Текст книги "Твои глаза — моя погибель"

Автор книги: Люси Дейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

– Кроме Мейды у меня есть и другие студенты актерских курсов. В конце концов, это моя работа.

Энди вздохнул.

– Ты попросту могла отказаться переезжать, и я вновь остался бы с Мейдой один на один. – Он вдруг улыбнулся. – Видишь, я не из тех, кто навязывает женщинам правила. Согласись, это делают не все мужчины и не всегда.

Пэм на миг задумалась.

– Да, наверное. Лишь те, что придерживаются патриархальных взглядов. Но сути это не меняет.

– Меняет, – тихо возразил Энди. – Иначе у тебя вообще не было бы возможности выбора.

Пэм слегка растерялась. О чем они говорят? При чем здесь она? Разве речь шла не о Мейде? Когда это Энди успел изменить тему?

– Считается, что выбор есть всегда, – пробормотала она, чтобы не молчать. – И что все зависит от человека.

– Все ли? – мрачно обронил Энди, явно думая о чем-то своем.

Пэм внимательно посмотрела на него. Как бы ей хотелось прикоснуться к нему, погладить по щеке, успокоить, внести мир в его сердце...

Вместо этого она сбивчиво произнесла:

– Теоретически, если человеку совсем невмоготу, он может уйти в себя, отгородиться от всего, жить лишь тем, что существует в его внутреннем мире.

– Теоретически? – усмехнулся Энди. – Расскажи это родителям, потерявшим ребенка, или... да хоть просто человеку, у которого что-то болит! Нет, от реальности так просто не уйдешь, – добавил он с горечью. – Если бы это было возможно, я не просил бы тебя приехать сюда, а просто улизнул бы от Мейды в свой внутренний мир и привет!

Этого Пэм не ожидала.

– Ничего не понимаю! – вырвалось у нее. – Если ты настолько не терпишь Мейду, то почему женишься на ней? Причем, как я поняла, делаешь это не ради ребенка.

– Не ради, – качнул Энди головой. – Ребенок – это одно, а жизнь с его мамашей – совсем другое. Если бы дело было только в ребенке, я не женился бы на Мейде. Просто содержал бы ее и все. Или – что скорее всего – забрал бы у нее ребенка. Думаю, она особенно не расстроилась бы.

С этим Пэм готова была согласиться, и все же секрет оставался неразгаданным.

– Неужели ты так прочно связан с Мейдой? Или это пример того, что бывают исключения и правила навязывает женщина мужчине, а не наоборот?

Энди ответил не сразу. Немного помолчав, повернулся, вновь сел на валун и лишь затем произнес:

– В каком-то смысле ты права, но не Мейда навязывает мне правила. – Он вдруг издал смешок. – Я в жизни бы ей этого не позволил! К сожалению, все несколько сложнее. Это моя мать требует, чтобы я женился на Мейде.

Пэм не поверила собственным ушам – крупный бизнесмен, владелец телекомпании Энди Рэндалл до сих пор находится под влиянием матери?

Он взглянул на нее.

– Звучит диковато, правда?

Возможно, это и не следовало делать, но Пэм кивнула.

– Признаться, я удивлена.

– Я сам до сих пор удивляюсь, как меня угораздило... – Оборвав фразу, он вздохнул. – Видишь ли, тут вопрос не столько в навязывании правил, сколько в свободе выбора. И проблема в том, что я свой выбор сделал вполне добровольно. Жаль только, что в тот момент мой мозг будто отключился. А когда я понял, что наделал, было уже поздно. Словом, история до безобразия банальная.

Немного помолчав, Пэм осторожно произнесла:

– Насколько я понимаю, ты сейчас говорил об отношениях с Мейдой. При чем же здесь твоя мать?

Энди махнул рукой.

– При том. Ведь мы все родственники.

И потому нужно жениться? – подумала Пэм. Чушь какая-то!

– Правда, Мейду я впервые увидел только в этом году, – сказал Энди. – О ее существовании знал, но встречаться нам не доводилось. Все началось с того, что моей бабке понадобилась сиделка. Та давно уже болела, что неудивительно, все-таки восемьдесят пять лет, но потом окончательно слегла. Ну, моя мать и подумала: чем приглашать постороннего человека, лучше выписать родственницу из деревни.

– Кстати, кем тебе приходится Мейда? – не удержалась Пэм. – Насколько я понимаю, вы не близкая родня.

Энди усмехнулся.

– Седьмая вода на киселе. Я сам в этом путаюсь, но попробую объяснить. Есть у меня двоюродная тетка по материнской линии, зовут ее Полли Фетчер. У нее есть сын Джон, который, насколько я знаю, приходится мне троюродным братом. В свое время Джон женился, и у них с женой родились две дочери – старшая Джейн и младшая Мейда. Обе они мои племянницы... э-э... троюродные, кажется. – Он взглянул на Пэм. – Поняла что-нибудь? Только не проси повторить, иначе я запутаюсь.

– Вроде поняла. Хотя... Ладно, остановимся на том, что Мейда твоя троюродная племянница.

– Вот именно, остановимся.

– И все перечисленные живут в деревне Донкиз-Брей? – спросила Пэм. Ей было безумно приятно осознавать, что она вот так запросто беседует с Энди о его родне.

– Вижу, ты осведомлена, – усмехнулся он.

– Просто Мейда упоминала название, а я запомнила, уж очень оно смешное.

Энди развел руками – мол, что поделаешь. Затем сказал:

– Все живут в штате Кентукки, но в разных местах. Двоюродной тетке сейчас около семидесяти, еще в молодости она вышла замуж вторично и переехала в Луисвилл. Спустя несколько лет овдовела, но осталась жить в городе. А Джон – тоже, кстати, вдовец, – Джейн и Мейда действительно живут в деревне. Хотя к Мейде это с некоторых пор не относится. – Энди состроил гримасу. – У меня поселилась!

Пэм сочувственно вздохнула, но промолчала, ожидая продолжения, которое вскоре последовало:

– Мейду я впервые увидел, когда однажды заехал к родителям – с ними повидаться и хворающую бабку навестить. Не заметить девчонку было невозможно. Со своей внешностью она автомобили на улице останавливает. Впрочем, что я тебе рассказываю, сама знаешь. Но, перекинувшись с ней словечком, сразу понял, почему говорят, что внешность бывает обманчива. Так что интерес мой иссяк быстро.

– В таком случае как же вы с ней... – Не закончив фразы, Пэм осеклась. – Ох, прости...

– Ничего. Я ведь сам начал рассказывать. – Энди поднял валявшуюся неподалеку сухую ветку и принялся чертить фигуры на песке. – Ну, как... Был дождливый понедельник, день похорон бабушки. С кладбища все родственники отправились в кафе, на поминки. Мы с Мейдой, разумеется, тоже. То есть мы не были вместе, но как-то так вышло, что она постоянно находилась возле меня. Вскоре пожаловалась на головную боль и попросила отвезти домой. Уехали мы раньше всех, поминки едва начались. «Домой» означало для Мейды в дом моих родителей, туда я ее и отвез. Дождь, помню, хлестал как из брандспойта. Ну, Мейда предложила выпить кофе с бренди, поставила на стол бутылку. – Энди на минутку прервал свое занятие и взглянул на Пэм. – Кстати, она обожает кофе с бренди, готова пить даже сейчас, во время беременности, но я запретил. Ты не найдешь на вилле ни кофе, ни бренди, так что не удивляйся.

Зато этого добра полно в любом городском кафе, чем девчонка и пользуется, подумала Пэм, но пока решила Мейду не выдавать.

– Ну вот, когда мы садились пить кофе, бутылка была полная, а когда встали – пустая. Но настроение у меня ничуть не улучшилось, все как-то сошлось одно к одному – за день до того сорвалась сделка, на которую я возлагал большие надежды, а тут похороны, дождь... Я собрался уходить, но спохватился, что за баранку в таком состоянии садиться нельзя. Пока соображал, как поступить, Мейда пригласила меня взглянуть на ее комнату. Вроде бы она там как-то особенно красиво задрапировала шторы, что ли... Ну я, идиот, и пошел. – Ветка хрустнула в руке Энди, и он швырнул ее в сторону. – Едва переступил порог комнаты, как Мейда бросилась мне на шею, принялась тереться об меня своим роскошным бюстом, мурлыкала как кошка, а потом... сама понимаешь. Словом, остался я у Мейды на ночь. Даже не слышал, как вернулись с поминок мои родители. Но они-то видели мой автомобиль и поняли, что я в доме, а также, где именно. Утром меня ждал едва ли не самый неприятный разговор в жизни. Зато Мейда сияла как золотая монетка. Ну а спустя три дня выяснилось, что она беременна... – Энди мрачно умолк, будто заново переживая те события.

Пэм тоже не произносила ни слова. Прислушиваясь к себе, удивлялась – Энди только что рассказал, как переспал с другой женщиной, а она не испытывает никакой ревности. Скорее зависть. С другой стороны, все закономерно: не к Мейде же ревновать, тем более что Энди ее даже не любит. Хм, получается, ребенок у Мейды впрямь от Энди, Майк тут ни при чем. Просто Мейда порой так странно выражается, что толком не разберешь.

В очередной раз вздохнув, Энди продолжил:

– Я сразу сказал, что жениться не намерен. Пусть Мейда рожает, о ребенке позабочусь, но в жены ее брать не хочу. И тут началось такое... Отец ничего, зато мать... Говорит, вы, Рэндаллы, всегда смотрели на мою родню свысока. Ну и дальше в том же духе, не хочу всего пересказывать. Основным аргументом было то, что Мейда родственница. Мол, пойдут среди родни пересуды – обидели девочку-сироту, росла без матери, а теперь сама станет матерью-одиночкой. Ну и тому подобная чушь. Сколько помню, моя мать всегда боялась постороннего осуждения. А тут к тому же оказалась затронутой ее родня. Вдобавок мамочка вдруг воспылала желанием получить внуков. Когда же я ссылался на то, что мне с Мейдой даже говорить не о чем, на меня сыпался шквал упреков и все сводилось к тому же – зато она своя, родственница.

. – Но находящимся в родстве не рекомендуется заводить детей, – негромко обронила Пэм.

Энди хмуро взглянул на нее.

– Думаешь, я этого не говорил? Язык распух! А мать в ответ – ну да, Мейда родственница, но очень дальняя. И потом, если так рассуждать, то рано или поздно придется признать тот факт, что все люди на земле родственники. Словом, куда ни кинь, всюду клин. И непробиваемая логика.

Вновь повисла пауза, довольно продолжительная.

– Что же было дальше? – не вытерпела Пэм.

– Ну, через месяц мне все это надоело и я махнул рукой. Сказал матери – мол, если уж так хочешь, женюсь, только не требуй, чтобы я был примерным семьянином. Но она ничего не имела против, ей лишь бы формальная сторона была соблюдена. Вот такая история. Мейду пришлось забрать к себе, а остальное ты знаешь. – Энди немного помолчал. – Теперь понимаешь, почему я так настаивал на твоем переезде сюда?

Пэм отвела взгляд.

– На моем или чьем-то еще. Ведь тебе все равно, кто живет с вами на вилле. – И играет роль буфера между вами, могла бы добавить она, но прикусила язык.

Энди встал с валуна, шагнул было к Пэм, но остановился и бросил отрывисто:

– Ты ошибаешься. – Затем совсем другим тоном произнес: – Вообще-то я собирался искупаться. Не составишь мне компанию?

– Что? – В мозгу Пэм было тесно от мыслей, поэтому она не сразу вникла в суть вопроса. – Ах искупаться. Нет-нет, как-нибудь в другой раз.

– Что ж, тогда я один окунусь. Не возражаешь?

– О, пожалуйста. Я здесь подожду.

– Хорошо. – Энди взялся за майку с явным намерением стянуть ее через голову, но вдруг замер, с сомнением глядя на Пэм.

– Что? – вновь спросила она.

– Тут такое дело, по ночам я обычно купаюсь нагишом, чтобы не возвращаться на виллу в мокрых плавках. Ты как на это смотришь?

Не успел он договорить, как Пэм вспыхнула. Казалось, вся кровь разом прилила к ее лицу. Как она смотрит на то, чтобы Энди сейчас разделся донага?

– Я... – Она нервно облизнула пересохшие губы. Ситуация изменилась слишком быстро. Еще минуту назад они с Энди спокойно беседовали, и вдруг наступило что-то другое. Энди произнес всего несколько слов, но их оказалось достаточно, чтобы Пэм запылала. Воображение уже рисовало ей одну картину за другой. Как Энди раздевается, как, залитый лунным светом, направляется к воде и ныряет. Как плывет и как нагревшийся за день верхний слой океана ласкает его сильное стройное тело. Как затем Энди выходит из воды, а она, Пэм, старается не смотреть на него, но все равно смотрит, а он видит это и... и...

