355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Людвиг Эрхард » Благосостояние для всех » Текст книги (страница 9)
Благосостояние для всех
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 03:14

Текст книги "Благосостояние для всех"


Автор книги: Людвиг Эрхард


Жанр:

   

Экономика


сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Мое положение в этой дискуссии было очень затруднительным, ибо всеобщее нервное напряжение в мире привело к принудительному распределению сырья в международном масштабе, притом в такой степени, что возможность получения многих видов сырья отдельными странами зависело от готовности этих стран применять подобные меры принудительного распределения. Международная конференция по сырью (ИМС) приступила к своей деятельности. Лично я считал такой метод мало плодотворным и, действительно, мы ограничились в этом отношении, не без некоторого лукавства, опубликованием статистических сводок. К этому у. нас и сводилось все принудительное распределение. Несколько позже я к тому же получил удовлетворение в том отношении, что правильность моего понимания вещей была подтверждена международными авторитетами.

Развитие «корейской» высокой конъюнктуры вызвало заботы не только в лагере оппозиции. Несколько месяцев спустя – на 167-м заседании Бундестага 11 октября 1951 года – СДПГ высказала уверенность, что теперь рыночному хозяйству окончательно наступил конец. Доктор Крейссиг сказал по этому поводу (стр. 6822):

«… Экономическая политика ГФР началась под лозунгом „свободного рыночного хозяйства“ и „либерализации“. Эта политика кончилась весной этого года[3]4
  Хозяйственный совет. – Прим. перев.


[Закрыть]
распоряжением от февраля о приостановке ввоза; это означает провал всей экономической политики, особенно в области внешней торговли. Тем временем, – конечно, в известной связи с тем, что происходило после возникновения корейского конфликта, – почти что все принципы и теории, которые здесь постоянно защищал федеральный министр народного хозяйства, а также и его догма, потерпели полное крушение…

Мы повторно и постоянно заявляли и неустанно будем повторять это вновь, что при столь большой разрухе в стране народное хозяйство не может быть упорядочено без направляющего руководства и перспективного планирования.

Вы согласитесь со мной, что господин федеральный министр народного хозяйства, который взялся было за упразднение принудительного хозяйства, теперь сам по уши погряз в задаче по введению этого хозяйства, только худшего типа…»

Правильно ли определяла СДПГ настроение населения? Д-р Крейссиг произнес свою речь 11 октября 1951 года. До этого в земле Северный Рейн-Вестфалия на последних выборах в местный парламент (ландтаг), состоявшихся 16 августа 1950 года, ХДС получил 2,29 миллиона голосов, а на последующих выборах в Бундестаг 6 сентября 1953 года уже 3,92 млн. голосов.

Можно указать еще на один пример: на выборах в Гессенский ландтаг, 19 ноября 1950 года ХДС получил 348.148 голосов, а 6 сентября 1953 года – 849.125. Эти цифры говорят сами за себя.

В это время – время бурных прений в парламенте – для министра народного хозяйства ГФР уже не было сомнений, что выросшие из «корейского» кризиса, скромные по своим масштабам зачатки принудительного хозяйства, впрочем имевшие скорее показное назначение, скоро можно будет просто «выбросить за борт». Поэтому я мог кратко установить следующее (стр. 6826):

«… Если д-р Крейссиг думает, что мы стоим на пороге введения принудительного хозяйства, то на это я хотел ответить: нет, я целиком ушел в заботу о том, как бы поскорее отделаться от мер принудительного хозяйствования, и переговоры и устремления, направленные к этому, идут полным ходом. Следовательно, пойдем как раз в противоположном направлении (одобрения на скамьях правительственных партий)».

Новый примирительный тон

На этом закончились последние крупные дебаты в германском парламенте по вопросу – быть или не быть рыночному хозяйству. На выборах б сентября 1953 года избиратели дали такой недвусмысленный ответ, что даже в рядах самой оппозиции почувствовали, что она стояла далеко не на правильном пути со своей непонятной народу и далекой от реальной действительности критикой. Правда, в следующие годы некоторые споры продолжались, однако, если просматривать последующие протоколы Бундестага, то среди них нельзя найти ни одного, который страстностью и резкостью прений мог бы сравниться хотя бы немного с протоколами Хозяйственного совета и Бундестага первого созыва.

