Текст книги "Солнце светит не всегда (СИ)"

Автор книги: МаККайла Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

У Серверджины был зоркий глаз, который отец любил использовать. Мать, ударившаяся в салоны для светских дам и в благотворительность, немного находилась в стороне от основного занятия рода Рафстер.

Поэтому, как сущий практик, она смогла очень наглядно рассказать о том, как в работе используется теория. И послушать, что по этому поводу думает Велигд Лайтмер.

Резкость – вот что ей в нем нравилось. В нем напрочь отсутствовала бесхребетность и мягкотелость, свойственная многим ученым, увязшим слишком сильно в своем деле. Она чувствовала в нем характер, деловой подход, практичную серьезность и великолепную силу воли – качества, которыми обладала сама и которые так ценила в других. Но Велигд Лайтмер по-прежнему оставался непоколебимой глыбой, которую Серверджине отчаянно хотелось пошатнуть.

Она разговаривала с ним тут и там все три дня, пока длился конгресс. Ровно до того момента, пока в самую последнюю ночь ей не удалось затащить его в постель. Что и можно было считать сомнительной точкой начала их отношений. Надо сказать, что страдающий от собственной неполноценности, равно как и от недотраха, поскольку постоянного секса он лишился, Велигд Лайтмер не очень сильно сопротивлялся.

Стоя на коленях, делая ему глубокий минет и чувствуя его руку на своем горле, ловя адреналин от легкого удушения, Серверджина не могла скрыть победной улыбки. Всю ночь она раскрывала вторую сторону Велигда Лайтмера и предпочла раскрывать и дальше.

Конечно, сдался он далеко не сразу, но для Серверджины, обладающей хваткой хищника, это представляло отдельный интерес. За все время она открыла в нем интересные качества: Велигд Лайтмер мог становиться нервным и дерганным рядом с сильной и решительной женщиной, потому что сам привык быть сильным и волевым. Доминант, вокруг которого вертится другой доминант? Но зато она знала и невероятнейшее чувство, охватывавшее его, когда она становилась перед ним на колени или он мог склонить ее, зажимая ее рот ладонью или заламывая ей за спиной руки.

Абсолютнейший фетишист и почти гений, но Серверджине отчаянно хотелось обладать им более, чем полностью, поэтому она шла вперед, покоряя одну гору за другой.

Она считала совершенно нерациональным тот факт, что он тратил свой талант на преподавание. К тому же таким бездарностям. Хочет заниматься наукой? Так почему нет, Рафстеры нуждаются в таких умах. Но на то, чтобы окончательно его переманить, ей потребовался почти целый год.

Конечно, были и еще некоторые минусы, например, в некоторой нежности, которая готова была литься из него рекой. Порой Серверджина цепенела, но… Не нуждалась в этом так сильно, как его бывшая девушка, Анастейша Ирантарёк, о которой теперь вообще уже не было ничего слышно. Она пресекала его попытки на корню, и в конце концов ей почти удалось избавить Велигда от этой болезненной тяги. Да, ласка – тоже сильное, порой необходимое оружие, но далеко не всегда.

А вот плюсом точно было то, что им всегда было о чем поговорить. Серверджина просто жалела о том времени, которое Велигд угробил на Анастейшу – человека, влюбленного именно в своего преподавателя, но так и не сумевшего оценить всю ту кладезь знаний, которой располагал Велигд.

А вот Серверджина смогла. Они могли пошутить, они могли посмеяться, они понимали профессиональный юмор – они были намного, намного ближе друг другу, чем Велигд и Анастейша.

Она даже заставила его называть себя сокращенным именем.

Серверджина Миледжина Рафстер. Слишком длинно, слишком помпезно и слишком отдает пафосом. Он любил полные имена. Со слегка растянутыми интонациями называл ее Серверджиной. Сначала. Потом она сломала эту его привычку.

