Текст книги "Знаменитые женщины Московской Руси. XV—XVI века"

Автор книги: Людмила Морозова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Кроме того, в свиту вошли представители знати, которые должны были войти в двор Елены. Их отправили в Литву вместе с женами. Среди них были следующие лица: дворецкий, казначей, окольничие, стольники, конюшие, ясельничие, дьяки, дети боярские^{411}.

Иван III постарался дать самое подробное наставление дочери. Она ни при каких обстоятельствах не должна была уронить достоинство московской княжны. Поэтому ей не следовало общаться с жившими в Литве русскими беглецами, посещать католические костелы, в пути пересаживаться в карету жениха и снимать русское платье до обряда венчания.

Елена старалась во всем следовать указаниям отца, но через некоторое время в Москве узнали, что Александр Казимирович поставил перед собой цель заставить ее принять католичество. Он отказался построить для супруги православный храм на своем дворе. Окружавших ее бояр отправил на родину. Велел носить одежду местного покроя и приставил к ней своих людей католического вероисповедания.

Все это страшно возмутило Ивана III, который хотел через дочь влиять на зятя и на православных литовских князей. К тому же с ее помощью он надеялся быть в курсе всех важных событий в Литве.

Поэтому отношения между двумя странами начали портиться, и это самым печальным образом отразилось на положении Елены и в семье, и при литовском дворе. Вскоре она превратилась в заложницу честолюбивых устремлений своего отца и так и не смогла найти полное взаимопонимание с супругом. В их браке даже не появились дети, хотя в 1497 г. ходили слухи о беременности Елены^{412}.

Софья Фоминична из писем дочери знала о ее тяжелом положении в чужой стране, понимала, что в этом повинен и ее супруг, но ничего не могла изменить.

Некоторые исследователи полагали, что великий князь принес свою старшую дочь в жертву государственным интересам и был лично повинен в ее несчастной судьбе^{413}.

Печальные думы об неудачном замужестве дочери, несомненно, вызывали у Софьи Фоминичны тяжелые переживания. Но некоторые исследователи полагали, что брак княжны с правителем соседней страны возвысил и ее мать и даже упрочил ее положение при московском дворе.

В августе 1495 г. Софье удалось уговорить мужа простить князя Василия Михайловича Верейского, женатого на ее племяннице Марии. Беглый князь должен был только вернуть все украшения Марии Тверянки, которые Софья по незнанию подарила молодым на свадьбу. Для переговоров по данному вопросу в Литву был послан Петр Грек^{414}.

В 1501 г. муж Елены Ивановны Александр Казимирович получил польскую корону, и соответственно дочь Софьи Фоминичны стала еще и польской королевой, а сама великая княгиня превратилась в тещу короля и мать королевы.

После смерти Ивана Молодого Софья, видимо, надеялась, что наследником мужа станет ее старший сын Василий, но Иван III решил устроить соревнования между сыном и внуком Дмитрием и после него выбрать наиболее достойного наследника. Ведь разница в возрасте между ними была невелика – всего четыре года.

В октябре 1495 г. великий князь заявил, что поедет в Новгород с инспекцией и возьмет с собой внука Дмитрия и сына Юрия. «На государстве» в Москве были оставлены Софья Фоминична и старший княжич Василий. Это назначение должно было показать всем, что государь доверяет супруге и старшему сыну ответственное задание.

В Новгороде по случаю приезда высоких гостей были устроены всевозможные празднества. Софье же пришлось пережить в Москве очень холодную зиму с сильными морозами и обильными снегопадами. Потом наступила дружная весна с большим половодьем. Во время его 20 марта 1496 г. великий князь вернулся из поездки. О ее результатах в летописях нет сведений^{415}.

