Текст книги "Упоение властью (ЛП)"

Автор книги: М Стоун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Щекотно, – хихикает она, вцепляясь мне в волосы.

Резкий стук в дверь разрушает момент, вырывая нас из состояния эйфории.

– Черт, что-то они рановато для снятия мерок, – делаю я предположение о том, кто бы это мог быть. Мэнди хватает платье, и мчится с ним в ванную комнату.

– Минуточку, я иду! – кричу я после второй серии ударов в дверь, влезая в штаны и натягивая рубашку.

– Мистер Эддисон? – спрашивает меня женщина в форме офицера полиции, приводя тем самым меня в замешательство.

– Да. Я – Трей Эддисон, – уточняю я, думая, что может быть, они ищут Тайлера.

– Мистер Эддисон, я офицер Мартелло, а это детектив Келли. Можем ли мы войти и задать вам несколько вопросов по поводу смерти вашего отца?

И ее, и детектива Келли невозможно прочитать, я соглашаюсь и провожу их в гостиную.

– Ничего себе, это обалденный сьют, вы тут неплохо устроились, – замечает детектив Келли. – Он немного больше, чем те номера, в которых я обычно останавливаюсь вместе с женой и детьми, когда мы путешествую. Раскладушки здесь не нужны, да? – хихикает он, поглядывая на Мартелло.

– Да, номер прекрасный. Хотите воду в бутылке или еще что-нибудь? – предлагаю я, пытаясь проявить немного вежливости по отношению к ним.

– Нет, Спасибо, мы только что поели, – отвечает офицер Мартелло, взмахнув рукой.

Мэнди.

Услышав, что посетители представляются офицером и детективом, я заканчиваю одеваться и на цыпочках подхожу к двери, чтобы посмотреть в нее украдкой. Я в шоке, увидев двух офицеров из департамента полиции Нью-Йорка. Детектив Келли одет в штатское и что-то просматривает на iPad, пробегаясь по нему одним пальцем.

– Мне сказали, что вы были в Женеве на момент смерти вашего отца, верно? – спрашивает он, глядя в свои электронные записи.

– Да, у меня была встреча с генеральным директором биотехнологической компании, в которую я инвестировал средства, – подтверждает Трей.

– Была ли у вас или нет остановка в аэропорту Вестчестер Каунти перед вылетом в Женеву?

Вместо дружелюбности в глазах детектива Келли появляется стальной блеск.

– Да, мы остановились, чтобы заправиться и забрать пассажира, который присоединился к нам на рейс в Швейцарию, – отвечает Трей уверенно. – У Самолета было недостаточно топлива, чтобы лететь из Калифорнии без остановок.

– Понятно, – говорит детектив, делая пометки, – Кто этот пассажир, которого вы подобрали?

Он что-то показывает Трею, держа в руках iPad, в то время как офицер Мартелло и я наблюдаем за его реакцией. Он остается совершенно спокойным.

– Да, это Мэнди Грейсон, – отвечает в своей прохладной и спокойной манере.

– А эта блондинка – ваша подруга?

Он показывает ему фотографию Лив, сделанную, когда она входила в аэропорт.

– Да, моя бывшая подруга.

Трей, кажется, знает точно, к чему все это ведет. Я с уверенность могу сказать, глядя на маленькую складку в центре его лба, что он просчитывает каждый последующий возможный вопрос.

– Что связывает вас с этой девушкой, Мэнди?

Он возвращается к фотографии, на которой изображена я.

– Все не так просто, – говорит Трей со смешком. – Она была подругой Лив, но с того дня мы стали близки.

– За последние пять дней? – спрашивает он с сарказмом.

– Кажется, гораздо дольше, но да, – Трей протягивает руку и начинает поглаживать свой лоб. Он же должен понимать, что это знак, что он испытывает дискомфорт.

Офицер Мартелло тут же реагирует на это движение незамедлительно.

– Вас что-то беспокоит? – спрашивает она.

– Да, я просто думаю о Лив. Это закончилось не очень хорошо, – отвечает он и смотрит прямо на них еще раз. – Мне не нравится причинять людям боль.

– Хорошо, у меня последний вопрос к вам, – добавляет офицер Келли, быстро переходя от только что произошедшего эмоционального момента к следующему вопросу, – Человек, которого мы не можем идентифицировать.

Он снова показывает Трею фотографию на IPad.

– Он не входил в аэропорт, так что у нас нет четкого его изображения в высоком разрешении.

– Он мой друг, – отвечает Трей без лишних объяснений.

– Его имя?

– При чем здесь его имя? – спрашивает Трей с выражением озадаченности на лице.

Он делает большую работу над собой, контролируя свои эмоции. Интересно, брал ли он когда-нибудь уроки актерского мастерства?

– Потому что, когда мужчина прибыл в аэропорт, то у него в руках был только конверт, – детектив показывает Трею еще одну фотографию, прежде чем перейти к следующей. – Но когда он уходит, то у него уже в руках портфель.

– Это мой обычный бизнес, – Трей пожимает плечами и смотрит на него пустым взглядом.

– Вот то, что вы, вероятно, не видели.

Детектив улыбается и разворачивает изображение.

– Здесь вы прощаетесь с ним.

Он начинает пролистывать серию снимков.

– И после того, как вы возвращаетесь в самолет, ваш приятель открывает портфель и вынимает пачку денег, рассматривая их и распихивая по карманам.

Несмотря на то, что Трей выглядит спокойным, он, должно быть, поражен глупостью Джейка, но до сих пор ни одна мышца не дрогнула на его лице.

– Да, это плата за очень редкие документы, которые я у него приобрел. По правде сказать, я получил их по очень справедливой цене, – говорит он, придумывая правдоподобное объяснение на ходу.

– И вы должны были заплатить за них портфелем наличности? – встревает офицер Мартелло. – Именно так вы обыкновенно ведете свой бизнес?

– Нет, – смеется Трей. – Обычно я веду бизнес так же, как и все остальные. Тем не менее, он сообщил мне, что я могу получить пять процентов скидки, если заплачу ему наличными, что я и сделал.

Он поворачивает ладони к ним и поднимает руки.

– Разве платить наличными – это преступление?

– Все зависит от того, что было в этих документах, – усмехается детектив Келли. – Некоторые люди полагают, что эти деньги – аванс за нападение на вашего отца.

– В самом деле? Это то, из-за чего весь этот сыр-бор? – Трей рассмеялся. – Боже мой! Если бы я заказал отца, то разве бы я передал кому-то портфель с деньгами средь бела дня? Вы, наверное, думаете, что я – идиот. Ну, я далеко не идиот!

– Мы ни на что не намекаем, – усмехается офицер Мартелло. – Мы просто думает, что временной промежуток этой сделки как-то невероятным образом совпал с нападением.

– Охренительно правдоподобно. Общались ли вы с моим братом или кем-нибудь еще? Если это так, то вам стоило бы внимательно отнестись к тому, что и он мог быть заинтересован в этом. Даже его невеста подозревает его.

Трей качает головой и отворачивается от офицеров.

– Сначала СМИ, затем он, а теперь и гребанный департамент полиции Нью-Йорка. Я позвоню своему адвокату с утра и положу конец всему этому дерьму.

– Мы здесь не для того, чтобы обвинять вас, мистер Эддисон, – восклицает детектив Келли. – Я уверен, что вы также хотели бы, чтобы мы разобрались до конца с этим.

– Конечно! Но я гарантирую вам, что не имею к этому никакого отношения, – говорит он, вступая в прямую конфронтацию с ними. – Абсолютно никакого!

– Но из того, что я читал о вас в прессе, вы не ладили с ним,– парирует детектив Келли. – И после его смерти, вы стали одним из самых богатых людей в мире.

– Да, а также и мой брат, – отвечает Трей, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, – Если у вас больше нет вопросов, то я хотел бы вернуться к тому, чем занимался до этого.

– Нам нужны копии тех документов, о которых вы говорили, что якобы купили их, – добавляет офицер Мартелло. – Просто, чтобы подтвердить Ваш рассказ.

– Я уже передал их третьему лицу в Швейцарии, но я выясню, сможет ли мой адвокат получить их копию для вас.

Трей широко и открыто улыбается офицерам.

– Ах, да, вы же пробудете еще в городе какое-то время, на всякий случай, если вдруг у нас появятся дополнительные вопросы? – спрашивает его офицер уже на выходе.

– Нет. Я собираюсь отправиться завтра на выходные в Монако на Гран-При, но я дам вам карточку моего адвоката.

Он достает визитную карточку из бумажника и передает ее ему.

– Вы можете обратиться к адвокату, если вам что-то потребуется.

– Перри Уолтерс, – офицер Мартелло произносит в недоумении. – Лучший, кого можно нанять за деньги. Держу пари, что вы просто попросите его об одолжении, не так ли?

Трей молча стоит со слегка самодовольным выражением на лице.

– Гран-при Монако, – мечтательно говорит детектив, – Боже, наверное, приятно сделаться миллиардером за одну ночь.

– Думаю, что, на самом-то деле, мне еще предстоит к этому приспосабливаться – отвечает Трей вежливо, несмотря на ехидный характер комментария детектива. – Я думаю, что это, честно говоря, еще не затронуло меня. Не то, чтобы я раньше был особо беден, прежде чем все это случилось, но я, определенно, оказался выброшенным в совершенно новый для себя мир.

– Уверен, вы приспособитесь, сэр, – говорит офицер Мартелло со смешком. – Вы должны простить детектива Келли. Он не жалует толстосумов.

– Честно говоря, я такой же – отвечает Трей. – У меня не очень много общего с большинством из них.

После того, как они ушли, Трей поворачивается спиной, прислоняясь к двери.

– Черт побери, – бормочет он, глядя в потолок.

– Не волнуйся, Трей, ты сделал это, – заверяю я его, в то время как мои руки обвивают его талию. – Ты справился с ними, как опытный профессионал. Я впечатлена.

Глава 19

В конце следующего дня

Трей

Несмотря на то, что кое-какие события задержали нас на несколько часов, я радуюсь, что мы решили воспользоваться корпоративным самолетом отца для полета в Монако. Казалось глупостью заставлять простаивать совершенно новенький Гольфстрим G650. Правда, мне придется оплатить корпорации услуги экипажа и топливо, но это небольшая плата за перелет супер-пупер первым классом.

Во время встречи с поверенными отца сегодня утром было несколько интересных поворотов, но, как выяснилось в итоге, воля отца со времен развода так и не была изменена. Это означает, что все его акции будут помещены в трастовый фонд мой и Тайлера. В течение следующих двадцати лет мы получим полный контроль над акциями с правом голоса, но сейчас нам пока будут причитаться только ежеквартальные выплаты дивидендов.

Остальная часть его имущества будет разделена между нами двумя поровну. Это был умный ход отца, чтобы защитить акции и позволить нам со временем получить контроль над ними. Ни Тайлер, ни я не смогли бы достаточно хорошо управлять наследством, доставшимся от него. К тому же, наша первая выплата дивидендов за квартал состоится уже через три недели, и она по сумме будет более чем в четыре раза больше, чем стоимость всего нашего наследства, полученного от отца. Таким образом, ни у одного из нас нет повода жаловаться.

Я до сих пор не могу поверить, что отец умер.

Слова срываются из моих уст, как только эта мысль поражает меня. Когда мой телефон звонил вчера днем, какая-то часть меня подсознательно все еще ожидала увидеть его имя на экране.

– Держу пари, что наступит время, когда ты будешь скучать по нему, – говорит Мэнди, и ее голос звучит успокаивающе.

– Я потерял его много лет назад, – каюсь я, размышляя о том, как изменились наши отношения с отцом, когда я был еще ребенком.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает она, смущенная моим заявлением.

– Папа пропустил наш восьмой день рождения, – я прочищаю горло, удивляясь внезапному проявлению своих эмоций. – Это был день, когда Тайлер и я поняли, что мы больше у него не в приоритете.

– Потому, что вместо этого он выбрал работу?

– Да, у него была серьезная сделка, поэтому он не смог прийти на нашу вечеринку, но отец обещал позвонить нам, как только закончит, – говорю я ей, вспоминая каждую деталь того дня. – Мы ждали его еще час после того, как должны были пойти спать, но он так и не позвонил.

– Ого. Это грубо.

Мэнди гладит меня по волосам, успокаивая меня в той же манере, как и моя мама в тот вечер.

– После этого все стало по-другому, – продолжаю я. – Даже когда он находился дома, то сидел в своем кабинете, отвечая на звонки по телефону или работая на компьютере. Когда мы были подростками, он каждое воскресенье вызывал нас, чтобы отчитать. Предполагалось, что это даст нам возможность проанализировать наши ошибки, совершенные за предыдущую неделю.

Я вспоминаю, как я боялся наступления воскресенья.

– Разговоры со мной всегда крутились вокруг того факта, что у меня не было высоких отметок, и что у меня недостаточное количество факультативных занятий, – говорю я.

– У тебя должна была быть хорошая успеваемость, – говорит Мэнди, и в ее голосе звучит уверенность.

– Я, как старательный ученик, закончил со средним баллом 3,92 (прим.пер. В большинстве американских школ 4,00 является максимальным средним баллом, которого можно достичь), – я пожимаю плечами.

– Правда? И это считалось недостаточно хорошим результатом? – выдыхает она. – Это лучше, чем у меня.

– Нет, потому как отец был лучшим выпускником в своем классе, – объясняю я. – Его никогда ничего не устраивало. Единственные комплименты, которые я когда-либо слышал от него, и то были адресованы Тайлеру, – я качаю головой в замешательстве. – Когда он стал капитаном футбольной команды, это был момент отцовской гордости. Ты бы решила, что он выиграл Нобелевскую премию или что-то в этом роде.

– У него, очевидно, по отношению к тебе были более завышенные ожидания, – предполагает Мэнди, пытаясь помочь мне легче воспринимать прошлое.

– Он рассчитывал, что я буду таким же, как он, но я не стал, – объясняю я, все еще испытывая разочарование в глубине души. – У нас много общего с папой. Он всегда уважал людей.

– Честно говоря, отец никогда не понимал, как Виктор мог быть его сыном, – признается Мэнди. – Он считал твоего деда таким хорошим человеком.

– Папа тоже был трудоголиком, но да, он никогда не показывал свое раздражение, и я помню всего лишь один раз, когда он кричал и ругался.

Я вспоминаю, как был потрясен этим в тот вечер, когда услышал, как он кричал на отца. Я сразу понял, что случилось что-то очень плохое.

– Это было, когда он узнал, что Виктор сотворил с нами? – спрашивает она, и ее глаза грустны.

– Точно, – я наклоняюсь и целую ее. – Это единственный раз, когда я видел, как отец потерял дар речи. У него не было никакого рационального объяснения тому, почему он сделал это с твоей семьей.

Я не могу себе представить, как ужасно чувствовал себя папа, когда понял, что его сын сотворил с семьей его лучшего друга.

– Папа так никогда и не простил его.

– Твой отец был не так уж и плох, ведь ты мог отправиться в любое путешествие, – говорит Мэнди, меняя тему на что-то менее чувствительное. – Большинство людей не имеют возможность путешествовать по всему миру, подобно тебе.

В ее голосе слышатся ревнивые нотки.

– Это правда. Когда мы окончили школу, он стал брать нас с собой в деловые поездки, – признаюсь я, вспоминая все те места, которые мы посетили. – Хотя это было не потому, что он этого хотел.

– Это была идея твоей матери? – спрашивает она с усмешкой.

– Да, он проводил так много времени в разъездах, поэтому она потребовала, чтобы он брал нас всякий раз, когда это только было возможно. Он ходил на встречи, а мы отправлялись с матерью за покупками или типа того.

– Так вот почему ты не любишь шопинг, – она попадает в самую точку.

– Да, мы всегда должны были носить за ней сумки. Ну, это было весело. Я действительно возненавидел Париж … и Милан.

Я думаю о том, как нам приходилось бороться со всеми ее сумками после этих двух веселых шопингов. Милан был хуже всего.

