Текст книги "Колония (СИ)"

Автор книги: M John

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Брандиш поняла. С ужасным предчувствием она озвучила мысль вслух.

– Ты хочешь, чтобы мы с Марком её забрали.

– Ты должна это сделать. Амелия одного возраста с Вики. Думаю, они подружатся.

– Не очень хорошая идея.

– Почему ты так упрямишься?

Брандиш потрясла головой.

– Я... ты ведь помнишь, что я никогда не хотела иметь детей?

– Помнится, ты говорила что-то подобное. Но затем появилась Вики.

– Я согласилась на Вики только из-за Марка, и согласилась совсем не сразу.

– Марк поможет справиться и с Амелией.

Брандиш могла бы сказать, как Марк измотан. Что его обещания оказались пустыми. Она могла бы сказать, что он посещает психиатра из-за подозрения на клиническую депрессию. Но она промолчала.

– Дело не только в этом. Ты ведь знаешь, мне сложно доверять людям. И ты знаешь, почему.

Она заметила, что выражение лица Леди Фотон едва уловимо изменилось.

– Мне жаль говорить об этом, – сказала Брандиш. – Но это важно. Я решилась на Вики, потому что знала её с первого дня. Она росла внутри меня, я растила её с рождения... она будет в безопасности.

– Я не знала, что ты так зациклилась на этом.

Брандиш пожала плечами, качнув головой, будто это могло прекратить этот разговор.

– Этот ребенок заслуживает больше, чем я могу дать. Она не часть меня. Я не могу почувствовать привязанность, если нет кровного родства.

Особенно с дочерью Маркиза.

– Она нуждается в тебе. Ты её единственный шанс. Я не могу, Флёр и Звезда слишком молоды, чтобы растить детей, а отправить ее в другое место будет катастрофой.

Брандиш решилась на самый честный ответ:

– Она мне не нужна. Я не могу забрать её.

Брандиш взглянула на ребенка, которого поместили в машину команды. Малышка стояла на сиденье, прижав руки к стеклу. И не отрывала взгляда от Брандиш, будто обладала лазерным зрением.

Брандиш отметила для себя, что окно было слегка приоткрыто. Возможно, девочка слышала весь их разговор. Брандиш отвернулась.

Леди Фотон, как она часто делала, предпочла взывать к эмоциям, а не к разуму.

– Ты сумела преодолеть себя, чтобы полюбить Марка и довериться ему. Ты сможешь сделать то же самое и для этой девочки.

* * *

Лгунья.

Брандиш не сводила глаз с девочки-подростка. Эми даже не могла смотреть ей в глаза. Слёзы заливали её лицо.

– Где Виктория? – требовательно спросила Брандиш.

– Мне так жаль, – ответила Эми охрипшим голосом. Она начала плакать задолго до того, как кто-то появился.

Брандиш душили слезы, но она сдержалась:

– Моя дочь мертва?

– Нет.

– Объясни.

– Я... Я не могу... нет... – заикалась Эми.

Она едва не ударила девчонку.

– Что произошло с моей дочерью?!

Эми вздрогнула, будто её и правда ударили.

– Кэрол, – мягко заговорила Леди Фотон. – Спокойнее...

Они стояли в затянутом туманом разрушенном районе. Эми вышла через минуту после их появления и загораживала собой дверь. И всё же в девушке не было сопротивления, это больше походило на попытку задержать их и предотвратить неизбежное.

Эми обхватила себя руками, которые тряслись несмотря на то, что плотно держались за плечи. Зубы стучали, словно ей было холодно, хотя вечер был тёплым.

Девочка была в шоке? Кэрол не испытывала ни малейшего сожаления. Эми не пропускала её к Виктории. Виктории, которую она почти считала мертвой.

– Эми, – продолжила Леди Фотон, – что происходит? Ты и не впускаешь нас, и молчишь. Просто скажи.

Эми вздрогнула.

– Я... она не позволяла мне помочь ей, она была такая злая, что я успокоила её своей силой. Её тяжело ранили, поэтому я поместила её в кокон, чтобы она исцелилась.

– Хорошо. Значит, Виктория в порядке?

Леди Фотон терпеливо добивалась ответа от Эми.

«Конечно нет, – подумала Брандиш. – Что в данной ситуации может говорить о том, что она в порядке?»

– Нужно было подождать, прежде чем выпустить её, чтобы убедиться, что она полностью исцелилась. Я...

У нее надломился голос, и она остановилась.

– Продолжай, – поторопила Леди Фотон.

Эми взглянула на Брандиш, которая стояла с каменным лицом, сложив руки на груди.

«Если дам волю эмоциям, если я скажу или сделаю что нибудь, я потеряюсь, я сломаюсь», – думала Брандиш. Сердце стучало в груди.

– Я не хотела, чтобы она дралась со мной. И не хотела, чтобы она преследовала меня или ненавидела, потому что я снова использовала на ней свою силу.

Снова?

– В общем, я подумала, что помещу её в транс и сделаю так, чтобы она забыла всё, что случилось. Всё, что я сделала, и всё, что сказала Бойня номер Девять, и всё, что я сказала, чтобы они ушли. Пустые обещания и...

У нее охрип голос.

– Что произошло? – в сотый раз задала вопрос Брандиш.

– Она лежала там, и я захотела попрощаться, и я... я...

Что-то в голосе Эми, в её тоне, позе, заставило последний кусочек паззла встать на место, и внезапно множество вещей стали понятны.

Кэрол выступила вперёд, намереваясь пройти мимо Эми. Мимо Амелии. Его дочери.

«Она никогда не смогла бы стать моей дочерью, потому что никогда не переставала быть его».

Загнанная крыса кусается. Эми поняла, на что пойдет Брандиш, и рефлекторно вытянула руку.

В ладонь Брандиш прыгнуло оружие. Почти такое же, как то, первое, которое она создала: уродливая дубинка из чистого света. Она повела оружием и парировала движение Эми, которая отскочила в сторону, широко раскрыв глаза.

Куда идти? Брандиш взглянула на комнаты слева, затем на коридор перед ней. Оглянулась назад и увидела прижавшуюся к стене Эми. Двинулась к лестнице, оглянулась на Эми и увидела на её лице страх и беспокойство.

Прежде чем Эми возразила, Брандиш уже поднималась наверх, перепрыгивая через две ступени.

– Кэрол! – закричала Эми, взлетая по ступеням. Она так торопилась, что был слышен звук падения.

– Стой! Кэрол! Мама!

Открытой оставалась лишь одна дверь. Она вошла и остановилась, не двинувшись с места, даже когда услышала позади себя Эми.

– Пожалуйста, дай мне объяснить.

Брандиш не могла себя заставить двигаться или говорить. Эми расценила молчание как разрешение.

– Я всего лишь хотела снова увидеть её улыбку. Чтобы кто-то обнял меня, прежде чем я уйду навсегда, чтобы больше никогда вас не беспокоить. Я... я обещала себе, что после этого уйду. Виктория бы ничего не вспомнила. И я всё бы закончила. А потом я бы ушла и провела остаток жизни, исцеляя людей. Отдала бы им свою жизнь. Я не знаю. В качестве расплаты.

Леди Фотон тоже поднялась наверх. Вошла в комнату, остановившись прямо перед Брандиш и зажав рот руками, прошептала:

– О Господи.

Эми продолжала говорить монотонным голосом, звучавшим особенно странно на фоне недавнего всплеска эмоций, словно сейчас включилась магнитофонная запись. Возможно, в некоторой степени так оно и было: все аргументы и оправдания, которые она придумала, сейчас выливались из неё сплошным потоком.

– Я хотела, чтобы она была счастлива. Я вносила изменения. Убирала, расширяла, меняла так, чтобы всё служило нескольким целям. У меня был материал из кокона. Когда я закончила, я начала отменять всё обратно, все физические и все ментальные изменения. Но я так устала, мне было страшно и одиноко, и я решила отдохнуть, перед тем как закончить, хоть я и изменила что-то, но ещё больше нужно было исправить. И прошли дни, и я...

Брандиш сжала кулаки.

– Я потеряла след. Я забыла, как изменить её обратно.