Но из летописей можно сделать вывод о том, что летом 1496 г. началось сближение Ивана III с молдавским воеводой Стефаном, отцом его невестки Елены Волошанки. В Молдавию были отправлены послы, правда, по дороге их ограбили крымские татары. Стефан вступился за них и потребовал от крымского хана наказать виновных в грабеже. Те вскоре были найдены и даже вернули часть разграбленного имущества^{416}.

Этот инцидент, видимо, произвел на Ивана III большое впечатление. Он решил, что для того, чтобы влиять на крымского хана, ему выгодно дружить со Стефаном. К тому же выяснилось, что зять Ивана III, великий князь Литовский Александр, нарушил договор с тестем и оказал помощь своему брату Альбрехту Казимировичу в нападении на Стефана. Правда, отважному воеводе удалось разбить своих противников^{417}.

Все это еще раз убедило великого князя в том, что ему выгодно быть в самых теплых и дружеских отношениях с молдавским правителем, а значит, и с его дочерью Еленой, и с их общим внуком Дмитрием. Брак же дочери Софьи с великим князем Литовским Александром приносил одни неприятности. Поэтому Иван III, видимо, решил публично продемонстрировать свою любовь к невестке и внуку. Вскоре для этого подвернулся подходящий случай.

В августе 1497 г., когда в Москву приехала сестра великого князя великая княгиня Рязанская Анна, вся великокняжеская семья вышла ее встречать за город. При этом Иван III демонстративно приблизил к себе внука Дмитрия, а сыновьям приказал встать сзади. Софье Фоминичне с Еленой Волошанкой пришлось расположиться еще дальше – за боярами^{418}.

Эта встреча наглядно показала всем присутствующим, какое место отвел Иван III каждому члену своей большой семьи. Приоритет Дмитрия-внука по сравнению со старшим сыном Василием стал всем очевиден.

Поняла это и Софья Фоминична и, видимо, предупредила Василия, чтобы тот с большим вниманием стал относиться к действиям отца. К этому времени у княжича уже было свое окружение, состоящее из дворян и дьяков.

С.М. Каштанов считал, что сразу после смерти Ивана Молодого Василий получил в управление тверские земли, поэтому у него были и свой двор, и штат приказных людей^{419}.

В исследовательской литературе довольно долго обсуждался вопрос о том, кем были по происхождению люди, окружавшие старшего княжича. Одни относили их к аристократическим слоям, другие – к удельному дворянству, третьи не обнаруживали что-то общее в их статусе^{420}.

Итог дискуссии подвел А.А. Зимин, выяснивший происхождение лиц, входивших в окружение княжича Василия. Оказалось, что хотя они и были представителями знатных фамилий, но к Ивану III не были близки. Выдвинуться в первые ряды знати они могли только при условии, что наследником престола станет Василий^{421}.

Имена лиц, служивших старшему княжичу, известны из летописных сведений об их казни 27 декабря 1497 г. В летописи об этом сообщалось следующее:

«В лето 1497 декабря восполелся князь великий Иван Васильевич всея Руси на сына своего, на князя Василья, и посади его за приставы на его же дворе того ради, что он сведав от дьяка своего, от Федора Стромилова, то, что отец его, великий князь, хочет пожаловать великим княжением Володимерским и Московским внука своего, князя Дмитрия Ивановича, нача думати князю Василию вторый сатанин предотеча Афанасий Арапчонок. Бысть же в думе той дьяк Федор Стромилов, и Поярок, Рунов брат, и иные дети боярские, а иных тайно к целованию приведоша». Заговорщики хотели, чтобы Василий уехал от отца в Вологду и на Белоозеро, там забрал казну и «над князем Дмитрием израда учинил». Одновременно Софья Палеолог якобы приглашала к себе «баб с зельем»^{422}.

Обо всем этом стало известно Ивану III. По версии Уваровской летописи, на сына и жену великий князь лишь опалился, а лиц из их окружения велел казнить на льду Москвы-реки: «…детей боярских Владимира Елизарова сына Гусева, да князя Ивана Палецкого Хруля, да Поярка Рунова брата, да Сщевиа Скрябина сына Травина, да Федора Стромилова, диака веденного, да Афанасия Яропкина». 27 декабря им отсекли головы^{423}.

