Текст книги "От пращуров моих (Часть 1)"

Автор книги: М. Лебединский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 49 страниц)

....Она (мама-М.Л.) так работает теперь шапочки, сидит ноча

ми, а лишь один дедушка понимает ее, а бабка ругается, прит

воряется, а папа часто говорит обидные вещи, какие мама не

говорит мне. Мне стыдно и больно перед нею досадно, что не

могу ей помочь зарабатывать деньги. Я стараюсь не расстраив

ать ее и делаю дома все, что могу...

....Как тяжело.Папа пришел пьяный и сказал Мусе– "Покажи са

поги"....Муська показала – сапоги были чистые, а папа схват

ил Мусю за волосы и качнул 2 раза голову. Муся заплакала,– а

мама сказала: "Вы всегда на одной Свою злость вымещаете"

"Ах,так вы хотите той и другой было – можно!" – и взял и де

229

рнул меня – мне было больно и обидно.Слезы сами собой брызн

ули, как я не старалась сдерживаться. Самая главная боль бы

ла где-то глубоко-глубоко... Я скоро перестала плакать, вер

нее сдержалась, хоть слезы душили меня. Как, ни за что,ни за

что!? Папа обидел меня и Мусю! И маму. Анализируя все прои

сшедшее мне показалось, что мама была бы еще хуже недоволь

на, если бы попало одной Мусе; Я шла на собрание (в школу

М.Л.), а в душе так и клокатала обида, досада, слезы капали

из глаз... Завтра, верно папа даст деньги, я откажусь...Тяж

ело.......

(Далее описано собрание в школе-М.Л.)

......А дома во время моего отсутствия разгорелась еще более

возмутительная сцена: все поругались. Папа обидел маму – ой

тяжело. Папа упал в моих глазах так низко....

12 ноября

Неохота,а надо....Да надо работать. Нет, охота, охота...Надо

помогать маме шить халаты, он взяла заказ. Ну это ничего, а

вот заплаты, да папины носки вот мразь-то где...И никогда их

не зачинишь, все время рвутся. Авдотья приехала,все пошло по

старому, т.е. в кухне грязь, бабка довольна и т.д. Мама нер

вничает, отец злой – тяжело....

14 ноября

....Папа сказал,что в стенгазете, у них на "Красном ткаче"

просили моих стихов,я дала....

18 ноября

Я боюсь как бы не захворал папа той же болезнью, от которой

умер Троцкий.Он все время с ним возился и теперь у него бол

ит горло, болит и голова. Ой, эта мысль дика: Господи,до че

го папа неосторожен....

Ну я надеюсь,что все обойдется!....Дома целое болото. Дуня и

бабка, как 2 жабы....Бабка все время шипит кресному о маме....

Милая мама. Ты одна, как лилия на болоте. Папа часто груб.

О, как я боюсь, чтоб он не расхворался.....Мама тоже волнуе

тся....

....Сейчас говорила с папой.Начали о газете (Ольга в школе

член редколлегии-М.Л.), а кончили за упокой.

....папа начал упирать на языки, пошел, что летом я ни чер

та не делала и сказал, что все это налетное и напускное. Гл

упо и странно и смешно. Во 1-х мне обидно, что папа не оце

нил ни моего большого труда в деревне ничего и потом. В од

ном случае он требует с меня как с 18-илетней, а с другой

считает меня какой-то восторженной не глубокой. Обидно!!!!

"Ты должна учиться лучше всех!"

19 ноября

....Папа пришел подвыпивши, и начал говорить о том,что хрис

230

тианство запятнали христиане, а коммунизм – коммунисты. Тоже

и мама подтверждает....

....Папа говорил чужие фразы, я чувствовала это и как то

снисходительно. Но он был пьян, и что от него требовать. Он

сказал, что все это наплывное, трафаретное. То я увлеклась

авиацией, теперь комсомолом, потом влюблюсь....Я думаю, что

он говорил это находясь под влянием вина. Ни папа, ни мама

не подозревают, что я рвусь к авиации, что я люблю авиацию,

как мечту, как чудную, небесную мечту..... Нет я не отказал

ась от нее, но я не говорю им, они относятся как то недове

рчиво, особенно папа....

25 ноября

Вчера до 12 спорила с папой и мамой. Они доказывали несправ

едливость современного строя, а я его защищала. Да несправе

дливости много, но ее надо изжить и она будет изжита...."

