Текст книги "Истории господина Майонезова (СИ)"

Автор книги: Людмила Литвинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Наставник умер как и подобает воину: «Сам погибай, а товарища выручай»! Он спас твою жизнь, Котс! И с тех пор чужая жизнь стала для тебя святыней, потому что ты понял, что мир построен на морально – нравственных принципах, а не на материально – экономических, как тебя учили в школе.

«Но лето на исходе; опозданья

В природе не найти, и запах трав

У коноплянки помутил сознанье, -

Спорхнув с плетня, как будто бы упав,

Она глазком косится на усы

Снопов, уже просохших от росы;

Пёс вразумляет пташек: гав да гав!»

Полковник встал под вишней и поднял голову. Среди белых цветов полным ходом шла подлунная жизнь: пели соловьи, летали жуки, суетились ночные мотыльки. А выше – мерцали, словно подмигивали, звёзды, которые больше не казались романтической абстракцией!

«Жасмин уже отцвёл, идёт благоуханье

С куста шиповника; и от пыльцы растений

Першит в носу; ни тени увяданья

В потоках трав средь тёплых дуновений.

Ты можешь быть пчелой? Гудеть самозабвенно,

Из горлышка цветка ползти, пугаясь плена,

И снова застревать – напрасны все старанья!

Талант любой пчелой войдёт в любой цветок, -

Он в них давным – давно, ведь имя его – Бог…»

Котс улыбнулся и перешёл к старой яблоне с корявым раздвоенным стволом. На всех яблонях были белые цветы, а на этой – тёмно – розовые. И так было всегда, он давным – давно рисовал это дерево.

«И снова осень, листья у крыльца,

И под рогожей яблоки в корзине.

Чуть пёрышко дрожит на паутине, -

Осталось от залётного скворца.

Стою я, прислонясь плечом к рябине,

Премудрость славлю моего Творца, -

Высокопарно славлю и убого,

Как всякое дыханье хвалит Бога,

Высокую Державу всех держав…»

Благодаря нежнейшему аромату и Пышкиным стихам полковник почувствовал интимное слияние с природой, какое испытывают только счастливые.

Если сейчас выползет красный «пожарник», то Котс обязательно встретится с девчонкой. Он припал лбом к морщинистому стволу и принялся ждать. На уровне его глаз на втором ответвлении суетливо пробежал красный жучок. Котс усмехнулся. Он попытался понять её мысли, но не смог. Она вся уже жила в нём, в его мысли. Он поднял счастливые глаза и увидел её в проёме заброшенных ворот.

Девушка, не мигая, смотрела на него. На её голове был капюшон тёмно-синего плаща, руки она держала в карманах. Ах, ты, маленький надоедливый мышонок! Нашла! Прибежала! Котс справился с чувствами.

– Кто Вы, милое дитя? – сказал он, как можно спокойнее.

– Я не дитя, мне уже девятнадцать лет! – ответила она, вскинув подбородок, и посмотрела на него, как на предателя.

Он склонился в почтительном поклоне, который означал: «Простите тупого солдата, Ваше Величество!»

Когда он поднял счастливую голову, девушка уже стояла рядом, совсем близко, почти вплотную, возле самого сердца. Он склонился к ней и обнюхал её. Она не возражала. От неё пахло растениями. Конечно, так и должно быть.

– Вас, вероятно, зовут Медуницей? – спросил он с вежливой улыбкой.

– Нет. Но с этой штучкой я знакома, – бойко ответила она, – когда-то, очень давно, мы с Вами обедали за одним столом, правда, я тогда была совсем маленькой, и предпочитала есть вниз головой!

Полковник был в растерянности. Ей нравилось играть с этим большим котёнком.

– Я двадцать лет не был на Голубой Жемчужине, кроме того, после ранения у меня бывают проблемы с памятью, – сказал тихо он, скрывая ресницами весёлый блеск глаз.

– Меня не разжалобить, – заявила малышка, – но я Вам дам подсказку: мою бабушку зовут Варварой Никифоровной, а один из моих дядюшек – господин Фигурка!

– О, этих Ваших родственников я отлично знаю, Ваш дядя, как-то, подбил мне глаз снежком, а Ваша бабушка при этом заметила: «Ещё раз выругаешься, хулиган, я тебе вот этим кулачищем подобью второй глаз!» – сообщил с улыбкой Котс.