В летописях, обнаруженных А.А. Зиминым, содержались иные подробности. На сына и жену Иван III все же наложил опалу. Они были взяты под стражу. Афанасия Яропкина четвертовали, Поярку сначала отсекли руки, потом – голову. Федору Стромилову, Владимиру Елизарову, князю Палецкому и Скрябину только отсекли головы, лихих баб ночью утопили в Москве-реке^{424}.

Из сведений о событии конца декабря 1497 г. можно сделать вывод о том, что ни сына, ни жену Иван III не счел серьезно провинившимися. Главными виновниками, по его мнению, были окружавшие их люди, и за это их сурово наказали.

Выяснив происхождение этих лиц, исследователи попытались сделать выводы о том, что Софью и ее сына Василия поддерживали только не самые знатные дворяне и дьяки.

Однако в перечень наказанных лиц, вероятнее всего, вошли лишь те, кто составлял малый двор княжича Василия, сформированный отцом. Никакого массового демонстративного перехода на его сторону дворян и дьяков не было. Поэтому вряд ли можно считать, что существовал какой-то особый заговор Владимира Гусева, направленный на то, чтобы свергнуть власть Ивана III, расправиться с Дмитрием-внуком и посадить на престол Василия.

Просто лица из окружения Софьи Палеолог и ее старшего сына предупредили их о том, что готовится церемония венчания на великое княжение Дмитрия. Возможно, кто-то из них посоветовал Василию бежать из Москвы, чтобы таким образом выразить отцу свое несогласие с его выбором.

У Ивана III, судя по всему, в окружении жены и сына были свои люди. Узнав о замыслах Софьи и Василия, он тут же очень жестоко расправился с излишне болтливыми дворянами и дьяками. После этого подготовка к обряду венчания Дмитрия-внука на великое княжение продолжилась.

Следует отметить, что ранее подобных обрядов никогда не было. Он наверняка был специально разработан для данного события, чтобы придать ему официальный и публичный характер. Так великий князь, возможно, хотел наглядно продемонстрировать Софье Палеолог, что не считается с ее высоким происхождением и не чтит ее потомство. Для него дороже его первый сын Иван Молодой и его семья.

Можно даже предположить, что скоропалительное решение о публичном венчании внука на великое княжение Иван III принял после неудачной попытки Василия восстать против него. Ведь раньше это событие носило кулуарный характер. Например, Иван Молодой получил титул великого князя без какого-либо особого обряда.

Для Софьи Фоминичны 4 февраля 1498 г., несомненно, стало одним из наиболее печальных дней. Ведь в это время она должна была похоронить свои надежды на то, что ее старший сын унаследует московский великокняжеский престол.

Церемония венчания Дмитрия-внука на великое княжение состоялась в Успенском соборе Кремля. Ее осуществляли митрополит Симон с Иваном III в присутствии церковных иерархов, членов великокняжеской семьи, бояр и представителей двора. Для всех присутствующих это было невиданным зрелищем, поскольку никогда до этого великие князья не передавали престол своим наследникам в главном соборе, в присутствии большого количества представителей духовенства и знати с использованием особых регалий. Обычно это было узкосемейным делом, законный характер которому придавала духовная грамота уходящего с престола великого князя.

Следует отметить, что в 1498 г. Иван III не написал духовную грамоту. Он лишь приказал митрополиту публично надеть на внука бармы и шапку – символы великокняжеской власти – и объявить, что тот благословлен на великое княжение^{425}.

Данный акт отнюдь не означал, что Иван Васильевич отдал Дмитрию свою власть. Он лишь объявил его своим наследником, как когда-то Ивана Молодого. Новшество было лишь в публичности этого действа с использованием великокняжеских регалий.

