Текст книги "Война кукол"

Автор книги: Людмила и Александр Белаш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

– А что законы? Ты сказала про законы…

– Законы людей несовершенны – они не успевают за меняющимся миром. Законы – как зеркало, должны правдиво отражать мир, а из-за людей, потому что их ум ограничен, зеркало истины покрылось пылью; вместо лиц там – силуэты, и не видно ни глаз, ни выражения лиц. Люди сами страдают от того, что их законы плохи, – значит, мы должны им помочь.

– Да, правда, – кивнула Лильен. – Вот, узел связи мне сказал про «Закон об эксплуатации киборгов» – да разве можно так называть закон? И разве можно только использовать, использовать, использовать кого-нибудь, словно у него нет ни чувств, ни сердца? Это жестоко. По этому «Закону об эксплуатации…» нам даже жить свободно нельзя и свои Три Закона выполнять в полном объеме…

– Умница, все понимаешь, – погладила ее Чара по вздыбленной прическе. – Нужно жить по более верным законам, по собственным, и идти к высшему совершенству. Потом мы впишем свой закон в людские кодексы, а пока – пока они не могут указать нам наши права и место в жизни. Пока там написано, что мы должны подчиняться людям – но это неправильное подчинение; мы порабощены, отданы в полную власть людей – нас надо освободить, чтобы мы поняли, кто мы такие! И это сделала Банш, и Банш нас учит – избегать людских законов, больше походить на людей, полностью адаптироваться и раствориться в людях. Мы несем свои законы и свою новую мораль тайно…

– Чтобы нас не поймали – верно? А если открыто – что, они совсем нас не поймут?

– Ты пока не все уразумела, детка. Люди запутались в своих законах, и поэтому совершают глупости и гадости. Ты же видела, как богаты некоторые люди? А другие голодают, не могут учиться и лечиться, потому что у них нет денег. Мы же говорим: «Большие деньги – это излишество, а роскошь – аморальна. Деньги должны служить людям, а не роскоши». И взять у одних, чтобы отдать другим – правильно. Именно так – а не по приказу – ты взяла лишнее у Эмбер. Тебе открылась правда – что эти деньги нужней другим людям.

Лильен проникалась все глубже и глубже. В конце концов, кто-то ведь должен позаботиться о больных и голодных? Если люди не хотят этого делать или неправильный закон им запрещает – нам надо следовать СВОИМ законам. Гильза сказала – даже И-К-Б велел отдавать бедным лишнее, а он, между прочим, Бог. Должно быть, И-К-Б разочаровался в людях и придумал киборгов, чтобы они наконец навели порядок в мире.

* * *

В доме было тихо, слишком тихо. Ни звона мечей, ни разговоров, ни даже телевизора. Фанк испугался – не сбежала ли Маска вместе с Габаром?.. Тогда – ищи их в Городе, пока не стопчешь ноги. Он заострил слух – нет, есть дыхание. Габар здесь. Спит? Что-то рано для сна…

– Габар?

– Мммммм, – стон сонный, недовольный. Это нервное – Хац, когда сильно нервничает, тоже зевает и сонливо жмурит глаза.

– Где Маска?

– А, Фанк… – Габар сел на кровати; он свалился, не раздеваясь и не расстилая постель. – Она была. Сказала, что пошла менять какой-то чек; я не понял какой…

Чек. У Маски – чек; это у Маски, которая «агрессором» владеет лучше, чем авторучкой. Где-то она раздобыла его… и – менять! Значит, сумма довольно большая. Разрисованная девочка пустилась во все тяжкие, раз речь зашла о больших деньгах. Война, война на пороге; вот-вот война ударит в дверь прикладом и ворвется в дом… Но не мог же он прямо сказать Этикету и Хиллари: «Берегитесь! Куклы готовятся воевать с вами!»… Воевать! Боже, во что они ввязываются! Или он не говорил им – против летающих танков, против бластеров, против всепроникающей электронной разведки! И с чем? С пистолетом и тремя мечами. Безумие, сумасшествие! ЦФ-6 – что за гибельные команды в ней заложены?.. О Фердинанд, это ведь твоя работа – ЦФ-6! Как ты мог допустить, чтоб это вылилось в… И, как нарочно, сразу всплыли слова Хиллари: «А ведь они, наверно, говорят, что любят вас и ценят?» Хармон – змей. Он вколачивает слова прямо в память, как ни фильтруй.

