Текст книги "Отразись в моих глазах"
Автор книги: Люси Дейн
Жанр:
Короткие любовные романы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
3
Захлопнув дверцу неработающего (из-за отсутствия электричества) холодильника, Энни подумала о том, что с появлением хоть какого-то света к ней вернулась привычная способность рассуждать логически. Или по крайней мере спокойно. А еще возникли некоторые вполне мирные и невинные желания. Например, почему-то вдруг захотелось выпить вина, так сказать, согреться душой, почувствовать себя уютнее в сотрясаемом ветром коттедже. Да и просто немного освоиться со своим нынешним положением, с вновь обретенной свободой.
Отправляя подругу на хутор Фармерс-Хамлет, Пэт советовала ей чувствовать себя в коттедже, как дома. До сих пор Энни скромничала, однако сейчас отбросила стеснительность и решила проверить буфет в столовой. Наверняка там найдется бутылка вина. А если нет, то…
Эх, надо было захватить бутылочку красного в том деревенском магазинчике, подумала Энни. Ну да что уж, теперь поздно.
Тут ей пришло в голову, что на самом деле она не столько хочет уюта, сколько забвения: выбросить все из головы, Макса, последний разговор, все, что было между ними, и начать жизнь с чистого листа. Точнее, с этого самого момента. А прошлое отрезать, будто ножом.
Но следом пришли сомнения. Уж не потому ли она вернулась сюда, что с этим коттеджем связаны воспоминания о самых приятных минутах общения с Максом? В свое время она ехала из Лондона на хутор Фармерс-Хамлет, ища уединения, но в действительности очутилась в объятиях роскошного мужчины – Макса Ричардсона.
Похожие размышления – о связанных с Максом воспоминаниях и наполняющей коттедж особой ауре – уже посещали Энни сегодня, но сейчас она взглянула на проблему под иным углом зрения. И увиденное встревожило ее.
Неужели меня впрямь привело сюда подсознательное стремление вновь оказаться там, где мне было хорошо? – промелькнуло в мозгу Энни. Да нет же, чушь все это! Смешно даже думать о чем-то подобном. Я преследовала одну-единственную цель: убраться от Макса подальше и в такое место, где он не станет меня искать. Вот и все. А остальное не более чем досужие домыслы.
Плотно сжав губы, Энни вышла в коридор. Пламя свечи она загораживала от встречных потоков воздуха ладонью, чтобы оно ненароком не погасло.
Ее путь лежал в столовую, но по дороге она свернула в гостиную, вспомнив о находившемся там баре.
Однако в гостиной Энни лишь напрасно потеряла время: бар оказался почти пуст. Кроме нескольких рюмок, бокалов и двух порожних графинов, ничего найти не удалось.
Вздохнув, Энни отправилась дальше. Ветер за стенами коттеджа как будто начал стихать, гроза, вероятно, сменила направление, унося с собой надежду на то, что на пересохшую за последние недели три землю прольется хоть немного влаги.
Эта мысль почему-то вызвала у Энни уныние, словно она была женой кого-нибудь местного фермера, а не известным лондонским театральным режиссером. Впрочем, ее настроение вскоре изменилось в лучшую сторону. Произошло это, когда, открыв дверцу буфета, она прямо перед собой увидела початую бутылку красного вина, названия которого не поняла, так как надпись на этикетке была на испанском. Но название сейчас интересовало Энни меньше всего, она искала бокал. И когда уже думала, что придется возвращаться в гостиную, обнаружила несколько бокалов в нижнем отделе буфета.
Переместившись с добычей за стол, она хотела сразу налить себе вина, но вдруг заметила на бокале какой-то налет. Это была пыль. Вина в коттедже не пили неизвестно сколько времени.
Недолго думая, Энни протерла бокал полой халата, затем наполнила на две трети и поднесла к губам. Аромат показался ей божественным. Наверное, поэтому она выпила вино сразу, в несколько глотков. Потом с минуту сидела зажмурившись, прислушиваясь к ощущениям.
Они были восхитительны.
Вкусовые не поддавались описанию, а прочие… Энни отметила, что ее сердце застучало быстрее, кровь забурлила в венах, как будто рядом вдруг оказался Макс.
Время, проведенное наедине с ним, было чудесно – Энни не стала бы спорить с этим даже сейчас, после разрыва.
В постели я чувствовала себя с Максом восхитительно, подумала Энни, вновь плеснув себе немного вина. Когда он обнимал меня, так нежно, бережно… Когда прикасался губами к горлу, груди, соскам… Умел он это делать, что и говорить! Не знаю, кто смог бы устоять перед его ласками…
Будто наяву Энни испытала ощущение, которое возникало всякий раз, когда Макс прижимал ее спиной к простыням и она оказывалась распластанной под большим сильным телом… Можно ли противиться этому? И главное, зачем? Какой смысл отказывать себе в удовольствии?
Энни мрачно усмехнулась. Вот именно, в удовольствии все дело. Макс по этой части мастер. Его ласки так изысканны, утонченны, будто он не кузнец из деревенской глубинки, а профессор, специализирующийся на женской психологии, которому не стоит ни малейшего труда заставить партнершу сгорать от страсти, метаться, выкрикивать его имя, умолять не останавливаться и вновь и вновь повторять то, что он делает…
Именно благодаря своим постельным талантам Максу почти удалось завладеть моим сердцем, подумала она, прислушиваясь к тому, как во дворе зашелестела под порывом ветра листва на деревьях. В этом звуке чудился сочувственный вздох.
Что– то я совсем раскисла, промелькнуло в мозгу Энни, после чего она глотнула вина -как будто это могло чем-то помочь.
Вероятно, ей все-таки не следовало приезжать сюда. Одиночество – это хорошо, но не в такую погоду и не при нынешних обстоятельствах. Возможно, она гораздо лучше чувствовала бы себя в окружении веселых беззаботных людей, среди шума, света, музыки. Лучше всего было бы сейчас отправиться в какой-нибудь ночной клуб, что ли. Правда, в подобном заведении ей довелось побывать всего раза два, не больше, и впечатления от этих посещений она вынесла не лучшие, но сейчас совсем другое дело. А кроме того, разве с ней самой не произошли некоторые перемены? Разве не стала она гораздо восприимчивее к тому, что выходит за рамки ее узкопрофессиональных театральных интересов? Разве не начала общаться – в последнее время особенно – с людьми, которые не являются ни актерами, ни сценаристами, ни даже работниками сцены?
Я стала другим человеком! – мысленно произнесла Энни, будто убеждая в этом себя саму. Вот возьму завтра, наряжусь в то шикарное шелковое платье, которое еще ни разу не рискнула надеть, прыгну в свой «вольво», умчусь в Харридж и стану развлекаться там до утра. И посмотрим, получится у меня общаться не с коллегами, а с абсолютно незнакомыми людьми или нет!
Тут действительно существовала некоторая проблема. Поглощенная любимым делом, Энни сильно ограничила круг своего общения и в какой-то момент вдруг почувствовала, что совершенно разучилась разговаривать с людьми, сфера деятельности которых не пересекалась с ее собственной. Даже Джереми Кинг, с которым она жила, и тот был актер!
Как человек здравомыслящий, Энни попыталась решить эту проблему, в чем ей помогло вынужденное, под шквалом критики, отступление из Лондона. А когда началось общение с Максом, она решила, что с ее своеобразным аутизмом покончено раз и навсегда.
Сейчас ей вдруг захотелось доказать себе это и заодно закрепиться на достигнутых позициях.
Приведу себя завтра в порядок, сделаю макияж и отправлюсь в ресторан, продолжала мечтать она. Лучше всего, в итальянский, если таковой отыщется. Сяду за столик, закажу что-нибудь изысканное, бутылку дорогого вина… нет, лучше шампанского, а потом… потом…
На этом полет фантазии Энни прекратился. Что станет делать дальше, она не знала. Ей просто хотелось почувствовать себя красивой, женственной, желанной…
Нужно достать платье, подумала Энни, хорошенько отгладить и…
– Ох дьявол! Достать платье… Откуда? Вся одежда осталась у Макса, в Лоубридже. Как это я не догадалась забрать ее, когда поднялась в спальню? И вообще, почему Макс перевез мои вещи к себе? Все решил за меня, взял без спросу ключ… По меньшей мере странно! Если не сказать – возмутительно.
Энни сверлила сердитым взглядом буфет, как будто тот был в чем-то виноват. Но хорохорилась она напрасно. Во-первых, зрители на этом спектакле отсутствовали, а во-вторых, на душе у нее кошки скребли и где-то в закоулках мозга едва слышно зудел вопрос: догадывается ли Макс, как тяжело у нее сейчас на сердце, как мучительна мысль о дальнейшей жизни в одиночестве…
Стоп, почему в одиночестве? Личная свобода подразумевает право выбора. Так что это от Энни зависит, станет она жить одна или обзаведется другим мужчиной.
Другим…
Звучит так тоскливо…
Энни с тихим стоном потянулась за бутылкой и наполнила бокал доверху. Потом с жадностью отпила почти половину. Прежде у нее никогда не наблюдалось какой-то особенной тяги к спиртному, но такой уж нынче выдался день. Ей хотелось избавиться и от терзающего нервы напряжения, и от щемящей тоски, и от разрушающего чувства безысходности. С помощью вина она надеялась расслабиться. Возможно, впоследствии это поможет ей уснуть, несмотря на ноющую душевную рану, завывания ветра и гул окружающего коттедж леса. Энни уже сейчас представляла, как устроится в постели, закроет глаза, погрузится в дрему и увидит приятный сон, в котором будет что угодно, кроме Макса Ричардсона, по которому она начала скучать, едва успев расстаться…
Поймав себя на последней мысли, Энни процедила сквозь зубы:
– Как же я его ненавижу!
Возможно, подобные перепады настроения кому-то показались бы странными, но обе крайности соответствовали действительности: Энни одновременно и тосковала по Максу, и ненавидела его. Имела для этого все основания.
Тосковала, но не любила. Потому что возненавидела. После того как наконец догадалась задать Максу главный вопрос: «Кто я для тебя?».
Этот вопрос в последнее время обжигал ее сознание, не давая ни минуты покоя.
А Макс очень спокойно признался, что Энни для него не любовница, а нечто большее. И, судя по выражению его лица, при этих словах она должна была просто растаять от счастья…
Мерзавец!
Энни шмыгнула носом, прогоняя навернувшиеся на глаза слезы. Из этого мало что вышло, так как ее мозг прорезало одно яркое воспоминание: как на днях ее рассматривали в пабе приятели Макса. Как будто она одна из тех доступных девиц, которых можно снять на ночь, а то и всего на часок. Но ведь это, мягко говоря, заблуждение. Энни не мимолетная подружка Макса, а… больше чем любовница.
Но меньше чем любимая.
По щеке Энни поползла слеза.
– Ненавижу… – прошептала она.
Она потянулась в карман халата за носовым платком, но наткнулась лишь на коробок спичек. Пришлось встать и сходить к буфету, где лежали бумажные салфетки. Взяв одну, Энни промокнула глаза и утерла нос.
– Все, с меня довольно… Сколько можно терзаться…
Обе фразы прозвучали как заклинание для слез – чтобы они наконец прекратились. Как бы не так! Глаза Энни, что называется, были на мокром месте.
Она думала о том, что Макс никогда ее не любил. Правда, он с самого начала ничего такого не обещал. Речь шла об обоюдно приятном общении, но не о любви – о том, что называется отношениями, требует взаимных обязательств и прочего в том же духе. Никаких обязательств – Макс произнес это очень отчетливо, предупреждая всякие недоразумения.
И я полностью с этим согласилась, мрачно подумала Энни. Ведь тогда я была так уверена в себе! А сейчас вижу, что все это не более чем самообман. Проще говоря, ложь. И вообще, я вела себя, как какая-нибудь деревенская дурочка.
Она окинула взглядом скудно освещенную единственной свечой столовую.
Дурочка и есть, проплыло в ее голове. Зачем-то забралась в глухомань, сижу одна-одинешенька, в старом, затерянном в лесу коттедже, который скрипит под порывами ветра и, того и гляди, развалится на части. Сначала грохнется с крыши труба, потом…
Трах– тах-тах!
Энни так и подпрыгнула, лишь чудом удержав бокал. Кажется, ее мысли материализовались – снаружи, где-то в районе крыльца, действительно что-то бабахнуло!
А если дом и впрямь начал разрушаться, что мне делать? – испуганно подумала Энни. Позвонить Пэт? Но чем она поможет? Примчится сюда из Лондона на реактивном самолете? Даже если так, дальше что?
Несколько мгновений Энни сидела, кусая губы. Непонятно, почему что-то обвалилось сейчас, когда ветер, можно сказать, утих – во всяком случае, не сравнить с тем, что было всего полчаса назад. Неужели действительно…
Тах– тах-та!
Вот снова! Энни поставила бокал на стол. Похоже, коттедж все-таки разрушается. Не пора ли уносить отсюда ноги?
Тук– тук-тук!
А это еще что такое? Стучат в дверь? Не может быть. Кого сюда принесет в такое время и в такую погоду?
Грабителя! – прокатилось в мозгу Энни. Насильника! Серийного убийцу!
Она похолодела. Для полного счастья ей сейчас недоставало сюжета из категории ужасов. Только в данном случае ей грозила не роль режиссера, а участь жертвы.
Энни в тревоге оглянулась на окна. Не может быть, чтобы все это случилось со мной! Нет-нет, пожалуйста, не нужно!
Она прислушалась. Сейчас стояла тишина – если не принимать во внимание шелеста листвы на окружающих коттедж деревьях.
А может… Энни посмотрела на бутылку, в которой почти не осталось вина. Может, все гораздо проще и на самом деле никто не стучал? А что, вполне допустимо. К спиртному она непривычна, но выпила сегодня немало, вот и мерещатся странные звуки…
Бах– бах-бах!
Нет, не померещилось. Стучат во входную дверь. И так настойчиво! Кулаком. Или даже ногой.
Охваченная мелкой нервной дрожью, Энни лихорадочно огляделась по сторонам, пытаясь найти какой-нибудь тяжелый предмет, который хоть как-то помог бы ей защититься. На глаза попалась стоявшая у камина, на специальной подставке, кочерга. Ее Энни и схватила.
Вооружившись, она несколько мгновений стояла в нерешительности, затем выглянула в коридор. Спустя еще минуту двинулась в направлении прихожей.
Бах– бах-бах!
Кто бы ни находился там, снаружи, он явно не собирался отступать.
– А ведь я могу и разозлиться! – Энни гневно засопела. Выпитое вино придало ей сил. – Сейчас распахну дверь и тресну нахала по башке!
Она говорила негромко, снаружи ее слышать не могли, тем не менее, будто в ответ, раздалось:
– Энни! Я знаю, что ты здесь! Открывай немедленно, иначе я разнесу к дьяволу весь этот домишко!
Она изумленно разинула рот. Донесшийся снаружи голос был ей более чем знаком.
Макс!
– Энни! Открывай!
– Макс? – склонившись к двери, взволновано произнесла она. – Как ты здесь оказался?
– Прилетел на ковре-самолете! – В голосе Макса сквозил триумф: все-таки он не ошибся, Энни здесь.
– Но… зачем? Мы все друг другу сказали и…
– Нет! – крикнул он. – Еще далеко не все. Наш разговор требует продолжения. Ты не можешь так просто уйти от меня!
Уголки губ Энни опустились. Вот оно что. Из-за этого Макс и явился сюда. Видно, до сих пор еще не было случая, чтобы женщина бросила его, и сейчас уязвленное самолюбие не дает ему покоя. Так что не стоит воспринимать визит Макса слишком радужно. В действительности он руководствуется совсем не теми мотивами, которые Энни успела себе вообразить.
Она выпрямилась, подняла свечу выше и оглядела дверь, прикидывая, какова ее прочность. Вроде бы должна выдержать натиск, хотя кто его знает… Ой, а крючок висит! Надо накинуть, вот так, теперь пусть Макс попробует ворваться…
– Уезжай! – громко произнесла Энни. – Никаких разговоров я с тобой вести не намерена. – Она умолкла, с ускоренным сердцебиением ожидая ответа, но снаружи было тихо.
Переместился он куда-то, что ли? – подумалось ей. А может, уехал? Но где же звук его джипа?
– Эй, слышишь меня? – окликнула его Энни, внутренне готовясь к тому, что из-за двери вновь не раздастся ни звука.
Но она ошиблась.
– Нет! – крикнул Макс. – Не слышу! И слышать не хочу! Лучше не зли меня, открывай по-хорошему!
Энни вновь с опаской взглянула на щеколду.
– Иначе – что?
– Иначе я за себя не отвечаю!
Словно в подтверждение своих слов он грохнул кулаком по двери. Потом еще раз. И еще.
– Поняла?! Так и буду стучать, пока не откроешь!
– Не дождешься! – сердито крикнула Энни.
– Посмотрим! Я настырный, ты меня еще не знаешь. Очень скоро я окажусь внутри, так и знай! Эта дверь тебя не спасет!
4
Войдя в паб «Мерри донки», Макс Ричардсон застал оживленную атмосферу. Веселье здесь царило всегда, потому что собирались завсегдатаи – все местные, деревенские, знающие друг друга с детства, – но сегодня шум стоял такой, будто что-то случилось.
Правда, в каком-то смысле так и было, хотя событие намечалось лишь на следующий день – соревнование кузнецов. Этот ежегодный праздник проводился в деревне Лоубридж испокон веков. На него со всей округи съезжались кузнецы, чтобы помериться искусностью и показать поделки из металла. Макс, как здешний уроженец, являлся неизменным участником этого своеобразного фестиваля и любимцем публики. Но сейчас никто из находившихся в пабе не обратил на него внимания, все были поглощены разговором. Точнее, слушали Джонни Флинча, фермера, специализирующегося на выращивании овощей.
– …Я так и сказал парням из Престон-Виллидж: зря раскатали губу, победа будет за нами.
– А они что? – спросил из-за стойки бара Том Гизер, владелец заведения.
Джонни Флинч усмехнулся.
– Ясное дело, стали спорить, доказывать мне, что наш Макс в подметки не годится их здоровяку Фреду Уилсону.
– Можно подумать, наш Макс не здоровяк! – хохотнул кто-то.
Тут же слева возмущенно раздалось:
– Да наш Макс в сто раз здоровее их здоровяка!
– Точно! – подхватили другие. – И даже больше, чем в сто!
– В тысячу!
Разумеется, Макс все это слышал. Хотел было поблагодарить односельчан за кредит доверия, но в этот момент вновь заговорил Джонни Флинч:
– Примерно то же самое и я сказал. А потом добавил, что их Фреду Уилсону не видать главного приза как своих ушей.
– Правильно, не видать – пусть хоть наизнанку вывернется!
– Хоть лоб себе расшибет!
– Хоть…
– Тише-тише! – поднял ладонь Джонни Флинч. – Меня вам убеждать не надо, я думаю точно так же, как и вы. А ребятам из Престон-Виллидж сказал: вашему Фреду Уилсону победа светит лишь при одном условии – если наш Макс по какой-то причине не сможет участвовать в состязании.
Вокруг зашумели.
– Не бывать этому!
– Как не сможет? Обязательно будет участвовать!
– Да мы его на руках на площадь доставим! И поковки, которые он изготовил, принесем!
– И даже молот с наковальней!
Тут Макс не выдержал и вмешался в беседу:
– Бросьте, ребята, всякое может быть. Я такой же человек, как остальные, могу заболеть, ну и тому подобное…
Завсегдатаи паба как по команде взглянули на него. Джонни Флинч поскреб в затылке.
– Ну да, об этом я и толковал парням из Престон-Виллидж. Мол, если что-то случится с нашим Максом, только в этом случае у Фреда Уилсона появится надежда на победу. А Билли Рэдхем с хутора Олд-Фарм ответил на это, что, дескать, коню понятно: побеждает тот, кто участвует в соревновании, а не тот, кто топчется в сторонке.
По залу прокатился недовольный гул. Переждав его, Джонни Флинч с вздохом продолжил:
– Еще Билли сказал… – Едва начав, он умолк в нерешительности.
– Что? Что? – зазвучало со всех сторон.
Джонни Флинч поморщился, всем своим видом показывая, как не хочется ему передавать слова Билли Рэдхема.
– Сказал, что, наверное, у нашего Макса просто кишка тонка, раз он заранее ищет отговорки, которые позволят ему увильнуть от соревнования с Фредом Уилсоном.
Последовала новая волна недовольного гула, на этот раз прорезанная свистом. Взгляды всех вновь сошлись на Максе.
– А я что? – пожал тот плечами. – Я ничего. Разве кто-то слышал от меня, что в этом году я не собираюсь участвовать в соревнованиях? Ты слышал, Джонни?
– Нет, – замотал тот головой.
– В чем же дело?
– Просто ты как-то не проявляешь энтузиазма, – с некоторым смущением пробормотал Джонни.
Макс окинул его внимательным взглядом.
– Сдается мне, тут кроется что-то еще. А? Я прав?
Конфуз Джонни усилился настолько, что его заметили остальные.
– Ну-ка, давай, Джонни, выкладывай! – донесся со стороны бара голос хозяина паба Тома Гизера.
– Да, парень, что-то ты недоговариваешь!
– Не темни, Джонни!
Тот взволнованно провел пятерней по волосам.
– В общем, дело такое: если наш Макс обойдет Фреда Уилсона, ребята из Престон-Виллидж ставят нам бочонок эля и еще по порции ростбифа на всю нашу компанию.
Не успел он произнести фразу до конца, как заведение наполнилось одобрительными возгласами.
– Что ж ты молчал?! – весело крикнул Том Гизер. – По этому поводу предлагаю всем по кружке темного за счет заведения! Подходи, ребята…
Макс взглянул на него с прищуром.
– Тебе-то что за радость?
Том Гизер хитро усмехнулся.
– Не понимаешь? Ладно, объясню. Соревнование кузнецов проводится в нашей деревне, верно? Народ съедется сюда со всей округи. А теперь сам посуди, не станут же парни везти бочонок эля из Престон-Виллидж…
– Ясно, не станут! – хохотнули справа. – Они-то, бедолаги, надеются, что победителем объявят Фреда Уилсона!
– Черта с два! – подхватили слева. – Нашего Макса еще никому не удавалось обойти!
– Не преувеличивайте, – попытался было возразить Макс, но его слова утонули в гуле других голосов.
– То-то и оно, – сказал Том Гизер. – Значит, где парни из Престон-Виллидж приобретут бочонок эля, не говоря уже о ростбифе? Правильно, у меня! – Он бросил взгляд на Макса. – А ты говоришь, какая мне радость…
– Тебе прямая выгода! – крикнул кто-то.
В мозгу Макса тем временем возникла одна мысль, заставив вновь пристально взглянуть на Джонни.
– Постой, а если победит Фред Уилсон, тогда что?
Тот отвел глаза.
– Что-что… Какая разница? Ведь победишь ты!
Но Макс качнул головой.
– Это еще неизвестно.
– Не говори так, приятель, – сказали ему. – Перед состязанием нужно настраиваться на успех.
– Что я и делаю, – не поворачивая головы, обронил Макс. – Но мне все же хочется знать, хотя бы предположительно, что будет, если в победителях окажусь не я?
– Такого просто не может быть… – вновь завел кто-то, однако Макс поднял ладонь, призывая всех к молчанию.
Он по– прежнему сверлил Джонни взглядом, и тот в конце концов произнес:
– Если победит Фред Уилсон, тогда все наоборот – мы должны выставить парням из Престон-Виллидж бочонок эля… ну и закуску, конечно, тоже.
Макс хлопнул себя ладонью по бедру.
– Так я и знал! Выходит, ты заключил пари?
– Вроде того, – буркнул Джонни.
По залу вновь прокатился гул, перемежающийся отдельными выкриками:
– Как, без нас?! Не посоветовавшись?!
Джонни удивленно вскинул брови.
– Где же мне было вас искать? И потом, все произошло между делом. Знаете, как бывает: слово за слово и договорились.
– Выходит, парни из Престон-Виллидж надеются получить бочонок эля? – деловитым тоном уточнил Том Гизер, которому было абсолютно ясно: так или иначе эль приобретут у него.
Джонни кивнул.
– Похоже на то. Но не дождутся. Правда, Макс?
Тот покачал головой.
– Откуда мне знать? Я не ясновидящий. А тебе, прежде чем биться об заклад, следовало посоветоваться с ребятами. В какое положение ты их поставил? По твоей милости им светит перспектива выложить денежки в случае, если победу присудят не мне.
– Никаких «если»! – решительно произнес кто-то из завсегдатаев. – Ты победишь – и точка!
– Правильно! – поддержали его остальные.
Макс только руками развел.
– Вижу, вам не терпится отведать дармового эля…
– И ростбифа! – пискнул вертевшийся тут же меленький сынишка Тома Гизера.
Все рассмеялись.
– Устами младенца… – обронил Джонни, потрепав Гизера-младшего по вихрам.
В зале вновь зазвучали веселые восклицания, смех. Потом пошли обычные разговоры, как будто все вопросы решились и обсуждать стало нечего.
Почему они так уверены, что победителем объявят именно меня? – недовольно подумал Макс, обеспокоенный таким безоговорочным доверием, а также отсутствием сомнений в том, что честь деревни Лоубридж не будет посрамлена и главный его соперник Фред Уилсон заведомо обречен на поражение…