Текст книги "Твои глаза — моя погибель"

Автор книги: Люси Дейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Тем временем та, косясь на парней в углу, нарочито медленно слизнула вылезший из булочки заварной крем – точь-в-точь как героиня какого-нибудь фильма в ходе эротической сцены.

М-да, насмотрелась Мейда кино, усмехнулась Пэм.

Парни в углу оживились – выходка Мейды не осталась незамеченной. Услышав реакцию, та зарделась от удовольствия, потом, по-видимому, захотела повторить фокус, для чего сжала булочку. Но выдавить крем не удалось – скорее всего, он кончился.

Разочарованно вздохнув, Мейда доела булочку, допила кофе и оглянулась в поисках официантки. Через минуту-другую была заказана и принесена вторая двойная порция крепкого черного кофе с бренди.

– Все-таки опрометчиво ты поступаешь в отношении своего будущего ребенка, – не удержалась Пэм.

Мейда состроила кислую мину.

– Не начинай сначала, а? Я не собираюсь превращаться в чокнутую мамашу наподобие моей сестренки Джейн. Родила двоих, мечтает о третьем, а вообще не прочь иметь и пятерых. Пятерых! Зачем? Что с ними делать? Да они съедят ее живьем! Она уже сейчас квохчет над своими Ником и Элси как наседка, а если еще появятся дети, то и вовсе в клушу превратится. Нет, мне такого счастья не надо. Я в кино сниматься хочу. А для ребенка всегда можно няньку нанять, ничего с ним не сделается. Или пусть мой будущий муженек с ним возится, если охота... – Отхлебнув кофе, Мейда пробормотала, глядя в чашку и обращаясь будто к самой себе: – И почему он не Майк. Вот если бы можно было поменять их местами! – После минутной паузы она обронила загадочно: – Тогда все сошлось бы... наверное.

Пэм насторожилась.

– Это ты о чем?

– Да о ребенке, конечно... – Едва эти слова слетели с губ Мейды, как она поспешно захлопнула рот и глаза ее забегали.

Так-так... Очень интересно. Значит, если поменять местами Майка и будущего супруга Мейды, тогда все сошлось бы? При этом речь идет о ребенке. Так кто же отец? Неужели Майк? Хм, очень может быть.

Майка Спрингстина Пэм прекрасно знала. Он тоже учился на актерских курсах и очень симпатизировал Мейде. Та отвечала взаимностью.

Впрочем, кому она только не отвечала! Строила глазки всем парням подряд. С другой стороны, с Майком ее можно было увидеть чаще, чем с другими, и это наводит на определенные размышления.

Да, будущему супругу Мейды не позавидуешь, мысленно констатировала Пэм. Хотя он тоже хорош, ведь видел, с кем заводит близкие отношения.

– Жарко сегодня, правда? – совсем другим тоном произнесла Мейда, хватая бумажную салфетку и принимаясь махать ею у себя перед лицом.

Пэм пожала плечами.

– По-моему, не жарче, чем вчера.

– Или это меня в жар бросает из-за беременности? – продолжала Мейда. – Как думаешь?

– К сожалению, в этом вопросе ничем помочь не могу. Детей у меня нет и никогда не было.

– Да-а? – разочарованно протянула Мейда. – А я думала, ты знаешь все.

Пэм негромко рассмеялась.

– Глупенькая, кто же может знать все?

– Иногда мне кажется, что других людей и на свете-то нет – одни всезнайки! И каждый поучает.

– Включая меня? – тонко улыбнулась Пэм. Мейда хмуро покосилась на нее.

– Ты еще ничего, есть и похуже.

Уж не на будущего ли супруга намек? – подумала Пэм.

В следующее мгновение абсолютно в унисон с ее мыслями Мейда добавила:

– Мой жених уже сейчас пилит меня за всякую мелочь, а что же будет после свадьбы? Ох, – горестно вздохнула она, – поневоле задумаешься, стоит ли вообще замуж идти.

Пэм внимательно посмотрела на Мейду, пытаясь понять, кого та хочет обмануть – себя или ее? Ведь ясно, что Мейда не только использует данную ситуацию, но нарочно создала ее, чтобы выйти замуж за состоятельного человека и до конца жизни не знать ни забот ни хлопот. И беременность нужна была Мейде именно для этого.

