Текст книги "Самая большая ошибка"

Автор книги: Люси Рэдкомб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Самая большая ошибка
Люси Рэдкомб

Пролог

Кэтрин, не оглядываясь, все бежала и бежала. Она уже миновала старую беседку и вот-вот должна была увидеть ручей… Господи, только не это! Она вздрогнула, вспомнив кудрявую голову кузена и ухоженные пальцы с маникюром. Поза его не оставляла никаких сомнений… Как часто она раньше думала о Редди, мечтала о нем, – стройном, таком не похожем на окружающих. Но что за дама рядом с ним? Боже, да это же мамина подруга, Вирджиния! Как он мог, как мог? Она снова вспомнила только что увиденную сцену и содрогнулась. Волосы ее растрепались, из горла вырвался стон, а она все продолжала и продолжала свой бег через кусты колючего терновника и заросли малины… Подальше, подальше от дома…

Внезапно вспыхнувший свет прервал мучительное сновидение. Сначала она не поняла, где находится. Перед ней стоял Реджинальд, Редди. Но почему опять он? Как будто не Ред только что обнимался со зрелой, годящейся ему в матери, матроной. Кэтрин медленно приходила в себя. Сон еще путался с явью, но она уже начинала понимать, где находится, и что произошло всего несколько дней назад…

* * *

Темная фигура бесшумно возникла из-за буйно разросшейся зелени, и Кэтрин не смогла удержаться от испуганного возгласа. Лунный свет высветил черты лица незнакомца, и она узнала его.

– Господи, ну можно ли появляться как тень? Ты чуть не довел меня до сердечного приступа! – Она нахмурилась. – Я думала, что ты на Кубе или где-то еще… Что ты здесь делаешь?

– Я знал, что ты обрадуешься моему появлению, – нежно прошептал мужчина низким голосом. – Как давно мы не виделись? – Кэтрин заметила блеснувшие в улыбке белоснежные зубы. – На самом деле я был на Гренаде.

– Ну, в общем, там, где жарко, – согласилась Кэтрин, обозначив легким движением руки несколько миль океанских просторов.

– Кстати, о жаре, крошка. Почему ты прячешься в оранжерее? – Он ослабил галстук и рассеянно сорвал спелую виноградину с ветки, висевшей прямо над его головой.

Кэтрин поджала губы от огорчения, следя за тем, как он надкусывает темную спелую ягоду. "Крошка"… Он использовал слово их детства с добродушным презрением. Ред всегда сознавал, что был на десять лет ее старше. Даже когда она была маленькой, это слово "крошка" ей не нравилось. Она уверена, что, несмотря на его снисходительность, он специально выбрал такую форму обращения: все действия Реда были тщательно продуманы. С помощью своего ядовитого юмора он наслаждался, поддразнивая и высмеивая Кэт и ее семейство.

– Мне хотелось побыть в одиночестве, – твердо сказала она, пытаясь скрыть свое раздражение.

Даже Реджинальд Крист не испортит радости сегодняшнего события.

– Невероятно скучный вечер, – сочувственно произнес он и посоветовал: – Не скрипи так зубами, это очень вредно для зубной эмали.

– Если эта вечеринка столь скучна для тебя, зачем ты вообще пришел сюда? – прошипела Кэтрин в ответ.

– Что? Упустить такой случай! Юная мисс Келвей празднует помолвку! Думаю, моя обязанность быть здесь!

Она насмешливо фыркнула.

– С каких это пор ты признаешь обязательства?

– Знаешь, если я провожу больше пяти минут в обществе Женни, меня клонит ко сну, а у твоего брата ум и обаяние восковой персоны. Если бы еще он и был ею, я смог бы выносить его компанию, но, как только он открывает рот, тут же становится ясно – он неисправимый зануда.

– Моя сестра… – начала Кэтрин, и глаза ее сверкнули.

Честно говоря, в душе она была согласна с резкой оценкой ее брата, чья напыщенная глупая чопорность мешала общению даже в семье. К счастью, виделись они редко, но сестра… Она сразу встала на ее защиту. Пусть Женни не обладала широким кругозором, но в ней было гораздо больше хорошего, чем предполагала уничижающая реплика Реда.

– Откуда в тебе столько неприязни к Женни? Не случайно она чувствует в каждом твоем слове какой-то злой подтекст.

– А в тебе я тоже вызываю подобный необъяснимый страх?

– Есть что-то мрачное во всех твоих тирадах, – честно призналась она. – Но, если ты появился здесь сегодня, чтобы испортить мой вечер, берегись… Я не стану этого терпеть…

Ред сделал шаг вперед, и она смогла его разглядеть. Его лицо с четкими чертами было красиво какой-то особой красотой. В отличие от нее, он мало изменился с тех пор, как Кэтрин видела его в последний раз. А ведь прошло чуть ли не четыре года! Она же за эти четыре года превратилась в милую девушку из нескладного, вечно смущенного подростка, хотя и не потрясала окружающих ослепительной, неземной красотой.

Кэтрин неодобрительно щелкнула языком, припоминая все те случаи, когда он появлялся на семейных торжествах, – его облик и облик его экстравагантных спутниц всегда могли оскорбить строгие правила.

– Ты здесь один? – C иронией поинтересовалась она, вспоминая роскошную актрису, в компании которой он появился на торжестве по случаю серебряной свадьбы ее родителей.

Отец очень старался, хотя и без особого успеха, отвести взгляд от нескромного декольте сопровождавшей Реда леди. Весьма "кстати" появившийся фотограф местной газеты запечатлел этот момент для светской хроники.

– Я ведь прямо с самолета. – Он потер ладонью колючий подбородок. – Даже не успел побриться и все еще не пришел в себя – разница во времени. Разве тебе это не льстит, Кэт? – Он тяжело вздохнул. – Вот, посмотри…

Кэтрин была слишком удивлена, чтобы возражать, когда он, взяв ее руку, крепко прижал к своему подбородку и провел кончиками пальцев по грубоватой темной поросли. Она заморгала, стараясь освободиться от внезапно возникшего смущения, ее глаза встретились с настойчивым взглядом.

– Не будь смешным, – отрезала она, пытаясь выдернуть руку, и невольно обратила внимание на его длинные пальцы, очень загорелые по сравнению с ее рукой. Ред медленно улыбнулся и отпустил ее, но перед этим ласково погладил ее запястье. – Я не хотела, чтобы ты из-за меня беспокоился, – сказала Кэтрин, потирая руку, на которой, казалось, остался след от его легкого прикосновения.

– Я буду паинькой, воплощением гордого достоинства и превосходства, как и подобает Келвеям.

– Но ты же не Келвей, – заметила Кэтрин.

– Как мило с твоей стороны напомнить мне об этом. – Ироничная улыбка тронула его губы. – Узнав, что значит быть настоящим Келвеем, я понял, что скорее должен радоваться, что не стал членом вашей семьи. Помнится, ты и раньше часто укоряла меня этим.

– Я уже выросла, Ред, – ответила она. Было неприятно сознавать, что чувство вины за детскую жестокость сохранилось, она не могла понять, почему это так, – ведь ее детские выпады как будто не трогали его. – Теперь я уже взрослая.

– И ты выходишь замуж, Кэтрин, чтобы доказать это окружающим?

Кэтрин смутилась. Она сжала руки в кулаки, легкая морщинка появилась и исчезла на ее переносице.

– Мне не надо ничего доказывать, Ред, особенно тебе.

– Почему особенно мне? – моментально подхватил он. – Почему, Кэт? – В его глубоком голосе таилась насмешка.

– Ну, конечно, ты же уверен, что являешься центром мироздания. – Губы Кэтрин сжались, ее колючие слова вызвали довольную усмешку в его глазах.

– Ну что ты так горячишься, крошка, ну просто неподобающая пылкость. Ты уверена, что ты истинная Келвей? – насмешливо протянул он. – Тебе не кажется ребячеством такое открытое выражение чувств?

– Надеюсь, ты не думаешь, что меня подменили в роддоме?

Она не смогла удержаться от ехидного замечания. В их семье никогда не существовало настоящей близости, и она рано убедилась в том, что открытое выражение теплоты и привязанности, в лучшем случае, вызывало неудобства.

– Ну, и как он тебе, твой избранник? – Ред вернулся к теме их разговора, с улыбкой приняв ее острое замечание. В глазах застыло скептическое выражение.

– А тебе это действительно интересно? – Ее испепеляющий взгляд не оказал на него никакого воздействия. – Надо же, как ты снисходителен, – прошептала она, покусывая нижнюю губу.

Он приподнял черную бровь и сорвал еще виноградину.

– Я спросил, потому что мне действительно интересно, кто же сумел заставить тебя покинуть столь уютное гнездышко или, точнее, перебраться из одного гнездышка в другое, – добавил он. – Я ведь надеюсь, что он не нищий?

Только Ред со свойственным ему откровенным цинизмом мог намекать на материальное положение ее избранника.

– Какое отношение к этому имеют деньги? – высокомерно поинтересовалась она.

– О, никакого, – сразу согласился он, – когда один и так сказочно богат. – Он продолжил с презрительной усмешкой: – Я имею в виду, что тебе никогда не пришло бы в голову совершить что-то из ряда вон выходящее, например, полюбить человека бедного, не так ли, крошка?

Он не испортит мне вечер, твердила она про себя, явно осознавая грозящую опасность. Он делает это специально, не поддавайся, не глотай наживку.

– Значит, ты решил, что мой жених недостоин меня, даже не познакомившись с ним? – сказала она с напряженной улыбкой.

– Некоторые вещи в жизни неизбежны, Кэтрин. В тот день, когда ты позволила своему отцу контролировать твою жизнь, возникла определенная последовательность событий. Мне кажется, я знаю твоего Карла почти всю жизнь.

– Отец вовсе не контролирует меня.

– Перестань, Кэтрин. Ты же никогда по-настоящему и не выходила за пределы этого роскошного дома. Ты всегда следовала правилам его обитателей, с тех пор как научилась ходить. Папочка выбрал для тебя жениха сам или все-таки представил список подходящих кандидатур?

Кэтрин вонзила ногти в ладони, чтобы сдержать гнев и не взорваться. Как он смеет появляться здесь и еще утверждать, что знает каждое ее побуждение? Это столкновение с проклятым Реджинальдом Кристом помогло понять, как ей повезло, что она встретила Карла – полную противоположность Реду.

– Представь себе, я сама познакомилась с Карлом, – сказала она с вызовом.

– Впечатляет. А чем он занимается?

Почему я должна оправдываться? Почему Карл не может работать в торговом банке, принадлежавшем моей семье? Она задавала эти вопросы себе, агрессивно вскинув подбородок.

– Карл работает в банке.

– И он, конечно, человек вашего круга?

– Мне было бы все равно, даже если бы он был и незаконнорожденным, – отозвалась она.

Как Ред смеет появляться здесь и обсуждать ее поступки? Ей хотелось, чтобы он продолжал оставаться в том же далеком месте, откуда прилетел.

– Очень благородно с твоей стороны еще раз намекнуть мне на мое происхождение. Это я говорю как незаконнорожденный в первом поколении.

– Я думаю, тебя самого тяготит твое происхождение, Реджинальд Крист. Ты сам…

Палец, прижавшийся к ее губам, заставил оборвать фразу… Ред предостерегающе покачал головой. Кэтрин оттолкнула его руку, но длинные пальцы сжали ее подбородок.

– Я не советую тебе, Кэтрин…

– Что?.. – произнесла она, в глазах ее засверкали признаки приближавшейся бури. Кэтрин, безусловно, пыталась освободиться, но поняла, что в его руках скрывалась недюжинная сила.

– Ты собиралась кусаться? Разве не инстинкт заставляет тебя скрежетать зубами? Зря злишься, – протянул он снисходительно, что придало мысли расцарапать его лицо еще большую привлекательность. – И сколько же человек знают, что под обликом спокойного достоинства скрывается маленькая дикарка?

– Единственный дикарь здесь ты, Ред, – прошипела Кэтрин. Она и на самом деле испугалась силы своего желания вонзить в него зубы. – Не сомневаюсь, что у тебя есть свои причины для приезда сюда, и забота о моем благосостоянии вряд ли является одной из них. Мне придется терпеть твое присутствие, потому что моя семья…

– …Не выгонит меня, – продолжил он с безошибочной точностью. – Ты же в этом уверена, крошка? – медленно произнес он, скользя пальцем по ее пухлым губам. – Это публичное мероприятие. Я уверен, что все сливки общества здесь присутствуют, и необходимо продемонстрировать единство клана. И хотя Скотт с удовольствием выгнал бы меня из Келвей-Холла, он этого не сделает.

С чувством обреченности она покачала головой и, к ее облегчению, цепкие руки отпустили ее. И все же ее как током ударило – ощущение было слишком сильным для обычного случайного соприкосновения. Сказалось, видимо, напряжение всего вечера, слишком официального и утомительного, а совсем не спокойного семейного праздника, о котором она мечтала. Но во время обсуждения деталей вечера Карл был на стороне родителей, и она не стала настаивать на своем.

– Наверное, ты считаешь, что как знаменитость просто обязан здесь присутствовать, – продолжала насмехаться она, пытаясь успокоиться. Кэтрин решила проигнорировать безошибочную точность его оценки; по крайней мере, публично ее семья признает Реджинальда.

– То, что я известная и узнаваемая публикой личность, имеет большее значение для твоего отца, но не для меня. Он просто вынужден не только принять меня, но и показать, насколько мною гордится. – Улыбка Реда была слишком самодовольна. – Ты принимаешь события, как они есть, не задумываясь о том, что движет людьми и событиями, не так ли? – спросил он с неприязнью. – Так ты совсем превратишься в лицемерку, Кэтрин!

– Это ты продолжаешь сеять вражду. Мне кажется, пора положить этому конец и забыть о прошлом. Мне все равно, что ты обо мне думаешь, все это ко мне не относится, – устало ответила она. Эта затяжная война претила ей; в презрительном ироническом отношении Реда была какая-то односторонность, даже злоба.

– До тех пор, пока ты носишь фамилию Келвей, Кэтрин, ты не можешь остаться в стороне, – сказал он с неприятной интонацией.

– Ты же понимаешь, осталось уже немного, скоро одной Келвей станет меньше для ненависти, – воскликнула Кэтрин. – Похоже, тебе не очень по душе моя предстоящая свадьба, – удивленно заметила она, вдруг осознав, что Ред проявляет не присущую ему заинтересованность.

Ред пожал плечами. Полуприкрытые веками голубые глаза выражали откровенную скуку.

– Тебе необходимо всеобщее одобрение, Кэтти? Конечно, несколько семейных откровений с моей стороны вряд ли могут иметь значение. Но, быть может, в этой хорошенькой головке живут какие-то сомнения?

Нет… Ты не должна заводиться… Конечно, он не прав… Мелькали обрывки мыслей. Его взгляд вызвал краску на ее лице.

– У тебя превратное представление обо всем, – запротестовала она.

Что-то вдруг отвлекло ее. Она отвела взгляд от ироничных голубых глаз. И в этот момент поняла, что окружающим покажется странным, если она выйдет из зарослей кустарника не с женихом, а с другим мужчиной. Особенно если этим мужчиной будет красавец Ред. Она тут же услышала голос Карла и поморщилась: ей не нужно было терять время на раздумья – надо было сразу же дать себя обнаружить.

Она не смотрела на Реда, так как была уверена, что он воспользуется случаем и сделает положение еще более неприятным. Конечно, Карл ни на минуту не усомнится в правдивости ее объяснений: в отличие от Реда у него не было столь циничного мнения о человеческой натуре.

– Карл, мы не должны…

Кэтрин застыла на месте.

– Нам надо сказать ей, Женни. – Во влажном воздухе послышались мягкие протестующие возгласы и звуки поцелуев.

Кэтрин почувствовала себя такой отстраненной, как будто услышанное ею не имело к ней никакого отношения, как будто она слушала передачу по радио, И это двое актеров в студии, а не ее собственный жених и сестра обмениваются страстными объятиями. Звук ее дыхания громко звучал в ушах, сопровождаемый отчаянным биением сердца.

– Карл, мы не должны так поступать с Кэтрин… она же моя сестра. – Кэт слышала, как нежный голос Женни прервался от волнения, и на веранде раздались всхлипывания.

Беззвучный крик застыл у нее в горле. Это же происходит наяву, это на самом деле случилось! Ей казалось, что голова вот-вот лопнет; Кэтрин не могла закричать и освободиться от боли, безжалостно терзавшей ее. Моя собственная сестра?.. Мысли вихрем кружились у нее в голове. Только не Женни, беззвучно молилась она, это было слишком ужасно… Ответ Карла не оставил никаких сомнений.

– Но я не могу без встреч с тобой, дорогая.

– Это уже невозможно, ведь я разрушаю счастье своей сестры. Как я буду жить с этим?

Кэтрин коснулась пальцами своей щеки и удивилась, обнаружив, что она мокра от слез. Прикусив нижнюю губу, она закрыла глаза. Женни не может с этим жить, бедная… Промелькнула горькая мысль: Женни – обманщица! Ярость смешалась с подступившей к горлу тошнотой. Слишком поздно сожалеть, дорогая сестренка!

– Но мне нужна ты…

Кэтрин никогда прежде не слышала такой интимной интонации в голосе Карла. Ей не хотелось слышать ее и сейчас. Боль была слишком сильна, и унижение слишком глубоко, чем что-либо, испытанное ею прежде. Эти чувства вызвали в памяти давно забытое, так же как какой-то запах вдруг напоминает о месте, событии, оставшемся далеко в прошлом.

– Ты жених Кэтрин.

Кэтрин вдруг отвлеклась от происходящего, пытаясь отогнать воспоминания о ярко накрашенных красных ногтях, запутавшихся в темных волосах высокого мужчины. Видение было удивительно четким. Тут же рядом возникли розовые ноготки на нежных пальчиках сестры и светлые волосы Карла. Боль была острой, но, несмотря на нее, Кэтрин чувствовала оттенки голосов и представляла себе каждый жест и каждое прикосновение.

– Кэтрин нужен кто-то, кто бы подчинялся ей. – Горечь в голосе Карла была подлинной, и Кэтрин прикусила губу, сдержав страдальческий стон, готовый сорваться с уст. – Она никогда меня не слушает.

Эта сцена явилась для Кэтрин почти физическим ударом. Она не могла больше слушать, ей казалось, что стены надвигаются на нее со всех сторон. Зажав уши, она бросилась бежать, куда глаза глядят. Она бежала так быстро, что смогла остановиться, только когда от бега закололо в груди. Кэтрин упала на колени, уронив голову, ее каштановые волосы рассыпались по плечам. Прикосновение чьей-то ладони заставило ее вздрогнуть и поднять вверх залитое слезами лицо.

– Убирайся! – злобно выкрикнула она. Меньше всего в этот момент она нуждалась в ядовитых комментариях Реда. Случившееся было ужасно само по себе, но то, что именно Ред явился свидетелем происшедшего, было еще страшнее.

Он спокойно посмотрел в карие с золотыми искорками заплаканные глаза.

– Хорошо, – помедлив минуту, согласился он. Она смотрела, как он повернулся и легкими грациозными шагами двинулся по дорожке.

– Нет, не уходи!

Ред обернулся.

– Тебе нужен козел отпущения? – Ред вопросительно изогнул бровь.

– Если бы мне требовалось только сочувствие, я не обратилась бы к тебе, – возразила Кэтрин и громко всхлипнула; надо было хоть как-то объяснить свой жест, и она была рада, что он опередил ее, так как не смогла бы подобрать нужных слов. Почему она держится за Реда? Кэтрин откинула тяжелую шелковистую прядь со лба и расправила шелковую юбку. – Ой, я вся запачкалась, – произнесла она, сама удивляясь, как может обсуждать состояние своего платья, когда все ее будущее рассыпалось на кусочки…

Как они могли! Ужас заставил ее забыть об окружающих; она не думала о человеке рядом, глядящем на ее поникшую фигуру со страдальческими глазами. Неужели они любовники?.. Инстинкт подсказывал ей, что она не ошибается в своих подозрениях. В их голосах звучала глубокая интимность…

Она вспомнила улыбающееся лицо Карла, когда родители произносили тост в их с Кэтрин честь; ничто в его поведении не давало повода подозревать его в неверности… Может, он не был уверен в чувствах Женни и поэтому продолжал обманывать ее, Кэтрин? Неужели он просто держал ее про запас, на всякий случай?

Ред подошел к ней совсем близко и протянул руку, чтобы помочь подняться.

– Кэт, на тебе такое платье, что никто не будет обращать внимания на подол юбки, – успокоил он ее. Его глаза беззастенчиво задержались на ее высокой груди, белевшей в вырезе черного лифа без бретелек.

– Ну, не у всех же столь определенные желания, как у тебя, – произнесла она.

Намек был новым, ничего подобного в их отношениях прежде не было… была дружба… и он не всегда был таким несносным, как сегодня. Ред спорил с ней, подтрунивал над ней, насмехался, и иногда его слова шокировали ее, но во всем этом не было и налета интимности. Даже сейчас в своем жалком состоянии она заметила, что ее не слишком-то и волнуют эти намеки, она была уверена, что он сказал ей комплимент для того, чтобы отвлечь, а не по какой-то иной причине. Но его последующие слова резко изменили ее мысли и заставили затаить дыхание.

– Ты считаешь непристойным естественное восхищение при виде красивой груди? Может, поэтому твой жених и стал смотреть на сторону, – безжалостно предположил он.

Бессердечность его замечания увеличила и без того сильное желание разразиться слезами боли и ярости. В небесно-голубых глазах Реда таились лишь холод и лед, но гордость заставила ее сдержаться. Удовольствие от пощечины сойдет на нет, так как он, без сомнения, ответит ей тем же. В далеком детстве она уже пыталась сделать это, а некоторые вещи никогда не забываются.

– Моя личная жизнь тебя не касается.

– Конечно. Давай, поднимайся с колен, крошка, – мягко промурлыкал он.

– Ты, конечно, получаешь удовольствие от ситуации, – обвиняла она дрожащим голосом. – Я только что…

– …Обнаружила, что твой жених предпочитает тебе старшую сестру. – Он закончил фразу и пожал широкими плечами. – Зачем же так волноваться? Ты только что слышала – Женни готова принести себя в жертву на алтарь сестринской любви. – Ред хмыкнул. – Неприятная ситуация, но ты можешь промолчать и сделать вид, что ничего не случилось.

– Ты думаешь, я так и поступлю? – недоверчиво задохнулась она.

Ред внимательно изучал лицо Кэтрин.

– Действительно, я думал, что ты проглотишь наживку. Однако у тебя очень взрывной темперамент, Кэт, – заметил он.

На лице Реда читалось странное выражение, смысл которого не доходил до нее, но ведь он был достаточно искусен, чтобы скрывать мысли. Это искусство оттачивалось на протяжении многих лет…

Что-то в его голосе, сделавшем нажим на слове "взрывной", вызвало холодок, пробежавший по спине; бархатные модуляции сумели придать голосу Реда странный чувственный смысл.

– В отличие от прежних времен я стараюсь сначала думать, а лишь потом действовать, – хриплым голосом отозвалась Кэтрин.

Для него это было развлечением, возможностью наблюдать за страданиями одного из членов семейства Келвей. Ред никогда не пытался скрыть своей неприязни к их семье, и она не думала, что он сделает для нее исключение.

– Жаль, я всегда считал твою непосредственность очень симпатичной. Видимо, Карл способствовал развитию корыстных черт твоего характера. Возникает ужасная мысль, крошка, ты все больше становишься похожей на свою мать…

Она бесстрастно слушала его. Странно, что в такой тяжелый момент Кэтрин пришлось обратиться именно к Реду. Нельзя было даже назвать это "хватанием за соломинку", потому что с Редом она никогда не могла быть уверенной, потопит он ее или поможет выплыть; его побуждения оставались для нее всегда тайной, хотя она и знала его всю жизнь. "Явный признак душевного неблагополучия, – подумала она с усмешкой, – искать общества такого человека". Может быть, броситься в объятия матери и поделиться с ней своими невзгодами? На самом деле она никогда так не поступала: всегда существовала вероятность испортить материнское платье или прическу. Что же ей делать? Разорвать помолвку?.. Одна эта мысль вызвала горькую усмешку. Мать посчитает это верхом безумия, каковы бы ни были причины: что скажут окружающие?!

– Смешно?

Кэтрин почти призналась ему в своих мыслях; он мог оценить шутку по достоинству. "Приличия должны быть соблюдены любой ценой!" – вот мнение ее матери.

– А что мне остается? – предположила она, широко разводя руки. – В конце концов, твой приезд не будет бесполезным. Подумай о скандале, который разразится, когда я заявлю, что свадьба не состоится! Вот ты и развлечешься!

Ред уселся на поваленное дерево, и она вдруг осознала, что убежала на самый берег реки; огни дома сверкали сквозь деревья.

– Значит, ты не собираешься бороться за него? – произнес он, не обратив внимания на ее сарказм.

– Бороться? – откликнулась она. – Ему нужна моя сестра, – напомнила Кэтрин надтреснутым голосом.

Воспоминание о случившемся заставило ее сердце сжаться; казалось, вокруг пустота, а окружающий ландшафт превратился в незнакомый и пугающий. Неужели я была так слепа? – спрашивала она себя снова и снова. Гнев, частично направленный и против себя самой, опять зажег огонь в крови. Она поднялась и начала шагать по мокрой траве. Ложь, обман… Где же истина? Нравилась ли она ему когда-нибудь?

Кэтрин в отчаянии стиснула руки, и пальцы ее побелели.

– Это была ошибка, – пробормотала она, обращаясь к себе, но в голосе не было убежденности, просто чувство отчаяния. – Мне потребовались недели, чтобы дать свое согласие. И вот результат! Значит, мое умение разбираться в людях – ничто?

– Перестань, Кэт, не было ничего случайного. Твой Карл прекрасно знает, что делает, и Женни тоже, несмотря на слезы и раскаяние. Они понимали, что значит их поведение, но не остановились, – резко добавил Ред.

– Вспомни, как я защищала Карла, и можешь гордиться собой, что оказался прав. – На ее лице отразилась ярость, требующая выхода; она повернулась и уставилась на него с вызовом: – Можно подумать, что я ждала обмана, – видит Бог, я сталкиваюсь с враньем ежедневно. Мои родители живут под одной крышей лишь ради приличия… Я думала, моя семейная жизнь будет иной…

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но я совсем не ожидал такого драматического развития событий, – произнес Ред. – Но раз это случилось, что ты собираешься делать? Будешь ли ты за него бороться? – настаивал Ред.

Кэтрин была удивлена и вопросом, и необычным тоном его голоса.

– Он мне не нужен, – гневно ответила она.

– Ты его любишь?

– Не будь смешным – я собиралась выйти за него замуж.

– Это не ответ: люди вступают в брак в силу множества различных причин… – Он стряхнул сухой лист со своих брюк и выжидающе смотрел на нее из-под густых ресниц.

– Женни любит его, – чуть слышно произнесла она.

– В конце концов, ты можешь позволить гневу Скотта пасть на ее голову; ты останешься невиновной, ибо ты – пострадавшая сторона. Женни оскорбила тебя… Ты понимаешь, она ведь не сможет наслаждаться счастьем за счет своей сестры. В ней слишком силен инстинкт мученичества.

Кэтрин нахмурилась от его насмешливого тона, но поняла, что в этих словах есть доля правды. Ее охватило чувство яростного удовлетворения – прекрасно!

– Я уверен, что симпатии будут на твоей стороне, как только детали выплывут на свет Божий. Ты прекрасно отомстишь своей старшей сестре. К тому же ты даже не любишь Карла, не так ли?

Его слова были как пощечина, они эхом прозвучали в пространстве.

– Как ты смеешь?.. – начала она.

– Побереги свой учительский тон для тех, на кого он может произвести впечатление, крошка, – мягко посоветовал Ред. – Твоя сестра только что похитила твоего жениха, а сам он втоптал в грязь твою гордость, что весьма больно. Однако твоя реакция – это не реакция девушки, чье сердце разбито, поэтому не жди от меня жалости.

"Реджинальд – самый бесчувственный и жестокий человек на земле", – решила Кэтрин.

– Меня восхищают твои представления о любви. Ты что – эксперт? Тебе тридцать два года, и ты не женат, из чего можно сделать определенные выводы, – в ярости выпалила она.

Ред воспринял этот выпад, даже не моргнув глазом.

– Я умею видеть поверх пальм в кадках, – мягко произнес он, намекая на недавнюю сцену в оранжерее и преимуществах своего роста – шесть футов и три дюйма – по сравнению с ее средним ростом. – Красивый юноша, ты его выбрала за внешние данные, чтобы увеличить число ему подобных?

– Меня вовсе не так привлекает мужская красота, как, видимо, тебя.

– Ты не хочешь ответить на простой вопрос, – произнес он, подходя к ней с особой, хищной грацией, которая отличала все его движения.

Глядя ему в лицо, она подумала, что он не сердится по поводу ее комментария. Отсутствие реакции ее даже удивило, она задрожала, неожиданно почувствовав прохладу ночи.

– Ты просишь меня доказать тебе, что я мужчина? – вдруг спросил он столь ровным голосом, как будто они обсуждали погоду.

– Ред-ди. – Она начала заикаться, напуганная его вопросом.

Никогда ей не приходило в голову сомневаться в мужественности Реда, эта мысль была просто глупа! Она непроизвольно сжала кулачки, готовая к самозащите.

– Мужское тщеславие очень уязвимо, Кэтрин, – промурлыкал он, делая, к ее ужасу, шаг в ее направлении. – С ним нужно обращаться осторожнее.

– Уязвимо! Ты столь же хрупок, как железнодорожная шпала, и почти так же тонок.

Мысль о том, что она может разрушить его непроницаемую оболочку, заставила понять, что он рассчитывает напугать ее. Если бы она была более внимательна, то давно поняла бы это. Кэтрин, конечно, знала Реда, но теперь оценила, насколько неполным было это знание.

Ред и ее брат Кристиан учились в школе, когда она была маленькой девочкой. Ред учился не в такой первоклассной школе, как брат: обязанность ее отца перед сыном кузины так далеко не заходила. Мать Реда не была членом семьи Келвей, о чем отец неоднократно напоминал. Происхождение Эвелин так и осталось тайной. И как она отплатила за их щедрость! Родила Реда – жестокий, но предсказуемый в глазах ее отца поступок. Она предпочла воспитывать сына без отца, и приемные родители отвернулись от нее. Ред, кукушонок в их гнезде, был источником постоянного раздражения для Келвеев и, кроме того, далеко по всем статьям превзошел их собственного наследника. Впоследствии молодые люди учились в одном университете, но Ред получал стипендию, а ее брат еле справлялся с экзаменами.

Кристиан, по его словам, трудился изо всех сил, а Редди вел бурную жизнь, одно время был даже хиппи, и все же неизменно оставался первым в учебе. Конечно, она могла понять недовольство и зависть брата…

Поэтому, когда Ред отказался от поста, предложенного ему в коммерческом банке, созданном ее дедом, Кэтрин была даже рада. Хотя в то время его отказ вызвал в семье скандал. "После всего, что мы для него сделали" и "Дурная кровь всегда себя покажет" – эти две фразы повторялись неоднократно. В конце концов, Кристиану не пришлось начинать карьеру в тени своего яркого и, без сомнения, более способного кузена.

Как она подозревала, все надеялись, что Ред пожалеет о своем решении самостоятельно прокладывать себе дорогу в жизни и гордом отказе от помощи. Конечно, он об этом не пожалел, и его визиты в дом Келвеев были крайне редкими. Он поддерживал с ними связь, чтобы они знали о его успехах и специфическом образе жизни, нимало не беспокоясь, что это было анафемой для их семейного уклада.

Все это она вспомнила за доли секунды, решив обвинить Реда в полном отсутствии такта. Воспоминание о том, что она потеряла за несколько мгновений, заставило ее побледнеть. Все ее мечты… планы. И позор. Как давно они?.. Ее преследовала мысль о том, что, когда она обсуждала свадебные планы с Женни, ее сестра… Кэтрин закрыла глаза, из ее горла вырвалось сдавленное рыдание.