– Я совершенно спокойно выбираю себе одежду в интернете, – говорит она, широко улыбаясь, только что выбрав с десяток нарядов за считанные минуты.

– Будем надеяться, что они подойдут, – шучу я, и в ее глазах промелькивает беспокойство. – Не волнуйся, на тебя все сядет идеально.

Я опускаю взгляд на ее ноги, представляя себе, как бы они смотрелись в коротких летних платьях, которые она добавила в свою корзину.

– О чем ты думаешь? – бормочет она, посылая мне сексуальный взгляд.

– Размышляю над тем, установил отец камеры на этом самолете или нет.

Я предпочел бы не иметь полную запись этого полета.

Мэнди

Хотя прошло меньше двадцати четырех часов с нашего последнего наслаждения друг другом, но я могу сказать, что Трей испытывает то же желание, что и я, и от которого я никак не могу избавиться с тех пор, как мы взлетели. Не уверена, что оно вызвано полетом, но я так возбуждена сейчас. Может быть, это связано с отсутствие здесь внешних отвлекающих факторов. Его внимание на сто процентов приковано ко мне, и сейчас я сосредоточена только на одной вещи.

– Где камеры могут быть установлены? – спрашиваю я, полагая, что мы должны все же найти безопасное место. – Пока официально я не является членом Клуба высокой мили.

– Камеры всегда скрыты от пассажиров, чтобы они не смогли к ним подступиться, – отвечает Трей, поднимаясь со своего места. – Я скоро вернусь.

Он подходит к двери пилота, стучится и входит. Я чувствую, как мое волнение растет с каждой минутой. Я закрываю глаза и скольжу рукой по гладкой, мягкой коже кресел. Я никогда не сидела в таком мягком, комфортном кресле, поэтому мне трудно поверить, что мы находимся в самолете. Я даже не могу представить себе, сколько этот самолет стоит.

– Все чисто, – говорит Трей, удивляя меня тем самым. – Иди сюда.

Он протягивает мне руку и ведет в хвост самолета.

Мы останавливаемся около двойных сидений, которые раскладываются вниз при помощи пары нажатий на экран его iPhone. От следующего нажатия, шторки на окнах закрываются.

– Ого, немного темновато.

Он смеется, прежде чем нажать снова, и на это раз, чтобы включить внешнее освещение.

– Ты сделал все это со своего iPhone? – спрашиваю я, пребывая в изумлении.

– Да, я только что получил логин и пароль от капитана. Программа показывает мне все электронные системы на борту и позволяет контролировать их. Управление также включает в себя кнопку, способную отключить камеры безопасности, – говорит он, подмигивая мне.

– Это так круто!

Мой мозг на время отключается, но как только Трей придвигается ко мне, это навязчивое желание внутри меня быстро возвращается.

– Иди сюда, секси, – говорит он, и в его глазах зажигается огонек похоти.

Как только его губы касаются моих, я сразу же ощущаю прилив энергии внутри себя. Это именно то чувство, которое я нахожу поистине удивительным. Я могу понять наличие такой реакции на наш первый поцелуй, но это, кажется, происходит почти каждый раз, как только он целует меня. Это заставляет меня задаться вопросом, почему я никогда не испытывала ничего подобного с другими моими парнями. Даже мой самый первый поцелуй меркнет в сравнении с этим, а ведь мне по-настоящему нравился тот парень. Между нами существует что-то, что нельзя назвать нормальным, по крайней мере, нормальным для меня.

– Что ты чувствуешь, когда мы целуемся? – спрашиваю я его, затаив при этом дыхание, когда наш поцелуй разрывается.

– Целовать тебя – это абсолютное удовольствие, – отвечает он, сверкая глазами. – И заниматься с тобой любовью – это почти божественный ритуал. Это не опишешь словами.

Я оборачиваю руки вокруг его шеи и целую. Он направляет меня на откинутое сиденье и широко расставляет мои ноги, пока наши губы и языки продолжают свое страстное танго. Я могла бы целовать этого мужчину в течение всего полета…. Возможно, и всю оставшуюся жизнь.