Карикатура. Искажённое отражение того, как Эми видела Викторию. Лебединый изгиб шеи, нежные руки, бесчисленные другие черты, проявляющиеся тут и там по всему телу. Объективно это тело могло бы даже казаться красивым, если бы оно не носило отпечаток отчаяния, одиночества и паники. Её тело в какой-то степени выражало теперь подавляющий ужас, который пережила Эми. Виктория больше не могла самостоятельно передвигаться, и безвольная плоть свешивалась с края матраса на пол.

– Я не знаю, что делать.

Предательство. Брандиш знала, что подобное произойдёт, в тот самый момент, когда Сара попросила ее забрать девчонку. Не это, но что-то похожее. В руке Брандиш проявилось оружие.

– Пожалуйста, скажите, что мне делать, – взмолилась Эми.

Брандиш повернулась, рука занесена для удара, для мести. Она остановилась.

Девочка была жертвой, слабой, беспомощной. Жертвой своей природы, но всё же жертвой. Сломленной.

И теперь, когда всё раскрылось, её сходство с Маркизом исчезло. Не было ни малейшего напоминания о времени, проведённом Брандиш в тёмной клетке, ни малейшего сходства с её тюремщиком. Больше всего девочка сейчас была похожа на Сару, когда они вырвались из дома, где их держали, беспомощных и испуганных.

Она выглядела как Кэрол многие годы назад.

Оружие исчезло, и руки Брандиш безвольно повисли.

* * *

– Мне жаль, – произнёс электронный голос.

Кэрол наблюдала за Эми через стекло.

Эми словно изменилась, преобразилась. Могла ли Кэрол считать это знаком того, что она приняла свою ношу? Или это облегчение? Даже если это означало, что худшее уже произошло, и не осталось страшных предчувствий, которые могли бы мучать Эми? Разумеется, у неё был стыд. Ужасная вина. Это очевидно. Девочка не могла ни с кем встретиться взглядом.

– Всем жаль, – ответила Кэрол пустым голосом.

– Даже тебе? – спросила Дракон.

Кэрол увидела, что Эми поплелась вперед. В наручниках, в общем-то, не было необходимости. Это просто формальность. Эми бы не сбежала.

– У тебя последний шанс, – поторопила Дракон.

Кивнув, Кэрол толкнула дверь и вышла на стоянку.

Эми наблюдала за её приближением.

Довольно долго они обе молчали.

– Заключённый 612, пожалуйста, подготовьтесь к перевозке в Бауманнский центр заключения паралюдей, – прозвучал голос из грузовика.

Вооружённая охрана может подождать. Это было не решение суда... Эми добровольно попросила направить её в Клетку.

Кэрол не могла вымолвить ни слова.

Поэтому она подошла ближе, сокращая дистанцию между ней и Эми. Поначалу робея, она потянулась к ней.

Она сжала свою дочь в крепких объятиях, будто пытаясь этим движением заставить понять невысказанные слова.

Она не могла простить Эми. Не сможет никогда. Ни на мгновение. Но она сожалела.

Эми, с трудом сдерживаясь, отступила назад и забралась в грузовик.

Кэрол молча наблюдала, как двери автоматически закрылись и заблокировались, как грузовик выехал с парковки и исчез вдали.

В оцепенении она вернулась в офис, окна которого выходили на парковку. Слева от двери на мониторе появилось лицо Дракона. Стул возле компьютера был свободен.

– Теперь всё? – спросила Кэрол.

– Её доставят туда и закроют до конца её жизни, если не появятся исключительные обстоятельства.

Кэрол кивнула.

– В одно мгновение я лишилась обеих дочерей.

– Твой муж решил не приезжать?

– Он поговорил с ней в её камере утром. Он решил, что важнее сопровождать Викторию в Пенсильванию.

– Я не знала, что она едет сегодня. Если бы ты сказала, я бы перенесла отъезд Эми Даллон.

– Нет. Ничего. Пусть лучше так.

– Ты не хотела видеть, как Викторию увозят в психбольницу для паралюдей?

– Виктории больше нет. Кроме пародии на неё, ничего не осталось. Мы с Марком так решили.

– Понимаю.

– Могу я посмотреть, если не трудно?

– Что именно ты хочешь увидеть?

– Её прибытие? Я знаю, что тюрьма раздельная, но она всё же...

– Это не так. В Бауманнском центре есть связь между мужскими и женскими блоками.