Софье Фоминичне с княжичем Василием, видимо, пришлось стать свидетелями триумфа Дмитрия-внука. Иван III, правда, не стал окончательно унижать старшего сына и повелел обсыпать Дмитрия золотыми и серебряными монетами второму княжичу Юрию^{426}.

Возможно, великий князь вообще не желал окончательно ссориться с женой и Василием, поскольку обряд венчания Дмитрия-внука еще ничего не решал. Ведь у него не было овеянного временем статуса закона или обычая. Можно даже предположить, что церемония в Успенском соборе была устроена Иваном III для того, чтобы проверить, способен ли Дмитрий стать официальным наследником престола. К тому же у него могло быть желание посмотреть на реакцию своей высокородной супруги и старшего сына на его решение.

В итоге несколько лет после объявления Дмитрия великим князем стали тяжелым испытанием и для Софьи, и для Василия, и для самого внука с матерью Еленой Волошанкой. Выдержали его только первые двое.

В январе 1499 г. Иван III разгневался на князей Ивана Юрьевича Патрикеева, его сына Василия и их родственника Семена Ивановича Ряполовского. Князья Патрикеевы, как родственники великого князя (матерью Ивана Юрьевича была тетка Ивана III Мария), избежали казни – их лишь постригли в монахи в Троице-Сергиев и Кириллов монастыри. Ряполовскому же отсекли голову на льду Москвы-реки. В летописях нет никаких пояснений, почему это произошло^{427}.

Исследователи, анализируя различные известия об этом событии, обратили внимание на грамоту Ивана III русским послам от мая 1503 г., со следующими словами: «Вы бы во всем себя берегли, а не так бы есте чинили, как князь Семен Ряполовский высокоумничал с князем Василием, княжьим Ивановым сыном Юрьевича»^{428}.

Можно предположить, что опальные князья вели себя неподобающим образом во время посольства в Литву в 1493 г., когда решался вопрос о браке великого князя Литовского Александра и княжны Елены Ивановны. Возможно, они неправильно обговорили все условия, в которых должна была жить в Вильно княжна Елена. Их промахом, видимо, воспользовалась литовская сторона, и это осложнило положение великокняжеской дочери в Литве. Могли быть недочеты и в тексте мирного договора между двумя странами. Все это обнаружилось со временем и вызвало гнев великого князя.

Исследователи связали опалу на князей Патрикеевых и Ряполовского с улучшением положения княжича Василия. Возможно, что на вину князей указала Софья Фоминична и тем самым оправдала неудачи в замужестве Елены. Поэтому у Ивана III не оказалось причин для гнева на супругу и старшего сына. По данным некоторых летописей, в марте 1499 г. Василий тоже был наречен великим князем, но без помпезной церемонии. После этого он получил в управление Новгород Великий и Псков^{429}.

Свидетельством улучшения отношений великого князя с Софьей стало новое посольство в Италию за специалистами. Его возглавили родственник Палеологов Дмитрий Ралев и М.Ф. Корочаров. Предварительно удалось договориться с польским королем Альбрехтом, братом Александра, и его родственником венгерским королем Владиславом о проезде московского посольства через их территории^{430}.

Несомненно, что Софья Фоминична принимала большое участие в организации найма иностранных специалистов в Италии. Для этого она использовала свои родственные связи и собственный авторитет. Иностранцы видели в ней свою покровительницу в чужой стране и без особого страха отправлялись в далекую Россию.

Вскоре Иван III наглядно увидел, какую пользу для него приносят контакты с итальянцами, установленные супругой. Весной архитектор Алевиз Новый продолжил перестройку великокняжеского дворца и возвел несколько каменных палат с погребами и ледниками для хранения продуктов^{431}.

По случаю снятия опалы с себя и сына в 1499 г. Софья сделала вклад в Троице-Сергиев монастырь – пелену «Голгофский крест с праздниками». Исследователи отметили не только оригинальность замысла создательницы этой вышивки, т.е. Софьи Палеолог, но пылкость ее религиозного чувства и склонность к богословию^{432}.