Несколько иной, более примирительный тон господствовал спустя некоторое время, когда на 106 заседании Бундестага в Берлине 19 октября 1955 года шло обсуждение проблем конъюнктуры. Выступавший д-р Дейст, игравший на протяжении ряда лет крупную роль в металлургической промышленности (в рядах СДПГ он получает все большее признание в качестве политика-экономиста), заявил от имени своей фракции (стр. 5824):

«Сперва я хотел бы заявить, что мы гордимся возможностью установить здесь, в Берлине, что единственное в своем роде развитие германского хозяйства за последние десять лет явилось результатом политического, экономического и общественного порядка, который покоится на основе свободы (одобрения на всех скамьях).

Эта эволюция была бы невозможна без совместных усилий всех слоев населения. (Возгласы: «Очень хорошо»! на скамьях умеренных партий).

Невозможно было бы добиться такого развития народного хозяйства без игры сил различных политических групп, а это и является одним из основных элементов политической демократии (повторные одобрения на всех скамьях).

Я хотел бы подчеркнуть ту мысль, что обеспечение устойчивости валюты является одной из важнейших задач германской экономической политики (депутат Дрессбах: «Браво!»).

Вся наша работа до сего времени была бы напрасной, если бы мы этой мысли не посвящали всего своего внимания. (Возгласы: «Правильно!» на скамьях в центре). Поэтому мы будем содействовать всем усилиям, направленным на поддержание устойчивости валюты (одобрения всего парламента).

Третье – мы живем под знаком экономики большого подъема. Мы сходимся в том, что было бы ошибочным говорить о «перенагреве» общего развития конъюнктуры. (Возгласы справа: «Весьма правильно!»). Факты пока еще нельзя признать внушающими тревогу. (Возгласы в центре: «Весьма правильно!!!)

Экономическая система свободного мира не может доказать свою пригодность лишь тем, что в ее рамках возможен хозяйственный подъем после разрухи, она должна засвидетельствовать свою пригодность тем, что она может сохранить и обеспечить высокий уровень занятости при устойчивом уровне цен и стабильной валюте. (Бурные одобрения на скамьях СДПГ и в центре)…»

Это примирительное отношение оппозиции – при всех расхождениях в деталях – царило и во время второго обсуждения вопросов конъюнктуры, имевшего место 26 июня 1956 года на 153 заседании Бундестага. Министр народного хозяйства ГФР заявил, обращаясь к оппозиции (стр. 8306):

«Господин председатель! Господа!

Я рад, прежде всего, констатировать, что расхождения между нами в вопросе конъюнктуры не так велики. Все, что вы сказали по поводу значения цен, использования мощности промышленных установок, удлинения срока поставок, как признака опасного развития конъюнктуры, – на которое мы должны обратить внимание. – все это я готов подписать. Я также согласен с вами, что невралгическое место экономики следует искать в области капиталовложений…

Так и с анализом положения внешней торговли, характеризуемого появлением высокого активного баланса, – мне думается, этот анализ признан правильным не только с моей стороны, но и всем парламентом. По этому поводу я хотел бы только установить, что если в связи с этим министерство народного хозяйства внесло предложение о понижении таможенных пошлин, это не было реакцией на жалобы Организации европейского экономического сотрудничества. Наоборот, проявленная нами активность и наличие у нас воли к понижению таможенных ставок привели к тому, что многие, уже почти созревшие, решения и постановления в Париже на уровне Организации европейского экономического сотрудничества стали беспредметными…»

В заключение приведу слова, высказанные мной в споре с ораторами СДПГ (стр. 8309):

«… Я хотел бы сказать, что в целом я считаю эту дискуссию плодотворной. Я без иронии говорю, что рад возможности после долгих лет придти с оппозицией к одному знаменателю в хозяйственной политике». Далее, обращаясь к д-ру Дейсту, я сказал: «чтобы кончить полным примирением, разрешите мне закончить словами из „Фауста“ Гете: „Вести с вами диспут, доктор, – лестно и приносит пользу“ (смех и аплодисменты на всех скамьях)».