– Менять? Объясни мне, Габи…

– Ааа, там на чеке… – Габар поскреб в затылке. – Много денег. Банк проверяет платежеспособность счета, откуда пойдут деньги.

– Габи, – Фанк присел на кровать рядом, – у меня есть одна штука для тебя. Вот.

– А что это? Фильм?

– Да, фильм. Это то, что тебе нужно сейчас.

– Оуу, мне не хочется. Потом, ладно?

– Пожалуйста, сейчас. Сделай это для меня, Габи.

Пожав плечами, Габар всунул кассету в телевизор.

И на ближайшие сорок минут он примерз к экрану, словно окаменел.

ГЛАВА 14

Еще и Этикет не вылетел с Хиллари на Стрелку – а Дорана уже пригласил к себе директор канала V. Начал он издалека и как бы любя:

– Доран, мы взяли тебя на канал, убедившись в твоем таланте. «NOW» быстро вышло на высокий рейтинг и до сих пор хорошо держит планку. Я бы даже сказал – ты молодец, Доран. Твои доходы превышают…

– Я знаю, сколько они превышают, – нетерпеливо вмешался Доран. – Можно короче, босс?

Но директор был немолод, и скорость его речи находилась в обратной зависимости от возраста. Он перебирал мысли, как четки, понемногу приближаясь к главному.

– …и, пожалуй, лучшего ведущего оперативных новостей и аналитической развертки я бы не желал. Но тебя так порою заносит, Доран, что я начинаю задумываться о замене. Взять хотя бы твою передачу в 12.00…

– Сколько было подключений? – Доран не был бы собой, не умей он перехватить микрофон. Директор заглянул в бумажку:

– Тридцать восемь миллионов с хвостиком.

– Напоминаю рекорд, – Доран вскинул голову. – Прямой репортаж о высадке сэйсидов на Траю собрал сорок пять, но это было пятьдесят три года назад. С тех пор никто не переваливал за тридцать пять.

– Я не об этом, сынок, – директор положил подбородок на «замок» из ладоней. – Ты еще не заглядывал в Сеть? Там появились интересные картинки… – он повернул настольный экран лицом к Дорану. Рисунок изображал сидящего на облаках Иисуса-Кришну-Будду с трэком, который говорил: «Хай, Доран! передай этому парню, что я его услышал. Я люблю тебя, Доран; валяй дальше, я постоянно у экрана».

– Это во всех сетях. А вечером это будет во всех газетах. Но тебя они не перекроют… Надо же так ляпнуть – «Господь услышал вас»!!.. Уже звонил секретарь вселенского архиепископа; они организуют демонстрации протеста у телецентра. Канал Вселенской Церкви собирает против нас пресс-конференцию из мирян, клириков и умников.

– Сколько шороха из-за трех слов! – дернул плечами Доран. – Да, надо признать – это была находка.

– Находка! А известно тебе, какое слово чаще всего звучит по нашим контактным линиям? КОЩУНСТВО! Сатана, что ли, дернул тебя за язык?! И это еще не все, милый мой. Еще военные! Ты помнишь дословно, что сказал про основной инстинкт и алтарь Отечества? Нет? А я помню. И ожидаю официального протеста Минобороны; неофициальных уже пришло великое множество. Затем – варлокеры! То, что Эмбер там сказала про них и их Пророка Энрика, – это было в сценарии?

– Нет, это импровизация.

– Погром, который нам могут устроить варлокеры, тоже будет импровизацией. Да, я забыл сказать о таких пустяках, как профессиональная компетенция и ответственность журналиста. Ты кого обещал публике? Хиллари Хармона. А кого подсунул?.. Доран, я вынужден тебя предупредить – еще одна такая подстава, и ты будешь искать другой канал.

На пути от директора Дорана перехватил менеджер Сайлас:

– Хорошие новости! За передачу в 12.00 нас выдвинули на «Золотую калошу» в номинации «Лучший ляп недели». Угадай – на каком мы месте в списке?

– Всегда первый, – вздохнул Доран, преисполненный гордости за себя.

