Текст книги "Падение Джозефа (ЛП)"

Автор книги: М. Уиллис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Мужчины двинулись вслед за Джозефом, и тот опустился на колени рядом с Арианной, которая все еще лежала на земле.

– А ты… – он покачал головой, снова насмехаясь над ее стыдом и болью. – Очевидно, ты до сих пор не понимаешь, что происходит, когда ты предаешь меня, – его рука потянулась вниз, пальцы больно запутались в ее волосах, и ее тело двинулось по земле, ведомое рукой, которая угрожала содрать кожу с ее черепа, пока он тащил ее по траве позади себя.

Глава 19

Арианна лежала на большой двуспальной кровати в своей комнате. Ее тело болело от синяков и порезов на руках, туловище и ногах. Три дня прошло с тех пор, как она была поймана у ворот с Коннором, три дня, когда Джозеф нападал на нее каждый день и каждую ночь, оставляя ее сломленной и измученной, но не настолько, чтобы она не могла ухаживать за Аароном.

Джозеф не был глупцом. Он понимал, что младенцу нужна мать, а Джозеф не доверял Аарона никому, кроме Арианны. Он знал, что она будет заботиться о ребенке, что она любит его и защитит его, даже если ее сердце будет переполнено ненавистью к его отцу.

Прикованная к кровати, Арианна освобождалась только в тех случаях, когда ей нужно было пойти в ванную или душ. Ей дали достаточно свободы, чтобы легко дотянуться до сына и три раза в день приносили еду и воду. Та небольшая свобода, которой она обладала до попытки побега, была у нее отнята, заменена реальностью, что она служила только одной цели – заботиться о сыне чудовища. Она потеряла Коннора в качестве охранника, Джозеф быстро заменил его четырьмя другими мужчинами, строго приказав каждому из них не приближаться к Арианне и не разговаривать с ней, пока не появится другой.

Хотя она изо всех сил старалась не думать о судьбе Коннора, она не могла забыть, что они сделали с ним. Она знала, что Джозеф был жесток, что он, вероятно, приказал убить человека, которого она любила, и она боялась, что метод смерти был беспощадным и жестоким. Слезы катились из ее распухших глаз от потери единственного мужчины, который помог ей в кошмаре, в котором она жила.

Заснув, она была разбужена щелчком открывшейся двери и скрипом петель, нарушившим тишину комнаты. Она приоткрыла глаза и увидела, как Джозеф вошел внутрь. Он пересек комнату, чтобы взглянуть на Аарона, и улыбка тронула уголки его губ, когда он увидел, что его ребенок мирно спит в кроватке. Однако эта улыбка исчезла, когда он повернулся и позволил своим глазам скользнуть вдоль тела Арианны. Она вздрогнула, когда он приблизился, и попыталась отодвинуться от него на матрасе.

– Есть мероприятие, которое ты должна посетить сегодня вечером. Мне не нравится оставлять Аарона на попечение другого человека, но этого нельзя избежать, учитывая обстоятельства. Это займет всего час или около того, и тебе не нужно одеваться соответствующим образом для того, что должно произойти.

Ее сердце колотилось в горле, желудок угрожал освободиться от обеда, который она съела несколько часов назад. Не двигаясь ни на дюйм, она открыла рот, пытаясь говорить четко губами, которые были разбиты и кровоточили от удара Джозефа по лицу. Ее горло горело, а язык распух, но она смогла выдавить:

– Куда ты меня ведешь?

Она не была уверена, что хочет получить ответ на свой вопрос, не могла понять, что Джозеф устроил для нее.

Джозеф мило улыбнулся, частички того человека, которым он был много лет назад, проглядывали из-за холодного, мертвого взгляда его глаз. Он протянул руку, чтобы убрать волосы с ее лица, и она инстинктивно отпрянула от его прикосновения.

– Теперь, Арианна, тебе нечего меня бояться. Я не сделал ничего плохого. Ты сама виновата во всем, что с тобой случилось. Я был всего лишь хорошим мужем: давал крышу над головой, пищу в желудке и одежду. Я даже дал тебе охранника, чтобы защитить тебя, и что ты сделала? Попыталась улизнуть с ним, чтобы забрать у меня сына, – его слова звучали ужасно спокойно, почти радостно и удовлетворенно. – Но после сегодняшнего вечера мне больше не придется об этом беспокоиться. Ты полюбишь меня снова без помутнения рассудка из-за интереса другого мужчины.