".....Меня же все более угнетала атмосфера дома. Отец много

пил, я скоро поняла, что мать страдает оттого,что они не ла

дят, что он изменяет ей. Были они, конечно, совсем неподход

ящей парой. Отец был жизнелюбив, обладал огромным чувством

юмора (а мать лишена этого чувства абсолютно), в бабку (свою

мать – М.Л.) вспыльчив и ревнив, прям и совершенно непосред

ственен (а мама, бедняга, все время кого-то изображала), был

он влюбчив, любил женщин, вино, веселье, песни, искусство. А

главное – он любил свое дело, работал не просто добросовест

но, а с сердцем, был по-настоящему демократичен – ткачи и

ткачихи (он с 21-го года стал работать в амбулатории ф-ки

"Красный ткач") его просто обожали. Он очень часто, придя с

работы, беспокоился, что вот сегодня на приеме была у него

ткачиха, которой вскрыл нарыв,да что-то ему в этом нарыве не

понравилось – и бежал пешком по грязной и темной Невской за

ставе за тридевять земель на дом к ткачихе – узнать как и

что, помочь, если надо, – и таких случаев бесчисленное коли

чество, повседневно."

(О.Берггольц, Черновые материалы к автобиографии,1952 г.,

неопубл.)

20 декабря 1924 г. – смерть Ольги Михайловны.

Из дневника М.Т.Берггольц

"25.12.1924 г.

"20-го Декабря умерла Мать Федина. Смерть ее была для нас

неожиданна. Смерть ее всколыхнула мою душу и подняла волну

укора совести и до сих пор переливается эта волна в душе мо

ей___ С ее смертью неизбежная перемена в нашей семье и эта

та перемена___ принесла мне /зачеркн.-злую___ злую___/ горь

кую обиду___."

231

31.12.1924 г.

"Проснулась сегодня и душу охватил какой-то гнет___ и почти

ясное предчувствие, что сегодня опять получу удар все по тем

же струнам души....Так оно и было__ Федя приоделся и вскоре

слышу он потихоньку одевается в___ передней___ выхожу и он

быстро___ шмыгает в дверь и уходит___ Новый Год поехал встр

ечать к Гришечкиной....

1925 г.

16.02.1925 г.

"Федя не ночует дома, я проснулась, на душу стала набегать

волна грусти и тоски...

Я знаю, что он у Гришечкиной. Ну что же он делится на ее и

на меня, и я принимаю и тот маленький дар, что дает он мне.

Вот только сегодня я слышу в душе горький глухой смех – это

ответ на письмо Гришечкиной..."

(письмо это сохранилось)

1.03.1925 г.

"Федя не ночует. Ляля, Муся милые детки. На душе Тупо,пусто,

гнетно____"

11.03.1925 г.– Ф.Х. посетил Гришечкину и забрал у нее письмо

на 2-х листах из ученической тетради в двойную зеленую линей

ку простым карандашом.

"3 марта 1925 г.

Добрый родной мой Белый!

Ты я думаю и сам сейчас чувствуешь, что твои полгода борьбы

со своими переживаниями. То, о чем ты просил меня предпослед

ний раз, должно оказаться мифическим, если мы будем встреча

ться. Теперь мы должны___ будем неизбежно___ возвращаться все

к тому же самому, что внесет еще больше надрыва достоевщины в

нашу жизнь. А потом, прости меня мой дорогой Федя за грубость

письма. Может быть, Фединька, через несколько лет я и соглаш

усь____ на амплуа любовницы (да еще и не единственной), к ко

торому ты меня неизбежно влечешь____ Но теперь я____ еще могу

потребовать от человека, который мечтает или вернее требует

полной принадлежности ему, чтобы и он на алтарь своих чувств

клал все свои помыслы и стремления как духовные, так и телес

ные. Пусть___ Это будет месяц___ пол месяца___ но чтобы я чу

вствовала, что это для него не ультиматум или требование, а

что___ в этом его жизни насущная потребность.

Все Эти требования вещь бесполезная, я чувствую, прости Федя,

меня пожалуйста, что сам___ ты____ не можешь отказаться ни от

М.Т. ни от той___ которая ставит тебя так же ультиматум /нрзб/

что я уверена, что ты находишь___ и в том и в другом чувстве,

что это для тебя необходимо____ может быть полигамность есть

суть мужских___ переживаний. Мне, белый, Это очень трудно____

своею___ женской техникой понять. И потому Федюша я сама ухо

жу от тебя, ухожу потому что хочу сохранить, жажду сохранить

232

то хорошее, ту духовную привязанность ты нес мне, если сущес

твует оно отдельно от физической. Федя, так как____ дальние

проводы лишние злезы, не стремись увидеть меня___ пока я сама

не позову тебя___ Федя, родной мой, чужой, но все же хороший.

