Текст книги "Плененная невеста (ЛП)"

Автор книги: М. Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– Я не могу больше ждать, принцесса, – прежде чем просунуть толстую головку своего члена между моими складками и войти в меня, сильно и глубоко.

Он трахал меня грубо, отчаянно, как будто боялся, что это может быть в последний раз. Я задалась вопросом, когда он погрузился в меня и держался там, прижимаясь бедрами к моим, наслаждался ли он тем фактом, что я сделала это добровольно? Или он предполагал, как и я, что, как только я забеременею от него, у него больше не будет повода трахнуть меня? При этой мысли я почувствовала укол чего-то, почти как потерю. Я знала, что не должна была хотеть его, не должна была добровольно участвовать во всем этом. Вместо того, чтобы отстраниться, я обвила руками его шею, ногами его бедра и прижалась к его телу.

Это было так чертовски приятно: мои соски касались его твердой груди, его толстый член скользил внутри меня, растягивая меня, наполняя меня до тех пор, пока я не смогла выдержать ни дюйма больше, его губы на моем рту и его руки в моих волосах. Он шептал что-то по-русски, чего я не могла понять, но это не имело значения, потому что хриплый его голос и густой жар его слов сказали мне все, что мне нужно было знать об их значении.

Впервые в своей жизни я почувствовала настоящую, необузданную страсть. Я узнала, каково это, хотеть кого-то физически так сильно, что отбрасываешь в сторону свои собственные идеалы и упрямство, и получаешь что-то взамен. То, что я почувствовала с Виктором прошлой ночью, не было похоже ни на что, что я испытывала раньше. Это не должно повториться, шепчет мой разум, когда я переворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и я чувствую, что мгновенно взбунтовалась.

Почему? Почему нет?

Потому что он русский. Он из братвы. Он продает женщин, как я могу когда-либо полюбить такого мужчину?

Я закрываю глаза, борясь с шепотом в моей голове. Он также мой муж, думаю я про себя. Я связана с ним навсегда. Неужели я обречена быть несчастной до конца своей жизни? Не должна ли я просто выскользнуть из этой комнаты прямо сейчас, найти ближайший мост и спрыгнуть с него, если это все, на что мне остается надеяться?

Я думаю о том, что он сказал мне прошлой ночью в самолете, о том, как здесь все по-другому, о том, что могло бы случиться с теми женщинами в противном случае. О том, как он сказал, что дает им шанс на лучшую жизнь, чем они могли бы иметь. Я не совсем уверена, что верю ему или что какая-то часть этого настолько альтруистична, как он пытается это представить. Конечно, он мог бы просто спасти их или дать им работу, что-то другое, чем превращать их в наложниц для богатых мужчин. Не то чтобы его семья не разбогатела на этом за эти годы. Трудно поверить, что это имеет какое-то отношение к тому, что лучше для них.

Но в то же время, если это объяснение верно…

Это не делает это нормальным, но делает ли это, все намного хуже всего, что делала моя семья, или Лука, или Макгрегоры? Ирландцы и итальянцы торгуют оружием, которое убивает невинных, разрывает семьи и разжигает войны. Мой отец управлял стрип-клубами и борделями, как прикрытием для наркоманских вечеринок. Вся моя жизнь была построена на вещах, которые являются незаконными и криминальными.

Виктор все еще спит, и я протягиваю руку, чтобы дотронуться до него, проводя пальцами по мягким темным волосам на его груди. Я вижу мягкое вкрапление седины тут и там сквозь темные волосы, и провожу по ним кончиками пальцев, пока он тихо не стонет и его глаза медленно не открываются.

– Доброе утро, принцесса, – говорит он, поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня. Солнечный свет падает на его лицо под углом, делая его мягче, чем обычно, и его лицо менее резкое и властное.

– Мне не нравится, когда ты меня так называешь.

Виктор переворачивается на бок, ухмыляясь.

– Тогда как мне тебя называть? Как тебя называют твои друзья?

– Мои друзья называют меня Кэт, – тихо говорю я. – Но я не думаю, что мы уже друзья, ты и я.

– Нет? – Он наклоняет голову. – Разве друзья так не делают?

Он протягивает руку, его палец скользит вниз по ложбинке между моими грудями. Он обводит кончиком пальца небольшую выпуклость одной из них, прослеживая ее до моего соска, который он слегка пощипывает.

