Текст книги "Перерождённый Прародитель технологий (СИ)"

Автор книги: Маггот Клоз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Всегда найдётся кто-то сильнее, кто-то, кого ты не сможешь одолеть, – произнёс я, наблюдая за эффектом.

Я просто сжал его. Давление силы моего разума обрушилось на эту мерзкую массу. Его тело, такое плотное и неуязвимое, сжалось на добрый метр, буд то попало под пресс. Гигантские глаза лопнули один за другим, заливая всё вокруг вязкой, зловонной субстанцией. Щупальца, такие грозные, стали ломаться и превращаться в тонкие дрожащие ленты, будто их пропустили через шредер.

Удивительно, даже для меня. Я знал, что силён, понимал что стоя на голову выше любого из моего отряда. А после первого впечатления быстр опонял, что и это существо на самом деле мне не соперник. Слишком легко я закрылся от его ментального воздейтсвия, а его вид хоть и внушал, не вызывал внутри меня никакого страха. Но даже так, меня удивила разница между моей мощью и этим существом. Оно казалось воплощением страха, неуязвимым кошмаром, и всё же оказалось ничем против настоящей силы.

Думаю, буть у меня больше опыта в работае с псионикой, я б и вовсе смог сплющить это нечто, до состояние двуммерности не оставив и шанса. Но сейчас оно выжило и теперь, кажется, злилось. Если у этого создания была гордость, то она была растоптана. И это даже хорошо. У меня появилась возможность испытать свои силы.

Я выпустил энергию наружу. Моё сознание охватило всё вокруг. Свет в бункере замигал, механизмы в стенах коротко заглючили, но я контролировал ситуацию. Поток моего разума не разрушил ничего лишнего, иначе б я сам себе не простил такого надругательства над чужой технологией. Всё замерло, а время, казалось, замедлилось.

Каждое движение стало медленным, как в замедленной съёмке. Использовав псионику я разогнал свой мозг, заставил разум работать на максимальной скорости, анализируя, планируя. У меня было достаточно времени, чтобы решить, как уничтожить это чудовище. А теперь...

Представь

Каждая деталь комнаты предстала передо мной во всей своей инженерной обнажённости. Я видел, как металл стен распадается на пластины, как провода обнажаются, обнажая пульсирующие нити энергии, как сложные механизмы теряют свою форму, становясь чертежами в моей голове. Каждая схема, каждый винтик, каждая идея, положенная в основу этого места, раскрылась передо мной, как карта для изучения.

Этот бункер был удивительным, но несовершенным. Его создание вдохновлялось практичностью, экономией ресурсов, а порой – и поспешностью. Конструкции здесь были прекрасны, но для меня устаревшимы, спроектированы буд то другого века. Я уже видел их недостатки, читал их, как открытый текст.

Системы безопасности – ограничены в адаптации. Турели, например, зациклены на шаблонных сценариях. Энергосистема – интересное сочитание магической энергии с электричеством, но избыточная и нерационально распределённая, огромный потенциал уходит впустую. Да даже сами стены: их толщина внушительна, но их сплав оставляет слабые точки при воздействии высоких частот.

Я закрыл глаза. Мозг, усиленный моими способностями, уже начал моделировать. В голове возникали новые чертежи, переработанные детали.

Представь себе стены, которые дышат энергией. Их поверхность создаётся из самоадаптирующегося материала, способного поглощать и перераспределять удары. В этих стенах проходит микропроводка, служащая одновременно для анализа вибраций, сканирования пространства и передачи энергии.

Системы обороны? Турели заменяются модульными платформами, которые могут изменять свои боеприпасы в зависимости от угрозы. Они оснащены нейронным ядром, способным обучаться в реальном времени. В добавок – аэродроны, синхронизированные с турелями. Их задача – перекрывать «слепые зоны» и добивать нарушителей.

Энергосистема? Она перерабатывается в центральный реактор, который подпитывается окружающей энергией – от тепловых волн до радиации. Его стабильность обеспечивается автономными модулями-аккумуляторами, готовыми взять на себя нагрузку в случае повреждений.

В своей голове я видел это место таким, каким его никогда не представляли. Совершенное в своей форме. Эффективное. Неприступное. Место, что размажет по стенке нечто передо мной, посмевшее ступить на эти земли.

Я открыл глаза. Мир, казалось, не изменился. Всё ещё те же стены, те же робкие всполохи света на панелях. Но в моей голове всё было иначе. Я готов был преобразовать это место, довести его до идеала.

***

Максим стоял, не в силах отвести взгляда, чувствуя, как что-то необъяснимое и чуждое пронизывает всё вокруг. Воздух в помещении будто сгустился, а обычные звуки – приглушённый гул системы вентиляции, мягкое жужжание турелей – исчезли, оставив лишь оглушительную тишину. Но эта тишина была обманчива: мир вокруг дышал, двигался, менялся.

Сначала стены начали медленно светиться. Их металлические поверхности покрылись тонкой сетью ярких прожилок, будто по ним побежала энергия. Максим моргнул – и увидел, как прожилки начали трансформироваться, вытягиваться в острые углы и геометрически сложные узоры. В какой-то момент они казались живыми, переплетающимися, словно корни какого-то невероятного растения.

– Что… что это? – еле слышно прошептал он, но ответа не последовало, все вокруг были слишком обескуражены происходящим.

Тяжёлый металлический пол внезапно начал деформироваться, словно расплавленный. Максим вздрогнул, наблюдая, как материал, который он считал прочным и неизменным, потёк, как жидкость, растекаясь в стороны и обнажая скрытые ниже слои. Из этих слоёв начали подниматься новые конструкции: гладкие, переливающиеся оттенками синего и фиолетового, идеально симметричные. Казалось, что их форма не подчиняется законам физики – они одновременно были прямыми и изогнутыми, твердыми и текучими.

Он повернул голову и заметил, как потолок раздвигается, как открывается гигантский купол, в центре которого начал формироваться массивный, вращающийся механизм. Максим не мог разобрать, как он работает, но само его присутствие внушало трепет. Механизм казался живым, его части двигались с пугающей гармонией, будто сотни лет существования уже сделали его идеальным.

Но страшнее всего было не это. Страшнее всего было существо. Оно больше не двигалось. Огромное, ужасающее, полное зловещей силы, оно застыло, словно загипнотизированное. Десятки его глаз смотрели в разные стороны, но было ясно: оно следило за тем, что происходило. И не могло ничего с этим поделать.

Максим невольно сделал шаг назад. Одна из конструкций, появившаяся буквально из ниоткуда, материализовалась прямо рядом с ним. Она походила на какую-то панель управления, но вместо привычных кнопок её поверхность была гладкой, покрытой светящимися символами. Максим протянул руку, но быстро отдёрнул её: панель реагировала, прожилки света следовали за его движением.

– Это невозможно, – пробормотал он, чувствуя, как его сознание начинает дрожать под натиском этого зрелища. Всё происходящее не просто нарушало привычные правила – оно разрывала их на части, перестраивая реальность прямо у него на глазах.

Из стен начали вырываться конструкции, напоминающие оружие, но их формы были слишком изящными, слишком сложными, чтобы быть созданными людьми. Пульсирующие энергетические стержни заполняли пространство, соединяясь в невидимую сеть. Воздух в помещении начал светиться, и Максиму стало казаться, что он дышит чем-то новым, чужим, но невероятно чистым.

Существо заворочалось. Лёгкое движение. Оно будто пыталось пошевелиться, но не могло. Казалось, что изменения вокруг полностью подчинили его. Гигантские щупальца, эти чудовищные конечности, которые могли пробить любую броню, дрожали, но оставались на месте. Оно рычало, тихо, сдержанно, как зверь, пойманный в ловушку, не понимающий, что происходит.