От того, что ей в нем не нравилось, Серверджина предпочитала избавляться. Делала Велигда Лайтмера лучше, чем он есть и чем может быть. В этом был какой-то животрепещущий интерес – сломать, сломить его, видеть недовольство на его лице. Но заставить делать по-своему. Пошатнуть невозмутимую скалу, тронуть лед. Тот фасад, который она видела и которым восхищалась. И то, что знала изнутри. Знала и понимала.

Серверджина чувствовала в Велигде Лайтмере родную душу.

Сокрушать его… Это было сродни затяжке дорогой и качественной сигарой, бокалу вина, произведенного лучшими виноделами в годы хороших урожаев, окружению себя красивыми, изысканными людьми. Комфорт, возможность приобрести любую блажь за деньги… Она не видела в этом ничего плохого. Люди любят красиво жить. Все без исключения. Кому-то везет, кому-то нет. Кто-то добивается, кто-то остается у разбитого корыта.

Серверджина всегда добивалась своих целей. Поэтому она знала, что настанет день, когда Велигд Лайтмер, скорчив недовольное лицо, назовет ее Раф. Или Миленой.

Так ее сокращали чаще всего. Постоянного короткого имени не было. Каждый был горазд на собственные изобретения. Она позволила ему выбрать из того, что имелось.

У них все отлично складывалось. Самым наилучшим образом. Анастейша Ирантарёк осталась позади, Алфея тоже, а Велигд Лайтмер, которого она впервые увидела выступающим с очередным научным докладом, принадлежал ей более чем полностью.

Все было идеально. Более чем полностью.

Серверджина открывает глаза резко. Вырывается из сна не сразу, он слишком тяжелый. Пару минут позволяет себе полежать, что перекочевать из реальности в реальность. Все тело будто свинцом налито. Нет ощущения, что она спала. Очередной провал. Закрыла глаза – открыла. Время проносится в одну секунду, даже в один миг. Здесь пробегает много часов, пока Серверджина просыпает свою жизнь, находясь в другом месте.

Кто-то бы назвал это техникой осознанных снов. Ничего подобного. Серверджине не требовалось никаких дополнительных приготовлений или специальных ритуалов и практик. Только сильное желание и – как в случае чтения людей – личная заинтересованность.

Моделированные сны. Вот чем это было. Собственная магия шла Серверджине навстречу, с радостью помогая ей моделировать более интересную реальность. Зачем Серверджине вообще все это нужно? Когда ты принадлежишь к такому роду, как Рафстер, необходимо своя отдушина.

Серверджина не жаловалась на свою жизнь. Никогда. С детства (которого, как такового, и не было) ее воспитывали в традициях ее рода. Воспитывали в лучших традициях эраклионской аристократии. Такими, как она, рождаются. Рождаются и затачиваются долгие годы, с самых малых лет. Династия должна выдавать достойных наследников. Серверджина все понимала, принимала и относилась к жизни с некоторым высокомерием, поскольку в силу своего происхождения имела на это полное право. И старалась оправдать свое происхождение всеми силами. Каждый день и каждую минуту.

Но от такого режима можно просто сойти с ума.

Кто-то находил спасение в алкоголе. Кто-то – в успокоительных, под видом которых принимались самые отчаянные наркотики синтетического происхождения.

Серверджина нашла свое спасение во снах. Чтобы восстановить справедливость, она в разные периоды своей жизни уходила в моделирование снов и строила свою реальность, черпая в ней силы.

Очередной такой повод наступил, когда она увидела Велигда Лайтмера. Только в настоящем мире ему было под шестьдесят, а самой Серверджине – двадцать три года.

Ее глаза, холодные и сдержанные, вспыхнули на краткий миг, и дар вступил в действие: она прочитала его, поглотила и в конечном итоге знала о нем больше всех его родных и близких. И даже него самого.

А ночью после очередной конференции зельеваров, где она и увидела его, выступающим на сцене, Серверджина смоделировала свой первый сон, представив, как развивались бы события, родись она на несколько десятков лет раньше и будь почти ровесницей Велигда Лайтмера.

