Текст книги "Истории господина Майонезова (СИ)"

Автор книги: Людмила Литвинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Кро, не забывай об опасности! – подумал тревожно Пыш.

Кро приземлился и помахал им рукой, Ро обернулась к ним и сделала вид, что фотографирует их.

– Ботаники! – произнёс с умным видом Кот и отправился с Фигой на камбуз готовить керамические плитки. Остальные разошлись по своим делам.

После того, как были высажены одуванчики, Пышка включил очистку крыльца, и струя воздуха разнесла парашютики с седых головок цветов на многие метры.

Космическая пара появилась через несколько часов, нагруженная чёрными большими мешками. Изящные белошвейки Мушка и Берёза припали к иллюминатору, наблюдая за странными действиями Ро и Кро, которые, взяв лопаты, быстро раскопали серый мягкий грунт могилы полковника Котса. Показался чёрный длинный мешок, а сверху на нём – белая коробочка, которую схватила ловко Рокки, Кро потащил тяжёлую находку к станции.

Вечер выдался холодный, поэтому на ужин все явились в новых тёплых халатах поверх нарядной одежды.

– Видимо, на серой планете началась зима, – в раздумье произнёс профессор.

– Сегодня, когда все были одержимы трудовым порывом, – сообщила Варвара Никифоровна, – пришла вода и почта, то есть, одно письмо от Мотильды, у них всё отлично, но для тебя, Рыжик, плохие новости: Лола загуляла с богатеньким Бобром, который, к тому же, получил на прошлой неделе государственную премию за существенный вклад в развитие мировой литературы и родного языка!

– Этого и следовало ожидать, – ответил с напускным безразличием Кот, покраснев до корней огненных волос.

– Вот именно, какие мы сами, такие у нас и жёны! – вырвалось из румяного сеньора Паралличини.

– Кро, мы с нетерпением ждём твой рассказ об эксгумации, – живо перевёл разговор в другое русло профессор, опасаясь новых штрафов.

Кро закончил жевать, снял очки, поплотнее запахнул халат и принялся старательно рассказывать, продемонстрировав окружающим белую коробочку с боевым орденом, завёрнутым в очень старую газету: «Из многочисленных показаний бормотусов мне стало известно, что Котс был осуждён за какие-то тяжкие преступления, одно из которых кража этого ордена, на длительный срок. Десять лет он оборудовал комнаты отдыха, чтобы управлять вновь прибывшими, или, может быть, ему нравилось это творчество. Наконец, привезли Токса, и всего на несколько месяцев. Котс сразу же втянул его в своё виртуальное царство и начал управлять впечатлительным слабовольным товарищем, разработав план. На станции повсюду камеры, нужно было вывести Токса подальше, избавиться от него и вернуться на станцию Токсом, похоронившим утонувшего Котса. Так рассуждал полковник: По разрезу на одном из костюмов мы сделали вывод о том, что произошло страшное убийство. Тело несчастного Токса, вероятно, было утоплено в озере. Котс, пытаясь снять с себя вину, неоднократно, видимо, повторял у озера: «Тебя поймал Робин, я здесь ни при чём!» Но камеры наружного слежения должны были зафиксировать, хотя бы, факт похорон. Находчивый злодей положил в большой мешок нескольких галатусов, которые, к слову сказать, не дают своим биосоставом покоя Робину, и похоронил их возле креста, который относится, возможно, ещё к проистории планеты. Этих галатусов, достаточно хорошо сохранившихся, мы пустим на утилизацию для активации работы энергоблока, чтоб электричество не мигало, как сейчас… Добавлю к сказанному, пожалуй, только это: убийцу начали мучить кошмары, он несколько раз видел на станции Токса в белом саване, гуляющего ночами по «Глории». Но время воспитательных мероприятий Лжетокса подошло к концу, и тот, кто нас инструктировал в день нашего прибытия был никто иной, как полковник Котс!»

– Но, позволь, мой милый, там ведь не идиоты, – усомнился профессор, указывая на камеру, – как они спутали Котса и Токса?