Однако, можно усомниться в том, – привел ли этот примирительный тон к новому выражению взаимоотношения правительства и оппозиции в вопросах экономической политики. Через несколько недель после упомянутой дискуссии фракция СДПГ снова заговорила о «сомнительности экономической политики федерального правительства» и о том, что «правительство и партии, входящие в правительственную коалицию за последние семь лет вели нечестную и безответственную хозяйственно-политическую пропаганду. (168-е заседание Бундестага 7 декабря 1956 года).

В конечном итоге в этом проявилось также расхождение между либерально настроенными кругами экономистов СДПГ и теми, кто не может оторваться от социалистической доктрины старого стиля.

Глава VI. Министр хозяйства, но не представитель отдельных групп

Передо мной лежат газетные вырезки первых лет моей деятельности в качестве директора Управления по делам хозяйства во Франкфурте и федерального министра хозяйства в Бонне. В то время писали: «Министр хозяйства – враг потребителей»; «Эрхард – министр тяжелой промышленности»; «Защитник стяжателей и спекулянтов» – так или примерно так звучали тогда обвинения в мой адрес.

Конечно, в серьезных дискуссиях эти обвинения давно отпали и даже самые непримиримые мои противники отказались от подобных формулировок.

Они вынуждены признать полную несостоятельность подобных обвинений, принимая во внимание мои многолетние усилия воздействовать на представителей крупных отраслей немецкого хозяйства, а также борьбу с ними. Как странно звучат вышеприведенные обвинения именно в эти месяцы, когда подготавливается к изданию эта книга, а я как раз нахожусь в серьезнейшем конфликте с целым рядом отраслей хозяйства, именно из-за того, чтобы предотвратить повышение цен.

Но как бы то ни было, затронутая мною цитированием весьма недвусмысленных нападок тема взаимоотношения между министром хозяйства и гражданином, вопрос отношения государственного управления хозяйством к самому хозяйству и, прежде всего, вопрос организации хозяйства и его места среди прочих областей государственной жизни и общественного порядка, – все это вызывает к жизни настолько интересные и важные проблемы, что необходимо подвергнуть их внимательному рассмотрению. Это тем более необходимо, что основной замысел социального рыночного хозяйства исходит из тех же принципов, на которых должна покоиться современная социальная и свободная демократия.

Приступая к этому рассмотрению, я позволю себе привести постоянно повторяемое мною положение критерием и судьей хорошего и плохого в хозяйственной политике являются не догматы и не групповые интересы, а исключительно человек, потребитель, народ. Одобрить ту или иную хозяйственную политику можно лишь в том случае, если она служит и пока она служит пользе и благу людей, как таковых, человека, как такового[49].

Доводя эту мысль до логического конца, приходишь к заключению, что, хотя в любой экономике и существуют групповые интересы, не они должны определять линию экономической политики, и что столкновение частных интересов не ведет к плодотворному синтезу. Поэтому нельзя допустить разложение народного хозяйства на составные части – групповые интересы. Нельзя идти путем распада, отдаляться от того всеобъемлющего, подлинного порядка в хозяйственной жизни, который один лишь способен гарантировать гармонию в социальной жизни народа. Поэтому нашей наиважнейшей задачей должно быть предотвращение этой опасности[23].

Предприниматели должны обладать чувством ответственности

Касаясь этой моей основной установки я никогда не оставлял места для двусмысленных толкований. Еще 29 августа 1948 года я говорил на съезде ХДС британской зоны в Реклингхаузене:

«Я не ощущаю себя представителем интересов имущих слоев, тем более представителем интересов промышленных или коммерческих кругов. Подобное предположение было бы совершенно ложным. Быть ответственным за экономическую политику – значит нести ответственность перед всем народом. Я глубоко убежден, что мы сможем разрешить стоящие перед нами тяжелые задачи только в том случае, если нам удастся путем сохранения рыночного хозяйства поднять благосостояние не только отдельных слоев населения, а всего нашего народа, если нам удастся, путем крайнего напряжения усилий и постоянного повышения производительности, обеспечить народным массам достойный уровень жизни и неуклонно его повышать. Если пытаются изобразить дело так, будто я являюсь человеком, который стремится защищать лишь совершенно определенные интересы, то это клевета. Наоборот. Я требую самым решительным образом именно от ответственных крупнейших предпринимателей, в руках которых находятся орудия производства и аппарат распределения нашего народного хозяйства, наибольших жертв, наивысшего сознания ответственности».

Я привожу эти соображения, высказанные в начальной стадии развития рыночного хозяйства, чтобы еще раз подчеркнуть: те, кто в последующие годы пытались выдвинуть на первый план свои частные интересы и потерпели при этом крушение, не смеют ссылаться на мои моральные принципы. Я никогда не давал повода для сомнений в том, что частные интересы могут быть оправданы лишь тогда, когда они одновременно служат так же интересам общества.

Ни одна отрасль хозяйства не имеет права на привилегии. Разумеется, это утверждение не исключает факта, что с точки зрения отдельных лиц, хозяйство представляется как сумма частных интересов. Все дело в том, чтобы, регулируя эти интересы, направлять их в конечном итоге на путь общего блага.

В одном из моих более ранних выступлений я как-то раз указал на роль государства как высшего арбитра. Хочу воспользоваться здесь немного банальным примером футбольной игры. Я считаю, что, так же, как судья на футбольном поле не имеет права участвовать в игре, так и государство не должно принимать в ней участие. Существенной предпосылкой правильной, хорошей игры является то, что игроки следуют определенным, заранее установленным правилам. То, к чему я стремлюсь, проводя политику рыночного хозяйства, – чтобы уж оставаться при нашем примере, – это выработать порядок и правила этой игры.

Свобода – как высшая цель

В футбольной команде, например, также не принято, чтобы все одиннадцать игроков становились в ворота. Если они попытаются это сделать, мы как зрители с полным правом могли бы их освистать, сочтя это неспортивным и противоречащим правилам игры. От нападающих мы требуем, чтобы они нападали. Если они думают, что их обязанностью является защищать ворота или даже стоять в воротах, то мы вправе считать это неоправданным и нарушающим игру, чего мы не потерпим. Очень сходны функции хозяйственного порядка. Я считаю, что именно такому образцу хозяйственного порядка, которому я следую во всех моих действиях, мы обязаны нашими успехами. Даже в том случае, если мы вынуждены будем по отдельным пунктам отклониться от этого образца, он сохранит свое значение[24].

Зрители футбольной игры несомненно будут в большой претензии к игрокам, если те перед игрой заключат соглашение, сколько голов разрешается забить той и другой команде, и, таким образом, проведут не ожидаемое нами честное соревнование, за которое мы заплатили, купив входной билет, а будут без борьбы выполнять заключенное соглашение. Поэтому я считаю, что основой всего рыночного хозяйства является и должна остаться свободная конкуренция. Это возможно только там, где не будет допущено никакое угнетение свободы, но где свобода основывается на моральном и правовом кодексе народа и является общеобязательным законом, больше того, наивысшей ценностью общества[4].

Я глубоко убежден, что свободное предпринимательское хозяйство сохранится у нас лишь до тех пор, пока наше государство будет стоять на страже свободы. И если кое-кто в лагере предпринимателей этим недоволен, считая это ограничением свободы государством, я могу возразить одно: здесь речь идет о ложно толкуемой свободе, ибо нельзя, прикрываясь именем и принципами свободы, подавлять эту свободу.

Как в государственном, т. е. в общественно-политическом устройстве порядок устанавливается основными законами, конституцией, которая определяет формы человеческого общежития и регулирует взаимоотношения людей, – так и в хозяйстве существует подобный порядок. Здесь сферы ответственности ясно разграничены. Предприниматель несет ответственность за свое предприятие; тут он может с полным правом требовать, чтобы его действия были свободны от государственной указки и водительства, чтобы он пользовался полной предпринимательской свободой. Я первый, кто поддерживает это требование предпринимателей. Но ответственность за хозяйственную политику несет только государство. Нам известно, куда приводит смешение этих двух функций[35].

Эти короткие замечания показывают как, в моем представлении, должны выглядеть основы рыночно-хозяйственной политики, и где мне хотелось бы видеть границу между личностью и государством.

Следует объяснить, почему я придаю этим вопросам такое решающее значение, почему я вообще придаю хозяйству судьбоносное значение. При этом я ни в коем случае не желаю вызвать впечатление, будто я рассчитываю найти в плане самой экономики универсальное средство для борьбы со всеми нашими общественными и социальными бедствиями. Я далек от этого! Человеку необходимо его физическое существование, чтобы иметь возможность называться человеком, чтобы иметь возможность для всестороннего духовного и умственного развития. Так обстоит и с жизнью целого народа. Хозяйство является самой примитивной, но одновременно и самой необходимой основой, ибо только на базе здорового хозяйства общество имеет возможность достичь своих непосредственных и конечных целей.

Хозяйственная основа должна быть здоровой для того, чтобы она не стала исходным пунктом для извращений в народном организме и его разложения. Определение духовного, морального и материального облика хозяйства должно быть, в конечном счете, делом политики, заботой общества[1]. Если эта моя точка зрения не дает основания заподозрить меня в преувеличении значения материальных ценностей, то с другой стороны я думаю, что, за исключением гениев, человек осознает значение своей личности и своего человеческого достоинства только тогда, когда его не гнетут материальные заботы, мелкая будничная нужда, т. е. когда материальные проблемы удовлетворены и поэтому перестают играть главную роль[47].

Распределение задач между государством и хозяйством

Итак, я повторяю, в задачу государства не входит непосредственное вмешательство в хозяйство, во всяком случае до тех пор, пока этого не потребует само хозяйство. Так же не умещается в рамки основанного на предпринимательской самостоятельности хозяйства деятельность самого государства в роли предпринимателя. Из этого положения, естественно, вытекают определенные последствия для хозяйства в том смысле, что оно не должно превращать государство в представителя своих интересов. Здесь необходимо придерживаться недвусмысленных принципов.

Нельзя, с одной стороны, требовать от государства, чтобы оно не занималось хозяйственной деятельностью, а с другой стороны, когда это становится необходимым, – обращаться к государству с просьбой о помощи. Существуют своего рода разделение труда, разграничение сфер деятельности между предпринимательским хозяйством с центром тяжести в области производства и хозяйственно-политической деятельностью, являющейся задачей правительства и, в частности, министра хозяйства. Иногда у меня создается впечатление, что в отношении этого разграничения функций создается путаница и неуверенность. Ответственным за экономическую политику – я это подчеркиваю – является исключительно государство, в рамках данных ему демократическо-парламентских компетенции и прав. Конечно, вполне законна заинтересованность предпринимателей в экономической политике, как законно их право высказывать свое мнение, но им самим, как и их представительным органам нельзя вмешиваться в экономическую политику.

Если можно с уверенностью говорить о том, что в нашей Федеративной республике либеральное хозяйство принадлежит прошлому и что хозяйство, направляемое и регулируемое государством, может считаться ликвидированным, то это ставит нас перед необходимостью четко обрисовать новое в нашей экономической политике. Новое в ней – это то, что государство, и в частности министр хозяйства, в настоящее время не обращается больше к отдельным лицам, не приказывает отдельным предпринимателям, что оно освободило их от резолюций, разрешений, концессий и лицензий. Государство исходит при этом из принципа: предприниматель так же, как и рабочий, как любой другой гражданин в государстве, должен быть свободен в области своей личной деятельности.

Конечно, это вовсе не означает, что сняты все тормоза и открыта дорога анархии. Вместо непосредственного, даваемого государством приказа, или взамен отказа от всякого вмешательства – и эта вторая установка так же важна, как и первая – современная государственная политика по отношению к хозяйству основывается на стремлении такого использования инструментов хозяйственной политики, находящихся в руках государства, которое высвобождает новые силы, открывает новые возможности и закрывает бесплодные пути. Это означает – выбором и комбинацией средств направлять хозяйство вперед к новому прогрессу[49].

