Текст книги "Упоние властью (ЛП)"

Автор книги: М. Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 13

Трей

После похорон Лив и Мэнди уехали на мамином лимузине, так что я достаю свой телефон и заказываю такси, чтобы успеть съездить в старый пентхаус отца. Я хочу увидеть, остались ли какие-нибудь следы бумаг по наследственному планированию (прим., налоговый термин, означающий планирование наследования в целях оптимизации налогов при наследовании), над которыми в последнее время работал мой отец. Проходя по прихожей, я странно себя чувствую, осознавая, что его больше нет рядом. Я направляюсь в кабинет и обнаруживаю там Тайлера, сидящего за большим столом из красного дерева, который так любил отец. За ним он проводил большую часть своего времени, когда бывал дома.

– Ты там был очень эмоционален. Чувствовал себя немного виноватым? – спрашивает он, как только я сажусь за стол напротив него.

– Увидеть его таким было довольно шокирующим зрелищем. Конечно, я ощущаю себя немного виноватым из-за того, что не был рядом с ним в последние несколько лет, но если бы он не был таким придурком, то я бы приложил больше усилий, чтобы встречаться с ним, – парирую я его высказывание и констатируя факт, который он и так знает не хуже меня.

– Ты не чувствуешь себя хоть немного виноватым из-за того, что оставил меня одного разбираться с отцом и заботиться обо всем этом, не так ли? – спрашивает он, в очередной раз превознося себя.

– Серьезно? Вот как ты на это смотришь? – спрашиваю я, не веря, что мы снова возвращаемся к этому разговору.

– Это – правда! – выпаливает Тайлер, его глаза горят огнем.

– Это – бред, и ты это знаешь! – кричу я, возвращая ему в ответ суровый взгляд.

– Да, да, да... побереги силы. Все, чего хотел отец, так это чтобы ты сделал над собой усилие и показал, что ты заботишься об этой семье и ее бизнесе.

Тайлер усмехается и смотрит на стопку бумаг, чтобы избежать дальнейшего контакта глаз.

– Я знаю, мне следовало остаться и отправиться в Гарвард, чтобы отец был счастлив, но ты знаешь, почему я выбрал Стэнфорд, – говорю я, ища хоть намек на понимание. – Я рад, что так поступил, потому что в противном случае я бы никогда не попал в биохимическую отрасль. Я бы не закончил и не получил эту идиотскую степень МВА (прим.пер. Магистр делового администрирования – квалификационная степень магистра в менеджменте (управлении)).

– Да, это, конечно, хреново, иметь степень MBA в школе бизнеса №1 в стране, – шипит Тайлер. – Особенно, когда твоя семья руководит одной из крупнейших медиакомпаний в мире.

– Это правда, – ответил я, пытаясь урезонить его. – Отец хотел, чтобы я получил степень MBA, и после этого я должен был проработать в течение десяти лет в какой-нибудь другой фирме, а затем вернуться, чтобы управлять его компанией. Меня не интересует кабельное телевидение и медиабизнес. Биотехнологические компании меняют мир прямо сейчас. Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что происходит. Гребаной кабельной компании никогда не изменить мир!

– Ты даже не работаешь в биотехнологической компании. Держу пари, ты промотал каждый цент, который получил из трастового фонда отца, – отвечает он самодовольным, снисходительным тоном, прищурив глаза.

– Прости, но ты единственный, кто покупает дома на пляже и спортивные автомобили. Я вложил почти все деньги в четыре биотехнологические компании, которые, я считаю, находятся в процессе радикального изменения всей системы здравоохранения, – говорю я, изо всех сил стараясь себя сдерживать.

– Ты сошел с ума! Ты знаешь, сколько из таких компаний терпят поражение в первые десять лет своего существования? – спрашивает он, выдавая одну из бизнес-истин нашего отца.

Эту фразу он использовал пару десятков раз в наших с ним беседах.

– Да, именно поэтому я очень избирателен, – возражаю я. – Знаю, что мне нельзя допускать ошибок, ведь видит Бог, наш отец никогда не совершал их.

