, Майкл… учитывая все, что мы для тебя делаем, я не думал, что потребуются угрозы.

– А как насчет того, что я делаю для тебя, Гарри? Я свое слово сдержу.

Итак, всего через две недели после ночного бегства из Кристал-Бей семья Майкла Смита вошла в гостиную, обставленную так же, как и старая. Даже планировка дома была похожей, вплоть до патио, в которое вела дверь из кухни, и бассейна.

Анна между истериками и нытьем брала отца за руку и голосом маленькой девочки говорила:

– Папа, это так странно. Так странно! Я чувствую себя привидением, которое бродит по своему дому.

Он обнял ее за плечи.

– Анни, это неприятно – никто не спорит. Но, может быть, это поможет нам, понимаешь… вернуться к нормальной жизни.

Она ничего не ответила, просто крепко обняла отца и ушла в свою комнату – один из немногих моментов в этом доме, которые он будет ценить.

Майкл понимал, как ей трудно – пропустить два последних месяца выпускного класса, уехать от друзей, любимого парня; никаких «Звуков музыки», никакого выпускного бала, на котором она наверняка была бы королевой. Что может быть хуже для девочки ее возраста?

Анна даже не будет произносить прощальную речь. Ее средний балл в табелях, которые передадут из Сент-Пола в Университет Аризоны, будет три целых семь десятых, то есть Анна будет считаться довольно сильной ученицей и в то же время не станет привлекать к себе внимания, которое вызвала бы к себе круглая отличница. Самым странным было то, что она на самом деле не будет заканчивать школу – было слишком поздно переводиться в какую-то школу Таксона, поэтому ПЗС сделает диплом девочке из Миннесоты, как будто она закончила школу экстерном из-за переезда в Аризону.

Все это держало Анну в подвешенном состоянии, не говоря уже о глубокой депрессии.

Вдобавок к тоске по дому, по парню и по жизни, которая у нее была, Анна злилась из-за того, что была «пленницей в собственном доме».

Она дала это понять Майклу, когда он повез ее в университетский городок – оазис знаний в жилом районе между автострадой и Ист-Сикс. Одетая в желтый топ и обрезанные джинсы, с темными волосами, собранными в хвостик, Анна ничем не отличалась от студентов, учащихся в этом заведении, – она уже загорела до черноты, а они пробыли здесь только неделю.

Когда отец и дочь ехали по четко распланированным дорогам между беспорядочно разбросанными зданиями из красного кирпича, гнездящимися в залитых солнцем деревьях и кустах, он расхваливал университет, предлагающий прекрасные программы по искусству; у нее будет замечательная возможность развивать музыкальные и актерские…

– Я чувствую себя Джиллиганом, – вдруг сказала Анна, прислонившись к стеклу.

– Кем?

– Джиллиганом! Выброшенным на берег вместе со Шкипером и кучкой других идиотов… Папа, мне восемнадцать, а ты возишь меня, как будто я маленький ребенок.

– Дорогая, ты же знаешь, я собираюсь купить тебе машину осенью, когда ты поступишь в университет…

Темные глаза Анны вспыхнули.

– Если я буду себя хорошо вести,ты это хочешь сказать?

– Я не ставлю никаких условий… Вот этот зал – самый большой на юго-западе. Ты и опомниться не успеешь, как уже будешь выступать на этой сцене.

– Я бы лучше выступала на старой сцене, а не в этом захолустном городишке.

– Анни…

Она состроила возмущенно-лукавую гримасу.

– И зачем, скажи на милость, мне нужна машина?

– Ну, Анни… потому что Таксон длинный город. Тебе нужно будет передвигаться.

– Если бы я жила в общежитии, я могла бы обойтись без машины. Но ты не хочешь, чтобы я жила в общежитии, правда, папа? Как все нормальныестуденты! Ты хочешь, чтобы я была дома… у тебя под присмотром.

Майкл остановился возле трехэтажного кирпичного здания библиотеки, не выключая мотор. Он посмотрел на ночь строго и все же нежно, но она отвела взгляд, перебегающий с предмета на предмет. От натянутой улыбки на щеке появилась ямочка.

– Я не пытаюсь ограничить твою свободу, дорогая. Ты же знаешь, что это не игра – мы в опасности, все мы. Я должен убедиться, что опасность миновала.

– А она когда-нибудь минует?

«Навряд ли», – подумал Майкл, но вслух произнес:

– Наверное. Но пусть все… устроится, хорошо? И начнется новая жизнь.

Из груди Анны вырвался звук, не очень похожий на смех.

– И что, я должна строить новую жизнь в своей комнате?Ты заставил меня бросить все, что было, но не позволяешь мне заменитьэто чем-то другим!

– Еще слишком рано, Анни… Не все сразу, хорошо?

– Тебе легко говорить – у тебя есть работа, по-настоящему новая жизнь! А я все время дома с мамой, у которой сейчас не больше интереса к жизни, чем у этих кактусов!

– Мама привыкнет, – вздохнул он.

– Ты так думаешь? Она похожа на зомби Донну Рид.

– Она привыкнет. И ты тоже. У тебя же появились друзья, не так ли?

– Да, если бы не Синди, которая живет напротив, я бы уже сошла с ума!

– И я ведь не запрещаю тебе гулять с Синди и ее друзьями, не правда ли?

Анна сглотнула и подарила отцу взгляд, признающий в нем человеческое существо.

– Да. Я благодарна тебе. Честно. И здесь интересно в каком-то смысле.

– Тебе понравилось ездить верхом, да? Ты сказала, что парк для верховой езды действительно красивый…

– Да, ничего. Хороший.

– Ты с Синди и этими ребятами уходила, а я ничего не говорил, не нервничал из-за этого, правильно?

– Правильно.

– Тут хорошо. Ты сама знаешь. Мы можем начать здесь все сначала, все мы.

– Я знаю.

– Мы можем сходить поиграть в гольф. Ты хочешь поиграть со своим стариком?

– Конечно, пап, – кажется, разговор утомил Анну. – Давай смотреть дальше университетский городок.

– Конечно, дорогая.

Анна была права насчет матери, Майкл это знал.

Пат плыла по течению, не больше. Она продолжала следить за собой, несмотря на то что выглядела так, будто за несколько месяцев постарела на десять лет. Она начала носить одежду пастельных тонов (яркий ковбойский стиль Таксона ей не нравился) и казалась такой же бледной, как ее одежда.

Иногда Пат выходила посидеть возле бассейна в тени, избегая солнца. Она готовила, делала покупки, даже убирала, заявляя при этом, что не хочет, чтобы ей кто-то помогал с домашней работой. Она спокойно делала всю работу по дому и казалась какой-то потерянной.

Когда Пат не хлопотала по хозяйству, она сидела и пила апельсиновый сок (она пообещала Майклу, что это будет только апельсиновый сок, потому что смешивать алкоголь с ее лекарством не стоило) и читала книги, купленные в супермаркете, или смотрела телевизор. Она увлекла несколькими мыльными операми, особенно сериалом «Больница», пока они жили в Вашингтоне в гостинице, и игровыми шоу, в которых участвовали знаменитости, такими как «Площадки Голливуда» и «Пирамида».

– Ты когда-нибудь встречался с Питером Лоуфордом, дорогой? – спросила она однажды. – Он сегодня участвовал в «Пирамиде».

– Да, пару раз.

– Он такой дурак, правда?

– В общем, да.

Вот чем стала ее жизнь – телевизор, домашняя работа, приготовление пищи, иногда бессмысленные комментарии. Пат не пыталась заняться политикой или благотворительностью. Ее политические порывы ограничивались фразой «чертов Никсон», когда президент появлялся на экране, и они еще не нашли подходящую церковь, что было довольно необычно для семьи Сатариано… то есть Смит.

– Ты не хочешь вступить в какую-нибудь церковь? – спросил Майкл у жены как-то за ужином, когда Анна ушла в свою комнату слушать «Дип Перпл» (рок-группу, а не песню).

– Не очень, – ответила Пэтси Энн и отхлебнула кофе, не глядя на него и вообще ни на что не глядя.

– В этой части Таксона есть несколько неплохих храмов. Мы можем даже пойти в одну из традиционных миссионерских церквей.

– Нет, – она слабо пожала плечами. – Мы не должны высовываться, правильно?

Вот и все, что она сказала по этому поводу.

Майкл надеялся, что Пат действительно привыкнет. И готов был сделать все от него зависящее, чтобы помочь ей. Он знал, что она лгала насчет апельсинового сока, потому что водка из буфета испарялась таинственным образом, и он боялся, что Анна это тоже замечает. Но сейчас, в самом начале новой жизни, он не мог, не хотел прямо поговорить об этом с женой.

Но он это сделает. Сделает. Деликатно. В один из ближайших дней. Или ночей.

Майкл чувствовал себя виноватым из-за того, что сам так легко приспособился. Ему доводилось привыкать и к более тяжелым переменам – когда они с отцом ушли из дома посреди ночи, несколько жизней назад, им не просто угрожало нападение, они оставили позади тела мамы и брата Питера. Переехать в замечательный город Таксон, в чудном штате Аризона, навряд ли было тяжелее, чем жить в «форде», ночевать в мотелях, похожих на ночлежки из фильма «Бонни и Клайд», и грабить банки на проклятом пути.

Он был Майклом О'Салливаном-младшим, знаменитым ребенком из Род-Айленда, штат Иллинойс. Он был водителем Ангела Смерти, о котором писали все газеты. Он был Майклом Сатариано, подростком в Де-Калбе. Он был Майклом Сатариано, героем войны. Он был Майклом Сатариано, бандитом, мафиози. И он был Майклом Сатариано, руководителем казино.

Быть Майклом Смитом, управляющим ресторана, было не трудно.

А Таксон – растянувшийся на девять квадратных миль в долине, окруженной пятью горными хребтами – замечательный город, лучшее место, в котором когда-либо жила его семья; девочки обязательно полюбят его, как он уже успел полюбить. Майкл находил пустынный, бесплодный город странно успокаивающим и наслаждался сухим зноем, чистым небом, горизонтом, изрезанным горами, которые постоянно переливались всеми оттенками красного и синего.

Местность в районе озера Тахо претендовала на звание дикого уголка природы, но на самом деле это была ловушка для туристов. Таксон же напротив – с широкими вымощенными улицами, вдоль которых росли апельсиновые деревья, узколистные тамариски и даже вечнозеленые кипарисы – излучал флюиды неподдельного спокойствия, естественности и неторопливости. Местные жители круглый год носили джинсы и мини-юбки. В своих костюмах и галстуках Майкл выглядел пижоном в этой культуре с испанскими, мексиканскими и индейскими корнями; ковбойские шляпы и сомбреро были обычным явлением в Олд-Пуэбло, как называли этот город коренные жители.

Некоторые старожилы называли Таксон по-другому: «Рай для демонов». Это название появилось во времена беззакония, когда конокрады, бандиты, мошенники и другие «отбросы общества» считали Таксон своим домом; шайка Глантона, Уайатт Эрп и Док Холлидей ходили по этим улицам, когда те еще были покрыты сухой грязью, пока не переселились в соседний Тумстон (кстати, Эрп тоже был «маршалом»).

И Майкл прослеживал связь со своей ситуацией – разве он и его отец не были одними из последних «великих» преступников? Он вспоминал, как старожилы Тахо рассказывали ему, что Малыш Нельсон и Джон Диллинджер скрывались в «Каль Нева» в свои лучшие времена, а Майкл при этом думал: «Вы имеете в виду… в мои лучшие времена.…» У «Каль Нева», конечно, была своя история – такая же древняя, как рассказы о Малыше и Диллинджере. Хотя Майкл больше не отвечал за казино и не решал его разнообразные проблемы – и его зарплата была не такой уж большой – он все же был доволен своей новой должностью: управляющий модного ресторана на авеню Норт-Кемпбел.