Напиши мне если можешь. Видишь ли я как и все люди эгоистка и

не хочу терять тебя всего и хотя бы иногда чувствовать, что у

тебя сохранилось теплота и близость ко мне.

Я до сих пор не чувствовала как ты____ глубоко вклинился

в мою жизнь и заполнил ее своими переживаниями большое прос

транство, если можно так выразиться и мне иногда кажется пря

мо невероятно___

Как это ты исчезнешь вместе со своей привязанностью из моей

жизни. Федюша милый пожелай мне поскорее изжить тебя и спаси

бо тебе за красоту твоего чувства____

А.Гр– /роспись/

11 марта

До самого последнего момента я не знаю смогу ли все-таки не

видеть тебя____ Но всей своей логикой, всем своим разумом я

говорю себе: надо, надо кончить!

Я говорю себе___ он человек___крепко привязанный к своим при

вязанный к своим привычкам, ему трудно порвать, он хочет со

вместить несовместимое. Душу дать одной, тело другой___ а____

жизнь___ личную___ повседневную и заботы семье.Он заблудился,

все дороги одинаково соблазнительны____ но на каждой____ ясны

тернии, которую выбрать. Но когда я вспомнила твою мягкую не

обычно солнечно-теплую душу, так трудно отказаться от нее,ко

гда ты ее предлагаешь___ Но Федя жизнь____ есть жизнь____ Мне

нужен не любовник, а друг и на радость и печаль, ты___ предл

ожил мне быть им. Я всей душой откликнулась на Это___ но ока

залось___ что Это для тебя легче сказать, чем исполнить____ И

я, Федя родной близкий мой___ больше не могу. Я хочу уйти,Это

очень, очень больно и почти невозможно___ ноя хочу___ попроб

ывать___ Ты не терзайся, ты тут невиновен. Ты давал и хочешь

дать всей своей душой___ все, что ты мог. Больше от тебя не

льзя требовать___ Федя ты не знаешь___ цены родной мой___тво

ей души. Она пахнет фиалками, пробуждающейся весной____ лесом

и обладает немсчерпаемым___ источником___ теплоты и ласки. Но

нет___ родной___ мой___ если можно Это письмо не бери с собой,

а оставь у меня чудный мой___ всего доброго.

Галочка"? /подпись/

11(или 17).03.1925 г. – и в тот же день начал писать ответ и

продолжил его 17.03.25 г.

На гладком листе 36х22,простым карандашом. Нечто среднее ме

жду комментарием к письму Гришечкиной? и черновиком письма к

ней же в 3-х отрывочных записях.

233

1.

"11 Марта 1925 (а в действ.17го). В плохую лунную ночь.(Это

го не было вчера – было пасмурно).

2.

"читаю твое письмо и ночной тихий ласковый свет успокаивает

мятежную душу мою...

не оценил я лунно солнечного света глаз твоих, ни аромата

души твоей, ни прекрасного прибоя улыбки твоей"

3.

"в своей необузданной человечности я хотел все эти скомкан

ные загрязнения смыть. Я не совмещал тебя. Я нахожу первопл

ощение тебя в другом, я пользовался всем этим – обманывал их

и себя. Многих любил, родная.

Из ласково-милого твоего письма я вижу, что человек может

совершить самые низкие преступления и самое болшое преступл

ение даже на мгновение не уничтожит аромата и свежести и ду

ховной чистоты окружающей тебя.

В житейском океане пошлости ты тот маяк аромата и свежести

жизни – всегда была, есть и будешь для меня. Прости меня за

все и помни улыбки радости и слезы печали твои – мои

Целую тебя

Ф.Б-ц"/подпись/

Из дневника Муси Берггольц.

"13 апреля 1925 г.

..... Папа каждый божий день приходит в 12, в 1,в 2 часа но

чи и я знаю, что нередко выпивши."

28.06.1925г. – Мария Ивановна Грустилина пишет из деревни

письмо дочерям и сыну в Питер. В деревне она живет с доче

рью Марией и внучками. В письме она беспокоится о зяте и как

он устроился с обедами в связи с ее отъездом из города. Пер

едает, что у них здесь все нормально. Дети здоровы и послуш

ны.

23 декабря 1925г. – смерть Христофора Фридриховича

1926 г.

1927 г.

1928 г.

Начало 1928 г. – свадьба Ольги и Бориса Корнилова. Они живут

на Палевском.