– То есть, у Вас была хорошая боевая школа? – сказала она, стараясь быть серьёзной.

– Что да, то да. А чем сейчас занимается Ваш дядя?

– Торгует водой, бриллиантами и заседает в парламенте.

– Ага. А вы?

– Развожу и выращиваю растения.

– Насколько хорошо Вы представляете мою жизнь?

– Я её представляю хорошо и готова разделить все её трудности.

– У Вас кто-нибудь был?

– Нет.

– У меня сложный характер, а с годами он становится невыносимым.

– У меня тоже.

– Но почему Вы так доверчивы? В глухом месте с незнакомым человеком?

Ему уже было страшно за неё, он уже любил её, как своего ребёнка, как свою подругу и как свою невесту!

– Это не так. Здесь, просто, старый сад. А Вы – мой полковник Котс, – ответила девушка с волнением, – а я – Ваша самая счастливая награда, как сказала моя мама. Ещё она сказала: «Сегодня твой герой приедет за тобой и на долгие годы увезёт от нас нашу девочку!»

– Мне нужно встретиться с Вашими родителями, чтобы просить у них Вашей руки, – с трудом проговорил он фразу из старого фильма.

– Зачем Вам просить то, что и так принадлежит Вам, я, младшая дочь господина Майонезова, Глория, Глория полковника Котса, – сказала девушка, подняв на него глаза, полные любви и доверия.

Котс облегчённо вздохнул, как после удачной операции по возвращению ребра.

Она просунула свою маленькую ладонь под его мощную руку и повела его, не спеша, из сада.

Под последней, развесистой, яблоней перед деревянными покосившимися воротами железобетонная рука Котса напряглась, и он скомандовал еле слышно: «Ложись!»

– Прямо здесь?! – воскликнула удивлённо Глория, округлив глаза.

– Что ты придумываешь себе, девчонка?! – прошипел полковник, – Придумывай это только после церкви!

Она ничком упала в одуванчики. Он пригнулся и, откинув полу плаща, достал лазерный карабин, блеснувший коротким стволом перед любопытным носом девушки.

– О, это бластер?! – спросила она восхищённо.

– В Голливуде, кажется, так называется это оружие, – ответил приглушённо полковник, напряжённо прислушиваясь к своим приборам.

– Это мощное оружие?

– Достаточное для этого объекта.

– А что там, Котс?

– Сейчас увидишь, и не двигаться! – ответил полковник, опустившись на одно колено.

С мелодичным лёгким посвистыванием из-за деревьев выплыла блестящая летающая тарелка и зависла над поляной, прямо над верёвками, на которых сушились вышитые и кружевные скатерти Варвары Никифоровны.

Котс взглянул на Глорию. В её распахнутых от удивления больших глазах отражалось по светящейся тарелке. У девушки не было слов. Лицо её выражало всю гамму чувств. Полковник улыбнулся.

Из дома лёгкой спортивной походкой вышел Фигурка в дорогом костюме и направился к «объекту», из которого на тросике уже опустился чёрный чемоданчик.

– Улыбайся, детка, нас снимают из космоса! – шёпотом сообщил Котс.

Фигурка отстегнул чемоданчик, махнул рукой и бодро пошёл к дому, тросик начал подниматься.

– Наш пострел везде поспел! – сказал полковник с усмешкой.

– Ты дашь им уйти?! – возмущённо прошептала Гло, – Стреляй, Котс, в тот заправочный бак!

– Это люк для сбрасывания мусора, детка! – весело сообщил полковник, – И ты ведь не хочешь, чтоб радиоактивное топливо вылилось на скатерти твоей бабушки?!

– Зачем тогда ты извлёк ствол?!

– О, да из тебя выйдет отличная боевая подруга!

– Зачем?!

– На случай, если сумасшедшие клоны предпримут атаку!

– Что это было?

– Челнок ЭФ-3.

– Это модель?

– Имя автора, создавшего летательные аппараты этого типа.

– И один из них ты упустил?

– Его уже ведут, как и твоего дядю по его чипу.

– Что с ним будет?