– Да? – обронил Энди.

– Я... – Сделав над собой усилие, она выдавила: – Наверное, я лучше пойду наверх.

Энди поскреб в затылке.

– Нет, не годится. Подниматься ничуть не легче, чем спускаться, без моей помощи ты не справишься.

Пэм посмотрела наверх, где на фоне звездного неба темнела крона сосны.

– Справлюсь. – Однако в ее голосе не было уверенности.

– Ладно, – сказал Энди. – Вижу, ты смущаешься, так что купание на сегодня откладывается.

– Да нет, я совсем не...

– Брось, меня не обманешь.

Пэм охватила досада. Ну почему она не может скрыть свои чувства?!

– На этот раз ты ошибся, – сказала она, с независимым видом поднимая подбородок. – Купайся, если хочешь, я... посижу здесь на камне.

Глаза Энди блеснули в лунном свете, но он ничего не ответил. Просто стоял и смотрел на Пэм. В конце концов она не выдержала:

– Что ты молчишь?

– Все еще продолжаю сомневаться. Знаешь, у меня идея. Если ты действительно не смущаешься, то раздевайся, поплаваем вместе. Идет?

Пэм разинула рот. Уж такого она точно не ожидала.

– Ну, что скажешь?

– Нет-нет, – затрясла она головой, – я не захватила купальник и...

– Зачем он тебе? Просто раздевайся – и все. Я тоже буду без плавок, так что стесняться нечего.

Нечего?

Пэм механически взглянула по сторонам, будто ища, куда бы удрать, и вдруг услышала смешок.

– Успокойся, я шучу!

Она взглянула на Энди – он кивал и улыбался как полная луна, всем своим видом показывая, что ни на чем не собирается настаивать.

Однако гордость не позволяла Пэм сдаться без боя.

– Я и не волнуюсь, – пожала она плечами. – Просто... мне холодно. Достаточно и того, что ноги намочила. Они у меня гусиной кожей покрылись.

– Где? – Энди направился к ней. – Ну-ка покажи.

Прикусив губу, Пэм чуть приподняла подол платья. Разумеется, Энди сразу устремил взгляд на ее ноги. Неизвестно, увидел ли он что-нибудь в темноте – пупырышков точно не смог бы разглядеть, потому что волны были теплыми, – но Пэм испытала ощущение словно от прикосновения. И ее снова бросило в жар.

Ну что за наваждение?! И какой во всем этом смысл? Ведь у Энди скоро свадьба!

И все, на том конец, прокатилось в мозгу Пэм.

Беспощадность этой мысли подействовала на нее как удар молота. Она вдруг со всей отчетливостью поняла, что Энди в самом деле очень скоро будет недосягаем. Просто судьба сыграла с ней шутку, позволив напоследок пообщаться с ним. Почему? Вряд ли она когда-нибудь это узнает. Да и какой толк в подобных знаниях? Главное, остаток жизни ей придется провести в воспоминаниях о днях, проведенных на вилле «Жасмин», бок о бок с Энди. Иными словами, о единственном периоде существования, близком к понятию «счастье».

Неожиданно у Пэм все поплыло перед глазами, она пошатнулась и, возможно, повалилась бы на песок, если бы не ощутила поддержку крепкой руки. Прикосновение Энди привело ее в чувство.

– Что случилось? – с беспокойством спросил он.

Пэм неуверенно улыбнулась, поднеся руку ко лбу.

– Меня вдруг качнуло, сама не знаю почему. Наверное, погода меняется. – Она взглянула на руку Энди, которой он продолжал сжимать ее локоть. – Спасибо, что поддержал, но я уже в порядке.

Энди нахмурился.

– Ты уверена?

– Конечно. Извини, если напугала.

– Хорошо, как скажешь. – Энди с неохотой отпустил ее. – Но если что, хватайся за меня.

Пэм улыбнулась.

– Спасибо.

– Что ж, пора возвращаться, – вздохнул Энди, окидывая Пэм внимательным взглядом. Затем убрал с ее лица волосы. – Досталось тебе сегодня.

Пэм на миг затаила дыхание, потом спросила:

– Почему ты так говоришь?

– Как же! – усмехнулся Энди. – Мейда сегодня потаскала тебя по магазинам. Кроме того, от ее болтовни у любого закружится голова. Потому-то тебя ноги и не держат.

Пэм подавила вздох.

– Наверное, ты прав. Хотя...

– Что?

– Не исключено, что дело все-таки в погоде. Нельзя же все сваливать на одну Мейду!

– М-да?

Энди улыбнулся, и Пэм невольно залюбовалась им. Морской бриз взъерошил его светлые волосы, луна посеребрила, да еще пустила зайчиков в глаза. Из-за этого Энди выглядел как какой-нибудь сказочный эльф из голливудского фильма. Пэм подумала, что если бы Мейда увидела сейчас своего будущего мужа, то еще неизвестно, кого нашла бы более привлекательным – его или своего обожаемого Майки.

– Вижу, ты стараешься держаться непредвзято по отношению к Мейде, – негромко заметил Энди. – Возможно, подобная лояльность делает тебе честь, но, боюсь, сама Мейда этого не оценит. – Пэм показалось, что он хочет сказать еще что-то, но в конце концов с его губ слетело лишь: – Ладно, идем обратно. На сегодня прогулок достаточно.

Энди не ограничился тем, что привел Пэм на виллу – он проводил ее до самой комнаты. Когда она взялась за дверную ручку, сказал:

– На твоем месте я постарался бы как следует отдохнуть.

Она улыбнулась.

– Хорошо, так и сделаю. Спасибо за прогулку и спокойной ночи.

– И тебе приятных снов.

Входя в комнату, Пэм чувствовала на себе взгляд Энди.

Она закрыла дверь и замерла, прислушиваясь. Ей было интересно, зайдет ли Энди к Мейде, спальня которой находилась напротив. Но донесся лишь звук удалявшихся шагов. Судя по всему, Энди отправился к себе.

Тогда и Пэм поставила принесенные в руках туфли на пол, пересекла комнату и присела на край кровати, понуро опустив плечи. Настроение у нее было хоть волком вой. И понятно: любимый человек так близко, но в то же время абсолютно недосягаем...

14

На следующий же день Энди отвез Пэм и Мейду в свадебный салон. Высадил перед входом, а сам тут же умчался к себе, в офис телекомпании.

– Ну и хорошо, что его не будет, – с едва заметным оттенком обиды обронила Мейда. – Только скуку разводил бы. Сидел бы, поглядывал на часы да поторапливал. Терпеть этого не могу! – Чуть склонив голову к плечу, она с заговорщицким видом взглянула на Пэм. – Ну что, идем?

Та рассмеялась.

– Ты как будто подбиваешь меня на что-то предосудительное!

– Предо... что?

– Предосудительное. То есть нехорошее.

– Так бы сразу и сказала, – хмыкнула Мейда. – Вечно ты со своими словечками.

Пэм пожала плечами.

– Вполне литературное слово. Не понимаю, что тебе не нравится.

– И не поймешь, – отмахнулась Мейда. – Никогда по-человечески не скажешь, все какие-то непонятные нафталинные выражения. Вы с Энди два сапога пара. Он тоже мне сегодня утром заявил, что ему до чертиков надоела эта мартр... матрр... Тьфу, не выговоришь! – На миг умолкнув и постаравшись сосредоточиться, Мейда с видимым усилием произнесла: – ...мартрирмониальная чушь, вот!

По обыкновению Пэм поспешила поправить Мейду:

– Мартримониаль... – Не тут-то было, сама споткнулась. Затем хохотнула. – М-да, действительно.

– Вот видишь! – радостно блеснула Мейда глазами.

На ней сегодня была короткая шелковая туника, пестрая, но с преобладанием василькового оттенка, под цвет глаз.

– Согласна, слово непростое, – кивнула Пэм. – Но на нем хорошо шлифовать произношение. И даже непременно следует этим заняться.

Мейда слегка нахмурилась.

– Почему?

– Это слово может встретиться тебе в какой-нибудь роли. Ты ведь собираешься сниматься в кино?

Мейда даже слегка облизнулась – совершенно машинально, но довольно плотоядно.

– Ну!

– Полагаю, это означает «да»? – вскинула Пэм бровь.

– Ну!

Девчонка безнадежна, промелькнуло в мозгу Пэм.

– Вот я и говорю, что, возможно, тебе придется произносить это слово. А ты не сможешь выговорить. Как думаешь, понравится это режиссеру?

Сразу помрачнев, Мейда качнула головой.

– Нет.

– Правильно. Поэтому следует заранее позаботиться о том, чтобы подобной ситуации не произошло.

– Я скорее язык вывихну, чем научусь выговаривать эту белиберду, – буркнула Мейда. Затем с прищуром взглянула на Пэм. – Да ты сама не можешь, а меня заставляешь!

Как она меня поддела, однако.

– А если произнесу это слово, выучишь его потом?

Мейда передернула плечами.

– Его невозможно произнести!

– А как же Энди? Ему-то удалось.

– Так то Энди!

Ну да, конечно. Энди может то, чего не дано больше никому на земле.

– Поверь, если что-то удалось Энди, то и ты способна это сделать, – уверенно произнесла Пэм.

Однако Мейда отнеслась к ее словам скептически.

– Пока не услышу, как ты выговариваешь то же самое, что и он, тебе меня не убедить.

Ну и хитрюга!

– Хорошо, слушай. – Сосредоточившись, Пэм четко произнесла: – Матримониальная чушь. – И в ту же минуту осознала комизм ситуации. Боже, что она делает?! Учит готовящуюся к свадьбе невесту повторять слова «матримониальная чушь». Счастье что Мейда ничего не понимает.

– Кошмар! – восхищенно выдохнула та.

Действительно.

– Ну что, теперь выучишь слово?

– Придется, – проворчала Мейда. – Знать бы еще, что оно означает.

Пэм сделала вид, что не услышала последней фразы. Бросив взгляд на небо, где громоздились тучи, произнесла:

– Ну что, идем? Или ты передумала выбирать платье? А то как бы под дождь не попасть.

– Да, конечно. Идем!

Глаза Мейды вновь оживленно заблестели. Неприятный осадок от разговора о необходимости выучить незнакомое слово исчез. Сейчас Мейда находилась в предвкушении любимого занятия – выбора и приобретения предметов одежды. За это дело она взялась бы, даже если бы ее разбудили посреди ночи, но сегодня выдался особый повод – покупка свадебного платья. То есть событие необычайной важности, если учесть, что Мейда, как сама она выразилась, выходит замуж впервые.

Задача осложнялась тем, что платье следовало купить сразу, сегодня. Долго выбирать не приходилось, – ведь свадьба на носу! – но тем увлекательнее было дело, во всяком случае для Мейды. Она ринулась рассматривать коллекцию нарядов, предоставив Пэм участь, которой счастливо избежал Энди, то есть скучать, барабанить пальцами по подлокотнику кресла, в которое ей предложила присесть одна из продавщиц-консультанток, да поглядывать на часы.

Мейда без устали примеряла платья, каждый раз выходя к Пэм, чтобы та оценила, как она выглядит. В конце концов, общими усилиями – включавшими также помощь продавщиц – они выбрали наряд из белого атласа с рисунком в виде матовых лилий. При этом из всех присутствующих наверняка лишь одна Пэм знала, что этот цветок символизирует чистоту и непорочность – качества, которыми Мейда похвастать не могла.

Впрочем, до подобных понятий Мейде не было никакого дела. Ее беспокоило другое: платье оказалось широковато в талии.

– Вечно одна и та же история! – капризно тянула Мейда, вертясь перед зеркалом. – Редко бывает, чтобы сразу впору. Хоть что-то да не так! – Она оттянула платье на животе, потом с боков и обиженно надула губы. – Ну, куда это годится? Какой-то балахон! Подумают, что я беременна!

Произнеся последнюю фразу, Мейда притихла и стрельнула глазами в сторону Пэм, но та сделала вид, будто ничего не заметила. Зато продавщица обратила внимание на внезапно возникшую паузу и, по-видимому, все поняла, потому что тонко улыбнулась.

Мейда в этот момент продолжала разглядывать себя в зеркале.

– Что же делать? Что-нибудь другое примерить? Но мне нравится это платье.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, – сказала продавщица. – Платья нарочно так шьются, чтобы их можно было подогнать по фигуре.

Мейда взглянула на нее с надеждой.

– Вообще-то я так и подумала, в других магазинах мне приходилось с этим сталкиваться, но свадебного платья я еще ни разу не покупала, вот и засомневалась.

– Поверьте, для этого нет причин. Единственная неприятность – придется немного подождать.

Мейда заметно повеселела.

– Ну, это не проблема. Разумеется, мы подождем. Правда, Пэм?

Та кивнула. Куда же денешься.

– Значит, вы окончательно решили насчет этого платья? – спросила продавщица.

Мейда еще раз напоследок оглядела свое зеркальное отражение и кивнула.

– Да.

После этого продавщица позвала портниху.

Немного позже портниха вернулась с наметанным платьем и попросила Мейду еще раз примерить его. Прежде чем та удалилась в кабинку, Пэм сказала:

– Если не возражаешь, я пока схожу поищу аптеку.

– Иди, конечно! – с непонятной готовностью подхватила Мейда. Затем, слегка нахмурившись спросила: – Что-то случилось?

Пэм махнула рукой.

– Ничего особенного. Не обращай внимания. Просто перед дождем у меня часто болит голова. Еще вчера кружилась. – О том, что это произошло во время прогулки с Энди, она предпочла умолчать. – Я сразу поняла, что погода меняется.

– Аптека здесь недалеко, – сказала продавщица. – За углом, на Малколм-стрит.

Пэм поднялась с кресла.

– Тогда я оставлю тебя здесь ненадолго. Если что, звони.

Та пожала плечами.

– Да что со мной сделается.

Покидая свадебный салон, Пэм не могла отделаться от ощущения, что Мейда с радостью восприняла перспективу на какое-то время остаться без опеки.

Разгадка открылась, когда Пэм вернулась из аптеки, где купила лекарство и проглотила одну таблетку, запив ее предложенной там же водой. Приблизившись к салону, Пэм увидела остановившегося на проезжей части, напротив входа, мотоциклиста. Сняв шлем, он беседовал с девушкой, которая при ближайшем рассмотрении оказалась Мейдой.

Не назначено ли у девчонки свидание? Если так, тогда понятно, почему она обрадовалась, услышав, что Пэм собирается на время оставить ее в салоне одну.

Но с кем же Мейда встречается?

Над этим вопросом Пэм ломала голову недолго. Приблизившись к парочке, она остановилась и думала, что Мейда повернется к ней, но та, увлеченная беседой с мотоциклистом, ничего не замечала вокруг. В этот момент она говорила:

– Не знаю, конечно, что из этого выйдет. Но я ведь ничего не теряю, правда? Мне Синти так и сказала. Знаешь Синти Джексон? Так она мне и говорит – мол, сходи, что ты, в конце концов, теряешь! Ну я и пошла. Не получится так не получится. Кастингом больше, кастингом меньше...

Тут Пэм произнесла:

– Простите, если помешала. Платье еще не готово, Мейда?

Та лишь сейчас увидела ее и удивленно заморгала.

– Ой, это ты? А мы тут с Майком...

В этот момент у Пэм исчезли всякие сомнения в случайности происходящего.

Майк как ни в чем не бывало усмехнулся.

– Добрый день!

– Добрый, – удивленно протянула Пэм. – Не ожидала тебя увидеть.

Он беззаботно пожал плечами.

– О, я сюда время от времени заезжаю. Здесь есть магазинчик, где продают... – Произнося эти слова, Майк начал оглядываться по сторонам, словно ища подходящее для данного случая торговое заведение.

Как на грех, ни одного магазина, в котором что-то могло заинтересовать молодого мужчину, поблизости не наблюдалось. Зато был магазин дамских шляп, рядом с ним – дамской обуви, а на противоположной стороне в витрине бутика виднелись разные сумочки и шелковые шарфы всевозможных оттенков.

– Да? – поощрительно обронила Пэм, стараясь не улыбаться и гадая, как же Майк выберется из тупика, в который сам же себя и загнал.

– ...где продают, – растерянно повторил он. И умолк. Но уже в следующее мгновение произнес: – Что за чертовщина, куда делся магазин? Надо же, всего недели две здесь не был, а все так переменилось.

Пэм усмехнулась – выкрутился! Что ж, для будущего актера умение быстро находить выход из неудобного положения – полезное качество.

Она перевела взгляд на Мейду.

– Так что же с платьем?

– Наверное, уже готово.