август 1928 г.– Поездка Федора Христофоровича на юг

Письмо Ф.Х. к М.Т. на обороте черно-белой фотооткрытки

"N 13 Новый Афон.Общий вид с горы" Текст фиолетовыми чернил

ами:

21/VШ 28 Дорогая Маня!

Приехал на Афон благополучно. Уеду 11-го сентября, если

хочешь чтобы привез фруктов, вышли деньги рублей 10 по адре

234

су Ахали – Н.Афон почтовое отделение до востребов.

Привет всем.Целую тебя.

твой Ф.Берггольц"/подписью/

1928-1929 учебный год читает курс лекций по хирургии уха,го

рла, носа в Институте повышения квалификации врачей г. Лени

нграда

13.10.1928 г.– рождение внучки Ирины

Из дневников М.Т.

"11/23 ноября 1929 г.

"....И вот нас то всех Федя не любит. Хочет уйти от нас....

Ведь, в сущности, он давно отвернулся от нас. У него чувств

хватает только на Анастасию Гришечкину.... вот уже четыре

месяца я без службы, а зарабатывала я много от 150– 250 руб.

Содержала семью, окупала все расходы. Он же давал денег, ко

торые оправдывали только его. За время моей безработицы он

не прибавил ничего и мне с Мусей приходилось жить на то, что

закладывали, а теперь мы на содержании Ляли и Бори. Я зараб

атываю пустяки, это меня угнетает...."

1930 г.

Январь 1930г.-Октябрь 1939 г. – хирург санчасти при амбулат

ории фабрики "Красный ткач"(из фабричного "Личного дела")

Из дневников М.Т.

"16 01 1930г.

Я не знаю что мне делать:...много раз Федя ставит вопрос пе

редо мной – он хочет уйдти от меня.

...Вот и сегодня. Пришел хмельной___ стал говорить, что пот

ерял себя, стал сильно плакать, убеждать, что он так не мож

ет продолжать жить и что он уйдет из жизни. Необъяснимо жаль

мне его в эти минуты, чувствую, что он___ действительно стр

адает.... – он любит Гришечкину, которой нужен полный разрыв

с семьей... Но и ей нужен покой совести. Это я вижу из слов

Феди, она говорит___ Как отнесется к этому М.Т. Она боится

сделать больно___ ей нужна моя согласованность..."(Далее ид

ет тяжкое согласование того, что нужно Феде с остатками люб

ви к нему М.Т.)

"17 01 1930 г.

Я смогла и сказала Феде сегодня.

Когда он стал говорить___ что___ скоро___ решится его вопрос

жизни. Зачем смерть___сказала Я. Этот вопрос можно разрешить

иначе. А как? Я вижу, что все дело во мне___вам___ надо что

бы я сказала решительное слово___ и___ я не желая твоей сме

рти говорю___ устраивай___ свою жизнь как хочешь___ и скажи

там, что___ со мной согласовано___ Разговор продолжился, но___

немного и тихо___ и мирно___

Мне было___ ужасно___ тяжело___...."

235

19.03.1930г.– Муся ушла к Ю.Либединскому

18.06.1930г.– Мария Тимофеевна в письме к дочери Марии пишет,

что папа(Ф.Х.) вернулся в Ленинград 15-го.

24.06.1930 г.-"Оля разошлась с Борисом"из письма М.Т. к доч

ери Марии

17.08.1930 г.– она же пишет, что папа привез тяжело больного

Шуру к ней за город в д.Залязи, где она живет с дочерью Оль

ги Ириной. ("Отношения мои с ним /т.е.с отцом/ тяжелые"

1.09.1930 г.– Ольга в своем письме сестре Марии передает бла

годарность от матери за деньги, а "папа-свинья не давал ей ни

копейки, а сам на трех работах"

Сентябрь 1930г. – "Папа уехал в отпуск на юг в Новороссийск

к Лосинскому, оттуда собирается ехать путешествовать, куда

ничего не знаю – ничего не пишет." (из письма М.Т.дочери Ма

рии и зятю в Симеиз, примерно 5-6.09.1930г. т.к. поздравляет

дочь с днем рождения, которое у нее 9 сентября)

1931 г.

16.08.1931 г. – дочь Мария родила от Ю.Либединского сына Ми

хаила(т.е.меня)

Вместе с моим появлением на свет у деда моего Федора

Христофоровича появился еще один пациент-родственник, в обе

спечении здоровья которого он принимал самое действенное уч

астие, как по свидетельству моих родных, так и по моим собс

твенным воспоминаниям, котороые будут изложены ниже.

