Текст книги "Рождество в Париже"

Автор книги: Людмила Леонидова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Людмила Леонидова
Рождество в Париже

ПРОЛОГ

Гигантские сфинксы охраняли Пирамиду. Их неоновые глаза мерцали в вечернем сумраке Лас-Вегаса мистическим светом.

Вдруг стало ярко, как днем. Праздная, гуляющая толпа замерла и взорвалась радостными возгласами. Ослепляя вспышками, защелкали фотоаппараты. Сотни маленьких ручных камер устремили свои круглые черные глаза на извергающийся вулкан.

Красно-оранжевые языки взмывали вверх, выплескивая из его нутра огненную, горящую лаву, которая, разливаясь широкими потоками, при приближении к зрителям медленно угасала.

«Наверное, мне все это снится», – подумала Маша. Но рядом он, Мишель, ласковый и нежный. Подносит ее ладонь к своим губам. Вспыхивает бриллиантовое кольцо, подаренное в день, когда он предложил Маше стать его женой.

– Нет, дорогая, тебе не снится. Мы с тобой в Лас-Вегасе.

Значит, она сказала это вслух.

А он, возвращая ее к реальности, продолжал:

– До 1848 года эти места принадлежали Мексике. Сразу после войны знаменитый гангстер Багси Сигэл построил здесь первое казино.

Многоступенчатый каскад голубого водопада, обрамленный живыми пальмами. Прыгающие на его волнах каменные дельфины. Бурлящий поток вливается в прекрасное лесное озеро с кувшинками. В прозрачной воде, как в зеркале, отражается золото элегантного отеля «Мираж».

– Мираж… Все-таки это не наяву!

– Наяву, наяву! – Мишель смеется довольный, наблюдая за впечатлением, которое производит размах и богатство этого американского острова счастья.

Чтобы убедиться. Маша еще раз бросает взгляд на кольцо с бриллиантами.

– А сейчас, – Мишель продолжил экскурсию, подтолкнув Машу в пространство между лапами сфинкса, – весь город состоит из гостиниц и казино.

Они вошли в Пирамиду. Вечерняя духота Лас-Вегаса сразу отступила. Работали мощные кондиционеры. Играла тихая музыка. По мягким коврам, с подносами на широких лентах через плечо, грациозно двигались девушки-хостесс. Они разносили напитки. На головах – круглые плоские шапочки, с ремешками под подбородком. Хостесс напоминали барабанщиц, только вместо белых панталонов – плотные переливающиеся колготки. Красивые длинные ноги, сзади – развевающиеся полы от маленьких фраков, как хвостики у русалочек.

Бесконечные ряды игральных автоматов и снующие со специальными кубками люди. В них – фишки. Никто не обращает внимания друг на друга. Все поглощены игрой. Автоматы яркие, разноцветные, как клоуны с красными носами на зеленом поле арены цирка. В потолке над столами для игры в карты, кости, рулетку – камеры.

– За ними спрятались те, кто зорко наблюдает за игроками, – поймав взгляд Маши, объясняет Мишель.

– За нами тоже? – спросила она, вызвав смех Мишеля.

Лента плоского длинного эскалатора через мраморные светящиеся арки перевозит их в недра «Цезарь Палас отеля».

Фонтан из разноцветного мрамора. В центре на возвышении – императорский трон. На нем могущественный цезарь. Почти в ногах у императора, лицом к нему – каменная длинноволосая красавица в белой тунике. Золотые лавровые венки. Светящиеся брызги фонтана. В небе дворца – ночные звезды.

– Днем здесь светит солнце и плывут голубые облака, – как сквозь сон, слышится голос Мишеля. – Небом управляет компьютер.

– Здесь нет ни окон, ни настенных часов, – шепчет Маша. Время для нее как будто остановилось.

– Пора ужинать. Тебя что, заколдовали сирены?

– Да, – произносит девушка, возвращаясь из сказочной Эллады.

– Машенька, очнись, пора ужинать, давай выбирать ресторан!

Их во дворце великое множество.

Перед рестораном, на котором они остановили свой выбор, – светящаяся витрина с изображением экзотических блюд. Под ногами бархатные ступени подсвечиваются, как посадочная полоса для самолета. Они поднимаются в амфитеатр над игорным залом. Блестящие вечерние платья женщин, темные мужские костюмы с бабочками. Шампанское в серебряных ведерках со льдом.

– Попробуй коктейль из креветок, я к нему специально заказал «Champaqne Millecime». Многие шампанские вина производят, смешивая разные сорта винограда, а это только из одного, безо всяких добавок. И выдерживают его не менее трех лет.

Розовые креветки обволакивал густой белый соус с зеленоватыми приправами. Их подали в широкой прозрачной вазочке на тонкой ножке.

«Какие гигантские», – подумала Маша.

– Это королевские креветки, – сказал Мишель.

Маша рассмеялась:

– Ты читаешь мои мысли.

Он смотрит на нее влюбленными глазами.

«Я так счастлива, что, если бы стала играть, непременно бы проиграла, ведь кому везет в любви…»

– Пойдем сыграем.

– Опять подслушал мои мысли?

– Просто они написаны у тебя на лице…

– Я не умею играть.

– Очень хорошо. Первый раз везет всем.

Мишель покупает фишки, на ходу объясняя Маше правила игры. Они подходят к зеленому полю рулетки.

– На что будешь ставить?

– На красные, – проговорила Маша, дотронувшись до амулета у себя на шее, и, мысленно призвав удачу, впилась глазами в скачущий шарик.

Круг остановился.

– Ты волшебница, мы выиграли.

– Делаем ставки, – слышится голос крупье.

– Снова на красные?

– Да, – теперь уже крепко сжимая амулет и окончательно поверив в него, выдохнула Маша.

– Опять выиграли! Маша, ты выиграла много денег! Может, хватит?

Маша смотрит на пожилого крупье в поисках поддержки, и ей кажется, что находит ее в самой глубине его бесстрастных для посторонних глаз. «Счастья вам, красивая любящая пара», – словно говорят они!

– Играем дальше, – почти выкрикивает Маша.

– Тогда ставь на цифры, – подсказывает Мишель.

«На цифры… на цифры, на какую же поставить?» Маша вспоминает «Пиковую даму»: тройка, семерка, туз.

– Тройка.

– Ставки сделаны, – произносит крупье.

– Ты опять выиграла!

Толпа любопытных обступила их плотным кольцом.

– Сейчас заменят крупье, – шепнул на ухо Мишель.

– Зачем? – так же шепотом спросила Маша.

– Таковы правила, когда они видят, что идет крупный выигрыш. – Мишель показал глазами на телекамеру, – это делают обязательно.

– Ну, тогда последний раз, – выдохнула Маша и подумала: «Жалко, что нет туза, как в картах».

– Семерка.

Толпа замерла. Шарик, подскакивая, медленно замирает на семерке.

Смена крупье. Появляется молодая женщина.

– Теперь хватит.

Длинная очередь в кассу.

– Может, вам доставить деньги в номер? – Их сопровождает служащий казино. – Желаем вам доброй ночи и ждем вас завтра.

Напряжение постепенно спадает. Маша чувствует усталость, хочется расслабиться.

– Я приму ванну.

– Хорошо, дорогая.

Ванная комната – огромная, с окном и живой зеленью. Посреди – круглая джакузи. Маша пускает воду, раздевается и, распустив волосы, погружается в приятное тепло. Нажатие кнопки – и искусственные волны мягко обволакивают тело и ласкают кожу. Вокруг, на широких мраморных бортах ванны, множество всевозможных флаконов, их горлышки подвязаны бантами, в тон жидкости.

Открыв один из них. Маша чувствует запах цветущего миндаля. Он дурманит. Не хочется ни о чем думать. Мысли растекаются вместе с бархатными волнами джакузи.

Голос Мишеля возвращает ее из забытья. Она видит у него в руках махровый белых халат с шелковой эмблемой отеля. Маша вылезает из ванны, ставит ногу на теплый, с автоматическим подогревом пол и видит себя в зеркалах дорогого апартамента «Цезарь Палас отеля» – невысокую, худенькую, с мокрыми волосами и большими, как блюдца, зелеными глазами. Девушка притрагивается к своему зеркальному изображению: ей до конца не верится, что это она, Маша, – обыкновенная москвичка, любящая и любимая, счастливая и неожиданно богатая.

– Подставь ладошки, – говорила ей в детстве мама, – и ты поймаешь свою счастливую звезду.

– Волшебную?

– Конечно, волшебную.

– Но она не ловится, не ловится, у меня ручки устали, – капризничает Маша.

– Не обязательно держать все время. Она может упасть случайно. Волшебную звезду счастья главное – не упустить.

Маша поднимает вверх руки и держит их над головой, как в детстве, изящно согнув в кистях, напрягая длинные тонкие пальцы.

«Как же долго мне пришлось ждать свою звезду!»

1

Начало декабря в Москве на удивление выдалось очень морозным. Маша, кутаясь в новую шубку, неслась на работу.

Борис Михайлович – шеф Маши – просил сегодня прийти вовремя и не отлучаться, так как его не будет. Мама каждый день повторяла, какое это счастье, что она нашла Маше такую спокойную и приличную работу.

На остановке тридцать третьего троллейбуса народу, как всегда, хватало, нужно было доехать до Садового кольца, а там пересесть или на метро, или еще на один троллейбус. Но это недалеко, вся дорога занимала минут сорок – пятьдесят, а некоторые девочки из министерства, в здании которого ее шеф снимал офис, тратили на дорогу полтора, а то и два часа. Наконец подошел троллейбус. Маше удалось впихнуться и даже занять место.

«Наверное, мама права – работа у меня неплохая», – подумала Маша, устраиваясь поудобнее, чтобы не испачкать полы шубки о грязные огромные сумки какого-то парня.

Борис Михайлович – отец одного обалдуя, который учится в маминой школе, сам предложил взять Машу к себе. Мама считала его чадо способным и всегда защищала на педсоветах. Если бы не авторитет мамы, то его давно бы исключили за поведение. Но учился он хорошо, и это помогало маме отстаивать его перед коллегами.

Уже больше десяти лет она работала во французской спецшколе преподавателем музыки. Мама в молодости подавала надежды, как хороший музыкант. Но после смерти папы она не смогла работать в оркестре – на время гастрольных поездок не с кем было оставлять маленькую Машу. Сначала она брала учеников, а потом, как она говорила, вместе с Машей они пошли в школу. Маше тогда едва исполнилось шесть лет. Школа была элитарная, с основным языком – французским и вторым – английским. Находилась она близко к дому. Маме большое удобство – ребенок всегда под присмотром. Правда, папа мечтал, чтобы Маша тоже была музыкантом. Но мама, помотавшись с папой по стране (на Севере он простудился и получил воспаление легких, да такое, что в Москве не смогли вылечить), решила, что хватит, пусть лучше девочка будет спокойно работать где-нибудь с французским языком, а музыкой может заниматься так, для себя.

Маша неплохо играла на рояле. Инструмент едва помещался в их маленькой двухкомнатной квартире на Ленинском проспекте. Рояль был куплен еще папой, поэтому они не хотели его продавать, оставили как память.

Набитый троллейбус, кряхтя и покачиваясь, медленно полз к Октябрьской площади. Маша раскрыла небольшую книжонку на французском. Она постоянно читала на языке, чтобы не забыть его.

В Иняз после школы Маше не удалось поступить – был очень большой конкурс. Их предупреждали, что так просто туда не стоит даже и пробовать, но Маша очень хорошо училась, и наивная мама все же надеялась. Увы!

Посмотрев в дырочку в морозном стекле, Маша поняла, что пора пробираться к выходу.

После набитого троллейбуса на улице ей даже показалось не так холодно. Из-за серых московских облаков вылезло солнце. Маша с удовольствием вдохнула морозный воздух.

Десятый троллейбус пришел быстро, а отсюда до работы было уже совсем недалеко. Министерство, где фирма снимала офис, находилось на Новом Арбате.

Фирма занималась закупкой медицинского оборудования, в том числе и из Франции. Английский язык шеф знал хорошо, но считал, что Маша с французским тоже пригодится. Других сотрудников у него не было, только бухгалтер на договоре. Сам он в офисе сидел редко, все время куда-то ездил, поэтому Маша целый день отвечала на телефонные звонки, принимала факсы. Иногда он брал Машу на переговоры, чтобы она не забывала язык. Относился к ней по-отечески, порой сердился, когда девочки из министерства приходили к ней поболтать, а иногда заботливо спрашивал, обедала ли она, или не холодно ли ей в куртке, которую она носила всю прошлую зиму, пока они с мамой не купили ей на рынке в Лужниках недорогую шубку.

Дежурная, узнав Машу, улыбнулась и дала ей ключи от комнаты.

Зойка, сотрудница министерства, уже курила у нее под дверями.

– Маш, ты не забыла, сегодня у Лены день рождения. Мы тебя ждем. Я уже утром торт и шампанское купила. После обеда собираемся закрыться в комнате и никого не пускать.

– Зоя, я сегодня так рано не могу. Шеф просил не отлучаться.

Зойка сделала гримасу.

– Ну, ладно, я попробую, бухгалтер должна приехать, я ее попрошу посидеть вместо меня, она все равно до вечера собиралась остаться.

– Отлично, – обрадовалась Зойка. – Сейчас я тебе принесу показать, какой мы Ленке турецкий свитер купили в подарок, на улице перед магазином продавали.

Раздеваясь, Маша подумала:

«Хорошо, что нет шефа. Зойка с ее нетерпеливым характером все равно сегодня работать не даст, будет и до обеда прибегать каждые пять минут – свитер покажет, потом еще что-нибудь надумает, пока не соберемся».

Полдня пролетели быстро. Телефонные звонки, потом она отправила несколько факсов, разобрала почту.

Бухгалтер, женщина средних лет, вечно замотанная из-за двух детей, с громадными сумками ввалилась в комнату уже после двух часов. Девчонки по очереди несколько раз прибегали предупредить, что они уже начали праздновать.

– Маша, тут недалеко яйца дешевые с машины продают. Тебе не надо?

– Нет, Катерина Петровна, у нас мама хозяйством занимается.

Увидев, как бухгалтер выбирает битые и раскладывает их на столе на дорогую для компьютера бумагу. Маша воскликнула:

– Как же вы довезете яйца домой, из них уже яичница?

– Сейчас все по одному переберу и вытру. Слушай, у тебя нет помягче бумаги?

– Катерина Петровна, миленькая, не надо эту портить, сейчас я у девочек из министерства другую попрошу, им бесплатно выдают. А вы сегодня надолго?

– Да, посижу, а тебе что, уйти надо?

– Ага, у Лены день рождения, так они отмечают и меня позвали. Мы скинулись и свитер купили, недорогой.

– Ну, беги, только бумагу занеси, не забудь. – И уже вдогонку крикнула: – Может, свитер покажешь, я бы своей старшей тоже взяла!

Девчонки действительно закрылись. Маша условно постучала: тук-тук… тук-тук… тук-тук…

– Это Машка! – раздался Зойкин голос, а за ним щелчок.

– Заходи, гостем будешь.

Девчонки уже выпили понемногу шампанского, торт почти что доели, на столе валялись апельсиновые корки и нетронутые яблоки.

– Ну, наконец-то, – сказала Леночка, – я твой кусок торта стерегла от Зойки-хищницы.

– Неправда, мне и нельзя столько, он у меня вон куда прилипает сразу, – возмутилась та, показывая на свои обтянутые узкой юбкой бедра.

– Мне еще надо Катерине Петровне бумагу передать, она яйца побила. Дадите, девочки? – спросила Маша. И, переключившись на происходящее, всплеснула руками: – Лена, как тебе свитер подходит, особенно к этим брюкам.

– Да, я уже всех поблагодарила, и тебе, Машуня, спасибо, – чмокнув ее в щеку, сказала Лена.

Зойка, наливая всем шампанское, заторопилась:

– Сначала тост про Лену скажи, а потом я сама отнесу бумагу, обязательная ты наша!

Маша подняла керамическую кружку, в которую Зоя несколько раз подливала, дожидаясь, пока не осядет пена, и торжественно произнесла:

– Леночка, в день твоего двадцатилетия мы желаем, чтобы ты была такой же красивой, как сегодня.

– Еще бы, в таком свитере, – поддакнула Зойка.

– Чтобы у тебя все хорошо сложилось… в личной жизни, – продолжила Маша.

– Про замуж скажи, – подсказала Галя, которая считалась более взрослой – она была старше всех присутствующих лет на пять, давно окончила институт, но никак не могла устроить свою жизнь.

– Да, – серьезно произнесла Маша, – мы хотим, чтобы в этом году осуществилась твоя мечта и ты вышла замуж за Сережу.

Все знали, что Лена давно встречается со своим бывшим одноклассником, они хотят пожениться, но его родители почему-то против.

Девочки уважали Машу, несмотря на то что она была младшей среди них. Маша много знала, говорила по-французски, играла на рояле и вообще работала хоть и в маленькой, но частной фирме.

– Я тоже на днях у нас внизу, в министерстве, в книжном киоске с мальчиком познакомилась, – выпив одним залпом шампанское, похвасталась Зойка. – Знаете, где он работает? Напротив, официантом в ночном ресторане.

– А у нас в киоске книжки о правилах хорошего тона покупал, – съязвила Галя.

– Между прочим, он за границей учился. Его хозяин ресторана посылал. Он меня, – мечтательно закатив глаза, провыла Зойка, – на ночное ш-о-у приглашал.

– У тебя двухнедельной зарплаты не хватит там за одно блюдо заплатить, – со знанием дела сказала Галя.

– Ну и что, давайте как-нибудь соберемся и пойдем туда, так посмотреть хочется, а то в окно на их рекламу каждый день пялимся, а внутрь зайти боимся.

– А в чем же туда ходят, девочки? – спросила раскрасневшаяся после шампанского Лена.

– В платье для коктейля, – уверенно заявила Зойка.

– С чего это ты взяла?

– Он мне так сказал. Только я не знаю, что это такое.

– Маш, у тебя мама артисткой была, ты, наверное, знаешь, как выглядит платье для коктейля?

– У меня мама музыкантом в оркестре работала, тогда про все эти платья вообще никто не знал, а когда она в школе училась, даже в тонких чулках не разрешали ходить, только в простых, в резиночку. Правда, одно концертное платье у нее есть – длинное, бархатное, одним словом, вечернее. А, кстати, девочки, вы знаете, откуда пошло выражение «бархатный сезон»? В старину, когда после жаркого лета в сентябре на море, в Крыму или на водах, становилось вечерами прохладно, все дамы облачались в бархат. Мне вообще-то тоже очень хочется хоть раз в жизни надеть вечернее платье, длинное и с декольте.

Девочки мечтательно слушали. Заводная Зойка забралась на стол. Стянув пуловер и завернувшись в шелковую занавеску, она изобразила из нее вечернее открытое платье.

– Очень здорово, тебе идет, – поддержала Лена.

– Конечно, я и сама знаю, полный отпад, такое любой женщине пойдет. Представляете, если бы вернуть те времена, когда дамы в длинных платьях ходили? – Зойке эта тема не давала покоя.

– Тебе бы от него хвост оторвали, пока ты из своего Теплого стана в метро до центра доехала. – Галя вернула их на землю. – Может, вам лучше «знакомства» почитать? Вот: «Одинокий, тридцать лет, хочет найти счастье с девушкой не старше двадцати пяти».

– Да ну их, сами найдем! – Зойке надоело стоять на столе, и она с грохотом спрыгнула, оторвав, конечно, от карниза край занавески.

– Маша, что я нашла… То, о чем ты мечтаешь, – вдруг воскликнула Галя, перевернув газету на другую страницу.

– Я мечтаю? – не поняла Маша.

– Очень дешевый тур в Париж. Ведь это была твоя мечта?

– Да, у нас в классе девочки ездили. Мне так хотелось!

– Девочки в вашей спецшколе все богатенькие были, с папочками. В Париж ведь очень дорого поехать. – Зойка потерла пальцы, изображая денежки богатых палочек. – А тут, – прочла она, заглядывая через плечо Гали, – всего триста пятьдесят долларов. На Рождество, во! Сейчас позвоним, телефончик есть?

Она сделала серьезную физиономию и набрала номер.

– Девушка, я по объявлению. Тур в Париж, на Рождество, у вас имеется? – Зойка внимательно слушала и только кивала, а потом как подскочит: – Почему сегодня последний день? – И закрыв микрофон рукой: – Галя, где ты такую старую газету выкопала? – Затем уже в трубку: – Хорошо, приеду, только вы меня дождитесь. Так, – сказала она, закончив разговор. В ее голосе звучали твердые деловые нотки. – Вот адрес. Это на Ленинском проспекте, около твоего дома. Паспорт у тебя есть. Деньги сейчас найдем. Привезешь мне из Парижа туалет.

– Какой туалет? Что ты городишь? – растерялась Маша.

– Такая считалочка была, мне мама рассказывала: барышне прислали из Парижа туалет, что хотите, то берите, да и нет не говорите и т. п. Про туалет еще поговорим, я, правда, кое-что заказать тебе хочу. А пока пошли к твоей Петровне, мы ей бумагу – она нам денег.

Маша лихорадочно соображала: «Конечно, такой недорогой тур, вот только мама… она хотела купить себе кое-что, но, наверное, если узнает, что именно в Париж, то не будет возражать…»

– Маша, – прервала ее размышления Зоя, – в турагентстве тебя будут ждать до восемнадцати часов. Времени у тебя немного. Вперед!

– Ничего себе день рождения, – проговорила Лена, а потом добавила таинственным шепотом: – Наверное, все это не просто так, тур на Рождество в Париж. Машуня, ты кто по гороскопу? Не упусти своего счастья…

– Еще с вами полчаса потусуется и упустит, – прокричала на бегу Зойка, схватив Машу за руку.

2

Офис, в котором размещалось турагентство, Маша долго не могла найти. Наконец две старушки во дворе показали ей на подвал.

– Там раньше прачечная была, а теперь все спрашивают это… – Бабулька наморщилась, вспоминая трудное название.

– Турагентство, – подсказала Маша.

– Да, его, – подтвердили бабушки хором.

В подвале было темно, пахло сыростью. Маша толкнула на ощупь дверь и сразу очутилась в комнате, выложенной белым, черным и еще каким-то кафелем. Выше кафеля начинались темно-зеленые ободранные стены. На них были развешаны одинаковые плакаты с черноволосой девушкой в купальнике, зазывающей совершить увлекательное путешествие в Турцию.

– Ну, наконец-то! Мы вас заждались! – зычным голосом встретила ее полная молодая девушка в красной пуховой кофте, расшитой черным бисером. Но, увидев нескрываемый ужас в глазах Маши, неуверенно спросила: – Это вы звонили насчет Парижа?

Напротив девушки, спиной к Маше, сидел кто-то в коричневой дубленке с белым воротником. Между ними на обшарпанном столе стояли бутылка водки и два стакана. Маша попятилась назад, но человек развернулся, и Маша увидела смуглое симпатичное лицо парня, смеющиеся карие глаза, густые черные волосы.

– Проходите, не бойтесь. Ты чего людей пугаешь? – обращаясь уже к толстухе, произнес он.

Напряжение спало. Маша действительно испугалась, потому что в сумочке у нее лежали валюта и заграничный паспорт.

Бутылку парень тут же поставил под стол и усадил Машу на свое место. А девушка, достав зеркальце, стала красить и без того уже достаточно раскрашенное лицо.

– Ну, оставляй все, мы тебе позвоним, – ничего не объясняя и перейдя сразу на «ты», решительно проговорила она.

– Да, но я сначала хотела бы ознакомиться с условиями тура, – возразила Маша.

– С какими условиями? Никаких условий, я ж тебе по телефону сказала: проезд, трансфер, проживание, без питания.

– А экскурсии?

– Экскурсии? – с нескрываемой иронией многозначительно протянула девушка. – Вот вам гид-переводчик Гоша, он вас в грэческий зал сводит, – переходя почему-то на «вы» и подражая голосу Райкина, съехидничала толстуха.

Маша уже собиралась повернуться и уйти, но тут молодой человек приветливо улыбнулся и по-свойски сказал:

– Меня зовут Григорий, Гоша, будем знакомы. А вас?

– Маша. – Неожиданно для себя она протянула Гоше руку.

Дубленка на нем была расстегнута, под ней – светлая вельветовая рубашка, на шее – темный платок. Маша не могла понять, почему она обратила внимание на все это. Гоша был высокий и плечистый. Поскольку стульев в комнате больше не оказалось, он присел на край стола и как бы по-дружески положил руку на Машино плечо. Он находился так близко, что она почувствовала даже запах резкого, мужского дезодоранта. С одной стороны, девушка понимала, что Гоша ведет себя развязно, с другой – ей вдруг первый раз в жизни самой захотелось прикоснуться к мужчине. Чтобы скрыть это, Маша опустила глаза, но мысли снова сосредоточились на нем: «Брюки выглаженные, чистые, скорее, просто новые, такие же ботинки. Терпеть не могу, когда грязные ботинки».

А Гоша, словно почувствовав расположение к себе, примирительно заключил:

– Вот и хорошо, Маша. Давай на «ты». Я тебе скажу, что тур за такие бабки ты нигде не найдешь. Я постоянно езжу и знаю. С экскурсиями и питанием было бы гораздо дороже. Да еще на Рождество. Не бойся! Мы с тобой везде прорвемся. – И, оценивающе взглянув на Машу, добавил: – А ведь я не зря ждал, такую попутчицу себе отхватил!

Маше было немного не по себе от грубоватых манер Гоши, но все же льстило, что такой смазливый и красиво одетый парень делает ей комплименты.

Однако, приученная мамой и Борисом Михайловичем выяснять детали, сбитая с толку словами о гиде, она уточнила, обращаясь к Гоше:

– А вы тоже этим же туром едете в Париж?

– Видите ли, девушка, у нас каждый едет и возвращается, когда хочет, но если вы желаете, чтобы вас встретили и проводили, можете договориться с ним, – показала толстуха на Гошу, – что вы полетите в один день. На двоих мы уже даем встречающего.

– О’кей, – произнес Гоша голосом, привыкшим подчинять женщин, – мы уже договорились. Девушка с такими глазами не может мне отказать.

– Может, – сопротивлялась Маша, – но я согласна, не из-за вас, а из-за Парижа.

– Вот и отлично! – обрадовался Гоша, доставая бутылку из-под стола. – По этому случаю надо выпить!

– Я водку не пью.

– Естес-с-твенно, – сказала раскрашенная толстуха, – а мы пьем.

– Рита, ты настоящий друг, мы с тобой… – И, хитро посмотрев на Машу, закончил: —…деловые партнеры. – С этими словами Гоша поцеловал Риту в щеку.

– Нет, сначала вы примите у меня деньги и паспорт, дайте расписку. Я уйду, а потом делайте что хотите.

– Вот те и глаза, – не обращая на Машу внимания и чокнувшись граненым стаканом с Гошей, пробулькала Рита. – Жду ее после работы, а она… Не волнуйся ты за свои. – Она небрежно показала на четыре купюры, аккуратно сколотые Машей скрепкой. – У нас никогда ничего не пропадало. – И, открыв со скрипом дореволюционный сейф, заключила: – Всё, данные твои есть, я тебе позвоню!