Текст книги "Дорога к тебе. Ч. 2 (СИ)"

Автор книги: Людмила Мацкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Он еще зачем-то немного потоптался на месте, словно ожидая ответа, но женщина молчала, и он, не оглядываясь, вышел из квартиры, дав себе слово никогда сюда не возвращаться.

Давать обещания легко, выполнять труднее. Еще не раз и не два возвращался Женя к этой женщине. Она ни о чем не просила, ни на чем не настаивала, а просто радовалась, когда они были вместе. И ей, и ему нужна была такая малость! Просто скрыться в своем мирке на какое-то время от всего, что их окружало. Его такие ни к чему не обязывающие отношения абсолютно устраивали. Почему такие отношения устраивали ее, он не знал и знать не желал. Сложнее было разобраться с собой. Сначала Женя не смог бы ответить на вопрос, для чего эти встречи ему нужны? Но пришло какое-то время, и он со всей ясностью понял, что таким глупым образом пытался доказать себе, что он уже не болен Соней, что в состоянии, как все нормальные люди, заводить новые знакомства, влюбляться и радоваться жизни. Еще понял и то, что даже такое радикальное средство не помогло забыть ту, которую он при всем желании и старании не мог забыть уже много лет.

Годы летели быстрее, чем хотелось бы. Ничего нового в жизни Жени не происходило, если не считать ранения, после которого он достаточно долго провалялся в госпитале. Ира работала все там же. Он был благодарен ей за уход и заботу, но не смог не заметить негативного отношения к себе со стороны женского персонала. Ларчик открывался просто: ее все жалели, а его дружно осуждали за то, что он не делал девушке предложения.

Как-то, в очередной раз заметив за своей спиной перешептывание двух сестер и решив, что разговор идет о нем, Женя не выдержал и вспылил.

– Ты чем-то недовольна? Тебе плохо со мной?

Ира только что зашла в палату, собираясь поставить ему укол, и не сразу поняла, почему Женя так зол и о чем он спрашивает.

– Я говорю, что раздумывать особо не о чем. Плохо – уходи, – добавил он, нисколько не заботясь о том, что их слышали другие.

Он никогда не был так груб с ней и впервые заговорил о расставании. Ира испугалась. Ну да, она делилась иногда с подругой какими-то подробностями своей жизни, но не думала, что с появлением здесь Жени это разлетится по отделению. Он, конечно же, заметил повышенный интерес сестер к себе и сразу все понял...

В слезах она выбежала из палаты, а двое других больных сделали вид, что не слышали ничего. В этот день Женя больше ее не видел. Он не мог успокоиться до вечера, ему было неприятно, что сорвался из-за такого, в сущности, пустяка да еще и при посторонних. Ира пришла к нему только ночью, видимо, осталась ради этого на ночное дежурство, и осторожно присела на край кровати. Было тихо, все спали. Она взяла его руку, поднесла к лицу и прижалась губами к теплой и такой знакомой ладони.

– Прости, – прошептала она, – прости.

Он взял ее рукой за плечо и притянул к себе ближе.

– Прости и ты. Просто забудь.

Она доверчиво прижалась к нему, он поцеловал ее куда-то в щеку и ласково провел рукой по волосам. Мир был восстановлен, но Женя понимал, что от этого они оба счастливее не будут. Он мог ей дать и давал так мало, что любая другая уже предъявила бы множество претензий, но ее почему-то устраивали и эти крохи.

Может быть по чьему-то наущению, а может и по собственной инициативе, но однажды Ира решилась. За ужином она была задумчива и молчалива, поэтому и спросил ее Женя о причине.

– Хотела поговорить с тобой, но не знаю, как начать.

– Чего же проще, начни и все, – ответил он без особого интереса в голосе.

– Когда ты женишься на мне? Уж не один год прошел, а ты все об этом молчишь. Пора и о детях подумать.