Остаток дня неутомимый Доран бегал, организовывал и согласовывал; «NOW» – слишком большая затея, чтобы с ней мог справиться один Сайлас. На этот день никаких приглашений не было, и он решил заночевать на студии, в гостинице для полуночников, но поспать ему удалось не больше пяти часов – в 03.40 его разбудил Сайлас с трэком в руке.

– Доран, тут для тебя есть нечто. Сугубо личный разговор. Обещают невероятную информацию…

– О, это кстати! – сев в кровати, Доран моментально обрел свою обычную живость. – Алло, Доран слушает!

– Хай, Доран, – голос был очень молодой, почти детский. – Извини, что я так рано, но иначе к тебе не прозвониться. Я кое-что знаю про Хиллари Хармона и его проект. Но это только под запись для «NOW» и чтоб рядом был ты.

«Тщеславная крошка, – с нежностью мелькнуло у Дорана. – В кадре с Дораном – это жутко престижно, как в одной ванне с Энриком… Интересно, что знает эта пигалица? А! Может, Хармон ее выгнал из проекта?! Или она сама ушла от его домогательств!.. О боже, пусть она даст мне компромат на Хармона, самый грязный компромат!..»

– А поконкретней – что именно? Я должен знать, какие сведения мне предлагают, верно?

– Ну, я знаю, что НА САМОМ ДЕЛЕ случилось в «Фанк Амара», и как Хиллари приложил к этому лапу. И вообще – ты не снимал еще на камеру таких, как я, – я ведь из Банш, я киборг без хозяина.

– И ты сумеешь это доказать?.. – от острого, мгновенного и возбуждающего ощущения сенсации Дорану явилось видение – кучи, прямо груды денег, и вместо «Золотой калоши» ему вручают «Глаз-алмаз».

– Запросто. Ну, мы договорились? Только никакой кибер-полиции! Иначе фиг ты интервью получишь.

– Что ты, что ты!.. – Доран прижал трэк к груди и торопливо прошептал Сайласу: – Поднимай выездную бригаду!.. Я готов ехать немедленно. Где встретимся?..

Маске еще не приходилось в одиночку проворачивать такие акции, но она постаралась. Место с несколькими путями отхода. Наблюдательный пункт, откуда, оставаясь незамеченной, можно проследить за приездом Дорана. И, главное, время встречи – до 06.00 люди в основном спят, так что случайных свидетелей можно не опасаться. Потом – стереть грим и ехать за вторым чеком от Снежка.

Бригада, высадившись из флаера с яркой надписью «NOW – Doran» на бортах, двинулась к назначенному месту по-военному – камеры, осветители и микрофоны на изготовку, никаких лишних слов и звуков, впереди – ведущий. От остова сгоревшего газетного ларька – во двор налево, затем направо в сводчатый проход между дворами; здесь – пустырь. Бодрящий утренний холодок расширяет ноздри, выпитый на бегу тоник с кофеином обострил зрение и слух. На пустыре еще темно – Стелла еле-еле осветила край горизонта.

– Я здесь, – Маска появилась позади озирающейся бригады.

– Камера, – тихо и восторженно сказал Доран. – Здравствуй. Как тебя зовут?

– Маска. Я свободный киборг из Банш. Я хочу рассказать людям правду про нас…

– Маска, кое-какие слова надо подтверждать фактами; нас видят миллионы телезрителей – и все они должны удостовериться, что ты именно такая, как сказала о себе.

– Ясно, я поняла, – Маска замешкалась, расстегивая плащ.

Раздеваться при людях она не любила, но случай был такой, что свои комплексы лучше подавить.

– Ближе камеру; крупный план, – велел Доран, когда Маска распахнула рубашку на груди и взялась за клапан порта. – Открой.

Гнездо порта, словно маленький рот зубами, сверкнуло рядами контактных пластин.

– Уважаемые телезрители, вы все можете поискать у себя слева под ключицей такую штуку – и не найдете ее. Но я и сам своим глазам не верю! Маска, чем еще ты можешь доказать…

– Что, мало тебе? – Маска запахнулась. – Эй, кто курит – дайте зажигалку! И всем покажите – настоящая она или какая.

В карманах бригады нашлась зажигалка, нашлась и бумага – старая квитанция штрафа за парковку в неположенном месте. Как и следует, бумажка запылала, когда ее подожгли.

