Текст книги "Самая большая ошибка"

Автор книги: Люси Рэдкомб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Не смей падать в обморок! – Его голос был нетерпелив, а в руках, помогавших ей сесть, вовсе не было ни намека на нежность.

Кэтрин сделала несколько глубоких вздохов и осторожно подняла голову.

– Мне всегда казалось, что ты не принадлежишь к числу женщин, легко падающих в обморок.

Туманным взглядом она посмотрела на резкие черты своего собеседника.

– Не каждый день мой жених отдает предпочтение моей сестре. Хотя я понимаю, что душевные раны для тебя пустой звук, – выпалила она.

Не к месту вспомнив, как плакала, читая его первую опубликованную книгу, она все же подумала, что он самый безжалостный и бессердечный из всех встреченных ею людей. А перед глазами всплывали великолепные черно-белые фотографии и несколько кратких строчек под каждой, ярко свидетельствующие о невыносимой жизни людей в одной из азиатских стран с жестоким диктаторским режимом.

– Ты спокойно переживешь сегодняшний день. Подумаешь, трагедия!

Это высказывание заставило ее отбросить попытки понять парадоксальность личности Реда. Каким-то образом в нем сочетались глубина сочувствия и сострадания человеческой боли, – она разглядела это в его фотографиях – и цинизм, помноженный на острый язык, и жесткое чувство юмора, которыми он тоже очень часто пользовался.

– Не знаю, как завтра, а сейчас мне очень тяжело…

Глаза Кэт неожиданно встретились с его насмешливым взглядом. Она совсем не надеялась найти с его помощью решение проблемы.

– Что же мне делать? – уныло спросила Кэтрин, задавая вопрос в первую очередь себе.

– Никто не собирается тебя обвинять!

Она вздрогнула, задетая невысказанным предположением, что каким-то образом вина за случившееся ложится и на нее.

– Что же меня ждет? Все посчитают, что я сама виновата в том, что Карл переметнулся к Женни. Я понимаю… Наверное, у меня не хватает женственности… Понимающие взгляды, участие, а также жалость. Мне не нужна их жалость!

– Я-то не собираюсь жалеть тебя, – уверил ее Ред. – Я надеюсь, Кэтрин, ты не будешь спорить, если я напомню, что, когда ты начинаешь жалеть саму себя, у тебя появляются такие противные нотки в голосе… – Он погладил ее по голове. – Ты должна иметь это в виду.

Она в ярости сделала шаг назад.

– Ты самый отвратительный… тип из всех, кого я знаю!

Он ухмыльнулся, вовсе не обескураженный ее заявлением.

– Я просто хотел тебе помочь, крошка.

– Слушай, убирайся прочь и постарайся попасть под автобус.

Только в тот момент, как слова слетели с ее губ, она поняла, что сказала.

– О Боже! Я не имела в виду… – В отчаянии она прижала руку к губам. – Я просто…

– Ты думаешь, что это наследственное, не так ли, крошка? Но уверяю тебя, что у меня нет в настоящее время склонности к самоубийству.

– Откуда ты знаешь, было ли это самоубийством?! – На мгновение ее проблемы ушли в сторону, и она заговорила, пытаясь облегчить боль, которую нечаянно вызвала. – Твоя мать была больна, свидетели не могли сказать, упала ли она или… или… – Кэт потупила взор и замолчала.

– Или специально шагнула, – закончил он ее фразу бесстрастным голосом. – Моя мать действительно шагнула под автобус.

– Ред, ты не можешь этого знать! – запротестовала Кэтрин, инстинктивно взяв его за руку.

В его глазах отразилась жесткая и твердая убежденность, что снова заставило болезненно забиться ее сердце, когда он посмотрел ей прямо в глаза.

– Эвелин шагнула под автобус, но это не было самоубийством. Это было убийство, Кэтрин, – продолжил он, не обращая внимания на то, что она в ужасе задержала дыхание. – Твой отец убил ее, и это так же верно, как если бы он вонзил ей нож прямо в сердце. Я даже думаю – это было бы милосерднее.

Кэтрин сделала шаг назад.

– Ты жесток и несправедлив.