1932 г. и позже

"За Невской заставой, в старом доме нашем, остался жить папа

(они разошлись с матерью, и мать жила у дочери Марии), тетя

Варя с бабушкой Марьей Ивановной – бабой Машей....

....она заботливо обихаживала бывшего зятя – папу, когда он

бывал дома,....

...Волнистые белокурые волосы папы стали седеть и редеть,хо

тя он при случае все так же лихо ворошил их и напевал стари

нную заставскую песенку:

А носил Алеша кудри золотые!

Пел великолепно песни городские!

Как же тут Марусе было не влюбиться....

Он работал все там же, врачом в амбулатории при бывшей

фабрике Торнтона, ныне "Красный ткач" имени Тельмана, куда

поступил он после гражданской – после кронштадского льда, на

котором завершилась его военная слкжба.

236

Он бывал иногда у меня в неправдоподобно маленькой, ка

кой-то "понарошечной", макетной квартирке, "дома-коммуны", а

я никак не могла вырвать время побывать у него – ни на фабр

ике, в его ветхой деревянной амбулатории, где у папы, собст

венно, был второй дом, где много лет выращивал он какие-то

необыкновенные для Ленинграда розы, ни в запущенной комнате

его в нашем старом доме."

(О.Берггольц,"Дневные звезды",стр.244-245)

".....Тут надо сказать, что с тех лет, как я вопреки отцовс

кой воле, ушла из-за Невской заставы, папа считал "моими" и

партию, и всю историю, и все победы наши, и все недостатки.

Он говорил: "Ну, кажется, с твоей пятилеткой что-то все-таки

выходит..." или: – "Ну вот, опять твои товарищи перекачали".

Да, в общем, все было "мое", и я отвечала перед папой реши

тельно за все – ух, это было трудновато!"

(оттуда же,стр.260-261)

Весна 1932 г.– Федор Христофорович в составе Ленинградского

санитарного отряда на посевной под Челябинском (Из Автобиог

рафии 1944 г.)

"Надо сказать,что в самом начале тридцатых годов– в 1931

и 1932,когда Самуил Яковлевич Маршак редактировал первые мои

детские книжки, папа как-то прибежал ко мне страшно оживлен

ный. Каким молодым он был еще тогда! Как часто и упоенно хо

хотал – именно хохотал, а не смеялся!

– Лялька! – закричал он чуть ли не с порога. Я в газетине

нашей читал, что Маршак твой в Германию едет.

– Да. А почему ты так взволнован этим?

– То есть как – почему? Вот рецептики. Один– на меркузал,

другой– на люминал. Понимаешь, там у немцев фармокопея знам

енитая – байеровская, у нас таких лекарствий делать не науч

ились. Понятно?

– Пока нет.

– Ах, господи! Все-то вам разжуй и в рот положи.Ну, у ме

ня одна такая ткачиха, хорошая такая баба, отекает страшней

шим образом – меркузал ей нужен. А одному ткачу– хороший та

кой мужик, старательный – люминал. У него какие-то припадки,

типа эпилептических, хочу попробывать люминалом его лечить.

Ну так вот, пусть Маршак из Германии привезет мне меркузалу

и люминалу. Только непременно байеровского.

– Папа, да ты ....да ты пойми – это неприлично, неудобно.

Ему же за все это валюту выкладывать придется. Неудобно мне!

– Очень даже удобно. Скажи – просит мой папа, старый док

тор. Маршак умный, он все понимает, он пишет отлично: "Крок

одил, крокодил, крокодилище!"

– Да это не Маршак, а Чуковский

237

– Верно. Спутал. Но у Маршака не хуже. Про вас, про всех

писателей:

Разевает щука рот,

А не слышно, что поет....

– Это Самуил Яковлевич вовсе не про нас писал! Ты просто

демагог!

– Про вас! Я читатель, мне виднее. В общем, я знаю,что он

человек хороший. Ребята его стихи любят......На рецептики. И

попроси Самуил Яковлевича. Скажи – мой папа, старый доктор,

просит. Для своих ткачей.

И я, пропадая со стыда, все-таки просила Самуила Яковл

евича, а он так просто и охотно брал папины рецептики, что

стыд мой исчезал, и он два или три раза привозил то,что про

сил отец.... Наверно, до сих пор не знает Самуил Яковлевич,

сколько папиных ткачей и ткачих помог он папе поставить на

ноги, спасти от смерти...."

(О.Берггольц,"Дневные звезды",стр.322-323)

лето 1934 г.– смерть Маи, внучки от Ольги

12 08 34г. В письме Ю.Н.Либединского к жене в Москву:

"Я прервал письмо, т.к. Марью Тимофеевну вызвали за зас

таву – бабушке что-то стало плохо. Оказывается неладно с ру

кой – началось какое-то воспаление.

Она вернулась – старуху взяли в больницу – Федор Христ

офорович резал ей руку – операция прошла благополучно, но

принимая во внимание возраст..."

27 11 34г. В письме Ю.Н.Либединского к жене в Москву:

"Вчера Федор Христофорович меня выстукал и велел поста

вить горчичники на бок, мне их поставили и сейчас мне уже

лучше. Но придется день два поваляться.

1936 г.,начало. В письме Ю.Н.Либединского к жене в Москву:

"Об Ирине – с ней – без перемен, а это одно достаточно

плохо. Мне кажется надо ждать худшего, по крайней мере так

говорит Федор Христофорович."

14 марта 1936г.– смерть Ирины, внучки от Ольги

1937 г.

Январь-февраль 1937 г. – переезд дочери Марии в Москву вмес

те с семьей.

Май 1937 г. – исключение Ольги из партии и, очевидно, именно

тогда Ольга ездила к отцу в амбулаторию на фабрике "Красный

ткач". Именно об этом визите она вспомнила 1-го февраля 1942

г.во время свидания с отцом после смерти в конце января 1942

238

г.Николая Молчанова 2-го мужа Ольги Берггольц.

Июнь 1937 г.– исключение из партии моего отца, Юрия Николае

вича Либединского.

"Я вам писала, что продала Шкаф за 850 р. и Отец дал 250

р. и я выкупила облигации. Надо их продержать до 25 июня. Я

так и Папи сказала, что потом заложу и отдам ему деньги. Бы

вает он у нас очень часто за Лялю и за вас волнуется. Но вот

Мусена не хорошо, очень не хорошо, что ты отцу не напишешь,

все же хоть немного, но он вам помог – взял и вынул с книж

ки все что у него было и Мишу отправил к вам как следует. А

ты знаешь Отца – такое ваше молчание для него не безразлично.

И потом Муся он давно просил меня, чтобы ты прислала из Мос

квы ему _КАНВЫ_"

"...сейчас папа хлопочет для Ляли комнату в Вербье, это Муся

ты может помнишь не доезжая одну станцию до Торбино – папа

там жил." (из писем того времени М.Т.к дочери Марии и зятю в

Москву)

осень 1937 г.-к этому времени относится описанный Ольгой Бе

рггольц в "Дневных звездах" поход ее и отца в Зоопарк.

"Поздно вечером пришел мой папа и заявил, что останется

у меня переночевать.

– А завтра я поведу тебя в Зоологический сад, – прибавил

он строго.– Да, да. Утром. Обязательно.

"В градусе, – отметила я. – Только бы "Гаудемус" не стал

исполнять..."

В градусе мой папа бывает редко, но зато градусы у него

самые разнообразные. В градусе наиболее низком, в так назыв

аемом "недопинге", он брзглив и придирчив: разносит порядки

на хирургическом отделении (которым сам же заведует!), жест

око громит местком, куда его "нарочно все время выбирают",

громит райздрав и назойливо требует от меня – именно от ме

ня – ответа, "почему все эти безобразия творятся!?"

В градусе чуть повыше он сосредоточен, серьезен, с неж

ностью вспоминает страшные фронты мировой и гражданской войн,

на которых работал военно-полевым хирургом с первого дня ми

ровой вплоть до кронштадского льда, обсуждает вопросы между

народной политики – "мой прогноз таков..." – и очень сердит

ся, если его прогнозы оспариваешь.

В градусе самом благоприятном он шумно и весело куроле

сит: без поводов рукоплещет, поет старинную невскозаставскую

песенку, как все такие – печально – веселую:

А носил Алеша кудри золотые!

Пел великолепно песни городские!

и встряхивает при этом все еще волнистой золотисто-седой ше

239

велюрой, декламирует отрывки из державинского "Бога" и– ста

рый дерптский студент – обязательно стремится (басом!) испо

лнить "Гаудеамус". В этом состоянии его одолевают самые нео

бычайные желания: "родить еще ребеночка", "написать трагедию

в стихах" или – вот как сегодня – в пожарном порядке тащить

меня, взрослого, ответственного, замученного к тому же "лич

ным делом" работниика редакции, в Зоологический сад.

– Ох,папа, – сказала я, – ты же знаешь: мне некогда. И....

не до того!

– Ну-ну-ну! Оставьте ваши штучки. Я тебе отец или нет? Я

тебя породил. Сказал – поведу, и поведу.

Он помолчал и вкусно, значительно добавил:

– Льва увидим. Царя зверей.

Я невольно улыбнулась. Заметив это, папа пришел в вост

орг и захлопал в ладоши.

– Мамонька родная, я ведь тракторист! – закричал он куро

леся, и, вдруг став совершенно серьезным, негромко спросил:

Ну, а дела твои как?

....Я, горячась и терзаясь, излагала суть записки, а папа

смотрел на меня пристально, совершенно трезво и только поми

нутно вставлял докторские реплики:"ну-ну","да-да","так-так".

– Ой, страхолюдная же ты стала! – вдруг воскликнул он, не

дослушав меня. – Ой, психопаты вы, господа, все-таки..... Ну

ладно. Ложись спать, завтра нам рано ехать. Я тоже ложусь...

"Я царь, я раб, я бог, я червь".

– Ложись. Я еще посижу, напишу черновик заявления. Не то

го, а другого. По поводу другой моей статьи... Я сейчас при

несу тебе матрас.

– Не надо. Я старый солдат, обойдусь без матраса. "На нем

треугольная шляпа и серый походный сюртук".

– Папа только без пения! У меня и так голова скрипит.

– Ну ладно, ладно. Отец я тебе или нет? Ох, тяжелый слу

чай....

Он улегся на жесткой и очень узенькой кушетке, а я зак

рыла лампу газетным кульком и уселась перед листом бумаги.

Мне было очень одиноко, потому что папа не дослушал про "мое

дело", и ничего вообще не понимает ни в нем, ни в моем сост

оянии, и неизвестно, чем доволен, а я.... Как это все-таки

противно – даже не дослушал...а я....

А он вдруг окликнул меня ласково и грустно:

– Лялька! Девчонка....

– Ну что, папа?

– А помнишь, как в Заручевье я и мать не пустили тебя с

Муськой за грибами? На какую-то вашу полянку... Давно дело

было...Ревели-то вы как, господи.

– Ах, папа, ну отстань, какая еще там полянка! Не мешай....

Он замолчал.

Я сидела долго, томилась, подбирала формулировки, мысл

енно бранилась с Климанчук, курила до сердцебиения. Меня ду

240

шила обида – было ужасно жалко себя, я твердила шопотом:"Ус

тала, устала, совсем устала..."

Я уснула на рассвете, мне снилось какое-то собрание, и

вдруг в разгар этого собрания послышался папин возглас:

– Лялька-а! Вставай! В Зоологический едем!

Я с трудом разлепила глаза: "Не забыл..."

– Папа, еще десяти нет. Куда мы в такую рань попремся?

– Вот и хорошо, что рань: там в десять как раз открывают.

Вставай, посмотри – какое солнышко-то! Ну-ну, давай побыст

рее...

Он был весел, бодр, необыкновенно деятелен, его лицо с

большими голубыми глазами было лукавым, как у человека, кот

орый задумал удивиить мир, и злил он меня всем этим до изне

можения.

В старом своем военном картузике, который я помнила с

детства, в коротком пальто реглан, похожим на бабью юбку,па

па бежал по улице так, точно опаздывал на поезд. Я семенила

за ним и тихо ругалась. В трамвай мы вскочили на ходу.

А возле Зоологического сада не по-городскому пахло про

хладной осенней землей, деревья стояли бронзовые, строгие и

не шевелились, замерев, точно понимали, что чуть теплый бле

дно-золотой солнечный свет льется на них в последний раз.

Строгость, умиротворенность и милая прозрачность осеннего

дня кольнули меня, как льдинкой, особой грустью – тоже стро

гой, умиротворенной и прозрачной.

"А ведь мне уже много лет",– подумала я.

А папа сладко жмурился, подставлял лицо солнцу, круглы

ми своими ноздрями втягивал острый воздух, ежился и блаженно

крякал:

– Ай,хорошо! Ну и хорошо!Что? Довольна, девчонка, что по

ехала? Жалко, что Муськи с нами нет. Помнишь, как осенью, в

Заручевье, мы вас с Муськой за грибами не пустили? На какую

то вашу особую полянку?

– Ну, помню. Ну и что?

Он раздражал меня бесконечно.

– Гиены, – с удоволствием отметил он, когда мы подошли к

клеткам. – Ишь, сволочи. Хохотать умеют. Смотри, как вон эта

– рыщет, а? А вонь-то от нее, мамочка...

"Типичная Климанчук",-определила я про себя и угрюмо ул

ыбнулась.

– А вот тигры, Лялька, смотри, тигры. Шика-арные звери,

верно?

– Похоже, что они из тигрового одеяла сшиты, – ответила я.

– Неправдоподобные.

– Ну нет, это ты напрасно. Красивые звери. Мне нравятся.

Ну, а это тебе львы. Их скоро кормить будут. (Папа вдруг уж

асно озоботился, вытащил из жилетного кармана дедушкины ча

сы, луковкой, взглянул на них, даже послушал.) Да ведь вер

но, кормить скоро будут. Ну, ничего, я тебе покажу, как их

кормят.

241

– Да не надо мне, господи. Дожидаться тут, что ли....кор

межки ихней. Ты лучше посмотри, какие они плешивые. Точно

топтались на них. И морды дурацкие. Тоже– царские! Как у Ни

колая Второго....

Папа неуверенно хохотнул.

– Ну пойдем, папа. Посмотрели.Да и смотреть-то не на что.

– Львы эти действительно немножко... того, – говорил папа

смущенно, но еще бодро.– А вот медведи тебе понравятся. Они,

знаешь, играют, кобенятся. Мы вот сейчас птиц посмотрим, по

том к разным там коровам зайдем и – к медведям. Ладно? А уж

потом дальше. А? Хорошо?

– Как хочешь, папа.

Мы стояли у клетки с птицами....Все они почему-то нахо

дились в полном оцепенении, точно были чем-то сильно озадач

ены.

– Заседание нашей редакции, – определила я немедленно и

уныло.

Папа тяжело вздохнул и промолчал. Мы молча подходили к

загородке с пони.

– Ну, а это пони, – сказал папа, – конечно, так себе. Ме

лкая лошадь...Тебе они тоже не понравятся...

"Чего это он так скис?" – подумала я, и вдруг меня как

ударило: да ведь папа хочет, чтоб я удивлялась и радовалась,

как в детстве! Ведь он не в Зоологический сад прогулку прид

умал – в мое детство, в свою молодость. А я-то брюзжу, а я

то ничего не вижу вокруг – ни золотых деревьев, ни забавных

зверей, ничего, кроме страшных образов своей тоски, а я-то

– старая....

– Ну пойдем, – уныло уронил папа.

Но я воскликнула с увлечением:

– Нет, папочка, подожди,подожди! Я еще хочу посмотреть на

лошадку!

– Ну посмотри, – недоверчиво сказал папа, но немного смя

гчился.

– Нет, вот эти мне наконец нравятся,– восхищалась я, дро

жа от жалости и любви к отцу и зорко следя, чтобы не переиг

рать.– А какая она маленькая! Отчего это она такая малень

кая, а, папа?

– Да уж порода такая – пони.

– А это "пони английский", папа. Знаешь, он лучше того,

красивей

– Да как будто бы получше. Мордастый!

– Нет, не как будто, а определенно красивей. А вот интер

есно – ездить на нем удобно? Ужасно хотелось прокатиться....

Ведь в Англии на них катаются, верно?

Я уж не знала как угодить ему!

– Ну зачем же сразу в Англию? Вон ребята едут! – веселея,

сказал папа.

Действительно, к нам приближалась таратайка;...

242

– Ну хочешь прокачу?– повторил папа и подмигнул.– Я могу!

– Ужасно хочу! Только....папочка, пожалуй, это не совсем

удобно?

– Ну тогда пойдем дальше. Нам еще много надо посмотреть.

– Да, да, пойдем. Я к обезьянам хочу, – воскликнула я,ра

дуясь, что удалось обмануть папу. – Ты знаешь, я ужасно люб

лю обезьян. Особенно человекоподобных...Я так давно хотела

посмотреть на них.

Мы тронулись к обезьяннику. Я взяла папу за руку и, на

рочно чуть-чуть отставая, шла рядом с ним, как самая пример

ная дочка. Папа сиял.

– Хочешь, вафлю куплю? – спросил он. – Большую, с кремом?

– Ну конечно. Очень.

– Что, вкусная?

– Спрашиваешь. Прелесть!

Крем по запаху и, вероятно, по вкусу напоминала землян

ичное мыло, а в самой вафле, несомненно, уже появилась древ

исина. Я ела, давясь от отвращения, осыпая себя фанерными

крошками, папа курил, золотые деревья неподвижно стояли над

нашей скамеечкой, наслаждаясь последним солнцем......