Конечно, пора, кто бы спорил... Пора смириться с судьбой и остепениться. Зачем ждать неизвестно чего? В последнее время и встречи с другой женщиной перестали его волновать и наскучили своим однообразием и предсказуемостью каждого жеста и слова. Из них исчезли и новизна, и желание, поэтому и не давали они уже того успокоения, которое он почувствовал вначале. Какой смысл искать кого-то другого? Он знал, что и с той, другой, все будет точно так же. Все могло быть иначе только с одной женщиной на всем белом свете, Соней, но там он был, как и в самом начале, третьим лишним.

По всему и выходило, что Ира – лучшая кандидатура на роль жены, если не один год терпела и беспокойную жизнь офицера, и его самого. С ней надежно и спокойно. Не любит он ее, ну и что с того? Многие без любви живут, проживет как-нибудь и он. И насчет детей она права, пришло время. Может, хоть они их и сблизят?

– Я согласен. Давай сделаем так: скоро у меня командировка, когда вернусь, все обговорим. Пора так пора! – ровным голосом сказал он и, поблагодарив за ужин, вышел из-за стола.

Вечером следующего дня позвонила какая-то Лариса. Женя еще не пришел со службы, поэтому Ира, представившись женой, спросила, что передать. А передать было что! Оказывается, в субботу состоится срочная встреча одноклассников, а поскольку Женя на последних встречах не был, то должен был прийти обязательно: вторую половину полагалось представить. Лариса еще что-то говорила, но Ира уже не слышала: уж очень ей хотелось познакомиться с его друзьями.

Женя в восторг от известия не пришел, долго отговаривался, но будущая жена была настойчива как никогда, и он, скрепя сердце, согласился. Действительно, походами в театр или просто в кино баловал ее редко и, скорее всего, возьми он сам трубку, Ире ни о чем бы не рассказал, но раз уж так все сложилось... Да и самому с одноклассниками хотелось встретиться, все-таки не виделись несколько лет. То командировка помешала, то лежал в госпитале...

Когда они пришли в кафе, почти все были в сборе. Как и положено, он представил Иру, назвав при этом женой, и щеки молодой женщины окрасились румянцем. Женская половина осмотрела ее особенно внимательно и придирчиво, и Женя мог дать голову на отсечение, что все отметили, как далеко было ей до жены первой. Та, не в пример Ире, действительно была яркой женщиной.

Пока все расспрашивали друг друга о том, что случилось за последнее время, Женя, оставив Иру, подошел к Ларисе.

– Все цветешь, – с удовольствием отметил он. – Ну, говори, зачем я тебе понадобился?

– С чего ты взял?

Хотя на лице одноклассницы и было написано полное непонимание, но он, прекрасно зная ее, понял, что попал в точку.

– Обычно ты приглашения рассылаешь, а тут позвонила. Какая честь! – рассмеялся он.

– Угадал! – призналась Лариса. – Только вот не знаю, сейчас рассказать или потом.

– Давай уж сейчас.

– Только не обижайся, если что не так. Знаешь ведь, что женщинам довольно часто приходят в голову странные мысли, а я далеко не исключение.

– Хорошо, обижаться не буду. Говори!

– Если без деталей... Ты знал, что Соня родила двойню?

– Нет, – удивленно и слишком быстро, демонстрируя полное безразличие, ответил он. – И что из этого?

Кровь жаркой волной ударила в голову, но Женя постарался не выдать своего волнения. Кажется, получилось.

– Помнится, в последний раз вы пришли на встречу вместе и ушли тоже.

– Лариса, перестань городить огород! Для этого нехитрого дела у нее был Веня и, при желании, любой из мужиков нашего города и его окрестностей. Кажется, она замуж второй раз выходила.

Лариса на нарочитую грубость никак не отреагировала.

– Нет, я все разузнала. Она живет одна. Со вторым у нее детей не было и быть не могло. Не знаю, зачем она это сделала, но он с кровати уже не вставал, когда их расписывали. Веня погиб после аварии, а от мертвых не рожают.

– Веня погиб? – едва шевеля губами, переспросил Женя.

– Да, она его хоронила, – подтвердила Лариса. – А насчет других мужиков... Ты знаешь, я Соню не очень люблю, но насчет других мужиков ты погорячился. Да и не стала бы она рожать от первого встречного. Так, может, это ты постарался?

Женя хотел что-то ответить, но подошла Ира, и разговор пришлось прервать. Лариса улыбнулась ей легкой дежурной улыбкой.

– Пойду, позже еще поговорим. Не уходите раньше времени.

Последняя фраза предназначалась, конечно, Жене, и по его глазам она увидела, что он это понял.

Лариса подошла к своему месту и постучала по бокалу вилкой, требуя внимания.

– Собрались мы сегодня не только для того, чтобы пообщаться и вспомнить наши золотые годы. Есть еще одна причина. Но начну с самого начала. Все вы знаете, что есть у меня среди прочего небольшая фирма, которая занимается организацией праздников для детей. Не так давно к нам обратилась женщина. Завтра ее двойняшкам исполняется три года, – после этих слов она посмотрела на Женю и с удовольствием отметила, что он внимательно слушает. – Вот я и подумала, а не устроить ли праздник для наших детей? Перезнакомятся, может и подружатся. Да и мы еще раз в году встретимся. А то все работа да работа...

Предложение Ларисы было горячо поддержано. За разговорами она и не заметила, когда Женя и его жена ушли.

Ира была очень недовольна: столько времени потратить на сборы и пробыть в кафе каких-то жалких полчаса! Женя и причину объяснять не стал, просто вышел из-за стола, и ей пришлось чуть ли не бежать за ним. Когда он был в таком раздражении, она старалась молчать. Промолчала и на этот раз. Отец Иры имел нрав крутой, и она с детства усвоила, что под горячую руку попадаться не следует.

Дома Женя сначала молча сидел на кухне и бездумно смотрел в окно, а потом и вовсе закрылся в своей бывшей детской. Встревожилась Ира, только когда в первом часу ночи он стал звонить кому-то по телефону. Звонил несколько раз, и в конце концов ему все же ответили.

– Только не ругайся, – сказал он невидимому собеседнику, – диктуй адрес, я сейчас приеду.

Видимо, ответ ему не понравился, и он, упрашивая кого-то, снова заговорил:

– Пожалуйста, не бросай трубку... Пожалуйста! Я до утра не доживу!

Адрес, скорее всего, все же был продиктован, и Женя вышел в коридор. Окончательно проснувшаяся Ира последовала за ним.

– Не уходи, – попросила она и прикоснулась к его руке, – поздно уже. Утром решишь свои дела.

Женя, даже не повернув головы в ее сторону, вышел. Ира постояла еще немного, прислушиваясь к тихим металлическим звукам, издаваемым заработавшим лифтом, а потом медленно пошла в спальню.

Заспанная Лариса встретила его в домашнем халате и шлепанцах на босу ногу.

– Только говори тише, – предупредила она, – я сегодня не одна.

Они расположились на кухне. Лариса закурила длинную тонкую сигарету и приготовилась слушать.

– Помоги высчитать, когда Соня забеременела, – начал без предисловия Женя. – Я в этом деле ничего не понимаю.

– Значит, я была права насчет вас? – засмеялась Лариса. – А еще отказывался! И я не я, и лошадь не моя, и сам я не извозчик. Вот тебе и Сонька – скромница! А ты у жены попроси, она тебе быстро все сроки назовет!

– Лариса, потом можешь смеяться, сколько душе угодно, а сейчас просто помоги, – недовольно хмурясь, попросил он.

– Ладно, уж, – сказала она и встала, – сиди здесь тихо, я за ноутбуком схожу.

По срокам было не совсем ясно, но Лариса сказала, что двойняшки часто рождаются немного раньше, поэтому его отцовство было вполне вероятным.

– Дай адрес, завтра же и поеду.

– Не будет она с тобой разговаривать, если ты ее беременную бросил.

– Я бросил? – начал было возмущенно Женя, но тут же и замолчал, потому что картина начала вырисовываться не очень-то приятная.

Он обхватил голову руками и, уже не таясь от Ларисы, застонал:

– Господи, да неужели это правда? Что сейчас делать?

Почему-то вспомнилось, как стоял Веня посреди школьного двора на коленях перед Соней. И ребята, пришедшие на экзамен, и родители, которые в полном составе явились, чтобы их поддержать, и учителя наблюдали эту картину. Вот только Вене было все равно, как это выглядело со стороны. Он не мог потерять Соню, а все остальное было неважным. А что он, Женя? Говорил о любви, не верил своему счастью, строил планы, а потом сам же перечеркнул все, что у них с Соней не только было, но и могло быть.

Каким же негодяем он сейчас выглядел в своих глазах! И трудно было понять, как смог поверить в то, что сам и придумал? Вот с Веней такого произойти просто не могло. Он знал, чего хочет, и добивался этого любым способом. А чего хотел он, Женя? Неужели только тешить свою обиду? Как просто у него получилось тогда: отошел в сторону, исчез, испарился, улетучился, наконец, как будто его и не было. И почему так вышло? Наверно, потому, что всегда помнил о ее чувствах к другому, слишком привык к роли стороннего наблюдателя и до конца не мог поверить в то, что любим.

Лариса закурила новую сигарету и задумчиво посмотрела на ночного гостя.

– Слушай, есть план, только перестань заранее с ума сходить, может это все наши фантазии.

План был до смешного прост. Соня жила в поселке за городом, куда без разрешения хозяев охрана не пропускала. От Жени требовалось только заменить шофера, который повезет шестерых артистов. Охранники, разумеется, будут оповещены лишь о количестве приехавших.

– Да не будь дураком, а то все испортишь, – напутствовала его Лариса. – Соне на глаза не попадайся. Для начала на детей посмотри и только. Помни, что у них праздник.

Поздний гость послушно кивал головой.

На улице было довольно прохладно и все еще темно, лишь редкие фонари лениво бросали на дорожки желтые круги неяркого света. Женя устало присел на скамейку и закрыл глаза. Все то, что казалось далеким и почти забытым, оказалось на удивление живым, словно и не промелькнуло несколько лет без Сони. И эти годы, годы душевного одиночества, сейчас казались ему пустыми и серыми. Дома он опять закрылся в комнате и долго лежал, проклиная себя за глупость и ужасаясь случившемуся. Даже если он и не отец этим детям, то все равно нельзя было оставлять Соню в такой тяжелый час. Почему ревность и обида оказались сильнее разума? Да она головы в его сторону не повернет, если он попробует с ней заговорить, и будет права.

Женя вышел из комнаты перед обедом и нехотя выпил чашку кофе. Пора было собираться. Ира из спальни не выходила, и он был этому рад. Оделся по-простому, как оделся бы любой шофер, в джинсы и футболку. Когда уже собрался уходить, в коридоре появилась Ира.

– Скоро вернешься? – ровным голосом спросила она, всем своим видом показывая, что ничего особенного вчера между ними не произошло.

Женя нехотя повернулся к ней. После бессонной ночи он был бледен, а глаза на словно похудевшем лице казались не столько усталыми, сколько колючими и чужими.

– Ты бы уж меня бросила, что ли... – в тихом голосе слышалась горечь. – Сил уже никаких нет такую жизнь терпеть ...

Еще не вникнув в суть сказанного, женщина вдруг поняла, что вот и наступил конец сказки со счастливым концом. Она придумала ее сама, верила и надеялась. Однако в один миг все рухнуло, поэтому и закричала Ира вдруг тонким злым голосом:

– Как я тебя ненавижу! Сам не знаешь, что тебе надо! Столько лет потрачено зря!

Он молчал и смотрел на нее, как смотрят на постороннего человека, совершившего какой-либо не очень приличный поступок, равнодушно и неприязненно, потом так же тихо сказал:

– Не кричи, у тебя лицо пятнами покрывается.

Дверь с легким стуком захлопнулась, а женщина бессильно прислонилась к стене и безутешно заплакала, прижимая сжатые кулаки к губам.

Часть одиннадцатая

Вот уже два года прошло с того времени, как Соня переехала в новый дом. По-прежнему раз в месяц прилетали на пару дней из Москвы дедушка Николай Иванович и старший сын Костик. И каждый раз дед придирчиво осматривал все углы дома, участок, подолгу расспрашивал Дениса о жизни невестки. Что он хотел услышать, управдом не знал, да и рассказывать было нечего. Дом, работа, дети...

О Романе Климове, который довольно часто навещал хозяйку, дед был в курсе и недовольно поджимал губы, слыша это имя. Он не понимал, зачем Роману нужна была Соня, а ведь без нужды и прыщ не вскочит. Но Климов как приходил, так и уходил, и если у него и были какие-то планы по отношению к Соне, то он их тщательно скрывал. Других особей мужского пола поблизости не наблюдалось, поэтому Рубцов и не знал, радоваться этому или огорчаться: все-таки его невестка была еще достаточно молодой и привлекательной женщиной.

Почему беспокоился Николай Иванович? Да все было просто: где-то ведь жил человек, который был отцом его бесценных внуков. Если бы он знал о детях, то, скорее всего, хоть раз да появился бы. А что, если и вправду не знает? Значит, есть возможность узнать. И что тогда? Объяснять Косте, что у него с малышами разные отцы? Рушить устоявшиеся отношения с невесткой в угоду какому-то залетному молодцу? В том, что этот молодец и мизинца Сони не стоит, Николай Иванович был абсолютно уверен: порядочные люди так с женщинами не поступают. Вот поэтому в каждый свой приезд и уговаривал он невестку переехать в Москву, чтобы быть подальше от этого города. А там, если Бог даст, может и придется кто-то ей по сердцу. Если это будет человек достойный, то Николай Иванович сам благословит Соню и будет радоваться ее счастью.

Сегодня Лизе и Саше исполнялось три года. Погода в этом году радовала. Начало лета было необыкновенно теплым, поэтому Соня и решила устроить праздник на лужайке возле дома. Еще месяц назад она сделала заказ в фирме, специализирующейся на проведении праздников для детей. Прибытия артистов ждали через час. Дети уже встали после дневного сна и теперь находились в столовой. Няня безуспешно пыталась накормить их нелюбимой кашей, но все было бесполезно.

– Капот, – упрямо твердил Саша, стуча крохотной ладошкой по столу.

– Буду пакать, – тут же поддержала его Лиза.

И требование компота, и желание Лизы помочь брату слезами веселили и умиляли Николая Ивановича, прилетевшего вчера на день рождения детей вместе с внуком. За последние пару лет Костик вытянулся и казался улучшенной копией своего отца. Вечером во время беседы Николай Иванович очередной раз попросил Соню подумать о переезде в Москву.

Доводы, которые он приводил в разговоре, были разумными, как разумным было и желание сделать фирму общим семейным делом. Рубцов был уже далеко не молод и боялся не дожить до того часа, когда внук окончит учебу и сможет занять его место. Вот поэтому для подстраховки, как он выразился, и нужна была Соня. Она могла начать работу в Москве хоть завтра, а потом, если потребуется, и контролировать первые шаги сына. Соню же держали здесь только родные могилы и клиника. Возможно, были и другие причины, но Николай Иванович о них не знал. Невестка в который уж раз обещала подумать.

До коттеджного поселка артисты добрались без приключений. Женя вместе с ними прошел через калитку и остановился возле большого куста сирени. Их уже ждали: на площадке перед домом были расставлены столы для гостей. Их было немного. Высокий седой старик сидел рядом с юношей, который был как две капли воды похож на Веню, и Женя сразу догадался, что это старший сын Сони. Ее бывшего начальника, расположившегося за соседним столом, он узнал сразу, хотя и видел только один раз. Тот был с женой и дочерью. Светловолосая девочка весело болтала ногами и о чем-то со смехом рассказывала родителям. Еще один стол занимали трое женщин и мужчина. Присмотревшись, Женя решил, что эти люди здесь работают. Несколько в стороне за нарядно украшенным столом он увидел Соню, рядом на высоких стульчиках сидели дети. Она что-то говорила им, а они то и дело с любопытством осматривались по сторонам.

Женя вытащил из сумки бинокль и поднес его к глазам. Соня с последней их встречи изменилась: исчезнувшая излишняя худоба позволила ей выглядеть более мягкой и женственной, волосы вновь отросли и были небрежно откинуты за спину. Он просто отметил эти перемены, нисколько не задумываясь над тем, красят они ее или нет. Это не играло никакой роли: все равно она оставалась единственно любимой женщиной. И никуда не делись его боль, его одержимость ею, его отчаяние, его одиночество, его тоска.

Девочка была несколько меньше брата, хрупкая и нежная. Два небольших хвостика на затылке придавали ей задорный вид, и она время от времени трогала их тоненькими пальчиками. Кажется, она походила на мать. Темноволосый мальчик был крепышом и, несомненно, пользовался большим авторитетом у сестры, потому что она успевала следить и за ним, демонстрируя постоянную готовность в случае нужды тут же встать на его сторону. Женя вдруг вспомнил о своих детских фотографиях. На одной из них он выглядел точно так же, как этот малыш, и мама ласково называла сына боровичком. Глаза неожиданно наполнились слезами, и он быстрым движением ладони их вытер.

Началось представление, и маленькие зрители, возбужденно блестя глазками, то восторженно вскрикивали, то принимались вслед за мамой хлопать в ладоши. Маленькая кокетка при этом не забывала подносить миниатюрные пальчики к своим смешным хвостикам, словно призывая и других обратить внимание на ее прическу и полюбоваться ею. Появление клоунов привело детей в настоящий восторг, и вскоре на площадке они веселились уже вместе с ними.

– Кто ты и что тут делаешь?

Резкий голос заставил Женю оторваться от своего занятия. Он нехотя повернулся к человеку, задавшему вопрос, не забыв спрятать бинокль за спину. Мужчина, стоявший перед ним, видимо, находился здесь не в первый раз. Привлекательным его назвать было трудно, но чувствовалась в нем некая уверенность, присущая людям небедным и успешным. Он держал в одной руке большую в яркой упаковке коробку, в другой – букет цветов. Человек смотрел на Женю спокойными пытливыми глазами так, словно был хозяином в этом доме и имел право распоряжаться. От неожиданности Женя напрягся, но все же ответил с деланным безразличием:

– Я артистов привез.

– Ладно, смотри, – буркнул незнакомец и заторопился к гостям.

Когда Женя вновь приступил к прерванному занятию, то увидел припозднившегося гостя уже сидевшим рядом с Соней. Букет лежал перед ней, а он что-то весело говорил, стараясь заглянуть женщине в глаза. Хозяйка, слушая его, слабо улыбалась и, соглашаясь, кивала головой. Смотреть на этих двух было больно, и Женя вдруг с горечью подумал, как же в сущности мало времени судьба отвела ему и Соне, хотя это малое и по сей день не забыто, а с появлением в его жизни детей не забудется никогда.

Стало жалко и обидно, что не он торопился к ней на свидания, не он дарил цветы и милые смешные безделушки, не с ним она целовалась в темном подъезде при прощании, строила планы на будущее, мечтала о детях... Существовало тысячи этих самых не... Все, что было для девушки впервые, пережито не с ним, видимо, поэтому и бросилась Соня, забыв об обидах, на помощь Вене, попавшему в беду.

Представление закончилось, настала пора подарков. Жене пора было уходить, но он не мог заставить себя это сделать. Соня и припозднившийся гость стояли рядом с детьми, опять сидевшими на высоких стульчиках. Женя передвинулся, но малышей все равно было плохо видно из-за окруживших их гостей. Он не смог оторваться от своего занятия, даже когда его окликнули: пора было ехать. Только когда оклик раздался во второй раз, он заставил себя отвернуться и медленно вышел за ворота.

– Эй, ты в порядке? Машину вести сможешь?

Женя и вправду был бледен, растерянная улыбка кривила губы.

– Не вопрос, – пробормотал он, усаживаясь на сидение.

– Нет уж, садись сзади, умирать нам еще рано.

Один из артистов подошел к кабине, и Женя молча уступил ему место.

Эту ночь он провел у друга, а когда на следующий вечер вернулся домой, понял, что опять остался один в четырех стенах. Так и не найдя в себе смелости встретиться с Соней и во всем разобраться, Женя через несколько дней улетел в командировку, рассудив, что утро вечера мудренее. Вернувшись, тут же позвонил Ларисе и опять напросился в гости. Сидели и разговаривали на уже знакомой кухне.

– Ты женщина, вот и посоветуй, как мне лучше выйти из этой ситуации? – допытывался Женя, с надеждой глядя на одноклассницу.

– Что я посоветую, если ты ни о чем рассказывать не хочешь? А может ты ее изнасиловал? – сердилась она.

– Лариса, угомонись! Ничего такого не было!

– А что было?

– Не могу тебе рассказать!

– Тогда не приставай со своими глупыми вопросами.

Они препирались еще некоторое время, пока Лариса не заявила:

– Или рассказывай, или уходи! Никто о нашем разговоре не узнает, если ты за это беспокоишься. Я слово держать умею.

Что было делать? Видимо, соглашаться! И Женя решился.

– Понимаешь, Лариса, я Соню любил со школы. Тогда, на встрече, мы впервые после школы встретились, а через год я сделал ей предложение. Когда позвонили, что Веня попал в аварию, мы были вместе. Она уехала к нему, а я сутки сидел и ждал хотя бы звонка. Она не пришла и не позвонила. Я ушел, потому что решил, что она сделала выбор между мной и им.

– Вы больше не виделись?

– Нет.

– Сказать, что ты полный кретин?

– Не надо, я и сам это знаю, – буркнул Женя и насупился.

– Не помогала бы я тебе, если б не была перед Сонькой виновата. Она уж беременная ходила, когда я ей рассказала, что с Веней переспала. Говорят, нельзя беременных обижать, а я обидела. За это и не дал мне Бог детей.

– Это правда? – упавшим голосом спросил Женя.

– И что переспала, и что родить не могу, и что рассказала – все правда. И давай об этом больше не будем, у каждого из нас свои грехи, а твои, я вижу, не меньше.

Лариса в очередной раз вытащила из пачки тонкую длинную сигарету, щелкнула затейливой зажигалкой и, прикрыв глаза, глубоко и с видимым удовольствием затянулась, потом снова потянулась к бутылке и налила новую порцию виски.

– Может, выпьешь?

Она, видимо, забыла, что уже спрашивала об этом, и он терпеливо ответил еще раз:

– Я за рулем.

Выпив, Лариса опять плеснула темной жидкости в стакан, но не выпила, а посмотрела на Женю потемневшими злыми глазами.

– Устроил мне вечер воспоминаний... Скажи лучше, что вы все в ней нашли? Веня убежал от меня, едва штаны успел натянуть, так к ней торопился. И ты со школы любил... Я что, была хуже?

Жене стало жаль эту несчастную, одинокую и, наверное, потому много пьющую женщину. И еще он боялся оказаться свидетелем пьяных злых слез и откровений, которые ему, зная характер Ларисы, вряд ли когда-нибудь простятся. Вот поэтому и поспешил Женя со своими утешениями.

– Ты не была хуже, просто так получилось. Молодыми все были...

Лариса задумчиво, словно соглашаясь, кивнула головой.

– Ладно уж, слушай. В поселок тебя не пустят, поэтому найдешь Соню в городе. У Вени была своя клиника, теперь она там вместо него всеми делами заправляет. А теперь выметайся, одноклассник, я устала.

Торопливо распрощавшись, Женя вышел из подъезда и с удовольствием вдохнул теплый свежий вечерний воздух. Откладывать разговор с Соней он больше не собирался, он был к нему готов.

Часть двенадцатая

По дорожке, по направлению к воротам, шли Роман Климов и Соня. Гости разъехались, Роман уходил последним, и Соня, как всегда, проводила его до ворот.

– Знаешь, – задумчиво сказал он, остановившись, – у меня из головы не идет один человек. Что-то в нем было странное, а что, не пойму.

– Ты о ком? – спросила Соня скорее только для того, чтобы поддержать беседу.

– О шофере, который артистов привозил.

– И что в нем необычного?

– Он стоял за кустом, словно не хотел, чтоб его видели, и разглядывал всех в бинокль.

– В бинокль? – переспросила она удивленно.

– Точно тебе говорю. Он его потом за спину спрятал. Вот я и думаю, зачем человеку бинокль, если оттуда и так все хорошо видно.

– Почему ты мне сразу об этом не сказал?

Волнение в голосе было слишком явным, Роман удивленно посмотрел на нее и пожал плечами.

– Не знаю. Забыл, наверное.

– Как он выглядел?

Климов задумался, припоминая.

– Крепкий такой, высокий, волосы темные, острижен коротко. Спину держал прямо, как вояка. В общем, не очень на шофера смахивал.

Сердце застучало так, словно собиралось выскочить, и Соня, мысленно прося его успокоиться, положила руку на грудь. Первое время после разрыва с Женей она верила, что он каким-то образом еще появится в ее жизни. Ну не мог он бросить ее вот так, без объяснений, не мог. Как-то не вязалось все это с ним. Однако годы шли, и она почти успокоилась, вспоминая с тихой грустью о нескольких днях, проведенных вместе. Совсем вычеркнуть из памяти, конечно, не смогла, да и как это сделаешь, если сын так похож на отца?

Денис стоял у окна, смотрел на сгущающиеся сумерки и дожидался ухода последнего гостя, чтобы выпустить на ночь собаку. Прошлым летом кто-то подбросил к их участку щенка. Он был мал, испуган и громко плакал, ища мать. Жалостливая хозяйка, конечно же, захотела оставить щенка у себя. За это время он превратился в красивую рыжую дворнягу, которая с явным удовольствием облаивала всех незнакомых, посягавших на ее территорию.

Денис дошел до калитки, и с удивлением увидел, что хозяйки у ворот не было. Он обернулся, ища ее глазами, но тут же замер, услышав из-за забора голоса.

– Я никогда ничего не обещала...

– А я только и прошу, что подумать о нас, – прервал ее Климов. – За четыре года можно было убедиться в моей преданности. Я молчал, когда ты была беременна, когда дети были маленькими, наконец, я развелся с женой, и что нам мешает сейчас быть вместе?

– Я не хочу выходить замуж.

– Согласен и на это. Просто давай жить вместе. Хочешь, я перееду к тебе, а хочешь, переезжай в мой дом. Я же тебе не противен, я это чувствую, и дети меня любят.

– У них есть отец.

– Очнись, Соня! О каком отце ты говоришь? Это я был рядом все последние годы.

– Я тебе за все благодарна, ты был лучшим другом на свете.

Денис замер, боясь чем-нибудь обнаружить себя, но подслушивать чужой разговор не хотелось, поэтому он осторожно передвинулся дальше, в тень забора. Однако голоса было слышно и оттуда.

– Друг, друг... Спустись на землю, Соня! Какой неземной любви ты ждешь?

Похоже было на то, что Климов рассердился не на шутку.

– Я ничего не жду. Я просто живу.

– Ты обо всем хорошенько подумаешь, – голос Климова зазвучал примирительно, – а я в следующий раз приеду, и мы обо всем спокойно поговорим. Столько лет находили общий язык, надеюсь, найдем и сейчас.

Хозяйка ничего не ответила. Вскоре послышался звук мотора. Климов уехал.

Соня медленно брела по дорожке к дому. Она устала. Этот месяц выдался тяжелым: мучили рано наступившая жара, бессонница и мысли. Несколько дней назад неожиданно позвонил тот, кто на короткое время смутил ее покой. Если говорить правду, то она была благодарна ему: он словно вернул ее к жизни, заставил почувствовать себя женщиной, испытать чувства, о существовании которых она уже давно забыла. Хоть и выкинула его визитку, не собираясь звонить, но голос узнала сразу.

– Ты так и не позвонила, а я ждал.