– Дорогая Кэтти, ты даже еще и не начала понимать значение моих слов. Этот дом пропитан злобой. – Он сделал жест рукой. – Она способна убить твои мечты, проникнуть в самую душу.

Она попыталась, было, протестовать, затем, как будто завеса вновь вернулась на свое место, на его губах заиграла циничная усмешка, и Кэтрин почти обрадовалась возвращению к нормальному состоянию.

– Неужели ты не понимаешь, что из тебя сделали дурочку? Я же был свидетелем таких кровопролитий и зверств, что это притупило мои чувства, и если ты от меня ожидаешь жалости и сочувствия… – В его глазах появились льдинки.

– Конечно, я понимаю, что по сравнению с мировыми проблемами моя – слишком мала и тривиальна, – сказала она, как ни странно, успокоенная его короткой и впечатляющей фразой.

Неужели у Реда есть свои уязвимые стороны? Само предположение было странным. До сих пор она никогда не видела его растерянным и в чем-либо сомневающимся. Он не признавал никаких авторитетов и, по-видимому, обладал безграничной верой в свои способности.

Кэтрин отряхнула длинную юбку и подняла глаза, чтобы увидеть его лицо. Жизнь закалила, а не ослабила Реджинальда Криста, и опыт, о котором она не имела представления, также оставил в нем свой неизгладимый след. Голубые глаза пронзительно смотрели на нее, и Кэт вздрогнула. Мысленный образ Реда, который она создала за эти годы, за мгновение рассыпался. У нее было странное чувство, что она видит перед собой незнакомца, причем невероятно красивого незнакомца.

– Меня, наверное, уже ищут, – прошептала Кэтрин, пытаясь взять себя в руки. Существовали более неотложные проблемы, требующие разрешения, чем проблема Реджинальда Криста. Она приподняла юбку над мокрой травой и направилась вверх по склону в сторону дома.

– Что ты собираешься делать? – Ред догнал ее и зашагал рядом, но она предпочла не обращать на него внимания.

– Я еще не решила, – призналась она.

– Никаких планов?

– Я жду, когда меня посетит вдохновение, – с иронией произнесла Кэтрин.

В голове было пусто, и она лишь знала, что этим вечером ее проблемы еще больше усложнятся.

– Слушай, Ред, а почему ты идешь за мной? Наши мелкие домашние проблемы не представляют для тебя интереса, не так ли?

В ответ Ред лишь многозначительно усмехнулся.

* * *

Они вошли в дом через боковую дверь. Кэтрин чувствовала себя прескверно, понимая, что скандал, связанный с ее помолвкой, неизбежен.

Карл, как ты мог? Вопрос неотступно вертелся у нее в голове. Казалось, он был искренне увлечен ею, иногда его привязанность была даже утомительна. В нем она видела все, что требуется от мужа. Он был внимателен, добр, умен и, по сравнению с другими в ее семье, необыкновенно внимателен к ее чувствам. То, что ее чувства ставились превыше всего, было для нее внове; ощущение, что ее балуют, было приятно и давало уверенность, что так будет и впредь.

Женни. Кэт вспомнила о ее вероломстве и вновь почувствовала себя несчастной и обманутой… Неужели она найдет в себе силы встретиться с Женни и остаться хотя бы относительно спокойной?

– Я хотела бы, чтобы ты ушел. – Она взглянула на Реда, пытаясь переложить часть своего гнева на его широкие более подходящие плечи. Кажется, он наслаждается происходящим, подумала она, переполненная злостью. Похоже, что созерцание ее несчастья действует на него стимулирующе.

– Я здесь для того, чтобы поддержать тебя.

– Почему-то я не чувствую поддержки, скорее наоборот, – громко заявила она. Кэтрин оборвала фразу, так как они одновременно услышали голоса. Дверь отворилась, и в маленький холл ворвались звуки музыки. – Я не могу… Боюсь, что я не смогу с этим справиться. – Слепая паника вызвала в ней желание убежать. – Я должна идти… – Широко раскрытыми глазами она оглядывала комнату в поисках удобного пути для бегства.

Неожиданно Ред повернулся к ней, заключив ее в ловушку между собой и стеной. Он был высоким и статным, великолепно сложенным мужчиной. Никогда прежде Кэтрин не обращала внимания на его физическое совершенство. Он находился достаточно близко от нее, хотя и не соприкасаясь с ней вплотную, и она могла ощутить жар его тела. Бессознательно Кэтрин подняла руки ладонями вверх, пытаясь освободиться.

– Ты слишком долго думаешь, – нетерпеливо заметил он, глядя на ее встревоженное лицо.

– Что ты имеешь в виду?

– Вдохновение, помнишь? Если ты хочешь выбраться из этой мерзкой ситуации, сохранив свою драгоценную гордость, то подчиняйся мне, – хрипло сказал он. Ред наклонил свою темную голову, и она обречено закрыла глаза.

Вдохновение все не приходило, но она вдруг ощутила свои руки, прижатые к его груди; он наклонился вперед, пригвоздив ее к стене. Она заметила, как его рука скользнула ей на затылок, и поняла; из этой ловушки она вряд ли выберется самостоятельно. Кэтрин выдохнула его имя, полная неистового желания освободиться, но этот звук поглотили его приблизившиеся вплотную губы.

Ред целовал ее! Она не сразу поняла, в чем дело, и была шокирована. Ощущение его мускулистых бедер, прижавшихся к ней, еще больше смутило ее…

– Разожми губы, крошка. – В голосе Реда звучало раздражение.

Что, черт возьми, он делает! Обращается с ней как с куклой и отдает дурацкие приказы, как будто она какая-то марионетка. Она решила сказать ему об этом, но не успела… Внезапный поцелуй был как удар и отозвался в ней сильным возбуждением. Это разом нарушило все ее попытки о чем-то думать. Она была на грани обморока. И если бы руки Реда не поддерживали ее, Кэтрин в этот момент сползла бы на пол.

Она была совершенно не подготовлена к взрыву чувств, охвативших ее. Ей даже не пришло в голову сопротивляться: Кэтрин позволила потоку чувств подхватить и нести ее. Она была полностью захвачена прикосновением его губ к своему рту, и это ощущение было совершенно новым для нее. Наконец Ред поднял голову. Кэт смотрела на него, испуганная и очарованная одновременно, когда вдруг услышала голос собственного отца. В голубых глазах Реда застыло двойственное выражение насмешки и гнева. Почему он злится? – подумала Кэтрин. Это я должна злиться…

– Что ты здесь делаешь? Чем вы здесь занимаетесь?

Ред отстранился, предварительно подмигнув ей, на лице его явно читалось ожидание…

– Скотт, я думаю, что это совершенно очевидно, – сказал он, улыбаясь мягкой провоцирующей улыбкой. Казалось, его пальцы просто автоматически скользят по обнаженным плечам Кэтрин, гладя ее горячую кожу.

В любое другое время Кэт рассмеялась бы, увидев выражение полного недоверия на лице отца. Сейчас же она чувствовала себя ошеломленной и подавленной. Отец часто задышал, его лицо приобрело лиловатый оттенок, резко контрастирующий с львиной гривой седых волос, которой он так гордился. Ему нельзя так волноваться, пронеслась в голове смутная мысль.

– Привет, папа, – едва слышно произнесла она.

Ситуация была ужасной, а Ред, по-видимому, наслаждался каждой минутой и даже не старался как-то помочь ей. Остатки ее достоинства таяли на глазах. Она должна убить его, решила Кэтрин.

– Что ты здесь делаешь с ним? – Глаза отца с отвращением остановились на Реде. Похоже, он обратил внимание на детали, ускользнувшие от него прежде: испачканное платье, спутанные волосы. Детали, которые сама Кэтрин до сих пор не замечала. А между тем картина заслуживала внимания!

Она поднесла дрожащую руку к губам, влажным и слегка припухлым – без сомнения, Ред добивался именно этого. Кэтрин почувствовала, что в груди закипает ярость. Неужели он вообразил, что она согласится таким невероятным способом отказаться от замужества и "сохранить лицо"? А что касается его обращения с ней, она никогда, никогда не простит его, даже ради своего отца.

Стоит ли придавать значение поцелую? – упрямо твердила она себе. И все же чувство беспокойства росло. Если бы я могла это предусмотреть, сказала она себе, бросая на Реда уничтожающий взгляд, я бы не реагировала таким образом. Ред улыбнулся ей в ответ, и твердые, жесткие черты его приобрели более теплые очертания.

– Кэтрин помогла мне преодолеть мои несчастья, Скотт, – сказал Ред с натуральным волнением в голосе.

Глядя в его ясные голубые глаза, Кэт ощутила жалость к любой женщине, которая поверит его обаянию. Было очень трудно не поверить его словам, столь искренне они звучали.

– Я обращаюсь не к тебе, – прорычал Скотт Келвей, и выражение его лица еще больше потемнело, когда он увидел, как Ред ласково отбросил прядь волос с ее лба.

Кэтрин пассивно подчинялась его движениям, хотя жаждала сбросить его пальцы со своего плеча. Чувство было малоприятным и создавало дискомфорт. Нужно скорее прекратить этот фарс, думала она, вся дрожа.

Между тем его губы коснулись уха.

– Что ты предпочитаешь, крошка, быть жертвой? – прошептал он; его голос был тихим, но четким. Их глаза встретились. – Или падшей женщиной?

Внутренняя борьба была бурной, но короткой. Ред загнал ее в угол, теперь она в этом не сомневалась, но он предоставил ей выбор. Жалость, понимающие взгляды… Нет, это не ее путь!

– Я понимаю, отец, для тебя это травма, – сказала она.

Ред довольно улыбнулся. Он хорошо знал ее слабые стороны: она не переносила жалости. Кэтрин хотела отодвинуться, но Ред обнял ее за талию. Его рука двинулась по шелку, и мысли Кэт смешались. Пальцы Реда на мягкой ткани – это было одновременно возбуждающее и успокаивающее ощущение. Успокаивающее… Я сошла с ума, решила она, поймав себя на этой мысли.

– Скотт, Кэтрин знала, как ты отнесешься, – его глаза на мгновение задержались на ней, как будто они обменивались чем-то тайным, – к нам, – сказал он очень искренне. Кэтрин про себя удивилась, как ловко он врет. Чем оскорбительнее были претензии, тем убедительнее – ответы. Если бы она не была так поглощена своей ненавистью к нему, она могла бы прийти в восторг от такого таланта. – Она сошлась с Карлом, чтобы забыть меня, но некоторые вещи…

Кэтрин ахнула. Что он несет! Но, посмотрев на Реда, она подумала, что Ред все же великолепный актер: отец уже почти верит его словам.

Кэтрин никогда не была особенно близка ни с одним из своих родителей, и в то же время чувствовала себя неуютно, принимая сторону Реда в этой интриге.

– Отец, в подобных обстоятельствах я вряд ли смогу сохранить свою помолвку, – как можно мягче произнесла она. Отец и Ред посмотрели на нее, и Кэт поняла, что они на секунду совсем забыли о ее существовании. – Я рада, что привлекла ваше внимание. – В ее голосе послышалось глубокое возмущение. – Чувствую, что должна обсудить создавшееся положение с моим… прежде всего с Карлом. Понимаю, отец, что у тебя было много хлопот и расходов, – добавила она, – но ведь я предлагала ограничиться простым объявлением о помолвке. Лучше, что ясность наступила сейчас, – сказала она, хмурясь от тривиальности фразы, слетевшей с ее губ. – Это произошло непреднамеренно.

– Как это верно, – выдохнул Ред прямо в ухо. – Ты смотришь так глубоко, крошка.

Кэтрин довольно кивнула, черты ее лица излучали восхищение, на губах играла улыбка.

Отец не мог слышать содержание их разговора, но ему не понравилась заметная интимность их шепота. Он горько рассмеялся, в выражении его лица смешались презрение и злоба.

– Непреднамеренно?! – воскликнул он. – Если ты ему веришь, ты еще более глупа, чем я считал. Не думаешь ли ты, – он с отвращением посмотрел на Реда, – что он стал бы тратить время, если бы ты не была моей дочерью? Карл стоит сотни таких, как он. Ты пожалеешь о своем поступке, Кэтрин, и очень скоро, – предупредил он. – Ты не можешь оставить прошлое в покое. – Скотт снова обратился к Реду.

– Я всегда выполняю свои обещания, Скотт, – мягко произнес Ред. – Возникают новые возможности, а не ты ли всегда учил, что за них надо хвататься обеими руками?

– Тогда ты согласен со мной, – хрипло заявил Скотт.

– Отец, пожалуйста, успокойся, – настойчиво проговорила Кэтрин. Выступавшая на его виске вена сильно пульсировала, и от тревоги за него она внутренне сжалась. И без напоминания Реда она знала, насколько сильна будет отцовская злость, но сейчас положение выходило из-под контроля.

– Замолчи! – крикнул отец. – Я поговорю с тобой позже!

– Твое сердце… – в тревоге начала она. Она должна сказать ему правду. Может, тогда ситуация не покажется ему такой ужасной. Было бы эгоизмом спасать свою гордость, рискуя здоровьем отца, решила Кэтрин, презирая собственную слабость.

– С моим сердцем все в порядке, негодяйка, – презрительно отрезал он.

Кэтрин ничего не понимала.

– Но… Ты, правда, считаешь, что с сердцем у тебя все в порядке? – выдохнула Кэтрин удивленно.

– А почему ты думаешь, что это не так, крошка? – включился Ред в их разговор.

– Но ведь доктор сказал, что он болен, и серьезно.

– Не смей обсуждать наши семейные проблемы! – категорично потребовал отец.

Но ведь я слышала, что сказал врач. Это вышло случайно, я не должна была это услышать. Кэтрин говорила про себя. С ее губ не слетело ни звука. И вдруг ужасное подозрение пронзило ее существо: Кэтрин ощутила, что она уже ничего не понимает.

– Я не должна была слышать, – громко произнесла она. В глазах, устремленных на отца, возник ужас. – Не должна?..

На лице Скотта Келвея появилось злобное выражение.

– Эта свинья уже заразила тебя… мою собственную дочь!

* * *

…Она собиралась покинуть родительский дом и устроиться в небольшой собственной квартире. Яростное сопротивление этим планам не удивило ее: она знала – у отца викторианские представления о месте и роли женщины в обществе. Он хотел следить за ней и контролировать ее, хотя она стала уже вполне взрослой. Убеждать его было бесполезно, но помешать ей Скотт мог, лишь заточив ее в тюрьму, поэтому, к ее удивлению, он неожиданно сдался и благословил ее. Она витала в облаках– ее первая работа с испытательным сроком в качестве учительницы начальных классов и собственная крошечная квартирка. Даже после того, как она невольно подслушала этот разговор с врачом, он продолжал с несвойственным ему благородством настаивать – его нездоровье не должно помешать ей жить своей жизнью.

Она поговорила с доктором. Он уверял, что лечение должно быть консервативным, необходимости в операции нет. Стресс усилит и ускорит неизбежное, согласился врач, когда она робко поинтересовалась его мнением. Эти слова потрясли ее, заставили переменить решение.

Отец был благодарен, узнав, что она решила остаться, и признался, что у него будет меньше причин для беспокойства. Он взял с нее обещание молчать; одно слово о его состоянии – и банк будет скомпрометирован. Скотт обещал легче относиться к жизненным проблемам, но Кэтрин могла понять и даже восхищалась его твердым намерением "не становиться" инвалидом…

* * *

– Значит, ты мне лгал, – медленно произнесла она дрожащим голосом. – Это был обман.

– Для твоей же пользы. Какая это ложь? – протестовал отец. – Только преувеличение. Ты и Карл были предназначены друг для друга. Не нужно тратить время и энергию на ужасную маленькую квартирку и работу, которая тебе не нужна.

Кэтрин резко выдохнула: как ей хотелось ошибиться!

– Для твоей жизни, ты имеешь в виду. Мне рассказывали, что не во всех семьях царит такой эгоизм, – и все же в это трудно поверить.

Выражение ее лица стало твердым. Она повернулась к Реду, наблюдавшему за происходящим с нескрываемым интересом.

– Увези меня отсюда, – скомандовала она ровным голосом.

Она не собиралась объяснять значение обмена репликами. За один вечер она узнала, что три близких человека, которых, как ей казалось, она прекрасно знала, обманывали ее. Неужели на ней так ясно написано: "доверчивая идиотка"?

– Я никогда, до сегодняшнего дня, не считал тебя дурочкой. – Лицо Скотта стало презрительным, когда он увидел, что Кэтрин прижалась к Реду, как будто только сила его высокой фигуры поддерживала ее и не позволяла упасть. – Что ж, если ты настолько глупа, оставайся с ним. Но ты зря рассчитываешь, что он женится на тебе…

– В самом деле, отец, – прервала Кэтрин, слегка краснея, – мы еще не говорили об этом. – Она и сама была удивлена тем, что приняла невероятное предложение Реда как должное, не очень задумываясь о последствиях.

– Подумай! – Руки Скотта Келвея сжались в кулаки, когда он посмотрел на Реда, наблюдавшего за разговором из-под полуприкрытых век очень спокойно и не скрывавшего удовольствия от происходящего. – Я сомневаюсь, чтобы ты подумала о чем-либо. Не считай, что, побывав в его постели, ты получишь какие-то особые права. Он такой же, как и его мать, – не очень разборчивый.

Кэтрин предпочла бы спрятаться, если бы могла, чтобы не слышать неприкрытой ненависти и отвращения в голосе отца. Она почувствовала, как внезапно окаменел Ред. Он все еще стоял позади нее – непреодолимое препятствие к отступлению.

– Ты претенциозный и напыщенный дурак, – сдержанно произнес Ред. Кэтрин, глядя на его профиль, могла видеть жилку, часто пульсирующую на его виске. – И если ты еще раз позволишь себе упомянуть о моей матери. – Угроза была высказана ровным тихим голосом, что каким-то образом сделало ее еще более зловещей. Она увидела, что отец отпрянул и попытался сохранить свои позиции, посмотрев Реду в глаза.

– Вот я и пожалел, что когда-то взял тебя, неблагодарного, под свою крышу… И если ты, – он указал пальцем на Кэтрин, – если ты уйдешь с ним, ты больше мне не дочь, – произнес он голосом, дрожащим от гнева. – Подожди, пока твоя мать узнает об этом. – Это прозвучало так по-детски после всех громких слов, что Кэтрин не знала, смеяться ей или плакать.

Она вытерла глаза, беспокоясь, не размазалась ли по лицу тушь. Посмотрев на Реда, она поняла, что наконец-то удивила его.

– Ты не слишком взволнована, хотя тебя только что лишили семьи, – произнес он, протягивая ей чистый носовой платок.

– Просто легкий приступ истерии, и все. Кроме того, разве мои чувства интересуют кого-нибудь на самом деле? Тебя или моего отца? – спросила она, возвращая ему платок и глядя прямо в глаза, решительно задрав подбородок. Они оба одинаковы, решила Кэтрин. Манипулируют любым, кто окажется под рукой.

– Оставь платок себе, – посоветовал Ред. – Тебе он еще пригодится до конца вечера. Может, расскажешь мне, каков был действительный смысл этой сцены?

– Нет. – Кэтрин совсем не собиралась давать Реду повод для насмешек. Она вернула платок. – Мне некуда его положить, – сказала Кэтрин и пожалела об этом, так как сказанное вновь привлекло внимание Реда к ее платью.

Его глаза лениво разглядывали стройную, но женственно округлую – слишком округлую, по ее мнению, – фигурку Кэтрин в довольно открытом платье.

– Совершенно справедливо, – согласился он. Во взгляде, вновь обращенном к ней, сквозило любопытство и что-то еще, что она не могла понять, хотя это и заставило ее внутренне сжаться.

– Я сохраню платок для тебя.

– Мне ничего от тебя не надо, Ред, – выдавила она сквозь стиснутые зубы. Если он считает, что может отвлечь ее лишь с помощью секса, то зря рассчитывает на победу. – Я все равно не могу поверить в то, что ты делаешь, – она покачала головой. – Ты не можешь не подлить масла в огонь, не так ли? – хрипло обвинила она.

– Я просто помог тебе воплотить в жизнь твое вдохновение. Ты же собиралась убежать прочь. – Великолепное владение собой, редкое высокомерие ошеломили ее.

– Насмехайся, сколько хочешь, но гораздо менее болезненно иногда просто убежать. Открытое столкновение не всегда решает все проблемы.

– И бегство тоже, оно просто откладывает неизбежное.

– Весьма ценное наблюдение, – злобно отрезала она. Обвинение, прозвучавшее в его голосе, вызвало желание перейти в открытую атаку. – В конце концов, мой отец достаточно умен, чтобы скрыть, что он манипулировал мною. Разница между вами в том, что я знаю, что ты делаешь. Но теперь с этим покончено. – Она спрячется и будет зализывать свои раны, постарается разобраться в том, чего же она хочет от жизни.

– О, в этой ситуации существует еще масса возможностей…

Кэтрин откинула голову назад, волосы рассыпались по плечам.

– Забудь об этом, Ред. Я устала от тебя. Я хочу остаться одна, – прошипела она, ярость зажгла золотые огоньки в ее глазах. – И, пожалуйста, не надо больше никаких театральных представлений…

– Я не думаю, что ты правильно оценила ситуацию, – холодно ответил он, поводя своими широкими плечами и как бы пытаясь сбросить с себя тяжесть.

– Что ты от меня хочешь? Да, я не успела продумать ситуацию! – гневно воскликнула она. – Да, я опустошена, обижена, моя жизнь разрушена. Не так просто в этот момент думать! В других обстоятельствах я вряд ли позволила бы тебе разыграть эту комедию в твоих собственных интересах.

– Я уверен, что в этом браке не было бы места сюрпризам, – сказал он с легкой насмешкой. – Впрочем, тебе всегда нравилось строить планы; наверное, ты уже распланировала следующие двадцать лет жизни. Твоя ошибка заключается в том, что ты рассказала своему красавчику, какое место сам он занимает в твоих планах, вероятно, поэтому он и сбежал в панике к твоей безгрешной сестре.

– Что ты об этом знаешь? – отрезала она, краснея. – И что дурного в том, чтобы строить планы; мы же не можем всю жизнь плыть по течению, как какие-то цыгане!

Он удовлетворенно рассмеялся, этот смех показался ей совсем уж неуместным и стал еще одним доказательством его бессердечия…

– Планы составляются для того, чтобы их нарушать, крошка, неужели ты этого еще не поняла? Даже если мужчина оказался в таком безвыходном положении, что вся его последующая жизнь неминуемо расписана, ему не надо говорить об этом. Ты, наверное, уже с математической точностью распланировала и рождение потомства.

– Нет ничего неприличного в обязательствах, – ответила она, удивленная его неожиданным выпадом. Ему кажется, что она бесчувственна! Карл никогда не жаловался, видя, как она радостно планирует их будущее; она была уверена, что их желания совпадали. Кэтрин застонала и закусила губу. И только что выяснилось, что он хотел совсем другого; это было так больно осознавать.

– Почему ты не хочешь признать это, Кэтрин?

Твой Карл был просто удобным человеком, отвечавшим всем твоим требованиям, подходящим кандидатом в мужья.

От такого обвинения она задохнулась.

– Я люблю Карла, – яростно настаивала она.

Ее страстная декларация не произвела никакого впечатления на Реда.

– Тогда, наверное, нужно было больше времени проводить с ним в постели, доказывая ему свою любовь. У юноши оказалось чуть больше ума, чем ты предположила. И слишком рано начала лепить его по своему представлению. Надо было подождать до свадьбы.

Кэт почувствовала, что на ресницах выступили слезы. В ярости она смахнула их; она не доставит ему удовольствия зрелищем своих слез.

– Я ненавижу тебя, – произнесла Кэтрин, не сумев отыскать более достойный ответ. Но хуже всего то, что в его словах была доля правды.

Ей нравился Карл, она уважала его. Ей казалось, что это был единственный из встретившихся ей мужчин, с кем она могла бы прожить свою жизнь. Изредка она задумывалась, имело ли отношение к его усердному ухаживанию то, что ее отец возглавлял банк…

– Теперь ты вряд ли можешь позволить себе такие слова, крошка, ведь мы теперь… являемся новостью, – произнес Ред. Его глаза следили за ее вспыхнувшим лицом, язвительная усмешка притаилась в уголках губ.