«Винсент», хозяин и тезка которого был растратчиком и неплательщиком налогов, из-за чего ресторан и перешел во владение дяди Сэма, был, как сказали бы парни из Чикаго, «шикарным заведением». Из окон от потолка до пола, в стиле гасиенды, открывался прекрасный вид на городские улицы, но кухня была необычной для Таксона, не мексиканской, а скорее континентальной, с такими блюдами как «барашек Веллингтон» и «телятина Соннино». Щеф-повар – русский еврей, называвший себя Андре – высококлассный специалист, получал такую же зарплату, как и Майкл… и не получал даром ни одного пенни.

Майкл, как практически любой человек с его опытом думал, что войдет и сразу начнет делать замечания и вносить изменения. Но, к своему удивлению, он не нашел повода для недовольства. Все было безупречно: тонкий фарфор, светло-розовые скатерти, свежие цветы, классическая музыка. Куда бы он ни посмотрел, все вокруг поражало его своей элегантностью – от сводчатого балочного потолка со сверкающими люстрами до каменного пола, от прямоугольных английских лужаек до массивного камина, который работал только зимой.

Майкл чувствовал себя генералом, принимающим армию ууходящего на покой генерала высокой компетенции. Может, Винсент и был мошенником, пристрастившимся к азартным играм, но он, безусловно, также был прекрасным ресторатором. О большем Майкл не мог и мечтать. Новая работа требовала времени и опыта, но при этом не была тяжелой. Персонал был так хорошо вышколен бывшим владельцем, что заведение под присмотром заместительницы управляющего прекрасно держалось на плаву. Единственной, у кого были проблемы, была эта загруженная работой заместительница управляющего, которая с удовольствием избавилась от части своих обязанностей.

Заместительница, Джули Висдом, – миловидная разведенная женщина чуть старше сорока – была очень мудрым человеком, несмотря на склонность к лести и флирту со своим новым боссом. Майкл обнаружил, что его привлекает эта интеллигентная брюнетка, и пытался бороться с возникшим влечением, но спячка, в которую впала Пат, еще больше усложняла ситуацию.

Майкл всегда был верным мужем, но его жизнь на работе была настолько приятнее и полнее, чем дома, что он испытывал соблазн. Он уже искал оправдания и объяснения… «После всего, что я пережил, после такого стресса, кто меня упрекнет?»

Но пока что Майкл не поддался искушению. Возможно, он все еще в душе был Святым Сатариано, или, может, он просто по-прежнему любил жену, – женщину, которая несла вместе с ним эту тяжелую ношу, хотя он предупреждал ее, что заключил сделку с Чикагским Дьяволом, женщину, которая дала жизнь Майку и Анне, прекрасную королеву выпускного бала из Де-Калба, в которую он влюбился столько лет назад…

Однажды, в четверг вечером, через два месяца после начала их новой жизни, Майкл пригласил Пат в «Винсент» на романтический ужин. Отчасти чтобы приструнить свою кокетливую заместительницу, но также и для того, чтобы помочь своей жене воспрянуть духом.

Это был не первый визит Пат в «Винсент», но впервые с ними не было дочери. В тот вечер Анна проводила время с соседкой, Синди, – они решили покататься на лошадях, а потом устроить вечеринку с ночевкой. И Майкл и Пат хотели, чтобы Анна расширила круг своих друзей.

Они заказали говядину «Шатобриан» и бутылку очень дорогого французского вина из подвала «Винсента». При свете свечей, на фоне окна с видом на город, Пат выглядела красивой и даже счастливой. Говорили в основном об Анне, так как в жизни Пат сейчас ничего больше не было, кроме телевизора и домашних дел.

– Эти выходные будут тяжелыми для нашей девочки, – сказала Пат.

– В самом деле? Почему?

– В субботу вечером выпускной бал.

– О!

Пат отхлебнула вина. Потом подняла брови и сказала:

– Она никак не может забыть этого Гэри.

– Что ж, он симпатичный парень. Обаятельный. Замечательный квотербек, президент класса… Но между ними ведь не было ничего серьезного?

Пат пожала обнаженными плечами. На ней было элегантное белое платье, кружевное с атласным чехлом.

– Может, и было, но Анна хорошо умеет прятать письма. Я тысячу раз обыскивала ее вещи.

– Какой ужас, – Майкл покачал головой.

– А разве у меня был выбор?

– О, я не упрекаю тебя. Просто… до чего эта… ситуация нас доводит.

Пат сделала глоток вина.

Майкл кивнул на город, видневшийся в окне за спиной его жены, и сказал:

– Пат, если ты дашь этому городу хотя бы ничтожный шанс, ты его полюбишь.

– Я не имею ничего против этого города.

– Дорогая, ты его едва видела.

– Я просто держусь в тени. Разве мы не должны…

– Вообще-то мы должны жить нормальной жизнью. – Майкл потянулся через накрытый скатертью стол и взял ее за руку. – И, дорогая, ты должна начать жить. Мы должны начать жить.

Пэтси Энн слабо улыбнулась. Ее глаза скользнули по заместительнице Майкла, одетой в белую рубашку и чернь брюки. Мужской наряд не делал ее менее женственно.

– Она уже заигрывала с тобой?

– Что?

– Твоя маленькая кокетливая заместительница. Она уже заигрывала с тобой? Она не сводит с тебя глаз с начала ужина.

Он отмахнулся.

– Не глупи. Меня не интересует никто, кроме тебя.

Ее рот скривился в печальной улыбке, которая сказала Майклу о многом.

– Я говорю не о тебе, Майкл. Я говорю об этой маленькой хищной сучке.

Он вздохнул, усмехнулся.

– Скажем так, я не позволил ей со мной заигрывать.

– Не надо. – Теперь Пат взяла его за руку и сжала ее. – Я знаю, я… была не очень пылкой в последнее время…

Они занимались любовью всего раз пять с тех пор, как переехали в Райский поселок, и то все происходило скорее механически.

– Ничего, – сказал Майкл.

Пат покачала головой.

– Нет. Нет, мы это наверстаем. Майкл, мы наверстаем… Несколько часов спустя они так и сделали.

Как и все задние дворы в Райском поселке, их двор был обнесен забором. Немного опьянев от вина, Майкл и Пэтси Энн купались обнаженными в бассейне под синим бархатным небом, усыпанным бриллиантами звезд, связанными большой полированной перламутровой пуговицей. Майкл плыл за женой, ловил и целовал ее, иногда в губы. Затем они выбрались из бассейна и, не вытираясь, легли на большое пляжное полотенце, расстеленное на траве, и целовались и обнимались, как подростки.

Он сел на край полотенца, опершись на руку, наклонился и пристально посмотрел на свою все еще красивую жену, на ее стройное тело, усыпанное жемчужинами воды упругую полную грудь, длинные ноги, которые скоро обхватят его бедра.

– Я люблю тебя, Пэтси Энн О'Хара, – сказал он.

Она легла на спину. Светлые волосы рассыпались по полотенцу, белая кожа казалась кремовой в лунном свете Пат раскинула руки и ноги, глаза были широко раскрыты губы приоткрылись, как будто она собиралась улыбнуться или, может быть, заплакать.

– Я тоже люблю тебя, Майкл Сатариано, – сказала она. Он упал в ее объятия, и действительно, ноги Пат сомкнулись вокруг него, когда он вошел в нее. Он целовал ее губы, ее шею, ее грудь, а она смеялась и всхлипывала, и обнимала его так крепко, будто хотела слиться с ним, раствориться в нем.