Улучшением отношений с мужем позволили великой княгине поставить перед ним вопрос об устройстве семейной жизни уже подросших детей. В итоге 13 февраля 1500 г. состоялась свадьба второй дочери Феодосии. Ее мужем стал князь Василий Данилович Холмский из тверской династии^{433}.

В Разрядных книгах сохранилось описание этой свадьбы. Тысяцким – главным распорядителем – был назначен князь Д.А. Пенка Ярославский, который входил в число ведущих бояр Ивана III. Несколько лет он был новгородским наместником, возглавлял Большой полк во время военных походов^{434}.

Главным дружкой являлся князь боярин П.В. Нагой-Оболенский. Он также входил в число видных воевод великого князя^{435}. Вторым дружкой был назначен окольничий И.В. Чеботов с помощниками братьями Осокиными. Конюшим стал Гридя Афанасьев, видимо, входивший в окружение самого князя Холмского. Во время церемонии венчания колпак должен был держать родственник Софьи Фоминичны Никита Ангелов, его помощником был тверской боярин И.И. Борисов^{436}.

Анализируя состав участников свадебной церемонии дочери Софьи Фоминичны, можно сделать вывод, что среди них были и ведущие бояре Ивана III, и лица из окружения византийской царевны, и тверская знать со стороны жениха. Но в целом особой пышности в этой свадьбе не было. Причина заключалась, видимо, в том, что невеста «слишком засиделась в девках» – ей было уже 25 лет, да и жених для великой княжны был недостаточно знатен.

Продолжились поиски невесты и для старшего сына Василия. Подходящей кандидатурой показалась дочь датского короля Иоганна Елизавета. По этому поводу между странами начался обмен посольствами^{437}. Но довольно длительные переговоры не дали положительного результата из-за разницы исповедания жениха и невесты. В 1502 г. датская принцесса вышла замуж за бранденбургского курфюрста^{438}.

Софье Фоминичне, видимо, удалось убедить мужа в том, что ее дочь Елена находится в Литве в тяжелом положении. Супруг княжны любым путем пытался заставить ее отказаться от православия и принять католичество. Для этого он даже начал гонение на православных верующих по всей своей стране, но добился обратного результата. Наиболее видные представители знати просто бежали в Россию и стали настраивать Ивана III против Александра Казимировича. К тому же в 1499 г. Елена заболела и перестала отвечать на письма родителей. Вспыльчивый государь в итоге решил объявить войну своему родственнику^{439}.

Первые же походы русских воевод на литовские земли оказались удачными. В июле 1500 г. в битве при Ведроше основные силы Александра были разбиты. Многие его воеводы, в том числе гетман князь Константин Острожский, попали в плен. Это очень обеспокоило родственников Александра, правивших в Венгрии и Чехии, и они стали посылать в Москву свои посольства, чтобы убедить Ивана III прекратить военные действия в Литве. Среди них неожиданно оказался и посол молдавского воеводы Стефана Великого, который не был заинтересован в ослаблении Великого княжества Литовского, считая эту страну союзницей в борьбе с турками^{440}.

Двуличное поведение свояка, видимо, насторожило Ивана III. К тому же вскоре выяснилось, что тот задержал у себя итальянских мастеров, которых нанял Дмитрий Ралев и которые ехали в Москву на работу^{441}.

Все это окончательно решило судьбу Дмитрия-внука и его матери Елены Волошанки. «Toe же весны, апреля 11, в понедельник, князь великий Иван положил опалу на внука своего великого князя Дмитрия и на его мать Елену, и от того дни не велел их поминати в октени и литиах, ни нарицати великим князем, посади их за приставы. Пожаловал князь великий Иван сына своего Василиа великим княжеством». Уже 14 апреля Иван III в присутствии митрополита Симона окончательно благословил Василия на великое княжение и посадил на великокняжеский престол. Правда, этот обряд был не столь пышным, как необычное венчание Дмитрия-внука, но он полностью соответствовал существовавшим ранее обычаям. Поэтому никто не мог усомниться в его законности^{442}.

Некоторые исследователи полагали, что, провозгласив Василия наследником, Иван III нарушил существовавший порядок престолонаследия^{443}. Однако это не так. Отец Дмитрия Иван Молодой не успел сесть на великокняжеский престол и этим лишил своего сына прав на него. Ведь еще Дмитрий Донской писал в своем завещании, что в случае кончины старшего сына, престол переходит к следующему по возрасту княжичу^{444}.

Триумф старшего сына Василия означал полную победу Софьи Фоминичны. Но вряд ли она уже могла отметить это радостное событие. Здоровье великой княгини было сильно подорвано. Причиной были и частые роды, и борьба за престол для сына, и волнения за старшую дочь Елену, и безвременная кончина дочери Феодосии. Княжна скончалась 19 февраля 1501 г. в возрасте всего 26 лет, прожив в браке только год^{445}.

Проблемы с престолонаследием и противоборство с супругой, видимо, сказались и на состоянии Ивана III. Поэтому 9 июня 1502 г. он покинул Москву и отправился в загородную резиденцию Воронцово. Там он пробыл полгода, до декабря. Раньше такой длительный отдых он себе никогда не позволял.

Водить полки в Литву впервые великий князь поручил третьему сыну Софьи – Дмитрию. Он уже был вполне взрослым 21-летним молодым человеком^{446}.

Пока шла война с Литвой Софья Фоминична, несомненно, очень переживала за судьбу дочери Елены. Поэтому она наверняка вздохнула с облегчением, когда в марте 1503 г. между Россией и Великим княжеством Литовским было подписано перемирие на шесть лет. К этому времени, как уже отмечалось, Александр стал еще и польским королем, соответственно Елена – королевой.

Умерла Софья, по данным летописей, 7 апреля 1503 г., в пятницу, на девятом часу дня (дата точная). Ее похоронили в Вознесенском монастыре Кремля. Никаких других комментариев по поводу этого события в летописях нет^{447}.

В Лицевом летописном своде на миниатюрах показано, как сначала с умершей, одетой в царское платье, прощались великий князь и боярыни. Потом для отпевания в храме ее переодели в монашеское одеяние, и один из представителей духовенства совершил обряд. Во время его в храме Вознесенского монастыря присутствовали только Иван III, сыновья и бояре. Ни одной женщины рядом с гробом не было^{448}.

В 1929 г. при разборке Вознесенского монастыря погребение Софьи Фоминичны было вскрыто и описано. Ее костяк, завернутый в шелковую итальянскую ткань, хорошо сохранился. Не истлело даже очелье. Это позволило современным антропологам восстановить облик византийской принцессы^{449}.

Несомненно, что на похоронах великой княгини ее дети, особенно младшие Евдокия (11 лет) и Андрей (13 лет), горько плакали, ведь они всегда чувствовали ее любовь и заботу. Суровый Иван III вряд ли сначала показывал свою скорбь, но через некоторое время, как отметил летописец, «начал изнемогати». В сентябре вместе с детьми он отправился в многодневное путешествие по монастырям, куда он вообще никогда не ездил раньше, если судить по летописным записям^{450}.

Паломники посетили в первую очередь Троице-Сергиев монастырь, особенно любимый Софьей Фоминичной, потом Переславль, Ростов, Ярославль. В Москву все вернулись только в ноябре. После этого великий князь стал активно интересоваться церковными делами. По его указанию были сурово наказаны еретики, осужденные еще в 1503 г. на церковном соборе. Затем была перестроена церковь Косьмы и Дамиана, возведенная в память о его свадьбе с Софьей Палеолог. Началась перестройка и ветхого Архангельского собора, служившего усыпальницей для великих князей. За всеми этими делами незаметно умерла Елена Волошанка, содержащаяся под стражей. Она пережила свою соперницу меньше чем на два года, хотя была намного моложе^{451}.