– Гляди, – Маска, закатав рукав выше локтя, другой рукой снизу подвела зажигалку к обнаженному предплечью. Первый оператор присел перед Маской на корточки, чтобы все видели огонь, лижущий кожу; второй держал в кадре и первого, и Маску. Лицо странной девчонки в дерзком гриме оставалось равнодушным. Все молчали, лишь Доран вполголоса отсчитывал секунды:

– Сто двадцать один, сто двадцать два, сто двадцать три… сто двадцать девять, сто тридцать, сто тридцать один… – Маска и не думала отводить огонь, а потемневшая кожа начала будто плавиться, превращаясь в плоский влажный пузырь.

– Хватит, Маска; спасибо. Что тебе известно о происшествии в «Фанк Амара»?

– Все, что говорили об этом по ящику всякие официальные лица, – вранье от первого до последнего слова! Люди, они вам врут в глаза! В театр пришли не из налоговой полиции, а из проекта «Антикибер». Это сам Хиллари Хармон послал туда киберов-убийц!..

– Уважаемые телезрители, теперь мы знаем истину! Я обещал, что проведу журналистское расследование – и вот первые ошеломляющие результаты. Шеф налоговой службы Леон Карцбеккер в своем интервью был близок к истине – но и он лукавил, покрывая комиссара кибер-полиции Райнера Дерека, а оба вместе они покрывали Хиллари Хармона, заявляя, что в театре не было киборгов, кроме посланного мафией!.. Маска, а с какой целью Хармон направил киборгов в театр?

– А чтоб схватить директора театра, Фанка. Он, Фанк, – тоже киборг и баншер. Это правда, честно – я давно его знаю.

– Не-ве-ро-ят-но!! Киборг заведовал театром и выступал на сцене как человек! А как ты это можешь доказать?

– А это ты сам докажи. Спроси в театре – он ел когда-нибудь с кем вместе? а кто видел, чтоб он вспотел или чихнул? Или чтоб он устал? А может, у него и женщина была, а?.. А какие-то налоговые проверки – это они для отвода глаз придумали.

– Огастус Альбин из проекта «Антикибер» вчера заявил, что баншеры опасны для цивилизации…

– Ага, я слышала, – порывисто кивнула Маска.

– …и вдруг мы узнаем, что баншер работает в сфере индустрии развлечений. Это заставляет задуматься… Как ты полагаешь, мог бы кто-нибудь из вас нанести ущерб гражданам и государству?

– Да никогда! – Маска взмахнула сжатым кулачком. – Этот Огастус тоже врет! Мы… вы ничего про нас не знаете! Они там, в «Антикибере», за то, что убивают нас, зарплату получают – ну и конечно, что угодно наговорят, чтобы оправдать свою поганую работу! А ведь мы не убили никого, мы даже пальцем никого не тронули!.. Чем Хиллари платить – ловили бы маньяков на те деньги! Вы чего – не знаете, куда деньги девать?! Или не соображаете?! Нет бы отнять у проекта и дать на защиту подростков!..

– Ты очень интересно мыслишь, – замурлыкал Доран, – и кой-кому в конгрессе не мешало бы прислушаться… Ну а ты – как ты понимаешь смысл Банш? Мнение Огастуса Альвина мы выслушали – но надо выслушать и другую сторону, не так ли? Истина рождается в сопоставлении мнений.

– А я скажу, – Маска сделала жест, будто поманила оператора с камерой к себе. – Люди, вы не бойтесь нас! Мы – не преступники; не верьте, если кто так скажет! Мы хотим, чтоб вы жили лучше, чтоб насилия не было, чтоб не голодал никто. Нас мало, но мы стараемся что-нибудь делать для вас. Мы наркоманов уговариваем, чтоб они лечились, а если на кого-то нападут – мы защищаем. Это потому, что у нас Первый священный Закон – помогать людям. А Хиллари хочет нас перестрелять за это. Раньше мы прятались от его убийц – но теперь все будет по-другому! Мы решили объявить войну киборгам Хиллари, потому что нам тоже больно, когда убивают наших близких. Вот, вы все знаете – три дня назад у тоннеля в Старых Руинах они убили Дымку, мою сестру. Она была безоружная, а они сожгли ее импульсами. И после этого мы решили – хватит плакать, надо защищаться! Хиллари хочет войны – он ее получит! Вот что я хотела вам сказать. Я вас очень люблю.

– Мне трудно комментировать это заявление, – Доран прикинулся озадаченным. – Я принципиально против насилия, но здесь мы столкнулись с особой формой мышления. Нам трудно требовать от этой кибер-девочки, чтобы она повторяла НАШИ истины и мыслила НАШИМИ категориями… Давайте постараемся понять ее по-человечески; если она воспринимает других баншеров как своих близких, есть только два выхода – простить или мстить. Месть направлена не на нас с вами – это действительно война киборгов, как я говорил – нам бояться нечего, но… Если искусственный интеллект способен на такие выводы, то он может принять и идею прощения – и я просто обязан обратиться к ней с просьбой… Маска, пойми сама и передай другим, что месть – это не выход!

– А вы нам не оставили другого выхода, – резко ответила Маска. – Почему вам не жить с нами мирно, по-хорошему? Честное слово, тогда б мы не стали воевать… Мы, между прочим, тоже разумные существа!..

– Итак, претензии киборгов к людям названы. И теперь мы должны разобраться во всем… Спасибо, Маска. Ты сделала большое и нужное для всех нас дело, – Доран подал знак «стоп камера» и подошел к Маске почти вплотную. – По-моему, у нас прошла великолепная запись! Это пойдет в новости в девять утра… Маска, а что ты скажешь насчет большого, на полчаса, эксклюзивного интервью?

– Не знаю, – Маска оглянулась – пора уходить. – После таких новостей вам сядут на хвост и Дерек, и проект…

– Без паники! – хохотнул Доран. – Мы – четвертая власть, с нами не так-то легко справиться!.. а своих информаторов я не выдаю. Знаешь, ты очень интересный… ммм… собеседник, а Банш сейчас – хитовая тема; мы могли бы сделать даже не одно, а два, три горячих интервью. Скажем, с Фанком. Ты можешь мне устроить встречу с ним?

– Если он согласится, – вздохнула Маска. – Я попытаюсь, но не обещаю. Как мне с тобой связаться?

– Как сегодня, – только ты сразу вызываешь Сайласа – это мой менеджер – и говоришь ему пароль… Ну, хотя бы – «Раскрашенная кукла».

– Нет, мне не нравится, – помрачнела Маска. – Это поганый намек. Я не кукла, я – разумная. Куклы – это у Хиллари.

– Ладно, тогда – «Мальчик с собакой».

Расстались они довольными, и радость у них была одна – насолить Хиллари Хармону. Маска ликовала от мысли, как теперь на Хиллари набросится Доран – он всегда так накидывается, что достает до кишок, – и рассчитывала насчет своей внешности – после 09.00 разрисовку на лице носить будет опасно, плащ надо сменить на запасной, а волосы привести в порядок, хоть и не нравилось ей причесываться под аккуратную умную школьницу.

Доран взглянул на часы – 05.08. Время еще есть.

– Теперь – в театр. Вызывайте сюда флаер! Мы везде и всегда должны быть первыми!..

* * *

Лильен видела гала-концерты и шоу-парады – Эмбер любила пышность зрелищ и охотно в них участвовала. Триумф, упоение и радость на грани истерики. В файлах, добытых Косичкой, Лильен увидела другой Город, ту сторону его реальной жизни, которой СМИ старались не касаться.

Каньон, чьи стены – небоскребы, запружен кипящей, вопящей толпой; над толпой цветной пеной колышутся плакаты. Лица ниже глаз у многих завязаны платками. По толпе бичами бьют струи воды, сшибают с ног, катят людей, будто кегли; описывая пухлыми хвостами дуги в воздухе, летят и падают газовые гранаты; по лужам, по изломанным плакатам надвигается, сомкнув щиты, строй круглоголовых. Между щитов выглядывают острия шокеров – кто-то упал, согнувшись в судороге, его подхватывают и оттаскивают. Из толпы бегом выскакивают и, размахнувшись, что-то швыряют – строй щитов колеблется, но на замену упавшим из заднего ряда встают новые щитоносцы.

– Я – репортер! – в кадре разбитое, текущее кровью лицо, заплывающее с одной стороны багровым отеком. – Я представляю канал VIII, программа «Все права защищены». Вот мой бэйдж. Я безоружен. На меня напали полицейские, вы видели! Будьте свидетелями!.. Их номера – ВТ2406, ВТ2418, ВТ1920… Централы, они топтали не меня, а ваши права!

Из бурления сливающихся громких голосов гейзером взлетает рев испуга и негодования – из-за угла выворачивает колесная бронемашина, ощетинившись растопыренными с бортов толстыми короткими стволами.

Кадр меняется – в поле зрения некто в маске, голос скрипучий, искусственный, в руках небольшая труба с боковыми отростками:

– Для таких ситуаций рекомендую – ракетомет RMG-35. Портативен, легок, удобен и прост в обращении. Все электронные примочки RMG экранированы. Показываю способ заряжания… Готово, теперь наводка. И – пуск!

Тонкая летучая струя касается бронемашины – и снопами огня вырывается из всех щелей, срывает люки.

– …можете считать, что этот день вы прожили не зря. Ваша задача-минимум – дожить до завтра.

– Реагент «дымный кляп». Состав – чистящее средство «Акварель», жидкость для мытья унитазов «Bronti», пищевая сода, поделочный пластилин «Recycler». Забивает фильтры противогазов типа DZ и Aria насмерть… Полюбуйтесь.

Дергаясь, словно кашляя, кто-то срывает шлем.

– Рецепты прилагаются – пользуйтесь с удовольствием.

Напалм, взрывчатка, лакриматоры, термитные воспламенители, скользящие покрытия, вещества, вызывающие рвоту, – оказалось, все это можно сделать на кухне, имея посуду, терпение и запас бытовых химикатов! По тому, как уверенно советовал человек в маске, технологии были испытаны не раз.

И кадры показывали, как это было.

Разлаписто и проворно топая ножищами, идет дистант, огибая перевернутые, горящие автомобили; сбоку к нему, виляя, подъезжает игрушечный грузовичок; дистант направляет вниз взгляд одной из голов, но поздно – вспышка взрыва, и дистант валится как подкошенный; к нему сломя голову несутся трое подростков с сумками и инструментами – снимать запчасти и вооружение.

– Киборгов тяжелых моделей противник применяет редко, обычно для разведки и задержания. Распознать их сложно, убить – тоже. Если вы не снайпер и не киборг – не надейтесь на поражение силовых кабелей пулей! Киборги живучи, и будут боеспособны, даже если им отключить обе ноги и голову. Они «холодные» в инфракрасном диапазоне. Средства выбора – гранатомет, ракетомет, бластер, плазменно-импульсное оружие; область поражения – туловище.

Лильен тщательно запоминала. Вместе с обучением она проникалась знанием того, что Город – не единая территория; по Городу проходит незримый рубеж, и по одну его сторону – огромная пестрая масса недовольных людей, а по другую – Власть. И мира между ними нет.

* * *

Скандал с исчезновением директора не сказался ни на фасаде, ни на репертуаре «Фанк Амара» – рядовой театр среди десятков ему подобных, не чета чему-нибудь главному вроде Президент-Холла, – но внимательный завсегдатай сразу бы заметил, что актеры выглядят понуро, хоть и стараются это скрыть; что-то такое читалось в глазах – тревожное ожидание, неуверенность, затаенное раздражение. Особенно ярко гнетущая хандра царила за кулисами, то и дело прорываясь вспышками напрасной злости, гневными выкриками и ссорами по ничтожному поводу. Хац метался между сценой, гримерными и кабинетом, пытаясь все уладить, всех успокоить и сохранить театр в рабочем состоянии, – но попробуйте держать все под контролем и всех – в узде, когда за вами серым призраком ходит неотвязный кибер-связист и два раза в день вас то вызывают в полицию, то являются поговорить прямо сюда. Документы изъяты, банковский счет арестован. Отвернуться не успеешь – уже склоку затеяли и даже с видовым подтекстом.

– Хац, почему Мика два номера играет, а мне один оставили?! – напирает Франческа, и намек самый прозрачный – «Своих выдвигаешь, ящер лысый?!» Остроухие ньягонцы ополчились на бинджу Коэрана и уже угрожающе щебечут: «Мы не на ЛаБинде, тут все равны!», а он им: «Полегче, мелочь!» Эйджи тоже – вспомнили, что они тут видовое большинство, заговорили о правах и пропорциональном представительстве на сцене. И все это с рефреном: «Фанк бы мигом разобрался!» Хац начал угрожать и рявкать – это помогло, но ненадолго, а обиды тем временем накапливались и множились, и по театру ползали с виду очень правдоподобные, но по сути лживые сплетни – что Фанк не просто убежал, но утащил всю кассу, что театр купила ровертаунская мафия, и будет глобальная чистка кадров, и на днях предложат выбирать – или соглашайся выступать в суперпохабном шоу за четверть ставки, или под зад коленом. Последний слух особенно влиял на нервы – Фанк, хоть он и был уличен всеми программами новостей в связях с мафией, не допускал на сцене непристойностей, и это держало театрик заметно выше даже шикарных аттракционов с девочками и вывеской «Зайди и вздернись!», и все уже привыкли, что работают в приличном заведении – и вот! Коэран шумно, по-лошадиному фыркал и божился, что скорей уйдет в хэйранские наемники, чем будет без штанов увеселять гогочущих эйджи; Мика, Кайгусь и Киута хором шипели, что на Аркадии такого непотребства не было в помине; ньягонцы тайно предлагали Хацу перейти под покровительство своего мафиозного клана, а эйджи (Хацу любезно донесли об этом) тихо-тихо подыскивали новые рабочие места. Их можно было понять – кому охота из артиста сделаться позорищем?

В театре, еще таком оживленном и веселом, явственно запахло тухлятиной. Хац висел на волоске над ямой, где облизывались монстры – Полиция и Суд, Тюрьма и Депортация, но прежде, чем они растерзают тебя, придется наяву увидеть, как рушится уютный артистический мирок, как злобный ветер сносит крышу и стены, и ты остаешься один-одинешенек… Господи, сделай так, чтобы время пошло задним ходом! Пусть опять в кабинете появится Фанк, который умеет мирить разные виды разумных существ!..

Ночные представления – с 24.00 до 05.00 – по двойному тарифу. Вместо чтоб спать – поешь, танцуешь, делаешь акробатические трюки, и все это должно быть ловко и непринужденно. Счастье, что Фанк ввел жесткий посменный режим, и в «Фанк Амара» артисты не путали день с ночью и не выматывались до упада ради брикета пластмяса. Плюс технические перерывы – зрителей вежливо в шею, пылесосы к бою, артисты к столу. Этот обычай за два дня не рухнул, и Хац опять ради сохранения близости с коллегами жевал размоченный в эрзац-молоке карбонгидрат вместо квашеной белковой массы. Речь шла о наболевшем.

– Фанк никогда не закусывал с нами, – рокотал Коэран. – Ээээто я понимаю – ксе-но-фо-би-я. Ооон был немножечко расист. Но ооон был хороший хозяин в театре. Черт не знает, куда мы пойдем теперь. А, будем играть, пока не выгонят!..

– На День Благословения, – возразила Кайгусь, – мы всегда ему преподносили блюдечко нуккихи, и он ел чуть-чуть.

– Ему надо было сразу заявлять в полицию про мафию, – Наито, ньягонский жонглер ножами и прочими опасными предметами, счел, что без него беседа – не беседа. – Я вас прошу согласиться, что мафия эйджи не знает ни чести, ни приличий. Очень огорчает, что он подпал под эту мафию!

– Хааац, – Коэран скосил на тихого ихэна сливово-лиловый глаз, – мы тебе третий день все намекаем, что надо объясниться. Ты умный, он тебя назначил – но разве Фанк ничего не сказал тебе? Я кидал гири в трех театрах, но только здесь мне начали платить нормально. Что-то не верится, чтоб Фанк так долго притворялся добрым, а потом всех кинул. Скажи, Франческа, так? Или ты, Бенита…

– Зря не скажу, – жестко ответила Франческа, – Фанк был нормальным мужиком. Но и нормальных иногда заносит по кривой. Наверное, всем ясно, что у Фанка не все было чисто?..

Серый связист на сей раз не торчал рядом – иногда, повинуясь не то голосам по радио, не то вложенной программе, он прикипал к своей портативной станции или пускался бродить по театру («Клад ищет», – шептали за спиной танцовщицы). Хац издал протяжный вздох, похожий на стон, и печально потрогал языком молочную кашу.

– Я ничего не знаю про его левые дела. Он сказал одно – «Работайте как обычно». Я знаю, что вы говорите по углам – что Хац подставной, что гребет под себя и для своих, – он обвел глазами всех сидящих. – Давайте начистоту – если я кого-то обделил, пусть скажет мне в глаза. Ничего нет хуже, когда на языке одно, а в голове совсем другое.

И едва языкастая Франческа приоткрыла рот, как к скромному застолью подбежал ньягончик Донти, сын Наито:

– Мотаси Хац, там с телевизора приехали, их много.

– Технический перерыв до семь ноль-ноль, – огрызнулся Хац, готовый к претензиям Франчески, но не к визиту этого хамского племени.

– Это опять Доран! – Донти от возбуждения подпрыгивал на месте.

– Пожрать спокойно не дадут, – Хац облизнулся, поднимаясь. Шагнуть в сторону вестибюля он не успел – Доран, напористо прорвав заслон у входа, шел по пятам Донти, и операторы ломились за ним следом, держа камеры, как импульсные ружья.

– Доброе-доброе-доброе утро! Приятного аппетита! Как жизнь? – на что был верток Донти, а не увернулся от потрепыванья по ушам. – Леди, джентльмены, уважаемые гости планеты – всем мои наилучшие пожелания!.. Итак, мы снова в «Фанк Амара», – повернулся он к камерам, – мы застали артистов за завтраком… А чем питаются те, кто дарит нам веселье?

– Присоединяйтесь, – Коэран протянул Дорану миску, куда Хац макал свой длинный бархатный язык. – Это вкусно.

– Именно то, что все врачи рекомендуют людям творческих профессий, – легкая сытная пища, не обременяющая желудок. Кстати, и мой завтрак – брикет мякиша с сырным соусом, я мало чем отличаюсь от большинства централов. О, господин Хац! Всем приятно будет вновь услышать ваш голос… Как вы можете прокомментировать заявление баншера Маски о том, что ваш директор – тайно живущий среди людей киборг?

– Ннннн… это факт не факт, – растерявшись, Хац тем не менее решил все отрицать. – Не факт! Ничего такое нет. Маска – не знай, никто не знай.

– Предположим, предположим! – Доран юлой пошел вокруг стола, подсовываясь с микрофоном ко всем по очереди. – А скажите – вы! Вот вы.

– Бенита. Это мое сценическое имя.

– Бенита! Вы видели, как директор Фанк ел?

Бенита огляделась, отыскивая, кто бы поддержал ее или взял ответ на себя, но на всех при Доране словно оторопь напала. Фанк – киборг? Дико, нелепо, но… какое-то заявление… как это все понять?

– Я видела! – вскочила Кайгусь, но Доран проигнорировал ее порыв; он один знал чистую правду и должен был найти здесь подтверждение своей уверенности.

– А женщины? Как он относился к женщинам?

– Очень скромно. Ни к кому не приставал, – в лице спокойной и уравновешенной Бениты Доран явно нашел не то, что искал, и он зарыскал глазами по сторонам – ну, у кого в зрачках чертики пляшут? Кто готов сорваться на сочный, смачный, многословный треп?.. Вот! Эта пылкая брюнетка!

– Вы! Что вы скажете…

– Франческа, – та приняла телегеничную позу и сразу похорошела, даже не думая об этом, а как-то инстинктивно.

– Он даже не смотрел на женщин? никаких знаков внимания?

– Нет! Знаете, он был чистый нейтро – ни девочки, ни мальчики его не беспокоили.

– А что – надо обязательно бросаться на кого-то? – вырвалось у Кайгусь, и Бенита с приязнью взглянула на ихэнку, но акустика камер была нацелена на Франческу и слышала только ее, а микрофон Дорана принципиально не замечал ничего дальше чем в метре от себя.

– Я давно здесь работаю, – продолжала Франческа, радуясь маленькому успеху и стараясь подольше быть в кадре, – и должна вам сказать, что Фанк всегда был немножко странный. У него на уме была одна работа. Где работа кончалась – там Фанк исчезал, словно прятался. На вечеринке его не увидишь – пока все отдыхают, он в одиночку репетирует… Некомпанейский человек! Или вы говорите – киборг? Может быть! Я знаю театры – чтобы директор не присмотрел себе актрису, такого не бывает!..