Ее сердце готово было взорваться, и ей стало плохо, когда она поняла, что он ей говорит. Найдя в себе силы заговорить снова, она поднялась с кровати, подползла поближе к мужу, умоляя:

– Пожалуйста, Джозеф, что бы ты ни задумал, я не хочу быть частью этого. Пожалуйста. Я сделаю все, что угодно, только не надо…

Он шикнул на нее, успокаивающий звук был искажен злыми намерениями человека, который это сделал.

– Все что угодно? – он поднес палец к губе и постучал по ней, делая вид, что глубоко задумался. Встав, он протянул руку:

– Пойдем со мной, у меня есть идея.

Она не доверяла мужчине, стоявшему перед ней, но, не имея выбора, встала, как было велено, и взяла его за руку, когда он попытался помочь ей. Отпустив ее лишь на мгновение, он наклонился, чтобы снять кандалы с ее лодыжки, и с ее губ сорвалось шипение, когда прохладный воздух коснулся кожи, открытой грубым металлическим кругом.

Снова взяв ее за руку, он повел ее в ванную, закрыв за собой дверь с тихим щелчком, когда она вошла в комнату с низким освещением. Она повернулась к нему, не зная, о чем он попросит ее, и молясь, чтобы он не заставил ее участвовать в том, что он планировал раньше.

– Скажи, что любишь меня, Арианна. Скажи мне, что ты принадлежишь только мне теперь, даже если бы ты сбежала, ты никогда не позволила бы чужим рукам коснуться тебя.

Она сказала то, что он попросил, упала на колени, умоляя о прощении в полном отчаянии, чтобы избежать любого события, на котором он просил ее присутствовать.

Отодвинув стул от стены, он поставил его перед туалетным столиком так, чтобы его затылок был хорошо виден перед зеркалом. Усевшись, он посмотрел на нее. Она подползла к нему, готовая сделать любую гадость, чтобы заставить его передумать. Положив палец ей под подбородок, он приподнял ее залитое слезами лицо, и она посмотрела ему прямо в глаза.

– Танцуй для меня, красавица, покажи мне, как твое тело движется только потому, что ты рядом со мной, – он отпустил ее и откинулся на спинку стула, ожидая своего шоу.

Ее тело и сердце онемели, но она заставила себя подняться на ноги, медленно снимая одежду, прежде чем покачать бедрами под неслышную музыку. Ее глаза не могли не смотреть на свое отражение в зеркале, и она вздрогнула, увидев отметины на коже, шрамы от многолетних побоев, резко выделявшиеся ребра из-за недостатка еды в течение последних двух дней.

От этого зрелища ее затошнило, но она собралась с духом и стала танцевать для Джозефа, пытаясь вызвать у него удовлетворение. Он наблюдал за ней из-под тяжелых век, облизнув нижнюю губу.

– Правильно, детка, напомни мне, почему я влюбился в тебя.

Она продолжала танцевать, сдерживая слезы стыда и сожаления, двигаясь перед ним. Когда он внезапно встал, она не могла не вздрогнуть, страх пробежал по ее спине от того, что он сделает с ней дальше. Он небрежно отодвинул стул и согнул палец, приглашая ее подойти.

Когда она оказалась достаточно близко, чтобы он мог схватить ее, он прижал ее к своей груди. Запах его одеколона, смешанный с вездесущим запахом алкоголя, обжег ей ноздри. Прижавшись губами к ее уху, он спросил:

– Ты любишь меня?

– Да, Джозеф, больше всего на свете, – солгала она.

Его грудь содрогнулась от глубокого смешка.

– И ты хочешь сделать что-нибудь, чтобы доставить мне удовольствие?

– Да.

Он наклонился, прикасаясь к ее губам, скользя языком, чтобы проникнуть внутрь. Она хотела вырваться, хотела бороться с интимностью его поцелуя, но вместо этого приоткрыла рот, впуская его, делая вид, что не может насытиться им.

Оторвавшись от нее, он быстро отошел в сторону и приказал:

– Отойди к туалетному столику. Положи руки на стойку, подними свою задницу для меня

Подойдя к стойке, она посмотрела на него в зеркало. Опустив руки, она приняла ту позу, которую он просил, ее руки были крепко сжаты из-за любого намека на боль, которую он мог причинить ей. Она продолжала наблюдать, как он подошел и расстегнул брюки, позволив им опуститься до лодыжек, а сам встал позади нее. Одна рука поднялась, чтобы схватить ее за волосы и удержать на месте. Он снова улыбнулся.

– Не закрывай глаза, красавица, я хочу, чтобы ты смотрела, как я возьму тебя.

Одним мощным толчком он заставил себя войти в нее, прежде чем отпустить ее волосы и больно обхватить пальцами бедра. В медленном ритме он вбивался в нее, его голова откинулась назад, когда он застонал от удовольствия. Через несколько минут он вышел из нее. Встретившись с ней взглядом в зеркале, его лицо омрачила гримаса, прежде чем он протиснулся в тугое отверстие ее задницы. Она вскрикнула от боли, но не отвела глаз от отражения в зеркале.

– Скажи, что тебе нравится это. Скажи, что хочешь жестче.

Из ее глаз потекли слезы, и она сказала:

– Мне нравится это, Джозеф, я хочу жестче, – ее голос надломился на этих словах, но они, казалось, удовлетворили его, он кончал в нее, находя свое освобождение, пока она смотрела. Он отстранился, шлепнув ее по коже так сильно, что все ее тело затряслось от его силы.

Еще одна улыбка появилась на его лице, он направился в душ, чтобы вымыться. Когда он закончил и вернулся, чтобы встать позади нее, он протянул руку и убрал ее руки со стойки. Поднеся одну руку к губам, он прижал ее к своей груди, а другой рукой нашел ее грудь. Нежно поцеловав ее ладонь, он сказал:

– Будь готова через двадцать минут.

Ее колени подогнулись, и он рассмеялся, когда опустил ее на пол. Выйдя из комнаты, он повернулся к ней с отсутствующим выражением на лице, когда сказал:

– Эмори скоро будет здесь, чтобы забрать тебя. Я бы оделся, если ты хочешь сохранить то немногое достоинство, что у тебя осталось.

Глава 20

Ее ноги больно ударились о каменную плитку прихожей, когда Эмори вел ее по коридору, ведущему в банкетный зал. Когда они достигли больших двустворчатых дверей, Арианна ожидала, что двое охранников откроют их, чтобы она зашла. Но вместо этого они застыли, едва ли на нее взглянув, когда она подошла. Она остановилась перед дверьми, обернувшись на Эмори, когда его рука схватила ее за шею, чтобы развернуть ее в направлении фойе особняка. Смятение охватило ее разум, но она послушно шагнула вперед, не рискуя злить мужчину за ее спиной.

– Сегодня мы встречаемся не в банкетном зале, дорогая. Твой муж приложил все усилия, чтобы спланировать самое особенное мероприятие из всех, на которых ты когда-либо была.

Он засмеялся, ведя ее к огромным входным дверям, толкнул, потянувшись к железной ручке, чтобы вывести их наружу.

Когда он зашел в комнату, она увидела его впервые после той ночи возле ворот. Ее взгляд незамедлительно устремился к порезу на его щеке. Она ощутила извращенное удовольствие от того, что потребовалось несколько сотен швов, чтобы зашить зияющую рану, оставленную Коннором на его лице.

Под светом молодого месяца, печально висящего в небесах, она шла впереди Эмори, по дороге к полю, которое, как она знала, располагалось на противоположной стороне от здания. Когда они достигли места, она увидела круг из факелов, пламя которых гневно устремилось в небо, туда, где они были размещены. Свет и тень танцевали на телах нескольких мужчин, стоявших за пределами круга в центре. Ее лоб нахмурился, когда она увидела четыре машины, расположенные так, что их багажники оказались внутри круга.

Головы повернулись в ее направление, когда она подошла, а, когда маленькая группа мужчин разделилась, Джозеф вышел из центра, направляясь к ней.

Взяв ее за руку, он улыбнулся ей, его взгляд быстро метнулся к Эмори, прежде чем снова обратиться к ее лицу.

– Теперь, когда прибыли наши достопочтенные гости, мы можем начинать.

Она подняла глаза на него, прежде чем перевести взгляд за его плечо. Она не могла понять, что случилось, почему Джозеф перенес место действия из банкетного зала на улицу. Она подозревала, что это связано с машинами, но даже представить не могла, зачем они были нужны или что он планировал с ними делать.

Джозеф вел ее к кругу, замкнутому огнем, закрыв ей глаза своими руками, и засмеялся, когда она вздрогнула от прикосновения. Когда он довел ее до нужного места, убрал руки, медленно обнажая сцену, которая перед ней развернулась.

Она тут же отступила назад и замотала головой, отрицая то, что увидела. Ее муж был сумасшедшим, она знала это, но никогда не представляла, каким ужасным он стал. Ее сердце бешено колотилось, а грудь вздымалась от беспокойного дыхания, быстрого и поверхностного, ни коим образом не доставляющего кислород, в котором она нуждалась, чтобы адекватно осознавать происходящее. Ее взгляд стремительно метнулся к Джозефу, страх разрушал нервы, пока каждый мускул не дрогнул под его хваткой.

– Ты не… не можешь так поступить, Джозеф. П… пожалуйста, умоляю, просто дай ему уйти.

Джозеф стоял совершенно неподвижно. Сложив руки за спиной, он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, восхищаясь танцами сквозь расплавленный сумрак на мероприятии, которое он запланировал для нее.

– О, милая Арианна. Видишь ли, моя дорогая, я не могу отпустить его. Он намеревался отобрать у меня две вещи, обе из которых я горячо любил.

Вытащив руки из-за спины, он поднял их, словно сдаваясь, пожал плечам, говоря:

– Я сожалею, красавица, но он был приговорен к смерти.

Он шел прямо к ней, каждый мускул его тела просвечивался под белой накрахмаленной рубашкой. Тени и свет от огня плясали на его лице, отбрасывая угрожающий свет на гримасу, которая уже говорила о ненависти и маниакальных намерениях. Когда он был так близко, что она могла почувствовать сладость алкоголя в его дыхании и ощутить жару, нисходящую от его огромного тела, он спросил:

– Ты готова узнать, зачем ты здесь?

Все ее тело тряслось, страх вызывал пот, который скатывался по ее коже, ее живот скрутился в узел, настолько хуже становилась ситуация.

Джозеф поднял руку и щелкнул пальцами, краем глаза она увидела, как Эмори направился к ним, его массивное тело каким-то образом скользило в его собственной манере двигаться. Когда он почти до них добрался, Джозеф схватил Арианну за подбородок, подняв ее лицо к своему, накрыл ее губы своими, его язык скользил по ее зубам, ее языку, овладевая ею настолько, что она едва могла дышать.

Он отстранился, его рука двинулась, чтобы стереть влагу вокруг губ.

– Моя прекрасная девочка, ты здесь для того, чтобы решить, как он умрет.

Когда Джозеф отошел, Коннор снова оказался в поле зрения. Он сидел на коленях в центре между машин, его широкая грудь была обнажена, только пара запачканных и оборванных брюк покрывала его тело. Его голова была наклонена вперед, безупречная чернота его волос ярко блестела под светом пламени. Ее глаза исследовали его кожу, ее тело сотрясалось от рыданий при взгляде на глубокие шрамы на местах, где его резали, или синяки и изуродованные кости, которые торчали изнутри. Его некогда прекрасное тело было искалечено от дней издевательств, которые он, очевидно, перенес.

– Коннор, почему бы тебе не посмотреть наверх, чтобы увидеть Арианну в последний раз. Сегодня она выглядит просто чудесно.

У Арианны перехватило дыхание, когда руки Коннора задрожали от цепей, прикованных к его запястьям. Мускулы напряглись, их очертания отражались тенями пламени. Пот пропитал его кожу и заставил его светиться от яркого света. Он медленно поднял голову, его припухшие веки затрепетали, и изумрудные глаза наконец-то взглянули на нее из-под веера черных ресниц.

Рыдания вырвались наружу, ее тело яростно сотрясалось от их силы. Она хотела упасть на колени, доползти до мужчины, которого она любила и освободить его от цепей, приковывающих его к месту, где он стоял на коленях.

Джозеф подошел к ней, обнял ее рукой за талию, словно хотел остановить ее и удержать от падения на землю.

– Как ты, наверняка, догадалась, Арианна, Коннор умрет довольно быстрой, но очень болезненной смертью.

Ее глаза оставили Коннора, чтобы исследовать длину цепи, привязанной к его рукам и задним бамперам машин. Она заметила еще две цепи, которые, как она знала, одним концом были привязаны к его лодыжкам, а другим – так же к машинам.

– Джозеф, нет. Это слишком, это… Это разорвет его на части.

– Именно так, моя прекрасная жена. И я могу вообразить, что такая смерть должна немного ранить, – он насмехался над ней словами, изображая беспечность, словно они говорили только о погоде. – Несмотря на это, ты можешь ему помочь.

Джозеф протянул руку в его сторону ладонью вверх, чтобы пальцы могли обхватить рукоять клинка, который Эмори дал ему. Арианна посмотрела на нож, лезвие которого было отполировано до такой степени, что мерцало в свете костра.

Когда она наконец подняла глаза и посмотрела на Джозефа, он усмехнулся.

– Ты можешь облегчить его участь. Все, что тебе нужно сделать, это перерезать ему горло или вонзить нож в сердце. Быстро покончить с его жизнью или разорвать его на четыре части.

– Нет, Джозеф… нет, я не могу так поступить.

Ее колени снова угрожали подогнуться, а голова болела от давления крови, бегущей по ее венам. Она чувствовала, что ее сердце остановится, что она упадет на землю, не в силах пошевелиться или закричать, если она не сможет проснуться от события, которое было настолько ужасным, что не могло быть реальным.

– Нет? Как скажешь. Тогда поступим по-моему.

Снова подняв руку, он щелкнул пальцами, и моторы машин завелись в унисон. Она не могла двинуться, ее челюсть беспомощно повисла, когда Ариадна замерла от шока.

Казалось, словно машины подпрыгивали, когда поехали вперед. Медленно натяжение цепей увеличивалось, пока Коннор пытался поднять голову, чтобы посмотреть на Арианну. Она поднесла руку ко рту, скрывая выражение абсолютного ужаса. Когда цепи натянулись, ноги Коннора были силой вытянуты из-под него, его тело подняло над землей движением машин. Его лицо исказилось, его челюсть сжалась, а зубы были стиснуты, крик вырвался из его горла, когда его конечности туго натянулись и были с болью выдернуты из тела.

– Стоп! – ее горло саднило, когда она кричала, глаза не могли сфокусироваться от жгучей боли слез. – Стой! Джозеф, ты должен остановиться!

Джозеф снова щелкнул пальцами, и Эмори выкрикнул в ответ какую-то команду. Машины остановились, белые задние фары засияли, когда они дали задний ход и опустили тело Коннора на землю. Оказавшись на земле, он корчился на траве, и по тому, как подергивались его мышцы на костях, было видно, что он испытывает сильную боль.

Наконец, не имея сил больше держаться на ногах, Арианна упала на землю, и ее тело согнулось. Джозеф опустился на колени рядом с ней и с мольбой протянул ей нож. Она с опаской посмотрела на нож, скользнув взглядом по заостренному лезвию, ее руки зарылись в землю под ней.

– Это твой выбор, Арианна, но я позволю тебе сделать его лишь единожды. Я остановил машины, сделал, что ты просила, но ты должна выполнить и свою часть сделки. Если ты и в этот раз не справишься, я не остановлю машины снова.

Она потянулась, чтобы забрать нож из его рук. Она представила, как перережет ему горло или повернется так быстро, что лезвие глубоко войдет в его сердце, разрезая холодную и горькую тварь, бьющуюся в груди. Но она не могла. Если она нападет на него, он убьет ее, и ее сын останется один, воспитанный монстрами, сам превратившийся в чудовище.

Как только ее пальцы крепко обхватили ручку, Джозеф схватил ее за волосы и прижался губами к уху.

– Убей его для меня, любовь моя. Докажи мне, что ты предпочитаешь меня этому человеку. Я хочу верить, что ты не желала уходить с ним, я хочу верить, что он заставил тебя это сделать.

Его безумие без всяких сомнений было доказано. Арианна знала из его слов, что он придумывал оправдания, лгал, чтобы защитить свое драгоценное эго от ее предательства. Она знала это с самого начала, но не понимала, даже представить себе не могла, каким извращенным он стал.

Поднявшись с Земли, она медленно подошла к Коннору. Ее ноги казались неподъемными, когда она шла, ее тело хотело сдаться, позволяя ей снова лечь на землю, свернуться в клубок, защищая от кошмара наяву. Когда она подошла к Коннору, его глаза были зажмурены от боли, а лицо – совершенно белая кожа, натянутая на изуродованные черты лица. Опустившись на колени рядом с ним, она боролась с желанием дотронуться до него, чтобы хоть немного облегчить то, что собиралась сделать.

Говоря тихо, чтобы только он мог ее слышать, она сказала:

– Я люблю тебя, Коннор. Я не хочу этого делать, но я не могу позволить тебе умереть другим способом.

Ее горло едва ли могло двигаться и слова оборвались от дрожи ее тела.

Он открыл глаза и повернул голову так, чтобы видеть ее. Несмотря на то, что его челюсть выглядела сломанной, он открыл рот, чтобы заговорить. Одинокая слеза скатилась из его глаз, когда он снова посмотрел на нее.

– Ты не должна этого делать, – его слова были произнесены так тихо, так медленно, что она едва расслышала их. – Лю… люблю тебя. Не позволяй ему… – кровь хлынула из его легких, заставив его остановиться, прежде чем закончить. – Не позволяй ему сделать это с тобой. Я… Я сожалею… что проиграл.

Ее грудь словно разрывало от боли. Она могла бы вонзить нож в собственное тело, и это причинило бы ей меньше боли, чем те эмоции, которые вызвали его слова. Говоря сквозь слезы, она прошептала:

– Ты не проиграл. Я знаю, что ты сделал все, что мог. Я не позволю ему ничего сделать, Коннор, я делаю это, потому что люблю тебя и потому что не могу позволить ему мучить тебя больше.

– Заканчивай с этим, Арианна! У нас же не вся ночь впереди!

Глубокий баритон, акцент богатого и могущественного человека, – голос Джозефа эхом разнесся по полю, громче, чем шум моторов машин или приглушенные речи, издаваемые другими мужчинами.

Она дрожала всем телом, не сводя глаз с Коннора, когда наклонилась над ним и приставила лезвие к его шее. Кожа на его горле задвигалась над сталью клинка, когда он приказал:

– Толкай глубоко и тяни изо всех сил. Тебе нужно перерезать всего две вены, – он сделал паузу, чтобы перевести дыхание, прежде чем добавить. – Я знаю, что ты любишь меня, я знаю, что мы были бы счастливы вместе. Мы были. Мне жаль оставлять тебя здесь, Арианна.

Он закрыл глаза и откинул голову на траву, ожидая своей участи.

Она позволила своему гневу к Джозефу управлять ею, придавая силу мускулам ее руки. Зажмурившись от охватившего ее ужаса, она снова открыла глаза и стиснула зубы, когда провела лезвием по его шее, сильно и глубоко, как он и велел. Кровь хлынула из раны, вырываясь импульсами из его тела, биение его сердца разгоняло брызги.

Падая назад, Арианна закричала. Нож выпал из ее руки, и она потянулась вверх, дергая себя за волосы в полном отчаянии от того, что Джозеф заставил ее сделать. Она смотрела, как краска схлынула от лица Коннора, его глаза закатились, пока он боролся, пытаясь дышать. Она положила руку ему на грудь, чувствуя, как сила его сердца рассеивается и исчезает, пока, наконец, оно не перестало биться под ее рукой. Ей было все равно, увидит ли Джозеф, как она прикасается к нему, она хотела, чтобы он знал, что она была здесь до последней минуты, до тех пор, пока последняя крупица жизни не покинула его тело.

Сильные руки обхватили ее бицепсы. Ее подняли с земли и поставили над Коннором. Теплое дыхание коснулось ее кожи, когда Джозеф наклонился и прошептал ей на ухо:

– Я впечатлен, красавица. Честно говоря, я бы никогда не подумал, что ты действительно это сделаешь.

Она не ответила, не могла заставить свои губы двигаться, чтобы просто сказать ему, как сильно она его презирала. Каждая часть ее тела была опустошена, она сходила с ума от того, что ей пришлось лишить жизни своего возлюбленного.

Джозеф оттащил ее от тела, но держал ее прямо, пока она не заняли свою прежнюю позицию внутри круга. Снова наклоняясь к ней, он засмеялся, прежде чем сказать:

– Ты же не думала, что я дам своим друзьям пропустить все веселье.

Он поднял руку вверх и щелкнул пальцами.

Ее челюсть отвисла, когда она увидела, как машины поехали вперед, и тело Коннора было разорвано на части в воздухе.

Глава 21

Три года. Три года она была одна, запертая в тюрьме, где ее избивали по ночам, насиловали и насиловали, когда чудовище, которое было ее мужем, жаждало ее прикосновений. Ей разрешили остаться в своих апартаментах в правом крыле. Охрана была усилена. За ней следили две камеры и живые глаза людей Джозефа. Она не могла пойти туда, где за ней не следили, не было спасения от той жизни, которую построил для нее Джозеф.

Но был маленький огонек, единственное пламя, которое даже Джозеф не мог погасить, и этот маленький мальчик был для нее всем. Аарон рос быстро, его маленькое тело становилось сильным, когда он учился ползать, ходить… бегать. Его волосы оставались цвета черной ночи, а кожа имела естественный золотистый загар. У него был смех, который мог осветить любую комнату, и он был бесстрашен, когда дело доходило до новых вещей. Но его глаза… Со временем они начали меняться, становясь блестящими сапфирово-голубыми. Джозеф заметил, но быстро отмахнулся, подумав, что ребенок унаследовал глаза Арианны. Однако, когда из-под лазурной поверхности стали проступать зеленые прожилки, Арианна быстро усомнилась во всем, что, как ей казалось, она знала.

Это было постепенное изменение. Она надеялась, что оно прекратится. В глубине души ей отчаянно хотелось узнать, что они ошиблись, что Аарон был ребенком Коннора, а не Джозефа, но она боялась, что Джозеф сделает с Аароном, если узнает. Она жила в страхе, каждый день просыпаясь с ребенком, глядя глубоко в его глаза, до безумия боясь, что тот проснется с изумрудно-зелеными глазами Коннора.

Повитуха сказала ей, что его глаза могут измениться. Она сказала, что обычно дети рождаются с серыми или голубыми глазами, и эти глаза постепенно становятся светлее или темнее, пока они становятся старше.

Сидя в своей спальне, она смотрела на красные стены, не желая двигаться, не говоря уже о том, чтобы войти в гостиную, которую, как она знала, занимали несколько охранников Джозефа. Он больше не держал ее на цепи, и у него не было причин продолжать держать ее взаперти. В ней не осталось ни капли мужества. Он сломал ее той ночью на поле. Он взял что-то прекрасное, свободное и светлое и заставил ее уничтожить это, заставил ее совершить поступок настолько мерзкий, что она никогда не сможет простить себя за это. Никогда больше она не попытается уйти и ради Аарона никогда больше не будет бороться против воли своего мужа.

Она чувствовала себя опустошенной, полностью потерянной в безумии, которое пронизывало стены дома, способной сохранить рассудок, только заботясь о своем сыне.

Испорченность Джозефа усугублялась, и смерть была обычным явлением каждый раз, когда он проводил встречу в сети. Он управлял своей организацией железным кулаком, никогда не позволяя ни одному человеку уйти без наказания за малейшее нарушение. Он любил произносить свои предложения, каждый раз удивляя слушателей тем, насколько больным и извращенным он мог стать. Она ненавидела его, ненавидела людей, которые работали на него, но она покорно стояла, когда ее вызывали на собрания, сидела рядом с ним, подражая преданной жене. Это поддерживало жизнь Аарона. Это было ее единственной заботой.