Источники свидетельствуют, что в последние годы жизни после кончины Софьи великий князь стал очень слаб здоровьем и уже не мог заниматься управлением государства. На престол взошел Василий III, женившийся в сентябре 1505 г. на Соломонии Сабуровой. Ее он выбрал по воле отца, и после этого стал считаться полностью взрослым и самостоятельным человеком.

Иван III скончался 23 октября 1505 г. в час ночи с понедельника на вторник. Ему было 66 лет и 9 месяцев. На престоле он сидел необычно долго – 43 года и 7 месяцев. Так подсчитал летописец^{452}.

Быстрое дряхление Ивана III в последние годы жизни позволяет выдвинуть предположение о том, что он очень любил византийскую царевну и без нее потерял интерес к государственной деятельности и смысл в жизни. Все его действия против Софьи и ее старшего сына не были направлены на то, чтобы серьезно им навредить. Великий князь просто демонстрировал им, что сам является главой государства и требует от всех уважения и подчинения своей воле. Софья Фоминична, видимо, сразу же это поняла и очень редко противоречила супругу. Демонстрируя покорность, она в итоге всегда добивалась своих целей. Для этого ей приходилось быть хитрой и изворотливой.

Эту особенность ее характера заметили еще иностранные дипломаты, посещавшие Русское государство в конце XV в.

Жизнь и деятельность византийской царевны Софьи Фоминичны Палеолог, ставшей великой княгиней Московской, несомненно, были трудными, но плодотворными, особенно в семье. Она родила не менее 8 детей и добилась того, что именно ее старший сын Василий унаследовал отцовский престол. Остальным сыновьям пришлось стать удельными князьями, положение которых было очень сложным в период формирования централизованного государства и единодержавия. Из них смог жениться и оставить потомство только младший Андрей Старицкий.

Достаточно печальной оказалась участь дочерей Софьи. Старшая Елена вроде бы удачно вышла замуж за правителя соседней страны и стала сначала великой княгиней Литовской, а потом и польской королевой. Но разница в вероисповедании с мужем очень осложнила ее жизнь. В итоге потомства она не оставила и умерла насильственной смертью. Две другие дочери вышли замуж довольно поздно и вскоре скончались. Потомство, дочь Анастасию, оставила только младшая княжна Евдокия.

К числу заслуг Софьи Фоминичны следует отнести существенное повышение международного статуса Русского государства после брака с ней Ивана III. О далекой Московии стало известно и во всех итальянских государствах, и в Римской империи, и в Дании, и в других европейских странах. Многие правители захотели не только установить добрососедские отношения с Иваном III, но даже с ним породниться. Осуществиться этим планам помешала лишь разница в вероисповедании.

Активные международные контакты привели к тому, что в Москву приехало много иностранных специалистов, которые не только изменили своими постройками облик города, но и способствовали расцвету в нем всевозможных искусств и ремесел. В столице в конце XV в. прочно обосновались искусные зодчие, строители, оружейники, литейщики, рудознатцы, ювелиры, врачи, музыканты, которых раньше в таком большом количестве никогда не было.

Изменился и двор Ивана III. Он стал более многолюдным и блестящим. На службу к нему поступили опытные политики и дипломаты из числа родственников Софьи и членов двора ее отца. Это братья Ралевы (Ларевы), Траханиоты, Ангеловы, Мануйловы, Палеологи, Фрязины и др. Например, в 1495 г. во время поездки Ивана III в Новгород в его свите были Дмитрий и Мануйло Ларевы (Ралевы), Юшка Дмитриев сын Грек, Микула Ангелов^{453}.