Максим перевёл взгляд на Ройко. Тот стоял в центре комнаты, неподвижный, как статуя, но от него исходила невероятная сила. Его рука медленно двигалась, словно дирижируя всем этим хаосом. Максим чувствовал, как что-то исходило от него – мощь, энергия, нечто, что превосходило всё, что он мог понять.

– Это не человек, – прошептал Максим, и его голос дрогнул. Он не понимал, кем или чем был Ройко, но теперь знал наверняка: они стояли в присутствии чего-то куда более могущественного, чем он мог себе представить.

***

Пришлось изрядно повозиться, но я закончил. Удивительно, насколько проще становится работать, когда все нужное можно просто создать из собственной головы. Это даже… нарушает баланс в какой-то мере. Хех, ну конечно, я же имею дело с Астралом. Какой тут может быть баланс? В любом случае, теперь я могу отпустить монстра, стоящего в центре. Пришлось сковать его телекинетической хваткой, чтобы он не вмешивался в процесс, но теперь пусть веселится. Последние минуты жизни, как-никак.

Существо явно осознавало, что происходит что-то неладное. У него, видимо, имелось какое-то чувство самосохранения. Оно замерло, колеблясь между нападением и отступлением. Но монструозная природа взяла своё, и оно предприняло попытку атаковать – с яростным рыком обрушилось на меня, подобно буре.

Мой ответ был мгновенным. Волна чистой энергии, выпущенная из турели, разрезала воздух и впилась в его плоть. Словно масло на раскалённой сковороде, она начала плавиться и стекать, разрываясь на куски. Крики чудовища, полный боли и ярости, эхом разносились по комнате. Оно дёрнулось назад, и я дал команду прекратить огонь.

Удовлетворительно. Один залп – и треть его тела просто испарилась. Жаль, что здесь нет материалов из моего мира. Интересно, насколько увеличилась бы мощность после моей доработки? Но и это неплохо.

Монстр, однако, не собирался сдаваться. Он внезапно рванул из-под тишка, выбросив тончайшие, почти невидимые щупальца – быстрые, смертельно острые. Но это было бесполезно. Пластины пола, словно по команде, поднялись, став непробиваемым барьером. Его атака разбилась о них, как волна о скалу. Вместе с этим новый импульс энергии ударил по существу, заставив его отступить ещё дальше. Я предусмотрительно настроил защиту таким образом, чтобы не только блокировать удары, но и причинять боль нападающему.

Теперь этот монстр казался жалким. Я ведь действительно считал его чем-то серьёзным, опасным… Но нет. Глупость. Едва ли это существо дотягивает до низших драконов. Просто я был ослеплён положением этого мира и на мгновение забыл, какими бывают настоящие чудовища.

– Пора заканчивать, – пробормотал я себе под нос.

Я поднял указательный палец и указал им на монстра. Это стало его приговором. Турели, одна за другой, устремили свои стволы на цель. Первая нанесла ему непоправимый урон. Сейчас же три турели выпустили снаряды одновременно. Всё было кончено в ослепительной вспышке света.

Даже не стал смотреть, что осталось от существа. Просто отвернулся и направился к отряду. Пусть они закроют разлом. Честно, не представляю, как это делается. Тут я лучше понаблюдаю со стороны.

Ох... Кажется, что-то не так. Нужно будет донастроить это место. В спешке явно допустил просчёт – стены почему-то вращаются туда-сюда. Надо будет это исправить.

А вот и отряд. Живые, здоровые… обеспокоенные? Почему они не удивлены? Такое зрелище ведь увидели. Должны были… Стоп. Почему я не слышу их? Они что-то говорят, я уверен, но слов не различаю. Даже по губам не могу разобрать. Что-то красное застилает глаза.

Провожу рукой по лицу... Кровь? Это кровь? Или что-то другое? Не пойму. Сплошное красное пятно. Взгляд… не фокусируется. Да и мир... Почему он наклонился? Вдруг взял и перевернулся на бок. А, нет… Это не мир. Это я упал.

Но я ничего не почувствовал. Почему я… я не чувствую своего тела? Что происходит? Почему всё… становится... таким… тёмным...

Глава 18

Где то в пустошах, где давно не ступала нога человечества, глубоко внизу, под толщей земли и льда, скрывается комплекс, о существовании которого никто не знает. Его коридоры выложены черным металлом, который поглощает свет, лишь приглушённо отражая красноватое сияние ламп, встроенных в стены. Звуки шагов здесь словно растворяются, превращаясь в глухой шёпот. Здесь нет ничего лишнего – всё подчинено холодной функциональности и скрытности.

В главном зале, сердце комплекса, простирается пространство, наполненное шумом тихо гудящих консолей, экранами с изображениями, которые простым смертным невозможно интерпретировать. По центру – огромный круглый стол, над которым парит сферический голографический интерфейс, показывающий модели, карты и цифры в динамике. В воздухе чувствуется тонкий озоновый запах, который оставляют работающие на грани технологии.

Один человек стоит в самом центре зала перед массивной консолью. Он высокий, в длинном сером плаще, больше похожем на драпировку, которая ниспадает до пола, скрывая его фигуру. На голове – капюшон, тень от которого прячет черты его лица. Лишь его глаза, светящиеся тусклым голубым светом, видны из темноты. Они не человеческие, скорее всего, модифицированные. Его руки, тонкие и длинные, бесшумно двигаются над интерфейсом. Он изучает данные, будто погружён в собственные мысли, а не в происходящее вокруг.

Но его сосредоточенность нарушает внезапное вторжение. Раздался звук быстрых шагов, потом двери с шипением разъехались в стороны, и в зал вбежал юноша. На вид ему не больше 20 лет: худощавый, в лёгкой униформе, дыхание сбито от бега. Его лицо раскраснелось, но в глазах горит тревога.

– Господин! – выдохнул юноша, даже не поприветствовав своего лидера, что само по себе было вопиющим нарушением протокола. Однако следующие слова заставили фигуру у консоли замереть, будто механизм, внезапно остановившийся из-за сбоя. – Разлом в хранилище 438 закрыт! Кто-то… кто-то смог активировать древние системы и зачистить место от чудищ!

Человек у консоли не сразу ответил. Он медленно выпрямился, его движения были отточенными, почти механическими, как будто каждое действие подчинялось внутреннему алгоритму. Он задумался, и даже это выглядело будто часть тщательно выверенного процесса. Лишь спустя несколько долгих секунд тишины в помещении раздался его голос – низкий, холодный, лишённый всякой человечности:

– Это невозможно. Системы прошлой эры недоступны людям. Кто осмелился это сделать?

Юноша не сразу нашёл в себе смелость ответить. Его пальцы слегка подрагивали, взгляд метался между голограммами и ледяным взором господина. Он знал, что прерывать его, особенно когда тот сосредоточен на своих исследованиях, было величайшим проступком. И всё же… эта весть не могла ждать.

Каждый обитатель этого комплекса знал, что его существование держится на силе и гении господина. Без него, без его непостижимой власти, управление этими древними технологиями было бы невозможным. Никто не мог даже представить, чтобы кто-то другой смог пробудить системы прошлого. Но сейчас эта невозможность стала реальностью.

– Мы… Мы не знаем, сэр. Камеры наблюдения и остальные механизмы… Они были выведены из строя почти мгновенно. Стоило нам восстановить работу одного устройства, как оно тут же попадало под чью-то власть. Мы смогли только приблизительно определить, какой отряд находился в этом секторе, но…

Его голос дрожал. Сказать господину "мы не знаем" – это как самому подписать себе смертный приговор. Истории о тех, кто осмелился показать незнание или слабость, были хорошо известны каждому из подчинённых.

– …Вот как… – наконец произнёс господин, и голос его прозвучал так, словно он проглатывал каждое слово, обдумывая его с холодной, безжалостной точностью. – Некто не только осмелился пробудить системы, что я сам оставил в хранилище, но и уничтожил созданных мною заготовок… Те, что я лично разработал, чтобы каждый мой подданный мог, независимо от состояния, с их помощью увидеть лицо нового… Но это уже не важно. Ты сообщил мне любопытные новости. Молодец. Такое действительно нужно было доносить немедленно.