– Никто из моих друзей никогда этого не делал.

– А как насчет этого? – Он перекатывает сосок между двумя пальцами, пока я не ахаю, и когда он наклоняется ближе ко мне, я чувствую, как его обнаженный член твердеет у моей ноги.

– Нет. – Я качаю головой, облизывая сухие губы.

Он сжимает мою грудь, наклоняясь, чтобы провести языком по другому соску, делая медленный круг.

– А так?

Я не могу говорить. Я чувствую нарастающую боль между ног, мой клитор пульсирует с каждым движением его языка и пощипыванием пальцев, как будто от моих сосков к вершине бедер проложена прямая линия. Я просто качаю головой, и Виктор сжимает губы вокруг моего соска, посасывая нежную плоть, в то время как его рука оставляет мою грудь, чтобы скользнуть вниз по животу, туда, где я влажная и жаждущая его.

Я ахаю, когда его пальцы касаются моего клитора, нежно потирая, дразня меня до еще более сильного состояния возбуждения. Он покусывает мою грудь, посасывая ее, пока его зубы царапают мой сосок, в то время как его пальцы надавливают на мой клитор, а затем внезапно он перекидывается через меня, раздвигая мои ноги коленом, когда его рот жестко опускается на мой.

– Мне нужно снова быть внутри тебя, – стонет Виктор, его губы касаются моих. – Я не могу ждать, мне нужно почувствовать тебя.

При этом меня охватывает трепет, когда я вижу, как мой немногословный, дисциплинированный муж теряет контроль, его член набухает и горит между моих бедер, когда он направляется между моих ног, его головка грубо раздвигает меня, когда он толкается внутрь. Он стонет от облегчения, когда первые дюймы его члена проскальзывают в меня, и мое тело сжимается вокруг него, желая большего. Виктор погружается полностью, его тугие, тяжелые яйца прижимаются ко мне, когда он покачивает бедрами, и я задыхаюсь от удовольствия, когда он обхватывает мое лицо ладонями и снова целует меня, прежде чем начать двигаться.

– Мне нравится трахать тебя вот так, – стонет он, скользя к кончику, а затем снова входя в меня. – Мне нравится трахать тебя, зная, что ты все еще полна моей спермы с прошлой ночи. Что я собираюсь снова наполнить тебя, трахать тебя, пока ты не возьмешь все до последней капли… ах! – Виктор издает глубокий стон удовольствия, когда я чувствую, как сжимаюсь вокруг него, мое тело реагирует на его голос, бормочущий мне эти грязные вещи.

Он откидывается назад, разводя мои бедра в стороны, чтобы видеть, как он входит в меня, как каждый длинный, твердый дюйм исчезает во мне снова и снова.

– Ты чувствуешь это? – Стонет он, протягивая руку, чтобы раздвинуть мои складки, чтобы он мог лучше рассмотреть мой набухший клитор, видимый ему и жаждущий, чтобы он прикоснулся к нему. – Почувствуй, как твою маленькую тугую киску трахает этот толстый член…

Виктор никогда так не разговаривает в своей повседневной жизни. Это делает это как-то грязнее, еще более возбуждающим, и я стону, когда он снова входит в меня, мой клитор пульсирует от желания.

– Пожалуйста, – шепчу я, мои бедра выгибаются, когда он медленно трахает меня, заставляя чувствовать каждый дюйм, когда он вводит в меня свой член. – Пожалуйста, заставь меня кончить, Виктор…

– Правильно, принцесса. Умоляй об этом. – Он проводит пальцем по моему клитору, и я вскрикиваю, выгибая спину. – Ты кончаешь, когда я тебе говорю.

Я киваю, затаив дыхание, уносимая волной желания.

– Пожалуйста, пожалуйста…

– Ты кончаешь, когда это делаю я. – Он тяжело дышит, трахая меня сильнее по мере нарастания удовольствия. – Я хочу чувствовать, как ты сжимаешься вокруг меня, пока я наполняю тебя своей спермой…блядь! Блядь!

Я чувствую, как он вздрагивает, и я знаю, что он близко. Почему-то этим утром при свете дня все кажется грязнее, чем прошлой ночью.

– Поиграй с собой, принцесса, – бормочет он. – Поиграй со своим сладеньким клитором, пока я не кончу.

