Текст книги "Дитя погоды"
Автор книги: Макото Синкай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
«Догнал!» – с ликованием подумал я, но внезапно понял, что стою на самом краю обрыва, а солнечный свет ушёл далеко за море.
В тот момент я и решил, что когда-нибудь отправлюсь туда, где он есть...
Вдруг подул лёгкий ветер и коснулся моих волос. Повеяло запахом свежей травы под ясным небом: ветер был настоящий, не от кондиционера. Но откуда здесь такое... Я поднял голову.
Передо мной лежала коробка с биг-маком.
Я в изумлении обернулся. Рядом стояла девочка, одетая в униформу «Макдоналдса». Тёмно-синяя рубашка с чёрным передником, из-под кепки торчат два хвостика. Наверное, моя ровесница... И почему-то она сердито смотрела на меня большими тёмными глазами.
– Извините... – произнёс я, желая объяснить, что не заказывал этого.
– Бери, только никому ни слова, – сказала она тихим голосом, похожим на аромат маленького цветка.
– Что? Но почему...
Девочка посмотрела на мой стаканчик с супом.
– У тебя ведь третий день подряд на ужин только это, – сказала она почему-то с упрёком и поспешила отойти от моего стола.
– Эй, подожди... – Я лихорадочно подбирал слова, но тут она обернулась, и я окончательно растерялся: её крепко сжатые губы вдруг растянулись в улыбке.
Её улыбка была словно луч солнца, осветивший серый пейзаж. Девочка молча повернулась ко мне спиной и сбежала вниз по лестнице.
Секунд десять я просто сидел неподвижно и приходил в себя после случившегося. Коробочка с биг-маком лежала на столе как подарок. Я открыл её и увидел толстую мягкую булочку, а в нос ударил аромат мяса. Бургер приятной тяжестью лёг в ладони. Между двумя котлетами торчали ломтики сыра и листья салата.
За все свои шестнадцать лет я не ел ничего вкуснее.
– Ой, мы уже подъезжаем к остановке! Когда в следующий раз встретимся?
– Как насчёт послезавтра? У меня тренировки, но только до обеда.
– Здо́рово! Я как раз нашла одно кафе в «Табэлоге»[5]5
tabelog.com – сайт с рекомендациями гастрономических заведений в японских городах. К каждому заведению прилагается краткая характеристика, фотографии блюд и рейтинг.
[Закрыть] и хочу туда сходить. Надо забронировать столик!
Дело было днём. Я трясся в городском автобусе и слушал, как двое щебечут за моей спиной. Они сидели на задних местах, обернуться я не решался, поэтому смотрел в окно. Глядя на сложный узор, образованный стекающими по стеклу каплями, я с невольным восхищением думал: «Так вот о чём разговаривают парочки!» Раньше я не понимал, зачем нужны приложения гастрономического характера, но выходит, что токийцы и правда смотрят «Табэлог». Но неужели даже в кафе нужно бронировать столик? Я опустил глаза на смартфон. Голубая точка, указывавшая моё местоположение, медленно приближалась к красному флажку на карте – месту назначения. Ехать оставалось ещё десять минут, и я слегка нервничал.
Тут раздался электронный звонок, и на экране рядом с водителем появилась надпись: «Остановка автобуса».
– Ну, пока, Наги! – раздался звонкий голос.
Я увидел, как из автобуса выскочила девочка с короткой стрижкой, и удивился: да ведь она явно младшеклассница! На спине ранец с надписью: «Осторожно, ребёнок». Ну ничего себе! В Токио даже младшеклассники смотрят «Табэлог»!
Тут в автобус влетела длинноволосая младшеклассница, будто на замену ушедшей.
– Ой, Наги! Вот здо́рово! Так и думала, что тебя здесь встречу! – просияв, воскликнула она и подбежала к заднему сиденью.
Я машинально повернул голову в её сторону и чуть не ойкнул от удивления: на заднем сиденье сидел нога на ногу мальчик в длинных шортах; ему явно было не больше десяти лет.
– Привет, Кана, – сказал он и изящно махнул рукой девочке, а затем улыбнулся и галантно забрал у неё ранец.