Юноша замер, не веря своим ушам. Господин редко хвалил кого-то, и уж тем более открыто. Но вместо облегчения в сердце молодого посланника зародился новый страх. Он понял это, когда существо повернулось к нему.

Эти глаза.Голубые огоньки во взгляде господина пробивали его насквозь. Их яркость была ненатуральной, пугающей, будто за ними скрывалась бесконечная бездна. Юноша почувствовал, как ноги подкашиваются, а тело предательски дрожит.

Господин медленно подошёл ближе, его рука, словно покрытая металлической чешуёй, протянулась и с глухим хлопком легла юноше на голову.

– И всё же… я разочарован. Я не помню, чтобы позволял кому-либо из своих подчинённых испытывать ТАК много эмоций. – Голос его был ледяным, вкрадчивым, словно шипящий яд.

Юноша вскинул глаза, пытаясь возразить, но слова застряли в горле. Зрачки его расширились от ужаса, когда он услышал ответ:

– Молчать.

Слово прозвучало как приговор, и тело молодого человека тут же обмякло, едва не рухнув на пол.

Господин провёл второй рукой вдоль его позвоночника, пальцы, холодные как сталь, ощупывали его спину, пока не добрались до имплантированных пластин. Те бесшумно разошлись, открывая сложный механизм – провода и микросхемы вместо костного мозга.

– Ты принёс важные известия. Поэтому тебе повезло. В отличие от остальных, кто осмеливался показывать мне подобное неподчинение, ты получишь апгрейд… А потом, безо всякого страха, ты расскажешь мне всё, что знаешь о хранилище и тех, кто был там.

Юноша почувствовал, как холодный разряд пробежал по его позвоночнику, а сознание начало угасать. Последнее, что он видел, были горящие синим глаза господина, равнодушные и страшные, как сама вечность.

***

В сознание я приходил медленно и мучительно. Ощущение было таким, будто мой мозг достали из головы, пропустили через мясорубку, а затем, тщательно перемешав, вернули обратно в череп. Боль в голове была настолько яростной, что казалась всепоглощающей, но всё же я очнулся, медленно приходя в себя после долгого и тревожного сна.

Мой взгляд уткнулся в белоснежный потолок, от которого слегка рябило в глазах. К боли в голове быстро добавилась общая слабость в теле – я чувствовал себя так, будто меня размазали по кровати, и даже дыхание давалось с трудом.

С усилием повернув голову, я начал оглядываться. Пространство вокруг меня быстро прояснилось – больничная палата. Рядом с кроватью стояло медицинское оборудование, чей монотонный писк совпадал с ритмом моего сердца. К вене в правой руке подключены трубки, ведущие к капельнице, где висели прозрачные пакеты с жидкостью. Светлая, чистая, почти стерильная обстановка. Да, это определённо больница. Но, к счастью, не та, где я оказался в прошлый раз – безо всяких металлических решёток на окнах или гнетущей атмосферы, напоминающей заключение. Здесь всё выглядело куда миролюбивее.

Я попробовал приподняться, но моё тело словно заговорило: «Нет! Не сейчас!» Каждая клеточка противилась движению, наполняя меня новой вспышкой боли. Отчаявшись, я зажмурился и упал обратно на подушку, тяжело дыша.

И в этот момент дверь палаты бесшумно открылась, и в комнату вошёл мужчина.

Он был пожилым, лет семидесяти, но двигался с неожиданной для его возраста лёгкостью. Его лицо, изрезанное морщинами, рассказывало о десятилетиях, наполненных как болью, так и радостью. Седые волосы аккуратно зачёсаны назад, а борода – короткая, чуть тронутая серебром, придавала ему вид мудрого и доброжелательного старца. Тёмно-карие глаза, обрамлённые лёгкими «гусиными лапками», светились тёплым, почти отеческим взглядом.