Кэрол кивнула.

– Тогда я должна это увидеть. Пожалуйста.

– Она прибудет только к вечеру.

– Я подожду. Если я усну, разбудишь меня?

– Конечно.

Дракон не решилась прощаться или произносить дальнейшие слова утешения. Лицо исчезло с экрана, и на его месте возник вращающийся знак с эмблемой Гильдии с одной стороны и щитом Протектората с другой.

Кэрол терпеливо ждала несколько часов. Мыслей не было. Она не могла думать о случившемся, боялась сойти с ума. Ничего не было ни в настоящем, ни в будущем... да и не могла она его представить. Она не могла вообразить, что будет с Марком без Виктории. Не могла представить, как продолжит жизнь в качестве Брандиш. Возможно, ей следует заняться разбором дел. Чем-то попроще, чем уголовное право, менее напряжённым. Хотя бы на некоторое время.

Час или около того она занимала себя разглядыванием брошюр и книжных обложек. Читать книги сейчас – это слишком.

В какой-то момент Брандиш задремала. Её радовал и лучик солнечного света, проникавший в окно, и свет флюоресцентной лампы на потолке. Недавние события вернули её прежние страхи перед темнотой.

Ей показалось, что она только что уснула, когда её разбудил голос Дракона.

– Кэрол.

Она подошла к монитору.

Изображение было с камеры наблюдения. Камера смотрела на двери. Скорее всего, двери лифта. Они открывались.

– Тебе нужен звук?

– Наверное, это неважно. Да.

Через секунду появился звук. Объявление по внутренней системе тюрьмы:

– ...один-два, Эми Даллон, она же Амелия Лавер, она же Панацея. Тюремный блок Е.

Кэрол смотрела, как девушка вышла из лифта. Она сняла противогаз и бросила его на пол. Перед ней собрались люди, другие заключённые из того же блока встречали нового жителя.

Сколько это продлится?

Она бы спросила Дракона, но у неё перехватило дыхание.

Он появился пару минут спустя, когда женщина, которая, должно быть, была самопровозглашённым командиром блока Е, разговаривала с Эми.

Он постарел.

Почему-то Кэрол казалось, что Маркиз остался молодым и сильным, как и в последний день их битвы. В день, когда она встретила Эми. Но на его лице появились глубокие складки. Он выглядел даже благороднее, хотя и старше.

Не похож на призрака, который преследовал её в кошмарах.

А позади него стоял Лун.

Лун поддерживает Маркиза? Это было трудно представить. Или они просто друзья? Представить это было одновременно и легче, и труднее. Но это беспокоило, словно добавляло реализма в сюрреалистичную картину.

Лун и Маркиз шагнули вперёд, но женщина из тюремного блока преградила путь Луну, пропуская только Маркиза.

Маркиз остановился в нескольких шагах от своей дочери. Такой же цвет волос, цвет глаз.

«В тот самый день, когда я перестала видеть в ней его дочь и увидела, что она может стать и моей, он забрал её назад», – подумала она.

– Я ждал, – сказал он.

Этого было достаточно. Вот Кэрол и получила долгожданный ответ на так и не заданный вопрос.

Она вышла из офиса на ярко освещённую улицу, оставив воссоединение проигрываться на экране.

Глава опубликована: 18.06.2017

15.02

Одно дело за раз.

Как бы я ни хотела сосредоточиться на заботе о своей территории, мне удавалось это лишь урывками. Я чувствовала себя виноватой из-за того, что мои люди вынуждены справляться с навалившимися проблемами самостоятельно. После нападения Манекена и Ожог я даже уборку тел организовать не смогла, не справилась с доставкой еды, питьевой воды и предметов первой необходимости. Я хотела бы заботиться о людях, которые были связаны со мной, по крайней мере о тех из них, кто не ушел, но тут я не могла позволить своим эмоциям расставлять приоритеты.

У нас слишком много дел и слишком мало времени

День и вечер сразу после собрания мы посвятили личным делам, а к основным вопросам договорились вернуться утром. Суке нужно было заняться собаками, Регент на своей территории играл в солдатиков, управляя главарями банд, Сплетница встречалась со своими многочисленными шпионами и разведчиками. Мрак и Чертёнок были не так загружены, поэтому они потратили остаток дня, чтобы выспаться. Я же занялась своей территорией, контролировала процесс разбора завалов и решала основные проблемы.

И всё же мы продолжали строить планы, перебрасываясь сообщениями и перезваниваясь – хотя, судя по тому, как в обсуждении участвовал Мрак, он так и не отдохнул. Мы продумывали варианты, расставляли приоритеты, посылали Выверту новости, собирали информацию о различных мелких сошках и параллельно сумели все-таки набросать основной план действий.

Нашего внимания требовала добрая сотня проблем, но все согласились, что в первую очередь надо сосредоточиться на том, с чем разбираться предстоит неизбежно. Бессмысленно разрабатывать сложный план атаки на Выверта, если мы можем на него и не напасть. А вот разобраться с Избранниками было необходимо. При любом раскладе они рано или поздно нападут на нас. Лучше атаковать первыми.

– Чего задумалась, дурында?

– Ты всё ещё так меня зовёшь?

Регент хохотнул. Они с Чертёнком брели прямо по центру дороги. Я предпочитала тротуар – наверное, по привычке, а ещё потому, что он поднимался выше, хотя бы частично избавляя от необходимости шлёпать по воде.

– Расставляю приоритеты, – ответила я.

– Ага, Сплетница прошлой ночью тоже пыталась заставить меня заморочиться планированием. Не моё это.

– А я была бы не против, – сказала Чертёнок. – Я, может быть, ничего бы не предложила, но мне нравится наблюдать. И я всё ещё не могу найти свою нишу в вашем трио, которое очень... тройное.

– Тройное? – спросила я.

– Сплетница, ты и мой брат. Вы всё планируете, у вас есть антагонист, – Чертёнок задумалась. – Есть такое слово?

– Да, – ответила я.

– Нет, конечно, мозги у вас варят, – она ткнула пальцем в моём направлении, как будто обвиняя. – И это вынуждает Регента, меня и Суку лишь следовать указаниям, послушно выполняя то, что нам скажут.

– Давай свалим и организуем свою банду! – сказал Регент, одной рукой обнимая Чертёнка за плечо, а другой выразительно жестикулируя, – Регент, Чертёнок и Сука: Внеформалы, побочная команда. Мы останемся с Вывертом, а остальные окажутся предателями. И мы устроим эпическую битву...

Чертёнок подхватила:

– А мы с Брайаном сойдемся в трагической схватке, и к концу он скажет что-нибудь пафосное...

– И ты, сестрица?

– А я скажу типа: «Ага, это я» и прикончу его. Пощады не будет!

Они продолжили перешучиваться.

И он ещё зовёт меня дурындой?

Дальше я просто не обращала на них внимания, пока мы не встретили Сплетницу.

– Мрака нет? – спросила она.

– Он устал, – ответила Чертёнок, освобождаясь из-под руки Регента, всё ещё лежавшей на её плече. – Он не спал все эти дни.

– Надо поскорее с этим разобраться, – сказала Сплетница. – Мы уже видели, что случается, когда кто-то из нас чересчур переутомится. Раз уж расклад не в нашу пользу, нужно интенсивно поработать несколько дней. Но начинать уже измотанным – плохая идея.

Она посмотрела на меня. Ладно, её беспокойство можно понять. Со мной такое уже было. Я кивнула в знак согласия.

– А ты? – спросила она меня. – Ты в порядке?

– Чувствую себя виноватой перед людьми, которых я бросила одних, – признала я. – Но рада, что мы занялись этим делом.

– Кстати, о деле, – сказала Сплетница. – Через полторы недели выборы мэра. Их думали отменить, но раз уж Девятки нет, скорее всего, власти захотят вернуться к нормальной жизни.

– Что это значит для нас? – спросила я.

Я заметила, как Чертёнок пихнула локтем Регента – типа «ну ты видел, видел?!», и пробормотала что-то насчет «трио».

– С одной стороны, у Выверта есть два кандидата, так что он будет занят выборами. С другой – это ещё один момент, который стоит учесть. Мы можем осложнить ему захват власти, совать палки в колеса, выиграть время, и даже, возможно, поменять ситуацию в нашу пользу. Но вот не знаю, стоит ли в это лезть, учитывая, как нас поджимают сроки.

– Крайний срок – момент, когда Дина вернёт свои силы, – сказала я и повернулась к парочке: – Вы не хотите включиться в обсуждение, вместо того, чтобы дурачиться?

– Мне и так норм, – сказала Чертёнок. Регент хихикнул.

Сплетница продолжила:

– Я пыталась выяснить, что произошло с Избранниками и группой Чистоты. Расисты продолжают терять лидеров. Левиафан прикончил Кайзера, а сейчас Девятка промыла мозги Крюковолку и забрала его с собой. Для его группы было бы естественно примкнуть к Чистоте, но есть одна загвоздка.

– Кто-то из Избранников хочет сам возглавить группу? – спросила я.

– Именно. Штормтигр и Цикада – давние последователи Крюковолка. Я думаю, они чувствуют себя его преемниками. Кроме того, Крюковолк наверняка вёл пропаганду против Чистоты, на тот случай, если она попытается переманить к себе бойцов. Так что Избранники и Чистые разделены, по крайней мере, на несколько недель. Затем наступит раскол Избранников на слепо верующих, и э-э... не знаю, как их назвать.

– Вольнодумцев? – предложила я.

– Если только можно назвать так неонацистов, – согласилась Сплетница.

– Значит, сейчас лучший момент для удара, – заключила я.

– Возможно. А может быть, они в том же положении, что и мы. Вероятно, испытывают давление с нескольких сторон.

– Об этом нужно помнить, – сказала я.

– И использовать в своих целях?

Я с удивлением посмотрела на неё, и Сплетница пожала плечами.

– Продолжай. Ты же не предлагаешь союз с ними?

– Нихуя себе! – Чертёнок пересекла половину дороги и подскочила к нам. – Наконец-то мне есть, что сказать. Мы ни за что не объединимся со скинами!

– Для тебя это важно? – спросила я её.

– Прям конкретно важно! Я не собираюсь с ними тусить, вообще никак. Я от личинок расистских пидоров ещё в школе натерпелась! И потом мне доставалось, когда взрослые расистские пидоры крыли меня матом, стоило просто мимо по улице пройти.

– Я не говорю о сотрудничестве с ними, – ответила Сплетница, – я говорю о перемирии. Мы пообещаем, что оставим их в покое, если они оставят нас в покое. Они продолжат контролировать свою территорию, если не будут лезть к нам и станут держать нейтралитет. Это наш шанс вплотную заняться своими делами.

– Та же хрень, – запротестовала Чертёнок. – Они смогут творить, что хотят – то есть устроят ад каждому, кто не белый, не натурал и не христианин. Или как ещё назвать этих фанатов скандинавских божков. Они же сами любят называть себя их именами.

Я посмотрела на Сплетницу.

– Не могу спорить с её доводами. С первой частью.

Сплетница нахмурилась:

– Я пытаюсь определить, как максимально быстро решить большинство проблем. Я уже связалась с Новой Волной и немного их успокоила.

– Как ты это провернула? – спросил Регент.

– Леди Фотон интересовалась, куда подевались её племянницы. Я сказала, что Панацея лечит Славу, и ей всё ещё нужно уединение.

– Хмм, – выдавила я, давая понять, что слушаю.

– Это неправда, точнее сказать, не вся правда, но мы пытались связаться с Панацеей, и она отказывала нам снова и снова. Мне жаль, но что мы можем сделать?

Мне вспомнилась Эми и многочисленные столкновения с Девяткой. Я подумала о том, что неплохо бы повидаться с ней. Заполучить её в нашу команду, без сомнения, бесценно. Её самое незначительное участие уже здорово помогло бы – например, если кого-то ранят или нам понадобятся дополнительные ресурсы. Но основной вопрос в том, что я вовсе не уверена в желании Эми присоединиться к нам, и даже в том, что она просто станет нас слушать. А мы должны действовать наверняка. Я не могу позволить себе встретиться с Эми, если эта встреча обернется потерей времени.

Лучше потратить время на свою территорию, на поддержание боевого духа, на организационные вопросы и на работу над костюмами. Я смогу поесть, выспаться и позаботиться об Атланте – то есть заняться тем, что я обычно откладываю.

