Текст книги "Дорога к тебе. Ч. 2 (СИ)"
Автор книги: Людмила Мацкевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Соня грустно улыбнулась: все же приятно было слышать такие слова из уст умного взрослого человека. Как давно никто не говорил ей ничего подобного!
– Нет, приходить не надо.
Слова прозвучали не так категорично, как ей хотелось, и она испугалась, что интонация будет им неверно истолкована. Однако он, видимо, этого не заметил.
– Мне все кажется, что потерял я что-то важное. Нашел – и потерял. Я думаю, Сонечка, у нас бы все получилось, не надо было тебе с плеча рубить.
– Прости, если разочаровала.
Эти слова были произнесены нарочито покаянным голосом, а потом уже серьезно добавлено:
– И не жалей ни о чем. Мы все сделали правильно.
– Зубы сводит от такой правильности.
Это было последнее, что Соня услышала. Он отключился.
Она еще долго лежала в темноте ночи и думала о том, что если все правильно, то почему так грустно? И почему он по-прежнему занимает слишком много места в ее мыслях? Ей не семнадцать лет, и пора было бы уже усвоить, что счастье находят, а не отбирают у других. Она прекрасно знала, как должна поступить, но находиться с ним рядом было одновременно так стыдно и тревожащее сладко, что это совершенно сбивало с толку.
Они встретились еще раз. Это случилось в театре, куда ее пригласил Роман. Во время антракта, прогуливаясь с ним по фойе, Соня почувствовала чей-то взгляд, направленный на нее, и обернулась. Ее знакомый стоял с моложавой женщиной, видимо, женой, совсем рядом. Увидев, что его заметили, он что-то сказал своей спутнице, быстро подошел к ним и, приветствуя Романа, слегка наклонил голову. Потом серьезными глазами посмотрел на Соню и строгим голосом, каким, наверно, разговаривал с подчиненными, попросил:
– Софья Дмитриевна, уделите мне несколько минут, пожалуйста.
Она растерянно взглянула на своего спутника, словно спрашивая разрешения, но не дождалась его и медленно кивнула головой.
– Хорошо.
Мужчина, осторожно придерживая за локоть, провел Соню через фойе к незаметной двери, за которой она увидела светлый коридор с кабинетами по обе стороны. Он легонько подтолкнул ее к одному из них, а когда они вошли, обратился к человеку, сидящему за столом:
– Не мог бы ты выйти минут на десять?
Видимо, здесь его знали. Человек с интересом посмотрел на Соню, ничего не ответил, только слегка улыбнулся и вышел.
– Соня, Сонечка, – лишь только закрылась дверь, прошептал новый знакомый, привлекая ее к себе, – право, чуть с ума не сошел, когда тебя увидел.
Он поцеловал ее. И в этом поцелуе было все: и та самая тоска зеленая, о которой он говорил, и радость от нечаянной встречи. Она сильнее прижалась к нему, отвечая на поцелуй.
– Рада, что встретились? – спросил он, выравнивая дыхание.
– Да, – не стала Соня отказываться, – очень.
– Так зачем мучаешь себя и меня?
Ох, все опять пошло по кругу!
– Ты женат, – ответила она терпеливо, словно неразумному ребенку.
– Хочешь, чтоб развелся?
Соня молчала, и он поторопил ее.
– Отвечай! Я должен знать точно.
– Что ты надеешься от меня услышать? Я не разыгрываю из себя девочку-недотрогу, но встречаться с женатым человеком не могу. Да, я хочу быть с тобой и в то же время не хочу. Это и для меня странно. Не могу выбросить мысли о тебе из головы и не хочу разрушать семью, вот в этом все дело, – Соня грустно улыбнулась и совсем тихо закончила. – Я запуталась, совсем запуталась.
– Я сам решу, что разрушать, а что нет, – произнес он почти сердито и отошел от нее. – Скажи, наконец, чего ты от меня ждешь? Я на многое готов пойти.
Соня в растерянности лишь пожала плечами. Он достал из кармана визитку и протянул ей.
– На долгие разговоры времени нет. Вот возьми, надумаешь – звони в любое время. Две недели на раздумье хватит?
Она кивнула головой и положила бумажный квадратик в клатч. Они вышли оба недовольные состоявшимся разговором. Он – потому что не услышал ничего из того, о чем хотел бы непременно знать, она – потому что понимала, что, как и в случае со вторым замужеством, вновь втягивалась в отношения, у которых не было будущего.
Антракт закончился, и уже почти все зрители заняли свои места. Лишь двое, не глядя друг на друга, стояли в стороне, ожидая своих спутников. Соня и ее знакомый, прощаясь, лишь слегка кивнули друг другу. Она подошла к Роману, улыбнулась и взяла его под руку.
– Извини! Нам пора.
Он, ни слова не произнеся в ответ, повел ее в зал. Они уже сидели в креслах, когда Роман повернулся к приятельнице и задал вопрос, мучивший его уже довольно долгое время:
– Так ты все же встречаешься с этим танцором?
– Нет, – ответила она слишком быстро.
– Почему-то я думаю, что скорее да, чем нет.
Соня слегка пожала плечами, отвернулась и ничего не ответила.
Она бы с удовольствием ушла со спектакля, но понимала, что придется терпеть до конца. Уж Роман-то точно был ни в чем не виноват! Глядя на сцену, но не вникая в суть происходящего на ней, она вновь и вновь прокручивала в памяти неожиданную встречу. Какие-то детали, на которые, казалось, она ранее не обратила никакого внимания, теперь всплывали в памяти и приобретали совершенно иной смысл.
Соня в который раз вспоминала выражение его лица и оттенки голоса. Они были то радостными, то просящими, то укоряющими. Вспоминала глаза, внезапно потемневшие от одного только соприкосновения их тел. Вспоминала тяжелые горячие ладони, прикасавшиеся к ней то ласково, то до боли сжимавшие плечи в желании стать еще ближе и смять ее губы своими нетерпеливыми губами. А она? Нет смысла от себя скрывать, что в тот момент она отчаянно хотела чувствовать ласку этих рук и губ, но в то же время боялась того, куда это увлечение могло ее завести. И все же... страх страхом, совесть совестью, но желание вновь увидеть этого мужчину и услышать хрипловатый от возбуждения голос, произносящий ее имя, никуда не исчезло и по-прежнему кружило ее бедную голову.
Это чувство было сродни тому, что ощущаешь, когда стоишь на берегу реки и собираешься нырнуть в воду в первый раз после холодной и затяжной весны. Вода ласково плещется, зовет, но на поверку оказывается настолько холодной, что по телу невольно пробегают мурашки, а пальцы ног сами собой начинают судорожно поджиматься, стараясь удержать тепло тела. Никто не заставляет тебя нырять, можно и подождать настоящей летней жары. Однако какая-то неведомая сила упорно уговаривает и побуждает довериться своему желанию ощутить блаженное тепло после безжалостно обжигающего холода воды. Она не дает отвести взгляда от безмятежной серебристой глади, обещает восторг и успокоение после того, когда, наконец, переборешь свой страх и решишься на этот шаг.
Роман уже несколько раз с тревогой поглядывал на Соню, но она, погруженная в свои мысли, этого не замечала. Вряд ли он поверил ее словам о том, что встреч с танцором не было. Как бы она ни старалась выглядеть невозмутимо спокойной, но он заметил и чуть припухшие губы, которые казались более яркими, чем обычно, и почувствовал волнение, которое она безуспешно пыталась от него скрыть. Надо было как можно скорее решиться на разговор с Соней, если он не хочет, чтобы она всерьез увлеклась этим человеком.
Роман бы уже давно это сделал, но страх, что приятельница откажется от иных отношений с ним, заставлял его откладывать и откладывать давно назревший разговор. Роман прекрасно понимал, что в случае отказа их дружеские отношения уже никогда не войдут в прежнюю колею. Маленькую надежду давало лишь то, что дружба их длилась уже несколько лет и Соня смогла убедиться в его постоянстве. Последний срок, который он себе назначил, был днем рождения детей. Они его любят, и это тоже будет ему на руку.
Бывает так: живет человек, живет и ни о чем особенно не задумывается. Прошедший день был хорош, сегодняшний, кажется, не хуже, выходит, и нет надобности думать, что следующий может принести нечто такое, что заставит по-иному взглянуть на происходящее. Пусть все неторопливо идет своим чередом, а Бог, как принято говорить, не без милости. Человек часто забывает, что все в этом мире имеет начало и конец, а хорошее и плохое идут рядом.
Этот понедельник ничем не выделялся из череды подобных дней. Соня давно водила машину, и за рулем чувствовала себя уверенно. Вот и сейчас, отправляясь на работу, она была совершенно спокойна. Соня уже была недалеко от городской черты, когда ее подрезал какой-то лихач. Пришлось резко, чтобы избежать столкновения, вывернуть руль. На счастье, бордюры были невысокими. Машина удачно, не перевернувшись, перелетела через них, а когда остановилась, то Соня с ужасом увидела, что до опоры столба, которые лентой вились вдоль дороги, осталось не больше метра. Она сидела, безвольно опустив руки, не в силах отвести от столба взгляда или хотя бы пошевелиться. Вспомнился Веня, погибший в результате такой же аварии. Ей не хватило какого-то метра, чтобы повторить его судьбу. Потом она подумала о двойняшках, которые могли бы остаться без матери. Что сталось бы с ними? Старший брат сам был еще слишком молод, а дед – слишком стар, чтобы взвалить на свои плечи опеку над малолетними детьми.
Она не знала, сколько времени просидела так, и очнулась лишь от того, что кто-то стучал по капоту. Все еще не в состоянии двигаться, она скосила глаза в сторону бокового окна и увидела лицо полицейского.
– Как Вы там? Что случилось?
Она молчала, и он повторил свой вопрос. Не услышав ответа, открыл дверцу машины и заглянул вовнутрь.
– Все в порядке? Выйти сможете?
– Я ног не чувствую, – сказала, наконец, Соня.
– Это ничего, так бывает. Счастливая Вы, однако.
Полицейский обошел машину и сел рядом. Потом Соня послушно пила сердечные капли, нюхала нашатырный спирт, ампула которого, положенная когда-то давно на всякий случай, нашлась в ее аптечке.
– Полегчало? – спросил он, видя, что ей стало лучше. – Скорую вызывать будем?
Соня покачала головой.
– Не надо. Я попробую выйти сама.
Она стояла, держась обеими руками за дверцу машины, и смотрела на злосчастный столб, о который могли разбиться ее жизнь и жизнь малышей. Хорошо, что хоть старший сын был в надежных руках.
– Сесть за руль сможете? – услышала она.
– Не знаю... Нет, не думаю.
– Давайте выбираться отсюда. Я поведу. Говорите, куда ехать.
За всю дорогу до дома Соня не произнесла ни слова. Металлическая опора столба по-прежнему стояла перед глазами.
Полицейский уже собрался уходить, но задержался у калитки с Денисом.
– Она всегда такая нервная? – спросил он у управдома.
– Софья Дмитриевна нервная? – удивился тот. – Да я более уравновешенных людей не видел.
Полицейский недоверчиво посмотрел на него.
– Так что ж она так отреагировала? Другая бы радовалась, что живой осталась, или ругалась на чем свет стоит, а эта ... – он махнул рукой.
Денису хотелось сказать, что хозяйка ругаться не умеет, голоса не повышает, и вообще, она самая необыкновенная женщина из всех, кого он знал, но говорить об этом постороннему человеку не хотелось. Вот поэтому и ответ был коротким.
– Муж у нее погиб, да и дети маленькие совсем.
– Бывает, – неопределенно протянул полицейский и заторопился. – Ну, давай...
На том они и расстались.
После того, что произошло, Соня целый день провела в постели, раз за разом прокручивая в голове случившееся. Лишь вечером нашла в себе силы позвонить Роману.
– Хочу составить завещание. Ты лучше в этих делах разбираешься, завтра пригласи нотариуса ко мне домой.
– Хорошо, сделаю. Но почему так срочно? Что случилось, Соня?
Она коротко рассказала ему об утреннем происшествии.
