Текст книги "Рождество в Париже"

Автор книги: Людмила Леонидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

12

Осторожный стук в дверь разбудил Машу. Она открыла глаза, огляделась. Большой шикарный номер из двух комнат, с позолоченными зеркалами, старинной мебелью, свисающей с высокого потолка громадной хрустальной люстрой, мраморными колоннами, мягкими, пушистыми коврами. Взглянув на ручные часики, Маша не могла сообразить: по парижскому времени был вечер, а здесь, в Лос-Анджелесе, вероятно, утро. Дверь в следующую комнату была приоткрыта, и Маша увидела, что Пьер уже давно встал. Он был выбрит и, сидя за журнальным столиком, читал свежие газеты. Выглядел он неважно.

«Наверное, не выспался – мешки под глазами. Видимо, из-за смены часового пояса», – подумала Маша. На прикроватной тумбочке Пьера лежало какое-то лекарство.

В номер снова постучали.

– К вам из магазина, можно? – На пороге стояла девушка в красивой желто-оранжевой униформе. Она произнесла название очень известного американского бутика. Его неоновые рекламы светились вчера по всему центру, когда Мишель вез их в гостиницу. Пьер кивнул.

Девушка, благоухая модными в этом сезоне духами Кристиана Диора «Дольче Вита», поставила на большой инкрустированный стол такую же оранжевую, как и ее форменная одежда, плоскую блестящую коробку. Изумрудного цвета лента и громадных размеров бант сочетались с зеленым колье на шее девушки.

– Я бы хотела примерить вам платье, которое вы заказывали.

«Однако даже для Пьера это слишком роскошная коробка, что-то очень дорогое», – еще плохо соображая со сна, решила Маша.

Длинными лакированными оранжевыми ноготками американка развязала изумрудный бант и достала из коробки что-то тонкое, струящееся, бело-розовое.

– Мэм, вам нужно это примерить, – медовым голосом повторила она, видя, что Маша сидит в кровати не шелохнувшись. – Возможно, потребуется что-то переделать, а до вечера не так уж много времени!

Маша растерянно взглянула на Пьера. Тот улыбнулся:

– Это Мишель, его штучки. Когда вчера он вручал нам приглашение на прием, где было написано «только в вечерних туалетах», ты шепнула мне, что у тебя его нет. Мишель расслышал – не забывай, он все понимает по-французски!

– Но я еще не умывалась, – вскакивая с постели и уже не отрывая взгляда от содержимого чудесной коробки, заволновалась Маша.

– Не беспокойтесь, примерка займет совсем немного времени, – объяснила девушка, держа за бретельки настоящее вечернее платье, какое Маше приходилось видеть только в кино.

Скинув шелковую ночную рубашку, Маша с помощью ловкой помощницы облачилась в сказочный туалет. Платье было в пол, узкий силуэт удлинял тоненькую, изящную фигурку, защипы по бокам подчеркивали талию и одновременно чуть увеличивали бедра, придавая облику девушки еще большую женственность. Декольте с крошечными бретельками обнажало плечи и выгодно приоткрывало самую красивую часть ее тела – грудь (она была более полная, чем того требовал Машин самый маленький европейский размер, размашистые же грубые свитера и блузоны скрывали это ценное достоинство), а нежно-розовый цвет платья оттенял матовую и почти что прозрачную кожу. По сравнению с загорелой под южным солнцем американкой она выглядела настоящей снегурочкой со светло-зелеными глазами и слегка розовым румянцем, точно в тон «зефирового платья», как его прозвала про себя Маша.

Служащая работала быстро, профессионально.

– Еще верх, – сказала она, вынув, будто из волшебного ларца, воздушно-кружевную пелерину, и накинула ее Маше на плечи. Как искусный художник, нарисовав чудесную картину, она сама залюбовалась своим творением.

Маша была очарована не меньше – и платьем, и накидкой.

«Но накидку можно не надевать», – сразу решила она, так как ей хоть раз в жизни хотелось походить в декольте.

– Накидка расстегивается вот здесь, – как бы прочитав ее мысли, сказала американка и добавила: – Еще, пожалуйста, выберете обувь, какая вам понравится. – Присев на маленький пуфик перед креслом, она, точно в сказке о Золушке, стала примерять на ногу Маши изящные, тоненькие, как лайковые перчатки, туфельки. Маше было неловко и хотелось помочь девушке, но та не разделяла ее стеснения, улыбалась в соответствии со своей высокооплачиваемой ролью. – Белье и чулки мы подберем сами. К вечеру вам все будет доставлено в гостиницу. – Попрощавшись, она удалилась.

«Ну, точно, как волшебница из сказки», – подумала Маша, втянув в себя запах сладких духов, который оставила после себя американка.

Зазвонил телефон. Пьер снял трубку, и Маша поняла, что за ними уже едет Мишель, поэтому срочно нужно бежать в ванную, иначе она не успеет одеться.

Купаясь в душистой пене розового шампуня, девушка мысленно перебирала привезенные с собой вещи.

«Ведь в Париже была только весна, а здесь страшная жара. Мишель собирался пригласить нас на завтрак к себе на виллу. Будут ли там гости? Как одеваются американцы? Вчера на Мишеле был красивый светлый костюм, очень модный. Наверное, мне нужно надеть что-то в этом духе. Но, может, Пьеру не понравится?»

Зато вечером… Представив себя в роскошном платье, она от удовольствия нырнула в воду с головой и тут же подумала о прическе.

Может быть, постричься?

Маша вышла из ванной в приподнятом настроении. Сбросив мягкий, пушистый халат и вывернув содержимое чемодана на пол, она, раскрасневшись, примеряла одно платье за другим. Пьер, улыбаясь, наблюдал за ней.

13

Когда вечером Маша с Пьером за несколько секунд взлетели в скоростном прозрачном лифте на головокружительную высоту небоскреба, у девушки заложило уши, как в самолете, и она чуть не умерла от страха. Было ощущение, словно они находятся внутри прозрачного воздушного шара, вокруг – облака, далеко внизу – огромный город.

Перед входом в зал стояли молодые люди, которые вежливо улыбались, проверяя приглашения. Тут же в сопровождении двух, почему-то очень знакомых Маше девушек появился Мишель. Как только он назвал их имена, она сразу вспомнила. Это были популярные американские актрисы. Последнее время их фотографии не сходили с обложек крупных журналов, а снимок одной из актрис она видела на огромном голливудском плакате, прямо напротив окон отеля. Эта девушка была просто необыкновенна, воплощение красоты, моды, обаяния. Тонкий макияж, короткая стрижка, крупные и выразительные черты лица – о такой внешности может мечтать каждая женщина.

«Особенно хороши губы, – ревниво подумала Маша, – фигура тоже безупречна, а наряд…»

Одетая в шифоновую тунику и шелковые шорты, актриса держалась очень просто, раскованно. Она по-дружески, как будто знала Машу сто лет, протянула ей руку.

– Зови меня просто Мики. Ты что, новая актриса? Сниматься у Мишеля очень приятно и легко Он сказал, ты русская. Идем, я познакомлю тебя с одним русским парнем. Он уже третий год что-то делает в Голливуде, но ролей пока ему не дают. – Увлекая Машу за собой, она на ходу рассказывала голливудские сплетни, показывая ей то одну, то другую знаменитость. – А вон наши великие из великих, – в голосе Мики зазвучала нескрываемая зависть. И она направилась к двум мило беседующим между собой дамам.

Маша замерла и остановилась как вкопанная.

Это же Алексис и Кристал из «Династии»! Сериал, который по вечерам смотрела вся Москва, а наутро бурно обсуждала в транспорте, на работе, в магазинах и даже по телефону, как будто ожил у нее на глазах. Алексис, как всегда, была прекрасна и надменна, вокруг нее крутились назойливые кавалеры. Кристал – скромна и неприступна – с обычным своим упреком смотрела на партнершу.

Увидев, что звездыни произвели такое впечатление на Машу. Мики заговорщицки зашептала:

– Ну да, это Джоан Коллинз и Линда Эванс. Нет, ты только посмотри, они ни минуты не могут врозь. Следят, как бы одна другую не обошла! Даже одеваются у одного кутюрье. У обеих платья от Валентино.

Маша в растерянности оглянулась на Пьера. Ей нужно было время, чтобы освоиться в этом незнакомом и почти что волшебном царстве.

Однако Мики протащила ее довольно далеко, а Пьер остался у входа и разговаривал с какой-то дамой.

– Извини, Мики, – поймав на большом расстоянии Машин взгляд, тут же подлетел Мишель. Он отнял ее у Мики, взял под руку, церемонно и как бы в шутку произнес: – В этом платье ты просто королева, а потому этот бал для тебя. – Мишель подвел ее к самому центральному столику, середина которого выглядела как клумба из потрясающе красивых живых цветов. – Что королева будет пить? – спросил он, усаживая Машу.

С Пьером она иногда пила французское вино. Пьер был знатоком сухих вин, очень этим гордился, а ей не хотелось его обижать, хотя, по правде сказать, французские вина ей были не по вкусу, казались слишком кислыми. Другого опыта по части алкоголя, кроме, пожалуй, шампанского, Маша не имела, поэтому она не знала, что ответить.

– Ну, ладно, я сейчас, – бросил Мишель и растворился в толпе.

Оставшись одна, Маша могла спокойно оглядеться.

Ресторан в небоскребе находился на открытой площадке с живыми деревьями и цветником, внизу на темном фоне вырисовывалась огнями игрушечная панорама города – столики были расположены близ фонтана с разноцветной подсветкой, в самом конце зала – эстрада с оркестром, под ней – площадка для танцев.

Все пространство вокруг столиков занимали огромные прилавки со всевозможными яствами на серебряных подносах: тут были и гигантских размеров креветки, сыры и ветчины, салаты и горячие блюда, экзотические овощи и фрукты, а на центральном месте возвышался многоярусный торт с ананасами и клубникой.

У одного из многочисленных баров с напитками она увидела Мишеля. Тот помахал ей рукой, показывая, что идет к ней.

– Я принес тебе кампари с апельсиновым соком.

Маша взяла бокал с оранжево-бордовым напитком и сделала глоток – она никогда еще не пробовала ничего подобного, это был божественный нектар, сладко-терпкий с легкой горчинкой.

– За что будем пить? – спросил Мишель.

– За тебя и твой успех, – вежливо ответила Маша.

– Тебе здесь нравится?

– Очень. Только…

– Что только?

– Только я еще не привыкла, здесь все настолько роскошно. – Неожиданно для самой себя Маша произнесла: – Эта девушка, с которой ты меня познакомил… Мики, она очень красивая. – И почувствовала в своем голосе нотку ревности.

– Да, я ее долго выбирал, но ее сделали… – Увидев, что Маша не поняла, Мишель разъяснил: – То есть долго над ней работали, чтобы она такой стала. – И вдруг, уловив Машино беспокойство, рассмеялся: – Но ты гораздо красивее… от природы… по-настоящему. Давай выпьем за тебя, вернее, за нас и за наш будущий успех!

С каждым выпитым глотком Машу покидала скованность, было приятно, возбуждало состояние волшебного праздника, уже не хотелось спрятаться за Пьера, наоборот, хотелось нравиться, общаться, демонстрировать всем свой красивый, не хуже, чем у знаменитой Мики, наряд.

Она сбросила накидку и поймала восхищенный взгляд Мишеля.

– Ты необыкновенна, прекрасна! Ты настоящая Наташа! Я тебя приглашаю на танец.

«Почему Наташа?!» – удивленно подумала она, но Мишель уже увлек ее вперед, делая тщетную попытку быстро пройти сквозь толпу гостей. Их останавливали, знакомились с Машей, и она чувствовала, что привлекает внимание…

Негромко играл оркестр. Танцующих было мало.

Мишель вел уверенно и легко, слегка прижимая Машу к себе. Девушка, чутко прислушиваясь к музыке, точно поддавалась движениям партнера.

Она зря переживала за прическу: в отеле ее искусно постригли и уложили. Шея была полностью открыта, и Мишель, наклоняясь, чтобы что-то сказать, касался ее губами. Было очень приятно, Маша вся напрягалась от сладкого возбуждения, по спине ползли мурашки, а в голове, как в тумане, расплывались его слова:

– Ты настоящая северная звезда, Господи, ты же пахнешь снегом, ты настоящая Натали, такую я тебя и представлял!

Он подвел Машу к краю площадки. Они оказались в полумраке, среди экзотических деревьев.

«Вряд ли, что они живые», – подумала Маша, сорвала плотный блестящий лист и бросила вниз. Лист, планируя, медленно полетел. Внизу, как на макете, чередой выстроились маленькие домики, которые с высоты небоскреба казались игрушечными, а по узеньким ленточкам шоссе двигались такие же игрушечные машинки. У Маши закружилась голова.

– Я не могу смотреть вниз, мне страшно, – шепотом призналась она.

Мишель развернул ее к себе. Маша вся дрожала, несмотря на то что стояла теплая, по-настоящему южная ночь.

– Смотри на меня, со мной тебе не может быть страшно.

Вокруг как будто все исчезло – были только они вдвоем.

– Ты из той волшебной русской сказки, которую мне в детстве рассказывала мама. Я знал, что найду тебя. – Он взял ее тоненькую руку и прижал запястье к своим губам.

После этих слов вдруг неожиданно, как молния с неба, сверкнула вспышка, и невесть откуда взявшийся парень-фотограф уже размахивал черной пластинкой фотографии из поляроида. Снимок оживал на глазах: влюбленная пара, почти что новобрачных – бело-розовое Машино платье, темный с бабочкой фрак Мишеля.

«Не хватает только фаты», – подумала Маша.

А Мишель как будто прочел ее мысли, произнес:

– Ты выглядишь как невеста! – И потом добавил почти серьезно: – Это твоя первая проба, Натали.

«Если все это сон, то фотографии завтра не окажется», – решила Маша и положила снимок в маленькую сумочку.

14

Утром Пьер неважно себя чувствовал и отказался от программы Мишеля. Маша пообещала вернуться к полудню, но день пролетел как миг, и, приехав в гостиницу только к ужину, она испытывала неловкость.

На следующий день девушка поехала в магазин, чтобы купить купальник, – Мишель пригласил ее на парти у бассейна. Этот коктейль начинался в полдень, в самое жаркое время в Лос-Анджелесе.

Магазин, в который попала Маша, оказался очень дорогой. Молоденькие продавщицы тут же набросились на нее, предлагая купальники лучших фирм. Маша перемерила с десяток и остановилась на белом с черной отделкой. Она решила, что целиковый купальный костюм будет выглядеть приличней для такого случая, поэтому бикини, как ее ни уговаривали продавцы, даже не мерила. И без того вырез в нижней части выбранного купальника выглядел достаточно провоцирующим, а бедра и пах были настолько открыты, что девушки тут же отвели ее в салон к косметологу, чтобы сделать эпиляцию – убрать даже самый легкий пушок на ногах, а также побрить и «причесать» самую интимную часть тела, оставив узенькую модную дорожку.

«Настоящая укладка», – подумала Маша.

Примерив еще раз купальник, Маша осталась довольна – он подчеркивал достоинства ее фигуры. Правда, излишне сексуальный вырез по-прежнему беспокоил Машу, но продавцы настояли на своем: «С такой фигурой закрытые фасоны будут выглядеть старомодно!»

Маша согласилась. Ее высокая, не маленькая грудь, задрапированная полускладками, казалась еще больше и привлекала к себе внимание. Белокурые завитки в паху больше не топорщились в разные стороны и не вылезали из-под купальника. Заворачивая коробку с покупкой в блестящую бумагу, девушка предложила на выбор несколько дезодорантов-интим. Маша выбрала «Орхидею».

Отель, куда она была приглашена на прием, находился в горах, недалеко от Голливуда. Портье проводил ее в блестящую никелем и холодным мрамором раздевалку перед бассейном. После жары раскаленного города здесь стояла приятная прохлада. Интерьер украшали мягкие непромокающие ковры, огромные зеркала, пальмы в напольных керамических вазах, свисающие со стен вьющиеся растения. Приняв душ и переодевшись в новый купальник, Маша воспользовалась купленным дезодорантом. Бросив на себя критический взгляд в зеркало, она вышла к бассейну.

Площадка, на которой проходил прием, была огромной. Вблизи круглого бассейна с голубой водой располагались столики, резные кресла. Поодаль – лес экзотических деревьев. Гости с фужерами в руках, беседуя, бродили по «лесным тропинкам», сидели за столиками, кто-то загорал, купался.

Официанты разносили на подносах напитки, сандвичи.

Мишель, сидевший с кем-то за столиком, увидев Машу, быстрым шагом направился к ней. Сдержанно поздоровавшись, он поинтересовался самочувствием отца и подвел к своему столику. Там сидел высокий интеллигентного вида длинноволосый юноша в очках. Маша почувствовала, что прервала какой-то важный разговор.

– Я хочу тебя познакомить с моим другом Клодом.

Клод встал и вежливо поклонился.

– Мы работали с ним над предыдущим фильмом, а теперь написали сценарий для нового, в котором… – Мишель, помедлив, посмотрел на огромный щит, видневшийся на горизонте перед Голливудом. На нем крупным планом была Мики со знаменитым актером – сцена из прогремевшего фильма Мишеля, – …в котором, – как-то нерешительно продолжил он свою мысль, – я предлагаю тебе главную роль – русской графини Натали.

«Так вот в чем дело, – наконец догадалась Маша, – он постоянно во мне видит прообраз своей будущей героини, а мне казалось… – Но, устыдившись собственных мыслей, подумала: – Нет, мне ничего не могло казаться! Ведь он сын Пьера, который меня любит и столько для меня сделал! И потом, Пьер рассказывал, что Мишель натура творческая, увлекающаяся и, кроме одной возлюбленной – своей работы, – он не замечает никого и ничего».

Увидев Машино разочарованное лицо, Мишель предложил ей подумать, прежде чем ответить, поговорить с Пьером, а пока почитать сценарий.

А Клод, подарив Маше несколько дежурных комплиментов, продолжил прерванный с Пьером разговор о фильме.

Рядом с ними в бассейне плескались молоденькие актрисы. С распущенными длинными волосами, они, как русалочки, грациозно выпрыгивали из воды в своих бикини-ниточках с узенькими ленточками бюстгальтеров, брали в руки коктейли с ярким апельсином и соломинкой, подходили к гостям, нашептывали им что-то и, смеясь, увлекали за собой в бассейн. Некоторые красавицы лежали поодаль на резных диванчиках, подставляя свои, и без того уже загорелые, тела южному солнцу.

Маша обратила внимание, что она резко отличается от всех прямо-таки белоснежной кожей. Мишель, бросив на нее внимательный взгляд, видимо, тоже это заметил и усадил Машу под большой зеленый зонт. Но солнце, отвоевывая пространство, постепенно наступало, забираясь в каждую щель.

Маше была приятна забота Мишеля, однако мысль о том, что он хлопочет не столько о ней, сколько о своей придуманной Натали, начинала преследовать девушку.

Прислушиваясь к разговору друзей, Маша постепенно втянулась в него. Увидев, что она заинтересовалась беседой, Клод рассказал ей о фабуле фильма, о различных курьезах и спорах с Мишелем, связанных со сценарием их будущей картины. Он пожаловался, что для описания обстановки и костюмов они сначала полагались на знания Мишеля, которому много «досталось по наследству» от его русской родни, но потом этих знаний стало не хватать, и они часами просиживали в библиотеках, изучая историю русского искусства и костюма начала века. Теперь они хотели бы надеяться, что Маша не только примет участие в пробах на роль Натали, но и вообще поможет им по эпизодам в России.

– Мишель говорил, что вы из семьи русских музыкантов и сами играете на рояле. У нас как раз есть сцена, где Натали играет для гостей. Теперь, познакомившись с вами, я могу дописать некоторые сцены специально для вас. – И Клод стал увлеченно рассказывать Маше о своей героине, ее характере, вставляя русские, в его понимании, слова как бы в речь Натали. Мишель периодически исправлял его, но тоже неправильно. Маша смеялась и сама не заметила, как перестала обижаться на Мишеля и заинтересовалась новым фильмом.

Она горячо спорила, объясняя, что русская графиня не могла сделать то-то и то-то, что это абсолютно западный менталитет, она даже настаивала на изменении музыкального произведения, которое должна была играть Натали.

– Ну, значит, договорились, – остановил жестом их бурный спор Мишель. – Прямо завтра приступаем к первым пробам. Начнем с этого эпизода за роялем. Пусть Маша сама выбирает, что играть. А теперь, Маша, тебе надо отдыхать. Первый день будет очень тяжелый. – И, окинув ее сочувствующим взглядом, добавил: – Я не хочу тебя запугивать, но работа для новичка предстоит не простая. – И потом, как бы закрыв тему официальных переговоров, по-домашнему, почти как Пьер, спросил: – Маша, так ты не ответила мне – согласна?

– Да, – почему-то покраснев, прошептала Маша.

– Тогда едем на переговоры к отцу.

Пьер воспринял сообщение Мишеля о том, что тот хочет попробовать Машу в своем новом фильме, достаточно спокойно.

– Машенька, но я не могу задержаться здесь даже на неделю. Меня ждут неотложные дела в Париже. И хотя я думаю, что это очередная выдумка моего экспансивного сына, пожалуйста, попробуй, если тебе нравится. Я оставляю тебя под ответственность Мишеля. Главное, что тебя это развлечет. – И, обращаясь к Мишелю, как бы в шутку добавил: – Смотри, не замучай мою невесту. У нас осенью свадьба.

– Не беспокойся, отец, я позабочусь о ней, – заверил Мишель.

Через несколько минут по его звонку появился официант с тележкой яств и бутылкой холодного шампанского.

Мишель предложил тост за новую звезду Голливуда. А потом, деликатно поглядывая на Машу (так ей, во всяком случае, показалось), – за будущее отца и его невесты.

Пьер, осторожно отпивая из фужера ледяной напиток, радовался настроению сына, уверенный, что это только блажь. И даже не подозревал, что в последний раз видит самых близких ему людей.

На следующий день Маша приступила к пробам в павильоне, а Пьер улетел в Париж.

Работа действительно оказалась тяжелой. Примерка париков и костюмов так вымотала девушку, что Мишель назначил съемки на вечер, после отдыха, чтобы сразу не запороть первый эпизод.

Ночью, сквозь сон, Маша слышала звонок телефона, но снять трубку не было сил. Только утром, глотая на ходу завтрак, она подумала, что это, наверное, был Пьер, и решила сразу после съемок позвонить ему сама. Но она вспомнила об этом только поздним вечером и, поскольку в это время в Париже был полдень и Пьера, вероятно, трудно было бы найти, отложила звонок на завтра.

Утром ее разбудил по телефону Мишель. Взволнованным голосом он сказал, что немедленно к ней выезжает и они срочно улетают в Париж. Звонил лечащий врач отца и сообщил, что у Пьера инфаркт. Состояние очень тяжелое.

Маша от волнения ничего не смогла толком уточнить: когда это случилось, где находится Пьер – дома или в больнице? Возможно, ему стало плохо во время перелета? Или он понервничал из-за нее?

Маша чувствовала себя безусловно виноватой. Если бы она улетела с Пьером, наверное, могла бы предотвратить несчастье.

Мишель, ничего не объясняя, посадил ее в машину, и они умчались в аэропорт.

Всю дорогу до Парижа Маша старалась вспомнить лицо Пьера в их прощальный вечер в Лос-Анджелесе. Он был весел и смеялся вместе с ними, подтрунивая над очередной, как ему казалось, выдумкой Мишеля.

«Но чувствовал он себя в Америке плохо, отказался от приема в бассейне, часто пил сердечные лекарства. А я ни на что не обращала внимания», – казнила себя Маша.

– Может, ему вообще не надо было прилетать сюда? Он из-за меня сделал это, – поделилась она сомнениями с Мишелем.

– Наверное, и из-за меня тоже, – стараясь взять на себя часть вины и облегчить Машины переживания, покачал головой Мишель.