Думая об Атланте, я вспомнила об ещё одной идее, которая мелькала у меня в пору затишья.

– Будет просто здорово, если мы найдём к нам в группу Технаря, – сказала я. – Наблюдая за Бакудой, Оружейником, Манекеном и Ампутацией, я, похоже, начинаю ценить то, что они могут создать.

– Ты видишь только конечный результат, – ответила Сплетница. – Тебе нужно понять, сколько времени они тратят на создание своих штуковин или инструментов для создания ещё более продвинутых штуковин.

– Ампутация сделала пластическую операцию семерым, подправила мозги Душечке и законсервировала её в кокон, способный сохранять ей жизнь десятилетиями. У Ампутации на это оставалось пять-десять минут, не больше – даже в том случае, если они вездеход нашли. Как-то не дофига времени на подготовку.

– Какое-то время ушло на создание и программирование механических пауков. Хотя согласна. Много времени ей не понадобилось – хотя, может, она и голову Душечке не стала пришивать обратно, раз уж та в защитном коконе.

– Да ты и сама практически Технарь, – сказал мне Регент.

– Это не так.

– Но ты же сделала эти тряпки, – он оттянул воротник и показал мне облегающий костюм.

– Тряпки? Если тебе не нравится, я найду куда использовать материал.

Он рассмеялся.

– Мне кажется, я не похожа на Технаря. Просто однажды стало ясно, что мои способности не слишком сильны, и мне нужно напрягать мозги, чтобы чего-то достичь. Я использую доступные мне возможности, в то время как Технарь сам создаёт возможности.

– Я поняла, что ты хочешь сказать, – улыбнулась Сплетница. – Ты бы хотела иметь под рукой Панацею как псевдо-Технаря, который создаст тебе дополнительные возможности? Так?

Я пожала плечами:

– Любой бы хотел, разве нет?

– Но ты особенно, учитывая, как ты мыслишь. Жаль, что поблизости нет Технарей, которые не примкнули ни к одной группировке. Разве что ты собираешься нанять Элита?

Секунду мы размышляли над этой возможностью.

А затем одновременно расхохотались.

– Ладно, – сказала Сплетница, – давайте вернёмся к делу.

Не считая того, что мы сделали крюк для встречи со Сплетницей, мы двигались в направлении территории Регента.

Словно понимая, что Регент не имеет возможности ответить им, Избранники решили атаковать по мелочи. Ну, если это можно назвать атаками – они загадили своими свастиками и эмблемами банды – волчьими головами – все доступные поверхности. Типа такое оскорбление, вызов.

Птица-Хрусталь спикировала откуда-то сверху и приземлилась во дворе колледжа, на территории Регента. Где-то на полпути между центром и доками, где среди зданий встречались как каменные строения, так и старомодные домики. В смысле, встречались раньше. Сейчас же вокруг остались в основном руины.

Пыль и песок пришли в движение. Они роились вокруг Птицы-Хрусталь, а затем заструились потоком на оскорбительные граффити. Масляная краска и побелка исчезали, брызги от баллончиков истончались, открывая голую поверхность бетона.

Менее чем через минуту всё было стёрто. Стены не только избавились от надписей, но стали чище и словно новее, какими не были годы, а может быть, и десятилетия.

– Миленько, – прокомментировала Чертёнок.

– Зачем тратить сотню баксов на пескоструйку, когда у нас есть Птица-Хрусталь? Кто тут у нас маленький славненький строительный инструмент? – Регент потрепал Птицу-Хрусталь по щеке. – Вот она, наше золотце.

– Прекрати, – сказала я.

– Что?

– Это неуместно.

– Это абсолютно уместно. Тебя беспокоит, что я называю её инструментом или что я потешаюсь над ней? Ведь она и есть инструмент, ты же понимаешь. Во всех смыслах.

– Не нужно над ней издеваться.

– Почему? Потому что это неуважение к чувствам бедной маленькой массовой убийцы? – он щелкнул пальцами, и Птица-Хрусталь закрыла глаза и зажала уши. – Веришь ты мне или нет, у меня есть причина так поступать. Не только ты ищешь идеи, как лучше использовать свою силу. Она может вырваться из-под контроля с помощью сильного эмоционального всплеска, оказавшись на значительном расстоянии от меня. Я злю её, чтобы эмоционально вымотать. Тогда ей не хватит сил бороться, даже если и подвернётся такой случай.