– Я все понял, ты хочешь защитить своих детей. В таком случае нужно назначить опекуна. Подумай, кто бы мог им стать.
– Мне не надо думать, – несколько резко ответила Соня. – У моих детей есть отец. Он их не оставит.
– Но ведь твой муж... – удивленно протянул Роман.
– У моих детей есть отец, – медленно и раздельно повторила она еще раз.
Прощание вышло скомканным, натянутым. Роман еще долго сидел и раздумывал над словами Сони. И действительно, зачем ей было сообщать ему о том, что отцом двойняшек был не бывший муж? Она могла написать завещание, и о его содержании никогда не узнали бы ни он, ни кто-то другой. И еще... Зачем она постоянно прочерчивает перед ним черту, переступать через которую с каждым разом становится все труднее? Видимо, все сводилось к предупреждению: ты друг и только друг, а в другом качестве видеть его Соня не желала.
Роман, как всегда, просьбу выполнил: на следующий день завещание было составлено. Казалось, можно было уже успокоиться, но одна мысль все же не давала покоя: должна ли она теперь сообщить Жене о детях? Раньше не хотела из-за обиды, а сейчас уж и не знала, правильным было это решение или нет. Убедила себя все же в том, что делать этого не стоит. Скорее всего, он не одинок, у него жена, а может, и ребенок, так зачем же нарушать покой семьи? Если с ней все будет хорошо, то с воспитанием детей она и сама справится. А он... Он пусть живет спокойно, если, конечно, может.
Часть девятая
Стрелка часов ползла медленно, и начинало казаться, что день никогда не наступит. Женя уже давно сидел в машине и бездумно смотрел на серую полосу дороги. Домой ехать не хотелось. Он знал, что будет тоскливо и там, поэтому нужно было как можно скорее оказаться среди людей. А такое место в его теперешнем положении было одно – госпиталь. Следовало дождаться прихода врача и дать согласие на операцию. Дальше тянуть просто не имело смысла. В последнее посещение врача ему определенно было заявлено, что без хирургического вмешательства не обойтись. Женя, как мог, тянул время, чтобы хоть немного отсрочить расставание с Соней. Ну, не смешно ли расставаться, если только встретились? Пусть лишь на время операции, но все же...
Им было хорошо и просто вместе. Ее привычки, предпочтения в еде, одежде – все вызывало в нем живейший интерес. Однажды, когда Соня принимала душ, он даже открыл шкаф и долго стоял, глядя на ее наряды и вдыхая запах знакомых духов. Сильнее застучало сердце, начало покалывать в висках, и он, зная только один способ избавиться от этого, заторопился к ней, чтобы обнять ее мокрую, теплую и прижать к себе, словно убеждаясь, что она, Соня, никуда не исчезла и исчезать не собирается.
Ей не надо было ничего объяснять: каким-то непостижимым образом она понимала все, что с ним происходит.
– Не можешь поверить, что мы вместе?
Шепот был еле слышен. Женя, почувствовав, что она улыбается, вздохнул и потерся щекой о ее волосы.
– Иногда такой страх накатывает, – пожаловался он. – Сам себе не верю, что это правда.
Потом, закутав ее в большое полотенце и оставив в спальне, заторопился в душ, чтобы как можно скорее вернуться.
Не хотелось даже думать, что эти отношения хрупки и непрочны, но так уж получилось, что злополучный звонок из больницы за минуту разрушил все, построенное ими. И в этот момент Жене вдруг показалось, что Соня сразу же забыла о его существовании, словно никогда и не было среди ее знакомых мужчины с таким именем. И сама она стала другой, похожей на ту милую девушку, для которой во всем мире существовал лишь один человек. К сожалению, это был не он, не Женя. Вот поэтому-то и надо было рвать все, что их связывало, резко и без жалости, чтобы не возвращаться больше туда, где он всегда будет третьим лишним.
Операция прошла успешно, теперь надо было запастись терпением, чтобы довести дело до конца и не вылететь со службы из-за профнепригодности. Соседом по палате оказался молодой лейтенант, веселый и незлобливый, на первый взгляд настоящий пофигист, который явно скучал в четырех стенах.
– Давай по имени и на ты, – сразу предложил ему Женя, хотя и был выше по званию. – У всех тут одинаковые утки под кроватями стоят.
– Заметано, – засмеялся сосед. – На ты, так на ты.
Говорить он мог сутки подряд, хотя, надо сказать, не был глуп и разбирался во многих вопросах. У него оказалась в наличии невеста, навещающая его почти ежедневно, но это нисколько не мешало лейтенанту живо интересоваться всеми сестрами отделения.
– Ты обратил бы внимание на ту, новенькую, – посмеиваясь, сказал он как-то Жене. – Она об тебя глаза сломала, а ты нос воротишь, пай-мальчиком прикидываешься.
Подобные разговоры Женя не очень любил, но и останавливать соседа не собирался: все же хоть какое-то, но развлечение.
– Кавалер из меня сейчас аховый, если что, так и от мужа убежать не смогу, – лениво отмахнулся он от этих слов.
Лейтенант заливисто засмеялся, представив, как Женя, стоя на одной ноге, отбивается костылями от здоровенного рогатого мужика. С фантазией у него было все в порядке. А отсмеявшись, начал рассказывать анекдоты на эту тему, которых знал неисчислимое множество. Женя слушал, хмыкая, а иногда и смеясь в нужных местах, но веселья не ощущал, потому что мыслями был далеко, с Соней.
Она, конечно же, помирилась с Веней, и все у них хорошо. Женя закрывал глаза и видел, как она склоняется над бывшим мужем, поправляя подушку, а он берет ее руку и прижимает к лицу. Рука, а он хорошо помнил это, была нежной, с тоненькими голубоватыми жилками. В такие минуты ему отчаянно хотелось завыть, уткнувшись в подушку лицом, горевшим от злости на них и от жалости к себе.
– Кто эта Соня? – спросил как-то лейтенант, но, увидев, как вмиг напряглось лицо соседа, понял, что сделал это зря.
Вот поэтому-то и добавил торопливо:
– Слушай, извини. Не хочешь – не отвечай.
– Откуда знаешь? – буркнул Женя, даже не повернув головы.
– Так ты с первой ночи разговариваешь с ней, зовешь, только что не плачешь, – тихо ответил сосед. – Прости, что не в свое дело влез.
– Ты вот что, – голос был хриплым, и Женя откашлялся, – считай, что это военная тайна, и помалкивай.
Больше этим вечером они не разговаривали, но наутро общались так, словно и не было вчера тех неловких минут.
Однажды к соседу пришли друзья. Женя, чтобы не мешать разговору молодых, притворился спящим и опять предался невеселым размышлениям. Насторожился лишь, когда услышал, что лейтенант совершил чуть ли не подвиг, и его, скорее всего, представят к награде. Сосед смущался, просил сменить тему, но посетителей было не остановить. Когда они ушли, Женя поинтересовался:
– Так что такого героического ты совершил?
– А, – лениво махнул рукой тот, – пошли мы как-то с другом к девушке на свидание. Вдруг звонок, девушка говорит, что ее отец не отпустил, дома закрыл, а сам на дачу поехал. Подошли мы к ее дому, друг решил в окно залезть, но...
– Хватит, балабол, – улыбаясь, прервал его Женя, – я эту байку еще с училища помню.
– А помнишь, так дальше и рассказывать не буду.
Сосед ловко перевел разговор на другое, а Женя подумал, что не таким уж и простым, каким виделся вначале, оказался этот молодой лейтенант. Наверно, так происходит всегда. Ты можешь считать, что знаешь и понимаешь человека, но в какой-то момент осознаешь, что все понятное – лишь внешняя оболочка, а внутри...
Женя вздохнул и закрыл глаза, а мысли опять потекли в привычном русле. В них было место лишь для одной Сони. Он так устал без нее, так хотел быть рядом, но она сделала выбор между ним и бывшим мужем, тут уж ничего не попишешь. Пора было возвращаться в привычную жизнь. Когда-то бабушка учила не загадывать много, объясняя это тем, если что-то не получится, долго переживать не будешь. Если же загадаешь много, а желание не сбудется, то отчаянию не будет предела. Это точно о нем: загадал невесть сколько, вот и расплачивайся! Не зря говорят, что в прошлое возвращаться нельзя: неизвестно, что найдешь.
