Текст книги "Всё возможно"
Автор книги: Люсиль Картер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Люсиль Картер
Всё возможно
1
Питер Лейден, высокий статный брюнет, стоял на крыльце отчего дома и курил, выпуская клубы дыма вверх. Моросил мелкий, по-летнему теплый дождь, капли падали на сухую пыльную землю, которая принимала их с благодарностью.
Давненько не было дождя, отметил Питер, гася сигарету о гладкую поверхность перил и ничуть не заботясь о том, что на полированном пластике остался уродливый ожог. Окурок был выброшен в кусты.
Питер был расстроен и подавлен – а такое случалось крайне редко. Обычно настроение его было неизменно благодушным. Он любил жизнь, потому что она редко его огорчала. Любил людей, так как они почти всегда относились к нему с симпатией. Любил весь мир, потому что в свои тридцать шесть лет успел исколесить его вдоль и поперек и знал, как тот прекрасен.
Неприятности, как правило, обходили Питера стороной, и потому, когда они все же его настигали, он чувствовал себя настолько несчастным, что хоть плачь. Однако плакать, когда тебе почти под сорок, стыдно. Так что Питер по-мужски попытался избавиться от гнетущего чувства отчаяния: закурил.
А еще неплохо бы было напиться, подумал он. Утром я буду мучиться похмельем, и остальные проблемы отойдут на второй план.
У ворот остановился белый «лексус» и дважды посигналил. Питер удовлетворенно хмыкнул: его лучший друг Митчелл знает толк в хороших автомобилях. Приятно будет уезжать из этого дома на шикарной тачке, а не на обычном такси.
Питер сел в «лексус», захлопнул дверцу, облегченно вздохнул и решительно указал рукой на дорогу.
– Гони что есть мочи.
– Опять со стариком поцапался? – Митчелл, холеный красавец блондин с золотисто-коричневой загорелой кожей, смотрелся за рулем дорогой машины так, будто поставлялся с ней в комплекте.
– На этот раз все серьезно. – Питер подождал, пока автомобиль отъедет на приличное расстояние от дома, и продолжил: – Он при мне позвонил в банк и приказал заблокировать все мои счета.
– Даже те, о которых он не знал? – усмехнулся Митчелл.
– Как оказалось, он знал обо всех.
Митчелл присвистнул.
– Наличка-то хоть у тебя осталась?
– А как же. Буквально на днях – вот как чувствовал, ей-богу! – я снял несколько тысяч. Хорошо хоть не успел их потратить.
– А жить где будешь?
– Пока у себя. К счастью, квартиру он у меня отнять не может.
– Это ты так думаешь.
– Да уж, он на все способен, – нехотя признал Питер. – Но я надеюсь на лучшее.
– И что же ты натворил в этот раз?
– Кажется, просто попал под горячую руку.
Митчелл недоверчиво на него покосился.
– Не заливай.
– Нет, клянусь! – горячо произнес Питер. – Я понятия не имею, что на него нашло.
– И все же?
Питер немного поколебался и смущенно произнес:
– Ну, быть может, он разозлился из-за встречи с нашими деловыми партнерами, которую я пропустил.
Митчелл хохотнул и хлопнул ладонью по рулю.
– А я про что! Ты вечно откалываешь номера…
– Не слышу сочувствия в твоем голосе, – недовольно пробормотал Питер.
– Это потому, что я не сочувствую.
– А мог бы – хотя бы из вежливости. Ты же вроде всегда считался моим лучшим другом.
– Как твой лучший друг, я приехал за тобой, хотя мог бы сейчас кувыркаться в постели с симпатичной официанткой, с которой познакомился сегодня утром.
– Надо же, на какие жертвы ты пошел ради меня! – восхищенно произнес Питер.
– Вот именно. Так что за тобой должок.
– Как только мой старик сменит гнев на милость и разморозит мои счета, я сразу же куплю тебе путевку в твой любимый Таиланд на две недели.
– Таиланд мне уже прискучил. Сейчас в моде Гоа.
– Как скажешь. – Питер вдруг сник и нахмурился. – Вот только, боюсь, хорошие времена наступят ой как не скоро.
– Да ладно тебе, не хнычь! – беззаботно ответил Митчелл. – Твой отец никогда не злится на тебя дольше двух недель. Сиди, как мышь в норке, не высовывайся, не совершай неблаговидных поступков и скоро снова начнешь сорить деньгами. Придешь к папеньке, бухнешься к нему в ножки, и он просит тебя, как делал это всегда.
– Точно. – Питер повеселел. – Куда он денется? Я как-никак его единственный сын. А поверни-ка сейчас налево. Заскочим в бар, выпьем. Я намерен провести эти две недели без отцовского надзора с толком.
Деньги закончились как-то уж очень быстро. Гораздо раньше, чем позвонил отец Питера – Уильям Лейден. Часть утаенных финансов была спущена на сущую ерунду вроде еды и квартплаты, а часть пошла на такие важные дела, как походы по барам и клубам. Питер успел взять взаймы у Митчелла, обещая ему вернуть долг с процентами, как только вернется в отчий дом. Однако прошло две недели, заканчивалась третья, а Уильям Лейден не давал о себе знать.
Не звонит, не пишет, не передает мне через общих знакомых, как делал это раньше, что мне пора бы уже и вернуться, недоумевал Питер. Может, ждет, что я сам приеду и попрошу у него прощения? Я так и сделал бы, если бы был уверен, что он не выставит меня за порог. Как ни крути, а наша последняя ссора была самой горячей на моей памяти.
Наконец долго молчавший телефон зазвонил. Сухой и скрипучий, как высохшее дерево, голос отца произнес:
– Немедленно приезжай.
– Домой или в офис? – быстро спросил Питер.
– Плевать, – ответил отец и положил трубку.
Поразмыслив как следует, Питер решил встретиться с отцом на нейтральной территории – в офисе. Уильяму Лейдену принадлежало крупное пиар-агентство, уже давно прочно занявшее свою нишу в рекламном бизнесе. Уильям безуспешно, но с упорством, которому могло бы найтись и более достойное применение, много лет пытался приобщить своего сына к работе, однако Питер столь же упорно сопротивлялся. Не то чтобы недостойный отпрыск не хотел продолжать дело отца, скорее Питер вообще не видел смысла трудиться. И в этом по большей части была вина самого Уильяма, разбаловавшего сыночка донельзя. Однако старший Лейден считал, что никогда не поздно заполнить пробелы в воспитании, – и потому ссоры, крупные и мелкие, между ним и Питером вспыхивали постоянно… существенных результатов, впрочем, не принося.
Питер пересчитал деньги в бумажнике, поджал губы, обнаружив, что их не хватит даже на такси до офиса, и позвонил Митчеллу. Тот ответил не сразу. И разговаривал как-то нехотя.
В последнее время Питер использовал его в качестве извозчика постоянно, и Митчеллу это порядком надоело.
– Ты мне нужен.
– Да неужели? – с сарказмом проговорил Митчелл. – Вот это новость! И куда тебя нужно отвезти на этот раз?
– К отцу в офис.
– Едешь мириться? – оживился Митчелл. – Старик сам тебе позвонил?
– Ну да. И был так добр ко мне, – сказал Питер, чтобы успокоить друга. – Возвращайся, говорит, обратно.
– На работу?
– И на работу тоже.
– Так ведь он тебя из бизнеса вроде бы не выгонял. – Митчелл от природы был недоверчив, да и Питера знал как облупленного. – Чего ж домой-то сразу не едешь?
– Слушай, чего ты пристал? – разозлился Питер. – Папаша приказал, чтобы я приехал. Кто я такой, чтобы спорить?
– Ну так взял бы такси. Я, между прочим, занят. У меня встреча с клиентом назначена на два часа дня. И в отличие от тебя я не могу так наплевательски относиться к своим обязанностям. У меня нет богатого папаши.
– Успеешь ты на свою встречу, – пообещал Питер, пропустив мимо ушей остальные слова Митчелла. – Просто закинь меня в офис и все.
– Ладно, – со вздохом согласился тот. – И помни: ты обещал мне оплатить отдых на Гоа.
– Я и не забывал об этом.
Питер повесил трубку и в ожидании Митчелла сварил крепкий кофе. Однако кофе упал в пустой желудок, ничуть не заглушив голод. Питер, быть может, и поел бы чего-нибудь, но в холодильнике было шаром покати.
Придется потерпеть. Отец, конечно, накормит его обедом. А вечером он отужинает, как полагается, уже дома. Эх, и соскучился же он по домашней пище!
Вспомнив, какими блюдами каждый день потчевала семейство Лейден великолепная кухарка, Питер проглотил слюну и попытался заглушить урчание в желудке второй чашкой ароматного, но отнюдь не питательного напитка.
Нужно было вчера купить хотя бы замороженную пиццу, подумал Питер. А не спускать остатки денег на текилу в дорогом баре.
Митчелл приехал через пятнадцать минут. По его лицу было видно, что именно и в каких выражениях он думает о своем непутевом друге. Питер сделал вид, что не заметил ни его плотно сжатых губ, ни укоризненного взгляда. Проще притвориться, что все в порядке, чем тратить время на выяснение отношений.
– Надеюсь, с завтрашнего дня ты будешь снова ездить на своей машине.
– Митч, иногда мне кажется, что ты меня просто терпишь. Да и то с трудом, – ворчливо сказал Питер. – Мы же лучшие друзья, забыл? А ты постоянно пытаешься учить меня жизни, критикуешь, наставляешь на путь истинный… Прямо как мой отец. Тебе что, так трудно время от времени подвозить меня? Если да, то так и скажи. Я попрошу кого-нибудь другого об этой маленькой услуге.
– Вот только не надо обиженно дуться, – фыркнул Митчелл. – Я пытаюсь тебе сказать, что на твоей персоне свет клином не сошелся. И у твоих друзей есть личные дела. Даже я устал выручать тебя каждый раз, когда ты попадешь в беду.
– По-моему, ты мне просто завидуешь.
– Что?! – воскликнул Митчелл, крутанул от удивления руль и едва не вылетел на встречную полосу.
– Да-да! – Питер победоносно улыбнулся. – Тут-то я тебя и раскусил. Ты частенько нудишь о том, как же мне повезло. Мол, я родился в богатой семье, и мне всегда все приносили на блюдечке. А ты, дескать, из сил выбиваешься, чтобы сделать свою жизнь более или менее похожей на мою.
– Ну и?
– Так ты не отрицаешь, что так и есть?
– О чем ты? О том, что ты действительно палец о палец не ударил для того, чтобы чего-то достичь? Да, это правда.
– Я о том, что ты умираешь от зависти. Ты считаешь меня недостойным всех тех благ, которые я имею.
У Митчелла заходили желваки на скулах. Он так сильно сжал руль, что побелели костяшки пальцев. Питер, чувствуя себя победителем, с садистским удовлетворением наблюдал за тем, как вскипает от злости его друг.
– Что ж, Питер, – сквозь зубы проговорил Митчелл, – я действительно думаю, что ты не ценишь того, что имеешь. Ты всегда сидел на шее у своего папочки и болтал ножками, в то время как другие работали, не покладая рук. Тебе уж слишком легко все достается. И ты обнаглел, думая, что всегда так и будет. Ты жуткий эгоист. Про друзей ты вспоминаешь только тогда, когда тебе что-то от них нужно и…
– Эй-эй! – перебил его Питер, возмущенный до глубины души. – Не зарывайся, братишка! Не я ли вожу регулярно этих самых друзей по барам и клубам, оплачивая все счета? Не я ли каждый год беру близких приятелей с собой отдыхать на крутые курорты? Не я ли сорю деньгами, лишь бы вы все были довольны?
– Ты, – кивнул Митчелл. – Вот только я имел в виду не тех твоих прихлебателей, которые готовы встать на задние лапки и лаять, лишь бы продолжать веселиться за твой счет. Я говорил о себе. Куда подевались твои друзья, когда у тебя закончились деньги? Кто дал тебе в долг? Кто катает тебя на своей машине? Я! И только я, заметь! Остальные вдруг куда-то исчезли, как только ты объявил, что в твоем бумажнике стало пусто.
– Хочешь сказать, что я покупаю друзей, и только ты, такой бескорыстный, общаешься со мной исключительно по доброй воле?
– Именно так.
– Ну и придурок же ты, Митч.
– Кто из нас больший придурок, покажет время. – Митчелл припарковался у тротуара. – Вылезай давай. Приехали.
– Да ты такой же, как и все! – разошелся Питер. – Все вы заритесь на мои денежки. Ты тоже согласился помочь мне только потому, что я пообещал отправить тебя на Гоа.
– Да плевать мне на курорт!
– Неужели? – с сарказмом спросил Питер, распахивая дверцу автомобиля. – Можно подумать, дружба со мной не приносит тебе прибыли. Да если бы не я, не нашел бы ты приличную работу сразу после колледжа, не сделал бы так быстро карьеру и не было бы сейчас у тебя такой шикарной тачки. А ты еще обвиняешь меня в том, что я пользуюсь своим положением!
– Выметайся, я сказал! – гаркнул Митчелл.
– Ах так! Правда глаза колет? Поэтому ты так спешишь от меня избавиться? Ну-ну!
– Да что с тобой разговаривать? Ни черта не понимаешь!
– Давай, Митч, продолжай изображать рыцаря в серебряных доспехах. Я папенькин сынок, а ты весь из себя трудяга, самостоятельно выбившийся в люди. Я плохой, а ты хороший. Я эгоистичная скотина, а ты…
Питер не успел договорить, потому что Митчелл вытолкнул его из салона автомобиля, захлопнул дверцу и ударил по газам. Через несколько секунд белый «лексус» скрылся из виду.
– Чтоб тебя за превышение скорости оштрафовали! – Питер сплюнул на тротуар.
Он постоял немного, глядя на дорогу, словно ждал, что Митчелл вернется, но, поскольку этого не произошло, да и не могло произойти, плюнул еще раз и направился к главному входу в офисный небоскреб.
Питер от души надеялся, что отец примет его с распростертыми объятиями. Так было всегда.
Так будет и сегодня. И все же сомнения не покидали Питера, пока он поднимался на лифте на нужный этаж.
Да что он может сделать? – успокаивал себя Питер. Конечно, он придумает какое-нибудь наказание для меня. Я даже знаю, какое именно. Снова заставит работать. Ну я сделаю вид, что готов на все, и даже буду изображать примерного мальчика неделю-другую, а потом… потом все вернется на круги своя.
В понимании Питера это означало, что он опять будет жить в свое удовольствие, не слишком задумываясь о таких мелочах, как работа.
Питер вошел в приемную и лучезарно улыбнулся секретарше – сухопарой женщине в возрасте, которая была верной помощницей Уильяма Лейдена вот уже тридцать лет. Та взглянула на «блудного сына» поверх очков в квадратной оправе и усмехнулась.
– Уже? Не ждала тебя так рано. Что, деньги закончились?
– Ах, Марша, как же вы плохо меня знаете! – промурлыкал Питер. – Какие деньги? Не нужно так дурно думать обо мне. Я понял, что отвратительно вел себя, все осознал и ужаснулся своим поступкам. Потому и пришел.
– Не умеешь ты врать, Питер.
– Продолжай так думать, – с улыбкой сказал он. – Это мне на руку. Так что, папа Лейден у себя? Он сам звонил мне сегодня и просил приехать.
– Мистер Лейден тебя не примет, – сказала она. – Он лишь просил передать, если ты заглянешь, что остатки твоих вещей перевезли на семейный склад у причала. Можешь их забрать.
– Остатки вещей? – переспросил Питер. – Какие еще остатки? Дай-ка я сам поговорю с папенькой.
– Я же сказала: он тебя не примет.
– Он ведет телефонные переговоры?
– Нет.
– У него в кабинете важный клиент?
– Нет.
– Он дремлет после сытного ланча?
– Опять не угадал. Кстати, я тебе говорила, что твой отец ждал тебя еще на прошлой неделе? Я же побилась об заклад, что ты продержишься не меньше месяца. И проиграла двадцать долларов, между прочим.
– С кем спорила? – вяло спросил Питер.
– С твоим отцом и поспорила.
– О!
– Да-да, – подтвердила Марша.
Питер направился к двери, ведущей в кабинет отца.
– Так я поговорю с ним?
– Ты вообще меня слушал?
– А в чем, собственно, дело?
– Кажется, чаша его терпения переполнилась. Он просил тебе передать, когда ты появишься, что лавочка закрыта.
– Что-что? – переспросил Питер.
– Новых поступлений не будет. Учет. Ведется ремонт. Короче, баста.
– Марша, ты издеваешься?
Она вздохнула, сняла очки, подалась вперед и проникновенно произнесла:
– Питер, если ты еще не понял, скажу прямо: твой отец от тебя отказался. Я не шучу. Он не даст тебе еще один шанс, не одолжит денег, не позволит тебе вернуться домой. Помнится, ты как-то просил его оставить тебя в покое. Вот он и оставил.
Питер скрестил руки на груди и смерил Маршу скептическим взглядом.
– Да ведь он не серьезно. Когда он тебе все это сказал? Три недели назад, когда был зол на меня?
– Вчера.
– Все еще сердится? – удивился Питер.
– До тебя еще не дошло? Он в ярости!
– Я поговорю с ним, и он передумает.
– Я умываю руки. – Марша надела очки, пододвинула к себе ноутбук и принялась стучать по клавишам.
– Эй, я все еще здесь!
– Мне некогда.
Питер подергал ручку двери кабинета – заперто. Или отца там нет, или, что более вероятно, он заперся изнутри. Так что без помощи Марши в любом случае не обойтись. Даже если Питер будет орать во все горло – отец не услышит. Звукоизоляция в кабинете была превосходной.
Питер подошел к письменному столу секретарши и состроил жалобную мину.
– Марша, ты мне всегда была как мать…
– Меня не разжалобить. Я бездетная старая дева, закаленная многолетней работой с таким жестким человеком, как твой отец. На меня эти твои умоляющие взгляды не действуют.
– Да перед тобой-то я в чем провинился? Почему ты не хочешь мне помочь?
– Потому, что считаю, что твой отец прав. Более того, я думаю, что он слишком долго терпел. На его месте я бы вышвырнула тебя из своей жизни давным-давно. Он столько сделал для тебя, а ты… Впрочем, я не стану учить тебя хорошим манерам, Питер. Воспитательница из меня вышла бы скверная. Однако я выполню приказ мистера Лейдена, чего бы мне это ни стоило: в его кабинет ты не войдешь.
– Но хотя бы скажи отцу, что я здесь!
– Да, пожалуйста, – вдруг согласилась Марша и нажала на кнопку интеркома. – Мистер Лейден, тут ваш сын пришел.
– К черту его! – услышал Питер рев отца.
– Повторите, вас плохо слышно.
– Пусть катится куда подальше, нахлебник безответственный! Лентяй, эгоист, лоботряс…
– Доволен? – Марша прервала поток оскорбительных слов, снова нажав на кнопку.
– Тогда зачем он мне сегодня звонил? – задумчиво произнес Питер.
– Ты идиот, раз так ничего и не понял.
Питер потер виски. У него вдруг мучительно разболелась голова. Он остался без денег, без друга, к которому можно обратиться за помощью, да и на всепрощающего отца больше надеяться не стоило.
– Что же мне делать? – тихо спросил Питер, забыв о браваде.
– Найди работу.
Питер посмотрел на Маршу как на сумасшедшую.
– Как?
– Купи газету, в Интернете поищи…
– Я не об этом. – Питер развел руками. – Зачем мне что-то искать, если у меня…
– …Есть богатый отец? – закончила за него Марша. – Господи, Питер, да повзрослей ты уже! Тебе тридцать шесть лет! Тридцать шесть! Считай, полжизни уже прожито, а ты все по барам да ресторанам шляешься, волочишься за каждой юбкой, да разбрасываешься деньгами, из которых ни цента не заработал сам, словно тебе все еще шестнадцать. Тьфу! Смотреть на тебя противно.
Питер побледнел, плотно сжал губы, развернулся и пулей выскочил из приемной.
– Стой, дурень! – вслед ему закричала Марша. – Вернись, тебе говорят!
Он возник в проеме двери и сердито посмотрел на секретаршу.
– У тебя есть только один выход из сложившееся ситуации, – сказала Марша, понизив голос, хотя знала, что Уильям Лейден ее не услышит. – Докажи отцу, что можешь, если захочешь, взяться за ум. – Она быстро нацарапала несколько цифр на листке бумаги. – Вот, возьми. Это телефон моей племянницы. Ей нужен помощник. Я замолвлю за тебя словечко. Зарплата, конечно, небольшая, но позволит тебе свести концы с концами, пока твой папенька не перестанет на тебя дуться. Это твой последний шанс, Питер, не профукай его.
Питер выхватил у нее из рук листок и, не поблагодарив, ушел. Марша покачала головой, сняла трубку с телефона и, набирая номер племянницы, пробормотала:
– На что угодно готова поспорить, ничего из этой затеи не выйдет. Лентяй останется лентяем, пусть хоть небо на землю рухнет. Эмма меня прикончит за то, что я ее так подставила… Зато на сметном одре я буду вспоминать о том, что попыталась спасти пропащего парня. Умру со спокойной совестью.
2
Эмма Сент-Джон страшно себе нравилась. Не всегда, конечно. К примеру, по утрам, глядя в зеркало, Эмма с ненавистью рассматривала свои всклокоченные светлые волосы, заспанные глаза, веснушчатый нос и припухшие губы. Однако после пятнадцатиминутной зарядки, контрастного душа и косметических ухищрений она превращалась из сонного чудовища в весьма привлекательную женщину. С аккуратной прической, легким макияжем, в элегантной одежде Эмма чувствовала себя неотразимой.
Она должна была выглядеть безупречно, чтобы никакие посторонние мысли не отвлекали ее от важных дел. Когда Эмма преисполнялась любовью к себе, то работа спорилась, сделки заключались одна за другой, а клиенты становились сговорчивыми. Однако стоило Эмме посадить на лацкан пиджака даже крошечное пятнышко, сломать ноготь или – о ужас! – порвать колготки, как все начинало валиться у нее из рук.
Да, Эмма очень себя любила и слишком уж зависела от того, как она выглядит.
Утром в среду Эмма вышла из дома, одетая в новенький светло-серый костюм, посмотрела, нахмурившись, на небо, затянутое тучами, вернулась домой за зонтиком, выяснила, что уже опаздывает в офис, поймала такси, заплатила втридорога и тем испортила себе настроение. Не помогли даже комплименты, которыми коллеги одарили ее еще при входе в здание. Эмма уже решила, что день будет отвратительным, и никто не смог бы ее в этом переубедить.
Сердито хмурясь, она уселась за свой стол, включила компьютер и принялась за чтение писем, пришедших на электронную почту. Часть из них требовала немедленного ответа, другие могли и подождать. Однако Эмма не любила откладывать дела на потом. Она скрупулезно, от первого и до последнего слова прочитывала каждое письмо и составляла примерный план ответного послания. Это была скучная, рутинная работа, но Эмма относилась к ней очень ответственно – как, впрочем, и ко всему, что делала.
В дни, когда настроение ее было безнадежно испорчено (вот как сегодня), Эмма старалась ни на что не отвлекаться, чтобы не раскиснуть окончательно. Она раздражалась сильнее обычного, если кто-то пытался завести с ней разговор, ее критика была убийственной, а замечания обидными. Даже начальник старался обходить ее стороной, когда замечал, что Эмма не в духе. Сама же она избегала общения с коллегами, а по возможности и с клиентами. Так было лучше для всех. Однако она с большим трудом удерживалась от комментариев, замечая чужие ошибки, от погрешностей в работе до неряшливости во внешнем виде. Кусая губы, Эмма сидела за своим столом и пялилась в монитор, стараясь не смотреть по сторонам. Эмма знала: стоит ей хоть на минуту перестать себя контролировать, и она снова доведет какую-нибудь впечатлительную сотрудницу до слез. Попробуй потом испроси прощения и завоюй обратно доверие!
На этот раз Эмме было тяжелее, чем обычно. Она все думала о том, что сильно переплатила таксисту, тогда как никто и слова бы не сказал, если бы она раз в жизни опоздала на каких-нибудь десять минут. Незачем было возвращаться домой и искать зонтик – небо уже прояснилось. Да и не случилось бы ничего страшного, если бы дождь все-таки начался. Эмма боялась вымокнуть только потому, что влажные пятна некрасиво смотрелись бы на ее новом костюме.