Я чувствую, как его руки скользят под мое платье, и он начинает стягивать с меня трусики вниз по бедрам. Моя немедленная реакция – схватить пряжку его ремня и расстегнуть ее.

– Просто расслабься хоть на миг, – шепчет он, снимая мои сандалии и стягивая мои трусики до конца.

Я ложусь на спину и закрываю глаза, и тут же чувствую, как его губы, дразня, начинают прокладывать дорожку из поцелуев по моим ногам. Сначала он целует левую, затем правую ногу, а потом мучительно медленно прогладывает путь по внутренней стороне моих бедер. Потом он немного задерживается между ними, нежно целуя и покусывая мою чувствительную плоть, дразня меня так, что я буквально схожу с ума. В отчаянии я хватаю его за волосы и притягиваю к себе.

– Ммм… мне нравится, что ты такая нетерпеливая, – дразнит он меня. – Это говорит мне о том, что я делаю все правильно.

Он ухмыляется и возвращается к тому, что делал прежде.

Я чувствую его дыхание на своей коже, и мое тело с нетерпением жаждет его. Внутри меня нарастает тревожащее напряжение и что-то настолько мощное, ощущающееся так, словно часть меня потерялась, и во мне образовалась болезненная пустота, которую необходимо заполнить, и как можно скорее. Мое дыхание прерывается, как только его горячий язык соприкасается с моей чувствительной плотью. Снова во мне появляется то ощущение, которое сразу же вытесняет нарастающее напряжение. Я почти испытываю оргазм, когда его губы накрывают мою плоть, его кружащийся язык неожиданно формирует во мне почти идеальное состояния блаженства.

– О, черт, это потрясающе.

Я снова хватаю его за волосы, выгибая при этом спину в попытке немного отстраниться. Однако чем больше я извиваюсь, тем большей интенсивностью он одаряет меня, словно испытывает мои пределы, чтобы увидеть, сколько же я смогу выдержать, прежде чем буду просить о пощаде. Я не из тех, кто молит о пощаде. Мой мозг с каждым мгновением все дальше и дальше дрейфует в состояние глубокого экстаза.

Трей немного меняет свое положение, и я вдруг понимаю, что он пытается заставить меня освободиться. Дрожь пробегает по моему телу, хотя я отчаянно борюсь, чтобы сохранить над собой контроль. Тот факт, что перестаю контролировать себя, кажется, поощряет его к большему. Он, видимо, не собирается уняться до тех пор, пока не отправит меня через край. Знакомое чувство проносится сквозь меня, и я хочу посмотреть, как долго я смогу растянуть это мгновение. Как только эта мысль обретает очертания в моей голове, я тут же прихожу к поразительному открытию, что я просто больше не могу этого вынести. Я сжимаю его голову своими бедрами, толкаюсь обеими руками и прижимаю обе ладони к его лбу.

– Боже Мой! Ты пытаешься убить меня?

– Мне очень нравится, – говорит он прерывающимся голосом, глядя на меня с хитрющей улыбкой, которая расплывается на его лице.

Трей

Я решил устроить посвящение Мэнди в Клуб высокой мили, которое она будет помнить всю жизнь. Ее ошеломленный взгляд встречается с моим, когда я двигаюсь вверх, чтобы поцеловать ее. Очевидно, у нее никогда не было такого интенсивного опыта, что делает его еще более особенным для меня. Я становлюсь одержимым идеей открыть ей как можно больше видов новых впечатлений. Думаю, это мой способ наверстать то, что она, возможно, упустила в своей жизни.

– Ты в порядке? – я должен спросить, замечая пустой взгляд на ее лице.

– Я чувствую себя замечательно, – стонет она, затягивая меня в горячий и страстный поцелуй.

Через несколько секунд я отодвигаюсь, находясь в полном восторге от того, что происходит между нами. Теперь я понимаю, что люди подразумевают, говоря о химии. Химия между нами, кажется, могла бы превратиться во взрывчатое вещество. Я продвигаюсь вверх, слегка теребя ее нижнюю губу своими зубами. Я по-настоящему балдею от того, какая она на вкус, и я никогда не задумывался об этом раньше. Насколько все это безумно? Я чувствую, как кончик моего члена, прокладывая себе путь, останавливается между ее складочек, но я пока по-прежнему сосредоточен на ее рте. Интенсивность нашего поцелуя продолжает расти, пока я осторожно и целенаправленно проникаю в нее.