Некоторые из них надолго влились в число русской знати, сохраняя за своим родом определенные должности. Например, у Ивана III печатником был Ю.Д. Траханиотов, у Василия III эту должность занимал М.И. Ангелов^{454}. В Разрядных книгах зафиксировано, что представители рода Траханиотов в течение XVI–XVII вв. очень часто назначались на должность казначеев.

В исследовательских трудах о Софье Палеолог для характеристики ее деятельности обычно рассматривалось высказывание о ней дипломата и политика из окружения Василия III Берсеня Беклемишева. В беседе с писателем и переводчиком Максимом Греком он заявил: «Как пришли сюда греки, так наша земля и замешкалась; а до тех пор земля наша Русская жила в тишине и в миру. Как пришла сюда мать великого князя, великая княгиня Софья, с вашими греками, так наша земля и замешкалась и пришла в нестроение великое, как и у вас в Царегороде при ваших царях… Лучше старых обычаев держаться и людей жаловать, и старых почитать; а теперь государь наш, запершись сам третий у постели всякие дела делает»^{455}.

Берсень Беклемишев, хотя и относился к византийской царевне отрицательно, был вынужден признать, что она оказала большое влияние на изменение нравов при московском дворе. Если раньше они были достаточно демократичными, поскольку государи приближали к себе неродовитых людей и принимали свои решения путем совещания с ними, то под влиянием Софьи правители стали приближать к себе только представителей высшей знати. Из них они стали формировать Ближнюю думу. Неродовитому Беклемишеву пришлось отойти в сторону. Естественно, что после этого он не мог относиться положительно к Софье Палеолог.

Проведенное исследование позволяет дать ответы и на целый ряд спорных для историков вопросов, касающихся жизни и деятельности византийской царевны.

Во-первых, Софья вряд ли была католичкой, поскольку она была из рода византийских императоров, возглавлявших православную церковь в течение многих веков. Вероятнее всего, она была православной униаткой. Этот вывод напрашивается из того обстоятельства, что ее отец Фома, как брат византийского императора, несомненно, был крещен по православному обряду. Но потом он поддержал унию с католиками и начал сотрудничать с Ватиканом.

Во-вторых, наиболее вероятно, что у Софьи было только три дочери, поскольку сведения о них сохранились в дипломатических документах. Женой великого князя Литовского Александра стала старшая княжна Елена. Сведения о еще трех одноименных дочерях либо являлись ошибками летописцев, либо были умышленно вставлены в летописный текст, чтобы скрыть истинный возраст княжон, которые по меркам того времени вышли замуж слишком поздно.

В-третьих, совершенно очевидно, что высокообразованная Софья имела сильное влияние на Ивана III, но тот старался это скрыть. Он ограничивал супругу в средствах, иногда незаслуженно унижал, всегда старался показать, что во всем выше ее и имеет право распоряжаться ее судьбой.

В-четвертых, несомненно, что влияние Софьи, окружавших ее лиц и приехавших при ее участии специалистов на русские внешнюю и внутреннюю политику, культуру, зодчество и ремесло было очень большим. К началу XVI в. Русское государство существенно расширило международные контакты, обрело герб, свод законов, увеличилась численность его правительственного аппарата, расширились его функции. Преобразилась и столица. Москву стали украшать мощная крепость, храмы, похожие на итальянские дворцы, здания в европейском духе. Началась перестройка дворца великого князя. Его двор стал пышным и многолюдным, в нем активно стал разрабатываться новый сложный церемониал.

В-пятых, напрашивается предположение, что Русское централизованное государство складывалось под влиянием тех знаний и идей, которыми обладала Софья и лица из ее окружения. Так, возникло разделение населения страны на четыре сословия: высшая придворная знать и духовенство, служилые воинские и чиновные люди, занимавшиеся только военным делом и государственной службой, тяглое население (купцы, ремесленники и черносошные крестьяне), платящее налоги в казну, и крестьяне, работающие на землевладельцев. Прослойку между ними составляли «охотчие люди», которые наниматься холопами к представителям знати.