Затем он сжимает мои бедра обеими руками, входя в меня долгими жесткими толчками, и я колеблюсь. Я никогда раньше не прикасалась к себе в присутствии мужчины, но бледно-голубые глаза Виктора впиваются в мои, полные горячей потребности.

– Прикоснись к себе, или ты не кончишь, принцесса, – хрипло стонет Виктор, и я осторожно опускаю руку, просовывая пальцы между своих складочек, чтобы прикоснуться к своему нуждающемуся, ноющему клитору.

В тот момент, когда мои пальцы касаются его, почти невозможно удержаться от того, чтобы не кончить. Вид моего красивого мужа, склонившегося надо мной, его мышцы, напрягающиеся в утреннем свете, когда он входит в меня, ощущение этой толстой длины, растягивающей меня, аромат его кожи и звук его стонов, все это усиливает мое возбуждение, пока я не чувствую, что в любой момент могу разлететься вдребезги.

– Не кончай, – повторяет он, затаив дыхание. – Я накажу тебя, если ты кончишь до того, как я начну.

Это скорее обещание, чем угроза. Я чувствую, как мое лицо краснеет при воспоминании о том, как его ремень опускался по моей заднице, о его жжении, о том, как я все равно стала мокрой для него. Часть меня хочет этого снова, почувствовать ту горячую вспышку боли, за которой последует странное удовольствие, которое я никогда не ожидала испытать. Но я все равно сдерживаюсь, кончиками пальцев осторожно дразня свой клитор, когда он ускоряется. Его движения становятся более беспорядочными с каждым толчком.

– Правильно, трогай себя вот так. О, черт… – Виктор громко стонет, и я чувствую, как он поднимается внутри меня, сильно толкаясь, когда он содрогается. – Я собираюсь, блядь, кончить, да, три свой маленький клитор, блядь, я кончаю, блядь…

Он стонет на последнем слове, и я прижимаю пальцы вниз, неистово потирая, когда чувствую первый горячий прилив его спермы внутри меня, его член набухает и пульсирует, когда мой оргазм накрывает меня мгновенно, в тот момент, когда я перестаю сдерживаться. Я чувствую, как сильно сжимаюсь вокруг него, моя спина выгибается дугой, а другой рукой я хватаюсь за одеяло, когда вскрикиваю, все мое тело содрогается в конвульсиях от чистого удовольствия от этого.

Виктор снова толкается, и я чувствую, как немного его спермы выскальзывает наружу, стекая вниз, когда он глубже входит в меня, его член все еще пульсирует, когда я содрогаюсь вокруг него.

– О боже, – стону я, когда он сжимает мои бедра, прижимаясь ко мне, в то время как я продолжаю прикасаться к себе, желая получить все удовольствие, которое он может мне доставить, пока он выгибается вперед, его лицо напрягается в последних судорогах кульминации.

Он падает вперед на руки, тяжело дыша, прежде чем перекатиться на бок. Я чувствую себя почти опустошенной без него и начинаю вставать, думая, что пойду приму душ, но Виктор протягивает руку, останавливая меня.

– Подожди минутку, – говорит он, протягивая руку, чтобы притянуть меня обратно к себе. – Я хочу вот так полежать с тобой минутку.

Это не было частью сделки, натянуто думаю я. Обнимашки не были частью этого. Но его руки кажутся теплыми и сильными, они тянут меня обратно вниз, чтобы я легла рядом с ним, когда солнечный свет струится по хрустящим белым простыням. Я заставляю себя немного расслабиться, но это трудно. Его сперма стекает по моим бедрам, и это все еще не кажется таким интимным, как сейчас, когда мускулистая рука Виктора прижимает меня к своей груди, слегка потный мускус его кожи и легкий аромат его одеколона с прошлой ночи наполняют мои ноздри.

Это опаснее, чем хороший секс. Чувство, что я могла бы быть в безопасности в объятиях этого мужчины, что я могла бы найти любовь. Я помню прошлую ночь держась под его руку, очаровывая толпу, ведя светскую беседу, плывя по торжеству, я всегда была рождена для этого, и я знаю, что из нас могла бы получиться хорошая пара, если бы я позволила нам. Если бы я перестала бороться с ним, перестала злиться, что меня отдали врагу, и попыталась наладить с ним жизнь. Может быть, не сказку, а что-то другое.