Она не могла заполучить его в реальности – он слишком сильно любил свою жену. А моделировать сны… Этим она упивалась.

Но в какой-то момент и они заходят в тупик.

Потому что снов ей становится мало. И тогда Серверджина решает обратить внимание на того, кого ей завоевать будет напорядок проще. Кто доступнее. И кто очень сильно похож на Велигда Лайтмера.

Ведь очень кстати на Рафстеров работает Ян Лайтмер, его сын, абсолютно свободный и едва ли искушенный.

Именно за него Серверджина и решает взяться самым серьезным образом.

========== Глава 2. Короткая стрижка ==========

– Ты подстриглась? – три раза – по часовой. Три – в обратную сторону. Четыре раза – по часовой. Один – в обратную. Медленно, не торопясь, чтобы не взбедить работу. Два с половиной часа, шутка ли, но одно неверное движение, и все, все зелье насмарку.

– Да, решила немного сменить имидж, – соглашается Нора, также стоя у своего котла. Правда, не того, который сразу же приходит на ум и которыми обычно пользуются, нет.

На предприятиях Рафстеров устанавливали промышленные котлы с автоматической системой нагрева. Разделочные столы для зельеваров находились здесь же, со всеми необходимыми подручными приборами и средствами. По специальным каналам, напоминающим пневмопочту, к столам по запросам работников подавались все необходимые ингредиенты, чтобы не терять драгоценное время, хотя зельевары вполне могли пройти в хранилище и взять все необходимое для работы. Но большинство предпочитало пользоваться автоматической доставкой. Нельзя сбивать производство, необходимо укладываться в график.

И пока, что уж говорить, они вполне укладываются.

– Необычно, – комментирует Ян, не отрываясь от своей работы.

– Но ты не говоришь, что мне идет, – чуть фыркает Нора.

– Просто пока еще непривычно, – миролюбиво объясняет Ян.

А в голове Нора еще стоит такой, какую он привык видить ее еще со времен академии. С поджатыми губами, на которых изредка проскальзывала одобрительная улыбка, с губами, которые она сейчас покрывает так называемой матовой помадой. От нее с ума сходят многие девушки, Ян разницу не очень понимал, но Нора ему все уши прожужжала. Смотрелось красиво, а все остальное было неважно.

Впрочем, она всегда была красивой…

И еще этот ее пронзительный взгляд серых, даже льдистых глаз, который не меняется. Не в четырнадцать, не в семнадцать, когда он стал иметь для него свое, особенное значение, не сейчас, в двадцать три. Неизменными были и черные, прямые-прямые, словно водопад, шикарные, отливающие блеском волосы, которые всегда спускались чуть ниже спины. И ровная, такая же прямая челка, которая никогда не закрывала глаз. Она-то осталась. А вот волосы ниже спины не спускаются – теперь они буквально чуть выше плеч. Такие же черные, такие же блестящие, но… Короткие.

– Ой, да Дракон, я всегда могу нарастить их обратно, – три раза – по часовой. Три – в обратную сторону. – Может, вообще похожу дня три, а потом верну прежнюю длину.

Челку она оставила. Главное, она оставила челку. Когда-то она забрала ее назад, открыв высокий, почти аристократический лоб, но Ян почувствовал тревогу внутри, потому что… Нора как будто перестала быть Норой. Как будто исчез очень важный элемент ее образа, как будто что-то вдруг стало не так. Но он не сказал ей об этом, лишь тревожно поглядывал в ее сторону целый день, пока вечером она не отпустила ее и он не вздохнул с облегчением.

– И мне еще что-то пытаются утверждать про то, что женщины способны мыслить логически и не выбрасывать на ветер деньги, – хрипло и по-своему зло, не отрываясь от своего котла, смеется Нэр. – Чушь. Женщины никогда не знали цену деньгам, потому что только и способны, что вытрясывать их из мужских кошельков.

– Нэр, будьте добры, просто заткните свой рот! – вспыльчиво бросает Нора, и на миг в ее серых глазах полыхает какая-то искра. Ян замирает, на секунду выбывая из процесса и не замечая, что рука совершает заученные действия на чистейшем автомате. Ее глаза… Порой они становились стальными. А порой в них плескалась непонятная горечь.

Ему было под семьдесят. Невероятно худой, смуглый, с гладко выбритой головой (это пока еще его волосы не успели отрасти) и вспыльчивый. Очень и очень вспыльчивый. Нэр нередко выходил из себя на ровном месте и мог в любой момент разораться на те темы, которые бесили его, бесили адово.

Но когда речь заходила о зельеварении, он сразу брал себя в руки и становился очень сосредоточенным, полностью уходя в процесс. Он был отличным специалистом. И законченным сексистом. Нора предполагала, что где-то на заре его молодости у него случилась какая-то травма с женщиной. Тогда же Нэр был, в общем-то, отличным боевым магом. Но когда ему оставалось где-то почти пять лет до тридцати, он вдруг резко ударился в теорию. И стал одним из лучших.

А еще папа писал у него свой диплом.

– Нэр, успокойтесь, пожалуйста, – замечает Ян.

– Все Лайтмеры одинаковые, – ворчит с презрением Нэр. – Твой папаша тоже вечно женщин защищал. Барбара Стайлис, Агнесса Элиотнерс, Карша Уолл… Внесли вклад в зельеварение, как же. Женщинам не место в точных науках. Женщинам вообще в науках не место.

– И все же я здесь, – холодно напоминает Нора.

– Нора – отличный зельевар, Нэр, пожалуйста, хватит, – чуть настойчивее просит Ян. Нэр недовольно пыхтит, но все же замолкает. Только на какое-то время, конечно.

Так и проходят их рабочие дни. Две смены и шесть работников. Ян, Нора и Нэр работают втроем. Остальные трое – в другое время. И они заняты только на двух зельях. Однако не сказать, что их штат в целом особенно велик, нет. Идея маленьких предприятий, а не миллионных корпораций, обеспечивающих все волшебное измерение, – не нова и приносит стабильный доход. Их продукт расходится по всему миру. В их деятельности больше всего ценятся руки и усидчивость.

– А вообще забавно, что мы тут все собрались, – пытается разрядить обстановку Нора, – твой папа учился у Нэра, а мы с тобой закончили одну академию.

– Вывод напрашивается сам собой: весь мир крутится вокруг Лайтмеров. Но ты хотя бы поспокойнее, потому что твой папаша вытрахал мне мозг и в какой-то момент я уже хотел отказаться от него.

– Но было слишком поздно менять научного руководителя?

– Именно. Но у него был один большой недостаток…

– Благодаря которому и явился на свет спокойный Ян, – фыркает Нора. – Или вы с мужиками трахались, Нэр?

– Никогда не собирался становиться под голубой флаг. Это позор для любого мужчины! – выпаливает Нэр, весь наливаясь и багровея от злости, хотя руки… Его руки по-прежнему невероятно сосредоточенно мешают варево в котле.

– Это вы сейчас на статью за оскорбление чувств сексуальных меньшинств нарываетесь, – очень спокойно замечает Нора.

– Педики – считай что бабы. Меркантильные стервы, которым нужен исключительно твой кошелек и твои нервы. Все соки вытянут.

– Личный опыт?

– Хватит, пожалуйста, – умоляет Ян.

– Ты, парень, обязательно по-другому заговоришь, когда тебя окрутит какая-нибудь стерва, – многозначительно ухмыляется Нэр.

– Просто захлопнитесь уже, Нэр, – не выдерживает Нора. – Кстати, о способных окрутить бабах. Заметили, что мисс Р. что-то уж слишком часто вьется именно в нашу смену и именно в нашем отделе?

– Еще бы не заметил, – Нэр разве что не плюется. – Ходит эта накрашенная стерва, строит из себя не пойми что, а сама даже учебника по зельеварению не открывала. И мнит из себя невесть что, будто знает, как и что должно быть, еще смеет что-то диктовать. Женщина. Будет. Указывать. Мне.

– О, она уже успела раскритиковать ваш талант? – любопытствует Нора. – Продолжайте, мисс Р. мне уже симпатична.

– Сомневаюсь, что она может даже назвать ЗУЗ.

– Вас коробит то, что она женщина, или то, что она ничего не смыслит в зельеварении? Или и то, и другое вместе? – нахально сверкает глазами Нора.

– Она еще хуже, чем ты, – прямо отвечает ей Нэр.

– О, то есть вы признаете, что некоторым женщинам место в зельеварении все же есть?

– Ты хотя бы что-то учила, а эта – нет. Но в чем я с тобой согласен, то, что она шатается здесь явно не просто так.

– А почему же? – с любопытством спрашивает Ян.

– Действительно, почему же, – закатывает глаза Нора. – Ну, может, потому, что она положила на кого-то глаз? Вряд ли на Нэра или на меня? – глядя на то, что щеки Яна начинают краснеть от такого предположения, она снова фыркает. – Нет, а ты что, думаешь, она пришла сюда, потому что прокатился слушок о том, будто ты думаешь над униварсальным зельем для обнаружения магических следов?

– Ты реально об этом думаешь? – уточняет Нэр.

– Скорее всего, она и правда что-то такое услышала, – замечает растерянный Ян, на что и Нора, и Нэр, не сговариваясь, только презрительно фыркают. Уши неприятно начинает жечь, потому что предполагать подобное… Ну это уж слишком глупо. Они порой бывают невыносимы: что, кажется, скатывающийся в старческий маразм Нэр, что снежная королева Нора, но вообще-то он их очень любит.

А еще и правда думает об универсальном зелье для обнаружения магических следов. Которое не имеет ничего общего с единственной любовью всей жизни каждого зельевара – ЗУЗом. Или Законом универсального зелья, гласящим, что “состав и свойства зелья характеризуются свойствами веществ, из которых образовано зелье”. Ян может с закрытыми глазами назвать все три следствия, вытекающих из ЗУЗа, которые он не забудет под самыми страшными пытками.

Свойства веществ, из которых образовано зелье, можно прослеживать в свойствах самого зелья.

Масса компонентов, входящих в зелье, равна массе всего этого зелья.

В зелье особенно выделяются свойства тех веществ, которые участвовали в начале и конце магической реакции.

Помни эти свойства, а еще внимательно изучай таблицы совместимости ингредиентов и просто проверяй эту совметимость самостоятельно. И будет тебе зельеварское счастье.

Это Ян выучил еще со времен академии – славной, потрясающей Конриальской академии, находящейся на отдаленной планете Зонтэра. Отдающая всем тем, что принято причислять к ведьмам и черной магии, академия выпускала потрясающе подготовленных зельеваров, обучавшихся в ней с четырнадцати до двадцати лет. В ней преподавали отменные теоретики и практики. Но, что самое главное, туда попадали не все. Обучались в основном на платной основе, но был предусмотрен конкурс и на бюджетный вариант. Ян его получил. Но и без этого за учебный год денег в собственное образование приходилось вгрохивать невероятную уйму.

Успех Конриальской академии зиждился на том, что она большое внимание уделяла практике.

Те зелья, о которых многим зельеварам только приходилось слышать и мечтать, что когда-нибудь они смогут такое приготовить, те легенды, невероятно сложные зелья по старинным и обновленным рецептам… Те зелья здесь варили на уроках просто так, а потом выливали, если в них отсутствовала необходимость. Если нужно, то варили по нескольку раз. Но чем сложнее достать ингредиент, тем выше его стоимость. Чем реже он встречается в природе, чем сложнее его достать, тем больше готовы за него отвалить деньжат. Академия не обеспечивала своих учеников необходимым запасом. Все это они приобретали на собственные средства. Академия предоставляла хороших учителей, легальные разрешения на варку тех или иных зелий, хороший опыт и давала те знания, которые порой не получишь в ведущих институтах. Все остальное ученики приобретали сами.