– Их обмануть легко, – сообщил, хитро жмурясь, Кро, – мы так много раз делали с Рокки в душе, ей не хватает времени, чтобы промыть длинные волосы, а я люблю погреться. Мы использовали двойное время. Вода отключается через семь минут, накидываешь полотенце, выходишь, затем снова входишь, камера спрашивает: «Кто ты?» Ро отвечала: «Я – Кро», а я: «Я – Ро». И можно мыться ещё семь минут. Видимо, Котс ответил: «Я – Токс».

– Похоже на то, – сказал озадаченный профессор, – но лучше не лгать, ничто так не переходит в привычку, как ложь. Мы, конечно, с Варюшей не доживём до освобождения, но вы должны следить за собой, я уверен в том, что здесь существует механизм досрочного освобождения при условии идеального нравственного поведения.

– Самое странное в этом деле, – сказал загадочно Кро, – то, что орден был завёрнут в кусочек газеты с датой 28 марта 1897 года и с интересным объявлением: «Здоровый ладный капитан – артиллерист двадцати восьми годов ищет для создания семьи вторую половину, женщину не старше сорока пяти лет, имеющую не менее 70 тыс. рублей, присылайте свои фото!»

– Гм, – произнёс профессор, – или была использована старая газета, или…

– Вот – вот, – продолжил мастер сыска Кро, – или Котс жил в конце 19 века! Возможно, он видел чубук с надписью, которую он процарапал над каждой дверью комнат отдыха!

– Я уверен, что это дедулин почерк! – воскликнул тенор.

– Туман, – сказал профессор, – нам нужно почаще быть вместе, почаще общаться.

– Вот – вот, – как ни в чём ни бывало, заявил Кот, – почаще нужно играть! Предлагаю в забытую нами – «ни уха, ни рыла»! Начинает Пыш!

– За ушко тебя, братец, да на солнышко! – воскликнул поэт с готовностью.

– У Ро – Кро рыльце в пушку, пора им в душ бежать! – со смехом продолжила Мушка.

– У меня ваша болтовня в одно ухо влетает, в другое вылетает! – присоединилась Рёзи.

– А я, господа, рылом не вышел! – вздохнул Адриано и захохотал, трясясь животом.

– А мне медведь на уши наступил, – сообщил Кро, счастливо зевая, вспомнив, видимо, что-то тёплое, но далёкое.

– У наших ушки на макушке! – за весь кошачий род бодро ответил Кот.

– Два – ста рогаста, четыре – ста ходаста, один махтут и два ухтахта! – гордо проговорила Варвара Никифоровна.

– «Два ухтахта» – это два уха? Пойдёт! – заметил восторженно руководитель Кот, – А «махтут» – просто, супер!

– Слушаю я вас краем уха! – сказала театрально Ро, – И ещё: «Сзади картинка, а с рыла – скотинка»!

– Выше лба уши не растут, – заявил с сожалением Фига, – а то можно было бы продать эту планетку!

– Ээее, – промычал профессор, – нос долог, да голос звонок!

– Не мухлевать! В «длинный нос, острый глаз» сыграем завтра! – воскликнул счастливый Рыжик, – Итак, господин профессор рассказывает страшную и ужасную историю! Прошу всех налить чая погорячее, жаль нет бальзамчика к чаю, и запахнуть халаты поплотнее!

Господин профессор крякнул, выражая такое удовлетворение, что сидящие за столом подумали, уж не специально ли он не вспомнил «ни уха», «ни рыла»! Мелкие металлические предметы «Глории» зазвенели, Робин подходил к опустевшей могиле. Не обращая внимания на звон, от которого девочки поёжились профессор, смачно отхлебнув из чашки, начал свой рассказ:

«Об этом происшествии сообщил мой прадед незадолго до своей кончины, тогда ему было немногим более ста лет. Я же, находясь в счастливом отроческом возрасте, воспринимал любую информацию, как и всё, происходящее вокруг, с большим интересом.

Как сейчас помню, стоял упоительный апрельский вечер, когда звёзды казались прекрасными, собачий лай чудесно гулким, а хриплый голос прадеда – голосом сказочного волшебника.