Партнерство.

Это пугает меня чуть ли не больше, чем альтернатива. Виктор сказал, что это не то, чего он хочет. Но то, как он меня сейчас держит, говорит мне о другом. И я знаю, что в какой-то момент, если я собираюсь остаться, эта война между нами должна закончиться.

ВИКТОР

Я задавался вопросом, было ли правильным выбором то, что я запланировал на сегодня. Но после вчерашнего вечера и того, что произошло между нами этим утром, я не колеблюсь.

Вчера вечером Катерина была воплощением идеальной жены. Она была красивой, элегантной, вежливой, с хорошей речью, всем, о чем я мог когда-либо мечтать. Она очаровала мужчин и была дружелюбна с женщинами, и я с нетерпением жду сегодняшнего вечера и второго гала-ужина, на котором мы будем присутствовать. Не в последнюю очередь потому, что я надеюсь на повторение того, что было после.

Я не ожидал, что моя жена накинется на меня, захмелевшая от вина и нетерпеливая, но я не жаловался. Я, конечно, тоже не был таким этим утром, когда проснулся от ее взгляда, лениво скользящего по мне и ее обнаженному телу рядом с моим, и понял, что должен снова овладеть ею.

Секс с Катериной был попеременно потрясающим, приводящим в бешенство, долгожданным и более страстным, чем я мог ожидать. Мне кажется, что ее тело создано для меня каждый раз, когда я проскальзываю в нее, там горячо, туго и влажно для меня, а ее нежная красота никогда не перестает возбуждать меня. Я знаю, что не хочу, чтобы это заканчивалось после того, как она забеременеет от меня. Я не хочу, чтобы она перестала приходить в мою постель после того, как выполнит мое самое основное требование.

Я хочу обладать ею во всех отношениях, полностью, до тех пор, пока я жив.

Я хочу свою жену.

Это же не грех?

Часть меня все еще боится подходить к ней слишком близко. Позволить себе испытывать к ней что-либо, даже вожделение. Воспоминания о том, что произошло с первой женой, все еще слишком свежи. Вот почему я принял решение о сегодняшнем дне и о том, что нужно увидеть Катерине.

Мне нужно знать, что она справится с этим, прежде чем я позволю этому идти дальше.

Мы вместе принимаем душ, не торопясь. Моя встреча назначена на вторую половину дня, и я наслаждаюсь временем с Катериной теперь, когда отношения между нами немного оттаяли. Я не совсем уверен, что изменилось, но я не горю желанием изучать это слишком пристально. Вместо этого я наслаждаюсь покоем и простым удовольствием от того, что мы с женой принимаем душ по утрам.

Я трахал ее дважды за последние несколько часов, и все же я не могу удержаться от того, чтобы не потянуться за мылом и мочалкой, повернув ее спиной к себе, когда я провожу ими по ее гладкому телу. Она на мгновение напрягается, а затем расслабляется в моих объятиях, и я опускаю руку ниже, смывая следы своей спермы с ее бедер. Но я на этом не останавливаюсь. Я поднимаю мочалку выше, позволяя текстурированной ткани скользить между ее складками, по ее клитору. Когда я чувствую, как она содрогается от удовольствия, я опускаю ткань, потирая ее клитор быстрыми, тугими круговыми движениями, прежде чем ввести в нее пальцы, чувствуя жар ее возбуждения и ее киску, все еще полную моей спермы с прошлой ночи и этого утра.

Ее голова откидывается на мое плечо, и мой член твердеет у ее задницы, когда я трогаю ее пальцами, намереваясь заставить ее кончить снова.

– Кончай на мои пальцы, принцесса, – шепчу я ей на ухо, и она всхлипывает, прижимаясь ко мне, когда ее бедра начинают дрожать.

Боже, мне нравится ощущение, как ее киска сжимается вокруг моих пальцев или члена, когда она кончает. Она всегда зажимает меня, как тисками, сжимая так, как будто она никогда не хочет меня отпускать, как будто она хочет выдоить все до последней капли спермы из моего члена. Я чувствую, как она содрогается рядом со мной, когда она вскрикивает, ее задница выгибается назад и прижимается ко мне, и я обнимаю другой рукой ее за талию, прижимая ее к стене, когда я хватаю свой член и жестко вонзаю его в нее.

Прошло много лет с тех пор, как я трахал женщину столько раз за такой короткий промежуток времени, но каждый раз, когда я оказываюсь рядом с Катериной, мой член словно становится твердым, как скала. Я не могу вспомнить, когда в последний раз меня так заводила женщина, но я не собираюсь с этим бороться. Я бы предпочел поддаться этому, почувствовать, как каждый дюйм моего члена окутывает ее влажное тепло, когда я трахаю ее до очередного оргазма.

Это не занимает много времени. Я вонзился в нее как раз в тот момент, когда она кончала в первый раз, заменив свои пальцы своим членом. Мгновение спустя я чувствую, как она начинает дрожать от очередного оргазма, ее голова откидывается назад, когда она выгибается мне навстречу, ее великолепная, дерзкая задница прижимается ко мне, когда я трахаю ее так, словно это последний раз, когда я когда-либо буду внутри женщины.

В моей работе никогда нельзя быть уверенным.

– Блядь! – Я громко ругаюсь, когда чувствую, что снова начинаю кончать, мой член почти болезненно тверд, когда я изливаюсь в нее, горячий поток моей спермы смешал боль и удовольствие после того, как я кончал так много раз с прошлой ночи. Она ощущается так чертовски хорошо, горячая и тугая. Я погружаюсь в нее снова и снова, ощущая, как ее влажная киска скользит по моему сверхчувствительному стволу и кончику, посылая волны экстаза вплоть до пальцев ног.

Голова Катерины наклоняется вперед, когда я выхожу из нее, и я вижу, как она тихо дышит. На мгновение возникает напряжение, когда она выпрямляется, не глядя на меня, а затем наклоняется, поднимая мочалку с пола душевой. Одного вида того, как она вот так наклоняется, почти достаточно, чтобы у меня снова встал, я чувствую пульсацию в моем увядающем члене, но четыре раза, это слишком много.

– Ну, я была чиста, – говорит она со смехом, – но, думаю, мне это снова понадобится.

Я оставляю ее в ванной, пока одеваюсь, и слышу, как она собирается. Когда она выходит, ее волосы завиты и блестят вокруг лица. Она одета в клюквенно-красное платье-футляр, сшитое из чего-то похожего на легкую, почти летнюю шерсть, которая облегает ее, подчеркивая формы ее стройного тела. Она переступает с ноги на ногу, не совсем глядя на меня, а затем, когда она поднимает взгляд, улыбка на ее лице холодная и собранная.

– Я готова, если ты готов, – говорит она.

Я чувствую, что она начинает пугаться, отдаляться после того, что произошло со вчерашнего вечера. Это последнее, чего я хочу, и это снова заставляет меня усомниться, принял ли я сегодня правильное решение. Но все, что я могу сделать, это подтолкнуть ее вперед, поэтому я хватаю легкое пальто и киваю в сторону двери.

– Пошли.

По дороге Катерина ведет себя тихо, но не выглядит сердитой. Я могу только догадываться, о чем она думает, и это похоже на проигрышную игру, поэтому вместо этого я сосредотачиваюсь на предстоящей встрече и на том, как отреагирует Катерина.

Она выглядит слегка смущенной, когда мы подъезжаем к частному аэропорту и машина останавливается на летном поле. Я беру ее за руку, когда она выходит, и она смотрит на меня, нахмурившись.

– Что происходит?

Я киваю в сторону самолета, когда открывается дверь и опускается трап.

– Я хотел, чтобы ты увидела. То, что я сказал тебе вчера, что с женщинами обращаются хорошо, что я добр к ним, что я даю им шанс на что-то лучшее, чего у них могло бы быть в противном случае, я хотел, чтобы ты увидела это сама. Чтобы мы могли двигаться вперед вместе.

Катерина абсолютно безмолвна. Я вижу, как двое моих бригадиров выходят из самолета, а затем девушки начинают спускаться по трапу, дрожа и притихнув. Ни одна из них не говорит, их подталкивают к ожидающим фургонам бригадиры и мужчины более низкого уровня, ожидающие их у фургона, и я беру Катерину за локоть, разворачивая ее так, чтобы она могла видеть внутренности фургонов.

– Они удобные. Видишь? Никаких клеток, никаких наручников, никакой жестокости. Эти девушки, все десять из них будут проданы здесь. У них уже есть покупатели, богатые люди, которые платят за них сотни тысяч, если не миллионы. Их приведут в порядок и оденут, а затем они встретят своего нового…

– … владельца. – Катерина прерывает меня, поворачиваясь ко мне лицом. На ее лице застыл ужас, она побледнела, и в этот момент я понимаю, что это ничему не помогло. Скорее всего, это сделало все намного хуже.

– Я хотел, чтобы ты увидела, что это лучше для них…

– Быть проданным никому не может быть лучше! – Катерина качает головой, пятясь назад. – Я должна была знать лучше. В конце концов, я была почти продана тебе. Почему ты должен думать иначе о ком-то еще?

Она делает несколько шагов назад к машине.

– Катерина… – Я начинаю произносить ее имя, но она яростно качает головой.

– Я буду делать то, что мне нужно, пока мы не вернемся домой, – натянуто говорит она. – И я буду делать то, что должна, чтобы сохранить мир в доме, о котором ты договаривался. Но я не буду делать ничего из этого добровольно. И я больше никогда, черт возьми, не буду хотеть тебя, Виктор Андреев, никогда.

Она разворачивается, чуть не спотыкаясь, и мчится обратно к машине, хлопая дверью. Я хочу последовать за ней, но к этому побуждению примешивается горячее, злое чувство разочарования из-за ее неспособности понять, ее настойчивости в том, что это намного хуже, чем то, что делала ее собственная семья.

И мне нужно пойти на встречу и заняться продажами.

Мой отец научил меня, что бизнес всегда должен быть на первом месте, и я хорошо усвоил этот урок. Здесь я разберусь с тем, чем должен.

А с моей упрямой итальянской женой я разберусь позже.

КАТЕРИНА

В итоге Виктор отправил машину обратно домой, в ней была только я. Я не знаю, как он вернется, но меня это не волнует. Я трясусь всю дорогу до квартиры, мои руки сцеплены на коленях так, что костяшки пальцев белеют. Я знаю, что он собирается сказать позже. Что это необходимое зло. Что это то, чем всегда занималась его семья. Что он делает что-то “лучшее” для этих девочек. Интересно, что бы сказала Саша по этому поводу, если бы считала, что ее жизнь была лучше или хуже до того, как ее похитили, чтобы продать в наложницы какому-нибудь богатому мужчине. Чувствует ли она себя счастливее сейчас, работая у нас дома, или она жалеет, что ее вообще забрали.

Я не могу ничего из этого согласовать.

Последнее, чего я хочу, это пойти с ним сегодня вечером на еще один бал, танцевать, вести светскую беседу, притворяться, что меня волнует все, что там говорят. Часть меня почти скучает по Франко, по крайней мере, по нему прежнему, до того, как я по-настоящему узнала его, не было никаких сомнений в том, что он был эгоистичным и высокомерным, мудаком во всех отношениях. С Виктором это сбивает с толку. Он хороший отец дома, щедрый в постели и уважительный ко мне во многих отношениях. Он мог бы быть хорошим мужем, если бы не тот факт, что он покупает и продает женщин… продает в сексуальное рабство.

Я не могу с этим смириться, как бы я ни старалась. Я просто не могу.

Я прислоняюсь спиной к двери квартиры, закрываю глаза и пытаюсь дышать. Я чувствую отвращение к себе за то, что когда-либо думала, что все могло быть по-другому, за то, что хотела его, за то, что представляла настоящий брак. Я в ужасе от того, что я только что увидела, лица этих девушек запечатлелись в моей памяти, и я ничего так не хочу, как вернуться домой.

Но на самом деле у меня даже больше нет дома.

Я срываю с вешалки свое платье для сегодняшнего гала-ужина и направляюсь в ванную. Раздеваясь, чтобы надеть темно-синее шелковое платье, я прижимаю руку к животу, все еще такому плоскому, что он почти впалый. Я думаю о том, сколько раз мы с Виктором трахались со вчерашнего вечера, сколько раз я поощряла это, и меня тошнит.

Что, если я уже беременна?

Сама мысль об этом ужасает. Представить, что мой сын стоит там, где сегодня был Виктор, и смотрит, как похищенные женщины выходят из самолета, ужасно. Я не знаю, как я собираюсь это сделать. Как я вообще собираюсь подарить ему сына, зная, что он будет воспитан в такой жизни, что его заставят думать, что это нормально. Даже желательно.

Я сжимаю платье в кулаке, пытаясь подумать. Пытаюсь придумать выход, но ничего не получается. У меня нет возможности сбежать, не нарушив того, что Лука так тщательно пытался организовать. И, кроме того, мысль о расставании с Аникой и Еленой причиняет боль. Они не мои, но я все равно начинаю их любить и хочу быть рядом с ними. Продолжать заботиться о Елене, быть хорошей матерью Анике, надеюсь, до тех пор, пока она однажды не придет в себя. Быть светом в темном мире, в котором они родились.

Я хочу остаться хотя бы ради них, но мне невыносима мысль о том, чтобы привести в эту жизнь еще одного невинного ребенка. Я в ужасе от того, как легко Виктор снова меня обманул, даже после того, как на днях увидела правду в его офисе. Это заставляет меня задуматься, узнала ли об этом и его первая жена, если она вдруг не смогла с этим справиться, и Виктор удалил ее с радаров, потому что она не могла примириться с мужчиной, за которого вышла замуж.

Я решаю, здесь и сейчас, когда надеваю платье и снова прижимаю руку к своему плоскому животу, что я не подарю Виктору сына, которого он так отчаянно хочет. Я найду способ достать какое-нибудь средство экстренной контрацепции, как только мы завтра будем дома, и я найду способ начать принимать таблетки. Все, что угодно, лишь бы помешать ему вырастить сына, который унаследует его ужасную империю. Лгать моему мужу и препятствовать тому, чтобы у нас были общие дети, может быть грехом. Тем не менее, я думаю, что появление еще одного ребенка в этой семье было бы гораздо большим грехом.

Я почти закончила закалывать волосы, когда раздается стук в парадную дверь, сначала твердый, а затем более настойчивый. Почему Виктор стучит? У него есть ключ от его собственного дома. Интересно, пришел ли это один из его бригадиров, чтобы сказать мне, что он вернется домой поздно. Может быть, он пришли сказать мне, что он вообще не пойдет на гала-ужин сегодня вечером.

Мне не могло так повезти.

– Минутку! – Я воткнула последнюю заколку с жемчужным наконечником в волосы, отчаянно пытаясь не думать о том, как они рассыпались по полу прошлой ночью, когда Виктор зарылся руками в мои волосы, стягивая их вокруг моего лица и неистово целуя меня. Я выхожу из ванной и направляюсь к тяжелой входной двери, открываю ее только для того, чтобы увидеть высокого бледного мужчину с ярко-голубыми глазами и двух мускулистых мужчин позади него.

Я их не узнаю, но я никого здесь не знаю. Я некоторое время смотрю на них, прежде чем так авторитетно, как только умею, приподнимаю бровь, глядя прямо на мужчину перед собой.

– Ну? Что Виктор послал вас сказать мне?

– Ничего, – говорит мужчина с ухмылкой.

Мое сердце замирает.

– Ну, его здесь нет, но если вы назовете мне свое имя, я могу сказать ему…

– Мы здесь не из-за него. – Прежде чем я успеваю захлопнуть дверь у него перед носом, бледный мужчина делает шаг вперед, распахивая дверь, в то время как двое мужчин покрупнее протискиваются мимо него. – Хватай ее.

– Что? Нет! Мой муж будет… – Я вскрикиваю, когда один из мужчин зажимает мне рот рукой, и я пытаюсь укусить его, но без особого эффекта. Другой хватает мои запястья, мои руки, связывает их за спиной пластиковыми наручниками, в то время как бледный мужчина приближается ко мне с поднятой рукой.

С абсолютным, леденящим душу ужасом я вижу, что в его руке шприц, на кончике иглы капельки жидкости. Я пытаюсь закричать снова, но рука, закрывающая мне рот, слишком тяжелая, и все, что я вижу, это как она опускается на меня, пока я брыкаюсь и извиваюсь. Последнее, что я слышу, когда игла вонзается в мою шею и мир начинает вращаться, это голос бледного мужчины с акцентом, звенящий у меня в ушах.

– Мы здесь из-за тебя, Катерина.

Перевод осуществлён TG каналом themeofbooks