Сидя на краю кровати, она натянула черные чулки на ноги, прежде чем встать и натянуть на себя черное платье с одним рукавом. Он хотел, чтобы она принарядилась и сфотографировалась с ним перед началом вечернего собрания. Его сеть, его семья, его деньги – вот те достижения, которыми он хвастался перед своими людьми, перед всеми, кто встречался с ним. Если бы вы его не знали, то подумали бы, что он совершенен. Было страшно, каким харизматичным он мог быть, когда под его кожей не было ничего, кроме мертвого сердца и души демона

Она сидела у туалетного столика, расчесывая свои длинные светлые волосы и ждала его прихода. Услышав щелчок дверной ручки, она повернулась и встала на ноги, чтобы не заставлять его ждать. Она научилась не злить его, подчиняться каждому темному желанию, чтобы избежать его насилия хотя бы на одну-две ночи. Несмотря на то, что он часто спал с ней и никогда не использовал защиту, она не забеременела снова. Она была благодарна за это, но еще больше задумалась о том, кто же был отцом ее сына.

– Арианна. Ты прекрасно выглядишь. И снова мужчины будут завидовать красоте женщины рядом со мной, – его голос урчал, предвкушая встречу, которая должна была состояться.

Она улыбнулась в ответ, всегда изображая идеальную жену.

– Спасибо, Джозеф. Ты выглядишь как всегда красиво, – ее взгляд скользнул по темно-серому костюму, по пурпурному шелковому галстуку, который так красиво сиял в полумраке комнаты. Пиджак его костюма идеально сидел на широких плечах, а брюки соблазнительно свисали с талии. Он действительно был красивым мужчиной, но внутри него не было ничего, кроме яда, смерти, ненависти и ярости.

– Мы должны поторопиться, я хочу быстрее сфотографироваться, чтобы не опоздать в бальный зал, – потянувшись к ее руке, он сжал ее пальцы, прежде чем вывести из спальни и по коридору провести в гостиную. Она посмотрела на мужчин, рассредоточенных по комнате, ей не дали времени рассмотреть каждого из них, когда Джозеф быстро потащил ее через комнату.

Войдя в кабинет, которым Джозеф не пользовался с тех пор, как они переехали сюда, Арианна увидела мужчину, стоявшего в стороне с камерой, установленной так, чтобы запечатлеть их.

Фотограф указал на площадку, которую он обустроил еще до их приезда.

– Джозеф, как насчет того, что ты сядешь в кресло, а Арианна встанет позади него. Я сделаю все быстро, чтобы вы могли перейти к более захватывающим событиям вечера.

Джозеф усмехнулся, услышав слова фотографа, и сел на то место, о котором тот просил. Заняв свое место, она заморгала от яркого света, который падал на них. Несколько вспышек фальшивой улыбки, и картинка была готова. Она ненавидела их. Они висели в коридорах ее крыла, напоминая о фальшивом совершенстве ее жизни. Каждый год он делал по одной, за исключением тех случаев, когда дело касалось Аарона. С тех пор как родился ребенок, Джозеф настаивал на ежемесячных фотографиях, его гордость за сына была очевидна в том, как он хвастался. Она слышала, что он описывал Аарона как свое величайшее достижение, то, что сделает его бессмертным, поможет ему обмануть даже смерть.

Закончив позировать, Арианна вслед за Джозефом вышла из комнаты и направилась по длинному коридору в бальный зал. Двое охранников мгновенно распахнули двери, приветствуя Джозефа в некоем подобии тронного зала. Тишина опустилась на ожидающих зрителей, темные души которых проявились в образе жизни, созданном Джозефом для них. Поднимаясь по лестнице, Арианна позволила онемению овладеть ее разумом и телом. Только так она могла наблюдать ужасы, которые будет творить Джозеф, только так она могла сохранить рассудок после того, как приняла участие в казни тех, кто осмелился перечить ее мужу.