Тайлер закатывает глаза, так как он даже не понимают концепцию риска, а затем добавляет:

– В один из дней это все обернется против тебя, просто подожди и посмотри. Между тем, компания Эддисона останется по-прежнему в бизнесе так же, как мы были в нем в течение последних ста семнадцати лет.

– Я понимаю, почему ты не смог попасть в приличную бизнес-школу, – отвечаю я, не в состоянии ничего сделать, кроме как покачать головой в недоумении. – Ты – полный идиот.

– Я собираюсь отправиться в Колумбию (прим.пер. Колумбийский университет , или просто Колумбия, официальное название Колумбийского университета города Нью-Йорка – один из известнейших и престижных университетов США) на учебу, как только почувствую себя лучше, ты, придурок! – огрызается он, и выпрямляется в кресле в оборонительной стойке.

– Да, а я собираюсь купить космический корабль и улететь на Марс.

Я закатываю глаза, откидываюсь на спинку кресла и уставляюсь в потолок, не веря своим глазам.

– Ты такой высокомерный придурок! Неудивительно, что отец собирался сбить с тебя спесь, – говорит он, доставая какие-то документы, подготовленные отцом, и швыряя мне их через стол.

Отец сообщил мне, что 15 июня был крайний срок, чтобы я пришел в себя и согласился с его планом. Часть меня в шоке от увиденного, ведь он, в самом деле, довел эту идею до конца и составил официальные документы. Кто так поступает со своим собственным сыном?

– Ничего себе, я надеялся, что это была просто очередная угроза, – задыхаюсь я, когда просматриваю их.

– Нет, в этот раз он был предельно серьезен, и каким-то странным образом оказался хладнокровно убит всего за четыре дня до крайнего срока.

Он откидывается назад и самодовольно смотрит на меня.

– Ты намекаешь, что я причастен к смерти отца?

Моя голова начинает кружиться при мысли о том, что мой собственный брат обвиняет меня в нечто столь отвратительном.

– Я ни на что не намекаю, – говорит он небрежно. – Я просто думаю, что время было выбрано очень благоприятно для тебя.

– Ты, действительно, трахнутый на всю голову, если думаешь, что я убил бы своего отца. Может быть, тебе стоит пойти принять еще несколько таблеток, ты, чертов неудачник!

Я мгновенно чувствую, что мое кровяное давление зашкаливает.

– Ты же знаешь, мне нужно справиться с моей болью, – он прищуривается и морщит лицо. – Ты, на хрен, понятия не имеешь.

– Поверьте мне, я чертовски понимаю, что значит боль! – парирую я ему, ударяя кулаком по столу. – К сожалению, не придумано таких обезболивающих, которые смогли бы заглушить мою.

– Эй, ты сделал свой собственный выбор, – его глаза остаются прищуренными, и в них заметно раздражение. – Никто не заставлял тебя ничего делать!

– Я сделал это для тебя, черт побери! – кричу я, и шарахаю кулаком по столу во второй раз. – Ты был разбит и подавлен, потерпев неудачу в школе, и мне стало жаль тебя. Я оставил тебе все, потому что не хотел причинять боль. Казалось, словно ты уже попал в мертвую петлю. Теперь ты обвиняешь меня в смерти отца? Это совершенно недопустимо!

Я встаю на ноги и отхожу от стола, пытаясь охладить свой гнев.

– Иди и убеждай себя, что ты сделал мне большое одолжение, спасая меня, – говорит он по-детски. – У тебя, такое, на фиг, эго… ты, наверное, только сам веришь во всю эту чушь!

Я поднимаю свои руки ко лбу и прикусываю губу. Я знаю, если останусь здесь еще хоть на минуту, то выбью из него все дерьмо. Отступая, я говорю ему на последок.

– Ты знаешь правду, даже если не признаешься сам себе. У тебя есть время до завтра, чтобы извиниться передо мной, или ты для меня умер!

Тайлер сидит молча в отцовском кресле со скрещенными руками на столе, точно также, как сидел отец после того, как заканчивал свою еженедельную лекцию. Я сдаюсь и поворачиваюсь, чтобы уйти, и в этот момент замечаю Ванессу, стоящую прямо за дверью.

– Как долго ты там стоишь? – спрашиваю я.

– Всего несколько минут. Я не хотела вас прерывать, – бормочет она негромко.

Я останавливаюсь на время, достаточное для того, чтобы обнять и поцеловать ее в лоб. Часть меня хочет сказать ей, что она является истинной причиной этого конфликта. Я уже на взводе, и мысль о ней, помолвленной с моим братом-говнюком, делает меня абсолютно невменяемым. Именно поэтому мне пришлось переехать после окончания школы.

– Твой жених немного помешался, – ворчу я, прежде чем проскальзываю мимо нее. – Мне нужно выбраться отсюда.

– Ты обвиняешь его в том, что он имеет отношение к смерти вашего отца? – она практически кричит на Тайлера после моего ухода, заставив меня на мгновенье приостановиться сразу за дверью. – Что с тобой?

– Есть вещи, которые ты не понимаешь, – бормочет он, пытаясь оправдать свои обвинения.

– Ну, я знаю Трея достаточно долго, чтобы чертовски хорошо понимать, что он никого не убивал, – парирует она с раздражением в голосе. – А что он имел в виду, говоря тебе, что позволил тебе победить?

Тайлер испускает стон и слышимый вдох.

– Он думает, что каким-то образом оказал мне услугу, уйдя с моего пути и переехав в Калифорнию.

– Но что же ты выиграл? – продолжает давить она.

– Право на работу с отцом, я полагаю, … как будто это счастье какое-то, – отвечает он резко. – Он просто эгоистичный придурок.

Если бы я был эгоистичным придурком, я бы не проглотил свои чувства, отойдя в сторону, позволив ему забрать себе Ванессу, и все, что я хотел в данный момент – наорать на него. Вместо этого, я держу свой язык за зубами и молчаливо стою здесь.

– Почему ты ведешь себя так, словно ненавидишь своего единственного брата? – спрашивает Ванесса более мягким тоном, как будто читая мои собственные мысли

– Ты видела, как он пришел сегодня туда? С девочкой на каждой руке,... теперь все до единого будут перемывать косточки. Кто так делает на похоронах? – отвечает он с ярко выраженной ноткой зависти в голосе.

–Он очень хотел посмотреть на всех,… так было всегда, – парирует Ванесса. – К тому же, эти девушки просто его друзья.

– Ага, конечно... блондинка выглядит так же, как ты, – выдыхает он. – Это даже пугает.

– Она не похожа на меня, – отвечает Ванесса, защищая меня. – Тебе просто померещилось.

Я должен отдать должное Тайлеру, Лив, по правде сказать, сильно похожа на Ванессу. Увидеть их обеих вместе, чуть не взорвало мой мозг. Неудивительно, что меня влекло к ней, как мотылька на свет. Я тихо прохожу по коридору, направляясь к лифту. Как только лифт начинает движение, я отправляю текстовые сообщения, чтобы выяснить, где находятся Лив, Мэнди и мама. Я могу позволить себе немного развлечься прямо сейчас.

Мэнди: Мы в «Penrose».

Я: Я в пути.

Лив: У тебя проблемы…

Я: Знаю.

Сколько веселья впереди.

Мэнди

К тому времени как Трей приезжает, я сижу в баре в одиночестве. У Сильвии оказались планы на ужин с какими-то родственниками, а Лив пошла в дамскую комнату и не вернулась. После напряженного дня я сижу здесь и мирно наслаждаюсь пинтой «Гиннесса». Я мельком замечаю высокого, темноволосого, красивого мужчину, входящего в дверной проем и сразу же узнаю его … это Трей. Он определенно озаряет собой это место.

– Привет, милая,... где же все?

Он подтягивает табурет ближе ко мне.

– Твоя мама ушла ужинать, а Лив не вернулась из уборной.

– Правда? Ты проверяла ее?

В его глазах моментально отражается намек на беспокойство.

– Я попыталась, но ее нигде нет. Вероятно, она выскользнула через заднюю дверь, – отвечаю я, пытаясь скрыть свою радость.

– Почему?

Его глаза расширяются, и беспокойство отражается на его лице.

– Потому что Сильвия, по правде говоря, подтвердила ее худшие опасения. Она сказала ей, что ты любил Ванессу в течение многих лет, и это очевидно, стало той причиной, почему тебя влекло к Лив.

– Она так сказала? – спрашивает раздосадовано Трей.

– Практически слово в слово. Лив упомянула, что ей было тяжело добиться от тебя сделать шаг на встречу к ней, так что твоя мама выложила правду без прикрас, – подтверждаю я. – Это было жестоко, даже с точки зрения наблюдателя.

– Бедная Лив. Я знаю, насколько прямой может быть мама. Жаль, что она просто не может держаться подальше.

Трей откидывает голову назад и запускает пальцы в волосы.

– Как насчет тебя? – спрашивает он, склоняя голову и поглядывая на меня искоса.

– Ой,…она в основном допрашивала меня, а потом извинилась, прежде чем начала угрожать. После того как Лив исчезла, она предложила мне взятку.

Я спокойно подношу бокал к губам и делаю еще один глоток.

– Взятку? – спрашивает он, выглядя искренне удивленным.

– Да, она готова заплатить мне, чтобы я оставила тебя в покое, – говорю я ему. – Ты, видимо, рассказал ей, что я работаю на Харриса, и она была не слишком этому рада.

– Я сказал ей не беспокоиться насчет этого!

Трей прикрывает глаза руками и качает головой из стороны в сторону, массируя виски.

– Ты и так свидетельница сделки, которая была не совсем чистой. Крупной сделки.

– Не совсем чистой…, – замечаю я. – Это, по правде сказать, было откровенно незаконно.

– Без разницы. Ты видела то, что видела, но у меня имеется видео, – говорит он, ухмыляясь.

– Видео? Какое видео?

Я чувствую, что мои щеки моментально вспыхивают.

– Там, где ты, открываешь мой портфель, вынимаешь документы и фотографируешь их, а дальше делаешь мне лучший в моей жизни минет, – отвечает он, и его раздражающая ухмылка превращается в полноценную улыбку. – Установленные сзади самолета камеры отлично захватили этот момент.

– О….Черт!

Я до сих пор не могу поверить, что я сделала это.

– Не думаю, что ты захочешь, чтобы эти записи появились в суде, и гораздо меньше желаешь, чтобы они оказались в интернете, – говорит он со злым огоньком в глазах. – И, кроме того, на видео отлично видно, что ты обыскала мою сумку незаконно, – он делает паузу, глядя на мою реакцию. – Ты ведь изучала четвертую поправку, не так ли?

– Все это не имеет значения, – говорю я ему, глядя прямо в его глубокие темные глаза. – Я не собираюсь использовать это против тебя.

– Тогда зачем ты фотографировала? – давит он.

– Хорошо… Возможно, в то время у меня были намерения, но проведя некоторое время с тобой, я изменила свое мнение, – говорю я ему честно. – Я росла, ненавидя твоего отца, и думала, что ты такой же, как он. Все, что я читала о тебе в интернете, говорило о том, что ты – избалованный плейбой, но я ошибалась.

– Ты была неправа, – произносит он и делает длинный, медленный глоток бурбона. – Вот почему я ненавижу этих гребанных журналистов. Они выдумывают всякое дерьмо,… не неся никакой ответственности.

– Прости, Трей. У тебя доброе сердце, и я уже сказала Харрису, что он взял ложный след. Я сообщила ему, что все законно, – объясняю я.

– И он не поверил ни единому твоему слову, – отвечает Трей категорично.

– Нет, он поверил,… но это неважно, – заверяю я его. – Насколько я могу судить, он тратит впустую свое время, и у него нет ничего для преследования тебя.

– Я знаю, Лив поведала мне о твоем разговоре с ним, – говорит он, и ухмылка снова появляется на его лице. – Она слышала, как ты говорила ему, что ничего не нашла.

– Она рассказала тебе об этом?

Я ошеломлена, что она сделала это для меня.

– Да. Она хотела, чтобы я знал, что, несмотря на свои первоначальные намерения, ты сделала все правильно по отношению ко мне.

Он допивает свой напиток.

– Мне нужно проверить ее.

Он встает из-за бара и достает телефон из кармана, набирая номер Лив, но его сразу же переадресуют на голосовую почту. Он поворачивается, чтобы сделать несколько шагов по направлению к углу бара, ища немного уединения, но я все же слышу, что он говорит.

– Привет, Лив. Позвони мне. Прости за то, что мама сказала тебе.

Он делает паузу на пару секунд.

– Это правда, что ты привлекла меня из-за похожести с Ванессой, но мы с тобой отлично проводили время. Во всяком случае, я сожалею, что это все закончилось таким образом, – он замолкает и свободной рукой потирает лоб. – Позвони мне, когда у тебя будет возможность, или, по крайней мере, пришли сообщение, дай мне знать, что у тебя все в порядке.

Мое сердце тает, пока я его слушаю. Лив – первоклассная заноза в заднице, но у него, очевидно, для нее имеется место в его сердце. Несмотря на то, что он считает, что не способен на серьезные отношения, Трей, безусловно, тот человек, у которого имеется совесть. Я сделала правильный выбор: он не такой, как его отец.

Глава 14

Трей

Никогда не задумывался, что мне следует беспокоиться о том, что мама будет делиться секретами из моего прошлого, но полагаю, мне надо было бы догадаться об этом. Чувствую себя дерьмово только от мысли о том, как все вышло с Лив. Мне очень нужно поговорить с ней лично. Я оборачиваюсь и вижу выражение лица Мэнди, но, тем не менее, я уверен, что здесь у меня скоро все наладится. Наши взгляды встречаются, и в глубине души я знаю, что между нами существует нечто большее, чем просто похоть.

– Давай уйдем отсюда и поужинаем, – предлагаю я, так как фактически все нас бросили.

– Не-а. Садись и закажи виски. Я хочу попробовать мини-сэндвич с устрицами и обжаренные во фритюре маринованные огурцы, которыми все бредят на «Yelp» (прим.пер. Yelp (yelp.com) – веб-сайт для поиска на местном рынке услуг, например, ресторанов или парикмахерских, с возможностью добавлять и просматривать рейтинги и обзоры этих услуг), – говорит она, пытаясь остановить бармена, чтобы заказать еще один бокал «Гиннесса» и попросить меню.

– Обжаренные во фритюре маринованные огурцы, точно? Я даже никогда не думал, что существует нечто подобное.

– В семье моей мамы любят жарить во фритюре все подряд. Я думаю, они тебе понравятся, – говорит она с блеском в глазах. – Ты заметил блондинку, сидящую напротив нас? Она пялится на тебя с тех пор, как ты присел, – фыркает она, и в ее голосе слышатся нотки раздражения.

– Ага, я научился игнорировать такой тип преследования.

По идее, я должен рассмеяться, поскольку, кажется, что это беспокоит ее.

– Что бы ты посоветовала мне сделать?

– Не знаю, – говорит она, и на ее лице отражается растерянность. – Думаю, ничего. То, что она сидит и смотрит, не означит, что она делает что-то действительно плохое, но, с другой стороны, это выглядит, как проявление грубости.

– Да, это точно.

Я тянусь вперед и медленно притягиваю Мэнди к себе.

– Тебе нечего волноваться об этом, – произношу я, прежде чем поцеловать ее страстно, пламенно и долго.

Ее глаза остаются закрытыми в течение нескольких секунд после того, как я отпускаю ее. Она открывает их как раз вовремя, чтобы увидеть, как женщина с другой стороны бара забирает свою сумочку и в гневе освобождает стул.

– Это я и хотела предложить, – шепчет она, и в ее глазах бегают чертенята.

Пока мы сидим в этом месте, наслаждаясь друг другом, у меня возникает непреодолимое желание открыто поговорить. Я скорее позволил бы ей услышать это от меня, чем от кого-то другого. В конце концов, мысль о том, что мама сбросила бомбу на Лив, до сих пор беспокоит меня.

– Я хочу тебе признаться, – говорю я, наконец, пробегаясь своими пальцами вдоль ее предплечья.

– Показать скелеты в шкафу? – усмехается она, наклоняясь ко мне и приподнимая бровь.

– Нет, но таблоиды не всегда лгали. Когда я впервые переехал в Калифорнию, то был не очень хорошим парнем.

Я делаю еще один глоток бурбона.

– На самом деле, я – эгоистичный придурок, – говорю я ей, используя словесное описание меня, озвученное Тайлером.

– Таким образом, факты, изложенные в статьях, не были полностью беспочвенными.

Она заставляет себя улыбнуться, но ее улыбка мгновенно становится все более и более подавленной.

– Нет, не совсем так. Когда в конце моего первого года обучения в колледже умер папа, то я унаследовал пять миллионов долларов. Я сходил с ума, пытаясь уничтожить в себе возникшее чувство пустоты, которое продолжало грызть меня изнутри.

Я делаю еще один глоток своего напитка.

– Так что же изменилось? – спрашивает она, выискивая что-то позитивное в моем признании.

Я делаю глубокий вдох и выдерживаю паузу, думая о том, как бы мне получше сформулировать свой ответ.

– Прежде чем я осознал это, я спустил половину своего наследства на вечеринки, инвестиции в рискованные биотехнологические компании и на пару исков о признании отцовства.

Я допиваю свой напиток и сдвигаю пустой стакан по барной стойке по направлению к бармену.

– Налить? – кричит он в ответ.

– Нам нужны жаренные маринованные огурцы во фритюре, а также мини-сэндвичи с устрицами, – отвечаю я, и делаю знак кивком.

– Сильвия рассказала мне, что парочка женщин пытались воспользоваться тобой в колледже, – признается она смущенно. – Она подозревает, что я пытаюсь проделать с тобой тоже самое.

Твою мать! Мама, видимо, выдала им все. Я представляю себе, о чем она только могла порассказать.

– В любом случае, для тебя уже слишком поздно. Я научился не доверять никому, – отвечаю я, давая ей понять, что уже не являюсь тем наивным мальчиком, каким был в колледже. – Я также осознал, почему мой отец вел бизнес таким образом. Среднестатистический инвестор просто бросает монетку, но богатые инвесторы всегда точно знают, что именно они покупают.

– Так ты думаешь, что они все используют инсайдерскую информацию?

Глаза Мэнди расширяются, как будто я поделился с ней каким-то шокирующим откровением. Я смеюсь.

– Они все знают друг друга и ездят вместе на конференции, поэтому, конечно, они ведут личные разговоры. Назови это как угодно, но, правда заключается в том, что они имеют доступ к информации, о которой большинство инвесторов слыхом не слыхивали до тех пор, пока не становится слишком поздно. Это жизненный факт.

– Смотри! Я думаю, что это все очень печально. Вот почему я стала юристом, – выплескивает она, и ее глаза светятся огнем, – чтобы разгрести то дерьмо, которое наделал твой отец. Не говори мне, что ты согласен с тем, как он вел бизнес.

– Я и не говорил, что согласен с ним. Я сказал, что понимаю, почему он это сделал. Он огребал деньги лопатой, в то время как я мог бы просто спускать деньги на лотерейные билеты, – отвечаю я, пытаясь дать логическое объяснение.

Мэнди затихает, поглаживая пальцем взад и вперед по этикетке бутылки «Гиннесса», наклеенной сбоку на стекле. Она, очевидно, обдумывает все, что сегодня узнала. Наконец, тихим, спокойным голосом она спрашивает:

– Это никогда не изменится?

– Скорее всего, нет, но каждый из нас может решить, хочет он или не хочет быть частью игры, – говорю я ей негромко.

– А ты? – спрашивает она, наконец, отрываясь от пива.

– Больше нет, – заверяю я ее. – Я всегда хотел доказать отцу, что справлюсь самостоятельно. Теперь, когда он ушел, мне больше не нужно ничего доказывать.

– Это неправда. Единственный человек, которому тебе нужно что-то доказывать – это ты сам, – моментально выдает она глубокую мысль. – В этом мире нет большего врага, чем мы сами.

– Умная и красивая, – ухмыляюсь я. – Прямо, два в одном.

– Неважно, – говорит она, краснея. – Попробуй жаренные соленые огурцы во фритюре, – говорит она, как только бармен ставит их перед нами.

Мэнди

Несмотря на то, что Сильвия уже рассказала мне о Трее и его вынужденных установлениях отцовства в студенческие годы, я рада, что он все же рассказал мне эту историю сам. На мой взгляд, нет большего знака уважения по отношению к тебе, чем тот, когда с тобой делятся своими самыми сокровенными секретами. По мере того как мы сидим здесь вдвоем, лучше узнавая друг друга, поедая мини-сэндвичи с устрицами и жаренные соленые огурцы во фритюре, а также попивая напитки, оставшиеся у меня сомнения начинают отходить на задний план. Его телефон светится каждые несколько минут, но он просто посматривает на экран, по-прежнему сосредоточив свое внимание на нашем разговоре. Это так круто.

– Сколько времени? – спрашиваю я, заметив, что на улице стало темновато.

– Пятнадцать минут десятого, – отвечает он, бросая взгляд на свой телефон. – О, я только что получил сообщение от Лив. Она говорит «спасибо», и что она находится в хороших руках. Что бы это ни значило.

– Я не сомневаюсь, что она сможет твердо приземлиться на ноги.

Или скорее лежать на спине.

– Должны ли мы побыть здесь какое-то время или уже будем возвращаться в отель?

Не то, чтобы мне действительно хотелось чего-то еще, но здесь было так весело.

– Разве ты не хочешь проверить самые горячие новые клубы Ист-Виллиджа (прим.пер. Микрорайон Округа 3, расположенный в Нижнем Манхэттене)? – спрашивает он, явно дразня меня.

– Нет. Я бы предпочла место потише, не такое шумное.

Я пробегаюсь рукой по внутренней стороне его бедра.

– Я отправлю Тони сообщение.

Он берет свой телефон и посылает сообщение. Должно быть, приятно иметь под рукой того, кто в любой момент отвезет туда, куда тебе бы захотелось. Через несколько минут Тони входит в бар.

– Вы, ребята, заканчивайте тут, я припарковался перед входом.

Он смеется и поворачивается, чтобы выйти наружу.

– Мы скоро будем.

Трей допивает оставшийся бурбон и бросает на меня нетерпеливый взгляд.

– Давай, покажи мне, как девочка с Юга пьет пиво.

– Помоги мне, – говорю я, протягивая ему свой бокал. – Вот как настоящая леди делает это.

– Я не против пива, – произносит он после того, как допил его. – Но виски занимает меньше места. Ты не чувствуешь себя раздувшимся шариком от этой штуковины?

– Ой, прекрати ныть и просто отрыгни, – дразню я его, спрыгивая с барного стула. – Мы найдем тебе Ширли Темпл (прим.пер. Коктейль, получивший название в честь американской актрисы Ширли Темпл. Состоит из лимонного сока, гренадина, сахарного сиропа, имбирного эля, апельсина) в «Четырех сезонах», чтобы убрать твое маленькое пузико.

– Ты просто уморительна, – парирует он, шлепая меня по заднице.

Достаточно упругую, не так ли, приятель?

– Ты долго искал предлог для этого, да?

Я поворачиваюсь назад и стреляю в него глазами.

– Ты чертовски забавная… и, да, спасибо за предоставленную мне возможность, – он усмехается и замолкает. – Я никогда не был слабаком в распитии неразбавленного бурбона.

Он улыбается и открывает дверь, выводя меня на улицу, где нас уже ждет машина. Когда Тони сказал нам, что припарковался перед дверью, он, однозначно, не преувеличивал. Отъезжая, мы создаем небольшой затор.

Трей

Сидя на заднем сиденье автомобиля, мое сознание заполняют мысли о необходимости еще выпить, и сейчас я занимаюсь тем, что вырабатываю в голове более интимный план игры. Не уверен, что именно: ее внешность, личность или тот факт, что мама пыталась откупиться от нее, является для меня наиболее привлекательным. Все, что я понимаю, так это то, что я не чувствовал себя так с давних пор.

– Кстати, сколько мама предложила тебе? – спрашиваю я ее из чистого любопытства.

– Она только сказала мне, что это будет стоить моего времени, – говорит она с лукавым прищуром на лице.

– Тебе следовало попросить у нее двадцать миллионов, – предлагаю я игриво. – Тебе должна быть выплачена щедрая компенсация за отказ от всего этого.

Я провожу руками вдоль своего тела.

– Святое дерьмо, она, должно быть, хорошо урегулировала условия своего развода, – говорит Мэнди и ее глаза расширяются, сверкая в тусклом свете.

– У них не было брачного договора, так что она тоже является миллиардершей. У отца, по правде сказать, не было большого количества активов, когда они поженились. Кроме того, мама отодвинула свою процветающую карьеру в сфере недвижимости на задний план, чтобы отдать себя полностью материнству и посещать все корпоративные мероприятия вместе с отцом, – объясняю я, вспоминая, какой она была тогда. – Я, честно говоря, думаю, что она заслужила их.

– Ну, меня не интересует ее предложение, и не волнует, сколько она готова заплатить мне, – отвечает она категорично. – У меня даже не было шанса испытать на себе всю эту крутизну.

Она хихикает, делая аналогичный моему жест своими руками.

– Как только ты это сделаешь, то будет слишком поздно.

Я наклоняюсь, испытывая необходимость поцеловать эти мягкие, полные губы.

– Я был бы очень разочарован, если бы не смог увидеть, как все может сложиться между нами.

Когда ты впервые осознаешь себя влюбленным в кого-то, то не существует ничего кроме страсти и похоти. Кто знает, может, я смогу двигаться дальше, и, наконец, оставить прошлое позади. Ладно, мне нужно расслабиться. Я бегу впереди паровоза.

Мэнди

Теплое, уютное чувство поднимается во мне, пока Трей говорит о том, что хочет посмотреть, как все может сложиться между нами. Когда я впервые начала работать над этим делом, у меня было столько обиды и враждебности по отношению к его семье, что я даже не могла вообразить, как такое возможно. Хотя я видела фотографии Трея в Интернете, но не могла пройти мимо того факта, что он был сыном своего отца. Я предположила, что Трей был просто еще одним из поколений Эддисонов, который будет накапливать богатство, воспользовавшись другими. Я не думаю, что могла так сильно ошибаться.

Я чувствую неожиданный приступ нервозности, когда машина начинает притормаживать, подъезжая к тротуару перед отелем. Неожиданно для себя я понимаю, что это первый раз, когда я по-настоящему нахожусь наедине с Треем. Даже если Лив и была раздражителем, то ее неплохо было иметь в качестве буфера. Это позволило мне узнать Трея поближе, имея при этом оправдание, почему мы не торопимся с физическими отношениями между нами. Мой ум внезапно возвращается в прошлое, вспоминая тот первый вечер, когда я напала на его член, как изголодавшийся тигр. Мои щеки начинают гореть, когда я понимаю, что, вероятно, слишком поздно теперь сбавлять темп.

– Все в порядке? – спрашивает он, делая паузу, и его рука замирает на ручке двери.

– Да, все хорошо, – отвечаю я, пытаясь выровнять свое дыхание и прийти в себя. – Мы можем посидеть в баре и выпить что-нибудь? Я хотела бы заказать «Маргариту» или что-то вроде этого.

– Конечно.

Он улыбается, берет за руку и тянет меня из машины.

– Я полностью поддерживаю тебя в том, чтобы выпить что-нибудь, содержащее текилу.

– Хорошо, тогда я определенно остановлюсь на мартини, – противостою я ему. – Так как ты слишком хорошо знаешь, что это дерьмо делает со мной.

– Точно. Две «Маргариты» со льдом впереди, – дразнит он.

Идя рука об руку через фойе гостиницы «Четыре Сезона», я ощущаю внутри себя странную смесь волнения, предвкушения и страха. Я вспоминаю, что мне пришлось оставить всех своих друзей и уехать за тысячу миль. Я засыпала в слезах в течение нескольких ночей перед поступлением в школу той осенью. Каждый раз я проклинала его отца за то, что он отнял у меня мою жизнь. Я была в ужасе от мысли, что мне предстоит стать новичком в новой школе. Теперь я понимаю, что без этого тяжелого опыта, я бы не стала той женщиной, которой я являюсь сейчас. Как говорят, ничего не происходит без причины.

– Она предпочла бы увидеть мартини в меню, – говорит Трей бармену, как только мы занимает наши места в баре.