– Мммм, ты хочешь заставить меня кончить снова, – стонет она у моих губ.

Озабоченность в ее глазах заставляет меня верить, что она не устраивает представление.

– Просто расслабься и отпусти это, – шепчу я. – Нас никто не услышит.

Я опускаю голову, втягиваю ее дерзкий сосок в рот, продолжая при этом двигать бедрами.

– О боже, – кричит она.

Я ни на минуту не останавливаюсь, массажируя ее правую грудь своими губами и языком, прежде чем перейти к левой. Каждый раз, когда я двигаюсь в ней, она стонет, не переставая, и начинает двигать бедрами в такт со мной.

Я возвращаюсь к ее рту, и целую ее с бьющим через край из меня чувством страсти.

– Ты потрясающая!

Я ловлю себя на желании сказать ей о том, что я ощущаю, находясь внутри нее, но решаю, что безопаснее продолжить, выразив себя физически, а не словами. Словами этого не опишешь. Я полностью погрузился в момент лихорадочного возбуждения и страсти. Я не мог насытиться ее энергией, прикосновениями к ней и ее шикарным телом. Сказать, что я начинаю чувствовать себя немного одержимым, это слабо сказано.

Я никогда не был с такой женщиной, как она, с той, кто заставляет чувствовать себя таким живым и полным энергии. Я начинаю верить, что, возможно, вступление в осмысленные отношения превосходит все то, что я когда-либо испытывал. Иисус, мне нужно взять себя в руки. Я позволяю своим эмоциям взять вверх над собой. Именно из-за этого я испытал такую боль в прошлый раз.

Я перенаправил свою энергию на то, чтобы Мэнди получила самый интенсивный сексуальный опыт, какой только возможен. В моем уме я воображаю, будто это последний шанс, который у меня имеется, чтобы заняться с ней любовью и мне нужно сделать его как можно более запоминающимся, насколько это возможно. Я вкладываю в это всего себя и только после того, как она испытывает невероятный оргазм, я позволяю себе кончить. Боже, мне нравится делать это для нее.

Я хватаю одеяло и укутываю нас. Мы падаем в объятия друг друга, обнаженные и полностью выдохшиеся.

– Мне нравится прикасаться к тебе, – говорю я ей, поглаживая ее сзади.

– Мне нравится, как ты прикасаешься ко мне, – отвечает она, нежно целуя меня и застенчиво улыбаясь.

Впервые в своей жизни я ловлю себя на мысли о том, что живу настоящим моментом. Мой мозг расслаблен и сосредоточен на том, что я нахожусь прямо здесь и сейчас, и ничто другое не имеет значения. Я обнимаю Мэнди и прижимаюсь к ней.

– Добро пожаловать в Клуб высокой мили.

– Спасибо! – смеется она. – Кстати, как прошел вчерашний ужин с Сильвией?

– Тебя обязательно надо разрушить такой идеальный момент, вовлекая сюда мою мать.

Я закатываю глаза, не давая ей ответа.

– Она по-прежнему против того, чтобы мы встречались, не так ли?

Она сияет как подросток, которому удалось избежать наказания.

– Да, она определенно думает, что я делаю большую ошибку.

Я крепко обнимаю ее.

– Хотя думаю, что она передумает, когда увидит, что мы так счастливы друг с другом.

– Папа очень расстроился, когда я сказала ему, что собираюсь отправиться с тобой в Монако, – откровенничает она. – Итак, он ведет себя слишком настороженно. Думаю, я не могу винить ни твою мать, ни своего отца.

– Я рад, что ты и я можем оставить прошлое позади.

Я убираю выбившиеся прядки с ее лица и целую Мэнди.

– Я никогда и ни с кем не чувствовал себя так комфортно.

– Я тоже. Кажется, будто я знаю тебя всю свою жизнь. Это безумие, – говорит она с самым милым взглядом, в котором отражается восхищение.

