Текст книги "Дитя погоды"
Автор книги: Макото Синкай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
– Да...
– Можно мне... в туалет?..
– Ах, в туалет! – Женщина-полицейский с облегчением улыбнулась. – Да-да, пойдём со мной.
Дверь со щелчком закрылась, и мы с Наги остались одни. Наконец-то!
Мы сели рядом и начали раздеваться.
– Прости за это, буду должен! – Наги стаскивал с себя парку и уже не улыбался – тоже нервничал.
– Ну ещё бы. Что у тебя вообще творится? Взял и вызвал к себе бывшую девушку. – Я стянула с плеч платок, сняла парик с длинными волосами.
На самом деле стрижка у меня была почти такая же короткая, как у Наги.
– Прости, что втянул тебя в это. Но я мог положиться только на тебя!
Я это понимала. Если честно, я была рада, что он ко мне обратился.
– Держи! – Я нарочито нахмурилась, чтобы скрыть собственное смущение, и сунула Наги парик, а затем развязала пояс платья. – Отвернись, я разденусь!
«Пусть у Наги получится сбежать», – мысленно взмолилась я и сняла платье.
И когда он стал таким тяжёлым?
Ухватив Дождика под брюхо, я прижал его к своему боку. Он и не думал сопротивляться, а расслабленно повис на моей руке. Свободной рукой я попытался открыть дверь офиса. Та не поддавалась из-за давления накопившейся воды, я с силой толкнул, и она наконец распахнулась. В уши ударил надоедливый стрекот цикад, а глаза ослепило солнцем.
Когда я поднимался по узкой лестнице, где-то наверху раздался голос:
– И снова здравствуйте, Кейске Суга.
Я поднял голову и узнал детектива, который вчера приходил в офис: он стоял передо мной, загораживая выход.
– Опять вы? – Я глубоко вздохнул.
– Ну наконец-то вернулось настоящее лето, – проронил пожилой детектив (кажется, его звали Ясуи), не обратив внимания на мою пику.
Он вытащил платок и вытер лоб, блестевший от пота.
За его спиной молча стояли молодые полицейские в форме.
– Вчера я рассказал вам всё, что знаю, – заявил я и опустил Дождика на асфальт.
Котёнок вопросительно посмотрел на меня, я взглядом ответил ему, что, мол, хозяина у тебя больше нет – ступай куда хочешь.
– Разрешите взглянуть на ваш офис? – осведомился детектив Ясуи.
Он и его коллеги протиснулись мимо меня и спустились по лестнице.
– Ох, вас затопило. Жалость какая, – пробормотал он, но я не услышал особого сочувствия в его голоса.
– Эй, погодите! Пожалуйста, не трогайте там ничего. Никого там нет! – крикнул я.
Детективы остановились перед прихожей.
– Видите ли, тут такое случилось, что и рассказывать неловко... – заговорил Ясуи и, выжидательно взглянув на меня, продолжил: – Беспризорный мальчик, о котором мы вас спрашивали, нашёлся этим утром. Мы его привели в участок, а затем...
Я подавил свои чувства и постарался притвориться, что меня это ничуть не интересует. Детектив сделал длинную паузу, будто желая меня подразнить, и озабоченно заключил:
– Он взял и сбежал. Прямо из участка! В первый раз такое!
Теперь я сомневался, что сумел сохранить невозмутимое выражение лица. Рядом обеспокоенно мяукнул Дождик.
– Заброшенное здание в Ёёги? – переспросила я у Ходаки.
Он сидел у меня за спиной, а где-то без умолку выли сирены. Патрульных машин я не видела, но вой то приближался, то отдалялся.
– Да, Хина говорила, что именно там она стала Солнечной девушкой! Якобы там возникла её связь с небом!
Я вскинула голову: полузабытый образ вчерашней ночи вспыхнул в памяти. А ведь мне приснилось, как Хина поднималась в небо, сложив руки в молитвенном жесте. И место из сна как раз недалеко от Ёёги.
– Поэтому мне нужно туда, тогда я точно смогу...
– Пригнись! – крикнула я, наклоняя голову.
– Ай!
Накренившийся электрический столб перегородил проулок, и мопед еле проскользнул под ним. При одном взгляде на дорогу становилось ясно, что вчера прошёл сильный дождь: повсюду разбросанные ветки, поваленные деревья, брошенные машины. Мы ехали по тротуару, огибая все эти препятствия, и наконец перед глазами открылась широкая улица, а сирены вдруг завыли гораздо громче.
– Чёрт!
Мы вылетели на четырёхполосную дорогу прямо перед патрульной машиной, и теперь она гналась за нами.
– Двое на мопеде, остановитесь! – прокричали в мегафон резким голосом.
Разумеется, слушаться я не собиралась.
– Это тот самый детектив! – сказал Ходака.
Мы приближались к большому перекрёстку, за поворотом должна быть станция Мэдзиро. А ведь там...
Я обернулась и крикнула в воздух:
– Держись! – А затем надавила на газ.
Мы наискосок пересекли дорогу и успели пролететь прямо перед грузовиком, который поворачивал направо на перекрёстке.
– А-а-а! – заорал Ходака.
Чуть не врезавшись в грузовик, мопед угодил прямо на узкую лестницу между двумя зданиями. Он подскочил в воздух и, застыв на мгновение, приземлился на лестничную площадку, а затем по инерции скатился вниз, подпрыгивая на ступеньках. Краем глаза я уловила изумлённые лица прохожих, а мопед тем временем выпрыгнул на узкую дорогу вдоль железнодорожных путей.
– Ух... Ну мы даём, правда? Чуть не померли! – крикнула я, не в силах сдержать возбуждение.
Я будто спрыгнула с самолёта: адреналин зашкаливал, наружу рвался хохот. Ходака вцепился мне в живот и испуганно спрашивал:
– Нацуми, вы чего?
Вой сирен стихал за нашими спинами, а я рассмеялась:
– Ух ты, как же это круто! Кажется, я нашла. Это моё!
Тут мне пришла в голову замечательная идея. Вот же оно, вот какая профессия мне по душе!
– А... а не пойти ли мне в мотополицию?!
Ходака закричал, чуть не плача:
– Они вас теперь не возьмут!..
А, и правда.
Ну да ладно, не время думать про будущую карьеру. Нас ждёт Ёёги! Приободрившись, я крепко сжала ручки мопеда.
– Судя по всему, мальчик сбежал, чтобы найти девочку, которая была вместе с ним...
Я прислонился поясницей к барной стойке и наблюдал за детективом Ясуи: он осматривал офис. Я надеялся, что покажу ему пустое помещение и выпровожу, но уходить этот человек не собирался.
– И вы мне не поверите, конечно, но... – Детектив посмотрел в окно. – По словам мальчика, исчезновение девочки – своего рода плата за хорошую погоду.
Я выдавил усмешку:
– Вы это серьёзно? Вы же полицейский...
– Ну да, небылица – и только, – рассмеялся детектив в ответ.
Он дотронулся до колонны и что-то на ней рассматривал. На этой колонне...
– Вот только мальчик-то сейчас пускает под откос свою жизнь...
Детектив сел на корточки и, прищурившись, уставился на колонну:
– Скажу честно, я ему даже завидую. Это же надо: есть в жизни человек, ради встречи с которым он готов на всё.
На этой колонне отмечали рост Моки в то время, когда она здесь жила, – вплоть до трёхлетнего возраста. Отмечала Аска, и цифры, а также воспоминания о том, как их рисовали, ничуть не поблёкли, будто им было всего несколько дней.
– Ну, мне этого не понять... – рассеянно ответил я детективу.
Значит, у Ходаки есть такой человек. Человек, ради встречи с которым он готов на всё. А у меня? Есть ли у меня человек, ради встречи с которым я пожертвовал бы всем на свете? Такой, что я желал бы встречи с ним, даже если бы весь мир смеялся надо мною и твердил мне, что я не прав?
– Простите, вы... – пробормотал детектив.
Когда-то и у меня был такой человек. Аска. Если бы... На что бы я пошёл ради того, чтобы ещё раз с тобой увидеться? Я бы тоже...
– Вы в порядке? – спросил детектив, поднявшись на ноги.
Почему-то он удивлённо смотрел на меня.
– Что? В смысле?
– Просто вы плачете.
И тогда я наконец заметил, что по щекам у меня текут слёзы.
Окна безлюдных неподвижных поездов проносились мимо нас, ослепляя солнечным светом, отражавшимся от стёкол. Сирены невидимых патрульных машин вновь завыли через некоторое время. В летний день под шлемом я умирала от жары. Жар исходил и от тела Ходаки, прижимавшегося к моей спине. Но голова была ясная, будто её обдувал равнинный ветер. Я посадила на мопед мальчика, сбежавшего от полиции, мы устроили глупую гонку с патрульными машинами и мчались к заброшенному зданию. Чтобы спасти Хину, мы нарушали закон (а то, что мы творили, не назовёшь иначе как преступлением), при этом зацепка у нас была всего одна – какой-то сон. Смех, да и только. Однако...
Я чувствовала небывалую лёгкость, словно сбросила с себя промокшую насквозь одежду. Ни поиски работы, ни закон не имели к этому никакого отношения. Я знала, что поступаю правильно. Несомненно, сейчас я стояла на стороне справедливости, плечом к плечу с протагонистом истории. Подумать только, сколько лет я не испытывала такого чувства.
– Нацуми, смотрите! – воскликнул за спиной Ходака.
Я вздрогнула: пологий спуск, по которому мы катились, заканчивался огромной лужей размером с настоящий пруд. Я огляделась по сторонам. Дорога вдоль железнодорожной платформы была с односторонним движением. Лужа тянулась метров на десять, затем снова начиналась дорога. Сирены выли всё ближе. Мы должны пробиться. Деваться некуда.
– Держись! – крикнула я, а Ходака изумлённо воскликнул:
– Что?!
И тогда я нажала на газ.
Вода приближалась. Оказавшись у самого края пруда, я слегка крутанула ручку мопеда, и сопротивление дорожной поверхности резко пропало.
– А-а-а!
Мопед легко заскользил по воде, будто в насмешку над кричащим от страха Ходакой. Брызги взметнулись в стороны. Мне вдруг показалось, что где-то рядом с нами есть камера, а все люди, кроме нас двоих, – персонажи второго плана. Всё в этой жизни предназначено для меня, я стою в самом центре мира, и когда сияю я, сияет и весь мир. До асфальта на другой стороне пруда оставалось совсем немного... Да, мир удивительно красив.
И тут колёса забуксовали под толщей воды. Всё ещё скользя по воде, мопед поднимал пузыри и тонул.
– Всё! – резко сказала я Ходаке, имея в виду, что моя роль сыграна.
На самом деле я знала, что так будет, ещё до того, как решила переплыть на мопеде эту лужу... И всё же...
– Ходака, иди!
– Да!
Ходака встал на заднее сиденье мопеда, как на подножку, и ухватился руками за крышу утопленного в воде грузовика.
Он оттолкнулся ногой от мопеда и взобрался на крышу кабины. Мопед полностью скрылся под водой, и я слезла с него, оказавшись в луже по пояс.
Не мешкая ни секунды, Ходака взобрался на заграждение из проволоки.
– Спасибо, Нацуми! – сказал он, оглянувшись всего лишь на мгновение, затем спрыгнул на пути и помчался прочь.
Я сделала глубокий вдох и закричала что есть мочи:
– Беги, Ходака!
Он больше не оборачивался, только убегал всё дальше. Я улыбалась, а сирены патрульных машин завывали уже совсем рядом.
«Всё, мальчик. Для меня всё кончилось», – повторила я мысленно.
Кончились моё детство, юность и отсрочка от жизни.
Мальчик, я ещё повзрослею. Стану таким взрослым человеком, что Хина будет мною неудержимо восхищаться и считать примером для подражания. Я буду супервзрослой – не чета Кею. Такой взрослой мир ещё не знает.
Я смотрела в спину удалявшемуся подростку – самому олицетворению юности, и на душе было удивительно ясно. Я от всего сердца пожелала, чтобы ребята вернулись домой целыми и невредимыми.
Глава 10. На что способна любовь
По железной дороге не ходили поезда, людей вокруг я тоже не видел, так что место напомнило мне ржаво-коричневую дюну.
Четыре пары рельс прямыми линиями тянулись по широкой пологой насыпи, зажатой между городскими зданиями; далеко впереди силуэты небоскрёбов Синдзюку вырисовывались в зыбком летнем воздухе, будто пейзаж из совершенно другого мира.
Я бежал что было сил. На небо и огромные кучевые облака, подпиравшие его, будто колонны, я смотрел как на фальшивку.
Хина. Хина, Хина, Хина.
Я с ненавистью глядел на ясную высь.
Хина, где ты сейчас?
«Смотри... – Тогда ты улыбнулась с торжествующим предвкушением. – Сейчас станет ясно».
Тогда под сверкающими на солнце каплями дождя ты что-то мне подарила.
«Бери, только никому ни слова».
Я помню невероятно вкусный гамбургер в ту ночь, помню кулинарный экспромт – чипхан.
«Так ты младше! Мне в следующем месяце будет уже восемнадцать».
Ты постоянно опекала меня, как старшая сестра, а я охотно на тебя полагался.
«Ну, как тебе в Токио?» – спросила ты, а я ответил: «Если подумать, то теперь лучше. Дышится легче».
Но всё это было благодаря встрече с тобой. Всё потому, что ты подарила мне нечто ценное.
«Люблю работать Солнечной девушкой...»
В тёмном небе раскрывались огненные цветы. В воздухе пахло ночью и порохом, я чувствовал запах Токио и аромат твоих волос.
В тот день ты посмотрела на меня и сказала с ласковой улыбкой: «Поэтому спасибо тебе, Ходака».
Пот заливал глаза. Голова раскалывалась от боли, будто её жгли.
Я вдруг заметил, что так и не снял мотоциклетный шлем. Я стянул его, будто сдирая кожу.
Ты подарила мне то, чего у меня не было: надежду, жажду жизни и привязанность. Возможно, любовь. Но главное – смелость. Эта самая смелость и подталкивала меня сейчас.
Наконец впереди показалась железнодорожная платформа станции, похожая на мост. На ней стояли работники, и они изумлённо окликнули меня:
– Эй!
– Нельзя бегать по путям! Стой!
Я молча пробежал станцию, а когда позади остались две другие – Такаданобаба и Синъоокубо, железная дорога вдруг стала гораздо шире. Повсюду были разбросаны обломки деревьев и строительных материалов, на глаза мне постоянно попадались люди, занимавшиеся восстановительными работами.
Они кричали на меня, свистели в свисток, но я не останавливался. Ноги просто несли меня вперёд, грудь вздымалась в такт дыханию, а я думал только о Хине.
Я и сам не заметил, как оказался среди знакомых зданий Синдзюку. Теперь я бежал по путям над большим туннелем, по которому не раз ходил раньше. Люди глазели на мальчика, мчавшегося по рельсам, направляли на меня смартфоны, смеялись и презрительно фыркали.
Я бежал и думал: «А ведь они всё понимают. У них у всех совесть нечиста. Они все живут благодаря чьей-то чужой жертве. Все они получили ясное небо в обмен на Хину».
Как и я.
Огромная, словно крепость, станция Синдзюку надвигалась на меня, оттуда слышался голос, усиленный внутренним динамиком: «Служебное сообщение! Внимание, служебное сообщение! Человек на рельсах!»
Многие люди в спецодежде бросили свою работу и смотрели на меня.
«Проникновение на пути без разрешения... Вероятно, это пассажир. Из соображений безопасности не рекомендуется останавливать самостоятельно... Будет заниматься железнодорожная полиция...»
«Прости, прости», – повторял я про себя и бежал вперёд, через здание станции. Множество железнодорожных платформ, колонн и проводов остались позади.
Прости, прости меня, Хина. Прости за то, что заставил тебя разгонять тучи. За то, что взвалил всё на тебя.
Сотрудники станции и рабочие провожали меня изумлёнными взглядами. Я слышал, как люди кричали: «Осторожно! Стой!» – но никто не пытался меня остановить. Наконец я прибежал к тёмному тоннелю с рядами колонн. Теперь мои шаги по затопленному бетонному полу звучали где-то за спиной, будто за мною гнались.
Я вышел из тоннеля и увидел за многоэтажными домами заброшенное здание в Ёёги.
«Слушай, Ходака...»
Теперь мне казалось, что с ночёвки на кровати отеля прошло очень много времени. В ту ночь Хина перевела взгляд с кольца на моё лицо и спросила: «Ты хочешь, чтобы дождь прекратился?»
А я...
Я остановился, лишь когда добежал до заброшенного дома. Я задыхался, грудь тяжело вздымалась и опускалась – мне не хватало кислорода, пот крупными каплями падал с тела в лужу у моих ног, и по воде бежала рябь. Я поглядел наверх. Красные тории на крыше сверкали в лучах солнца.
Почему, почему я тогда не ответил по-другому?
Почему не сказал, что мне наплевать на погоду?
Почему не заверил Хину, что мне всё равно, светит ли солнце или идёт дождь, если она рядом?
Скажи мне, Хина, могу ли я хоть что-то для тебя сделать?
Оказалось, заброшенное здание сильно пострадало от вчерашнего дождя.
Оно и прежде было в плачевном состоянии, но теперь внешние стены почти обрушились, и их обломки попа́дали даже на пути. Я взобрался на ограду рядом с рельсами, спрыгнул на участок, примыкавший к зданию, и вошёл внутрь через разрушенную стену.
В здании было темно и пахло сыростью. Солнечные лучи проходили через дыры в бетоне и ложились на пол и стены сложным узором. Я побежал вверх по ступеням – на крышу, но оказалось, что на каком-то этаже потолок лестничной площадки обвалился, перегородив путь. Дальше подняться я не мог, поэтому спрыгнул на пол этажа, думая пройти к пожарной лестнице снаружи.
– Ходака!
Передо мной вдруг возник человеческий силуэт. Он приближался, и, когда лучи солнца вдруг осветили его лицо, я выдавил:
– Суга, это вы?
В самом деле, это был Суга. Он сердито уставился на меня.
– Ходака, я тебя обыскался.
– Что... Но почему?
– Ты хоть соображаешь, что творишь?
Я не понимал, отчего он злился, но не удержался и крикнул в ответ:
– Хина пропала!
Суга вытаращил глаза.
– Это всё из-за меня! Потому что я заставил её разгонять тучи!
– Ходака, ты...
– Теперь я должен её спасти!
Резкий вой сирен прервал наш разговор. Я прислушался. Патрульные машины ещё далеко, но мешкать нельзя.
– Мне надо идти! – Я рванул с места, но Суга схватил меня за руку:
– Да стой же ты! Куда идти?!
– Я отсюда смогу перебраться на тот свет! – Я показал пальцем на потолок.
Через его поверхность, усеянную отверстиями, проглядывали красные тории.
На небе тот свет, там я найду другой мир.
– Что ты такое гово...
– Я найду её там, на небе! Надо только по аварийной лестнице туда подняться!
Я попытался уйти, но Суга с силой потянул меня за руку.
– Ходака!
– Мне нужно спасти её!
– Да стой же ты! Нет её на небе! – Хватка Суги на моей руке окрепла.
– Отпустите!
– Опомнись!
Щёку обожгло пощёчиной, и от боли я вдруг осознал, что сирены воют совсем рядом. Суга наклонился и заглянул мне в глаза:
– Ходака, ты, главное, успокойся. Просто сейчас возвращайся в полицию. Расскажешь им всё, и они поймут, я уверен. Ты ведь ни в чём не виноват.
Я запаниковал. Почему Суга на стороне полиции? Сирены выли уже где-то внизу. Я услышал, как резко хлопнули дверцы машин, затем донёсся топот, а Суга схватил меня за руки и почти взмолился:
– Если сбежишь сейчас, то потом уже ничего не исправишь! Ты хоть осознаёшь это?
Что он такое говорит? Я совсем его не понимал. Сбежишь? Кто сбегает-то? Кто притворяется, что ничего не случилось?
– Не бойся, – вдруг мягко сказал Суга. – Мы с тобой вместе сходим. Просто пойдём и всё им объясним, ладно?
Он за руку потянул меня к выходу. Взрослый мужчина оказался очень сильным, он легко, как котёнка, увлекал меня за собой.
– Отпустите! Пожалуйста!
– Говорю же, успокойся!
– Отпусти! – Я укусил Сугу за руку.
– Ай! Ах ты!..
Он пнул меня в живот. Я ударился спиной о стену, плюхнулся на пол и не удержался от жалобного стона. А затем, открыв глаза, не поверил тому, что увидел: в сорной траве прямо передо мной лежал пистолет – тот самый, который я когда-то здесь выбросил. Я тут же схватил его и, сидя на полу, наставил на Сугу:
– Не мешайте мне!
Суга вытаращился на меня, выдавил смешок и озадаченно откликнулся:
– Ходака?.. Зачем тебе этот...
– Мне нужно... – Я крепко зажмурился. – Отпустите меня к Хине!
Бах!
Тяжёлый грохот эхом отразился от стен заброшенного здания. Я выстрелил в потолок. Суга открыл рот и растерянно взирал на меня.
«Ну почему? – думал я, глядя на Сугу. – Почему я целюсь в человека, который был мне симпатичен? Почему все стоят у меня на пути и даже слушать ничего не желают?»
– Ходака Морисима! Брось оружие!
В комнате раздался топот.
– Что?! – Голос Сути дрогнул.
Четверо вооружённых полицейских во главе с человеком с «утиным носом» ворвались в помещение. В мгновение ока нас двоих окружили.
– Эй-эй-эй, вы что? Я же сказал вам, что это недоразумение, мы всё объясним!
Суга отчаянно пытался успокоить детективов, но они так и стояли, по-прежнему целясь в нас, и напряжённо следили за мной. Я всё ещё держал в руках пистолет.
– Ходака, скажи им, мы ведь только что с тобой говорили? Мы как раз собирались пойти в полицию!
Я молча поднялся на ноги и, с ненавистью глядя на полицейских, направил на них дуло пистолета.
– Ты... – пискнул Суга.
– Морисима, опусти оружие! – крикнул немолодой детектив, а уже знакомый мне мужчина с «утиным носом» пробормотал:
– Не заставляй нас стрелять.
Я переводил взгляд и дуло пистолета с одного полицейского на другого. Колени у меня дрожали, и эта дрожь никак не унималась; сердце бешено стучало, я еле держался на ногах. Воздух обжигал горло при вдохе.
– Ходака, ну хватит, просто опусти это, ладно? – дрожащим голосом попросил Суга, затем, уже твёрже и жёстче, обратился к детективам: – Да и вообще, вы сами на себя посмотрите! Взрослые мужчины держат на мушке ребёнка! Это вообще законно? Ему ведь шестнадцать лет! И он никакой не преступник, просто из дома сбежал!
– Оставьте меня в покое! – закричал я, и все взгляды обратились на меня. – Почему вы мне мешаете?! Вы ничего не знаете, только вид делаете!
Я уже себя не контролировал: к глазам подкатывали слёзы, я не мог различить силуэты взрослых, в которых целился. Неужели ничего не выйдет? Неужели так всё и закончится? Я ничего не смогу сделать, и полиция просто меня арестует. Для меня всё будет кончено, а смелость, дарованная мне Хиной, и это невероятное чувство, разрывавшее меня изнутри, так и не найдут выхода?
– Я только хочу ещё раз... – Рыдая, я вложил в этот крик все свои чувства. – Увидеть её!
Я отбросил пистолет; взгляды полицейских на мгновение соскользнули с меня, и я тут же бросился к окну – за ним была пожарная лестница. Однако мужчина с «утиным носом» успел схватить меня за воротник, повалил на живот, приложил лицом о пол, усыпанный обломками камня. От резкой боли поплыло в глазах.
– Поймал! – Мужчина уселся мне на спину и надел наручники на левое запястье.
– Чёрт, отпустите!
Он же мне обе руки так скуёт! Я боролся изо всех сил, но детективу, сидевшему на моей спине, было хоть бы что. Краем глаза я уловил, что остальные полицейские подбегают ко мне.
В этот самый момент Суга зарычал:
– Ах вы!.. Не трогайте Ходаку! – И мужчину с «утиным носом» смахнуло с моей спины.
Я удивился и поднял голову. Суга сидел верхом на поверженном детективе.
– Тварь... – выплюнул тот и поднялся, но Суга стукнул его кулаком.
– Ходака, беги!
На мгновение я поймал взгляд Суги и как ужаленный вскочил на ноги. Я бросился вперёд, оставив позади Сугу и детектива, вцепившихся друг в друга.
– Стоять! – Немолодой детектив с пистолетом вырос прямо передо мной.
– Ходака! – вдруг прозвенел в воздухе чей-то голос.
Я обернулся и не поверил своим глазам:
– Наги?!
Наги, одетый в платье, забежал внутрь с другого входа. Он прыгнул на немолодого детектива, и тот упал на пол.
Наги крикнул, молотя кулаками по его лицу:
– Ходака, это всё ты виноват!
Он прожигал меня взглядом, глаза на детском лице опухли от слёз, нос был в соплях.
– Верни мою сестру!
Его слова подхлестнули меня. Я спрыгнул на пожарную лестницу из окна. Как только приземлился, ржавая металлическая площадка под ногами провалилась, я инстинктивно схватился за поручни, подтянулся, выбрался на ступени и побежал вверх.
Упавший металлический лист с грохотом ударился о землю. Я бежал, летел по ступеням сломя голову. Что-то гнало меня вперёд: копившаяся внутри сила, смелость, которую подарила мне Хина, чувство, разрывавшее меня изнутри. Я бежал и наконец выскочил на крышу.
«Господи, – думал я. – Пожалуйста, умоляю».
Я верил, верил изо всех сил.
Пройдя через тории, я отчаянно взмолился:
«Пожалуйста, отправь меня к Хине».