Странно, девчонке удалось осуществить свой план, и тем не менее она недовольна. Что-то тут не так. Вероятно, ей только сейчас пришло в голову, что, выражаясь ее же словами, она не очень-то хочет выходить замуж за «старика». Хм, этого и мне не хотелось бы. А вот когда муж старше жены лет на шесть-семь, – как было бы у меня с Энди, если бы мы... ох, лучше не думать! – то это даже неплохо. Однако Мейду можно понять, у нее разница с будущим супругом лет тринадцать или что-то вроде того. Но тут уж приходится выбирать: или сытая жизнь, или бесконечная борьба за место под солнцем, тем более если Мейда нацелилась на карьеру киноактрисы.

Она нацелилась на сытую жизнь в роли киноактрисы! – прокатился в мозгу Пэм чей-то хохоток. И вдобавок хочет Майка вместо супруга-старика. Губа не дура!

– Не знаю, как замуж, а по магазинам тебе вряд ли нужно ходить, если плохо себя чувствуешь, – заметила Пэм. – Может, стоит вернуться домой?

– Нет-нет, – быстро произнесла Мейда, выпрямляясь на стуле и всем своим видом демонстрируя бодрость. – По магазинам пройтись я всегда в состоянии. И потом, домой меня отвезет Энди. Мы с ним сюда вместе приехали. У него в городе дела, у меня тоже, но позже мы встретимся в картинной галерее и отправимся на виллу.

Окончание фразы Мейда произнесла гораздо громче, чем следовало, и при этом покосилась по сторонам, проверяя, какое впечатление произвели ее слова на окружающих. Для Пэм было абсолютно очевидно следующее: Мейда бесконечно тешилась осознанием того факта, что она, девчонка из деревни Донкиз-Брей, в настоящее время живет на вилле в престижном пригородном районе Лос-Анджелеса. Однако саму Пэм сейчас занимало другое. Неожиданно выяснилось, что «престарелого» жениха Мейды зовут Энди, то есть точно так, как человека, в которого Пэм была давно и безнадежно влюблена. Она услышала до боли знакомое имя, и в тот же миг в ее душе всколыхнулось множество эмоций. Пэм даже на миг зажмурилась, так сильно подействовало на нее неожиданно произнесенное Мейдой слово.

Многое она отдала бы, чтобы иметь возможность обронить вот так, невзначай, что Энди – ее Энди! – приехал с ней куда-нибудь, а позже они вместе отправятся домой.

Пэм будто что-то укололо в сердце. Никогда ничего такого не будет, вряд ли они с Энди вообще увидятся. Раньше им случалось встречаться на устраиваемых общими знакомыми вечеринках, но три года назад все внезапно кончилось.

То есть Энди, разумеется, и дальше посещал вечеринки или приемы и даже сам их организовывал, особенно корпоративные, однако Пэм туда ход был закрыт.

4

Впервые Пэм – в то время еще Пэм Нортни – увидела Энди Рэндалла, когда ей было девятнадцать, и произошло это в доме ее родителей, на вечеринке, устроенной по случаю дня рождения отца, Фила Нортни.

Тот в свою очередь был другом отца Энди. Оба родителя имели экономическое образование и когда-то вместе работали в одной крупной корпорации. Позже отец порекомендовал Энди Фила как хорошего специалиста, и тот пригласил его к себе. Так Фил Нортни стал финансовым директором принадлежавшей Энди Рэндаллу телекомпании.

По окончании университета Энди устроился на работу в редакцию «Лос-Анджелес таймс» на журналистскую должность. В том же году он получил крупную премию за одну особо удачную публикацию и по совету отца вложил все деньги в акции алмазодобывающей корпорации «Джи даймонд». Спустя несколько лет те принесли большую прибыль. Разбогатев, Энди осуществил мечту юности – основал телекомпанию. Со временем, благодаря оперативному сбору новостей и особой подаче материала, детище Энди стало популярным и разрослось. Нечего и говорить, что и он сам, и все его сотрудники, включая Фила Нортни, были очень довольны тем, как идут дела.

Так вот, на той вечеринке Пэм влюбилась в Энди Рэндалла с первого взгляда. Ее чувства не имели к успехам Энди никакого отношения. Если бы тот был простым почтальоном, она все равно влюбилась бы в него.