Я крепко обнимаю ее и продолжаю нежиться в тепле ее тела. Я не собираюсь позволить маме или еще кому-нибудь испортить наши отношения. Я по глупости отказался от своей первой любовью, и не совершу эту ошибку снова. На все есть свои причины.

Глава 20

Мэнди

Когда командир говорит нам, чтобы мы готовились к посадке, то мы мгновенно переходим из состояния блаженства в полный хаос, и в пожарном порядке начинаем искать нашу одежду. Это были самые мирные и прекрасные прошедшие часы, которые я могу вспомнить, но ни один из нас не хочет, чтобы дверь кабины открылась, пока мы собираемся. Где мой бюстгальтер?

После приземления Трей выводит свой телефон из режима полета.

– Это не очень хорошо, – стонет он, как только текстовые сообщения, пропущенные звонки и уведомления Facebook начинают поступать на него. – Тебе это не понравиться, – добавляет он после нажатия на одну из ссылок.

– Что теперь?

Судя по его реакции, я уверена, что это снова TMZ.

– Включи телефон, – отвечает он категорично. – Это будет для тебя ударом в под дых.

Я чувствую, как дрожь проходит сквозь меня, когда я достаю телефон из своей сумки. У меня сводит желудок, когда я нажимаю на кнопку включения и жду, пока он загрузится. Наибольшее количество сообщений со значком Facebook, поэтому я нажимаю его первым. Проходит несколько секунд, прежде чем я понимаю, что Лив сделала громкие заявления.

– Ничего из этого я не захочу прочесть, не так ли.

– Да. Думаю, ты захочешь просто пробежаться глазами и удалить все, что она разместила. Проще говоря, я твой покровитель, а ты – золотоискательница мирового класса, – Трей ухмыляется и хлопает меня по заднице.

– Серьезно? Ты думаешь это смешно?

Я чувствую, как на моих щеках выступает румянец от гнева.

– Я даже рад, что она сорвалась таким образом. Это все упрощает для меня, и я теперь могу полностью порвать с ней, – отвечает он, пожимая плечами.

– Как она узнала, что мы направляемся в Монако? – спрашиваю я после прочтения ее первого поста. – Превосходно, более сотни моих друзей это понравилось, и они оставили комментарии. Я бы предпочла оставила все, как есть.

– Хотя, возможно, ты захочешь удалить эти фотографии золотоискательницы. Ты не похожа ни на Анну Николь Смит или Эрин Нордегрен, – комментирует он.

– Эрин кто? – спрашиваю я, понятия не имея, о ком он говорит.

– Цыпочке, которая обобрала Тайгера Вудса, – отвечает он с усмешкой.

– Он заслужил, чтобы его ободрали как липку, – отвечаю я, бросая на него неодобрительный взгляд. – Он был таким кобелем!

– Я знаю, что он был полностью виноват. Но она встречалась с несколькими богатыми мужчинами, в том числе и миллиардером, который на двадцать лет старше ее, – говорит он, просматривая ее профиль в Википедии.

– Уж кто золотоискательница, так это – Лив, – закипаю я. – Если бы ты не был горяч и богат, то она бы никогда даже не взглянула на тебя. Откуда, черт возьми, она знает, что мы направляемся в Монако? – спрашиваю я во второй раз, удаляя то, что она запостила, с остальным мусором.

– Возможно, я упомянул об этом, – признается Трей смущенно, – Я не хотел покидать Нью-Йорк, не сказав ей.

– Прекрасно, но ты не должен был посвящать ее во все подробности! – отвечаю я, по-прежнему кипя.

– Мне очень жаль. Не подумал. Я считал, что она двинулась дальше, – рассуждает он с абсолютно непроницаемым лицом.

– Правда? – замечаю я. – А тебе не приходило в голову, что она пытается заставить тебя ревновать? Как ты думаешь, почему она отметила тебя на фотографии, где она вместе с Томми?

Он действительно не понимает женщин.

– Итак, могу я предположить, что теперь все закончилось? Или мне необходимо ожидать чего-то еще?

Он бросает на меня невообразимый взгляд, про который мой отец говорил, что это взгляд лани в свете фар.