Я будто капризная супермодель! – ругала себя Эмма. Слишком уж зациклена на том, как я выгляжу. Ладно бы, если бы я была писаной красавицей… Нет, я, конечно, очень даже ничего, спору нет. Однако моя одержимость внешним видом ничем не оправдана. На меня не нацелены объективы фотоаппаратов, за мной не подглядывают папарацци, надеясь застать при компрометирующих обстоятельствах, на меня не равняются девочки-подростки… Так почему же мне так важно выглядеть идеально? Почему даже локон, выбившийся из прически, выводит меня из себя?
– Простите, вы Эмма Сент-Джон?
Она не сразу поняла, что вопрос адресован ей. Эмма была погружена в размышления и не заметила, как перед ней вырос высокий мужчина. Он смотрел на нее ясными серыми глазами и загадочно улыбался.
– Да, Эмма Сент-Джон – это я, – сказала она, когда поняла, что мужчина не является плодом ее воображения.
– Питер Лейден. – Он протянул руку. – Очень приятно.
Помедлив, она пожала его ладонь, прокручивая в голове список дел на сегодня. Встреча с неким Питером Лейденом совершенно точно не была запланирована. Однако это имя показалось Эмме знакомым.
Надеясь выиграть время, необходимое ей для того, чтобы выяснять, кто же этот человек, она указала на стул, стоявший напротив ее стола.
– Садитесь, мистер Лейден. Одну минутку, мне нужно кое-что закончить…
Он кивнул, выразив готовность подождать. Эмма окинула мужчину быстрым цепким взглядом: одет в дорогой костюм, рубашка белее белого, холеные руки, гладко выбрит… Богатый клиент? Деловой партнер? Тогда почему он пришел к ней?
Делая вид, что страшно занята важным делом, Эмма набрала его имя в поисковике и прикусила губу, взглянув на полученный результат. Сын Уильяма Лейдена! Ну конечно! Тунеядец и в высшей степени безответственная личность. Тетя говорила о том, что он ищет работу.
– Вот и все. – Эмма выключила монитор и посмотрела Питеру в глаза. – Так по какому вы вопросу?
– Марша вам не звонила?
Эмма нахмурила брови и уставилась в потолок, притворяясь, что напряженно вспоминает.
– Постойте-постойте… Да! Верно! Моя тетя говорила что-то о вас. Кажется, вам нужна работа?
– Вообще-то нет.
– Нет? – удивилась Эмма.
– Не нужна, но я вынужден устроиться куда-нибудь. – Питер развел руками. – Обстоятельства так сложились.
– Понятно… – протянула она. – Резюме принесли?
– Резюме? – переспросил он. – А надо было?
– Разумеется, – оторопела Эмма. – Вы что же, никогда прежде на работу не устраивались?
– Слушайте, вы же знаете, кто я. – На его губах появилась язвительная усмешка. – Зачем этот спектакль?
– Я знаю, что вы сын уважаемого и известного человека, – холодно ответила она. – Однако что собой представляете лично вы, я понятия не имею. И уж конечно я не следила за перипетиями вашей жизни. Увы, иногда яблочко падает весьма далеко от яблоньки, так что ваше родство с Уильямом Лейденом не является той рекомендацией, которая в одну секунду обеспечила бы вам хорошее место в нашей конторе.
Питер скривился, будто съел что-то горькое.
– Короче, у вас есть для меня работа или нет?
– Все зависит от того, что вы умеете.
– Я был бы отличным руководителем.
– Ха! – сказала Эмма с непередаваемым сарказмом.
– Что означает это ваше «ха»? – презрительно глядя на нее, осведомился Питер.
Вместо ответа она выдвинула один из ящиков стола, вытащила оттуда пару листов бумаги и положила их перед Питером.
– Заполните анкету, и тогда посмотрим, что я смогу для вас сделать.
– А просто взять меня на работу вы не можете? – разозлился он. – Без всей этой канцелярской волокиты не обойтись?
Эмма не верила своим ушам. Все, что она слышала о Питере Лейдене, оказалось правдой. Этот взрослый, но не самостоятельный мужчина, которого прогнал собственный отец, все еще считает, что все должны ходить перед ним на цыпочках.
– Мистер Лейден, – Эмма одарила его ледяным взглядом, – я наслышана о ваших… гм… подвигах. Моя тетя Марша предупредила меня, что работать вы не умеете, да и не любите. Она страшно извинялась, что подставляет меня под удар, направляя ко мне человека, который, скорее всего, уже через неделю начнет ныть, жаловаться на усталость, а в одно прекрасное утро и вовсе не придет в офис. Если бы моя дорогая тетушка слезно не умоляла меня дать вам шанс, я бы вас отправила бы восвояси сразу же, как только увидела бы. То, что я потратила на вас целых пять минут моего драгоценного времени, будет дорого вам стоить в будущем. Я делаю вам огромное одолжение, вообще с вами разговаривая. У вас нет ни опыта, ни рекомендаций и ни малейшего – и это я ясно вижу – желания трудиться. И вы еще имеете наглость спрашивать, не могу ли я обойтись без канцелярской, как вы выразились, волокиты? Да чего ради? Место, которые вы планируете занять, мечтают заполучить настоящие специалисты. А вы…
– Я все понял. – Питер неожиданно улыбнулся во весь рот, что, по правде сказать, далось ему с трудом. – Ваш монолог был потрясающим. Клянусь, еще никто не разговаривал со мной в таком тоне. Мне это ужасно льстит. Так держать. Давайте, ставьте меня на место, ругайте меня последними словами, взывайте к моей совести – если бы кто-нибудь сделал это раньше, то я, быть может, давно бы уже стал приличным человеком.
Эмма удивленно уставилась на него. Он серьезно? Похоже, что да. Если бы она услышала хотя бы намек на фальшь в его голосе, то послала бы его ко всем чертям. Однако Питер Лейден был искренен. Так, по крайней мере, ей казалось.
– Что ж, – Эмма указала на анкету, – заполняйте. А там видно будет…
Продолжая улыбаться, он взял анкету, ручку, вышел в коридор и принялся писать, положив лист на подоконник. Стержень скрипел – Питер с такой силой нажимал на него, что едва не порвал бумагу. Да и сам Питер скрипел зубами от злости. Ему хотелось наорать на эту самоуверенную девицу, которая считала себя лучше него. В другое время он с удовольствием прошелся бы по ее внешности, по ее манере говорить, по ее повадкам… Довел бы Эмму Сент-Джон до слез. Просто для того, чтобы стереть самодовольную ухмылку с ее лица.
Однако он должен был играть роль человека, который стремится начать новую жизнь и рад любой помощи от тех, кто уже кое-чего добился. И еще Питеру очень нужны были деньги.
Вообще-то он выкинул бумажку с номером телефона Эммы, как только покинул офис своего отца. Питер надеялся справиться со сложившейся ситуацией своими силами, однако уже на следующий день понял, что это невозможно. Ссора с Митчеллом лишила Питера возможности обратиться к нему за помощью, а остальные друзья неожиданно пропали: они были слишком заняты, чтобы разговаривать с ним, когда он звонил, делали вид, что их нет дома, и даже переходили на другую стороны улицы, когда с ним сталкивались. Питер не видел другого выхода, как воспользоваться советом Марши. Он позвонил ей, пожаловался, что потерял листок с заветным номером, понял, что секретарша ему не поверила, терпеливо выслушал ее ворчание и все-таки получил желаемое. И вот теперь он стоял у подоконника, заполняя дурацкую анкету, задыхался от бессильной злобы и готов был растерзать любого, кто попался бы ему сейчас под горячую руку.
Через пять минут он вернулся к Эмме, добродушно улыбаясь, хотя у него уже сводило скулы, и положил перед ней на стол исписанный листок.
– Благодарю вас, – чопорно сказала Эмма, не глядя на него. – Я свяжусь с вами, если вы нам подойдете.
– Стерва, – прошипел он, когда оказался в лифте.
На него покосилась стоявшая рядом женщина и поспешила отвернуться: еще недавно казавшаяся обаятельной улыбка Питера Лейдена теперь была больше похожа на оскал бульдога.
Представляю, что он обо мне подумал! – в то же самое время сказала себе Эмма не без тайного удовлетворения. Нет, она не радовалась тому, что кто-то затаил на нее черную злобу, но приятно было сознавать, что наглый сын богача получил по заслугам. Впрочем, она поверила в его искренность, когда он вдруг из самодовольного кретина превратился в вежливого, воспитанного мужчину. И все же Эмма не могла не похвалить себя за то, что именно она наставила этого эгоиста на путь истинный.