– Ничего. Его адвокат наденет золотые очки и скажет: «Мой подзащитный торговал с бизнесменами из Синего Леса, прилетевшими к нему на вертолёте пижонской модификации! А вы, начитавшись всякой чуши, пытаетесь по политическим мотивам опорочить всеми уважаемого члена парламента! Не с фантастическими инопланетянами, господа, надо бороться, а с социальными недугами!» Но торговать с технократами ему уже будет сложно в условиях постоянной слежки. Они боятся шума и огласки.

– Но что он им продаёт?

– Воду. За технологии в чёрном чемоданчике. Есть ещё вопросы, курсант «515»?!

– Да, господин полковник!!! Насколько полезно молодой девушке лежать на холодной земле?!

Котс скинул с себя плащ, открыв многочисленные наградные нашивки и знаки отличия на чёрной форме.

– О, у тебя так много наград! – восторженно воскликнула Гло.

– Есть кое-какие! Есть и самая счастливая награда! – отвечал он с широкой улыбкой, просовывая под лежащую девушку свой плащ, который легко проскочил под ней.

– Ах ты, хитрюга! От кого это у тебя?! От Мушки?! – восхищённо спросил полковник у Глории, «лежащей» на пять сантиметров выше земли, – От Мушки!

Он завалился рядом с девушкой, положив карабин между собой и ею, и подложив ей под голову свою ручищу. Гло смешно улыбалась от счастья, блестя зубами.

– Какой горячий плащ! – воскликнула она, – Папка говорил, что у всех из Космического легиона плащи с подогревом!

– Это я сам такой горячий, поэтому и плащ нагрелся!

– Нет, плащ с подогревом!

– Нет, я горячий!

– Плащ!!

– Я!!!

Они обнялись и принялись беззвучно хохотать друг в друга!

– Расскажи мне, Котс, о технократах, – попросила Глория, утирая слёзы, выступившие от смеха.

– Под технократами, принято понимать не только гуманоидов этого типа, но и их поделки: клонов и роботов, которые по интеллекту, бывает, не уступают своим авторам. Мы о них, в сущности, мало знаем: любят пустыни, не любят растения. Очень древняя, стареющая цивилизация, вероятно, раздробленная, как и наша, уже не справляющаяся с плодами своего технократического творчества. Корни их, где-то, возле Сириуса, но это кочевой народ, который все ресурсы, в том числе и наши, считает своими. Кому они поклоняются, трудно сказать. В истории человечества все технические прорывы, будь то, Египетские пирамиды, или летательные аппараты Древней Индии, связаны с их наездами к нам. Никто не знает, даже их поделки, как они сейчас выглядят, Но несколько тысяч лет назад они совокуплялись с земными женщинами, давая потомство. И они сами, и их творения сориентированы на делание, они не будут, как мы с тобой лежать под яблоней, слушать птичек и любоваться луной, или, как Кро, ходить на рыбалку, в прихожей я заметил его удочку, сидеть там часами, наблюдая танец стрекоз над кувшинками и сочиняя стихи! Но у них есть свои развлечения, например, бои клонов и сражения роботов. Все «больные на голову», так как виртуозно развили только один из четырёх аспектов сознания.

– Может быть хорошо, что они нас технически развивают?

– Нет, Гло, развитие хорошо, когда оно органично, то есть, равномерно и постепенно, а не скачками, что приводит к раздробленности и хаосу. Представь, у тебя бы резко развилось одно сердце, да оно бы размыло до дыр не развитые сосуды! Кроме того, они ничего не делают бескорыстно, истощают ресурсы нашей планеты, скидывают сюда свои больные и бракованные поделки и отходы.

– Да, Котс, клоны, чем они хуже людей?

– В рождении ребёнка, детка, участвуют не только родители, но, главным образом, Творец, который даёт ему душу и дух! Клоны – это хорошо организованная белковая масса, не имеющая души, духа, воли и чувств. Они ненасытны, очень много пьют, могут переваривать даже железо, если нет железа, могут убить и съесть ослабленного клона. Ткани особо ценных клонов обладают регенерирующим свойством. Поскольку не имеют самоконтроля, практически, все сумасшедшие. Людей считают развитыми обезьянами, возможно, они и посеяли эту идею. Бывают невероятно выносливыми, сильными и красивыми. Легко управляются через чипы. Распознаются только приборами по формуле ДНК. Самое веселье, детка, начнётся, когда пресыщенные чиновники станут жениться на красивых клонах и будут лоббировать законы о их защите!

– А монстры? Они сегодня у нас так же модны, как во времена маминой молодости были в моде «динозаврики»!

– Гуманоиды – технократы, как и все творения, наделены Богом способностью к творчеству, которое они сделали строго техническим. Эти возможности «технаки» закладывают и в свои поделки, которые, не покладая рук, что-то лепят из биомассы, порой страшное и ужасное, то есть, «монстров». Трудно предугадать, чего они поналепят, возможно, всепожирающие полчища саранчи с головой лошади и телом скорпиона!

– Жуть какая! Вдруг такая мерзость сейчас вылезет рядом со мной из-под земли?!

– Не бойся, красавица моя, я его задушу голыми руками! А ещё я научу тебя стрелять из лазерной пушки, и ты будешь направо и налево крушить хитроумные поделки!

– Дедушка говорит, что это технократы посадили человечество на информационную иглу! Может быть, Бог не видит этого?

– Что ты такое говоришь, детка моя?! Как может не видеть Создатель глаза?! «Технаки» тоже создали искусственный глаз, и более совершенный, чем наш, соединив глаз человека и кошки, но они смогли это сделать, изучив первоисточники, то есть, глаз человека и глаз кошки, созданные Творцом. Клоны и роботы видят лучше нас, запомни это хорошенько, Гло!

– И, всё-таки, страшно, Котс, что над нашей полянкой, где мы в детстве качались на качелях, где столько выпито чая и съедено булочек, вдруг повисла какая-то чужая, враждебная тарелка?

– Не переживай, Гло, крутые парни из Космического легиона разгребут и эту помойку!

На щёку Котса с яблони упал цветок, полковник вздрогнул всем телом.

– Ой, как страшно! – передразнила его со смехом девушка.

– Я думал, что прилетела большая птица Рух, – сказал, изображая ужас, Котс, едва сдерживая смех, – и решила немного…

Они расхохотались, обнялись и принялись целовать друг друга то нежно, то весело!

– К вопросу о помойках, Котс, по-моему, самая запушенная помойка – это человеческое сердце, – произнесла она, отстранив от него разрумянившееся лицо.

– Да ты философ, детка! – ответил полковник, – К вопросу о сердце, Гло, послушай, как бьётся моё сердце!

Он взял её маленькую ручку и прижал к правой стороне своей широкой груди.

– Не слышу, Котс! – произнесла искренне Гло.

– Не может быть! Я утром заменил батарейку! – очень серьёзно сообщил полковник.

Девушка округлила глаза, в которых мелькнул страх.

– Ой, как стра-ашно! – передразнил её Котс и поцеловал так нежно, что у неё перед глазами поплыли белые цветы на яблоне.

– Ах, ты, хитрец! – воскликнула Глория, придя в себя и обнаружив, наконец, обман, – А, может быть, это я – безжалостный робот – убийца?!

– А мы это сейчас проверим, – очень серьёзно ответил Котс, – у них внизу живота имеется маленькая дверца, за ней они хранят отвёртки, маслёнку с оливковым маслом и запасные гайки!

И он медленно повёл вниз большой рукой поверх её синего плаща. Она тут же ухватилась за эту руку двумя своими с возгласом: «Нет у меня никаких гаек!»

– Ох, Гло, и за что мне, грешному ассенизатору Вселенной, такая награда?! – радостно проговорил Котс, разглядывая её лицо счастливыми глазами, – За что, девочка моя? Ты примирила меня с жизнью, Гло! Я, как технократ, оторвался от корней и думал, что меня с этой планетой уже ничего не связывает, кроме произведений Пыша!

Котс был готов умереть за неё.

Девушка замерла. Она почувствовала, что к ней в капюшон забрался большой мохнатый шмель, который собирался пристроиться в тёплом местечке на ночь. Гло, с застывшей улыбкой, ждала, когда этот незваный гость запутается в прядях волос щекочущими лапками. И он запутался! И начал так звонко и злобно гудеть, что у Котса округлились от изумления глаза. Он отстранился от Глории и вопросительно уставился на неё.

– Не бойтесь, полковник Котс, это только маленький шмель, – ласково и победоносно произнесла девушка.

– Но почему ты не выгнала его?! – спросил он, смеясь всем лицом.

– Я хотела, чтоб ты подумал, что это новое секретное оружие! – сообщила Гло с влажными от смеха глазами.

– Но ведь я так и подумал! – воскликнул Котс и принялся осторожно искать в её капюшоне не умолкающего ни на секунду виновника их безудержного смеха.

– У тебя чёрные брови, тёмно – зелёные глаза и пепельные волосы, – сказала она в раздумье.

– Да, цвет волос изменился после смерти боевого наставника.

– Мама сказала, что ты очаровываешь любую женщину за пять минут, а на молоденькую девчонку хватает и минуты. Я уже умираю от ревности, Котс.

– О ревности забудь, детка, человеку или доверяют, или не доверяют.

– Как ты думаешь, они нас засекли?

– Не сомневаюсь, но при их завышенной самооценке, приняли нас за двух шимпанзе, готовящихся ко сну.

Она счастливо улыбалась, лёжа на его руке, он поправлял её волосы, раздёрганные в ходе охоты за шмелём, любуясь ею.

Совсем рядом запел соловей. Луна обошла сад, заливая его серебром. Прозрачные мотыльки кружились возле глаз, садились на нос и щёки девушки. Котс аккуратно отгонял их и целовал этот, самый красивый в мире, нос и эти, самые нежные, щёчки, чувствуя, что душа его оживает, и оживает, и оживает…

– Мы пользуемся их технологиями, вы воровали у них галатусов, может быть, разрешить им использовать наши ресурсы?

– Нет, красавица моя. Если их осталось на всю Вселенную сто особей, пусть поселятся у нас и живут. Но обеспечивать гигантскую биомассу, ставшую им самим обузой, человечество не обязано! Самые умные из них, думаю, остались на родине, пусть и остальные дуют туда: чистят – что загадили, мирятся – с кем поссорились, это их проблемы!

– Может их интересуют люди?

– Только как досадные конкуренты, которых хорошо бы столкнуть лбами, а лучше – устранить. Им нужны: еда, вода, топливо, сырьё!

– А вдруг, их родина прекратила своё существование?

– А давай, детка, собирём всех, кто не рачительно относился к Богом данной своей кормушке, поселим их у нас, а сами уйдём жить под землю! Но там ты уже не сможешь выращивать цветы!

Это подействовало на Глорию. Она совсем не по-детски посмотрела на него. Полковник напрягся всем телом.

– Я сегодня пережила стресс, – сказала девушка с особым нежным чувством, – ты так быстро исчез, я подумала, что не понравилась тебе…

– Меня не разжалобишь, Гло, – ответил он ласково, – я стараюсь жить по-божьему, благодаря чему ещё жив сам, и живы те, за кого я отвечаю. Я хочу, чтобы наш брак был освящён Богом, мы не мохнатые зверушки, надышавшиеся весеннего воздуха! Это в юные годы я говорил с пафосом: «Зимой я гармоничная личность, а весной – гормональная!» Сейчас я другой.

– Хорошо. Мне ещё нужно купить семян и луковиц тюльпанов.

– А мне – красок. Я за двадцать лет написал только несколько икон. Сейчас мечтаю нарисовать Иосифа и Никодима. Ты знаешь о них?

– Да. Если бы не они, то Христа некому было бы снять с креста и похоронить, у всех близких Его от горя не было сил.

– Мм.

– Что, Котс? – с поспешностью спросила Глория, уже готовая закрыть его собою.

– Мне пришёл сигнал: на базе удивлены моими биопоказателями.

– У тебя есть чип?

– Нет, я свободный гражданин. Но на мне много приборов, связанных с мозгом, сердцем, дыхательной системой.

– Ты хочешь попроведовать братьев? Они по-прежнему разгадывают кроссворды и составляют, при этом, удивительно точные прогнозы погоды.

– Боюсь, они примут меня за голливудского Котса, играющего в сериале. А чем занимается старина Кро? Я ему так и не сказал: «Прости, Кро.»

– Учительствует в младшей школе, дети его обожают. Он им говорит: «Зайки мои, я вас всех очень люблю! Вы молодцы! Я бы так быстро и так аккуратно не смог исписать единичками целую страницу, но, смею заметить, носики у них смотрят не в ту сторону!» А потом, опершись о глобус с Африкой на боку, читает им свои стишки, типа этого:

«Ты на шаре воздушном летел – в виде сердца,

Я смотрела в окно и готовила блюдо из перца,

Прокричал ты: «Клубничка моя, не знакомы мы, жалко!»

И с тех пор не могу я припомнить, куда задевалась мешалка!»

А дети в один голос кричат: «Пусть они встретятся, господин учитель!»

Котс широко улыбнулся.

– Как здесь поют соловьи! – сказала тихо Гло, – в этом красивом месте мои родители провели свою первую ночь…

– Отлично! У Пыша тонкий вкус, прекрасные стихи, великолепная жена и самая классная на свете дочь! А сейчас, девчонка, мы пойдём к моей машине и поедем на базу! У нас там крепкий боевой священник, клонов лупит осиновым колом! Есть ещё вопросы, курсант?!

– Нет, господин полковник!

Разве может левая рука обижаться на правую руку, а левый глаз – на правый глаз? Никогда.

Часть третья. Сюрприз Космоса.

– Командир, мы оторвались, но повреждена наружная батарея питания, она свисает на мой люк, загораживает обзор и может зацепить ствол пушки!

– Отведи ствол влево до упора! Садимся на «Золотую мышку»!

– О, Котс, она, и, вправду, золотая!

– Если бы у нас был «ЧКЛ-12», а не эта колесница царя Рамзеса, мы бы не только безопасно проскочили, но и успешно атаковали бы их большой корабль! Вот же, продувные бестии! Чтоб у вас весь белок разом кончился, пробирочные отродия!

Челнок плавно опустился среди густых высоких одуванчиков, недалеко от станции «Глория».

– Сканируй станцию, Гло, и собирай в свою сумку всё по инструкции! Не забудь, курсант, аптечку и воду!

– Слушаюсь, господин полковник!

– Что там, Гло, чисто?

– Зафиксированы нарушения в энергоснабжении станции!

– Закрываем лицо и руки, я выхожу, ты наводишь пушку на станцию, если я не появлюсь через пять минут, мочишь любого, кто высунется! Через два часа подойдёт большой грузовой корабль и заберёт нас! Мы с ними на связи!

Котс легко открыл свой внутренний люк, но наружный заклинило.

– При обстреле повредили и замок! Каналии! Летят люди по своим делам, никого не трогают, нет, жестянкам пострелять захотелось! Подлые кофемолки! Не сидится им на их железных задницах! Гло, я выйду через твой люк!

– Командир, батарея весит более двухсот килограммов, пружина может не выдержать!

– А ты подстрахуй мужа, детка! Двигайся! Гло, ты располнела, раньше мы легко тут помещались! Да?!

– Котс, почему ты не поменял перед вылетом нижнюю одежду?! Я всю её постирала!

– Так, значит, детка, да?

– Да.

– Тебе хотелось бы, чтобы от воина пахло изюмом и марципанами?!

– Хотелось бы.

– А может быть, шоколадными трюфелями?!

– Тоже пойдёт.

– Вот это да! Чтоб меня не зажало в нижней одежде, которую я поменял, поднимай ноги, Гло, и упирайся ими в люк; как он автоматически откроется, я мигом выскочу, сразу убирай ноги!

– Слушаюсь командир!

Котс схватил карабин и быстро выпрыгнул из открывшегося люка в мягкую траву со словами: «И что за нюх у тебя, девчонка, ведь на мне герметичный костюм!» Люк захлопнулся. Глория, облизав сухие губы, залегла возле пушки. Полковник обследовал станцию и появился через пять минут. Он с развальцем вернулся к челноку, который внимательно осмотрел, особенно, замок люка и батарею питания. Она держалась на одном переднем левом креплении. Котс приподнял батарею, перевернул и навалился на неё могучим плечом, батарея глухо рухнула в одуванчики.

– Выходи, Гло! Люк свободен! – крикнул он, отряхивая перчатки, – Что ты лепишь на панель связи? Не жвачку?

Глория подала ему большую сумку и свой карабин. Полковник подхватил жену на руки.

– Ты потяжелела килограмма на два, детка! Я с трудом тебя поднимаю! Кроленька мой маленький!

Он кружил её, словно ребёнка, среди высоких одуванчиков. Она глуповато улыбалась, обхватив его за шею.

«Полетели, Гло! У меня не только плащ с подогревом, но ещё и ботинки с пропеллерами!» – шептал он горячо ей в самое ухо, – «Полетели, моя красавица, до самых звёзд! Они такие красивые, как ты!»

– У меня голова закружилась! – радостно шептала она, – Хотя, полетели, Котс!

И он снова кружил и кружил её, пока не повалился вместе с ней в одуванчики, обессилев от счастья.

Через две минуты он вскочил, помог подняться Глории и потащил её к челноку.

– Смотри, девочка моя, они били прицельно сначала в правое крепление – два выстрела! Учись стрелять! Затем в левое – один выстрел, тут ты им снесла какую-то антенну, возможно, лишив бедных технократов отрадной связи со своим дядей Фигой! От твоего выстрела челнок тряхнуло, и они, вместо левого переднего крепления, попали в замок моего люка! О чём это говорит, курсант!

– О том, что руководил обстрелом челнока гуманоид, господин полковник!

– Умница, Гло!

– Мы не оторвались, командир?

– Мм. Пойдём на станцию, девочка!

Глория подхватила сумку на одно плечо, карабины на другое и двинулась за мужем, любуясь необыкновенными растениями.

– Смотри, Котс, помидорные кусты гнутся от плодов, а на апельсиновых деревьях не видно листьев, столько апельсинов! А одуванчики! Я сквозь костюм чувствую, какие они пушистые! Дай, я тебя сниму под деревом на фоне станции!

– Это твоя мама руководила озеленением планеты, Мушенция, главный мичуринец! Интересно, одуванчики можно перерабатывать в энергию? Станция обесточена, Гло, отключено внешнее энергоснабжение; можно, конечно, попытаться подключить её к нашей батарее, но, много возни, а результат не прогнозируем.

Котс и Глория вошли на станцию и беспрепятственно прошли в столовую, двери свободно открывались, обработка отсутствовала.

– О, здесь всё сохранилось: и керамика, и картины, и мамина скатерть! Удивительно, радиационный фон нормальный!

– Потому что, с тех пор, как закончилась энергия, сюда вошли только два носителя радиации: ты и я.

– Смотри, Котс, какие глиняные кошки! У одной хвост отлетел! Можно я возьму парочку?

– Я думаю, они не обидятся! Вот в этом купе, с окном на утопающий в одуванчиках крест, жили твои родители, а я жил – в последнем, поближе к комнатам отдыха, по соседству с пьяницей дядей Фигой!

– Удивительно красивая скатерть! А на ней оригинальная глиняная посуда! Обо всём этом мне рассказывали и родители, и Паралличини! Вот здорово, я на «Глории»!

– Посмотри, детка, каких картин они понарисовали, пока мы сходили с ума! Я думал, это подводная лодка с перископом; оказалось, лебедь с интересной шеей!

– А, давай, возьмём старые записи с камер видеонаблюдения? Мне хочется посмотреть на вашу жизнь!

– Если ты определишь, где они спрятаны!

– Это легко, на занятиях нас учили!

Глория достала из сумки чемоданчик с необходимыми приборами и безошибочно нашла панель, за которой обнаружила старые записи.

– Это будет самое длинное в мире кино! – сказал Котс, – Пойдём в тот самый камбуз, где я хотел отрезать себе руку, заболев игроманией! Да здесь всё завалено пустыми бутылками и сеном! Это сухой секирус, они вырывали его с корнем! Понюхай плесень! Похоже, готовили из него вино!

Полковник принялся пихать сухую траву и бутылки в утилизатор, стрелка не его приборе дрогнула и замерла. Топлива было недостаточно.

– Гло, неси из столовой бутылки с сухими растениями и пихай их вместе с почвой в утилизатор! Когда станция работает, она не видна для роботов! Возможно, не видна и из космоса.

Утилизатор заработал, замигали лампочки на вытяжке, плите и кондиционере. Сверху раздался металлический голос: «Кто вы?»

– Полковник Котс и его жена, курсант Глория Котс! – ответил полковник.

– Добро пожаловать на станцию, названную в честь вас! – приветствовала камера.

– Во как!

Он пошёл, заглядывая во все двери, собирая любой хлам. Гло, не переставая радостно улыбаться, вымела камбуз, свалив в утилизатор весь мусор, включая старые полотенца.

– Вот и на станции прибрались. Осталось семьдесят минут, и прилетят наши! – бодро сообщил Котс, – Грузовой корабль – это впечатляющая махина!

– Давай, посмотрим ваше кино, здесь есть устройство, только будет без звука, как на заре кинематографа!

– Ну давай! Погнали наши «технаков»!

– Так, интимные подробности пропустим. О, это моя молоденькая мамочка, какая бледная и худенькая! А папка, как я по нему соскучилась! Он что-то рассказывает, да как возбуждённо! Почему ты свою ручищу положил на мамин живот?! Ты и с ней флиртовал, негодник?! Какие у тебя волосы Котс, где твоя мышечная масса, ты ли это?! Оо!!!

– Пыш читает стихи, я их хорошо помню, как и многие его произведения, а Мушка мне говорит: «Послушай, какой у меня ритмичный ребёнок, он двигает ручкой в такт строк!» Я говорю: «Дай пять, девчонка!»

– Это наше первое рукопожатие! А папка, что с ним?!

– Пыш возмущается: «Не называй, Рыжий, бесстрашного воина девчонкой!» Он не ошибся, Гло!

– Что читал папка? Почему он показывает свои распухшие руки? Что за гигантская минога лежит на полу? Фу, не аппетитное зрелище! Рассказывай, Котс!

– Это и есть тот самый пресловутый галатус, который мы уже не могли видеть! А Пыш показывает руки и говорит о том, что ему некогда быть поэтом, потому что он – «шкуродёр»! А читал он следующее, я хорошо помню:

«Есть в слове «праздность» праздник тот,

Что нас, поэтов, оживляет!

О, как его мне не хватает

Из часа в час, из года в год!

Уж я на вышитой подушке

Скользил бы локтем по атласу,

И рифм собрал такую б массу,

Что ягод на лесной опушке!

И не было б таких высот,

Таких глубин, таких расщелин,

Где б чувства – пчёлы не гудели,

Нося ко мне сладчайший мёд!

Смакуя радостные звуки,

Мой ум зашёлся бы в работе,

И мысль – борзая на охоте,

Какие б вытворяла штуки!

Юлою, в вихрях пируэта,

Летело бы воображенье

И показало б на мгновенье,

Что значит праздность для поэта!»

У Котса сияли глаза, он казался совсем юным.

– Какие вы все молодые и красивые! И я уже среди вас!

– Отмотай, Гло, что было после нас?

– Пьяная оргия, Котс! В камбузе – завод по изготовлению вина! А этого шамана я знаю! Он в старинной телепередаче обещал за высокую плату воскрешать умерших близких и погибших любимых питомцев!

– Это Лизалкин. Видимо, снюхался с технократами ещё до того, как попал сюда. Они – клонировали, он – закупал им необходимое.

– А если тело кремировано?

– «Технаки» клонируют и по старой обуви. Так, все пятеро титанов напились и без костюмов пошли из станции, судя по жестам, купаться к ближайшим озёрам, где их след и затерялся, видимо. Да, больше их на плёнке не видно. На прощанье Крик отключил всё энергоснабжение, ему не понравилось, как завыла сирена! Он машет камере кулаком!

Станцию тряхнуло. Глория и Котс уставились друг на друга.

– Что это было? – спросил полковник камеру.

– В квадрате Д-8 совершил посадку большой военный корабль технократов, господин полковник, – ответил металлический голос.

– Видят ли роботы технократов станцию? – спросила камеру Гло.

Камера замигала, ответа не последовало.

– Что означает: некоторые модели видят, – прокомментировал Котс и добавил в раздумье, – собирай вещи, детка, нам лучше выйти отсюда. Грузовик должен уже заходить на орбиту.

Оба чувствовали напряжение. Гло взглядом попрощалась со станцией.

– «Жасмин уже отцвёл, идёт благоуханье с куста шиповника…», – почему-то произнёс полковник.

Взявшись за руки, Котс и Глория подошли к кресту. Под ногами были родные одуванчики, и жёлтые, и пуховые, только непривычно высокие и с очень широким стеблем.

– Плохие новости, детка: грузовой корабль покидает орбиту, они засекли технократов и не хотят подвергать риску ценный груз. Ты слышишь роботов, Гло? Их четыре. Это – «ТБРТ-5», тяжёлый боевой робот технократов, который способен развивать высокую скорость передвижения, делает до 55 вращений в минуту, бьёт вкруговую с двух рук. Весёлая игрушка, ветераны прозвали его «пьяной балериной». Нужно сразу же перебить шею, а затем талию «балерины».