Итак, моему прадеду поведал его дед о том, что некто, Семён Огородник, под этим именем дошёл он до нас в семейной хронике, приехал в санях по зимнему времени в один из торговых городов по поручению молодого царя Петра, чтобы подобрать бригаду корабельных мастеров да и собрать крепких ребят, не робкого десятка, для службы на этих кораблях, существующих пока в чертежах. Семён остановился в центральном трактирном заведении, которое называлось «Готовь сани летом». Возле него, рекламы ради, были установлены расписные вологодские сани, в которых на полинялом от снега и дождей ковре сидел мужик из соломы в красном кафтане и красной шапке, отделанной собачьим мехом, в красных же рукавицах, тоже с меховой оторочкой, в одной руке он держал кнут, другой опирался о край саней. Рядом с седоком стояла большая стеклянная бутыль с мутной жидкостью. На голове мужика, сделанной из мешковины, набитой сеном, были нарисованы синие глаза, красный смеющийся рот, чёрные усы и брови, а борода, из того же меха, что и отделка одежды, обрамляло это, с позволения сказать, лицо.

Семён подивился на столь забавный способ привлечения постояльцев и поселился на втором этаже, как раз, над соломенным седоком. Разобрав наспех дорожный сундучок, Огородник спустился вниз, в питейный зал, и подсел за стол к дюжим парням, чернобородым, весёлым, у каждого в ухе по золотой серьге, и с лёта предложил им загадку.

– А ну-ка, братцы, кто знает, от какого слова «парень»: от «париться» или от «впаривать»?

– От «впаривать»! – единодушно втроём ответили весёлые бородачи, братья Букины, и тут же поведали Семёну о странных городских делах.

Оказалось, что в прошлом месяце были убиты и ограблены у себя в домах четверо богатых купцов. Один, истекая кровью, успел прошептать подоспевшим приказчикам: «Мужик в красном», другой, лёжа в луже крови, ею же написал пальцем на деревянной лестнице: «Кукла». Одним словом, суеверные жители устремили взоры на соломенного седока, которого так и стали называть – «мужик в красном».

Огородник, выпив доброго вина, взял фонарь и вышел осмотреть виновника слухов повнимательнее. Зрение Семёна привлекли тёмно – бурые пятна на кафтане и на рукавицах седока, что озадачило исследователя немало.

– Может, запалить его, и все дела?! – предложил царский посыльный новым знакомым, вернувшись в жаркий зал.

– Сжигали уже два раза, да он тут как тут, а у тех, кто сжигал, избы ночью погорели, домочадцы еле выскочить успели! – сообщил один из чернобородых братьев.

– Народ в страхе, как темнеет – по домам прячутся! Несколько раз видели «мужика в красном», пьянёхонький разъезжает ночью по городу! Купеческая дума объявила награду за поимку! – добавил второй Букин.

– Да кого ловить – то, мешок с сеном, что-ли? – спросил младший из братьев.

Семён набожно перекрестился и обещал следить всю ночь за «мужиком в красном» из своего номера. Он, действительно, не зажигая свечи, придвинул мягкий стул к окну, спрятался за портьерой и не спускал глаз с расписных саней и седока в них.

За полночь убралась по домам последняя компания гуляк, каждый из которых, в зависимости от количества выпитого, или смело плюнул, или храбро состроил рожу в сторону соломенного душегубца.

От напряжённой слежки Семёну даже показалось, что чучело зашевелилось в санях, когда отошёл последний насмешник.

Голова у уставшего с дороги Огородника отяжелела, глаза начали слипаться, но он не покидал поста, борясь со сном. Как вдруг, снег заскрипел, и к трактиру подбежали трое Букиных в распахнутых шубах. Семён встал в окне, и они замахали ему снизу. Схватив полушубок, Огородник поспешно сбежал по скрипучей лестнице. Оказалось, что полчаса назад был убит и ограблен ещё один богатый купец, живший по соседству с Букиными.

Семён пошёл взглянуть на него. Перед смертью купец, вышедший навстречу ночному гостю в одной рубахе, успел сорвать бороду с «мужика в красном».

Огородник и Букины, потрясённые кровавым зрелищем, рассуждая на разные лады, поспешили к трактиру. Чучело, по-прежнему, сидело в санях, но борода из собаки на нём отсутствовала!

Хлопцы поднялись в номер Огородника и составили план. Весь следующий день они слонялись по трактирам и кабакам города, рассказывая, о том, что к Букиным наехала богатая родня, привезли много золота и денег, собираются и строиться, и дело своё открывать.

А как стемнело, заперли собак и засели в засаде. Потянулись минуты утомительного ожидания. Заморские часы купца пробили в лавке два звонких удара. И тут-то собаки подали голос, сидя взаперти, словно приветствовали старого знакомого, и в дверь Букинского дома постучали.

Старый Букин, участник плана, спустился, погромче скрипя ступенями, и, словно спросонок, хрипло спросил: «Кого там принесло?»

– Это я, Харитоныч, – ответили за дверью, – принёс тебе должок, сто рублёв!

– Приходь утром! Ночью нельзя долг вертать! – сказал старый Букин, у которого, однако, глаза разгорелись, и он разом забыл о плане.

– Да вот щас уезжаю, хозяин послал по делам, – отвечал за дверью кто-то мягко и покладисто.

– Ща, отопру, погодь! – воскликнул торопливо старый купец, хоть и не мог припомнить такого долга.

Но старший сын уже, зажав отцу рот, тащил его в кладовку.

– Да это же приказчик Мешкова – Федька! – шептал громко средний Букин, – Куда ты тащишь папашу?! А коль деньжищи такие пропадут?!

Завязалась борьба, загремели пустые вёдра, Букины чуть всё не испортили своей вознёй, медлить было некогда, и Семён, схватив фонарь и распахнув входную дверь, отпрыгнул назад!

За дверью раздался душераздирающий вопль, который пробудил младшего Букина, в белом тулупе сидящего с дубиной в карауле на крыше сенцев. Он живо спрыгнул и огрел по затылку бегущего с крыльца «мужика в красном», тот упал, вскрикнув, и был тут же связан по рукам и ногам подоспевшими слугами. А с крыльца с весёлым смехом спускался второй «мужик в красном», Семён, радостно приговаривая, снимал с себя красную шапку, мешок с прорезями для глаз, кафтан в пятнах крови, и весь свой маскарадный костюм, позаимствованный у чучела, костюм, который и вызвал панический ужас в убийце, одетом таким же образом.

Старый купец, потирая разбитый лоб, вышел посмотреть на пойманного, который пришёл в себя и остервенело драл на себе верёвки, сжимая в красной рукавице здоровенный мясницкий тесак.

Огородник с Букиными получили награду от купечества, двое братьев Букиных и ещё человек пятнадцать крепких молодцов уехали с Семёном, а Федьку, приказчика из дома Мешковых, торговавших крупой, запороли до смерти. Средний Букин принял от «папаши» дела и стал одним из богатейших купцов города, много помогавшим молодому царю на строительство флота, где подвизались его братья и храбрый парень, от слова «впаривать», Семён Огородник».

Господин профессор закончил свой рассказ и допил остатки ягодного чая из металлической кружки, которая напоминала ему серебряный подстаканник из жизни на Земле.

– Забавно, – протянул Кот, – но что здесь страшного? По-моему, обычный старинный криминал!

– А по-моему, жуткая история! – безапелляционным тоном заявила Ро.

– Мурашки по коже, – согласился с ней Кро.

– Конечно же, страшно, когда люди убивают других людей ради монет и купюр, да ещё сваливают свою вину на чучело, – сказала Варвара Никифоровна, – однако, мы засиделись, спасибо тебе, дорогой, спасибо нашим поварам, всем счастливых снов, чтоб никому не снился «мужик в красном»! Жаль, что на рассвете нас не разбудит пение птиц!

Ро напряглась и выдала удивительную голосовую соловьиную трель. Сидящие за столом просияли улыбками и поблагодарили друг друга за приятную компанию.

– Завтра утром уже будем есть апельсины! – сообщила на прощание счастливую новость Мушка, ликуя в улыбке от уха до уха.

Берёза отмечала губной помадой дни недели за дверью, а воскресенья – сиреневым лаком для ногтей.

В одно такое «сиреневое» утро Кот робко постучал в купе Кро.

– Дружище, не осталось ли у тебя красок? – спросил тихо он и добавил, – О, привет, Ро! Мы хотим с Фигурой расписать керамические плитки и оклеить ими всю стену, где комнаты отдыха, сотрём с лица земли этот бред!

Кро, не довольно присказывая, полез за остатками красок под кровать.

Кот, романтично жмурясь, любовался видом из иллюминатора.

– Как радуют глаз художника жёлтые поляны одуванчиков! Да какие большие цветки, словно подсолнухи Ван Гога! – воскликнул Рыжик, – А у вас под окном и апельсины, и помидоры висят, супер!

Ро учтиво улыбнулась, Кро проворчал неясное из-под кровати, явно, не спеша расставаться с красками.

– Не понимаю, – продолжал светски Кот, – почему люди так радуются в ожидании ребёнка?! Когда младенец появляется на свет, они прыгают вокруг него, обожая малютку, обучая каждый день его наглядным примером своим дурным привычкам: вранью, зависти, изменам, злобе, мести и прочему из бесконечного ряда. А когда ребёнок подрастает, всё это активно усвоив, родители говорят: «Фу, какой он не воспитанный! И в кого он только такой уродился?!» И начинают грузить его непомерным обучением, в котором сами ничего не смыслят и не понимают, зачем оно. Когда же ребёнок не может усвоить за один год знание, наработанное человечеством в течении тысячелетий, родители ставят ему клеймо: «Тупица»! Так и появляется, столь критикуемый сегодня, крайний индивидуализм, когда человек говорит: «Чем меньше я общаюсь с миром, тем больше я испытываю к нему нежности!»

Вдруг вся земля загудела, а «Килькин дом» затрясся, как заячий хвост, гул нарастал с невероятной силой.

– Что это? – прошептала в ужасе Рокки.

– Похоже на землетрясение, – тоже шёпотом ответил Кро, вылезший из-под кровати.

– Это извержение вулкана, а мы в эпицентре! – воскликнул Кот, ухватившись двумя руками за вибрирующий столик.

Закрывая весь горизонт, над «Глорией полковника Котса» поднималась чёрная гора. Она оторвалась от земли и понеслась прямо на станцию. Рыжик присел от страха, зажмурив глаза.

– Смотрите! – воскликнул Кро, – Это не космический корабль, а целая база! Видите, какие мощные лазерные пушки стоят по всему периметру!

– Они покидают планету?! – спросила Ро, отняв руки от лица.

Камеры по всей станции замигали, и железный голос сообщил: «В связи с повышением радиационного фона выход из станции будет заблокирован на десять часов»!

– Вот и сходили! – прошепелявил с досадой Кро, – Мы с Рокки собирались прогуляться за рыбёшкой, фруктами, ягодой и овощами!

– Так, кормилец, вот тебе тест, – заявил оживший Рыжик, – они покинули планету, название которой мы даже не потрудились узнать у старикана, потому что:

а) не любят цветов;

б) цветочная пыль засоряет двигатель;

в) им надоел вяленный галатус;

г) это космические пираты, которые помчались за пивом и вечерком вернуться к бражному костру;

д) затрудняюсь ответить.

– Выбираю первое, – сказал весело Кро, – слава Богу, одной опасностью меньше!

Утро выдалось фиолетово – серое. В столовой уже пахло тонкими духами Варвары Никифоровны, которая осматривала стол.

– Оранжевые апельсины на зелёном блюде и красные помидоры на синей тарелке, по-моему, это живописно! – жизнерадостно воскликнула она, – А уж как живописны жёлто – зелёные поляны за окном! Жаль, нет мотыльков!

Паралличини, готовясь к премьере «Жары Калимантана», перенесённой на следующий вторник, прохаживался по столовой, заложив за спину короткие ручки, выпятив круглый живот и чувственно распеваясь. Смуглый тенор душевно выводил: «Эй вы, глупые тарелки, что вы скачите, как белки?!» Причём, он пел «тарэлки» и «бэлки», что придавало особый, заграничный, шарм его исполнению.

Наконец все собрались за столом, нарядные и довольные и сервировкой стола, и качеством, и ассортиментом блюд, настроение было приподнятое.

– Мы с вами за последние месяцы прошли через невероятные приключения, после которых на короткие сутки попали в тёплый дом Маши, эти сутки пролетели, как сладкие гимназические каникулы далёкого детства, – высказался с приятной улыбкой профессор.

– Если бы мы не проходили через эти испытания, друг мой, мы бы многого не поняли и не познали, – заметила с ещё более приятной улыбкой его супруга, – хорошо, не ограничивать себя в пространстве и во времени, тогда есть условия для роста!

– Совершенно справедливо, дорогая, – сказал Войшило, – но о чём, я жалею, я мало потрудился для нашей родной планеты! Есть люди, которые способны потрудиться только для себя, любимых. А есть люди, в их числе, думается, и мы, которые могут потрудиться на всё общество. Если бы у меня была возможность вернуться, я бы возглавил «Движение за разумное обучение», за обучение, которое не насиловало бы ум, не убивало бы душу с первого класса! Знание обладает таким важнейшим свойством: оно должно устояться. Когда идёт информационная атака на учащегося, у него два пути: или махнуть на обучение рукой и остаться безграмотным уборщиком мусора, или заживо превратиться в робота по усвоению и переработке информации! А где средний – разумный вариант, позволяющий сохранить человеческое лицо? Человечество, неподготовленное и послушное, посажено на информационную иглу, и ему требуются всё новые и новые дозы!

Мушка, улыбаясь блаженно, никого не слышала и не видела, она прислушивалась к новой пробудившейся жизни внутри неё, став соучастницей великого и таинственного праздника превращения невидимой клеточки в человека. Но, и Берёза улыбалась так же! Она улыбалась всем своим лёгким, грациозным существом, словно изящно танцевала под «Серенаду лунного света»!

– Наука должна научать, а не убивать каждую отдельную личность, и всё человечество в целом, – продолжал профессор, – Рёзи, разве я не прав?

– Я думала, что у нас с Адриано уже никогда не будет ребёночка! – ликуя всем сердцем и лицом, сообщила Берёза.

– О, деточка моя! – воскликнула Варвара Никифоровна и залилась светлыми слезами.

Вразнобой, шумно принялись поздравлять и Берёзу, и сияющего Адриано, все, кроме Рокки. Она, застенчиво улыбаясь, никого не слышала и не видела. Малышка Ро смотрела внутрь себя и никак не могла понять, как с ней это случилось?! Она подняла большие глаза и увидела всеобщее возбуждение: и смех, и слёзы, и счастливые возгласы. Рокки подумала, что все тоже видят, что в ней уже живёт маленький человечек с крошечными ручками и ножками, который будет, радоваться, любить и петь, как она!

– Я уже думала, что у нас с Кро никогда не будет ребёночка! – воскликнула, как можно громче, Ро, чтобы они не сомневались в том, что увидели в ней.

Наступило молчание, и вдруг разразилась буря эмоций со шквалами любви и порывами нежности, с восторгами и рукоплесканиями, с объятиями и всеобщим ликованием!

Пышка и Фигурка были за официантов, Кот – за повара, остальные так ослабели от радости, что не могли и пальцем двинуть. Ну и дела!

Когда все немного успокоились, профессор решил закончить свою речь.

– Мы очень счастливые люди, – сказал он, – с появлением интернета, ярких, интересных личностей поубавилось, и общение, одно из любимых занятий человечества, перешло в утилитарную и игровую плоскости. Но, мы с вами сохранили радость добросердечного общения! И поэтому, я хочу поделиться с вами, самыми моими близкими людьми, своим недоумением вот по какому поводу: Фемистоклюс привёз нас сюда, чтобы мы понесли наказание, и это справедливо, и мы смирились и, даже, получили сегодняшнюю радость. Но справедливо ли то, что исправительное учреждение было названо в честь преступника, да ещё и убийцы бедняги Токса?!

– Он не убивал Токса!! Странно, что у вас нет вишнёвого варенья! – раздался из камбуза бодрый голос дедули, – Эта станция была названа авансом в честь его однофамильца, точнее, в честь… впрочем, это не важно! А вот ваш развесёлый компанейский союз можно было бы отдать под суд за попытку убийства академика Лизалкина! А уж как вы кричали: «За что нас упекли в Сибирь?!» Но я сейчас не об этом, а о том, что я с радостью снимаю шляпу перед творческой личностью, способной поработать на общее благо! Что вы сделали с планетой, которая в моём бортовом атласе значится под именем «Серая мышка»?! Она стала золотой! А над озёрами парят стаи бормотусов и самозабвенно поют: «Ты милая девушка, Рёзи, и я тебя нежно люблю!» Вы выжили отсюда технократов, которые уже столетие разводили здесь галатусов!

– Расскажите о них поподробнее! – умоляюще воскликнул профессор.

– Что о них говорить, – сказал со вздохом Фемистоклюс, – они превратили свою «Розовую красавицу» в мусорную свалку и теперь, как кочевники, колесят по просторам Вселенной, считают, что «сделали сами себя», то есть вывели однополушарную породу гуманоидов, убрав из мозга центры творчества, любви, веры, самоконтроля! У них рабовладельческая демократия, активно используют труд рабов: роботов, клонов и инакомыслящих. Больных и вышедших из повиновения рабов бросают в разных местах. Размножаются, как в зоотехнии, искусственным осеменением. Галатусов они не едят, как вы, а получают из них в своих серьёзных лабораториях специальные жиры, которые добавляют в питательные таблетки. Обычно никого не убивают, но приказывают это делать рабам. Воры, не брезгуют чужими ресурсами, в последнее время стали покупать их за технологии, которые у них размножаются, как цыплята в инкубаторах! Тщеславны, восторгаются своим прогрессивным умением надевать штаны через голову!

– Скажите, любезнейший, но кто убил Токса? – поспешно спросил профессор, словно опасаясь, что Фемистоклюс исчезнет.

– Это долгая история, однако, у нас есть десять минут, – сказал дедуля. И поведал следующее:

«Котс с юных лет воровал чайные ложки во всех домах, куда его приглашали. Будучи уже полковником, он украл из зависти боевой орден своего сослуживца, свалив вину на своего брата – близнеца Токса. А затем и вовсе решил отбить жену у Токса, который и обратился в нашу канцелярию за помощью. Котс угодил на «Глорию», где, будучи специалистом, создал свои комнаты отдыха. Зачем? Он был творческой личностью, способной работать только на своё благо. В конце концов, от такого творчества его сознание начало давать сбой, и Котс решил покончить жизнь самоубийством, но не смог, а только порезался и испортил защитный костюм, получив при этом тридцать лет штрафа. Когда на станции появился на небольшой срок Токс, Котс решил поменяться с ним местами. Токс быстро поверил в монстров, однако поняв, что брат охотится за ним, оставил под стулом записку и тайно организовал, на всякий случай, для себя в вентиляционной шахте убежище, где сделал запас воды, еды и постельного белья. На охоту обычно ходил Котс. В тот день он заставил брата надеть не совсем целый защитный костюм и помочь в добыче пищи. Котс привёл его к озеру, где в это время обычно добывал галатусов Робин, и объяснил брату, что они «напоролись на монстра – убийцу» от которого можно спастись только бегством или снять чёрный привлекающий внимание костюм. И перепуганный Токс побежал к станции, слыша за спиной тяжёлые скачки. У последнего озера Токс шмыгнул в заросли секирусов, догадавшись, что на открытой месности ему придёт конец. Робот, потеряв его из вида, подцепил пару здоровенных галатусов и кинул их в металлическую сеть, что и заметил из своей засады Котс, посчитав, что добычей Робина стал его брат. Железный раб пошёл по направлению к Котсу, который залёг и уже не видел, как Токс добежал до станции, быстро прошёл обработку, снял костюм и кинул его в устройство очистки крыльца, костюм выдуло струёй воздуха, и он улетел далеко от станции. Токс иногда выходил по ночам из своего убежища, замотавшись в простыню. Пару раз его видел Котс, приняв брата за приведение. На одной из рыбалок полковник обнаружил в зарослях секируса разрезанный костюм, что ещё больше убедило его в смерти Токса, который вскоре был благополучно доставлен в родной дом. Как вам сообщил детектив Кро, Котс действительно похоронил галатусов и украденный орден возле креста, и на вопрос камеры: «Кто ты?» ответил: «Я – Токс».

После того, как он провёл с вами инструктаж, я отвёз его туда, где он стал бороться с монстрами, и не виртуальными, а реальными, смывая кровью с себя позорные пятна. Он проявляет героизм! У Вас, господин Кот, есть возможность помочь ему и вернуться на родину прославленным, полным кавалером, тогда никто уже не будет о Вас говорить: «Это Рыжик, от которого сбежала жена!»

– За милую душу! – живо откликнулся Кот, вспыхнув всем лицом.

– А газета? – спросил Кро.

– Это объявление дал прадед Котса и Токса, тоже военный, а его прадед был никто иной, как старший сын купца Букина, отчаянный вояка! – объяснил дедуля, – А Огородник, выучившись в Европе, стал одним из первых российских учёных, положив начало династии, к которой принадлежит и господин Войшило! Вот как переплетаются судьбы!

Все удивлённо переглянулись и заулыбались.

– Но, скажите, технократы виноваты в том, что человечество посажено на информационную иглу? – выпалил профессор.

– Слишком много вопросов, а вам пора собирать вещи, – ответил дед, – поиск причин любых проблем нужно начинать с внутреннего фактора, который уже обуславливает внешние факторы!

– Но я не поняла, как это всё случилось с технократами? – словно школьница, округлив глаза, спросила Варвара Никифоровна.

– Банальная история, – произнёс Фемистоклюс, – морали уделяли пять процентов, а технике и технологиям – девяносто пять! Итак, я сейчас отвожу вас, а Кот проводит инструктаж с новоприбывшими, а затем отвожу Кота к Котсу!

Рыжик побежал в свободные купе к тем, кого привёз дедуля, и тут же выскочил, словно ошпаренный.

– Там Лисопед, Лизалкин, Крик, Синяк и Горилкин! – воскликнул он, высекая из глаз зелёные искры, – Они будут пить из наших чашек, есть наши помидоры и спать в наших халатах?!

– Уймитесь, голубчик, в этом и есть смысл приемственности: отдавать, не взирая на лица, – мудро заметил профессор.

– Вот – вот, – заявил дед, – скажите спасибо Маше, Аннушке и Василию, они во всех ста церквях заказали о вас молебны! Поблагодарите и тех, кто здесь самозабвенно служил близким, приближая тем самым возвращение домой! Но, главное, это вера Мушки в ваше скорое освобождение, ей поклонитесь до земли! Всё! На сборы пятнадцать минут!

– Но как эти здоровяки и толстяки будут ходить на охоту?! – спросил ошарашенный Кот.

– Костюм универсален, он безразмерный – хоть на слона! – объяснил Фемистоклюс.

– Если бы мы знали, то ходили бы гулять! – воскликнула Варвара Никифоровна.

– Ты хотела сказать, Шоколадная булочка, что вы сняли бы часть нагрузки с Кро! А гулять будете через двадцать минут! – отрезал дед.

– Но ты обещал, как вернёшься, назвать две основные проблемы человечества! – не унималась Варвара Никифоровна.

– Дефицит нравственности и дефицит питьевой воды! – лаконично ответил дед.

Через двадцать минут путешественники стояли на жёлтой поляне под жёлтыми клёнами, которые отражались в потемневшем озере, по которому плавали лебеди, удивлённо рассматривая золотые листья на воде. И профессор, и Пышка, и все остальные полной грудью вдыхали терпкий влажный воздух. Возле качелей горел небольшой костёр. У всех блестели глаза. От дома, вокруг которого пестрели последние астры, бежали дети в разноцветных шапочках, и Сигезмунд, и Розалия, и Ксения, и Мотильда Васильевна с Подснежником и Медуницею! И все они кричали что-то радостное!