Там едва ли могли позволить себе обучение представители бедных семей. Ян прошел на бесплатной основе. Но без материальной помощи дедушки по маминой линии он никогда бы не смог продержаться там и двух месяцев. В Конриальской академии обучались дети из семей потомственных зельеваров и просто те, кто мог позволить себе такое образование. Нора, темный маг природы, больше склонная к подмоге леса, происходила как раз из семьи зельеваров Цюрик.

Они прошли вместе шесть лет обучения, а теперь уже третий год работают бок о бок на Рафстеров. Попасть на эту работу тоже не так-то просто.

Они как-то говорили об этом, все втроем. Кажется, месяц назад.

– Жак писал, что трудится на побегушках у Флогайла, и весь некстер мне проныл о том, что не так себе работу представлял у частных зельеваров. Его заставляют заниматься одной и той же рутинной работой, чаще всего не дают ответственных заданий, зато шпыняют и используют как мальчика на побегушках, – сказала как-то Нора.

– А он думал, что его будет ожидать судьба Лекса, Кристин, Нейла и Гои из “Виверны”? – поинтересовался тогда Ян, легко перемещаясь от разделочного стола к котлу.

– Так после этого сериала все резко и поперли в зельевары, – хмыкнула Нора.

– И ждал их великий облом.

“Виверна” – сериал, взорвавший волшебное измерение примерно пять лет назад, повествующий о четырех зельеварах, которые открыли свою частную контору. Но вот незадача, каждый заказ сопровождался изощренным детективном расследованием, поэтому команде приходилось как следует пораскинуть мозгами, прежде чем порадовать клиента и получить свои кровно заработанные. Сериал о зельеварах-детективах снискал бешеную популярность и создал не очень хорошие иллюзии, поэтому очень многие романтично настроенные молодые люди и девушки, поддавшись порыву, рванули на зельеваров, веря, что их будет ожидать такая же интересная жизнь.

Однако они даже и не предполагали, что значит работать зельеваром на самом деле.

Не видеть белого света. Простаивать часы в душных лабораториях, дыша всеми испарениями, впитывая все запахи и унося на одежду всю пыль от разделанных ингредиентов. Мотаться по всему волшебному измерению в поисках того или иного компонента. Терпеть конкуренцию. Ругаться с каждым заказчиком по поводу того, на чьих плечах лежит обязанность по доставке ингредиентов. Варить средство от болей в желудке на протяжении нескольких лет десятки раз за день и мечтать о зелье Ловера.

Все иллюзии разбивались очень быстро. И тогда наступала ненависть к тому, чем занимаешься. Для того, чтобы стать успешным зельеваром, необходимо было иметь определенный склад характера, ума и норов. Усидчивость, терпеливость – потому что для иных зелий приходилось простаивать часы за котлами. Хладнокровность и отрешение – потому что порой приходилось с искусством патологоанатома разделывать ингредиенты.

Зельеварение – это монотонная, рутиннейшая работа.

– Вы хотя бы это понимаете, – бросил тогда Нэр, тем самым возвысив и Яна, и Нору над всеми прочими представителями молодого поколения. Кажется, он даже тогда не прошелся по тому, что у Норы такие иллюзии должны присутствовать. Хотя бы на том основании, что она женщина.

И пусть работа у Рафстеров не имела ничего общего с частной практикой, она тоже очень хорошо разбивала сложившиеся было иллюзии.

Четыре дня в неделю. Семь часов непосредственной работы в день. Час – на разделку и приготовление ингредиентов. Два с половиной часа – на само приготовления зелья, за которое нельзя ни на секунду отойти от котла. Нарушить алгоритм – тоже. Ошибешься хоть на один оборот, варку придется начинать сначала, а это упущенное время, ингредиенты и, самое главное, прибыль. Ответственность лежит исключительно на горе-зельеваре.

Поэтому расторопным, не способным сосредоточиться и долгое время отдаваться одному делу – здесь не место.

Зелье для обнаружения следов запрещенной, трансмутационной, кровяной и дикой магии негативного и позитивного происхождения всех разумных рас, за исключением Древних и Пробужденных. Зелье для обнаружения следов природной, дикой и кровяной магии негативного и позитивного происхождения всех разумных рас, за исключением Древних и Пробужденных.

До подобного Яна и Нору, конечно, допустили не сразу. Год они валандались в отделе по варке зелья для обнаружения следов природной магии. Затем их достаточно быстро перевели на приготовления зелья для кровяной и дикой магии. А затем поручили и одно из самых сложных.

Конечно, везло так не всем, многие год торчали на одних и тех же должностях, лязгая зубами от зависти, понимая, что продвижение им не грозит. Хороших же работников замечали всегда. И шли навстречу.

– Ты думаешь, они помогут тебе оформить патент, серьезно? – нет, они не отстают. Нора округляет глаза, а Нэр скептически хмыкает.

– У меня пока даже ничего не готово, – чуть-чуть резко произносит Ян, стараясь показать, что не очень желает об этом говорить. Но Нэр уже ухватывается за интригующую его тему.

– Парень, ты думаешь, без тебя не нашлось умельцев? Каждый год какие-нибудь умники пытаются это сделать. И их идеи забраковываются на самом начале.

– Каждый год открывается что-то новое, – с жаром реагирует Ян, – я подробно изучил этот вопрос и отследил все разработки, связанные с этой темой. Еще семь лет назад мы и подумать не могли, что возможно обнаружения магических следов одновременно почти всех существующих рас. А все потому, что открыли иллилгит – нашли на эраклионских рудниках.

– Которые очень кстати принадлежат Рафстерам, – кивает Нора.

– Которые очень кстати принадлежат Рафстерам, – не спорит Ян. – Однако в идеале было бы найти еще и компонент, который мог бы реагировать на Древних и Пробужденных. У меня есть некоторые мысли, но нужно проверить. Проблема создания универсального зелья кроется в том, что для выявления следов разных видов магии требуются ингредиенты порой разного происхождения, и они трудно совмещаются между собой. Огонь горных драконов, выведенный из состояния стазиса и обработанный в слизи акареса, позволяет проявить следы запрещенной, кровяной и трансмутационной магии и части заклинаний дикой магии, которые по своей природе близки к запрещенной, а соцветия кармелики помогают обнаружить оставшуюся часть дикой магии. Однако прикрепить к этому зелью компоненты, используемые в составах для обнаружения иных видов магии, несколько проблематично. Хотя существуют самые разные ингредиенты, которые сочетают в себе нужные свойства, но их просто нельзя использовать вместе.

– Влияние твоего папаши прослеживается очень явно, – ворчит Нэр, – тот тоже вечно трясся над совместимостью, вечно пытался откопать то, что программа университета не предлагает, и подсунуть это для изучения.

– Я считаю, что он поступал правильно, – замечает Ян. – Совместимость очень важна. Если просчитать все сначала в теоретическом аспекте, можно избежать неприятных последствий на практике. Хотя взаимодействие некоторых компонентов не проверишь без совмещения и специальных исследований.

– Так вот что ты там все высчитываешь и совмещаешь, Дракон, я думала, ты тогда пошутил про это… Дракон, Ян, ну я не знаю, а им хоть выгодно будет иметь универсальное зелье? – задумчиво спрашивает Нора.

– ФСБМ и прочие службы встретят его с удовольствием, я читал их отзывы об этом, – тут же откликается Ян.

Он не станет им говорить, что проштудировал по этому вопросу буквально все имеющиеся источники информации. Он не станет говорить, что у него готово несколько черновых вариантов этого самого универсального зелья. Пока еще сырых и во многом недоработанных, которые стоило бы еще сварить и проверить на практике.

А еще, что он действительно очень хорошо изучил то, что и так в общих чертах знали многие.

Применение каждого заклинания оставляет после себя определенный след, который не рассеивается достаточно долгое время. Чем сильнее заклинание, тем дольше сохраняется его воздействие на кусочек окружающей среды. И для расследования магических преступлений большое значение имеет именно обнаружение этих следов, которое дает установить полную и ясную картину того, какие именно силы были использованы. И какую ответственность можно за это вменить.

Конечно, следы можно обнаружить и с помощью заклинаний. Но сотрудники силовых структур, а особенно агенты ФСБМ предпочитают экономить свои силы для более серьезных дел, например, тех же энергичных схваток с криминальным миром. Поэтому передовые разработки они используют достаточно активно. А те, кто магией не обладает? Для них такие зелья становятся вообще спасением.

К зелью в комплекте идет заклинание автоматического увеличения его массы с сохранением все тех же свойств. В два, три и максимум четыре раза. Зелье распрыскивается по определенной территории и в воздухе проявляются разного цвета следы, каждый цвет символизирует принадлежность к той или иной магии и к той или иной расе.

Раньше, несколько десятилетий назад, когда мир еще очень зависел от деления магии на белую и черную, позитивную и негативную и едва ли признавал другие классификации, все мерил только по одному критерию. Бытовало мнение, что негативная магия чаще всего сопряжена со злом. И первые зелья для обнаружения магических следов были направлены именно на проявление черной магии.

Однако спустя время весь мир нехотя признал, что выделение двух видов магии слишком ограничино. Поэтому постепенно магию стали делить по различным областям применения, которые нередко были связаны с какой-то конкретной или несколькими расами.

Но и то сначала выпускали отдельно зелья для обнаружения следов запрещенной магии, отдельно для дикой, отдельно для природной, отдельно для любой другой.

Рафстеры не были единственными, кто изобретал зелье для обнаружение магических следов. Однако им принадлежали право пользоваться патентами разработок наиболее сложных составов. Конечно, зелья для обнаружения сразу нескольких видов магии стоили дороже. Казалось бы, с одной стороны предприятиям было выгоднее производить составы для обнаружения одного вида магии, потому что на этом можно было сделать больше, нежели на продаже даже одного зелья для нескольких видов, но с другой стороны, последний вариант пользовался куда большим спросом.

Тем более, раньше зелья еще делились и по тому, на какие расы направлено обнаружение магии. Но наука продвигалась и составы усложнялись. Род Рафстер привлекал на свою сторону потенциальных ученых, способствовал их исследованиям и помогал приобрести патент на собственное изобретение. В обмен на один очень важный пункт в контракте – в течение тридцати лет автор патента не может продавать право пользования своих разработок другим компаниям, результатами его исследований могут пользоваться только Рафстеры.

Раз в год они могли выбирать среди многообещающих проектов один или даже больше и помогать его развивать. Нора не зря спросила про патент, но Ян пока не собирается говорить ей о том, что да, он планирует подать заявку, но только тогда, когда достигнет более весомых результатов.

– Им может быть невыгодно его производить, – хрипит Нэр.

– Ну, по сути то, что мы делаем, им тоже невыгодно, – хмыкает ему в ответ Нора.

– Женщине и судить об экономических процессах?

– Нэр, идите к черту, у мужчин тоже мозг используется далеко не во всех случаях по назначению!

– Рыночная цена нашего зелья дороже, чем каждого зелья для отдельного вида магии, включенного в наше, но в сумме они могут дать больше прибыли, чем наши ежемесячные партии, – встревает Ян, пока эти двое не пересрались еще больше.