Текст книги "Война кукол"

Автор книги: Людмила и Александр Белаш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Коротко стриженные жесткие волосы пятидесятисемилетнего генерала Лоуренса Горта уже тронула седина. Высокий, с широкой грудью и длинными руками, генерал олицетворял собой ту пробивную силу, которой так славятся военные. Тяжелый, крепкий череп, грубое лицо; под широкими бровями – круглые темные глазки, всегда выражающие решимость и нетерпение. А еще у генерала был громкий голос, отнимающий не только возможность, но и всякое желание возражать. Именно этим камнедробильным голосом он создал проект «Антикибер», внушив штатским недоумкам из парламента и сомневающимся из Айрэн-Фотрис, что деятельность Банш угрожает национальной монополии на ноу-хау по киборгам – из всех ино-миров лишь Атлар производит что-то подобное, а значит, и Туа-Тоу, и Ранкари, и Форрэй давно заказали своим разведкам разузнать структуру и технологию производства кибер-мозга – а потому бороться с Банш должны военные. Чиновники и депутаты, не в состоянии вынести голос генерала, быстро уставали и соглашались, сдаваясь на милость победителя, – однако толстые кости генеральского черепа скрывали незаурядный ум, и Горт понимал, что стоит ему напороться на непримиримую оппозицию или изощренного в законах адвоката – и его построения рухнут, а проект если не закроют, то отнимут у генерала и отдадут, скажем, в кибер-полицию, предварительно отобрав оружие и выгнав из Баканара. Но Горт не помнил случая, чтобы то, что попало к нему в руки, он выпустил без боя. Вся его фигура была устремлена вперед, и даже волосы на голове стояли параллельными рядами, как войска. Колебаний и сомнений генерал не знал.

Хиллари в присутствии таких людей всегда замыкался и помалкивал; он хранил нейтральную позицию, пока генерал пробивал ассигнования и доказывал пользу проекта. Если бы не Доран… парламентской подкомиссии, возбужденной его новостями, трудно будет объяснить разницу между объявленной целью и реальным направлением проекта. Потому что ловля баншеров – совсем не главное… «Главное, – подумал Хиллари, усаживаясь в кресло напротив Горта, – обозначилось только сейчас. Я, я – и никто другой – нащупал прорыв от кибер-стандарта к чему-то новому. Это еще надо понять и сформулировать».

Генерал Горт серьезно подготовился к этой встрече – выпил успокоительного, прослушал медитативную кассету и проконсультировался с психологом. Он знал, что на этого спокойного сероглазого умника не действуют ни доводы, ни убеждения, ни напор, ни лесть. Приказы он игнорировал – «Я гражданское лицо. Приказы мне может отдавать только специалист, знающий больше меня», а пойди найди другого такого специалиста. Поэтому они давно разделили обязанности: Хиллари работал, а Горт отчитывался по результатам; Хиллари ходил в суд, а Горт – в парламент. Таким симбиозом были довольны оба; Горт не лез с советами в проект, а Хиллари не мешал генералу пожинать лавры. Горт хотел устранить проблему, выгнав строптивого Хиллари, но по трезвому размышлению оставил эту затею, вовремя сообразив, что без Хармона весь проект тут же развалится. Хармон не только объединял проект и руководил поисками беглых кукол (проще иголку в стоге сена найти, чем угнанного киборга) – он их тестировал, программировал, выступал как эксперт в суде и много еще чего. Например, он запугал «отцов» Банш и заставил их уйти глубоко в подполье, уже тем самым значительно уменьшив их число и затруднив им деятельность. Замены Хармону не находилось, и Горт и дальше бы терпел двоевластие, если бы не скандал в СМИ. Скандал разгорался из простой сенсации в прямое шельмование проекта, а Хармон вел себя, как обычно, – то есть никак не реагировал.

Четвертая власть тоже любит лесть и почитание; она, как и всякая власть, требует, чтобы на ее порицание по первому же слову виновный (хоть бы он сто раз был прав) разодрал одежды, посыпал голову пеплом и, босой, пополз на коленях в студию, биясь лбом об пол и оглашая воздух воплями раскаяния, моля о прощении и снисхождении. Хармон же этого делать не собирался, он открыто презирал и телевидение, и его лицемерный лозунг открытости и свободы – за это он мог жестоко поплатиться. Репортеры разорвут его в клочья – чтобы другим подать пример послушания, – а заодно и проект, и генерала Горта. Надо было срочно что-то предпринимать, чтобы спасти положение, но как убедить несговорчивого Хармона пойти на компромисс и добровольно окунуться в бассейн с грязью? Поэтому генерал избрал иную тактику, нежели вчера.

– Я ждал твоего звонка вечером, – тихо начал Горт, – но не дождался. Я с тобой грубо поговорил вчера; извини, я не сдержался, о чем я очень сожалею.

– В этом нет ничего необычного, генерал, – сухо ответил Хиллари. – Вы были очень расстроены, я понимаю ваши чувства. Гнев – это закономерная реакция в подобных обстоятельствах.

Вот так всегда. Хиллари туп, бесчувствен и невозмутим.

– Хиллари, сейчас подчиненный может подать в суд на начальника, если тот своим поведением вызвал у него стресс или нанес психическую травму. У меня вчера от твоих выходок развился гипертонический криз. Что ты мне посоветуешь? – генерал смотрел тяжело и мрачно.

– У меня позавчера был вегетативный криз, – взгляд Хиллари был почти враждебным, – от переработки. Когда я давал вам обещание явиться в студию, я не осознавал, что делаю. Вчера я пришел в себя, к тому же и обстоятельства изменились. Генерал, если вы думаете, что, когда мы подадим друг на друга в суд, Доран от хохота подавится собственным языком, то вы ошибаетесь. Он получает сумасшедшие деньги именно за то, что может нести околесицу не запинаясь и не думая. Язык – его главный рабочий орган; по-моему, он его застраховал.

Горт захотел сломать что-нибудь из канцелярских принадлежностей, но сдержался.

– Хиллари, пойми же ты наконец – проект под угрозой. Мне это не страшно – у меня еще четыре проекта останутся…

– Мне тоже, – Хиллари принял более вольную позу. – Если проект развалится – уйду к Джомару Дагласу. Разработка нового типа интеллекта куда перспективней, чем бестолковая беготня за куклами.

Так. Это ультиматум. Генерал слегка побагровел, но как более опытный легко вынес удар. Раньше Хиллари даже не заикался о смене места.

– Хиллари, – Горт старался говорить мягкой убедительно, – я тебя не пугаю. Я просто обрисовываю проблему. Доран уже угробил нескольких людей сильнее и влиятельнее тебя. Поверь, я не хочу избавиться от проекта. Твоей работой уже заинтересовалась BIC; они обещали сотрудничество – новую, еще более мощную аппаратуру, задействовать своих инженеров в рамках проекта. Я предлагал тебе людей, ведущих системщиков, но ты сам отказался.

– Мне не нужны соглядатаи, – Хиллари был неумолим. – У меня есть идеи в стадии разработки – а они их выкрадут, запатентуют и доведут до промышленного уровня, а я останусь с носом. Я категорически заявляю, что, если в проекте появятся инженеры BIC, я уничтожу все, что сделал. Это не оперативная и не секретная документация, это мои личные исследования.

– Ладно, ладно, Хил, – Горт положил свою увесистую ладонь на тонкую кисть Хиллари. – Об этом мы уже говорили, не будем повторяться. Я о другом. Надо вместе спасать проект.

Хиллари почувствовал себя свободней.

– Что ты предлагаешь? – переход на дружеское «ты» означал, что Хиллари готов немного уступить. Самую малость. Больше и ожидать не стоило.

– Сегодня в 17.00 Дерек и Карцбеккер собирают пресс-конференцию. Мне уже звонили. Тебе надо прийти туда и честно и откровенно рассказать о проекте, об акциях, о результатах – это единственный путь спасти положение.

Хиллари представил на секунду, как будет выглядеть со стороны этот перекрестный допрос, и тотчас же отрезал:

– Нет, нет и нет! Ноги моей там не будет. И тебе, Лоуренс, я категорически не советую там появляться. Телевизионщики никогда не показывают пресс-конференцию целиком, они сделают нарезку из каверзных вопросов, выражений лиц, почесываний за ухом и, снабдив эту чушь завиральным комментарием, бросят на экран. К монтажу, разумеется, нас не допустят, и мы снова будем выглядеть ослами. Поверь моим словам. К тому же у меня масса неотложной оперативной работы, а я буду терять время на ерунду. Кстати, эта Маска у меня на крючке, я иду по их следам – а получится, что я оправдываюсь. В чем? В том, что последовательно делаю свое дело?.. Кроме всего – этот флаер; они мне по гроб жизни не простят, что ребята его догнали. Между прочим, его хотели загнать в Руины и сбить – вот тогда все были бы довольны. Пусть туда идет Джун Фаберлунд, ей за это платят, и она знает, как себя вести перед телекамерами. И не давай от моего лица никаких обещаний, ты снова можешь оказаться в неловком положении.

– Я-а-а?! – Горт оторопел.

– Да, – кивнул Хиллари. – Лоуренс, тебе никто не говорил, что ты используешь свою психическую энергию как таран? Ты подавляешь волю, а когда человек дает тебе обещание, то он потом старается его выполнить, чтобы сдержать слово. Я с самого начала не хотел никуда ехать, и то, что ты вырвал у меня согласие, вовсе не значит, что я буду играть навязанную тобой роль. Сейчас я отвечаю: «Нет!», отсюда и конфликт. Ты меня знаешь, я буду стоять на своем; попробуй, найди другой путь – и конфликт будет исчерпан.

– В армии, – рассвирепел Горт, – приказ является законом, обязательным к исполнению. За отказ там судят военным трибуналом.

– Хорошо, – Хиллари сделал примирительный жест, – назови мне достоверный случай, когда командира штурм-бригады вызвали с поля боя во время атаки давать интервью, и он согласился, – и я без слов еду на пресс-конференцию.

Генерал яростно, в упор посмотрел на Хиллари – тот был сдержан и отнюдь не намерен сдаваться. Генерал помолчал, потом открыл какую-то папку и погрузился в изучение бумаг. Хиллари закинул ногу за ногу и уставился в окно. Уходить он, не закончив разговора, не собирался.

– Ты уволил Альвина? – не поднимая головы от бумаг, спросил Горт.

– Разумеется, нет, – ответил Хиллари. – Ты знаешь, как у меня тяжело с кадрами. Я сразу понял, что ты погорячился, ты и сам это признал.

– Уходи. Нам не о чем больше говорить, – раздражение в голосе генерала стало убывать.

– Только если меня вынесут, – Хиллари решил быть наглым до финиша, каким бы он ни был. – Мы поругались, выплеснули лишние эмоции, и теперь ты должен решить, что для тебя важнее – настоять на своем или действительно попытаться спасти проект.

«Некоторых людей, – с невольным уважением подумал Горт, – можно только расстрелять!..» А еще он подумал о том, что надо выгнать психолога…

…Через час Хиллари вышел из кабинета с тем же самым выражением лица, с котором вошел. Гердзи посмотрел на него со скрытым восхищением. Хиллари опять сел на вращающийся стул и, будто ничего не случилось, спросил:

– У тебя есть бутерброды и кофе?

– Конечно, – Гердзи вынул из шкафа блюдечко с уже приготовленными бутербродами и поставил перед Хиллари, затем из соседнего отсека появился прозрачный сосуд с толстым поддоном, – но кофе у меня искусственный.

– Любой сойдет, – Хиллари уже примерился к приглянувшемуся бутерброду, переложив на него всю начинку с двух других.

Гердзи заварил кофе, размешал и протянул чашку. Хиллари взял, осторожно попробовал – Гердзи молодец, никогда не подаст кипятка. Хиллари сделал большой глоток и с удовольствием почувствовал, как тепло скатывается куда-то внутрь и вниз, согревая его и наполняя удовольствием.

– Знаешь, Тито, – Хиллари расслабился и весело посмотрел на адъютанта, который глядел на него с каким-то затаенным ожиданием, – приказы генерала, как наша Конституция, – отменить ее нельзя, а вот исправить – запросто…

И, видя недоумение в глазах Гердзи, Хиллари наклонился к нему и пояснил шепотом:

– Это глупое NB тебе сотрут через три месяца. Начисто. Но я тебе ничего не говорил.

– Спасибо, – улыбка разлилась по лицу Гердзи. – Хил, я твой должник.

– Не бери в голову. Лучше обеспечь мне телефон без «клопов» – надо поговорить кое с кем.

Гердзи подмигнул и кивком показал на дверь справа от себя. Вообще-то аппарат спецсвязи предназначен для контактов между высшими чинами, но чего не сделаешь для друга!.. Уединившись, Хиллари набрал номер комиссара Дерека.

– Привет, Райн. Это Хиллари. Чем занимаешься?

– Привет. Пишу рапорт об отставке. Надеюсь, Хил, ты не будешь говорить, что я плохо тебя прикрыл? – голос Дерека был далеким и усталым.

– Райн, ты с ума сошел, – Хиллари обеспокоился. – Ровертаун и угонщики кукол будут ликовать и бить в ладоши. Не делай этого. В твоем лице кибер-полиция потеряет… Это ты из-за пресс-конференции, да?

– Да! И из-за Дорана, будь он проклят, и из-за всего. Меня тут шеф… мммм… воспитывал.

– Ну и что? – возразил Хиллари. – И меня тоже, только что.

– Да, но ты под прикрытием Баканара, а я в полиции. Мы должны быть открыты и доступны…

– Райн, доступны только проститутки, и то не всегда и не везде, – голос Хиллари стал циничным.

– В общем, мне велели написать рапорт, – кисло сказал Дерек, – чтоб не было шума. «Должностное ответственное лицо не имеет права лгать» и прочая, и прочая. «Ты дискредитировал» и так далее.

– А ты не лгал, – уверенно начал Хиллари, – ты выполнял мой секретный приказ по допуску, не подлежащему разглашению и по настоящее время. Дело государственной важности…

– Перестань, Хиллари! – взорвался Дерек, – это уже не смешно! Я не знаю, как Горту удалось выбить вам этот допуск, но мне-то ты голову не морочь. Я-то знаю, чем ты занимаешься.

– А я не морочу, – Хиллари продолжил тем же размеренным голосом, – я предлагаю тебе вариант ответа и согласовываю позицию. Если бы наш Президент как должностное лицо каждый раз, соврав, подавал в отставку, то у нас выборы были бы раз в две недели. А у него должность повыше твоей.

– Что можно Юпитеру, то нельзя быку…

– Брось! Просто твой шеф решил не связываться с прессой и умыть руки. Ему так проще и спокойней. Комиссар Дерек ушел в отставку, и проблемы нет. А кто будет бороться с угонщиками, ему плевать. Конечно, у тебя есть толковые ребята, но пока они войдут в силу, пройдет года два-три. И, собственно говоря, почему ты должен от всего отказываться и играть по сценарию свыше? Райн, я тебя не узнаю, – Хиллари говорил, не повышая тона, но очень серьезно.

– Хм-м… – Дерек в чем-то засомневался. – Ты пойдешь на пресс-конференцию?

– А что я там забыл? – пошевелил бровями Хиллари. – Я – полководец Армии Тьмы и готовлю свой Легион Смерти к решающей битве… Поедет Джун Фаберлунд. Учти, та размалеванная кукла, что выступала у Дорана, у меня на прицеле, ее заявлениям грош цена, обычная дезинформация и самореклама. Подумай сам – ну что Доран предъявит в доказательство? И директор театра, и эта кукла – в бегах. Пленка с записью? В кино и не такое показывают. Можно это смело подвергнуть сомнению.

– Но пока ты их не поймал… – в голосе Дерека сквозила неуверенность. – Хил, что я там буду делать один? Фаберлунд – обмылок тот еще, Леон Карцбеккер жаждет нашей крови…

– А ты пробовал с ним договориться?

– С кем?! – возопил Дерек. – С налоговой службой?! А ты сам не пробовал их уломать, когда платишь налоги?! Карцбеккер заявил, что не простит никому использование своих жетонов; он будет настаивать на служебном расследовании.

– Ах, так! – Хиллари ехидно улыбнулся. – За жетоны обиделся… В сущности – это пластик, не более. У Карцбеккера, видимо, других проблем нет; наверно, ему спится хорошо….

– О чем ты?

– Райн, давай поиграем в одну старую психологическую игру. Называется – «Сделай ближнему гадость». Ты ведь изъял всю документацию «Фанк Амара»?

– Да, – Дерек еще не понимал, к чему клонит его друг.

– Один мой киборг, который был там, имеет опыт работы по счислению налогов. Он посмотрел эти книги – бегло, навскидку, но киборги очень быстро считают. Он докладывал, что там черт-те что, а служба фиска ничего против театра не имела – странно, правда?.. Значит, у Карцбеккера кто-то грязно работает. Пока ты не написал рапорт – вызови-ка парней из отдела по борьбе с коррупцией и стукни им на налоговиков. «Тушенка» свое дело знает. Пусть у Карцбеккера появится настоящая головная боль, и он думать забудет про жетоны. А после этого уходи в отставку. Да, скажи, кому мне передать материал на Борова? А то он дней через пять-шесть может утратить актуальность – ты знаешь, как Боров умеет заметать следы…

– У тебя есть… на Борова?! – Дерек, казалось, подпрыгнул на стуле. – И ты молчишь?!..

– Я держу кассету в руке и думаю, куда ее теперь девать…

– Мне! Мне, немедленно! – в голосе Дерека послышался азарт. – Ты слышишь этот звук? Это я рву рапорт. К черту отставку. Пусть меня с дерьмом смешают, но Борова я засажу. Хил, ну ты и интриган, и впрямь Принц Мрака.

Хиллари откровенно хохотал.

– А как материал – хороший? – с вожделением спросил Дерек.

– Ну, если Большое Жюри сочтет, что слова типа «Я подожгу этот театр вместе с людьми» – просто шутка… Там и другого много чего есть.

– Зачем ты не стал полицейским, Хил?! Я всегда говорил…

– …что я способен на большее. Вот этим я и занимаюсь.

ГЛАВА 16

В тайном приюте двух баншеров опустело, но эта нежилая пустота не угнетала Фанка, наоборот – ему стало легче. Может, руки, в которые он отдал Габара, и неласковы, может, они больно помнут его, прежде чем отпустить, но в конечном счете он окажется дома, в кругу родных. Да, и там ему устроят взбучку и, наверное, долго и хмуро будут помнить его проступок, но – однажды все забудется, его простят…

Интересно, а простит ли ему когда-нибудь Банш контакт с Хиллари Хармоном?.. Нет, скорей земля и небо поменяются местами. Не Фердинанд, так кто-то другой, более решительный, позаботится о том, чтобы предатель исчез с лица земли. Странно – жены верят мужьям, вернувшимся через пять лет после измены, судьи верят бандитам, отпуская их под залог, а киборгам, даже просто заподозренным в связи с врагом, веры нет и быть не может. У «отцов» нет настолько сильной техники, чтобы досконально протестировать сомнительную куклу на затаившийся вирус предательства – дешевле убить. Как это несправедливо!..

Добираясь до дома, Фанк процентов на семьдесят поверил в историю с семьей Мастерицы. Оставалось позвонить по UWA-853492, чтобы убедиться. В дверях он сознался себе в том, что боится принять это за истину. Это сломало бы один из опорных столпов его баншерской веры – веры в Абсолютное Зло, исходящее от проекта.

Упрямый поток рассуждений сбивал разрозненные мысли в единый массив. Да, это была опасная игра. Мастерица – любимая дочь самого Святого Аскета – была честна как ангел и умна как бездомная кошка; скорей всего, она предупредила другие коммуны о слежке – и ушла в отрыв, обрезала все связи. Никто не должен пострадать от подозрения в общении с семьей, которая на мушке у «Антикибера». А Хиллари…

Похоже, он поставил себя так, что может обращаться с пойманными по своему желанию. «Они у меня на контроле» или «Это долговременная акция в рамках проекта»; мало ли как он обосновал это – но, уважаемые владельцы, проститесь со своим имуществом. Вряд ли он даже известил хозяев. У него в руках, как семь козырных тузов, все преимущества военной секретности: Умолчание, Неразглашение, Тайна, Запрет, Недоступность, Приказ и Вышестоящее Начальство. «Мертвые» ключи? Это как татуировка вместо грима – память все равно остается открытой. Мастерица не свободна, но жива – и та же, прежняя. Может быть, она даже счастлива – помогает больным и врачам… Позвонить? Не позвонить?.. Кто сказал, что пытка – это только боль? Выбор – вот настоящая пытка!

Фанк не успел проникнуться тишиной в доме – выбор, уже не свой, а чужой, нашел его по проводам. Это был обычный удар ломом по затылку. Звонил Вернон Гуэсс, деловой парень и почти приятель, обеспечивший ему эту квартиру на время.

– Фанки, привет, – голос Вернона был, как обычно, быстрым, но сейчас в нем сквозило смущение. – Ты видел утреннюю программу Дорана?

– Нет, – равнодушно ответил Фанк. – Я еще не опустился до таких программ.

– Хммм… зря. Интересная была передачка. Там высунулась одна девочка, такая странная. Заявила, что она – киборг. И что ты – тоже киборг. Маска – тебе эта кличка ни о чем не говорит?

Ледяной остров мыслей Фанка мгновенно вмерз в океан, и ужас стал тихо заметать безбрежное пространство льда сухой поземкой. Вернон. Доран. Маска. Кошмар не бывает внезапным – он долго и старательно готовится где-то внутри, отрабатывает режим «дрожь», репетирует шоу «паника»; ты ждешь, ждешь все напряженней, ходишь с непринужденным видом, а на самом деле с каждым днем все пристальнее косишься вбок, пытаясь угадать момент появления серой тени – ну, когда же? когда? нет, не сегодня! пронесло!.. Открываешь какую-нибудь невинную дверцу в поисках мелочи вроде отвертки – и кошмар прыгает тебе в лицо.

– М-да. А еще Доран побывал в театре и потряс твоих актеров. Все в один голос говорят – с тобой сплошные странности. Не потеешь, не ешь и все такое прочее… Знаешь, мне-то это без разницы, кто ты. Дела ты вел правильно, тут я и слова не скажу. Но понимаешь, тобой интересуется Айрэн-Фотрис, а я – слишком мелкая сошка, чтоб с ними связываться. Допросы, повестки, наши дела начнут копать… Короче, я тебя не выдам; мне это самому не в масть. Но лучше будет, если ты сегодня сдашь ключи тому, у кого взял. А еще лучше – кинь в почтовый ящик, чтоб не светиться лишний раз.

– Выговорился – полегчало? – мрачно спросил Фанк.

– Ага. Значит, правда?

– Правда.

– Чччерт, как же ты так подставился… – похоже, Вернону было искренне жаль. – Не попадись, ладно? И позвони через полгодика с воли; дело для тебя найдется. А девке своей ума вложи как следует, она полоумная; выдумала же – войну объявлять!.. Слу-ушай, а может – ты ее того… с пятнадцатого этажа без лифта? Но только не с моего балкона! Тебе-то что – не человека ведь!..

– Она вооружена, – чтоб Вернона не кинуло в планирование расправы над Маской, отрезал Фанк.

– Ну, ребята, это вы бросайте! Партизанить теперь не сезон. Пока!

Маска! Маленькая дрянь!! Фанк в отчаянии посмотрел на свои руки – так, трясучка началась. Сбой на пороге. Нет, стоп-стоп, почему сбой, отчего?.. Театр. Хац, Коэран, ихэнки, Бенита, ньягончик Донти, все, все – если даже случайно с ними встретишься – теперь будут смотреть по-другому. Донти спрячется за отца. Хац сожмет челюсти и вывернет желтые губы. Чужой, отныне навсегда чужой. Изгой среди своих во всех обличьях!

«Переместить активность, – стал лихорадочно искать глазами Фанк. – Надо что-нибудь делать! Приготовить еду! Не для кого… Подмести в доме… Когда же она придет, эта поганка?!»

Следовало занять работой не только руки, но и голову, направить мысли в обход вдруг выросших на их пути острейших рифов, чтоб мозг не разнесло в щепки. Нет, катастрофа уже случилась – теперь ищи обломок на волнах, хватайся за него. Как назло, подсунулась мыслишка столь коварная, словно вместо спасательного круга ты вцепился в рогульки плавучей мины, – Габар, Габар; Этикет и Хиллари, два безжалостных охотника, ради какого-то мохнатого мальчишки пришли к нему вдвоем, был специально записан фильм… Это не укладывалось в понятия Фанка о проекте…

…Дрянь и поганка вернулась в прекрасном настроении, напевая что-то разрушительное из репертуара новейших групп – «Парень, возьми дубинку, черную дубинку, парень! Парень, замахнись изо всех сил!». В доме ее поразил порядок – ничего не валялось, пол чище некуда, но – сумки собраны, вот чудно. Фанк вырвался ей навстречу из подсобки:

– Ты!! Трепло!! Как ты могла?!!!

– А что я? – Маска наивно заморгала. – Ты о чем, Фанки?

– О чем?!! Мне все рассказали! Ты была у Дорана!

– Ну да, была, – ответила Маска с вызовом. – Надо же было подложить жабу Хармону. Пусть подергается!

– Ты… ты выдала меня! Ты меня раскрыла!

– Подумаешь, трагедия, – Маска обошла его танцующим шагом. – А что, без меня тебя бы не раскрыли? Пылесосом пройтись по твоей гримерной – и готово, все волосы как из поддельного ковра. И это уже сделали наверняка, не беспокойся. И я всем показала, что мы можем! Что даже парень с «четверкой» в мозгах умеет театром заправлять! Это же здорово, правда?

– Я тебя похвалить должен?! За бесплатную рекламу?!

– Почему бы нет? Сам ты этим не мог похвастать, духу не хватало – приходится мне! А где у нас Габи? Габииии…

– Не стоит его искать, – сказал Фанк уже тише и в сторону. – Он… ушел.

– Как – ушел? Куда ушел? – походка игривой девчонки и гордая гримаска исчезли, в комнате появилась другая Маска – мелкая злобная бестия.

– Домой. К своим тьянгам.

– И ты… отпустил его?!

– Он сам так решил, – без нажима в голосе, но уверенно врал Фанк. – Он – свободное разумное существо. Я не имел права его удерживать.

– Да ты… понимаешь, что ты…

– Да, и поэтому я собираюсь. Мы уходим отсюда. Владелец квартиры – тебе спасибо, Масочка! – предложил нам выметаться. Он не хочет иметь дел с военной полицией.

– Нет, и ты еще меня обвинять вздумал!! – завопила Маска. – И язык у тебя, клоунская рожа, повернулся на меня тут кашлять! Я его выдала, видите ли!! А ты – ты всех нас выдал! Габи знает это место, а легавые знают, как наводки выколачивать! И он всех в лицо видел! Ты… тебе… ничего нельзя доверить! Ну, теперь радуйся! Ты же их любишь, как родных, всех этих серых! Ты им подарок решил сделать!.. А Габи? Ты про него не думал?! Его же в тюрьму…

– А здесь он человеком бы стал! – сорвался на крик и Фанк. – Отцом и баншером! И годами по норам, пока не поймают, пока он столько дел на себя не навешает, чтоб сразу пожизненно заперли! Ты этого хотела для него?! Можно подумать – он игрушка, и ты с ним в сестрицу и братика играть надеялась, пока он не состарится!

– Он с Дымкой! – старалась перекричать его Маска, взмахивая кулаками. – Мама нам его доверила!..

– Я отчитаюсь перед Чарой за него. А ты готовься рассказать, как ты сошлась с Дораном.

– Не маленькая – расскажу!

– Вас надо было шокером гонять, – сдавленно рычал Фанк, одеваясь, – кругами по квартире, чтоб дурь выбить. Вояки! Партизаны!.. Это пропасть, ваша «шестерка»! Вы с ума посходили!..

Они сказали уже все, что думали друг о друге, и теперь могли лишь повторять те же слова в различных комбинациях. Голоса их перелились в прихожую, потом хлопнула входная дверь – и тишина, спрятавшаяся от шума под диван и за холодильник, поползла отовсюду, заполняя жилище. Странные существа ушли, их унесла коробка лифта, их выбросило из подъезда на улицу и понесло, как ветром, по великому Городу.

* * *

Хиллари едва не спикировал на башню Бэкъярда и, спохватившись, почти у самой площадки дал обязательный сигнал – «Осторожно, иду на посадку!» Все равно наверху никого нет – один дежурный «флайштурм» стоит.

Кто-нибудь видел лейтенанта Чака? Нет, сэр, да, сэр, он только что был здесь и вон там, а потом ушел на пост оперативки, вышел во двор базы, пошел к связистам. Нет, придется искать самому. Бэкъярд – не Айрэн-Фотрис, здесь как-то глупо разыскивать нужного человека по трэку.

Чака он нашел во дворе; из двора как раз выезжал пузатый фургон в полосатой желто-зеленой раскраске, с надписью во весь борт: «ArchilooK – РЕМОНТ. Наружные и высотные работы. Монтаж» – ну и далее телефоны, факс, адрес и все, что полагается. По двору заблудившийся ветерок носил резкий запах краски.

– «Архилук», – вслух и нарочно неправильно прочитал Хиллари. – У нас проблемы с ремонтом?

– Нет, это Этикет на акцию поехал, – ответил Чак прозрачным голосом.

– Куда?

– Он сказал – ты знаешь. А ты действительно знаешь?

– Разумеется, – уверенно кивнул Хиллари, теряясь в догадках. – Я только не уточнял кадровый состав группы.

– Этикет, Принтер и Бамбук. Позавчера ты было успокоил меня насчет его самодеятельности, а сегодня я опять задумался – не написать ли рапорт об отставке. Я не собираюсь отвечать за их действия.

– Погода, что ли, испортилась – все пишут рапорты об отставке… – пробормотал Хиллари.

– Как, и ты тоже?!

– Нет, я еще с духом не собрался. И не соберусь, не жди.

– А кто же еще? Генерал Горт?..

– Чак, я у тебя рапорт не приму. Мы сейчас в обстановке, приближенной к боевой, а на поле боя отставки не просят. Это смахивает на дезертирство.

– Да, нам куклы войну объявили, – кивнул Чак. – Сегодня газеты изведут на нас весь запас плоского юмора… Кстати, у меня есть новости – плохая и четыре хороших; с чего начать?

– С плохой, конечно. А потом ее хорошими замажешь.

– Я звонил Дорану, думал получить у него сведения о кукле. Он отказался с нами сотрудничать. Причем в издевательской форме.

– А разве он умеет по-другому? – пожал плечами Хиллари. – Переходим к хорошим новостям.

– Нашли старую базу этой… семьи Чары. Стопроцентное попадание – там ни волосинки человеческой, одна синтетика. Это первое; второе – ребята Дерека по наводке Рекорда вышли на парнишку, что водился с куклами. У него нашли фото, где Дымка снята вместе с Маской – той, что сегодня выступала в «NOW»…

– Прекрасно, прекрасно… – Хиллари сладко улыбнулся.

– Третье, – по-армейски пунктуально излагал Чак, – паренек сообщил, что кукла Эмбер попала именно в эту семью; он ее видел с ними. И самое удачное на сегодня – сдался Габар, тьянга. Он сейчас в комиссариате района Дархес, на опознании. Рекорд готов к вылету; без него процедура будет неполной – ведь он единственный, кто видел тьянгу на месте происшествия.

– Его я сам повезу, – Чаку не надо было напоминать, что киборг может давать показания лишь в присутствии специалиста по роботехнике. – Боже, мне шестой раз за два дня придется вслух прощать эту мохнатую шкуру!.. А я до сих пор летаю без терминала! Представляешь, по его милости меня чуть не сбили на подходе к Айрэн-Фотрис!.. Терминал такого класса стоит…

«Чем богаче, тем жадней», – почему-то подумал Чак, даже не потрудившись представить, сколько лет он сам бы икал от воспоминаний при подобной потере.

– Может, ты все же расскажешь, КАК фильм попал в руки тьянги? Мне надо это документировать…

– Создай файл, напиши – «Фильм передан получателю в режиме строгой секретности; обстоятельства передачи не подлежат изложению по соображениям государственной безопасности». Пока этого хватит. Да – и напомни мне через полгодика, что файл надо дописать.

Если ящеры с Планеты Монстров вздыхают об ускользнувшей добыче, то Чак вздохнул именно так.

* * *

Габар надолго запомнил то утро. Небо было высокое и прозрачное, но солнце уже начало нагревать воздух. День обещал быть ясным…

Габар свернул за угол, посмотрел на незнакомую улицу.

– Вот это здание, – показал рукой Фанк на встроенную между домов массивную, со множеством окон, башню. Внизу была разметка автостоянки и пандус в подземный этаж, откуда выезжали патрульные машины, чуть в стороне – широкие, в полздания, ступени вели на площадку перед входами. На краю крыши – как балкон – диспетчерское «гнездо», видна часть похожего на блюдце радара; с глухим рокотом снялся с крыши и пошел над улицей полицейский ротоплан-«сирф». Фанк виновато улыбнулся: