Текст книги "Ах, карнавал!.."

Автор книги: Люси Гордон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Я уже второй раз умудряюсь промокнуть в этом городе, – улыбнулась Рут.

– Может, знак судьбы?

В эту минуту их встретил заливистым лаем Тони.

– Привет, Тони, привет. Как ты? Ну, тебе уже лучше.

Через пару минут Рут приняла душ и высушилась. Закутавшись в пушистый банный халат, она села на диван и стала осматривать колено.

– Кажется, будет изрядный синяк.

– Надо было мне первым идти, а потом подать тебе руку, – сокрушался Пьетро.

– Какие пустяки. Стоит ли так переживать?

– Дай я все же посмотрю, – мягко настаивал он.

– Не нужно. Лучше иди в душ. Еще не хватало, чтобы по моей вине ты схватил воспаление легких.

Он сдался и послушно побрел в ванную.

Ей вдруг снова припомнилась та ночь, когда она попала сюда, и надо сказать, легче ей от этого не стало.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Необходимо было срочно исчезнуть из поля зрения Пьетро. Не дай бог, он заметит ее волнение, а если еще и заподозрит причину, тогда вообще кошмар. Через дверь ванной она предупредила его, что собирается лечь спать пораньше и не будет дожидаться, когда он выйдет. Потом Рут ушла к себе.

Долго-долго она лежала без сна, не в силах избавиться от будораживших ее мыслей. Эротические образы наплывали на нее, и уснуть не представлялось возможным.

Да, да, теперь она могла совершенно точно вспомнить: она действительно не только тянулась к нему той первой ночью. Она поцеловала его, рассчитывая поцеловать, конечно, Джино, но… Этот поцелуй не был предназначен Пьетро. Так почему же тогда она так взволнована своим открытием? Это ей не приснилось. Теперь все ощущения всплыли в памяти с особенной силой.

Она резко открыла глаза. Да, это был Пьетро, и она его целовала. Во сне. Вместо Джино.

Он не должен ничего знать, ни о чем не должен догадаться. И главное – что она об этом помнит.

Боже! Да он же еще раздевал ее! Пусть он делал это как простая сиделка, а не как мужчина, но все равно – Пьетро прикасался к ней! Сердце Рут затрепетало.

Она застонала. Как же теперь смотреть ему в глаза? Она решила ни словом, ни намеком не дать ему догадаться о своих чувствах.

Утром Рут вышла к завтраку, где, к ее великому облегчению, уже командовала Мина, разливая кофе. Значит, не придется быть наедине с Пьетро. Но вот он улыбнулся Рут. И эти губы она целовала, подумать только!

– А я думал, что ты ранняя пташка, – пожурил он ее лукаво.

– Не спала прошлую ночь. Я бы осталась сегодня дома, если не возражаешь.

В ее голосе явственно слышалось смущение, и он спросил:

– Рут, что случилось?

– Нет, нет, со мной все в порядке, – поспешно сказала она.

– Ну нет, голос тебя выдает.

– Пустяки, ничего особенного… – нарочито бодро ответила Рут, стараясь при этом держаться от него подальше.

– Значит, не хочешь говорить, да? – допытывался он.

– Пьетро… Я же говорю, просто не выспалась, вот и все.

Господи, да уберет же он, наконец, свою руку с ее плеча или нет? Ну как он не понимает, что его близость сейчас причиняет ей самую большую муку на свете? И что именно он является невольной причиной ее головной боли?

Конечно, он этого не знал. И никогда не должен узнать.

Прилив сменился отливом. Вода в городе, поднявшись до максимума, стала спадать. В течение дня ее уровень нормализовался, и горожане, вздохнув с облегчением, вернулись к своим повседневным делам.

Рут помогла Марио вымести мусор, который с наводнением принесло в офис, и вскоре никто не сказал бы, что им пришлось пережить потоп.

Однако не для всех последствия стихии были столь незначительными. Ближе к вечеру дверь агентства с грохотом распахнулась, и внутрь помещения влетел запыхавшийся барон Франко. На нем лица не было.

– Катастрофа! – кричал он. – Ужасная трагедия!! Где мой друг Пьетро?

– Здесь, – успокоил его Пьетро. – Что там случилось, Франко?

– Мой дворец! Он разрушен! Уничтожен!!

Пьетро постарался успокоить его и выспросить как можно больше подробностей случившегося. Выяснилось, что дом на острове действительно пострадал от прилива. Хотя он и не разрушен, но для проведения там запланированного бала точно теперь не годился. А ведь билеты уже проданы!

– Франко, я ведь предупреждал, что ты недостаточно укрепил фундамент и двери, – мягко укорял друга Пьетро. – Понял теперь, что ради красоты не стоило пренебрегать безопасностью?

– Мне было некогда! Все это потребовало бы времени на несколько месяцев больше. Серафина всю душу вложила в этот бал! А теперь… теперь там полный хаос, Боже! Осталось всего каких-то несколько дней, и успеть привести в порядок дворец за такой мизерный срок просто нереально. Серафина в отчаянии! Я должен найти другое место, а все подходящие здания в округе давно заняты. Пьетро, друг мой…

– Нет, – отрезал «друг». – Забудь об этом, Франко.

– Но к кому еще мне обратиться? Пьетро, умоляю, здесь же целый дворец пустует. Тебя никто не побеспокоит. Мои люди придут и все устроят. Ты даже не успеешь глазом моргнуть.

Глядя на Пьетро, Рут понимала: одна только мысль о том, что чужие люди вторгнутся в его святилище, ужасала его. Но Франко-то этого не знал и продолжал умолять Пьетро. Тот молчал, и лишь угрюмое выражение лица и побелевшие костяшки сжатых пальцев свидетельствовали о кипевшем внутри него гневе. Это заметила только Рут, потому что уже успела изучить мужчину.

– Твоя беда заключается в том, что ты слишком долго был один! – кипятился Франко. – Надо чаще выходить, чаще устраивать приемы.

– Прости, не могу с тобой согласиться…

– Нехорошо прятаться ото всех. Ты же не хочешь сказать, что откажешь мне.

Рут молча наблюдала за этим бесчувственным болваном, и негодование потихоньку охватывало ее. Ей хотелось крикнуть, чтобы он заткнулся. Неужели он не видит, в каком состоянии его друг?

Сам же Пьетро молчал.

Франко продолжал тараторить, ничего не замечая.

– Ты слишком долго прятался от мира. Настала пора выйти к нему. Лизетта не захотела бы, чтобы ты горевал вечно, а это – хороший повод выбраться в свет, наконец. Кроме того, подумай, сколько билетов придется вернуть.

– Ты совершенно прав, – наконец, едва сдерживаясь, проговорил Пьетро. – Чего бы это ни стоило, мы устроим бал-маскарад во дворце Банелли. Тебе удалось пробудить во мне бизнесмена, как это ни низко с твоей стороны.

Франко засиял, приняв его слова за комплимент. Однако Рут поняла, что Пьетро дал согласие только потому, что просто не придумал иного способа, как заставить замолчать настырного приятеля.

– Я был уверен, что здравый смысл победит, – торжествовал Франко. – Почему бы нам не пойти туда сейчас и…

– Лучше завтра, – буркнул Пьетро.

– Но я же тут, зачем терять время? Идем.

Пьетро вцепился руками в край стола так, что костяшки пальцев побелели, и, еле сдерживаясь, раздельно проговорил:

– Мы обсудим это завтра.

Но тот все равно ничего не понял.

– Но нам надо так много еще сделать. Идем же, откроем бутылочку шампанского и…

Внезапно он осекся на полуслове, словно по мановению волшебной палочки. Франко случайно наткнулся на взгляд Пьетро. Рут тоже его видела. Не дай бог увидеть это еще раз. В нем было столько убийственной ярости, что она могла бы смести все на своем пути.

И тут Франко все понял. Он побледнел и молча отступил назад, испугавшись, что еще чуть-чуть – и Пьетро его ударит. Рут была уверена, что этого никогда не случилось бы. Пьетро не было нужды применять физическую силу, когда его взгляд обладал такой мощью! И был куда красноречивее слов!

– Увидимся завтра, – с нажимом повторил Пьетро, и его тихий тон не предвещал ничего хорошего.

Он вышел из офиса, пересек площадь и пропал в лабиринте улочек.

Где-то с час Пьетро блуждал по городу, ничего не замечая вокруг, желая только, чтобы удручающая пустота и бурлящий в нем гнев куда-нибудь исчезли. Очнулся он уже только около дома.

Побыстрее добрался до комнаты и, включив компьютер, пробежал глазами почту. И наткнулся на письмо от Джино.

Рут пришла домой поздно вечером. Ей не хотелось бежать за Пьетро следом.

Она твердо решила держаться от него на дистанции. «Так будет лучше», – убедила она себя.

Проходя мимо его комнаты, она услышала доносившиеся оттуда тяжелые шаги. Он ходил туда-сюда, как заключенный по камере. Один раз даже послышался звук удара кулаком по столу. И снова тишина.

Внезапно дверь открылась, и Пьетро возник в проеме.

– Не стой так, – сказал он мрачно. – Я давно уже жду, что ты войдешь.

– Не хотела тебя беспокоить.

– Спасибо. Но глоток горячего английского чая был бы сейчас кстати.

Облегченно вздохнув, она бросилась готовить чай и вскоре принесла ему огромную чашку.

– А где же твоя? – спросил он. – Не хочется пить одному.

Когда Рут вернулась, он сказал:

– Я отпустил Мину спать, так что боюсь, на кухне некоторый беспорядок, да и ужина нет.

– Что ж, надеюсь, я хорошо справилась с ролью хозяйки… А по дороге я кой-чего перекусила.

– Пытаешься быть тактичной? – как-то странно посмотрев на нее, спросил он.

– Надеюсь составить контраст Франко.

Он скривился, как от лимона, и, промычав с досадой, положил в чай ложку сахара. Кажется, настроение его переменилось и теперь ему явно не хватало сочувствия.

– Франко сам виноват, – поддержала его Рут. – И зачем только ты дал свое согласие? Мог бы спокойно вышвырнуть его.

– Да неужели? – иронично спросил он. – Думаешь, это его остановило бы? Вряд ли. Он канючил и канючил бы до тех пор, пока бы я его не убил. Больше его ничто не остановит.

– Ну, убийство не самая хорошая идея, – задумчиво проговорила Рут.

Пьетро качнул головой:

– Н-да. Повредило бы бизнесу.

– Наверняка.

– Я не знал, что делать, вот и согласился.

– И все же он от тебя не отстал. – Она вздохнула. – Пока ты не посмотрел на него весьма красноречивым взглядом.

– А ты заметила? – равнодушно спросил он.

– Конечно. Дурак был бы тот, кто бы не заметил, – сказала она весело.

Пьетро лишь хмыкнул.

– В любом случае отступать некуда, – сказал он. – Я дал слово. Хотя и теперь готов на все, только бы этот маскарад не состоялся.

Она укоризненно взглянула на него.

– Знаю, знаю. Я говорю словно несчастный одинокий старик, отвернувшийся от всего мира.

– Ты не старый, – возразила она.

– Хоть за это спасибо, – слабо улыбнулся он.

– Почему бы не отвернуться от мира на время, если так этого хочется?

– Слышал бы это мой отец. Вот кто был аристократом с консервативными взглядами. Он всегда говорил, что титул обязывает жить в соответствии с канонами.

– А ты не согласен?

– Эти принципы были верны в его время, но не сейчас.

– Франко мог бы найти другое место для бала. Ты ничего ему не должен.

– А ты жестока. Не хотел бы я встретиться с тобой в переулке темной ночью. Может, мне предостеречь Франко?

– Я просто хочу сказать, что ты имеешь право жить в своем доме так, как хочешь.

– Как хочу, – повторил он со вздохом.

Она уже готова была на чем свет ругать себя. Конечно, сам Пьетро вряд ли жаждет одиночества. Оно осталось ему после того, как ушла его любимая.

– Прости, это не мое дело, – вздохнула Рут, – но… я же вижу, нам надо об этом поговорить. О твоей жене.

Пьетро замер, словно бы она ударила его ножом. Он медленно повернулся и с любопытством взглянул на нее.

– А что ты о ней знаешь? – спросил он странным голосом.

Рут не ответила.

– Что ты хочешь узнать о моей жене?

– Ничего. Не надо было спрашивать. Прости. Кто меня только за язык потянул! Я не хотела тебя рассердить.

– Я и не сержусь. Но ты не ответила. Что ты о ней знаешь?

Неужели его любовь к покойной жене была столь всепоглощающей, что даже простое упоминание о ней могло его так сильно задеть?

– Мне почти ничего неизвестно, – сказала она, опустив глаза. – Знаю, что с тех пор, как ее не стало год назад, ты сильно страдаешь. Эта боль заперла тебя во дворце одного.

– Ну да. Как я и сказал: несчастный угрюмый зануда, – иронично усмехнулся он.

– Ну, у тебя есть на то право. И только она знает…

– Что? – встрепенулся он, удивленный.

– Ну, как сильно ты ее любил. Другим не обязательно в это вникать. Да и потом, едва ли они могли бы утешить тебя словами. Словами тут не поможешь.

– Знаешь… мне иногда хочется, чтобы кто-то поговорил со мной.

– Мужчинам сложно выразить словами свои чувства. Женщины и без слов видят, когда их любят, – по поступкам, взглядам и жестам.

Она хотела утешить его, а вместо этого… Он закрыл глаза и отвернулся. Она с досадой на себя стиснула зубы, осознав, что ранила его.

– Прости, прости, – заговорила она быстро. – Забудь, что я сказала. Я же ничего не знаю.

– Ты права, не проси прощения. Твой опыт достоин уважения.

– Ну конечно. Особенно учитывая то, как много из своей жизни я помню, – горько усмехнулась она.

– Это не меняет дела. Я доверяю твоей интуиции. Она значит больше. Спасибо, Рут. Ты меня понимаешь лучше всех. Хорошо, что я могу с тобой поговорить. Вот смотри: встретились два несчастных человека, два одиночества, тонущие в водовороте жизни. Но, встретившись, они больше не тонут.

– Ага, столкнувшись, они плывут дальше, – согласилась она. – А это большая разница.

Он хмыкнул:

– Ну, по крайней мере мы до поры до времени можем плыть вместе, пока не покажется берег.

– И тогда один, обретя опору, вытянет другого? – с надеждой спросила она.

Он кивнул.

Чай совсем остыл, и Рут принесла горячего. Когда она вернулась, он держал в руках большой фотоальбом. Пара фотографий была отложена в стороне на стуле.

– Думаю, эти надо убрать на время бала, чтобы они не омрачили праздник.

Со снимков на Рут смотрели двое ребят и девочка. Мальчикам было под двадцать, а девочке лет тринадцать.

– Это я, – указал на одного из них Пьетро. – Тот другой – Сильвио, мой друг, а девочка – Лизетта, его сестра. Она постоянно мирила нас, когда мы ссорились.

– И чем же вы тут занимаетесь? – вгляделась в фотографию Рут. – Кажется, что-то бросаете.

– Кости. У нас была игра: надо было лучше всех бросить кости. Победитель получал в качестве приза камень. Лизетта играла гораздо лучше нас. У нее всегда был меткий глаз. Она выигрывала камень за камнем, а когда набирала целую кучу, то ставила весь выигрыш на один бросок. Иногда она выигрывала, но чаще, проигрывала, правда, проигрыш ее мало заботил. Лизетта лишь смеялась и начинала сначала.

Он посмотрел на карточку и улыбнулся.

– Думаю, она хотела предоставить нам возможность выиграть под конец, чтобы мы чувствовали себя на коне.

– Она и правда была такой?

– Да, очень щедрой и доброй.

– Это Лизетта? – Рут подошла к огромному портрету этой же девочки, но только на нем она уже выглядела чуть старше и была одета в форму студентки колледжа.

– Да. Этот снимок сделан в день окончания колледжа. Диплом с отличием, – ответил Пьетро. – Она была отличницей во всем, к нашему стыду. Потом стала преподавателем, самым юным, какой у них только был.

– Надо же!

Рут внимательно смотрела на это спокойное лицо, исполненное уверенности и жизнелюбия. Она была не красавицей, но миловидной. Глядя на нее, Рут вдруг подумала, что эта девушка никогда не стала бы ничего делать случайно.

Рут посмотрела еще пару фотографий, и ее предположение подтвердилось. На всех снимках в лице этой девушки проскальзывало что-то еще, кроме обычной улыбки, какая-то «задняя» мысль.

Нет, Лизетта была не той девочкой, которая позволит мальчикам почувствовать-над ней превосходство. Это была сильная личность с железной волей и крепкими нервами, способная идти ва-банк, не боясь проиграть. А если это и случалось, Лизетта никогда не теряла своего достоинства.

Похоже, Пьетро не знал свою жену до конца.

Спохватившись, Рут подняла голову и сказала;

– Она кажется удивительным человеком.

– Да, такой она и была: щедрой, доброй… – Тут он умолк и опустил глаза.

Щемящая жалость к этому человеку, такому беззащитному перед душевной болью, пронзила ее сердце, в горле встал ком слез. Опустившись на колени перед Пьетро, она положила свои ладони на его руки и прошептала:

– Если бы я знала те слова, от которых стало бы легче…

Он качнул головой:

– Не надо. Главное – я поговорил с тобой о ней. Этого достаточно. Жаль, что невозможно ничего изменить. Я…

Но Рут приложила палец к его губам. А потом обвила шею Пьетро руками. В ответ он прижал ее к своей груди нежно и сильно, как человек, который давно никого не обнимал, и какое-то время они сидели так в полной тишине.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Наконец Пьетро расцепил руки. Рут испугалась, что сейчас он прогонит ее. Он поднялся и сказал:

– Нужно прогуляться перед сном. Ты как?

– Иду с тобой.

Спустившись вниз, оба услышали стук когтей за собой: их догнал Тони.

– Я так понимаю, мы идем гулять все вместе, – усмехнулась Рут.

– Да, он не терпит одиночества.

Пьетро запер дверь, положил на свой локоть ее руку, и они пошли по узеньким улочкам, слабо освещенным венецианскими фонарями. Некоторое время они молчали, и слышны были только их шаги по брусчатке и громкий шорох лап бежавшего за ними пса.

– Кажется, это самое спокойное место на земле, – проговорила Рут. – В любом другом городе шум машин был бы слышен даже ночью, а здесь потрясающая тишина.

– Зато здесь свои звуки, – сказал Пьетро. – Прислушайся к шуму воды.

Она напрягла слух. Со всех сторон доносился плеск воды о камни, такой тихий, что поначалу не обратишь и внимания. Он был похож на дыхание города, мирно спавшего на морском берегу.

Рут была почти счастлива. Однако о Пьетро этого не скажешь. Внешне он был спокоен, но внутренне – весь как натянутая струна.

«Надо срочно рассказать ей о письме, но как лучше это сделать?»

– Идем сюда, – потянула она его в сторону.

– Ты знаешь, что там? – спросил он.

– Небольшой канал с узеньким мостиком. Они мне нравятся куда больше, чем центр с его достопримечательностями, – сказала Рут.

– Мне тоже.

Тут было множество небольших каналов и миниатюрных мостиков, но он сразу понял, о каком именно она говорила, потому что сам часто бывал здесь. Через некоторое время они подошли и встали на мосту. На зыбкой водной поверхности дрожали и переливались отражения ночных огней.

Висела звенящая тишина. Внезапно безмолвие ночи разорвал резкий звук, и у Рут от неожиданности прошла дрожь по спине. Эхо, отозвавшись у стен дальних домов, замерло где-то вдалеке. Пауза. Потом загадочный звук раздался опять и снова затих.

– Как ты думаешь, что это такое? – спросил Пьетро.

– Это гондольер, который предупреждает о повороте, – ответила она со знанием дела.

Через минуту они увидели плавно скользившую по волнам вытянутую лодку. Гондольер вез парочку – мужчину и женщину, которые сидели обнявшись.

«Нужно сказать Рут о письме», – решил Пьетро.

Мужчина и женщина в лодке подняли лица к стоявшим на мосту и с улыбкой помахали им, словно желая поделиться своим счастьем перед тем, как исчезнуть под мостом.

«Но как она воспримет это известие?» Письмо от Джино, которое получил Пьетро, было следующего содержания: «Знаю, ты считаешь, что мне следует вернуться, но я так плодотворно провожу время в Польше, стараясь для фирмы. Потом мне обязательно надо будет поехать в Россию, в конце концов, ты сам об этом говорил. Так что потребуется много времени. А завтра я прибуду поездом из Милана около пяти тридцати вечера. Если ты не против, то останусь на ночь и на следующий день уеду. Этого будет вполне достаточно, чтобы поговорить с Рут и развеять все ее сомнения и тревоги».

Пьетро перечитал послание несколько раз, тщетно пытаясь усмотреть в нем хоть какой-нибудь намек на то, что Джино тревожится о девушке, которую когда-то любил и на которой даже собирался жениться. Бесполезное занятие! Пьетро собрался с мыслями и решил писать ответ. Написав письмо, он поморщился. «Что бы ты там ни собирался сказать Рут, вряд ли это ей поможет. Она старается держаться молодцом, но я вижу, как ей сейчас тяжело, и не хочу, чтобы ты причинил этому человеку лишнюю боль. Лучше бы ты вообще не приезжал. Рут больше не твоя забота. О ней позабочусь я».

Потом он сидел, глядя в монитор и борясь с самым большим искушением в своей-жизни. Наконец он решился и надавил на клавишу «удалить» так яростно, что скрипнула клавиатура.

Тогда он попробовал написать второй раз. «Не приезжай вообще, если таково твое отношение. Ей лучше без тебя».

И это послание он удалил и отрешенно смотрел на монитор, стараясь разобраться, что же происходит в его собственной душе. Всем сердцем он желал спасти Рут от боли и избавить от иллюзий, и будет лучше, если Джино не приедет как можно дольше.

Но имеет ли он право решать за нее? Захочет ли сама Рут быть под его защитой? Ответов у него не было, и он мучился и злился на собственную беспомощность. Кроме того, его терзала слепая ярость на Джино, и Пьетро понимал, что долго сдерживаться ему не придется. Впрочем, с этим он разберется завтра.

А пока он стоял с девушкой, которая ворвалась в его жизнь, словно луч солнца, и смотрел на серые волны, плескавшиеся о камни.

– Джино катал тебя на гондоле? – думая о своем, спросил Пьетро.

– Несколько раз. А вообще, в гондоле он даже сделал мне предложение.

Подавив горькую реплику, он попросил, стараясь, чтобы голос звучал как можно ровнее:

– Расскажи об этом.

Он не мог ясно видеть ее лица, но различил, как быстрая улыбка мелькнула на лице, сменившись задумчивостью, потом снова улыбка, но другая – тихая, полная радости. Ему было больно это видеть.

– Не могу, – сказала она наконец.

– Не помнишь подробности?

– Нет, не в этом дело, просто не могу… говорить об этом.

Пьетро представил, как Джино хвастался своей победой над еще одной подружкой. «Подружкой» – так и звучало у него в голове. «Как могла Рут его любить?» – задавался Пьетро вопросом.

– Ты смогла бы вынести еще одну встречу с Джино? – тихо спросил он.

– Не знаю, возможна ли эта встреча.

– Она может состояться даже раньше, чем ты думаешь, – сказал он. – Он прислал письмо по электронной почте.

Рут быстро повернулась к нему:

– И что он пишет?

– Что скоро приедет.

Хотел бы он сейчас видеть ее лицо! Блестят ли ее глаза от радости или от недоверия?

– Это правда? – прошептала она.

– Он приедет поездом из Милана завтра около пяти тридцати вечера.

– Почему же ты раньше не сказал?

– Не был уверен, что это нужно. Все меняется слишком быстро. И ты тоже изменилась.

– Я не… – Она осеклась.

«Что она хотела сказать?» – подумал он.

– Не знаю, – нерешительно проговорила она, – просто не знаю.

В паре шагов от них раздалось жалобное поскуливание. Тони давно сошел с мостика и стоял на улочке, нетерпеливо подрагивая хвостом.

– Хорошо, – рассмеялась она. – Мы уже идем.

Пьетро поморщился: собака все испортила. Еще немного, и он узнал бы правду о чувствах Рут.

– В следующий раз оставлю тебя дома. – Пьетро погрозил собаке.

– Не злись на него, – улыбнулась Рут. И повернувшись к Тони, позвала: – Идем, дружок, пора принимать лекарство.

Все. Момент был безнадежно упущен. На обратном пути Пьетро сказал:

– Мне бы не хотелось, чтобы ты отгораживалась от меня.

– Я и не думала, – уверила она его. – Дело не в тебе, а во мне самой. Иногда мне кажется, что мое второе «я» – это незнакомец, который наблюдает за мной. Понимаешь, о чем я говорю?

– Кажется, да. Продолжай.

– Ты спросил, как я отнесусь к появлению Джино?

Ничего не могу сказать, пока не приду на платформу и не встречу поезд.

– Ты хотела сказать «мы», – решительно произнес он.

– Я пойду туда одна.

– Так или иначе, я тоже намерен там быть. И не спорь со мной.

– Ладно. Так что там Джино написал? Можно прочитать?

– Боюсь, что я случайно удалил его письмо.

Никогда ее улыбка не была такой лучезарной.

– Вижу. Ладно, Тони, я иду.

На следующий день Франко приехал во дворец Банелли вместе со своей женой. Серафина оказалась весьма экстравагантной особой. Урожденная Джесси Франке, она, став кинозвездой, сменила свое имя на Хани, а потом, побыв ею, превратилась в Серафину. Теперь для всех она была баронессой и постоянно всем об этом напоминала.

Ее манера общения с Пьетро представляла собой восхищение вперемешку с легким флиртом. Серафина прекрасно понимала, насколько ее муж и граф Банелли стоят выше остальных смертных по социальному статусу. Она чуть не приняла Рут за прислугу, если бы Пьетро вовремя не вмешался.

Предложенный ею длиннющий список усовершенствований дворца Пьетро, естественно, отверг. Франко настоял на том, чтобы они все вместе поужинали и как-то попытались найти компромисс. Серафина не скрывала удивления по поводу того, что Рут тоже будет сидеть со всеми за столом. Но девушка сразу отказалась от приглашения, сославшись на дела. Пьетро подобный исход не устроил.

– Как ты можешь оставить меня им на растерзание? – укорил он ее.

– Знаешь, меня не прельщает перспектива оказаться в роли Золушки, приглашенной на бал. Серафина наверняка будет с нетерпением ждать, когда же наступит полночь и я исчезну.

– Отлично. Я бы мог исчезнуть вместе с тобой.

– Прости. Справляйся с ней сам.

– Ну спасибо!

Какое счастье было остаться во дворце одной! После такого шумного дня одиночество для Рут было настоящей благодатью. Завтрашний день тоже не обещал быть спокойным.

Надо было обдумать предстоящую встречу с Джино. Завтра она получит ответ на вопрос: любит ли до сих пор ее этот мужчина или нет. Если да, тогда Рут снова ожидает участь превратиться в безличное существо, каким сделала ее слепая страсть к Джино.

Но… Мысль о том, что это возможно, пугала ее.

И все же где-то в глубине души она снова мечтала испытать то самое ощущение влюбленности, радости, когда весь мир сверкает и переливается разноцветными яркими красками.

Она заснула с надеждой, что завтра ее мечты превратятся в реальность, а до этого придется пребывать в тумане неизвестности.

На следующее утро Франко и Серафина явились снова, на этот раз вместе со своими людьми, которые подготовят дворец Банелли для проведения там бала-маскарада.

Вскоре разгорелись неминуемые ссоры. Мина, добровольно взяв на себя обязанности главного распорядителя, так вошла в роль, что никому не прощала ни малейшего огреха. А Селия, вооружившись поварешкой, стояла в дверях кухни, словно страж, готовая отразить нападки пришельцев. Но повар от Франко был такой душка, что в мгновение ока завоевал ее расположение. И работа закипела слаженно и быстро.

– Слава богу, все потихоньку устроилось, – сказал Пьетро Мине.

– Однако пришлось ради этого изрядно постараться, синьор. – Она гневно сверкнула глазами. – Хотела вам сказать…

– Извините, мне сейчас некогда, я очень спешу. Не знаете, где Рут?

– Она полчаса как ушла.

– Ушла? А не сказала куда?

– Нет, синьор, но я видела, как она шла по мосту Риальто.

Пьетро понял, что Рут отправилась на станцию одна.

Он выбежал из дома, пересек мост Риальто, потом помчался по лабиринту маленьких улочек. Он бежал и про себя не переставал костерить ее на все лады: глупая женщина, упрямая как ослица, он же говорил, что надо было идти вместе. Разве она этого не понимала?

Но Рут никогда не была ни разумной, ни уж тем более послушной. С самого первого дня, даже едва живая, она уже готова была с ним спорить по пустякам и делать все по-своему. А еще эта маленькая фурия постоянно норовила либо уколоть его, либо разозлить, при этом держась на расстоянии.

Он старался не думать о том, чем может обернуться для Рут предстоящая встреча с Джино. Надо было раньше открыть ей глаза на него. Хотя, может быть, все случится иначе, с первого взгляда их проблемы будут решены. Влюбленные окажутся в объятиях друг друга – и все будет кончено. Тогда Пьетро останется развернуться и уйти, и Рут навсегда исчезнет из его жизни.

Между тем впереди показалась платформа. Он с облегчением остановился перевести дух. Теперь надо разыскать Рут.

Но отчего-то Пьетро никак не мог заставить себя сойти с места, словно ноги приросли к земле.

Прибывший поезд оказался вовсе не тем, который должен был прийти к пяти тридцати. Рут пыталась взять себя в руки, стараясь унять бешено колотившееся сердце. Ничего особенного сегодня не случится. Может, они даже не узнают друг друга.

И все равно ее томило неясное предчувствие: что-то сейчас произойдет.

Уже совсем стемнело. Рут стояла на краю платформы, глядя на огни ночного города. На путях было пусто.

Чтобы хоть как-то отвлечься, она стала разглядывать билборды и плакаты, сообщавшие о предстоящем Карнавале.

В прошлом году Рут побыла на нем только два дня. Все это время они с Джино пели, танцевали и любили друг друга. И вот теперь эта грандиозная, потрясающая феерия снова охватит всю Венецию.

Кажется, Джино будет тут с минуты на минуту. Вот уже виден поезд вдалеке, вот он мчится прямо на нее. Рут встала на платформе так, чтобы ни за что не пропустить любимого.

Джино не было. Девушка отчаянно всматривалась в лицо каждого пассажира. Обознаться она не могла. Нет, это невозможно. Он же обещал, что приедет! Рут в полном отчаянии забегала по платформе, но все напрасно. Никого даже издали похожего на Джино.

Так вот почему Пьетро настаивал, чтобы они пошли имеете. Он предполагал возможность такого исхода и не хотел, чтобы она перенесла все это одна.

Наконец, выбившись из сил, она остановилась. Мужество покинуло ее. От отчаяния Рут готова была биться головой об стену.

Неожиданно она почувствовала чей-то взгляд. Девушка подняла глаза и увидела стоявшего на расстоянии мужчину, который наблюдал за ней. Вот он сделал несколько медленных шагов в ее сторону, и в тот же миг она, испытав радость и облегчение, тоже шагнула ему навстречу. Она шла быстрее и быстрее, пока наконец смогла ясно различить то самое дорогое лицо, видеть которое ей сейчас было так необходимо.

Он не оставил ее. Она знала, что он будет рядом. Крик вырвался из ее груди, когда она бросилась в объятия мужчины и ощутила их тепло и силу.