– Должен быть другой способ достигнуть той же цели.

– Конечно. Знаешь, как только у меня будет возможность, я отведу её в логово, посажу на цепь и буду пытать, пока она не потеряет рассудок. Чёрт, это не так уж и сложно...

– Ты... – начала я.

– Он придуривается, – вмешалась Сплетница.

Регент закатил глаза.

– Другой вариант – убить её, – сказал он. – Но это чертовски расточительно, с учётом её огневой мощи и устрашающего вида.

– Я не предлагаю её убить или пытать. Я лишь прошу обращаться с ней с уважением.

Птица-Хрусталь заговорила, напугав меня:

– Приве-е-ет! Я убила сотни и искалечила тысячи людей.

– Регент, я поняла. Хватит.

Птица-Хрусталь широко улыбнулась. Так радостно и так фальшиво, что на неё неприятно было смотреть. Я попыталась не обращать на неё внимания.

Я внезапно подумала, что её зубы в неожиданно хорошем состоянии. Интересно, как Бойня заботится о зубах своих членов? Может, они запугали стоматолога, и под нечеловеческими угрозами врач ставил им пломбы и отбеливал передние резцы? Или, может, Ампутация ещё и дантист на полставки? Это была странная мысль...

– Ладно. Для огневой мощи у нас есть Птица-Хрусталь и твои насекомые, Рой.

– Я готова, – насекомые были пока рассеяны, но их хватало.

– Ты можешь найти Избраников?

Я просканировала окрестности.

– Там есть люди. Только я не уверена, Избранники это или нет.

– Где?

Я показала направление:

– Шестеро там, ниже уровня земли. Восемь там, в дальней части здания, где оно не обрушено. Пятеро там, в передней комнате, кажется, выпивают.

– Вот эти, – Сплетница указала на первую группу, укрывшуюся в подвале. Каменное здание обложили мешками с песком, чтобы его не затапливала вода из залива. – Пол, возраст?

– Не могу ничего сказать о возрасте, двое ниже среднего роста, уже в плечах. Вероятно, молодые. Две женщины, один мужчина.

– Они заняты, взволнованы?

– Их раздражает, что вокруг летают и жужжат мухи и комары, но, похоже, они не догадываются, что это я.

– Просто пытаюсь нащупать информацию. Качество жилья здесь по сравнению с соседними районами просто убогое, но если судить по расположению и содержанию граффити... да, это они.

– Все или только некоторые?

– Все, кто здесь – члены Избранников.

– Ты уверена?

– Да, в противном случае никто не стал бы здесь болтаться. Картинка не складывается. Даже если я отброшу некоторые свидетельства, которые дают подсказку моей силе... да. Я уверена.

– Тогда прикройтесь, – предупредил нас Регент.

Я накрыла голову коротким плащом, чтобы защитить волосы. Чертёнок с той же целью намотала на голову шарф. Сплетница надела балаклаву из паучьего шелка – я сделала её на пробу для своих наёмников. Поверх она надела защитные очки.

– Давай, Рой, – сказала Сплетница.

Мы атаковали. Мой рой просочился во все помещения, где были люди. Насекомые мгновенно покрыли Избранников, кусали, жалили, царапали и забивались в дыхательные пути.

Как всегда, я удерживала пчёл и ос от впрыскивания яда. Укус был всё равно болезненным, но риск анафилактического шока оставался минимальным.

Люди стали выбегать наружу.

Я дала им секунду на передышку. Пара мгновений, чтобы они успели восстановить дыхание и вообразить, что им удалось сбежать.

– Твоя очередь, – сказала я Регенту.

Птица-Хрусталь напала, обрушив шквал стеклянных осколков. Осколков было немного, куда меньше, чем насекомых, но наши противники не могли от них укрыться. Комары ощущали запах крови. Осколки, тонкие, словно бумага, резали кожу, вонзались в щёки и в руки.

– Не задень жизненно важные органы, – сказала я. – Или артерии. Постарайся ограничиться кожей.