Удивительно, но сосед тоже молчал, о чем-то раздумывая. Так и провели они этот вечер: каждый со своим сокровенным наедине.
С новенькой сестрой лейтенант все же завел беседу, из которой стало известно, что зовут ее Ирой, родом она из небольшой деревушки, расположенной неподалеку от города, после окончания школы училась здесь, а теперь вот в складчину с подругой снимает квартиру. Женя в разговоре не участвовал, но понимал, что поддержала она разговор, конечно, не ради молоденького лейтенанта, а только ради него.
– Ну, что, восполнил пробел в знаниях? – лениво осведомился Женя, когда сестра вышла.
– Для тебя же стараюсь. Если что, и из палаты могу выйти.
– Сводничать где научился? Выйдет он...
– Так жалко сестричку, на корню сохнет, – смеялся сосед.
– Вот и занялся бы, раз жалко!
– А у меня невеста есть, личная жизнь по-военному четко налажена.
Подобные пикировки происходили довольно часто, и Женя не обращал на них никакого внимания.
А жизнь между тем продолжалась. Предстояла выписка, дальнейшее лечение можно было проводить дома. В последний день Женя распрощался с соседом, оставил свой номер телефона и просил звонить, если возникнет в том надобность. Лейтенант был невесел: его пребывание в госпитале затягивалось. В палату зашла сестра и тоже пожелала Жене доброго пути.
– Послушай, Ира, – он впервые обратился к ней, хотя этого и не собирался делать, – тут вот сосед утверждает, что я тебе нравлюсь. Так это правда?
Девушка, не ожидавшая такого вопроса, густо покраснела и, не торопясь отвечать, опустила глаза, а Жене вдруг стало стыдно. Она не сделала ему ничего плохого, и совершенно незачем было ее обижать. Он уже хотел было обратить в глупую шутку все сказанное, но Ира посмотрела на него серьезными строгими глазами и тихо сказала:
– Правда.
– Тогда вот что ... – чувствовал он, чувствовал, что делает что-то не так и не то, но остановиться уже не мог. – Чего тебе по съемным квартирам мыкаться? Переезжай ко мне. Я часто бываю в командировках, так что не надоем.
– Хорошо, – не отводя взгляда, так же тихо ответила она.
Он написал на листке бумаги адрес.
– Сегодня же и приезжай!
Девушка послушно кивнула головой и вышла.
– Это был мастер-класс или как? – удивленно произнес сосед и шутливо закатил глаза. – Ну, ты даешь... Профи...
– А черт его знает, что это было. Крыша едет, и пятки чешутся, наверно, – уныло пробормотал Женя, – но один в четырех стенах я точно сдохну и дня не протяну.
Ира, как и обещала, приехала вечером. Он помог занести чемодан в квартиру и кивнул головой на небольшую комнату, которая когда-то была его детской.
– Жить будешь здесь. Располагайся.
Ночью Женя долго крутился в своей кровати. Сна не было ни в одном глазу. Не сразу и поверил, когда услышал тихие шаги Иры. Она села на край кровати и осторожно провела ладонью по его щеке. Женя перехватил руку и притянул девушку к себе, закусив до боли губу, чтобы случайно не произнести другое имя.
Утром он нашел ее на кухне, она завтракала.
– Вот и хорошо, что освоилась, – буднично сказал он и сел напротив. – Я вчера продукты закупил, все свежее.
Ира посмотрела на него и покраснела.
– Извини, ничего тебе не успеваю приготовить, проспала.
Он успокаивающе махнул рукой.
– Сам справлюсь, – потом немного помолчал и продолжил тем же бесцветным голосом. – Мы вчера и не поговорили. Ты немного знаешь меня, видишь, как я живу, если тебя все устраивает, то оставайся. Можешь быть спокойна, обижать не буду. Условие только одно: дети могут появиться лишь по обоюдному согласию.