Со стрижкой каре, миндалевидными глазами и ещё по-детски мягкими, но приятными правильными чертами лица он походил на принца. Неужели у пего на каждой автобусной остановке по девушке? Машина тронулась с места, я с трудом оторвал взгляд от парочки и тут же услышал, как они щебечут.
– Ого, Кана, ты завила волосы?
– Ты заметил? Да, немножко. Но сегодня никто даже внимания не обратил, только ты! Ну как, мне идёт?
– Ещё как! Тебе очень красиво! Ты выглядишь взросло, как будто в средней школе учишься!
От радостного хихиканья девочки мне даже стало щекотно. А ещё я еле усидел на месте – меня охватила невыносимая досада: у какого-то младшеклассника, судя по всему, уже есть несколько девушек, а кроме того, девочка бронирует столик в кафе, почитав о нём в «Табэлоге». Вот что значит культурный багаж: кому-то с самого начала всё легко даётся.
– Ничего себе Токио, – бормотал я, выходя из автобуса на нужной остановке и раскрывая зонтик.
Поглядывая на карту Google, я шагал по торговому кварталу, больше похожему на рынок. Я свернул направо, как велел навигатор, и вдруг передо мной предстала совсем другая картина. На обочине выстроились несколько печатных домов, а в воздухе пахло не только дождём, но и типографской краской.
– Вроде бы это здесь.
По адресу, указанному в визитке, находилось небольшое здание, похожее на старенький магазин. Я увидел старинную, будто из прошлого века, брезентовую вывеску, а на ней блёклую надпись «Закусочная». Я снова сверил адрес на визитке и на карте Google. Он совпадал. Приглядевшись, я заметил, что название заведения на вывеске было частично заклеено непрозрачным скотчем. И брезент, и буквы, и скотч были довольно потрёпанные, поэтому сложно было сразу сообразить, что здесь уже не закусочная, но теперь мне хотя бы это стало ясно. На калитке висела ржавая табличка с надписью «К&А Planning», сбоку от названия компании была нарисована стрелка, указывавшая вниз, мне под ноги. Помещение находилось в цокольном этаже, к двери спускалась бетонная лестница.
Похоже, компания находится действительно здесь, но я растерялся: как-то тут всё подозрительно, деньгами и не пахнет. Какой здесь может быть генеральный директор? Хотя всё равно мне некуда больше идти. Я собрался с духом, закрыл зонтик и зашагал вниз по узкой – меньше метра в ширину – лестнице.
Клац.
Я нажал на звонок у входа, но ничего не услышал. Прижавшись ухом к двери, ещё раз надавил на кнопку звонка. Ни звука. Наверное, сломан. Я постучал. Так же тихо. Я взялся за дверную ручку, повернул её, и дверь легко распахнулась.
– Извините, это Морисима, я звонил вам по телефону!
Я заглянул внутрь. Несколько часов назад тот самый мужчина в красной рубашке ответил на мой звонок по телефонному номеру, указанному в визитке, и велел прийти в офис, заверив, что будет ждать на месте. Я осторожно ступил за порог. В глаза сразу бросилась маленькая барная стойка, вокруг неё были беспорядочно свалены книги, документы, картонные коробки, повсюду валялись бутылки из-под спиртного, какие-то рекламные брошюры и одежда. Не поймёшь, магазин это, жилая квартира или офис. «И так сойдёт» – эта мысль читалась здесь во всём.
– А господин Суга здесь?
Я прошёл внутрь помещения. В комнате за занавеской из бусин я обнаружил диван, а на нём – что-то выпуклое под пледом.
– Господин Суга?
С дивана свисали ноги с белоснежными ступнями, обутые в босоножки на высокой платформе. Я подошёл ближе и заметил, что ногти на ногах выкрашены в яркий голубой цвет. Заглянув в лицо, наполовину скрытое длинными прямыми волосами, я увидел, что это молодая женщина. Она тихо дышала во сне.
– Господин... Суга?
Я понимал, что это не он, но почему-то не мог отвести глаз от женщины. На ней были ужасно короткие джинсовые шорты, из-под волос виднелись ресницы – длинные, как у персонажа в аниме. Грудь под фиолетовым топом на тонких бретельках мерно вздымалась и опускалась. Я сел на корточки, и грудь женщины оказалась на уровне моих глаз.
– Ну нет, так же нельзя, – пробормотал я, пришёл в себя и быстро отвёл взгляд, и в тот же миг до меня донеслось:
– О, доброе утро.
– Ой! – вскрикнул я и рывком поднялся на ноги.
Женщина уже лежала с открытыми глазами.
– А... я... про... простите!
– А... Мне Кей про тебя сообщил, – привстав на диване, невозмутимо сказала женщина. – Говорил, придёт новый помощник.
– Что? Но я пока ничего...
– Меня зовут Нацуми. Приятно познакомиться. Ох, ну наконец-то меня освободят от всякой мелочёвки! – Она с удовольствием потянулась.
Я подумал, что она очень красивая. С белоснежной кожей, тоненькая, удивительно ладная и яркая – таких людей показывают в кино или по телевизору.
– Ответь-ка, мальчик... – сказала Нацуми, не поворачиваясь ко мне.
За барной стойкой находилась гостиная на десять татами[6]6
Татами – маты, которыми в японских домах застилают пол. Также используется как единица измерения площади помещения. Площадь татами – 90 х 180 сантиметров. Таким образом, 10 татами – это примерно 16 квадратных метров.
[Закрыть] – похоже, она служила офисом компании. Я сидел на стуле, не отводя взгляда от плеч Нацуми: она готовила что-нибудь попить на маленькой кухне.
– Да?
– Так вот...
– Да…
– Ты смотрел на мою грудь, когда пришёл?
– Не смотрел! – Голос у меня почему-то сорвался и прозвучал пискляво.
Нацуми поставила передо мной кофе со льдом, что-то весело напевая себе под нос.
– Как тебя зовут, мальчик? – легко спросила она, усевшись за стол напротив меня.
– Ходака Морисима.
– Как пишется?
– Так... «Хо» – как «парус», а остальное – «высокий»...
– Ого, замечательное имя.
Я чуть не вздрогнул от неожиданности. Наверное, впервые в жизни кто-то употребил слово «замечательный» по отношению ко мне.
– А вы здесь работаете?
– В смысле? Ты хочешь знать, кем я прихожусь Кею?
Я вспомнил, что господина Сугу зовут Кейске.
– А... Ну да.
– Ха-ха!
Неужели я сказал что-то смешное? Отсмеявшись, Нацуми вдруг прищурилась, и длинные ресницы бросили тень на её нижние веки. Она заглянула мне в лицо:
– Всё так, как ты подумал.
– Что?!
Нацуми подняла мизинец и обольстительно улыбнулась. Я растерянно посмотрел на неё. Ничего себе... Струйка горького ледяного кофе стекла у меня по краешку рта. Любовницу я видел впервые.
Тут раздался грохот: кто-то открыл дверь.
– О, пришёл-таки? – с ленцой спросил чей-то голос.
Я обернулся. В комнату вразвалочку прошагал мужчина в красной рубашке – Суга. В руке он держал пластиковый пакет.
– Давненько я тебя не видел, мальчик. Как-то ты отощал, а? – Он кинул мне жестяную банку.
Я поймал её. Это было пиво, и я недоумённо уставился на банку, но тут Нацуми ловко выхватила её из моих рук.
– Ты что, играл в патинко? – спросила она.
Банка издала шипящий звук, когда Нацуми потянула колечко на ней; тут же открыл своё пиво Суга: оба хлебнули спиртного, будто так и надо. Ну и ну, неужели они употребляют алкоголь посреди бела дня?
– Так, что у нас тут? Мальчик, ты ведь работу ищешь?
Суга плюхнулся на низкий диван рядом со столом и весело взглянул на меня. Из стопки журналов, лежащих на полу под сиденьем, он вытащил один номер и протянул мне:
– Вот чем мы сейчас занимаемся. Пишем статьи по заказу издательства с громким именем и богатой историей!
На обложке журнала под названием «MU» была нарисована пирамида, планета и огромный глаз (довольно жуткий). Под выжидающим взглядом Суги я зашуршал страницами. «Удалось установить контакт с человеком из 2062 года!», «Специальный выпуск: на самом деле сильный ливень – климатическое оружие!», «Открыта одна из государственных тайн: Токио стоит на человеческих костях!». Каждая статья брала за основу какую-то интернетную байку и анализировала её с убийственной серьёзностью.
– Следующий заказ – городские легенды, – сказал Суга с лёгкой улыбкой. – В общем, надо расспрашивать людей – может, кто-то что-то видел или даже испытал на себе, – и оформлять это в виде статьи.
– Ясно...
– Ничего сложного, правда ведь?
– Э... Что? Вы мне хотите это поручить?
– Тему можно выбрать любую. Таинственные исчезновения, предсказания или торговля людьми на чёрном рынке, например. Вы, подростки, ведь любите такое? – Суга вытащил смартфон.
На экране отображался список статей: «Рыбы падают с неба», «Криптовалюта семьи Токугава», «Трамп – робот», «На поверхности Марса обнаружили CD-диск», «Активация чакр при помощи смартфона», «Лифт в потусторонний мир» и прочее в таком духе.
– Чтобы далеко не ходить, глянь-ка вот это. – Он указал на строку в списке. – «Солнечная девушка, которая всегда разгоняет тучи». Сейчас в Интернете только о ней и говорят.
– Ра... разгоняет тучи?
– Это же про меня! – подняла руку Нацуми.
Суга не обратил на неё внимания и продолжил:
– Ну, в последнее время ведь льёт дни напролёт. Вон по телевизору говорили, что побит рекорд: ещё никогда дождь не шёл так много дней подряд. В общем, есть спрос на такое, правильно?
– Ну да... – Я не знал, что ему ответить.
– Какой-то ты нерешительный, – удивлённо сказал Суга. – Но у меня после обеда как раз назначено интервью, вот и сходишь туда, поспрашиваешь.
– Что, я? Прямо сейчас?
Нацуми громко хлопнула в ладоши.
– Берём на работу зелёных новичков! – звонко заявила она.
– Это называется «стажёр», – поправил её Суга.
– Интересно же, а, мальчик?! Я тоже с тобой схожу.
– Да нет, постойте же, вы что, я не смогу так сразу...
– Разумеется, она существует, – ответила наша собеседница на вопрос о Солнечной девушке, причём с такой категоричностью, будто иначе и быть не могло.
– Так и знала! – весело воскликнула Нацуми и придвинулась поближе.
Перед нами сидела миниатюрная женщина неопределённого возраста со стрижкой каре. Она была с головы до ног увешана крупными разноцветными украшениями и напоминала яркую птицу.
– Существует и Пасмурная девушка. В теле Солнечной девушки живёт дух богини Инари, а в теле Пасмурной – дух дракона.
– Э... Что?
Я совершенно не понимал, к чему она ведёт. Сидевшая рядом Нацуми, напротив, не скрывала возбуждения. Мы находились в магическом салоне внутри торгового здания, и опрашиваемая женщина – не Солнечная девушка, а профессиональная гадалка – продолжила без запинки, будто читала невидимый нам текст:
– Люди-драконы пьют много воды – это их отличительная черта. Из-за дракона внутри себя они бессознательно тянутся к воде.
«Пьют?» – переспросил я про себя.
– У людей-драконов сильный характер, они неуступчивы. Но при этом непунктуальны и небрежны.
Характер? Я уже думал вмешаться и сказать, что нас интересует не это, но тут заговорила Нацуми.
– Правда? Но ведь я именно такая... – протянула она серьёзным тоном.
Я бросил на неё взгляд.
– А люди, в которых живёт дух богини Инари, весьма упорны и старательны, поэтому им легко преуспеть в бизнесе. С другой стороны, они мягки и уступчивы, в связи с чем не могут быть лидерами. Почему-то именно среди них часто встречаются красивые мужчины и женщины.
– Так это же я! – заявила Нацуми, будто ребёнок, получивший ответ на свой вопрос.
– Сейчас погода нестабильная, и это способствует рождению Солнечной девушки или Пасмурной девушки – согласно гипотезе Геи.
– Ясненько!
– Но учтите... – вдруг сказала гадалка приглушённым голосом и придвинулась к нам. – За управление погодой нужно заплатить большую цену. Понимаешь, о чём я, девочка?
– Нет, – затаив дыхание ответила Нацуми, и гадалка понизила голос:
– Говорят, что нельзя пользоваться погодной силой чересчур часто, иначе исчезнешь. Сольёшься с Геей, понимаете? Вот почему среди Солнечных и Пасмурных женщин полно банкротов, должниц и тех, кто пускается в бега из-за долгов!
– Но тогда ведь... – нахмурилась Нацуми. – Хорошо, я буду осторожнее!
Когда мы собрались уходить, она прикупила у гадалки товаров, притягивающих деньги и удачу.
– Ну что, как прошло?
Я подавил вздох, снял наушники и поднял голову от экрана макбука. Суга стоял рядом и смотрел на меня, флуоресцентная офисная лампа светила ему в спину.
– Гадалка с голосом, как у вокалоида, долго рассказывала историю, похожую на дешёвую фэнтезийную сказочку. Якобы если силы пускать в ход слишком часто, то можно исчезнуть... Что-то в этом роде.
Я пытался написать статью по рассказу гадалки, поглядывая в свои заметки и слушая интервью на диктофоне.
– То есть она оказалась из этих? – ухмыльнулся Суга.
Неужели он с самого начала всё знал? Вот жук!
– Речь ведь о погоде. Драконы, богиня Инари, Гея, характеры, красивые мужчины и женщины тут вообще ни при чём. Всё это объясняется естественными причинами – изменением фронта или атмосферного давления, правда ведь? Истории про Солнечную девушку или Пасмурную – всего лишь когнитивное искажение, когда веришь в то, что кажется правдой. Всё это выдумка! – выложил я аргументы, которые нагуглил.
– Послушай-ка... – вдруг раздражённо заявил Суга. – Мы это прекрасно понимаем, развлекая людей. Точно так же люди всё понимают, читая наши статейки. Тоже мне, умник нашёлся.
Я прикусил язык. Суга смотрел на экран макбука и читал мой текст. Так вот в чём дело? Меня впечатлили его слова. Значит, они делают всё вполне осознанно. Да уж, зря я возомнил себя умником.
– Это всё, что ты написал? Медленно работаешь, – заявил Суга, подняв лицо от компьютера, и я машинально опустил голову, извиняясь.
– Хотя написано неплохо... – пробормотал он, и я обрадовался, как ребёнок, получивший конфетку.
Со средней школы я любил писать рассказы – никому об этом не говорил и, если уж на то пошло, ни один не закончил – и знал, что создавать тексты мало-мальски умею. Между тем я заметил, что рядом с этим человеком моё настроение прыгает как по кочкам.
– Ясно. Мальчик, мы тебя берём!
– Э... Что?! Подождите, но я ведь даже не сказал, что согласен!..
Ни об условиях найма, ни о зарплате я пока что ничего не узнал. Я и правда искал работу, но соглашаться трудиться в таком подозрительном месте...
– Жить можешь прямо здесь.
– А?
– Питание включено.
– О... Я согласен! Пожалуйста, возьмите меня! – выпалил я, выступив вперёд.
Казалось, я вдруг нашёл на дороге мешочек именно с тем, что мне нужно, и не хотел выпускать его из рук.
– Да? Ну и отлично, – весело ответил Суга и похлопал меня по спине. – Так как тебя зовут?
– А?
Я сразу поник: ну что же это такое, неужели он собирается взять на работу человека, имени которого даже не запомнил?
– Ха-ха! – рассмеялась Нацуми.
Она подошла с едой в руках, посмотрела на нас и заявила:
– Его зовут Ходака.
– А, я вам помогу!
На больших тарелках она принесла караагэ[7]7
Караагэ – японское блюдо: курица, мясо или рыба, жаренные во фритюре.
[Закрыть], натёртые на тёрке лук и дайкон, салат из помидоров, авокадо и лука, суши с ломтиками говядины, сельдереем и тунцом. Я вдруг почувствовал, что страшно голоден. Суга протянул мне банку пива, но я, не говоря ни слова, взял вместо неё колу.
– Ну что, выпьем за нового работника Ходаку!
Суга с Нацуми дружно открыли свои банки, и я поспешно потянул колечко на коле.
Мы чокнулись. Я ел караагэ и дивился бесцеремонности новых знакомых, но в то же время думал, что давно не ужинал вместе с кем-то, и эта мысль, а ещё великолепный вкус жареной курицы растрогали меня до слёз. Суга и Нацуми пили очень быстро и, конечно, вскоре опьянели; они жаловались на редакторов, оживлённо делились интернетными байками и разговорили даже меня. Рассказывая им о своей жизни, я ловил себя на непривычном чувстве, какое бывает, когда чешут по зудящему месту или мягко проводят рукой по затылку. Это было странно, но вовсе не противно, и я вдруг подумал, что буду вспоминать этот дождливый вечер даже в далёком будущем, когда состарюсь и обзаведусь внуками.
Так и началась моя новая жизнь в Токио.
Глава 2. Взрослые люди
Мальчик выглядел как потерявшийся щенок.
Белая рубашка, джинсы с подвёрнутыми штанинами и кроссовки. Чёрные волосы спадают на глаза – пожалуй, их следовало подстричь ещё месяц назад. Здоровый загар, матовая кожа чуть ли не светится изнутри и явно не знает, что такое отбеливание и средства для ухода. Большие глаза горят любопытством.
А я в то лето скиталась по дну жизни, если можно так выразиться. Училась на четвёртом курсе, и в то время как мои одногруппники уже были завалены предложениями о работе, я даже не сходила ни на одно собеседование. Я жила с родителями в Токио и в деньгах не нуждалась, но всё-таки каждый день бегала на подработку – впрочем, без особого энтузиазма. Я сознательно прожигала собственную жизнь, будто желая выразить некий протест. Протест кому или чему? Наверное, родителям, обществу, обязательствам и условностям. Я понимала, что так бунтуют только инфантильные люди, но не могла заставить себя сходить на собеседование. Я думала, что ещё рано. Пока рано: я ещё не готова. Не хочу покоряться.
Другими словами, меня возмущала сама необходимость взрослеть. Должна признаться, я не ожидала от себя такой расхлябанности. Мальчик появился именно в тот период моей жизни, когда я растерянно размышляла о собственной никчёмности. Он казался удивительно невинным и беззащитным и как-то даже чересчур остро воспринимал всё вокруг – чужие слова, события и городские пейзажи.
Мне будто пришлось взять шефство над младшекурсником – обязанность отчасти утомительная, но в то же время почётная и интересная. Сидя на мотоцикле сзади, он постоянно окликал меня по имени (вот и сейчас: «Нацуми, Нацуми!»), и в этот момент накатывало чувство странной ностальгии, а ещё – волнение, будто впереди ждёт что-то новое. Я неслась на мотоцикле навстречу ветру с дождём. Оказывается, я уже забыла, как это приятно.
– Нацуми, подождите! Вы видели, что мы сейчас проехали? Почти как Версальский дворец! – не удержался я, краем глаза заметив посреди зелёной лужайки здание, похожее на огромный западный замок.
Нацуми за рулём мотоцикла рассмеялась:
– Ха-ха, Ходака! Это Государственный гостевой дом, мы же по Акасаке едем.
Я покраснел.
– А ты разговорился.
Я глядел на её спину в дождевике и думал: «Как хорошо, что она не видит моего пунцового лица». Мы ехали на следующее интервью, и мимо нас со свистом проносились картины города, залитого дождём. Я понятия не имел, в какой части Токио нахожусь, но эти пейзажи совершенно не приедались – казалось, я мог бы смотреть на них бесконечно. Парк размером с лес, сверкающие небоскрёбы, в которых отражались облака, старинный торговый квартал с толпами людей, футуристического вида стадион, внезапно выраставшие на обочине церкви и тории, скопления жилых зданий с тысячами квартир. Я ехал по городу под дождём и порой хотел себя ущипнуть, не веря в то, что всё это наяву: увиденное напоминало мне игрушечную панораму с кучей разных зданий.
Суга руководил копирайтерским агентством.
В мои обязанности входило выполнение всевозможных поручений. Рабочий офис служил Суге и жильём, поэтому каждый день я вставал в семь утра и занимался завтраком. До этого я ни разу в жизни не готовил и поначалу понятия не имел, что к чему, но, к счастью, в бытовом плане Суга оказался довольно непривередлив: он без жалоб и комментариев ел всё, что дают: яичницу и суп мисо моего приготовления, суп быстрого приготовления из супермаркета и другие блюда.
Уборка тоже была на мне. Я собирал чашки, стаканы и пустые банки, которые Суга оставлял где попало, мыл посуду, сортировал и выносил мусор. Суга, словно ребёнок, разбрасывал везде свои носки и футболки, я подбирал их, относил в стирку, чистил унитаз и ванную.
После этого я наконец приступал к настоящей работе. Забирал из почтового ящика открытки и письма и сортировал их, выставлял счета издательствам, доставал квитанции, понапиханные в пустую коробку, и вклеивал их в записную книжку согласно датам. Больше всего времени уходило на то, чтобы расшифровать аудиозаписи интервью. Я слушал аудиофайлы со смартфона или диктофона и набирал текст на компьютере. По получившемуся документу Суга или Нацуми (а иногда и я) сочиняли статью.
За этим делом меня и заставала Нацуми, приезжавшая в офис на розовом мопеде «Хонда». Она не числилась в штате компании, но тем не менее занималась всей бухгалтерией.
– Эй, я же говорила, что выпивку нужно вписывать в графу расходов на развлечения! – бранила она меня, проверяя учётную книгу.
– И это всё, что ты написал? – ворчал Суга, заглядывая в компьютер.
– Надо было на распродаже покупать! – сердилась Нацуми, просматривая чеки.
– Забыл, что текст должен быть чистым?! Зачем ты слова-паразиты перепечатываешь?! – отчитывал меня Суга, просматривая документы с компьютера.
– Нет на месте? Вы ведь вчера уверяли, что сегодня он вернётся! – негодовал редактор, звоня по телефону с целью напомнить о сроках.
– Кому сказано: содовую надо охлаждать, иначе получится бурда, а не напиток! – ворчал Суга, попивая прямо в офисе виски с содовой, пока я отвечал работодателям, что его нет на месте.
Казалось, каждый день я барахтался в бурном потоке неизвестного; порой мои невежество и неприученность к делу поражали меня самого, и всё же я очень старался. Одно удивляло: работа была мне совсем не в тягость, несмотря на постоянные упрёки и замечания. Более того, мне даже нравилось, когда меня ругали. Интересно, почему? Неужели у меня такой характер? А ведь ещё в прошлом месяце сама мысль о том, что приходится терпеть чужие приказы и ограничения, казалась невыносимой. Что же поменялось во мне за эти две недели?
– Они говорят, что ищут Солнечную девушку!
– Да ладно! Ха-ха!
Три старшеклассницы рассмеялись, причём так громко, что я невольно огляделся по сторонам. Мы приехали в семейное кафе около большого универмага. Несмотря на будний день, внутри было довольно людно. Нацуми в Интернете назначила интервью с тремя старшеклассницами; они с ногами забрались на диван, несмотря на свою короткую школьную форму. Я давно не общался с ровесницами и перед этими робел: они будто не умели смущаться. Кажется, Нацуми пообещала купить им любой десерт и напиток в награду за то, что они перескажут ей слухи.
– У моей младшей сестры есть подруга, так вот, говорят, что одноклассница друга её парня и есть Солнечная девушка! А, сколько лет? Ну, я не знаю точно, но, наверное, столько же, сколько сестре, – то есть она в средней школе учится. Но там правда жесть: говорят, что рядом с ней часто тучи расходятся, причём не просто так, – это прямо новый уровень! Можно просто помолиться, как у домашнего алтаря, и пожелать, чтобы было ясное небо. Например, если хочешь, чтобы не было дождя в тот день, когда у тебя свидание.
Я записывал с бешеной скоростью, вспоминая наставления Суги: «Не надейся только на аудиозапись, улавливай суть и делай заметки».
– Поехали, у нас следующая встреча в Васэде через тридцать минут.
Я бежал за Нацуми и чувствовал себя неразумным новичком, вступившим в школьный клуб.
– Я вам по почте сообщил и повторюсь... – раздражённо сказал мужчина строгого вида в очках в тонкой оправе.
Мы стояли у исследовательского центра.
– Я согласился встретиться с вами по просьбе господина Сэкигути, но вообще-то у нас серьёзный исследовательский центр, мы сотрудничаем с метеорологическим бюро. Я, конечно, не утверждаю, что у вас журнал несерьёзный...
Через двадцать минут от его недовольства не осталось и следа; он наклонился к нам и с небывалым оживлением затараторил:
– И тут камера метеозонда, показания которого я отслеживал, зафиксировала странную тень! Внутри кучево-дождевого облака, в той его части, которую никак не увидеть с земли, передвигалась группа мелких объектов – словно стая живых существ! Ну, ясное дело, мы не знаем, что это было. Есть вероятность, что просто помехи, но скажу вам по секрету: мне кажется, нельзя исключать существование неизвестных форм жизни в небе. Небо куда глубже океана. Если честно, на попойках со старшими коллегами мы частенько обсуждаем такие вещи. Вот, например...
– Опять слишком много слов. Пиши проще, у тебя на каждом шагу бессмысленные метафоры, – сделал замечание Суга, читая распечатанный текст.
– Эй, я же объясняла, что встречи надо вносить в графу «Расходы на собрания»! – рассердилась Нацуми, заглянув в учётную книгу.
– Кому сказано, следи за повествованием! У тебя начало и конец статьи вообще никак не связаны. Вот эту часть перепиши набело! – разозлился Суга, заглянув в компьютер.
Вернувшись с вечернего интервью, мы сели за работу, и даже когда перевалило за полночь, всё ещё сочиняли текст для статьи «Новейшее издание городских легенд Токио» на тридцать страниц.
– А вот это вышло неплохо. Вынеси на верхнюю часть страницы, чтобы в глаза бросалось.
– Да.
– Ходака, сделаешь кофе?
– Да.
– Только не растворимый, из зёрен свари.
– Да.
– Ходака, я бы поел чего-нибудь.
– Да!
– И я. Не надо кофе, свари лапши.
– Да!
– А мне удона[8]8
Удон – лапша из пшеничной муки.
[Закрыть]. С тушёными овощами и мясом.
– Да!
– Хотя нет, лучше жареный удон сделай.
– Да!
Положив возле раковины iPad с рецептом на экране, я неудобным ножом покрошил лук с морковью, кинул на сковородку тунца (свинины не было), выдавил на удон соус из пакетика и, подержав всё на огне, посыпал сушёными кусочками тунца – кацуобуси.
Когда я принёс готовый удон из кухни, они оба уже спали, уткнувшись лицами в стол. Я решил, что надо их разбудить, ведь статьи, которые нужно сдать завтра, ещё не готовы, но вдруг остановился и вгляделся в их лица. У Суги сухая кожа, а на щетинистом подбородке проглядывают седые волоски. У Нацуми кожа и волосы гладкие, а ещё от неё исходит приятный запах, от которого в груди что-то сжимается.
«А ведь они классные», – вдруг подумал я. Кстати, оказывается, когда режешь лук, глаза и впрямь слезятся, – настоящее открытие, ведь раньше я ничем таким не занимался.
Тут меня вдруг осенило: так вот в чём дело! Вот почему люди охотно давали интервью! И школьницы, и исследователь из университета, и гадалка рассказывали то, что знают, потому что их расспрашивала Нацуми! Она слушала всех, ко всем относилась одинаково, поддакивала с живым любопытством, и у тех, с кем мы встречались, развязывался язык.
Теперь я знал, почему работа была мне не в тягость, несмотря на постоянные упрёки и замечания. Я вовсе не переменился, просто теперь я общался с этими людьми. Сугу и Нацуми совершенно не волновало, что я убежал из дома. Для них я сотрудник, достойный доверия. Упрёками они выражали надежду, что сделают из меня человека. Именно в такие моменты, болезненные, словно уколы медицинским шприцем, я становился сильнее.
Я почувствовал странную лёгкость, как будто вдруг сбросил с плеч тяжёлую одежду, и потряс Сугу за плечо, приговаривая, что надо просыпаться, иначе он простудится.
Кажется, я поняла, почему Кей взял его на работу. Наверное, в то время мы оба – и я, и Кей – искали некий знак. Ждали, что подует ветер и укажет, куда идти, или на светофоре загорится зелёный.
«Ну же, проснитесь», – говорил он и тряс меня за плечо, и я думала, что вот оно, уже скоро... Мне казалось, что вместе с этим летом подойдёт к концу и моя отсрочка от жизни, порядком затянувшаяся.