На нём был идеально выглаженный белый халат, слегка расстёгнутый у шеи, а под ним – строгая рубашка пастельного оттенка. В руках он держал планшет, где, судя по всему, был мой медицинский отчёт.

– Ну вот, наконец-то пришли в себя, – произнёс он с мягкой, немного хрипловатой интонацией, в которой чувствовались и профессионализм, и человеческое тепло. – С возвращением.

Его голос напомнил мне об уюте, давно забытом чувстве, которое, казалось, было утеряно где-то в вихре моих недавних переживаний. Этот человек казался воплощением заботы – врачом, который не просто выполнял свою работу, но действительно переживал за каждого своего пациента.

– Не пытайтесь двигаться, пока не почувствуете, что силы к вам вернулись, – добавил он, подойдя ближе и аккуратно поправляя уголок простыни, будто сам факт дискомфорта в моём положении был для него неприемлем. – Вы здесь в полной безопасности.

От послених слов на моем лице появилась легкая улыбка. Неужели на моем лице была паника, что тот решил успокоить меня такими словами? Тем не менее впечатления от этого дедушки были приятные. Этот старик хоть и передавал своим видом множество пережитого и я уверен не все из этого было приятным, тем не менее сохранил в себе возможность так по доброму улыбатся и тепло говорить. Хороший знак.

– Как скажете, сэр... – начал я с явной слабостью в голосе. – Но не подскажете, пожалуйста, кто вы... И где я? Полагаю, это где-то на землях Поповых?

Я поднял бровь, озвучивая своё предположение, а врач передо мной коротко рассмеялся. Достав из кармана белого халата маленький блокнот с карандашом, он быстро сделал в нём пару пометок, будто мои слова что-то подтверждали.

– А голова у вас работает, уважаемый Гре... Кхм, простите, Грелдэй. Ну и фамилия у вас, скажу я вам, – проговорил он, улыбнувшись. – Никогда подобных не слыхал. Но вы правы, вы сейчас в частной больнице на землях господ Поповых. А моё имя – Игорь Кучеров, родовой врач рода Поповых. Приятно познакомиться, – добавил он, слегка поклонившись.

Его слова подтвердили мои догадки. Что ж, хотя бы меня вытащили из того бункера и не оставили там подыхать. Это уже радовало. Но совсем не радовало то, что со мной произошло. Что это вообще было? Я ничего не почувствовал – ни слабости, ни усталости, ни боли. Никаких признаков того, что приближается проблема. Просто в какой-то момент – раз, и я оказался на грани смерти. По ощущениям это было именно так, и, честно говоря, ничего весёлого в этом не было.

– Понимаю ваши мысли, уважаемый Ройко, – прервал ход моих размышлений врач. – Вы наверняка хотите узнать больше о вашем состоянии. Однако, прошу прощения, вам придётся подождать ещё десять минут. Я должен сообщить Госпоже о вашем пробуждении. Она очень переживала. До сих пор переживает, если честно. Надо развеять её нервы.

Он говорил спокойным, ровным голосом, развернувшись к выходу. Но прежде чем окончательно покинуть палату, добавил:

– Могу лишь сказать, что ваше состояние стабильно, но... Не радуйтесь раньше времени.

С этими словами он ушёл.

Замечательно, что сказать? Первая вылазка закончилась, и вместо триумфального успеха я валяюсь на больничной койке. Совсем не тот результат, на который я рассчитывал, спускаясь в то место. А судя по словам Игоря... со мной что-то всё ещё не так.

Ахх... Стоило бы просканировать себя и попробовать сделать какие-то выводы о своём состоянии, но первая же попытка наглядно показала, что не стоит этого делать. Псионика не отозвалась на мои усилия. Более того, голова заболела ещё сильнее.

Пришлось всё это время просто смотреть в белый потолок, размышляя обо всём. Если мои догадки подтвердятся, то я действительно оказался в далеко не лучшей ситуации. Возможно, придётся серьёзно пересмотреть свои планы.

Наконец-то в палату вернулись, и, как я и ожидал, вместе с врачом внутрь вошла Елена. Она выглядела, мягко говоря, неважно: вся бледная, с явными мешками под глазами. Неужели настолько переживала, что не спала? Пф, глупость какая-то. Мы ведь не настолько близки, чтобы она убивалась из-за меня. Тем более в момент, когда я начал действовать, она была без сознания.

Или... она просканировала чью-то память из отряда и увидела, что там произошло? Возможно. Но даже если так, меня удивляет мысль, что она в таком состоянии из-за меня. Слишком уж это нелогично.

Однако судя по выражению облегчения на её лице, едва она увидела меня... Серьёзно? Елена, я очень надеюсь, что ты просто заботишься о ценном ресурсе, а не... об этом.

– Вот, госпожа, полюбуйтесь. Ваш новый подчинённый в порядке, в сознании, и ничего плохого с ним не происходит. Теперь вы, наконец, можете выдохнуть и спокойно поспать, – произнёс Игорь с лёгкой насмешкой в голосе, будто специально поддразнивая её.

– Игорь, ты прекрасно знаешь причину моей бессонницы. Не надо выставлять меня не в том свете, – отрезала Елена, попутно вселяя в меня надежду, что не всё так плохо. Я, возможно, лишь одна из причин её состояния.

– Ох, как скажете, госпожа. В любом случае, вот отчёт, ознакомьтесь, – врач протянул ей папку с документами. Елена взяла её, но почти сразу отложила на тумбочку рядом со мной.

– Почитать я могу и дома. Лучше расскажи мне лично. Что ждёт Ройко? Как его состояние? Сможет ли он продолжать выполнять функции псионика?

– Ой, ну вы и напрягаете старика, госпожа, – пробурчал Игорь, для вида жалуясь, но почти сразу перешёл к делу: – Общее состояние пациента стабильно. Более того, для человека, пережившего полноценный инсульт и долго остававшегося без лечения, он аномально быстро идёт на поправку. Даже не так: это настоящее чудо, что он вообще выжил.

– Ты же говорил, что его судьба неизвестна! – резко возразила Елена.

– Спокойно, госпожа. Я не говорил ничего противоречивого, – невозмутимо ответил Игорь. – Сам факт, что он не был мёртв, когда его доставили сюда, уже дал мне основания думать, что всё не так однозначно. Да, я не знал наверняка, что будет с вашим новичком. Но в любой другой ситуации мы бы получили либо труп, либо человека, потерявшего всякое сознание.

– А Ройко, значит...

– В порядке. И, судя по всему, в данный момент он вообще не чувствует серьёзных побочных эффектов, кроме стандартного перенапряжения от использования псионики, – продолжал врач.

Но Елена нахмурилась. Очевидно, как и я, она уловила ключевые слова.

– В данный момент? – Да, именно эти слова мы оба подчеркнули.

– К сожалению, да. Только в данный момент, – подтвердил врач. – Понимаете, сила достопочтенного Ройко... Я не уверен, как он должен с ней взаимодействовать в будущем. Как бы это помягче выразиться...

– Я разрушаю сам себя, используя псионику, – неожиданно для них обоих вмешался я.

Папка с тумбочки практически сама оказалась у меня в руках. Благо, расстояние было небольшим, и на такое простое действие сил хватило. Читать мелкий шрифт было неприятно, но когда ещё представится возможность изучить результаты многочисленных обследований и выводы врачей?

Игорь попытался было забрать у меня папку, но, к счастью, вовремя остановился, видимо, решив, что я уже узнал главное.

– Да, если коротко, всё так, как сказал Ройко, – подтвердил он.

– Разрушает сам себя? Но... Как это возможно? – Елена выглядела растерянной. – Сила псионики хоть и может приносить головную боль или слабость, но она не вредит своему пользователю.

– Обычно – да, – начал объяснять я, чтобы избавить врача от поиска слов. – Разум развивается параллельно с телом. Дети пробуждаются с невероятно гибким разумом, который может выдерживать огромные перегрузки и адаптироваться под носителя. Тело каждого псионика идеально настроено под силу разума, и наоборот. Для вас ваша псионика так же естественна, как дыхание.

Я ненадолго замолчал, обдумывая слова, прежде чем продолжить:

– Но я... Моё тело изначально не предназначалось даже для слабой псионической силы. Оно не готово. Никогда не было. И уже закостенело. Представьте сорокалетнего мужчину, который никогда не занимался спортом, а теперь его заставляют внезапно бегать стометровки наравне с олимпийскими чемпионами. Тело не выдержит, оно развалится. У меня то же самое, но в разы хуже.

Я снова погрузился в свои мысли, вспоминая своё состояние, когда меня сюда доставили. Врач сильно приукрасил картину. Инсульт был главной проблемой, но первые обследования... Чёрт. У меня самого возникает вопрос, как я выжил. Тогда меня привезли сюда, по сути, как кусок мяса, а не как человека. Псионика просто перемолола моё неподготовленное тело, а затем методично начала его восстанавливать, пока я оставался без сознания.

– Но... судя по всему, дело даже не в том, что мне теперь нельзя использовать псионику. Просто живя с этими возможностями внутри себя, моё тело будет постепенно разрушаться. Оно не успеет адаптироваться даже под минимальные требования. Думаю, лет десять, может, пятнадцать спокойной жизни – и я умру. Всё верно, доктор? – спросил я, посмотрев на Игоря.

Он лишь кивнул, не решаясь что-то добавить.

Глава 19

Пока врач с Еленой вышли, чтобы обсудить что-то между собой, у меня появилась минутка на то, чтобы обдумать происходящее. И что могу сказать? Я же не зря говорил, что нужно проверить своё состояние! Как чувствовал, что всё не может быть так радужно, и это тело ещё подбросит мне проблем. Так и случилось. Теперь мои грандиозные планы... Пока что они не отменяются, но среднесрочные перспективы придётся пересмотреть кардинально.

Я ведь рассчитывал на долгую жизнь, наполненную успехами и относительно высоким положением, а затем – на то, чтобы однажды увидеться с дочерью. Моё новое тело должно было стать шансом начать всё заново. Я думал, что раз это тело принадлежит другому миру, мой народ не сможет меня отыскать. Значит, не будет причин оставлять дочь одну, и я смогу вернуться к ней, когда всё устаканится. Но теперь... С такими перспективами я не хочу появляться перед ней. Какой отец захочет встретиться с ребёнком, зная, что он износится и угаснет через пару лет?

Да что там! В целом я умирать не готов. Одно дело – пожертвовать собой ради важной цели, ради близких или ради чего-то, во что ты искренне веришь. И совсем другое – просто тихо угаснуть, потому что тело не справляется с тем, что в нём оказалось. Это смерть без смысла, без пользы, и такого я себе позволить не могу. Всё однозначно: я обязан найти выход.

С мышцами и костями всё, в общем, понятно. Аугментацию я планировал ещё раньше, правда, собирался заняться этим лет через десять, когда моя власть и ресурсы позволили бы сделать это без серьёзных рисков. Но теперь сроки резко сдвигаются. С этим решением проблем не предвижу, вопрос времени и технологий. А вот мозг... Мозг – совсем другая история.

Разум – это не то, что можно просто так взять и перенести в новое тело. Он слишком сложен, уникален, и, что самое страшное, до конца не изучен. Даже сама суть появления разума остаётся загадкой. Достоверно известно, что происходит с душой: откуда она приходит, куда уходит и каков её путь. О теле тоже известно немало, оно прекрасно изучено. Но разум? Известно, куда он отправляется после смерти тела, но откуда он берётся вначале? Формируется ли он в мозге, как побочный продукт органической структуры, или же приходит извне? Этот вопрос остаётся без ответа.