Ира убежала на работу, а он еще долго сидел на кухне и клял себя последними словами за то, что ввязался в эту абсолютно лишенную здравого смысла авантюру, и за то, что не нашел для девушки ни ночью, ни сейчас ни одного доброго слова. Соню это забыть, конечно же, не поможет, а лишь усложнит жизнь ему самому и испортит, скорее всего, ни в чем не повинной девчонке. Однако, если рассуждать здраво, они оба взрослые люди, поэтому как-нибудь да разберутся.
Через три недели Женя отправился в командировку. Думая о возвращении, не мог решить, чему будет рад больше: исчезновению Иры или ее присутствию. Дом встретил его теплом, запахом домашней выпечки и еще чем-то успокаивающим и неуловимым, что обязательно входит в понятие семьи. Из кухни вышла Ира. Не отводя сияющих от радости глаз, подошла к нему и молча обняла, а он, вдруг осознав, что ему приятно возвратиться туда, где его ждали, крепко прижал к себе податливое женское тело.
Вот так и началась их семейная жизнь. Ровная, без выяснений отношений, обид, объяснений в любви, страсти. Если Женя был чем-то недоволен, то просто замолкал, ложился на диван и включал телевизор. Если была недовольна Ира, то уходила в другую комнату и принималась за бесконечное вязание. На следующий день оба старались показать, что обида была слишком незначительной, чтобы о ней помнить долго. Лишь единственный раз их хрупкий мир чуть не рухнул. Это случилось, когда она сообщила, что пригласила на неделю маму.
Она не видела в этом ничего дурного, ведь должна же мать познакомиться с будущим зятем. Женя воспринял это иначе. Во-первых, нельзя было в одиночку принимать такое решение. Он пытался для себя сформулировать второй пункт, но с этим оказалось сложнее. Как объяснить женщине, но при этом не обидев, что не хочет он ничего загадывать, с кем-то знакомиться, что-то обещать, как-то планировать свою жизнь? Не хочет, и точка!
По привычке промолчав, Женя за день до приезда новой родственницы собрал вещи и заявил, что уезжает в командировку. Отправился он недалеко, к одному из своих неженатых сослуживцев, где и провел прекраснейшую неделю за просмотром после работы спортивных программ с обязательным пивом. Ира из этого случая извлекла урок и больше родственников в гости не приглашала.
И еще ни единожды приходил Женя в эту квартиру, оставаясь на три-четыре дня. Иногда какие-то незначительные поводы для недовольства Ирой, конечно, были, но чаще всего тоска по Соне подступала к горлу и гнала его прочь от нелюбимой женщины.
– Что со мной не так? Люди по десять раз женятся и каждый раз, как попугаи, не перестают о любви твердить, а я на одной словно зациклился. Она мне всю душу вымотала. Может, я в чем-то ненормальный? – как-то тоскливо спросил Женя у приютившего его сослуживца. Друг немного подумал и пожал плечами.
– Да нет, вроде нормальный. А Ира-то чем тебе не угодила?
– Сам не знаю: и одному тошно, и с ней тошно.
Они немного помолчали. Потом друг встал и принес из холодильника пиво.
– Я бы такого не выдержал, – сказал он, ища глазами зажигалку, которой умел мастерски открывать бутылки.– Разбежаться вам надо, вот что я об этом думаю. Лучше уж одному жить, чем так.
– А как я ей об этом скажу? – уныло спросил Женя. – Как-то не по-мужски получается: сам позвал, сам прогнал. Жалко ее. Она планы строит, а я только и думаю, как из дома сбежать.
– Лучше все-таки сказать.
Они на какое-то время замолчали, каждый думал о своем. Потом друг вытащил из холодильника очередные две бутылки и одну из них протянул Жене. Тот отрицательно покачал головой.
– Нет, хватит на сегодня. Но ты прав. Может, и лучше. Может, и скажу. Давай-ка спать, вставать рано.
Часть десятая
Неизвестно, как долго продолжал бы он заглядывать к другу просто на огонек, если бы не появилась у того новая соседка. Молодая женщина оказалась особой общительной и в первую же неделю познакомилась со всеми соседями по лестничной площадке. Жениному другу она сразу понравилась, да и для нее знакомство с еще довольно молодым одиноким офицером показалось подарком судьбы. Он был недурен собой, любезен и к тому же за словом в карман не лез. Словом, когда Женя пришел в очередной раз, разумеется, без предупреждения, рассчитывая задержаться здесь дня на три, то увидел друга, собирающегося в гости к соседке. Та собралась познакомить его со своей лучшей подругой. Женя обрадовался, что проведет вечер в одиночестве, и устроился с книгой на диване.
Отдохнуть ему, однако, не дали. Вскоре друг и обе женщины пришли приглашать его к столу. Женя отказывался, сколько мог, но потом согласился. Подруга, которую посадили рядом с ним, оказалась довольно приятной и улыбчивой блондинкой с россыпью мелких веснушек на светлой коже лица. Как-то так получилось, что через некоторое время курить на кухню они отправились вместе. Выпитая водка беседе не мешала, женщина что-то рассказывала, часто улыбаясь, а он, подперев голову рукой и не вникая в сказанное, смотрел, как двигались ее полные накрашенные губы, и отчего-то улыбался тоже.
Мысль еще немного посидеть на кухне вдвоем, чтобы дать возможность друзьям побыть наедине, обоим показалась удачной. На кухне нашлись бутылка вина, пара бокалов, яблоко, от которого они и откусывали по очереди, и это тоже казалось смешным. Позднее, когда женщина, придвинувшись ближе, положила руки ему на плечи и прикоснулась сладкими от вина губами к его губам, он нисколько тому не удивился, только посмотрел в ее шальные глаза и, по-прежнему улыбаясь, пожал плечами.
– Ну, что ж... Гусар женщине не откажет.
Фраза из старого и довольно пошлого анекдота почему-то показалась ей смешной, и она, звонко засмеявшись, уже без какого-либо смущения прижалась к его груди.
Таймер на браслете часов он, к счастью, завести не забыл. Радуясь, что женщина не проснулась, Женя осторожно поднялся с кровати и, прихватив одежду, побрел в ванную. Состояние было не самое лучшее.
– Читал еще в букваре, что пить можно только по большим праздникам и не мешать водку с вином, но, видимо, подзабыл, – пробормотал Женя покаянным голосом и встал под тугие струи холодной воды.
Он честно, медленно и четко произнося слова, досчитал до пятидесяти и только потом увеличил температуру воды. Затем долго и с удовольствием до красноты растирал тело грубым полотенцем, чувствуя, как тело возвращается в свое нормальное состояние. Протер зеркало и несколько минут, внимательно осматривая себя, постоял у то и дело запотевающего стекла. Никаких следов на коже от ночных утех не обнаружил и остался этим очень доволен.
Исчезнуть тихо не получилось: на кухне горел свет, запах кофе разносился по квартире.
– С добрым утром! – услышал он приветливый голос женщины. – Кофе готов.
Пришлось идти. Она стояла у плиты с кружкой в руке и с легкой укоризной, будто имела на это какое-то право, смотрела на него.
– Хотел исчезнуть и не попрощаться? – в голосе послышалась некая игривость.
Но не только это услышал в нем Женя, а еще и намек на особую близость после совместно проведенной ночи.
– Гусары на эту тему не высказывались?
Он смутился. Действительно, как-то глупо получилось, легкомысленно, по-мальчишечьи.
– Не хотел будить так рано, – попытался он оправдаться.
Слова прозвучали неубедительно, неискренне, и женщина словно сникла.
– Пей кофе, – тихо сказала она и отвела глаза.
Втягиваться в разговор ему не хотелось, извиняться тоже. Ночь прошла, и воспоминания о ней были абсолютно ни к чему. Зачем все усложнять? Ей было хорошо, ему тоже неплохо, и на этом все, точка.
Попытка женщины обратить на себя его внимание была, наверно правильной, но напрасной.
– Спасибо, не хочу, – Женя для убедительности покачал головой и мягко добавил. – Прости, но продолжения не будет. Я женат и совершенно тебе не нужен. Прощай.