Разумеется, Пэм слышала об Энди Рэндалле – ведь в его телекомпании работал ее отец, – но самого не видела ни разу. На телеэкране его изображение не мелькало, передачи он не вел, поэтому для Пэм существовал как нечто бесплотное. Этакое звуковое сочетание, не порождающее никаких зрительных образов.

Поэтому, увидев Энди, что называется, во плоти, Пэм испытала своего рода потрясение.

Ей никогда даже в голову не пришло бы, что у отца такой красивый начальник.

Она увидела его в освещенной вечерним солнцем гостиной. Поначалу не знала, что перед ней тот самый Энди Рэндалл. Просто заметила среди гостей молодого мужчину, высокого, стройного, чем-то похожего на теннисиста, несмотря на то что одет он был в элегантный летний костюм, а не в спортивную одежду, которой, впрочем, и не могло оказаться на госте, пришедшем на вечеринку по случаю дня рождения. Незнакомец обладал правильными чертами лица, его белокурая челка красиво ниспадала на лоб, зеленовато-серые глаза оживленно поблескивали во время беседы, как и белые зубы, когда он улыбался, а происходило это часто – и тогда на щеках появлялись симпатичные ямочки.

– Что ты так пялишься на Энди Рэндалла? – шепнула приблизившаяся к Пэм мать, Шерил Нортни. – На тебя начинают обращать внимание.

Пэм изумленно взглянула на нее.

– Так это Энди Рэндалл?

– Ну да, – с не меньшим удивлением пробормотала та. – Разве ты не знала?

– Не-ет, – протянула Пэм. – Никогда бы не подумала...

– Что?

– Ну, он представлялся мне таким... таким... скучным, что ли.

Шерил машинально посмотрела в ту сторону, где Энди беседовал с двумя дамами, коллегами ее мужа.

– Почему?

– Не знаю, – пожала Пэм плечами. – Ведь он папин босс. Одно это слово навевает скуку.

– Но теперь ты, похоже, изменила мнение, – улыбнулась Шерил.

– Я... не знаю...

– Ладно-ладно, только не рассматривай его так откровенно, это выходит за рамки приличий.

Пэм что-то ответила, но ее взгляд вновь сам собой устремился на Энди. В общем, пришлось усилием воли заставить себя отвернуться и уйти в другой конец гостиной, но нечего и говорить, что все ее внимание было сосредоточено на Энди.

В тот вечер они даже перекинулись несколькими ничего не значащими фразами. Энди наверняка не придал этому никакого значения, но Пэм была окончательно покорена им. Звуки его негромкого бархатистого голоса проникли в самые ее косточки, и те будто начали понемногу таять. Поэтому Пэм даже порадовалась, что разговор оказался коротким. Продлись он еще немного – и она просто растеклась бы по полу желеобразной лужицей.

С того вечера Пэм потеряла покой. Энди Рэндалл словно поселился в ее мозгу, причем чем дальше, тем все больше обживаясь там. Она ловила каждое слово отца, касающееся дел телекомпании – значит, и Энди Рэндалла, – а по ночам изнывала от сладких грез. Чувства, возникшие у нее к Энди, не шли ни в какое сравнение с симпатией, которую она испытывала прежде к двум-трем знакомым парням. Это была настоящая любовь, без всяких оговорок и сомнений.

Пэм стала напрашиваться на все приемы и прочие подобные мероприятия, в которых участвовал Энди. К сожалению, ей даже не всегда удавалось приблизиться к нему, так как он постоянно находился в окружении прочих приглашенных. Но Пэм надеялась, что когда-нибудь подвернется случай, который позволит им сойтись поближе.

Так пролетело почти три года, а затем надежды рухнули. Энди обвинил Фила Нортни в злоупотреблении служебным положением и в нанесении телекомпании материального ущерба и уволил с работы. Вдобавок подал на Фила в суд. Кончилось все тем, что Фил сбежал. Уехал в неизвестном направлении.

Мать и Пэм были даже этому рады, так как к тому времени Фил стал просто невыносим. Вел себя в семье так, что порой Пэм с изумлением спрашивала себя: неужели это ее отец?

Шерил без труда получила развод с ударившимся в бега супругом и вскоре вышла замуж вторично. Пэм взяла себе ее девичью фамилию, потому что больше не хотела иметь с отцом ничего общего.

Вот так словно закрылась какая-то страничка ее жизни. Она осознавала это, но немного отстраненно. Ее изводила другая проблема: после всего случившегося она утратила возможность видеть Энди. Единственным связующим звеном между ними был ее отец. После его грехопадения цепочка разорвалась. Исчез отец – прекратились и посещения вечеринок, где бывал Энди.

Впрочем, если бы даже отец не сбежал, все равно путь к Энди Рэндаллу был ему заказан. Ситуацию не спасло бы даже возмещение нанесенного телекомпании материального ущерба. Деньги можно вернуть, доверие вряд ли.

Следующие три года Пэм провела уже без Энди. Самым тяжелым был первый, когда, осознавая всю безнадежность своей любви, она находилась на грани нервного срыва.

К счастью, ей удалось не сойти с рельсов. Она окончила университет, нашла работу – словом, жизнь для нее не кончилась. Просто пришлось выработать некоторые правила, главное из которых гласило: «Поменьше вспоминать Энди Рэндалла».

До недавних пор это решение более или менее удавалось выполнять, но, когда Мейда принялась рассказывать о своем скором замужестве, защитные барьеры Пэм дрогнули. А сегодня воспоминания пробили в них брешь и понеслись бурным потоком. К тому же принесли с собой горечь осознания того факта, что, если бы не отец с его финансовыми махинациями, редкие встречи с Энди не прекратились бы и, как знать, возможно, к этому времени Пэм удалось бы сойтись с ним ближе, подобрать ключик к его сердцу.

– ...И это после похода по магазинам, представляешь? – будто сквозь вату услышала Пэм голос Мейды. – Зная, что я не с пустыми руками оттуда уйду! Так нет же, после всего этого я, нагруженная покупками, еще должна тащиться на Парк-сквер, в картинную галерею! Смотреть на мазню, выставленную в этом, как его... Синем зале!

– Да-да... – отстраненно пробормотала Пэм. – В Синем зале галереи на Парк-сквер есть на что посмотреть.

– Я не о том! – Мейда вращала глазами, как какая-нибудь возмущенная торговка на блошином рынке. – Плевать мне на выставку! Для того, что ли, я, беременная, в город притащилась, чтобы на картинки глазеть? Очень нужно! И главное, мой-то как придумал: встречаемся с ним внутри, в самом Синем зале, понимаешь? Это он нарочно, чтобы я действительно зашла на эту дурацкую выставку!

Пэм едва заметно улыбнулась. Сейчас она даже была благодарна Мейде за болтовню, ведь это помогло ей выбраться из воспоминаний.

– Напрасно ты так, будущий муж заботится о твоем общем развитии. Не в тряпках ведь счастье.

Мейда ответила в своем духе и сообразно собственным понятиям:

– Да кто ж о тряпках говорит! Зачем же мне тряпки покупать, когда вокруг полно красивой одежды? И услуги какие хочешь. Если что-то не нравится, исправят. Укоротить там что-нибудь или ушить. Часто даже денег за это не берут...

– Потому что все включено в цену, – усмехнулась Пэм.

– В каком смысле?

– В прямом.

– Это ты о чем?

Порой складывалось впечатление, что Мейда хоть и слушает, но не понимает самых простых слов, вот, например, как сейчас.

– Ну что я непонятного сказала, объясни, пожалуйста? – подавляя раздражение, произнесла Пэм.

Однако Мейда выслушала вопрос вполуха, потому что в этот момент провожала взглядом покидающих кафе парней, тех самых, которые все это время сидели в углу. Один подмигнул ей, другой помахал рукой. Третий лишь посмотрел, но так, что у Мейды блеснули глаза, затрепетали ноздри и она выпятила грудь – чисто механически, по давно укоренившейся привычке.

Наблюдая за всем этим, Пэм поневоле подумала, что Мейде могли бы позавидовать многие женщины. С такой легкостью переносить беременность – разве не удивительно? Правда, в самом начале, примерно месяц назад, Мейду все же подташнивало, но лишь слегка. Да еще немного кружилась голова. Вот и все признаки грядущего материнства.

Хотя к Мейде подобное понятие вряд ли применимо. Во всяком случае, Пэм не могла представить ее в роли матери. Скорее всего, будет так, как говорит сама Мейда, – ребенком займется нанятая нянька.

Интересно, что думает по этому поводу будущий муж? – промелькнуло в мозгу Пэм. Ведь не слепой же он. И, судя по всему, человек неглупый. Как ему вообще пришло в голову жениться на родственнице, пусть дальней? Да еще завести с ней ребенка.

– Так о чем мы говорили? – со вздохом повернулась Мейда к Пэм.

Действительно, о чем? Пэм постаралась сосредоточиться.

– О том, что в Синем зале сейчас интересная выставка. – Немного подумав, она на всякий случай добавила: – Картин.

Взгляд Мейды сразу потускнел.

– Ну, выставка – и что? Я-то здесь при чем? Пэм тонко улыбнулась.

– Да ведь в каком-то смысле выставка и для тебя.

– Как это – для меня? – заморгала Мейда. – В той галерее ноги моей никогда не было, откуда же они там про меня знают?

Ну, дуреха! Пэм закатила глаза к небу.

– Я образно выражаюсь. Как правило, картины выставляются в галереях для всеобщего обозрения. Прийти посмотреть на них может всякий, понимаешь? Значит, и ты тоже. Именно это я и имела в виду.

– Ну, это еще ничего, – облегченно вздохнула Мейда. – А то я уж было подумала, что обязана туда идти. Хотя все равно придется, иначе Энди будет недоволен и в следующий раз денег не даст.

Из услышанного Пэм сделала вывод, что будущий супруг применяет к Мейде методы кнута и пряника. Это больше походило на дрессировку, чем на воспитание, но в данном случае, наверное, себя оправдывало.

– Не расстраивайся, ничего плохого нет в том, что ты посмотришь на произведения живописи. Любой культурный человек должен иметь представление об искусстве. Кстати, способность разбираться в подобных вопросах скорее поможет осуществить твое желание стать киноактрисой, чем красивая одежда.

Произнеся эти слова, Пэм многозначительно взглянула на Мейду. Та в свою очередь на нее – задумчиво. Повисло молчание, которое спустя минуту нарушила Мейда:

– Вот смотрю я на тебя и удивляюсь...

– Чему же это? – улыбнулась Пэм.

– Могу сказать, только ты не обижайся, я по-дружески.

Ресницы Пэм изумленно взлетели. Кажется, Мейда собралась сделать ей замечание.

– Хорошо, не обижусь.

– Ну... странная ты какая-то. Вроде только вчера родилась.

Пэм подняла указательный палец.

– Прости, перебью. «Только вчера родилась» звучит грубовато. Лучше сказать – будто не от мира сего. Смысл тот же, но воспринимается совсем иначе.

– Точно, – кивнула Мейда. – Не от мира сего. С луны свалилась. Не знаешь разве, что в этой жизни все держится на связях и личных знакомствах? А ты – развитие, развитие... – Она немного помолчала, затем ворчливо продолжила: – Мой тоже зудит о чем-то таком с утра до вечера, наверняка потому и в картинную галерею меня погнал. – Захлопнув рот, Мейда сердито засопела.

5

Пэм допила почти остывший чай, выдержала некоторую паузу, потом негромко заметила:

– Напрасно злишься. Твой... Энди заботится о тебе. – Произнести имя будущего мужа Мейды оказалось непросто, уж слишком много ассоциаций оно вызывало, но Пэм, хоть и не без запинки, справилась с подобной трудностью. – О повышении твоего культурного уровня.

Мейда нетерпеливо заерзала на стуле.

– Снова старая песня! Ведь минуту назад об этом говорили! Зачем нужен какой-то уровень, если все делается совсем не так! Или ты не понимаешь, что я говорю?

– Это ты не понимаешь, – добродушно улыбнулась Пэм. – Один раз связи способны помочь, но ты ведь наверняка захочешь сняться в кино вторично, а потом еще и еще?

– Разумеется! Один раз меня не устраивает!

– Я так и думала. Но...

– Что? – насторожилась Мейда.

– В общем, ты тоже меня прости, потому что говорить буду без обиняков, – со вздохом произнесла Пэм. – Сначала попробуй попади на съемки какого-нибудь фильма – в качестве актрисы, разумеется – и докажи, что ты чего-то стоишь. А уж потом мечтай о других ролях. – Она в упор взглянула на Мейду. – Ведь сейчас ты не имеешь ничего, кроме самоуверенности... да еще, пожалуй, склонности к авантюризму. Положим, кто-то скажет, что и это неплохо, но далеко ли уедешь с таким багажом... даже имея состоятельного мужа.

Мейда все-таки поджала обиженно губы. Потом, немного подумав, возразила:

– Ты кое-что забыла.

– В самом деле? – Пэм попыталась понять, что Мейда имеет в виду. Однако на ум ей ничего не пришло. Тогда она спросила: – И что же это?

– Моя внешность. – Произнося эти слова, Мейда надменно приподняла подбородок, поэтому взгляд ее оказался направленным на Пэм немного сверху вниз.

Пэм, конечно, не могла не заметить этих телодвижений и прикусила губу, чтобы не рассмеяться. А так как она некоторое время ничего не говорила, то Мейда в конце концов забеспокоилась. Посидев еще немного с задранным подбородком, она сначала неуверенно шмыгнула носом, потом пробормотала:

– Что ты молчишь? По-твоему, я похожа на чучело?

– Наоборот, твоей внешности можно только позавидовать.

Мейда облегченно перевела дух. Заметно оживившись, схватила чашку и допила кофе. При этом над столиком поплыл легкий аромат бренди, так что Пэм поневоле задалась вопросом, сколько же спиртного подливают здесь в напиток.

– Вот видишь! – защебетала Мейда. – Сама же признаешь, что у меня есть все шансы на успех.

Пэм даже не думала спорить.

– Конечно, есть. И у тебя и еще у множества красавиц из всех уголков страны. Или ты полагаешь, что, кроме тебя, в Голливуд не мечтает попасть больше ни одна красивая девушка?

– Я... – начала было Мейда, однако Пэм решительно перебила ее.

– Знаешь, что означает слово «конкуренция»?

Мейда снисходительно усмехнулась.

– А то! Это...

– Ты хотела сказать – разумеется?

– Да, да, что ты не даешь рта раскрыть!

– Моя задача поправлять тебя, когда ты говоришь неправильно. Для того мы и встречаемся.

Мейда поморщилась.

– Да знаю я, не будь занудой.

– Хорошо, не буду. – Пэм бросила взгляд на наручные часы и подумала, что пора бы отправиться по магазинам, иначе жениху Мейды долго придется ждать свою избранницу в Синем зале картинной галереи. – Говори, что такое конкуренция.

– Это когда одна крупная корпорация старается обскакать другую! – выпалила Мейда. – Правильно?

Пэм слегка пожала плечами.

– В общем, да. Только...

– Что не так?

– Видишь ли, ты думаешь, что конкуренция как явление относится лишь к крупным корпорациям, а на самом деле обскакать стараются все и всех. А уж к кинематографу это относится прежде всего!

Мейда нервно облизнула полные губы.

– На что ты намекаешь?

– Как бы тебе сказать. Вот представь такую ситуацию. Продюсер или режиссер набирает актеров для съемки в фильме. В конце концов на главную роль остаются две претендентки – ты и другая девушка. Обе красивые – глаз не отвести. Но та, другая, вдобавок умна, образованна, умеет себя подать, обладает замечательной дикцией и разбирается сразу в нескольких областях искусства. Ей ничего не нужно объяснять, она все понимает с полуслова. А тебе приходится растолковывать каждую мелочь, по большому счету ты способна лишь кое-как позировать перед кинокамерой, вот и все. Но для хорошего фильма этого мало. Теперь вопрос: на ком остановят выбор продюсер и режиссер – на тебе или на той, другой девушке?

– Она тоже красивая? – как-то даже жалобно пробормотала Мейда.

Пэм была непреклонна.

– Да.

– Красивее меня?

Тьфу ты! Пэм чуть не выругалась. Сколько ни говори, ни объясняй, Мейда все низводит до понятного ей уровня. С другой стороны, чего еще от нее ожидать?

– Нет, вы обе одинаково красивы. Но из вас двоих нужно выбрать одну. Вот поставь себя на место режиссера – кого бы ты выбрала?

– Меня, – буркнула Мейда.

Ясное дело, ведь она неотразима!

Пэм хотела было затеять спор, но внезапно утратила интерес к этой теме и просто спросила:

– Почему?

Мейда хитро прищурилась.

– Потому что у меня есть Энди. Он переговорит с кем надо – и роль достанется мне!

Ну да, конечно, ведь ее Энди всесилен. Пэм оглянулась в поисках официантки. Пора заплатить за завтрак и двигаться дальше.

– Что ты снова молчишь? – капризно протянула Мейда.

– А что толку толочь воду в ступе? Все равно ты ничего не понимаешь или не слушаешь меня. С тем же успехом могла бы обойтись и без репетитора.

Мейда захлопала ресницами.

– Но... но... я правда тебя не понимаю. Ты рассуждаешь как-то странно. В жизни все по-другому.

– В жизни? – Пэм рассмеялась. – Сколько тебе лет, не скажешь?

– Девятнадцать пока, – растерянно произнесла Мейда. – Как будто ты не знаешь.

– А послушать тебя, так можно подумать, что все семьдесят.

– Почему?

– Потому что ты говоришь так, будто знаешь жизнь!

– Но...

Официантки заметно не было, поэтому Пэм откинулась на спинку стула.

– Послушай, не знаю, как у вас в деревне, но в Голливуде далеко не все и не всегда решается с помощью связей.

– Правда? – Мейде очень не хотелось верить услышанному.

– Видишь ли, ни один серьезный режиссер не захочет рисковать, взяв на главную женскую роль бестолковую актрису. Мало того что та испортит фильм, но еще и подмочит репутацию самого режиссера. После чего с ним не захочет сотрудничать ни один продюсер.

– Почему? – едва слышно пролепетала Мейда.

– Подумают, что режиссеру захотелось снять в фильме собственную любовницу, поэтому он отказал талантливой актрисе и тем самым все испортил. Фильм, который мог бы принести миллионы долларов, пройдет не замеченным публикой. Продюсер потерпит убытки. Словом, сплошной провал. И все из-за того, что в главной роли снималась не та актриса.

– Почему не та?! – воскликнула Мейда. – Разве у меня нет таланта?

По большому счету Пэм особых талантов в девчонке не замечала, но говорить об этом не хотела. Поэтому обронила уклончиво:

– Я не специалист в области кино, но, думаю, тебе предстоит много работать над собой, прежде чем ты станешь востребованной актрисой.

Реакция Мейды на эти слова оказалась довольно оригинальной. Удрученно глядя в пол и словно позабыв о том, что ее могут услышать, она проговорила:

– Зачем же мне тогда выходить замуж за Энди?

Брови Пэм изумленно взлетели. Вот это да! Выходит, ни о каких чувствах не было речи с самого начала? Очень интересно. Сегодня Мейда только и делает, что проговаривается.

– Ты надеялась с помощью мужа осуществить все свои желания?

Мейда перевела на нее отсутствующий взгляд.

– Что? А, да. – Она понуро кивнула. – Но если все так плохо, как ты говоришь...

– Что же здесь плохого, глупенькая! – не выдержала Пэм. – У тебя все просто замечательно. Взять, например, сегодняшний день: все, что от тебя требуется, это пойти полюбоваться выставленными в галерее картинами. Что может быть приятнее?

Мейда передернула плечами.

– Не хочу я ни в какую галерею! Чем там любоваться? Скукотища одна. Хоть бы что-то полезное было, а то всякая чепуха. Кто-то намазюкал, а я должна смотреть? Только время без толку тратить.

– Ты ведь еще ничего не видела, а мнение у тебя уже готово, – покачала Пэм головой.

– Мне и не нужно видеть, я заранее знаю, что ничего интересного там нет.

Когда Пэм услышала эту фразу, в ее глазах заплясали чертики.

– А вот скажи, ты, наверное, и книжек не читаешь? – Задавая вопрос, она заранее знала ответ.

И точно, Мейда пренебрежительно фыркнула.

– Кто-то какую-то белиберду написал, а я должна читать?

– Хм, вот как ты рассуждаешь? – После короткой паузы Пэм хитро усмехнулась. – Что ж, готова с тобой согласиться. Думаю, к кино это тоже относится.

Мейда взглянула на нее недоуменно.