– Тогда возвращаемся в салон?

– Э-э... – Мейда покосилась на Майка. Ясное дело, с большим удовольствием она осталась бы с ним, но все-таки даже ей было понятно, что в данной ситуации это невозможно. – Конечно.

Пэм повернулась и первая направилась к дверям салона. Мейде не оставалось ничего иного, как двинуться следом. При этом она украдкой послала Майку воздушный поцелуй.

– Мы уже ждем вас, – сообщила продавщица. – Платье готово. Примерите еще раз на всякий случай? – спросила она, обращаясь к Мейде.

В этот момент с улицы донесся звук мотоциклетного двигателя. Он быстро затих удаляясь, и Мейда грустно вздохнула. Затем, хмуро взглянув на платье, которое держала на вешалке находившаяся тут же портниха, буркнула:

– Чего уж там примерять, и так сойдет.

– Учти, исправить что-то вряд ли удастся, – напомнила ей Пэм.

Но Мейда уже утратила интерес к свадебному наряду. После встречи с Майком настроение у нее изменилось.

– И не нужно ничего исправлять. Заворачивайте платье!

Продавщица с портнихой удалились. Спустя несколько минут продавщица вернулась с большой розовой, перевязанной атласной лентой и украшенной пышным бантом коробкой. Вручая ее Мейде, она произнесла короткую речь, содержавшую пожелания счастья в будущей супружеской жизни – по-видимому, эти слова полагалось говорить каждой девушке, которая покупала в салоне свадебное платье.

– Спасибо, – сказала Пэм вместо Мейды, которая молча сграбастала коробку и зашагала к выходу.

Через несколько минут они сели на остановке в автобус, следовавший в направлении юго-западных пригородов Лос-Анджелеса, на котором доехали почти до самой виллы «Жасмин». Тем временем все-таки начал накрапывать дождь.

15

За ужином из разговора Пэм узнала, что послезавтра на вилле состоится прием по случаю дня рождения Мейды. Ничего особенного в этом не было, но оба говорили о предстоящем празднике с явным оттенком раздражения. Причем в случае с Энди удивляться не приходилось, но почему недовольна Мейда?

Ответ Пэм получила, когда выяснилось, что Фейт, мать Энди, задумала не просто отметить двадцатилетие будущей невестки, а использовать торжество в качестве своего рода помолвки, которая на самом деле не объявлялась. Фейт хотелось во что бы то ни стало соблюсти традицию, хотя сам Энди считал, что это смешно – ведь бракосочетание на носу. К тому же всей родне давно известно о предстоящей свадьбе, зачем же, как он выразился, комедию ломать.

Как ни странно, Мейда разделяла мнение будущего супруга.

Впрочем, размышляя позже в своей комнате над последними событиями и разговорами, Пэм пришла к выводу, что ничего странного здесь нет. Напротив, в поведении Мейды просматривается определенная закономерность. Как она погрустнела после сегодняшнего свидания с Майком, так в этом состоянии и пребывала. Вообще, чем ближе был день свадьбы, тем задумчивее становилась Мейда. И не исключено, что задавалась вопросом, для кого устроила ловушку – для Энди или для себя самой. У Пэм даже возникли сомнения, состоялась ли бы эта свадьба, если бы Мейда не ждала ребенка. Но говорить с уверенностью тут не приходилось, ведь Мейда подцепила Энди не столько ради создания полноценной семьи, сколько ради кинематографической карьеры, которую, по ее мнению, он может ей обеспечить. Одно Пэм знала точно: если бы базу для успеха Мейды в Голливуде способен был подготовить Майк, она променяла бы Энди на него без промедления. Майк нравился девчонке больше. Не зря она пользовалась любой возможностью, чтобы встретиться с ним. Для этого подходила даже поездка в салон за платьем, предназначенным для свадьбы с другим человеком.

Стоит ли удивляться, что идея соединить празднование дня рождения с объявлением помолвки не вызывала у Мейды ничего, кроме раздражения?

Почти весь следующий день на вилле царила суета, связанная с предстоящим приемом. Даже Пэм оказалась в нее вовлечена, хотя Энди и говорил, что она ничего не обязана делать. Однако, несмотря на то что в доме работала целая группа декораторов, рабочих рук не хватало, поэтому Пэм не смогла остаться в стороне.