Текст книги "Упоение властью (ЛП)"

Автор книги: М Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Ты можешь с таким же успехом откинуться на спинку, – говорю я ей, опуская ее кресло на сорок пять градусов. – Ты отключишься, прежде чем мы даже оторвемся от земли.

– Спасибо, Мэнди, – произносит она с нежностью, в то время как сама обнимает большую подушку.

Она, однозначно, становится более приятным человеком, находясь под воздействием препарата. Мне становится любопытно, а выпивает ли она перед занятием йогой. Тогда мне в голову приходит одна мысль, что, возможно, она находится на краю, только рядом с Треем. Я оглядываюсь назад и смотрю на него, он поглощен разговором с кем-то. Кажется, он принял смерть своего отца совершенно спокойно.

Устраиваясь на сиденье, я слышу, что он говорит о швейцарской биотехнологической компании, с которой у него состоялась встреча. Он сообщает кому-то, что планирует увеличить свою долю в компании и советует сделать то же самое. Если он сделает это, наряду с игрой на понижение акций другой компании, то он совершит уже два уголовных преступления. Сделки в США немедленно попадают в нашу систему, так как мы занимаемся их мониторингом. Если только он окажется таким же, как и его отец, то я с удовольствием бы понаблюдала за тем, как он будет поджариваться, будучи главным героем нашего офиса. Познакомившись с ним, я не знаю, смогу ли я действительно пойти на это.

Сидя в кресле, сложа руки, я закрываю глаза и гадаю, должна я или не должна сделать это. Может быть, я могу ему как-нибудь тонко намекнуть. Я достаю из сумки экземпляр «Wall Street Journal» и начинаю искать статью про двух американцев, которые были осуждены за экономический шпионаж и продажу коммерческой информации китайской фирме. Я кладу журнал с разоблачительным заголовком статьи на столик рядом с собой, потом откидываюсь на спинку кресла и снова закрываю глаза.

– Я планирую обновить свой напиток. Хочешь чего-нибудь?

Одеколон Трея затуманивает мое сознание.

– Было бы неплохо выпить чего-нибудь легкого и освежающего.

Я открываю глаза и вижу, что он смотрит на меня сверху вниз.

– У тебя есть Шардоне? – спрашиваю я.

– Конечно. Посмотрю охлажденное ли оно, – отвечает он с таким шармом, а затем прогулочным шагом идет в переднюю часть самолета и склоняется над холодильником с вином. Он оглядывается назад, достает бутылку и показывает мне этикетку.

– Прекрасно! – отвечаю я, не имея ни малейшего понятия о марке вина.

Трей обладает безупречным вкусом во всем, так что я уверена, что могу доверять его вкусу относительно выбора белого вина. Я все равно не могу по вкусу различить разницу между вином за десять или за сто долларов.

– Лив, хочешь бокальчик? – спрашивает он с усмешкой.

Я смотрю на нее, она явно в отключке. Две «Мимозы», таблетка, стакан для виски, наполненный бурбоном – этот набор обещает сделать наш полет до дома спокойным. Выгодная сделка.

– Вот возьми.

Он протягивает мне бокал и садится рядом со мной.

– В следующий раз, когда ты полетишь со мной, будет личный шеф-повар и стюардесса.

Он чокается своим стаканам с моим.

– В следующий раз? – спрашиваю я, поднимая бровь и бросая на него косой взгляд. – Это довольно спорно.

– Ты вернешься, – говорит он и самоуверенно улыбается. – Я гарантирую.

Глава 6

Трей

Моя уловка, чтобы ослабить ее сопротивление, по-видимому, срабатывает. Если бы она догадалась о том, сколько я сейчас о ней знаю, то просто бы умерла на месте. Поскольку мы собираемся провести ближайшие семь часов вместе в замкнутом пространстве, то нет никакой необходимости в спешке, чтобы она почувствовала себя здесь неловко. К тому же Мэнди такая потрясающая женщина, и то, что она работает на другую сторону – это действительно очень плохо.

– Ты ведешь себя довольно спокойно, учитывая, что твой отец был убит прошлой ночью, – критически замечает она после того, как почти одним залпом выпивает бокал вина.

Очевидно, из нас двоих именно она тот человек, кто немного нервничает.

– Знаю. Я почти чувствую вину из-за этого, но ты должна понять, что он был мудаком мирового уровня, – отвечаю я, глядя ей прямо в глаза.

Ее щеки мгновенно краснеют в результате моего комментария.

– Я много слышала о нем, но не могу сказать, что действительно знала его.

– Не слишком большой круг людей будет тосковать по нему, пожалуй, только его невеста, Тайлер и, может быть, мама. Я, конечно, не собираюсь скучать по еженедельным столкновениям лбами. Даже Совет директоров устал подчиняться его власти.

Тут мне вспомнился недавний телефонный звонок от председателя правления. Он был так расстроен действиями отца и Тайлера, что обратился ко мне как к последней инстанции. Не то, конечно, чтобы я мог решить какую-нибудь из его проблем.

– Итак, Тайлер похож на своего отца? – спрашивает она, поворачиваясь ко мне и устраиваясь поудобнее в своем кресле.

– Тайлер, подобно отцу, агрессивен и, несомненно, развивает в себе покровительственное отношение к людям.

Не могу поверить, что несколько последних недель он вел себя, как придурок.

– Так почему же тогда Виктор настаивал, чтобы ты вернулся и возглавил бизнес?

– Потому что у меня есть мозги.

Мэнди рассмеялась от моего комментария.

– Серьезно. Я полагаю, что Тайлер получил слишком много ударов во время своей футбольной карьеры.

– Да, мне кажется, я припоминаю, что он играл в футбол, – признается она, по-прежнему хихикая.

– Откуда ты это знаешь? – спрашиваю я, так как мне интересно, признается ли она в том, что знакома с моей семьей.

– Из Гугла. Я читала про вас обоих. Там была статья, в которой говорилось о его ужасной травме колена, – говорит она, не показывая, что знает больше.

– Я никогда не забуду тот день. Он получил удар шлемом другого игрока точно в колено.

Волна дрожи по-прежнему проходит через меня всякий раз, когда я думаю об этом.

– Треск его раздавленных костей можно было услышать по всей высоте трибун.

– Должно быть, это было ужасно.

Широко раскрытые глаза Мэнди напоминают мне выражение лица Ванессы в тот момент, когда это произошло.

– Да... мы все были потрясены.

Я откидываюсь на спинку кресла, вспоминая тот день.

– Тайлер никогда не был так … физически и психологически сломлен.

– Я представляю, как сложно потерять то, что любишь больше всего. Уверена, он понимал, что больше никогда не сможет играть снова, – произносит она, проявляя удивительное понимание.

– Точно, а спустя три дня я потерял свою любовь, – признаюсь я, чувствуя себя подавленно, оседая в кресле.

– Твою любовь? – спрашивает она и поворачивается ко мне, приподнимая бровь.

– Ванесса.

Я подношу стакан к губам и допиваю свой напиток.

Мэнди

Слыша, как вздохнул Трей, когда произносил ее имя, можно сказать, что это прозвучало весьма болезненно. Несмотря на то, что это случилось почти десять лет назад, но, судя по выражению его глаз, можно подумать, что все произошло буквально на прошлой неделе. Он отворачивается от меня, делая вид, что его больше интересует то, что происходит за окном. Я понимаю, что Трей просто сосредотачивается на самом себе. Мне интересно, как человек, которому так повезло в жизни, мог мучить себя на протяжении стольких лет. Предполагаю, тот факт, что Ванесса была помолвлена с его братом-близнецом, не помогает этому.

– Ты хочешь поговорить об этом? – спрашиваю я, когда он, наконец, отворачивается от окна, но все еще избегает зрительного контакта со мной.

– Я никогда не говорю об этом, – отвечает он и вновь поворачивается к окну.

– Вероятно, поэтому тебе и не удается отпустить это, – рассуждаю я. – Тебе необходимо поговорить об этих вещах, и тогда гора упадет с твоих плеч.

После долгой минуты он откашливается.

– Мне нужно еще выпить, – говорит он и встает со своего места. – Думаю, что просто захвачу бутылку.

– Захвати также еще один, – говорю я ему, подняв свой пустой бокал.

Улыбка расползается на моем лице, когда я смотрю на одного из самых богатых людей в мире, ждущего меня. Его мама, должно быть, была довольно приземленной с ним, чтобы он вырос таким. Трей останавливается возле меня и наполняет мой бокал, прежде чем сесть и начать наполнять свой собственный стакан.

– Что? – спрашивает он и смотрит на меня озадаченно.

– Ничего. Я просто никак не ожидала, что ты такой, – я качаю головой и мягко улыбаюсь.

– Хм, а чего ты ждала?

Он прищуривается, глядя на меня.

– Честно? Не знаю. Но такого я точно не ожидала, – отвечаю я честно.

Трей ухмыляется и садится, делая большой глоток из своего стакана.

Знаю, что Трей далеко не ангел. Я читала много историй о нем, но он оказался не настолько плох, как я предполагала. По правде, я думала, что он окажется самовлюбленным мудаком. Но, исходя из моего первоначального впечатления, он мог быть кем угодно, только не придурком.

Лив стонет и поворачивается в своем кресле. Трей и я смотрим друг на друга, и, так как ее глаза так и не открылись, то мы вздыхаем с облегчением.

– Итак, расскажи мне о Ванессе, – продолжаю я, поворачиваясь к нему лицом.

Сначала он делает еще один большой глоток, а потом начинает говорить.

– Она была самой милой из всех, кого я когда-либо встречал.

– Где вы познакомились? – спрашиваю я, готовясь услышать интересную историю.

– Мы переехали в «Трамп Тауэр» (прим.пер. 58-этажный небоскрёб в Нью-Йорке высотой 202 м.), когда я учился в седьмом классе, и я возненавидел это место. Кроме Тайлера и меня в доме не было никаких детей, а потом в один прекрасный день появилась она. Я помню, как сказал маме в тот самый день, что влюбился.

– Так ты был влюблен в нее с самого первого дня. Как романтично! – я думаю о том, что каким, наверное, милым он был в подростковом возрасте.

– Да, для меня это была любовь с первого взгляда. Мы трое встречались каждый день после школы в общей зоне между двумя нашими квартирами. Там были три дивана и телевизор с большим экраном, так что это было прекрасным местом, где можно было болтаться и смотреть мультфильмы.

Его глаза устремлены куда-то в даль, и я могу сказать по улыбке, блуждающей на его лице, что для него это были счастливые времена.

– Похоже, было здорово, – говорю я, внезапно чувствуя, что немного завидую Ванессе.

– Да, мама всегда любила готовить и печь, поэтому была счастлива, что мы не вертелись у нее под ногами, – говорит он с улыбкой, вызванной воспоминаниями.

– А твой отец был на работе, – предполагаю я.

– Всегда, – усмехается он. – Я смотрел на нашу семейную фотографию, которая висела над камином, просто чтобы убедиться, что не забыл, как он выглядит.

– Думаю, ты преувеличиваешь.

Я запрокидываю голову и закатываю глаза.

– На самом деле, нет. Я помню, что он пропадал на несколько недель. Это было еще тогда, когда папа управлял компанией, а отец рыскал по округе, пытаясь скупить все мелкие кабельные компании.

Он резко замолкает, как будто сказал что-то не то.

– Что случилось?

Он выглядит так, словно ляпнул что-то, не подумав.

– Ничего. Папа был великим человеком. Он частенько заходил вечерами, чтобы проведать нас в отсутствии отца. Он – единственный по кому я действительно скучаю.

– Ты называл своего дедушку папой?

– Да, мы все его так называли. До сих пор так делаем, я полагаю.

Он задумчиво смотрит в свой стакан, прежде чем снова его наполнить.

– Папа тоже всегда пил виски.

Я пытаюсь вспомнить себя в этом возрасте, и мои воспоминания не столь приятны. Я помню, как папа ходил кругами по комнате и ругался каждый раз, как какая-нибудь кабельная компания была перекуплена Эддисоном. Это был лишь вопрос времени, прежде чем мы упаковывали в фургон все, что имели, и направились в Теннесси.

Никто не мог поверить в то, что наш семейный бизнес прогорел так быстро, бизнес, который развивался в течение более чем восьмидесяти лет. Папа взял на себя всю вину. Он был тем единственным человеком, кто хвастался будущим индустрии кабельного телевидения, не понимая, что голодная до крови акула сидит с ним рядом за столом.

Трей

После нескольких минут я осознаю, что Мэнди смолкла. Поворачиваюсь к ней и вижу, что она сидит с угрюмым выражением на лице. Она по-прежнему красива, но мне она нравится больше, когда ее глаза блестят. Мне не следовало вспоминать о дедушке. Он и ее дед были лучшими друзьями в течение многих лет.

– Хочешь услышать остальную часть истории? – спрашиваю я в попытке перевести разговор в другое русло.

– Конечно.

Она поворачивается ко мне, натянуто улыбаясь.

– Как только мы перешли в старшие классы, Тайлера перевели в Сиракузы, чтобы он там играл в футбол. У меня, наконец-то, появился шанс с Ванессой.

– Так она всегда благоволила к Тайлеру? – спрашивает она, проявляя любопытство.

– Да, она не могла дождаться, чтобы встретиться с ним, когда он возвращался с тренировок. Он мог поздороваться, а затем выпустить пар на нас обоих.

Воспоминания об этом все еще заставляет меня сердиться.

– Он был спортсменом, и считал, что слишком крут для нас.

– Большинство молодых девушек выберут спортсмена вместо хорошего парня, если им предоставить выбор. Это одна из тех глупых вещей, которые мы делаем, будучи подростками, – объясняет она, как будто я не испытал этого на своем собственном опыте.

– Так что же вы, ребята, начали встречаться после этого?

– Да, через три года и один месяц у нас было первое свидание, – говорю я ей, чувствуя себя немного глупо, что признался в этом.

– Три года? – громко стонет она, глядя на меня, как на сумасшедшего. – Потребовалось так много времени, чтобы пригласить ее на свидание?

– Что ж, в первый же день в школе Томми Фаулер пригласил ее на свидание. Я не мог поверить своей дерьмовой удаче.

Я до сих пор помню, как был раздавлен, когда она сказала мне об этом.

– У меня даже не было шанса собраться с духом, чтобы сделать шаг!

– С … Томми Фаулером? – спрашивает Мэнди, задыхаясь.

– Да, с Томми Фаулером, который продал свою первую успешную компанию, когда ему было девятнадцать лет, и у которого было свое собственное телешоу в возрасте двадцати пяти, – говорю я ей, чувствуя, что меня немного подташнивает только от мысли о нем. – Они встречались в течение следующих трех лет.

– Ой, это отстой! – Мэнди ловит ртом воздух. – Так вы жили прямо по соседству, и теперь у нее был серьезный парень?

– Да, и она приводила его домой почти каждый день после школы, думая, что мы трое могли бы тусоваться и дружить. Это было жестоко.

Вспоминая те дни, я чувствую, что мой желудок по-прежнему чувствует тошноту.

– Эх ты, бедолага. Я знаю, каково это чувствовать себя третьим колесом. Мало приятного.

Она кладет свою руку мне на бедро, заметив, что я все еще ерзаю на кресле.

– Становилось все только хуже, – зачем-то добавляю я.

– Как это? – спрашивает она, качая головой, и смотрит на меня глазами, наполненными жалостью.

– Ну, Томми на год старше нас, так что он расстался с ней прямо перед своим отъездом в колледж. Она была так раздавлена. Ванесса знала, что он хотел только поразвлечься без какого-либо чувства вины, – предполагаю я, зная о том, что думают большинство ребят этого возраста.

– Да, я сталкивалась с таким раньше, – отвечает Мэнди, продолжая поглаживать мое бедро.

– Возвращаясь к прошлому, я помню, как сильно хотел пригласить ее на свидание, но знал, что должен подождать, по крайней мере, несколько недель. Мы начали снова ежедневно тусоваться, потому что я был тем плечом, на котором она предпочитала плакаться. Не на эту роль я надеялся, но, по крайней мере, мы вместе проводили время.

– Так ты, наконец, пригласил ее на свидание? – спрашивает Мэнди с растущим нетерпением на мое молчание.

– Пригласил. После нескольких недель я не смог выждать хотя бы еще один день, – вспоминаю я. – Я пригласил ее пойти в кино. Когда мы добрались туда, я предложил сходить на « Просто Друзья». Это был фильм о парне, который хотел быть больше чем просто другом для девушки, которую любил.

– Ты пытался послать ей сообщение на подсознание или что-то в этом роде? – спрашивает она со смешком.

– Точно! – отвечаю я и указываю на нее пальцем, словно она попала в точку. – К сожалению, она этого не поняла.

– Это потому, что она не находилась в такой же ситуации как ты, поэтому для нее это не было столь очевидно, – объясняет она, используя свою девичью мудрость.

– Да, сейчас я это понимаю. Хотя потом мы пошли в пиццерию. Сидеть с ней в одной кабинке – это был один из лучших вечеров в моей жизни, – признаюсь я, размышляя о том, что чувствовал в тот вечер. – Через несколько минут она уже смеялась, а к концу вечера уже казалось, что наши отношения, наконец-то, начинает меняться в правильном направлении.

– Ты оказался, наконец-то, в нужном месте в нужное время? – спрашивает она с ноткой оптимизма в голосе.

– Я так думал на тот момент. Почти целый день я был на седьмом небе от счастья, – я ерзаю в своем кресле, пытаясь устроиться поудобнее.

– Так что же пошло не так? – любопытствует Мэнди, желая услышать, чем закончится история.

– Боже, мне до сих пор ненавистно переживать это дерьмо заново, – я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. – Тайлер был капитаном футбольной команды, у него были предложения о стипендии из двух коллежей, он собирался сыграть самый важный матч в своей жизни.

– Таким образом, вь’все пошли на игру? – спрашивает она, и я улыбаюсь, она только что допустила свою первую ошибку, выдающую ее южный акцент. – Это было чертовски мило.

– Да, и я был настолько одержим Ванессой, что убедил ее в необходимости поехать с нами. Мне очень понравилась идея провести с ней вместе все это время в машине.

Я качаю головой, мысленно возвращаясь к моей огромной ошибке в суждении.

– Значит, она была там, когда это произошло?

– Да... я никогда не забуду ее крик. Это действительно было ужасающее зрелище и тот факт, что мы слышали этот крик, сделало все только хуже.

– Это в большой степени убило твое второе свидание, да? – говорит она, констатируя очевидное.

– Я скажу так. Отец и я ехали назад в одной машине, в то время как мама и Ванесса ехали в машине скорой помощи вместе с Тайлером. Я понял, что все снова изменится.

Я вспоминаю выражение ее лица, когда они закрыли двери машины скорой помощи. Она смотрела на Тайлера так, как я всегда хотел, чтобы она смотрела на меня.

– Мы оба провели большую часть выходных, находясь в больнице. Ему должны были сделать несколько операций. В следующий понедельник после школы, я пошел к нему в комнату, чтобы увидеть его. Ванесса уже была там, стоя рядом с кроватью. Я слышал, как Тайлер плакал и говорил о том, что его жизнь закончилась. Вот тогда я услышал приговор, который разбил все мои мечты.

– Почему? Что она сказала?

Мэнди наклоняется ко мне, и в ее прекрасных голубых глазах отражается искреннее сострадание.

– Она сказала: «Я всегда буду любить тебя, Тайлер, что бы ни случилось».

С того момента чувства обрушились на меня с треском, так же как это было тысячу раз до этого.

– Я до сих пор еще чувствую то, что ощущал в тот момент. Это было похоже на то, словно ее слова выбили из меня весь воздух. Я чуть не разрыдался на месте.

– Оооо, бедный парень.

Она начинает гладить мою ногу еще раз.

– И что ты сделал?

– Мне сразу же стало дурно, поэтому я развернулся и побежал по коридору в ванную комнату. Я никогда не забуду, стоя у зеркала и глядя на свое отражение, что ощущал себя полным неудачником. Я впустую потратил последние три года, ожидая ее. После того, как я пришел в себя, я ушел. Ни один из них не знал, что я подслушал их разговор, но в течение недели я не разговаривал с Ванессой. Она понятия не имела, что, черт возьми, происходит.

– Ты когда-нибудь говорил с ней об этом?

– Да, мы долго говорили об этом пару недель спустя. Она сказала мне, что я ее лучший друг, и она любит меня. Может быть, она любила меня, но по истечению года стало очевидно, что Тайлеру действительно нужно что-то позитивное в его жизни.

– Так что Тайлер вернулся в город?

– Да, мы стали тремя амигос (прим.пер. В переводе с испанского «друзья») еще раз.

Я делаю паузу, вспоминая, каким трудным был мой выпускной год в средней школе. Казалось, самый длинный, самый мучительный год в моей жизни. Для Тайлера это тоже был тяжелый год. Ему была проведена восстановительная операция на связках, окружающих его колено, суставы должны были быть соединены вместе с помощью проволоки, штырей и винтов. В то время его врач считал, что он слишком молод для операции по замене коленного сустава, но сейчас он должен был сделать эту операцию.

– Привет? – говорит Мэнди и наклоняется вперед, заглядывая мне в глаза. – Ты в порядке?

– Я в порядке. Той весной я решил ожесточить свое сердце, принять предложение о стипендии из Стэнфорда и оставить всех позади. Я дал Тайлеру и Ванессе свое благословение и переехал за пару тысяч километров. Это была самая большая ошибка в моей жизни.

– Это потому, что ты, на самом деле, не оставил все это позади, – говорит она, качая головой. – Ты по-прежнему держишь в себе всю эту боль. Я вижу это в твоих глазах.

– Расскажи мне об этом, – отвечаю я, поднимая журнал и кладя его на стол перед ней.

Хватит этого эмоционального дерьма, пора заняться делом.

Глава 8

Мэнди

Трей так внезапно сменил тему разговора, что я сразу понимаю, что, должно быть, ударила его по больному месту. Разве он не понимает, что мы все боремся с эмоциональными проблемами? Единственный способ преодолеть их – поговорить о них, дать рациональное объяснение и оставить в прошлом. Если он не сможет этого сделать, то будет продолжать тратить свое время на таких людей, как Лив. Для них обоих это было бы печально

Впрочем, если он хочет поговорить о делах, то я обсужу их с ним.

– Этих двоих сразу упекли в тюрьму на пятнадцать лет, к тому же они должны выплатить штраф и возместить убытки в размере более чем двадцати миллионов, – говорю я ему решительным тоном. – Департамент юстиции решительно борется с корпоративным шпионажем.

– Корпоративный шпионаж, значит? – спрашивает он, точно зная, почему именно эта статья оказалась в его поле зрения.

– Они продавали коммерческие тайны иностранной компании, поэтому к этому были привлечены ФБР и Департамент юстиции. У этих ребят не было шанса.

Я решительно смотрю на него, надеясь, что он поймет намек.

– Таким образом, более серьезным нарушением является то, что в этом участвует иностранная компания? – спрашивает он небрежно, используя при этом свою впечатляющую непроницаемую маску на лице.

– О, безусловно, но это частично зависит от того, о какой стране мы говорим. Швейцария, например, не вызывает того же презрение, как Китай, Россия или Иран, – объясняю я, намеренно вставляя Швейцарию в один ряд с другими странами, чтобы понять его реакцию.

– Таким образом, обмен закрытой информацией со швейцарской компанией, вероятно, не привлечет внимания Департамента юстиции или ФБР? – спрашивает он, снова не проявляя никаких признаков принудительных действий.

– Наверное, нет. Все зависит от характера информации и того, действительно ли она ставит под угрозу национальную безопасность.

Я замечаю, что он издает небольшой вздох облегчения.

– Если бы ты продал небольшое количество акций американской компании или приобрел дополнительные акции швейцарской компании на основе этой информации, то все равно, ставки были бы уже сделаны.

Попутно я перевела свое внимание в сторону иллюминатора.

– Я не стал бы совершать такую глупость, – отвечает он, зевая и потягиваясь. – Не то, чтобы мне понадобились бы деньги.

Дерьмо! Я сразу поняла, что он выяснил, кто я, на самом деле, такая и просто поймал меня на крючок той запиской, а еще раньше телефонным звонком. После долгой паузы я бросаю взгляд в его сторону.

– Это ведь был не настоящий телефонный звонок?

– Нет. У меня даже нет посредника, – смеется он, очевидно, гордясь своим маленьким трюком. – Я всегда знал, что минет был слишком хорош, чтобы быть правдой, – шепчет он, наклоняясь ко мне.

У меня моментально кровь приливает к щекам.

– Он был настоящим, – отвечаю я, не имея понятия, что еще мне сказать.

– О, ты определенно попала в неловкую ситуацию, и он начался как паническая реакция на то, что ты попалась с моим исследовательским отчетом, – самодовольно размышляет он. – Ты была слишком смущена, когда мы встретились на следующее утро. Этим ты выдала себя с головой.

Твою ж, мать.

– Ты не должен был оказаться таким милым. Я надеялась, что ты такой же, как твой отец – признаюсь я, поворачиваясь телом к нему. – Я хотела уничтожить тебя любой ценой.

– Твой босс в течение многих лет пытается прижать к ногтю моего отца, – отвечает Трей. – Единственный человек, кто также враждебно настроен по отношению к моему отцу – это твой отец.

Святое дерьмо, он знает все? Я буквально чувствую, как мой рот раскрылся от удивления.

– С кем ты говорил?

– «Гугл» знает все. Рей Грей – был твоим крупным проколом, – бормочет он, нахально улыбаясь мне. – «Гугл» рассказал мне, что Рейфилд Грейсон—младший является руководителем отдела маркетинга «Браун-Форман» (прим.пер. Американская компания, один из крупнейших производителей спиртных напитков), а не какой-то Рей Грей.

– Ты скрывал эту информацию, пока я сидела здесь с тобой и вела разговор по душам о Ванессе?

Я скрещиваю руки на груди, и чувствую, как кровь снова прилила к моим щекам.

– Я не хотел поставить тебя в неловкую ситуацию.

Он пожимает плечами.

– Увы и ах.

Прямо сейчас я была на пределе больше, чем когда-либо в своей жизни .

– Я все еще возвращаюсь в Нью-Йорк? – спросила я

– Да. Вдобавок ко всему, мне не нужно обвинение в убийстве, а я, возможно, что-нибудь сделал не так.

Он бросает на меня озорной взгляд и откидывается в кресле.

– Насколько сильно я вляпался?

– Давай просто скажем так, что на твоей шее сейчас находится петля, и у тебя есть выбор, затянуть ее или нет.

Напряженное выражение на его лице говорит мне о том, что ему не нравится аналогия с петлей. Мне бы, наверное, такая аналогия тоже не понравилась бы.

– Так что, до тех пор, пока я не куплю или продам большой пакет акций, со мной все будет в порядке? – спросил он и дернулся в своем кресле.

– И до тех пор, пока никто не знает об этом, так называемом исследовательском отчете, который ты передал Юргену, все остальное в конечном итоге должно устаканится, – заверяю я его. – В особенности, если я скажу своему начальству, что не нашла ничего из ряда вон выходящего.

Давящее молчание повисает между нами, длящееся в течение нескольких секунд.

– Ты сейчас меня шантажируешь?

Он прищуривает глаза, изучая меня своим пронзительным взглядом.

Я храню молчание с минуту, думая о том, как бы лучше сказать ему то, что было у меня на уме столько времени, сколько себя помню. Я делаю глубокий вдох и начинаю открывать ему чувства, которые скрывала в течение многих лет.

– Твой отец полностью разрушил бизнес, который моя семья строила в течение трех поколений. Он присутствовал на дружеском ужине, а потом использовал информацию, которой папа поделился с ним, чтобы полностью уничтожить нас. Твой дедушка даже не пытался остановить его. Я думаю, это было больнее всего.