– К кино?

– Ну да. Ведь там то же самое: кто-то какую-то чушь наснимал, а мы должны смотреть! Правда?

Однако Мейда не только не согласилась, но горячо воскликнула:

– Что ты, кино совсем другое дело! Какая же это чушь? Нет, кино – это... кино!

Пэм прищурилась.

– А по-моему, одно и то же – что на картины тратить время, что на книги, что на кино.

– Ты не понимаешь! Кино с картинами и книжками не сравнить!

– Боже правый, да что в нем особенного?! Сама ведь говоришь – жаль тратить время. Или на кино не жаль?

Пэм прекрасно понимала, почему множество людей предпочтет сжигать час за часом, сидя на диване перед экраном телевизора и тупо поедая попкорн, чем читать что-то хоть немного серьезнее комиксов, но ей почему-то захотелось поддразнить Мейду.

– На кино не жаль! – с блеском в глазах воскликнула Мейда. – Там все время что-то происходит, какое-то движение, все так красиво, ну и вообще... А книжка – что? Только глаза портить. А то еще бывает, как напишут что-нибудь, читаешь-читаешь на одном месте и ни шиша не разберешь!

– Ничего, – поправила Пэм.

– Вот именно. Прям мозги закипают!

– Прямо, – вставила Пэм.

– Да... Зато когда кино смотришь, просто отдыхаешь. Голову ни над чем ломать не надо, если и есть какие-то загадки, в конце все равно будет объяснение. Красота!

Пэм вздохнула.

– Понятно.

Длительное общение с Мейдой утомляло, поэтому Пэм все чаще ловила себя на мысли, что ждет не дождется окончания этого репетиторства. Да и сегодняшний учебный процесс не мешало бы сократить.

Что-то затянулся у нас завтрак, подумала Пэм, наблюдая за тем, как Мейда на глазах у всех подкрашивает перед зеркальцем губы.

Спустя минуту, воспользовавшись тем, что из недр кафе вновь показалась официантка, Пэм подозвала ее. Они с Мейдой расплатились и покинули кафе.

– Знаешь, что из одежды тебе нужно купить в первую очередь? – сказала Пэм на улице.

Мейда сразу оживилась: начинался разговор на приятную для нее тему. Об одежде она могла болтать часами.

– Что?

– Какую-нибудь юбку. В таком виде в картинную галерею не ходят.

Мейда скользнула по себе взглядом.

– А по-моему, вид у меня что надо!

– Замечательный вид, – согласилась Пэм. – Для пляжа. По городу я бы в таких шортах разгуливать не стала.

– Ты? – Мейда хихикнула. – Ясное дело! У тебя представления об одежде вообще... – Не найдя подходящего выражения, она лишь пошевелила в воздухе пальцами. Но в следующую минуту ее осенило: – Как у монашенки, вот! Взгляни на себя – разве так надо одеваться в городе, где по улицам бродят помощники режиссеров, выискивая, кого бы пригласить на кастинг?! На тебя они даже не посмотрели бы.

Пэм подумала, что, с точки зрения Мейды, действительно одета неважно – в очень простое льняное платье светло-кофейного цвета длиной до середины колена, без рукавов, со скромным круглым вырезом. На ногах белые туфли-лодочки на невысоком каблуке, сумочка в тон. Волосы распущены, как и у Мейды, но талии не достигают, всего лишь плеч.

– Дело в том, дорогая моя, – медленно произнесла Пэм, – что я, хоть тебе и трудно в это поверить, не ставлю перед собой цели понравиться какому-нибудь помощнику режиссера и попасть на кастинг.

Мейда ничего не ответила, только прерывисто вздохнула.

6

Они ходили по магазинам четыре с половиной часа, Пэм засекла время. В половине десятого вошли в первый бутик и в час дня, увешанные пакетами и коробками, покинули супермаркет на Вашингтон-роуд. К этому времени по настойчивой просьбе Пэм Мейда сменила шорты на юбку – белую с рисунком в виде обозначенных контурами хризантем. Топ остался прежним, но это было полбеды. По крайней мере в нем и в юбке Мейда могла отправиться в картинную галерею на встречу со своим Энди, после чего им предстояло вернуться в любовное гнездышко, на виллу в пригороде Лос-Анджелеса.