– Пусть тебя не обманывает твоя выдумка, с ней покончено. Не было необходимости досаждать мне публично, – произнесла она с отвращением. – Если бы ты счел нужным посоветоваться со мной, я бы тебя об этом предупредила.

– Ты хочешь, чтобы с глазу на глаз? – спросил он с интересом. – Я мог бы…

– Держи свои руки подальше от меня, Ред, – холодно отрезала Кэтрин. – Я не нахожу это занимательным: то, что для тебя игра, для меня – жизнь. И она у меня одна!

– Я очень серьезно отношусь к играм. Для человека, любящего строить планы, очень странно не подумать о следующем часе, не так ли? – спросил он, меняя тему с необыкновенной легкостью.

Кэтрин подозрительно взглянула на него.

– Ты думаешь?

– Ты забыла, что отец только что отказался от тебя, и, кроме того, наша глубокая и продолжительная страсть…

Он смеется над ней, решила Кэт. Если бы ее мозг не был в таком смятении, она могла бы понять, на что он намекает.

– Наши отношения не могут так сразу оборваться.

– Отношения? У нас нет никаких отношений, – выдохнула она, объятая паникой.

Он продолжал, не обратив внимания на ее слова.

– Стоическое терпение, которое ты проявила во время моих страстных объятий, окажется бесполезным. Даже недалекая Женни сможет разгадать эту загадку. Все подумают – бедная маленькая Кэтрин не смогла даже удержать своего жениха. Он предпочел ей ее сестру.

– Я не умею так хорошо лгать, как ты, поэтому, боюсь, нам надо остановиться, – сказала она, даже обрадованная, что от этой идеи можно будет отказаться. Появился обнадеживающий факт: она была свободна от вынужденного нахождения в Келвей-Холле.

– Ты недооцениваешь мои способности, крошка.

Кэтрин закрыла глаза и представляла себе, как сотрет эту раздражающе самодовольную ухмылку с его лица.

– Не называй меня так!

– Подумать только, а я считал, что тебе нравится!

– Ты знаешь, что я ненавижу это слово, – возразила она. – Именно поэтому ты использовал его.

Ред удостоил ее сардонического взгляда, его удивленные глаза были синими, как небо в прекрасный летний день, и такими же колкими, как острые льдинки. Ей вдруг отчаянно захотелось растопить эту льдину.

Внезапно она представила, как Ред среди отчаянных криков, дыма и мелькавших пуль ведет репортаж с места событий. Лаконично, но ясно, как будто для него не существовало опасности разделить судьбу репортера, чью рану он пытался перебинтовать как раз в это время. Она видела репортаж по телевидению: это было в первый, но не в

последний раз, когда Ред находился перед камерой, а не позади нее, как обычно. После этого Ред часто описывал события в "горячих точках" земного шара. Однако первой его любовью оставалась фотография, и он от нее также не отказывался.

Работу фотографа в ежедневной газете Ред предпочел работе в банке отца. Затем – новая независимая телестудия. Ее отец, ненавидевший успешное продвижение Реда, обнаружил, что ему гораздо легче мириться с его анонимными успехами за объективом камеры, чем с общественным признанием, которое пришло к Реду, когда он стал сам делать репортажи. Стиснув зубы, Скотт принимал поздравления по поводу успеха своего знаменитого родственника. Наибольшую радость он испытал бы, если бы Ред потерпел поражение во всех своих действиях. Он едва сдержал свою ярость, когда была опубликована первая книга фотографий Реда. Реджинальд же не хотел успокаиваться и удовлетворяться успехом; казалось, он может быть первым одновременно в различных областях. Следующим шагом были политические триллеры. Помимо успеха они принесли деньги, так как неприлично долго находились в списках бестселлеров. Отец еле сдерживался, и Кэтрин думала, что он почти заставил себя привыкнуть к способности Реда работать в нескольких областях сразу и создавать впечатление, что он использует всего лишь небольшую часть своего таланта. У нее самой было смешанное чувство зависти и восхищения; но в тот момент она разделяла недовольство отца. Ред всегда был так непроницаем, что ей часто хотелось ударить его!