Я стараюсь сохранить самообладание, но вся моя душевная боль вплывает на поверхность.

– Мне было девять лет, поэтому я мало что помню об этом, – Трей нервно пробегает пальцами по волосам. – Хотя помню, как отец спорил с папой. После того дня мы не видели его так часто, как раньше.

– Возможно, он пытался остановить его, – предполагаю я, давая ему возможность сохранить приятные воспоминания о его папе. – Я знаю, однако, наши деды ушли в могилу, так и не поговорив друг с другом еще раз.

– Отца уже не остановить, если уж он что-то вбил себе в голову, – говорит Трей, глядя в пол. – Я, честно говоря, не такой человек, чтобы извиняться за то, чтобы не сводить счеты с кем-либо.

– Ты знаешь, я не думаю, что может возникнуть необходимость в шантаже.

Я кладу свою руку на его бедро, давая ему понять тем самым, что не собираюсь вымещать свое недовольство на нем.

– Не могли бы вы двое заткнуться! – вдруг выпаливает Лив, перевернувшись в своем кресле. – Вы, ребята, сидите и болтаете весь полет. Я пытаюсь поспать!

Глаза Трея расширяются.

– Лив, прости. Мы думали, что ты в отключке.

Я посылаю Трею озорную ухмылку, пока скольжу кончиками пальцев вдоль внутреннего шва его джинсов, затем убираю от него руку и откидываюсь в кресле.

– Спасибо, Мэнди. Очень мило с твоей стороны сделать это прямо сейчас перед тем, как ты отправишься спать, – шепчет он.

Я хихикаю и закрываю глаза. Я думаю, что довела его до того состояния, которое мне было нужно.

Трей

Я проснулся, словно от толчка из-за моего повторяющегося сна, в котором я находился голым в общественном месте и пытался вернуться в дом, пока никто не увидел меня. По словам мамы и ее сонника, это означает, что я чувствую себя уязвимым.

Мэнди крепко спит, и ее рука накрепко вцепилась в меня, поэтому я лишь слегка поворачиваю голову. У нее такое безмятежное выражение лица, почти ангельское, ее губы слегка поджаты.

Я должен чертовски нервничать из-за того, что она знает обо мне, но, по правде говоря, по какой-то причине я теперь чувствую себя лучше, зная, кто она такая на самом деле. Я оглядываюсь назад, пытаясь воссоздать в памяти ее в детском возрасте. Я помню, что у нее есть сестра, и что они обе темноволосые. На этом все. Безумие думать, что теперь она обладает властью, способной засадить меня за решетку. К счастью, кажется, я нравлюсь ей.

– На что ты смотришь? – спрашивает она, прежде чем открыть глаза.

– Прости, просто ты выглядишь такой…

– С похмелья? – язвительно замечает она, открывая глаза. – Тьфу ты, ненавижу винное похмелье.

– На самом деле, … красивой, – шепчу я в ответ.

– Я уверена, что выгляжу невообразимо после такого количества выпитого спиртного, и поспав с макияжем на лице, – отвечает она, глядя на меня с сомнением.

– Правда, ты красивая.

Она сжимает мою руку и откидывается назад, снова закрывая глаза. Я не могу отвести от нее глаз. Что-то в ней притягивает меня, как магнитом. Возможно, то, что у нас с ней похожее происхождение, и что наши деды когда-то были лучшими друзьями. Или это, может быть, просто из-за того, что она так прекрасна как внутри, так и снаружи.

Когда самолет только взлетал, я намеревался вступить с ней в конфронтацию. Однако, как только мы начали общаться, то я не смог оставаться злым. Хоть я и знаю, что единственная причина, по которой она оказалась в этой поездке, заключалась в том, чтобы собрать доказательства, которые ее босс смог бы использовать против меня. Дело в том, что мой отец полностью предал ее семью, и, кажется, она намеревалась добиться правосудия. Интересно, как долго она планировала это? Месяцы? Годы?

– Ты все еще пристально смотришь.

Она открывает глаза и поворачивается ко мне с улыбкой, играющей на ее губах.