Текст книги "Самая большая ошибка"

Автор книги: Люси Рэдкомб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

* * *

…Они смеялись, когда она застала их вместе. Блондинка была гораздо старше его… Она была подругой ее матери, рано овдовевшей и старавшейся получить от жизни как можно больше удовольствий. Кэтрин чувствовала себя отвергнутой и преданной, но, как ни странно, ощущала и облегчение, что все ее чувства и фантазии остались невысказанными. Оказалось, что Ред все заметил. Не случайно Карла она выбрала как полную противоположность Реду. Первый неудачный опыт заставил ее с осторожностью относиться к качествам, так прельстившим ее в Реде. Карл казался ей спасительным выходом…

– Ты, кажется, что-то говорила об антителах?

Кэтрин почувствовала, что возвращается к реальности. Она рывком высвободилась из его рук.

– Ты мне отвратителен, – прошипела она, сжимая края блузки.

Ред лишь усмехнулся, продолжая ласкать взором ее стройную фигуру.

– Боже мой, Ред, ты что, считаешь меня совершенной дурой? Ты настолько коварен, что, вероятно, можешь послать моему отцу подробный отчет обо всем происходящем, приписав и то, чего не было, – заявила она со злостью. Я ведь больше не глупый подросток, думала она в отчаянии. Впрочем, лучше бы я им осталась. В конце концов, я сохраняла тогда какую-то гордость. Но я не знала, насколько глубоко и сильно стремление Реда к возмездию.

– По крайней мере, тогда ты была честна, – прервал он ее, как бы читая ее мысли. – Тебе не приходило в голову, что если бы я стремился лишь к возмездию, то мог бы нанести гораздо больший ущерб гордости семьи Келвей? Просто взяв то, что ты так охотно мне предлагала в то время.

– В то время тебя больше привлекала веселая вдовушка, – отрезала она. – Провидение спасло меня от грехопадения и развеяло мои дурацкие фантазии.

Ред хмыкнул.

– Ты никогда не задумывалась, что эта маленькая сценка произошла не случайно? Скажем, была подстроена в надежде излечить тебя от твоего увлечения? Взрослый мужчина может чувствовать себя неловко, когда его обожествляет девочка подросткового возраста, ты не находишь? Выбор был один – либо сделать то, что сделал я, либо пойти навстречу твоим желаниям. Думаешь, ты была готова к взрослым отношениям?

Жестокое напоминание о наивности ее девичьего увлечения смутило Кэтрин.

– Ты думаешь, я могу этому поверить, – огрызнулась она, – после того, как почувствовала ненависть, которую ты питаешь к моим родителям?

– Естественно, ты думала, что я воспользуюсь ситуацией. – Ред отвернулся, обиженный. – В то время мне казалось, что в этих огромных карих глазах может быть что-то стоящее, требующее защиты и поддержки. Несмотря на твою избалованность, я думал, что благодаря какому-то чуду тебя не коснулась гнетущая атмосфера всей семьи. – Он горько рассмеялся и продолжал: – Я не мог предугадать, какой обманщицей ты станешь. Но, в конце концов, ты же Келвей. И так же эгоистична, как все они, – с явным презрением закончил он.

Кэтрин отступила на шаг, как будто он ее ударил. Его слова вызвали в ней желание наброситься на него с кулаками.

– Посмотри на меня! – закричала она, хватая его за руку и чувствуя ее железную твердость. – Ты осмеливаешься критиковать меня… Ты! Кто дал тебе такое право? – возмущенно крикнула она.

– Почему, ради Бога, ты еще тогда не сбежала? Закончив университет, ты снова вернулась в этот чертов мавзолей. У тебя совершенно нет силы воли? Я ожидал от тебя большего, гораздо большего. Я думал, что разглядел в твоих глазах протест.

Неожиданность этого обвинения и подтверждение того, что Ред думал о ней, заставили ее задохнуться от волнения.

– Прости, что оказалась таким разочарованием для тебя, – усмехнулась она с горькой иронией, подавляя неожиданное чувство вины – как будто ей было необходимо оправдываться перед ним.

– Чем тебя так привлекает Келвей-Холл? Общением со своей нежной сестричкой Женни, отнявшей у тебя жениха? Твоя Женни, несмотря на свой имидж беззащитной маленькой девочки, может устраиваться очень удачно и выгодно. Что ты собиралась делать? Взять ее в приживалки, когда ты выйдешь замуж? Я думаю, что и муженек не стал бы возражать.

Значит, единственное, что может в ней привлечь мужчину, это богатство и положение ее семьи? Сквозь проступившие слезы она видела гримасу отвращения на его лице.

– А ты негодяй, Ред! Я не понимаю, почему ты так ненавидишь меня и мой образ жизни?

– Я ненавижу неискренность, крошка! – Внезапный блеск в глазах Реда заставил Кэтрин попятиться. – Ты хотела стерильной жизни без проблем. Мужа, которого бы ты водила за нос. Ты даже не можешь признаться себе честно, что он был безразличен тебе. Чего стоят все эти слезливые уверения в том, что ты его по-прежнему любишь? Ты даже себе врешь! Я знаю, что в пределах стен дома Келвеев нет места искренним чувствам. Тебе давно надо было порвать семейные оковы, самой попробовать вкус жизни, жить, в конце концов, а не коптить небо…

– Ты самоуверенный, самодовольный… – Кэт яростно подбирала слова, способные выразить ее ярость. – Я понимаю, зачем ты мучаешь меня. Ты считаешь, что я должна следовать твоему примеру? Естественно, первым делом я должна отправиться к тебе в постель – чтобы познать вкус жизни и превратиться в более опытного и умного человека! Как и множество других женщин, бывших здесь до меня! – Она чуть не поперхнулась. – Их ты тоже шантажировал?

Я знаю тебя, Реджинальд Крист. Тебе нет дела до меня и до моих чувств. Я просто средство давления на моих родителей, орудие возмездия. Кстати, к твоему сведению, они мне нравятся не больше, чем тебе. Я никогда ни искала у них утешения, я видела, как бедная Женни пыталась это делать. Может быть, я ошиблась в Карле, но, по крайней мере, я не была ослеплена животной похотью, возведенной ради соблюдения приличий до высот романтического идеала. Не собираюсь прыгать из постели в постель и теперь. – Неожиданные рыдания прервали поток ее слов. – И мне наплевать, что с твоей точки зрения я неудачница. Кстати, мои родители такого же мнения обо мне. – Кэтрин вытянула руки, чтобы предотвратить его попытки схватить ее, не поняв, собирается ли он утешить ее или продолжать свои обвинения.

– Ты вряд ли можешь обвинить меня в неразборчивости и случайных связях, Кэтрин. Я предлагаю тебе выйти за меня замуж. Вообще-то, я предпочитаю спокойных, уверенных в себе женщин, которые не требуют ежеминутной поддержки. Когда ты успела превратиться в бездушного маленького циника, Кэт? Ты выйдешь за меня замуж, потому что боишься своего отца. Какова будет его реакция, если он поверит, что четыре года назад мы были любовниками? Когда ты успокоишься, то поймешь, что, несмотря на ершистость, ты все еще послушная маленькая девочка, – насмешливо произнес он. – Ты можешь оставаться ханжой, если тебе нравится, рассказывать о похоти, которую, ты ясно дала мне понять, ты находишь отвратительной. Правда, Кэтрин, заключается в том, что ты не можешь справиться со своими собственными желаниями. Я же не слепой, я вижу, что тебе нравится, когда я целую тебя, ты жаждешь моих поцелуев. Тебе до боли хочется, чтобы я касался тебя, Кэт. Но если тебе нравится представляться жертвой, – пожалуйста. – Он пожал плечами.

– Я не понимаю, что, ты имеешь в виду, – задохнулась она.

– До тебя не доходит, крошка, что жертву приношу я? В мои жизненные планы едва ли входит женитьба на представительнице вашего семейства. Для меня главное – расплатиться по моим долгам и сохранить безупречной мою репутацию.

– И в этом причина твоего сумасшедшего плана? Если я выйду за тебя замуж, Ред, чтобы ты не рассказал отцу всю эту ужасную ложь, это вряд ли будет настоящий брак.

Он разглядывал ее с отсутствующим выражением лица, явно размышляя о чем-то.

– Как только мы вернемся в Лондон, мне надо будет получить разрешение на брак… У тебя есть достаточно времени, чтобы передумать, Кэтти.

– Я не передумаю, – горячо отозвалась она. Слишком горячо.

– А если ты передумаешь, – прервал он, губы его тронула зловещая усмешка, – ты еще не раз пожалеешь об этом! – Даже не взглянув на нее, он пошел прочь решительной и быстрой походкой. Расстояние между ними увеличивалось с каждой секундой.

– Никогда, никогда, никогда… – прошептала Кэтрин, хотя сердце ее сладостно заныло.

* * *

– Ты собираешься так старательно работать весь вечер или поужинаешь со мной? Это должен быть праздничный ужин, – насмешливо напомнил Ред.

Кэтрин уже заканчивала и невольно напряглась, когда почувствовала, что он наклоняется к ней, чтобы рассмотреть напечатанное на машинке.

– Я не сомневаюсь, что для тебя это праздник, – холодно отозвалась она.

Он вынудил ее согласиться на этот фарс с замужеством, его месть семейству Келвей близка к осуществлению. Но не может же он заставить ее еще и радоваться этому! Не один год он ждал этой возможности. Что ж, пусть злорадствует!

– Какое удобство! При такой трудолюбивой невесте, как ты, мне не придется тратиться на секретаря.

Кэтрин потерла затекшую шею.

– По крайней мере, издателям не придется расшифровывать твои каракули, – угрюмо пробормотала она.

Заняв руки делом, но, к сожалению, не мысли, она могла избегать общения с ним. Но постепенно ее заинтересовало написанное. Рассказы Реда были оригинальны по форме, события в них развивались динамично, что, без сомнения, свидетельствовало о глубине его знаний, почерпнутых в бесконечных путешествиях, командировках, и недюжинном уме.

Она поежилась, когда длинные нервные пальцы Реда стали массировать напряженные мышцы ее шеи и плеч. Ощущения были приятными, но опасно расслабляющими.

– Я могу придумать и другое занятие, чтобы использовать твою энергию, – промурлыкал он.

Ей вдруг стало удивительно хорошо, но она мгновенно насторожилась, ощутив опасность, таившуюся в его пальцах и соблазнительной интонации.

– Спасибо. Мне и так не скучно, – ответила она, вставая. – Мне кажется, пора ужинать. И нет необходимости так вульгарно ухмыляться, – вскипела она.

– Мне нравится быть чуточку вульгарным, крошка. Я ведь не Келвей, не так ли? – сказал он, отодвигая стул. – Ты права, пора ужинать. Ты должна поддерживать силы.

Кэтрин едва сдерживалась, чтобы не влепить ему пощечину. Впрочем, он прав, ей действительно понадобятся силы.

– Я тебя понимаю. Обычное нервное состояние перед свадьбой, – улыбнулся Ред.

Кэтрин, проигнорировав его усмешку, уселась за стол, а он отошел к кухонному столу и начал поливать спагетти соусом.

– Неужели ты не видишь, крошка, что лучшего мужа, чем я, тебе не найти? Я умею готовить, стирать, пришивать пуговицы…

– Да, у тебя сплошные достоинства, – ответила она язвительно. – Шантажист, лицемер. Да, мне страшно "повезет", если я окажусь настолько дурой, что действительно выйду за тебя замуж. – Она чуть ли не задыхалась от возмущения.

Ред поставил перед ней полную тарелку спагетти и предостерегающе произнес:

– Будь осторожней, крошка, иначе я могу подумать, что ты переигрываешь. Пармезан? – спросил он, не дав ей открыть и рта.

Кэтрин взяла сыр и сердито смотрела, как он усаживается напротив нее.

– Может, я и выйду за тебя замуж, Ред, но поверь мне, я не стану женой, с которой ты будешь с удовольствием знакомить своих друзей. Ты не поверишь, какой взбалмошной и неблагоразумной я могу быть, если захочу! – предупредила она, желая заставить его понять, что его устрашающая тактика не производит на нее впечатления.

– Это просто заставит их еще больше симпатизировать мне, – сухо ответил он.

После короткой внутренней борьбы благоразумие победило, и их разговор приобрел более спокойное течение. Спагетти оказались прекрасными, и, лишь начав есть, Кэтрин поняла, насколько она голодна. Вино растопило ее гнев и враждебность.

– Ты пишешь книги для себя или исключительно для продажи? – Эти слова разрушили продолжительную паузу, возникшую в разговоре.

Ред, вытирая случайно разлитое ею вино, удивленно спросил:

– Что ты сказала, Кэт?

И она поняла, что он не так уж внимателен к ее словам. Его мысли витали где-то далеко, подумала она с затаенной грустью. Она повторила свой вопрос с ноткой недовольства в голосе.

Он выпрямился и закатал рукава рубашки, открыв загорелые руки, поросшие темными волосками.

– Ты интересуешься моим творчеством? С каких это пор? – спросил он ее с легкой иронией в голосе, к которой она уже привыкла. – Мне повезло, что я смог совместить приятное с полезным без необходимости идти на компромиссы. – Он приподнял брови, увидев, как она наполняет снова свой бокал, – Разве благоразумно так много пить?

Кэтрин сузила глаза.

– А что, мне уже нужно твое разрешение?

– Можешь хоть напиться и качаться на люстре, крошка, мне все равно, – почти безучастно отозвался он.

– Думаю, что твоей люстре ничего не грозит, – отрезала она, и краска выступила на ее щеках. – Я думала, что авторы наделяют своих героев собственными чертами характера. Твои же герои всегда такие… обычные… заурядные…

– А разве я сам не такой?

Небесно-голубые глаза Реда в упор смотрели на Кэтрин. Его невозмутимость действовала ей на нервы; единственная предсказуемая черта в Реде, думала она, это его непредсказуемость. Обыкновенным он никогда не будет.

– Ты считаешь обычным то, что ухитрился совместить карьеру фотожурналиста, репортера новостей и писателя? – продолжала она таким тоном, словно такой избыток талантов был преступлением.

Ред пожал плечами.

– Множество женщин одновременно работают, воспитывают детей и ведут дом. Что здесь особенного? Я могу позволить себе быть эгоистом. Мне некого ублажать, поэтому я все делаю для себя.

– Но тебе-то самому, что тебе нравится больше всего? – настаивала она, несколько удивленная его скромностью.

Это совсем не соответствовало ее представлению о Реде. В ее доме так часто отзывались о нем как о высокомерном, чванливом, надменном человеке, что Кэтрин постепенно поверила в это. Интересно, какие еще предубеждения о нем ей удастся развеять?

– С чего вдруг такое любопытство, крошка? – Он держал свой фужер с вином на расстоянии вытянутой руки и следил за ней сквозь темно-красную жидкость, вращая тонкую ножку в пальцах. – Поверь, у меня нет стремления прославиться на весь мир и написать великую книгу, поэтому я не боюсь растратить свой талант. Возникает потребность высказаться, и я пишу. Конечно, приятно, когда мои мысли и наблюдения интересны окружающим. Но избытком тщеславия я не страдаю…

Он говорит так логично, так понятно, подумала она с невольным уважением.

– Люди вообще ведут себя, как правило, заурядно, – продолжил он. – Только экстремальные ситуации заставляют их вести себя как-то необычно. Именно это я и хочу показать в моих героях. – Он сделал глоток вина и поставил фужер на стол.

– Ред, как долго ты собираешься здесь оставаться? – переменила Кэтрин тему.

На его губах заиграла легкая улыбка.

– Тебе так быстро надоела моя компания?

– Я чувствую себя здесь как в тюрьме… Я задыхаюсь! – произнесла она, сама почти поверив в сказанное. Этот всплеск эмоций заставил его посмотреть на нее с пугающей настойчивостью, она нервно играла с верхней пуговицей своей блузки, притягивая его взгляд…

– Кругом такой простор, мили открытого пространства… и тебе не хватает воздуха?

Она удрученно смотрела на него и молчала.

– Или это из-за меня ты хочешь сбежать?..

– Я просто хочу поскорее покончить с этим фарсом и устроить свою жизнь. У меня нет таких талантов, как у тебя, но я думаю, что могла бы стать хорошей учительницей. Сколько времени ты собираешься держать меня в этой темнице?

Она сама была удивлена прагматизмом своих слов, ничего общего не имевших с состоянием ее действительных мыслей и чувств.

В глазах Реда промелькнул проблеск интереса.

– Твои родители не хотели, чтобы ты преподавала? – Его пристальный настойчивый взгляд противоречил обычному легкому тону.

– Мне прочили роль менеджера в одной из отцовских фирм. Но у меня не оказалось нужной хватки для этой должности. К тому же ты знаешь отца, его мнение о женском интеллекте не является секретом: самый глупый из мужчин гораздо умнее любой женщины, даже если она получила Пулитцеровскую премию.

Ред покачал головой.

– И, в конце концов, ты сдалась… Я полагаю, что Карл не поддерживал твое стремление заняться бизнесом? Ему, как мне показалось, нужна жена-домохозяйка. Да и ты любишь плавать в тихой заводи…

– Да, я хочу тихой, размеренной жизни, – дерзко ответила Кэтрин.

– Мне кажется, ты обманываешь сама себя.

– Нет, я люблю Келвей-Холл, – солгала она.

Ей не хотелось говорить о тактике своего отца, бесчеловечном плане, жертвой которого она стала. Ред никогда ничего не принимал за чистую монету; он посчитает ее совершенной дурочкой. Почему-то она чувствовала себя ответственной за все упреки Реда в адрес ее семьи. Может быть, именно потому, что Ред постоянно как бы обвинял ее в принадлежности к семье Келвей.

– Я не верю тебе.

– Как хочешь. – Она пожала плечами. – Тем не менее, мне бы хотелось знать, когда я смогу вернуться в родительский дом.

– Неужели тебе так не нравится моя компания? Или тебе действительно не терпится погрузиться в атмосферу ханжества и лицемерия, царящую в твоем доме? – На его загорелом лице блеснули белоснежные зубы. – А может, ты боишься, что не сможешь сдержать себя и уступишь своим плотским желаниям? Я готов ответить на них, крошка.

– Надеюсь, ты шутишь?

Он наклонил голову, на лице появилось лукавое выражение.

– Не совсем, и ты хорошо об этом знаешь. Я уже говорил тебе раньше, что думаю на сей счет. Ты можешь беспокоиться только о собственных инстинктах, – холодно напомнил он.

Кровь звенела у нее в ушах, перед глазами стоял туман.

– Позволь мне уехать, Ред, – почти умоляла Кэтрин.

Как легко ему вывести ее из себя, как легко он читает ее мысли и угадывает истинные желания, думала она, злясь на себя.

– Ред, умоляю, оставим эту глупую затею. Твоя шутка перестала быть смешной. Отец никогда не поверит, что мы занимались тогда любовью… Я же была еще совсем ребенком.

– Шестнадцать лет – это вовсе не так мало, по крайней мере, для той цели, о которой мы говорим.

А я антихрист в глазах твоей семьи и способен на любую подлость. – Он зловеще рассмеялся. – И в твоих глазах тоже, – добавил он с горькой усмешкой. – Впрочем, я думаю, что смогу убедить твоего отца в том, что ты сама искушала меня, Кэтти. Что мне оставалось делать? Человек слаб. Он снова загнал ее в угол.

– Прекрати! – просила его Кэтрин, в то время как Ред, скрестив пальцы, смотрел на нее немигающим взглядом.

– Что прекратить?

– Не смотри на меня… так. – Взгляд Реда был колючим, и все равно этот мужчина вызывал в ней всепоглощающее желание. Она чувствовала, как в ее крови загорается пожар.

– Ты красивая женщина. Неужели ты не понимаешь, что мужчины не могут смотреть на тебя равнодушно?

– Мне полагается быть польщенной? – сердито спросила она. – Я вижу, что ты считаешь меня каким-то трофеем. – Действительно, только это объясняло его настойчивость. – Ты тоже весьма привлекательный мужчина, и я польщена твоей оценкой моих скромных достоинств, но не настолько глупа, чтобы быть пешкой в твоей игре. Если ты ждешь, что я сама приглашу тебя к себе в постель, то будешь ждать до бесконечности, – выпалила она.

Кэтрин пыталась любым способом разозлить Реда. лишь бы не показать, как легко она может уступить чувству, неудержимо влекущему ее к этому мужчине. Ведь одним своим прикосновением он мог заставить ее не только замолчать, но и упасть в его объятия и покрыть его лицо поцелуями.

– Получаешь удовольствие от самоотречения, не так ли, Кэт? – Ред откровенно потешался над ней, всем своим видом показывая, что у него самого такого стремления нет.

Почему она раньше не понимала, какая опасная сила таится под этой яркой мужественной внешностью? Ведь Ред и под пулями мог вести себя так, как будто находится на пресс-конференции. Стойкость, решительность были его неотъемлемыми чертами, впрочем, так же как и цинизм. Работая корреспондентом журнала, он постоянно подвергался тяжелейшим испытаниям. Он как-то рассказал ей, что видел человеческие страдания в таких количествах, что потерял чувствительность к ним. Что это? Душевная черствость? И все же она в это не поверила, прочитав несколько часов назад его книгу. Наоборот, она свидетельствовала об обратном.

– Ну, так к какому решению мы придем, крошка? Я готов ждать, оттягивая миг блаженства, но нельзя же испытывать мое терпение бесконечно.

– Сколько раз я должна повторять, Ред, что не собираюсь заниматься с тобой любовью! – воскликнула Кэтрин, подавляя в себе неистовое желание именно этим с ним и заняться. – Я очень серьезно выбираю партнеров для секса и, если уж быть совсем откровенной, все это мне неприятно, – произнесла она холодно, пытаясь казаться циничной.

– Неприятно? – Ред помедлил. В мягком тоне явно ощущалась угроза. И действительно, его глаза метали молнии.

– Ты что, не понимаешь, мы же родственники…

Его брови изумленно взметнулись вверх.

– Наши родители считались двоюродными толъко потому, что моя мать была удочерена. Мы родственники на бумаге, а не по крови. Можешь спокойно отбросить мысль об инцесте.

– Я ничего не хочу слышать! – прошептала Кэтрин, вставая. – Неужели я должна объяснить тебе, почему не хочу ложиться с тобой в постель? Можешь жениться на мне с помощью шантажа, но слов любви от меня ты не дождешься. – Она вдруг громко вскрикнула, нечаянно задев рукавом кофейник и обварив руку. – Не трогай меня! – закричала она, увидев, что он сделал к ней шаг. Еще один шаг, слово сочувствия, и она окончательно покорится ему…

– Надо же как-то обработать ожог, – сказал Ред после минутной паузы.

– Я сама сделаю все, что нужно, – пролепетала Кэтрин.

– Я и не предлагал тебе свою помощь, – произнес он небрежным тоном. – Я не врач. Впрочем, я могу успокоить твою боль иным способом…

Сунув обожженную руку под струю холодной воды, Кэтрин не могла остудить жара, обдавшего ее с головы до ног после его слов. Она и не подозревала, что бороться со своими чувствами к этому человеку будет так сложно. Заранее оплакивая свою еще не утраченную невинность, она заперлась в комнате. Маленький шкафчик, который она придвинула к двери, должен помешать ему войти, подумала Кэтрин печально, забираясь в узкую постель.