Объемистый список грехов

Конечно, нужно признаться, что для полного осуществления такого порядка, каким я его себе представляю, многого недостает. В связи с этим я как-то говорил о длинном списке грехов, в котором числятся неверные и необоснованные пожелания и требования немецкого хозяйства, а также и недостатки экономической политики в самом широком смысле. При этом я указывал на то, что мы должны прийти к прискорбному выводу, что у нас совсем нет достаточного основания гордиться достигнутыми с тех пор успехами рыночного хозяйства.

Существующие в немецкой промышленности стремления к объединению в картели я разбираю особо в другом месте этой книги. В связи с этим необходимо остановиться на различных предложениях в введении т. наз. регламентации для отдельных профессий, что должно было бы вредно отразиться на осуществлении всей моей хозяйственной политики, затормозило бы конкуренцию и снизило бы производительность. К этим грехам относятся также требования о защите отдельных профессиональных наименований и обозначений при помощи специальных законов. Важное место в списке грехов занимает также требование о расширении обязательного коллективного страхования. В этот список входит также иллюзорное представление, будто хозяйственная судьба отдельных хозяйственных или профессиональных групп может быть «паритетно» обеспечена или лучше защищена: я имею в виду требования ввести подвижную шкалу для таможенных пошлин с целью исключить в собственной стране конкуренцию извне. К этому надо присоединить также требования соблюдать большую осторожность в деле либерализации нашей внешней торговли или, как принято говорить, – сохранять чувство ответственности (под этим подразумевается – действовать возможно медленнее и нерешительнее). Немецкой общественности известно сопротивление, оказанное стремлению к более решительному снижению пошлин, известны возражения моему стремлению окончательно установить свободный обмен валют. Все эти примеры показывают степень засоренности системы рыночного хозяйства различными пережитками[48].

Этих примеров во всяком случае достаточно, чтобы уяснить себе незначительность достигнутых нами до сих пор успехов в деле подчинения групповых интересов государственным. Во всяком случае на практике нам здесь еще не удалось найти окончательное решение, причем мы оставляем открытым вопрос, удастся ли вообще когда-либо достичь полного согласования интересов.

Не могут также остаться незамеченными различные попытки хозяйственных кругов оказывать влияние на решения парламента и правительства. Так дело обстоит не только в Германии, но и во всем мире. Пора признать, что это является подлинно болезненным явлением или по меньшей мере источником кризисов нашего времени.

Эта взаимная борьба как правило имеет место между группами, представляющими в конечном счете лишь «интересы», с одной стороны, и государственными органами, с другой стороны. Конечно, только за государственными органами остается право окончательного решения. Границы между двумя этими сферами пока еще не определились настолько окончательно, чтобы можно было говорить о наличии развитого, замкнутого в себе, общественно-политического или государственно-политического порядка[34].

Исходя из изложенной мною хозяйственно-политической перспективы, я считаю, что по меньшей мере в период восстановления мы должны отказаться от всего, что хотя бы в отдаленной мере могло бы выглядеть как защита или покровительство определенной группе. Мы обязаны ощущать себя как некое единство, и не допускать поэтому выдвижение частных интересов. Как раз в нашем недалеком прошлом заметно было гибельное стремление мыслить прежде всего в групповых категориях, и добиваться для них особых преимуществ. Это то зло, которое я хотел бы видеть сведенным до минимума[44].

Опасные групповые интересы

Мое отрицательное отношение к групповым интересам основывается на убеждении, что с хозяйственно-политической и государственно-политической точек зрения государству не представляется возможным дарить привилегии отдельным группам, распределять тут или там меньше или больше даров и милостей. При подобной практике государство и в особенности министр хозяйства неизбежно очутятся в невозможной ситуации. Ибо где те масштабы, исходя из которых кто-либо может сказать: эта, а не та отрасль хозяйства, эта группа или та профессия должны поощряться государством в таком-то направлении, но другие должны – да на каком основании?! – напротив, быть задержаны в их развитии? Подобный образ действий был бы в корне неправильным.

Решение не может быть найдено – за исключением разве очень редких случаев – в непосредственном разрешении отдельных проблем. Решение можно найти только в разрешении общехозяйственных задач, от успешного выполнения которых, в конце концов, выигрывают все. Если народное хозяйство процветает в целом – причем народное хозяйство понимается мною как неотъемлемая часть всей нашей общественно-хозяйственной жизни, – тогда будут процветать также и все отрасли и группы хозяйства.

Я поэтому не умалчиваю о том, что в эти последние годы, когда я нес ответственность за хозяйственное развитие Германии, я ни разу не задумывался над тем, что мне необходимо сделать специально для той или иной отрасли хозяйства, специально для той или иной профессии или социального слоя. Подобные заботы могут, конечно, возникать в отдельных случаях, а в особых ситуациях они могут быть даже необходимыми, но несмотря на это, моя основная забота была всегда направлена на народное хозяйство в целом, на процветание всего народа. Если мы в этой широкой перспективе достигли успехов и в будущем добьемся еще дальнейших, то выгоду и пользу из этого прогресса извлекут все[33].

Мой скептицизм по отношению ко всевозможным особым и специальным пожеланиям подкрепляется также и опытом. Достаточно указать только на один пример: общеизвестно, что я одобрительно отнесся к составлению регламентации ремесленных профессий. Но в последующие годы, т. е. после издания закона об этой регламентации, я был вынужден вести непрерывную борьбу с намерениями, стремящимися провести в жизнь подобного же рода регламентации в хозяйственных отраслях, в которых господствуют совершенно иные материальные и социальные условия и предпосылки. При этом иногда у меня создавалось впечатление, что мы уже успешно продвигаемся по пути к сословному государству с цеховым устройством. Никто не вправе обижаться на меня, если я со всей решительностью противлюсь подобным тенденциям. Для Западной Германии этот путь был бы роковым.

Ведь мы приобрели вес и признание во всем мире именно благодаря нашему динамизму, воле к экономической экспансии, смелости в конкуренции и личной ответственности[30].

Недопустимо считаться с особыми интересами, уступать отдельным требованиям определенных хозяйственных кругов также и из-за взаимозависимости всего хозяйственного бытия. Каждое отдельное мероприятие в народном хозяйстве влечет за собой последствия даже в тех областях, которых эти мероприятия непосредственно не касаются и о которых при поверхностном наблюдении, никто не может предположить, что и они могут оказаться в сфере влияния этих мероприятий.

Сказка о том, как хороши регламентации

Ко всему этому прибавляются, в конце концов, человеческие, сугубо человеческие страсти и чувства. Хорошее для одного – для другого плохо. Комплекс зависти, от которого как раз мы, немцы, несвободны, играет здесь значительную роль. Преимущества, предоставляемые кому-либо, не дают его соседу возможности спать спокойно. При этом нельзя забывать, какую значительную роль играют у нас профессиональные чиновники общественных организаций. «Успех» определенной группы очень скоро побуждает другую группу, требовать от своего чиновника, уполномоченного или управляющего делами группы подобных же «достижений». Но как раз это влечет за собой распад, сталкивает нас с единственного пути, ведущего к благополучию всего общества. Если я крайне скептически отношусь к так называемым «стремлениям к регламентированию», то лишь потому, что постоянно стараюсь заглянуть за кулисы этих мнимых «регламентации». Если же заглянуть за эти кулисы, то, как правило, за ними не видно ничего, кроме желания заинтересованных добиться для себя некоторых привилегий, кроме попытки избежать трудностей конкуренции и – заполучить для своей собственной группы более значительную часть народно-хозяйственного дохода, чем это соответствует ее экономической производительности.

Никто не желает признать и из этого признания сделать заключение, что меньшей производительности, естественно, должна соответствовать меньшая прибыль; нет, результатом этих, баснословно прекрасных, регламентации должна быть, наоборот, повышенная прибыль. К подобного рода регламентациям можно предъявлять всевозможные требования, связывать с ними различные ожидания, но ни в коем случае недопустимо ожидать от них того, чтобы при понижающейся производительности работы, при меньших усилиях и при ослабевающем понуждении к неустанному повышению качества одновременно каждому в отдельности жилось бы все лучше и лучше.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю