Текст книги "Пепел. Бездна. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Людмила Энжел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Нет, нет, пожалуйста, я сделаю всё, что вы захотите, не надо больше! Прошу вас, прошу, – я с трудом произношу слова, захлёбываясь в слезах, мне так страшно, что я вот-вот потеряю сознание, – Пожалуйста, прошу вас!

И в этот момент он ломает мой второй палец, я почти обезумел от боли, я вырываюсь, но он откидывает меня в сторону и пинает в живот. Дыхание перехватило, я сжимаю второй рукой кровоточащие фаланги, я схожу с ума. Он склоняется надо мной, его перекошенное от удовольствия лицо похоже на глиняную маску.

– Нравится тебе, маленький педик? Нравится эта боль? Привыкай, я выну твои органы, все до единого, выпотрошу, как тушу свиньи! Отрежу каждый твой палец, один за одним, один за одним, – сама смерть дышит мне в лицо в образе этого безумца.

– Пожалуйста… – шепчу я слабеющим голосом, я боюсь терять сознание.

– Умоляй, чтобы я снова трахнул тебя, или я отрежу тебе язык! Умоляй, сука! – вены на его лице распухли, пот течёт градом, а в глазах нет ничего, только напряжённые зрачки суженные до предела.

– Пожалуйста…

– Что, пожалуйста? Что? Я не слышу! – его пальцы впиваются в мой подбородок, – Я сейчас вырву тебе язык, будешь глотать свою кровь, будешь захлёбываться в ней! Говори, сука! Умоляй!

Сознание начинает покидать меня, рука окончательно немеет.

Я только повторяю в бреду снова и снова.

– Пожалуйста…, не надо…, – жар охватывает меня, я чувствую, как он берёт моё обездвиженное тело за плечи, я всё-таки теряю сознание, оно стремительно уходит, и мне становится ещё страшнее, сейчас он вспорет мне живот и сожрёт мои внутренности, будто огромный монстр. Я знаю, что он может сделать это.

– Пожалуйста…, не надо…, я сделаю всё…

Я чувствую его шершавые губы на своих губах, его жёсткую щетину, царапающую моё лицо, его огромный язык со вкусом табака. Он засовывает его мне в горло, я сейчас задохнусь, я не могу дышать…, этот поцелуй зверя отнимает у меня остатки сил, я в лихорадочном бреду пытаюсь дышать, но не могу… и, тут же подскакиваю на кровати, жадно хватая ртом воздух. Моё сознание всё ещё там, в том кошмаре, а тело здесь, его держат чьи-то руки, не давая мне вырваться. Я отчаянно кричу, но из горла вырывается только хрип.

– Стэнли, Боже, успокойся, – я с трудом понимаю, что обращаются ко мне. Стэнли? Почему Стэнли? Надо мной испуганная женщина. Я не знаю её, моё сознание всё ещё неясное, но я уже понимаю, что жив, что материален. Я судорожно ощупываю свою грудь дрожащими руками, в ней нет ножа, нет раны, ощупываю своё лицо, у меня короткие волосы, остальное всё на месте.

– Стэнли, что с тобой? Всё хорошо, всё позади.

Я не слышу, что она говорит мне, на голове у меня повязка, меня тошнит, мне дурно.

– Стэнли? – она отчаянно зовёт меня. Я не могу узнать её, никак не могу. Я смутно понимаю, что нахожусь не в своём теле, но не могу до конца сформировать эту мысль. Если бы я хоть что-то знал о человеке, в чьём теле я сейчас, я бы ответил этой несчастной женщине. Не обращая внимания на её предостережения и просьбы, я поднимаюсь с кровати. Голова кружится, меня ещё сильнее тошнит, в глазах тёмные пятна, но я чувствую холодный пол голыми ступнями, Боже, как это прекрасно!

– Стэн, нет! Тебе нельзя! – она пытается остановить меня, я небрежно отбиваюсь от её рук, я вижу своё отражение в стекле палаты. Я молодой человек с короткими волосами в больничной рубашке и повязкой на голове, конечно, это не я. Это какой-то Стэнли. Я начинаю паниковать, но стараюсь не показывать этого.

– Стэнли, дорогой, прошу тебя, ложись обратно, тебе ещё нельзя вставать, – я наконец-то обращаю внимание на неё, судя по возрасту, эта женщина – моя мать, вернее мать этого Стэнли. Я неохотно возвращаюсь и ложусь, чувства переполняют меня, но слабость подкашивает. Потолок кружится в каком-то нервном вальсе, голос Лиама всё ещё во мне, в моей голове: «Моли, сука!». Я шевелю немеющими губами, болезненное бессилие сковывает моё тело. Я засыпаю…

30.

Меня зовут Стэнли Шелдон. Мне 18 лет, и вчера я пережил клиническую смерть, после падения с 4-го этажа, моё сердце не билось какое-то время. Я бы мог описать это состояние подробнее, если бы я знал, как это было. На самом деле, я понятия не имею, кто этот Стэнли, я не знаю его. Потому что я Эван Брайт, благодаря Джонни Дарку я пробрался в это тело, в момент его смерти. Я не знаю, где теперь настоящий Стэнли Шелдон. У меня не осталось его воспоминаний, только мои. Я этому рад, но не знаю, как вести себя. Для меня все окружающие люди – чужие? Почему они приходят ко мне и кем мне являются? Врачи описывают моё состояние, как амнезию, говорят, что память рано или поздно восстановится, или восстановится частично, но я-то знаю правду, я знаю, что Стэнли больше нет. Моя мать Бетти Шелдон воспитывает меня одна, воспитывала Стэна одна. Я пока ещё не определился, как идентифицировать себя. Я в больнице уже неделю, моя пробитая голова идёт на поправку, сотрясение мозга и кровоизлияние – это самое лёгкое, что я мог приобрести в результате такого падения. У меня трещина в ребре и всё тело в ссадинах, но нет переломов. Это чудо! Я упал на деревья, так мне сказали. Что там произошло, я не знаю, и даже знать не хочу, честно. Я хочу только быстрее выйти из больницы. Так же я выяснил, что нахожусь в совершенно другом городе, нежели жил раньше. За неделю мои волосы немного отрасли, меня это радует, я не хочу носить короткую стрижку. Я успел разглядеть себя в зеркало, благо, что не страшный, но, конечно не так прекрасен, как в прежнем теле. Я постараюсь поправить это, постараюсь быть больше похожим на себя прежнего. Мать постоянно рассказывает какие-то новости из мира за стенками, меня они мало интересуют, как и информация о родственниках и людях, с которыми я вообще не знаком. Я пытался объяснить ей, что никого не помню, на какое-то время она успокоилась. Но сегодня снова начала рассказывать о тётушке Джоди, которая хотела, чтобы я приехал к ней на пару дней. Меня начинают бесить её истории, но я стараюсь держаться. Будь проклята тётушка Джоди и её домик на краю города! Я не собираюсь терять время, у меня другие цели…

31.

Сегодня мне целый день названивал Ники. Прошло уже почти две недели, как Сиена притащила его ко мне домой. За это время мы виделись всего пару раз, один раз в клубе, где я был в стельку пьян, и второй раз у меня дома. Я не знаю, как так получилось, что это мелкое существо вцепилось в меня своими лапками, но меня раздражают его звонки и разговоры ни о чём, его постоянное «когда увидимся», хотя он обещал мне, что не будет доставать, и всё равно достаёт. На днях мы сидели с Сиеной у меня на балконе и курили травку, она сказала, что Ники постоянно рисует меня у себя в тетрадях, что-то пишет, он влюблён. Я постарался сделать невозмутимый вид, но на самом деле меня одолела злоба. Какого хрена? Мне ещё не хватало, чтобы его полоумная мамаша нашла мою рожу в его тетрадях. Мне надо как-то отделаться от него, но как? Я пока не знаю. Более того, я стал замечать, что привыкаю к его сообщениям, в которых он изо дня в день интересуется у меня, как я поживаю, что делаю и как себя чувствую? Это какой-то нескончаемый бред. Мне, никоим образом, нельзя привязываться к нему, даже поверхностно.

Сегодня был отличный день, приходила Келли, принесла мне подарок – напульсник из кожи и стали. Очень мило. Не могу сказать, что у меня было настроение на развлечение с ней, но всё прошло отлично, после мы вместе приняли душ, и я отправил её на такси домой. А всё это время названивал Ники. Я уже поставил телефон на беззвучный режим, но звонил и звонил, я насчитал более дюжины пропущенных звонков. На один из них я всё-таки ответил, потому что у меня закралось сомнение, почему он так настойчиво звонит? Ники был взволнован, но что я услышал?

– Привет, почему ты не брал трубку?

– Был занят.

– Ты за что-то обижаешься на меня?

– Нет, я просто был занят.

– Я могу сегодня зайти к тебе?

– Нет.

– Почему?

– Я не хочу ни кого видеть, пока, – я положил трубку с каким-то странным чувством опустошения, мне стало немного жаль его, такая наивность, он не знает, о чём со мной говорить, не знает, как себя вести. Давно я не испытывал ничего похожего на жалость. Пора снова становиться собой, а то я так и не замечу, как превращусь в романтичного придурка. Я сажусь в кресло и замечаю, что Келли забыла у меня свои трусики. Я больше чем уверен, что она сделала это специально. Каждая из них хочет, чтобы я хоть иногда вспоминал о ней. Но все они так навязчивы, так прилипчивы… меня в этом плане радует только Сиена. Вот она здесь и вот её уже нет, стоит только пожелать. Красота! Это идеальные отношения. А ещё она приносит мне травку и разные мелочи, находит мне новых девушек и парней. Пожалуй, это единственное подобие моего друга. Я собираюсь пойти выпить чего-нибудь, ненавижу пить дома в одиночестве, это напоминает состояние отчаянного алкоголика. На улице уже темно и пасмурно. Не хотелось бы попасть под дождь, но с другой стороны, это здорово. Я как-то потерялся в своих пространственных раздумьях ни о чём. Я надеваю куртку и спускаюсь вниз. Воздух сырой и свежий, я чувствую приближение грозы. Она ещё так далеко, но её запах уже здесь. Неожиданно, мне в голову приходит другая идея. Я не пойду сейчас в бар или клуб, я поеду загород. Поэтому я иду за своим мотоциклом, сегодня я уже не буду пить, или буду, но гораздо позже. Ветер развевает мои волосы, я знаю, что могу быть оштрафован за езду без шлема, но мне плевать на это. Моё лицо не выражает никаких эмоций, хотя эйфория переполняет сердце. Будто что-то совершенно знакомое происходит здесь и сейчас, дежавю, мать его так! Аромат приближающейся грозы обволакивает меня всё сильнее, чем дальше я оставляю за спиной город. Я уже вижу её фронт в ночном небе, и далёкие вспышки молний, озаряющие последние отблески закатного зарева. Это место я хорошо знаю, оно навсегда застряло в моей памяти. Красивая трава, покрытая вечерней росой, безмятежные деревья … и эта страшная табличка на земле, только буквы, только цифры и увядшие цветы. На этот раз я не привёз новые. Я не знаю, почему я каждый раз возвращаюсь сюда? Словно только с ним я могу поговорить, рассказать то, каким подонком я стал, как бездарно прожигаю свою жизнь. И мне кажется, что Эван не просто слышит меня, но понимает и прощает. Здесь и только здесь я могу быть собой. Я стёр из воспоминаний детали того страшного дня, когда гроб с его телом опустился на дно ямы, а вокруг все рыдали: наши одноклассники, простые горожане, плакали все. И только я стоял и молчал, а душа моя рассыпалась на части. Я делаю вид, что ничего не происходит, что я независим и счастлив, но на самом деле, это не просто изменило меня, это убило меня и возродило совсем иного человека. Все мы смертны, и никто не знает, может, завтра настанет мой черёд, пока я молод и красив, но кто я? Вереница серых дней, мои несбывшиеся мечты, я всегда был странным, даже более злобным к людям. Но, почему именно ты вытащил все мои тайные желания на солнечный свет и заставил меня убедить самого себя, что это нормально. Мы, два психа, нас ненавидели бы все, если бы они догадались о том, что между нами. Можно ли назвать такую связь нормальной? Можно ли не стыдиться её, принимать такой? Тогда я думал, что нет. И был часто отвратителен сам себе, старательно убивал своё влечение и свои желания, но когда увидел тебя, маниакально преследовал, хотел обладать всегда и безраздельно. Хотел, чтобы ты ненавидел и любил меня, боялся и обожал. Я помню всё, и твой взгляд в зеркале, и твоё дыхание, ты всего лишь человек, как и я, но для меня, с течением времени, ты стал кем-то большим. Ты даже более непорочен, ибо это я сбил тебя с пути. Но я не мог иначе. Ты был мой! А теперь, чей ты? Что так неудержимо влекло меня к тебе? Может тот человек из моих кошмаров был прав? И я просто перерождение давно жившего отступника? Я не верю, что это единственная причина. Как и не верю в то, что мы были бы долго вместе, если бы ты остался жив. Ты умер в тот момент, когда был самым важным звеном в моей жизни, и поэтому навсегда останешься для меня ангелом. Моим тайным желанием. Посмотри, кем я стал? Я не уважаю людей, я много пью, курю, принимаю иногда наркотики, я меняю женщин, парней, каждую неделю, не запоминая их лица, я будто специально укорачиваю себе жизнь. А зачем? Тебя уже всё равно не вернуть. Я мог бы жить дальше, а мог бы и спрыгнуть с моста, но, я не делаю ни того, ни другого, а просто погряз в удовольствиях, которые медленно убивают меня. Они уже приелись и стали пресными, все, кроме Ники, надо тебе признаться, что этот парнишка вызвал во мне хоть какие-то эмоции. Наверное, я всё-таки ещё человек, и не могу ненавидеть вообще всех, хотя… я уже сам сомневаюсь в этом. Ну, что ж, Эван, я снова поплакался тебе. У тебя тут чисто и даже по утрам поют птицы. Надеюсь, ты не держишь на меня зла. Я бы всё отдал, чтобы ты жил. Такой конченый эгоист, как я, мог бы пожертвовать многим, чтобы ты не умер мучительной смертью.

Я снова сажусь на мотоцикл и уже лечу обратно. Меня не душат слёзы, но внутри пусто и темно, какая-то безысходность, я как зомби: хожу, ем, трахаюсь и предаюсь воспоминаниям. Но мне ничего не осталось, только крупицы и пепел. Мне надо придумать новый смысл жизни, так нельзя, нельзя просто тратить своё время. Ведь если все эти библейские рассказы не лгут, нас ждёт загробная жизнь, кто знает, может, там мы и встретимся, а может, и нет. Мне надо оставить мотоцикл и точно выпить. Гроза уже почти догнала меня, я слышу её рёв у себя за спиной. Сейчас дождь поливает могилу Эвана, ломает увядшие цветы. Кто мы такие, если наши желания сильнее нас? Если только воспоминания и мечты – это всё, что наполняет нашу жизнь смыслом?! Мне надо срочно выпить, чтобы прогнать этот бред из своей головы, он сводит меня с ума, злит. Меня бесят все вокруг, я не помню дня, чтобы я не испытывал ненависти или презрения к кому-то. Я плюю на них сверху вниз, а сам не лучше. Одно из этих многочисленных лиц в серой толпе воспылало ненавистью к подростку за то, что он был ему противен. И этот Лиам убил его. А сам жив, и жрёт кашу по утрам, которую доблестные граждане оплачивают своими налогами. Зря я его не замочил, зря не отрезал ему яйца! Меня злит эта мысль, и я еду ещё быстрее. Скорость утоляет мою жажду адреналина и убивает мою ярость. Я задаю так много вопросов, от которых моё сознание мутнеет. Выдаёт мне единственный ответ: жаль, что я не убил, жаль, что оказался так слаб! Я подъезжаю к бару и паркую мотоцикл, я не знаю, как буду добираться назад, зато я знаю, что меня сейчас ждёт. Дождь уже догнал, молнии рвут небо, мечутся над городом белыми призраками. Я захожу в бар, там тихо и пахнет сигаретным дымом. Мне надо было пойти в клуб, как раз можно было развлечься, но я не хочу никого видеть. Первый глоток обжигает мне горло и тут же согревает, моя ярость понемногу угасает с новыми порциями спиртного или мне так кажется. И вот я начинаю терять счёт времени. Мои мысли становятся более позитивными, мне уже не страшно, не больно и я могу улыбнуться сам себе. Какое же я ничтожество! Корчу из себя крутого парня, а сам раскисаю от давних воспоминаний. Я снова делаю глоток и замечаю симпатичную блондинку с собранными в сексуальный хвост волосами, она явно попала под дождь. Её белое короткое платье намокло и сквозь него просвечивает нижнее бельё. Интересно насколько я пьян, чтобы казаться всё ещё красивым, а не кривым идиотом? Смотрю в её сторону, старательно пытаясь поймать её взгляд, и, когда она, в конце концов, замечает меня, слегка улыбаюсь ей уголками губ. Это мой фирменный приём, мало кто может устоять перед ним. Блондинка улыбается в ответ, это хороший знак. Я поднимаю стакан вверх, жестом предлагая присоединиться ко мне. Она игриво обходит всех и присаживается рядом. У неё красивые тонкие руки, зелёные глаза и маленькие губки. В голове тут же возникают пошлые мысли, я уже представляю, как буду кое-что засовывать в этот прелестный ротик.

– Скучаешь? – она заговорила первая, последнее время женщины заговаривают со мной первыми.

– Немного, но мне уже веселее, я Джей, – я протягиваю ей руку будто старой приятельнице, женщины любят чувствовать себя в безопасности, эдакий свой парень, в меру милый, в меру обходительный. И, даже если она хочет безудержного секса, она всё равно испугается слишком откровенных намёков.

– Энн, – она игриво улыбается.

– Как поживаешь, Энн, почему ты в такую погоду без зонта?

– Я шла с тренировки, к сожалению, редко смотрю прогнозы.

– Спорт?

– Танцы.

– Как интересно, танцующая Энн поздно вечером в баре, но я рад, если бы не ты, вечер был бы поганым, честно, я увидел тебя там, сидящую в тёмном углу в этом мокром платье и мне уже не так печально.

– Кто же испортил тебе настроение?

– Я сам себе его порчу, разного рода воспоминаниями и мыслями, лучше скажи, Энн, чем тебя угостить?

–Я редко пью.

– Сегодня есть повод, давай, совсем чуть-чуть.

– И какой же повод?

– Мы встретились, разве это не повод?

Она смеётся.

– Ты так говоришь, будто мы были давно знакомы и наконец-то встретились. Знаю я, какие парни пытаются кого-то зацепить вечером в баре. Так вот, Джей, ты ошибся.

– Хорошо, признаю, я ошибся, я думал, ты хочешь выпить, но я могу предложить тебе сок, фреш, кофе, молочный коктейль или что там пьют танцовщицы, чтобы не испортить фигуру?– Я улыбаюсь и достаю сигарету.

– Джей, ты само очарование, но твои чары на меня почти не действуют.

– Да, ладно? Ты подошла ко мне, чтобы сказать мне об этом? Сказать, что я тебя не соблазню, что я тебе не нравлюсь, и пропустить со мной пару стаканчиков ты тоже не хочешь? Странная ты, Энн, – я прикуриваю и утопаю в терпком дыме. Она отмахивается рукой от него.

– Нет, почему же, ты очень милый, я бы даже сказала красивый, и не будь у меня такого большого опыта общения с подонками, я, даже не задумываясь, впала бы в сладкую эйфорию, но просто боюсь, что она закончится быстрее, чем я успею насладиться ей.

– Что все танцоры ублюдки?

– Нет, что ты, но знают себе цену. У них хорошее тело, физическая оболочка на высоте, и, чаще всего, они умеют общаться. Так вот, встречалась я тут с парочкой, они ловко обводят вокруг пальца, не успеешь оглянуться, а уже ждёшь звонка. Хотя, что там ждать, с самого начала всё понятно, как и у нас с тобой.

Я снова затягиваюсь и делаю глоток.

– Молодец, хорошая девочка, но у тебя всегда есть выбор. Если ты понимаешь, зачем я здесь, ты можешь выбрать, пойти со мной и провести отлично время, или пойти домой и поспать после тренировки. Я не настаиваю, Энн, более того, буду честен и скажу, что никогда потом не звоню, поэтому даже номер у тебя брать не буду.

– Что ж, по крайней мере, это честно.

– Да, ты мне нравишься, я не маньяк, живу один, у меня есть выпивка дома, но если ты не пьёшь, мы можем купить тебе что-нибудь другое, я обещаю, что тебе понравится, и ты даже не будешь испытывать сожаления о сегодняшней ночи.

– Заманчивое предложение, не могу скрывать, что ты мне нравишься, я сразу тебя заметила, ты очень красивый. Я даже не буду ставить под сомнение, что ты так же хорош и в постели. Но, я, пожалуй, откажу себе в удовольствии переспать с тобой, а просто посижу и поболтаю здесь, если ты не против, конечно?

Эта девушка в мокром платье разбудила во мне странные чувства, я в недоумении, она не настолько прилична, т.к. сидит вечером в баре, но при этом она не пьёт. Что она тут забыла? Поговорить? Зачем мне это? А ей зачем, ведь я никогда больше не встречу её и не позвоню?

– Я не против, до того момента, пока наша беседа ни чем не мешает моим планам.

– А у тебя сеть планы? – она смеётся.

– Ну, я надеялся ещё немного выпить и подцепить кого-нибудь, чтобы скоротать ночь.

– Я не буду тебе читать мораль о том, как это опасно, цеплять кого-то в барах и на улице, я думаю, ты большой мальчик и сам решаешь за себя. Я просто побуду тут немного, пока не высохнет моё платье, и полюбуюсь на твоё прекрасное лицо.

– Ты странная.

– Не без этого, так, о чём ты грустил, Джей?

– Ни о чём, это такой способ втереться в доверие к девушкам, чтобы она не нервничали, воспринимали меня иначе.

Энн широко улыбается.

– Какой же ты милый, когда лжёшь. Я наблюдала за тобой, как только пришла, ты сидел задумчиво и пялился в свой стакан, я такие вещи замечаю сразу. Поговори со мной, Джей, ты ведь наверняка редко говоришь о том, что там в твоей голове? Я тебя не знаю, ты меня тоже, мы никогда больше не увидимся. Я просто хочу тебя послушать, почему у такого совершенного прекрасного парня, такие печальные глаза? Что тебя гнетёт, Джей? – Она придвигается ко мне настолько близко, что её грудь упирается в меня, а губы едва не касаются моих. Её горячее дыхание через чуть приоткрытый рот заставляет меня дрожать.

– Мои мысли сейчас не о том, я бы сказал тебе, о чём я думаю, но, боюсь, ты и сама догадываешься, – шепчу я.

Её глаза впиваются в меня внимательным взглядом, прожигают мою кожу, сердце бьётся быстрее, что ей надо от меня? Я хочу её трахнуть, эту странную девушку с влажными от дождя волосами, хочу сорвать с неё прилипшее платье и заставить стонать.

– Джей, я понимаю, что ты похотливая скотина и привык рассматривать девушек, только как развлечение, но, давай ты попробуешь сосредоточиться и рассказать мне свою самую сокровенную тайну, о чем печалится такой красивый и сексуальный парень? О чём он думает, глядя в никуда? – она кладёт руку мне на промежность, я вздрагиваю и пытаюсь её поцеловать, но она пальцем удерживает мои губы, – Нет-нет, я не разрешала меня трогать, говори, Джей, и, может, я передумаю, я же знаю, что ты очень хочешь получить меня. Для тебя это дело принципа.

– Если я расскажу, ты дашь мне то, что я хочу?

– Возможно, но я ничего не обещаю, ты начни, а там посмотрим.

– Ты просто не представляешь, что я с тобой сделаю!

Она нежно сжимает пальцы и поглаживает меня, я с трудом заставляю себя сосредоточиться на других мыслях.

– Так мне будет сложно говорить.

– Я жду, Джей.

Я допиваю стакан и шепчу ей на ухо еле слышно, почти касаясь губами.

– Много лет назад, когда я учился в школе, в старших классах, я встретил одного парнишку…

– Как интересно.

– Мы переспали.

– Так ты любишь и парней?

– Есть немного.

– Продолжай.

– А потом я влюбился…

– Ты способен любить?

– Был способен, теперь уже нет.

– Он тебя бросил?

– Нет.

– Изменил?

– Нет.

– Ушёл к девушке?

– Нет, он умер. Его убили. Несколько дней насиловали и резали, прижигали сигаретами, отрывали пальцы, ломали кости…

Она прикладывает палец к моим губам.

– О, Боже, Джей! Ты не врёшь? Это же ужасно!

– Я знаю, вот об этом я вспоминаю, когда смотрю на капли в стакане.

– Но прошло уже много времени, пора жить дальше, зачем ты так заставляешь себя страдать, наказываешь?

– Ты глупая. Я не наказываю себя, я освобождаю, зачем мне нужны все эти отношения, любовь, дружба и прочее? Я рад, что стал таким. Но это моя тайна, теперь твоя очередь, что малышка Энн приготовила для меня.

– Джей, это ты глупый, ты заставляешь себя страдать, потому что винишь себя в его смерти. Ты не такой уж и бесчувственный. Малышка Энн приготовила для тебя то, что она не будет с тобой трахаться, это мой номер телефона, – она спешно пишет его на салфетке и засовывает мне в штаны, – Звони мне, когда тебе станет грустно, я свожу тебя прогуляться, не всё же сидеть по барам и притонам.

– Это прикол?

– Нет, Джей, я буду твоим тайным другом, первый раз в жизни у тебя будет друг, с которым ты не будешь спать.

Я в недоумении, я начинаю злиться.

– Нахрена мне твоя дружба? Я что похож на того, кому нужны подружки? Что мы с тобой будем делать, смотреть на звёзды и романтично шушукаться? – Я подаю стакан бармену – Повтори!

– Может быть, почему бы и нет? Ты такой красивый, не будь злобным, тебе это не идёт.

– Замечательно, я хожу по барам и ищу себе друзей, ты, что мать твою, двинулась? Считаешь себя психологом или психиатром? Выслушала моё дерьмо и теперь будешь меня лечить? Думаешь, я буду ныть тебе и жаловаться на жизнь? Чёрта-с два!

– Я так не думаю, можешь быть ворчливым и злым, а так же можешь трахаться с кем угодно, я слова не скажу, я просто хочу, чтобы ты понял, как это важно и здорово – быть человеком!

– Мессия, ты ли это? Мой спаситель, как я жил до тебя, Энн? Как жил без советов девушки, которую едва знаю? Мне нужен секс, а не твоё сожаление! Его можешь засунуть куда подальше!

Она нежно поправляет прядь моих волос.

– Ты ещё милее, когда злишься, я думаю, ты хороший человек, Джей, позволь мне доказать это.

– А если ты ошибаешься? Если я сама гниль, что тогда?

– Тогда ты получишь то, что хочешь.

– Тебя?

– Моё тело на одну ночь или пару часов, как тебе будет угодно.

– Ты думаешь, ты мне так нужна?

– Нет, я тебе вообще не нужна, просто ты уже дрожишь от злости и возбуждения, я знаю, что ты захочешь сыграть в эту пока непонятную для тебя игру.

– Ты больна, Энн, безумна и глупа! Разве ты не понимаешь, что никогда не докажешь мне это, а даже если и докажешь, я это никогда не признаю. Давай уже не заниматься глупостями, а просто доставим друг другу удовольствие.

– Тогда тебе вообще нечего терять.

– Да, хорошо, мать твою, только ты не заставишь меня гулять с тобой, не заставишь больше говорить о своём прошлом.

– Я ничего не буду тебя заставлять, только если ты сам захочешь, мы будем делать всё, как захочешь ты.

– Пошла отсюда!

– Так ты согласен?

– Хорошо, хорошо, – в голове я уже успел провернуть то, что у неё нет моего телефона, а её я выброшу сразу же, как выйду из бара, ещё не хватало, чтобы какая-то девица учила меня жизни. Пусть катится ко всем чертям!

– Джей? – этот тихий голос из-за спины заставляет нас обоих обернуться.

Чёрт, только не это! Ники, мелкий засранец.

– Кто это? – Энн прожигает меня взглядом.

– Никто, – я отворачиваюсь и делаю глоток. Ники осторожно трогает меня за спину.

– Джей, я знаю, что ты не хотел сегодня никого видеть, но я подумал…

– Что я буду очень рад наткнуться на тебя? Ты издеваешься? Следил что ли за мной?

– Только когда увидел, как ты ехал по этой улице. Я обошёл два бара и один клуб, но в него меня не пустили, потому что мне нет 18-ти.

– Отлично, не мог бы ты погромче это сказать? Вдруг, тут где-то сидит коп, и он не услышал, сколько тебе лет!?

– Я вижу, тут намечается драма, пожалуй, я пойду, – с этими словами моя несостоявшаяся блондиночка спрыгивает с барного стула на пол и спешно удаляется. Даже не поцеловав меня на прощанье, я знаю, что этот придурок её смутил. Ну, что за идиотский вечер!?

– Какого хрена, Ники?

– Прости, я просто…

– Просто портишь мне жизнь, идиот! Нахрена ты припёрся?

– Я…

Ярость переполняет меня, её адская смесь с алкоголем заставляет мою кровь кипеть. Я смотрю на его виноватые глаза, и меня одолевает желание врезать ему, чтобы он больше не преследовал меня. Я резким движением хватаю его за запястье и тащу на улицу. Там поливает дождь. Мы моментально становимся мокрыми, ноги скользят по грязи, волосы прилипают к щекам. Я силой волоку его за бар, к мусорным бакам. Он неохотно сопротивляется. Я толкаю его вперёд и прижимаю к кирпичной стене.

– Джей, пожалуйста, я не хотел тебя злить, – он дрожит от холода, струйки воды льются с его трясущегося подбородка. Большие синие глаза полны ужаса, словно я убийца, который привёл его сюда, чтобы застрелить.

– Расстёгивай штаны!

– Что?

– Что слышал, давай быстро.

– Джей, что ты хочешь сделать?

– А как думаешь? Трахнуть тебя, ты же за этим выследил меня?

– Джей, пожалуйста, я не…, – я не даю ему договорить и прижимаю к холодной стене, целую жадно и страстно, меня завела блондинка Энн. Её образ раздражает меня: прилипшее платье, сквозь которое видно бельё, её наглый пронзающий взгляд, изумрудный, как цветущая вода. Как она посмела играть со мной в дурацкие игры? Мне не нужен психолог, мне не нужны девушки-друзья, мне вообще никто не нужен. Я расстёгиваю его ремень, и, не прекращая целовать, стягиваю с него джинсы. Ники сопротивляется, но я сильнее него. Я отстраняюсь и смотрю в эти испуганные глаза.

– Джей, пожалуйста, я не хочу здесь, тут холодно и грязно, а вдруг кто-нибудь увидит? – его голос срывается от страха. Я сдавливаю ему горло немеющими руками, злоба переполняет меня, ещё мгновение, и я готов придушить его.

– Заткнись! Заткнись, только один звук, и я тебе врежу, ей-Богу, разобью твоё прекрасное личико! Будешь тут валяться и глотать слёзы с кровью!

Я разворачиваю его к стене лицом, он уже весь дрожит, всем телом, но слушается. Это самый крутой секс за последнее время: алкоголь, дождь, холод, ненависть, ярость, его дрожь. На мгновения я понимаю, что жестоко обхожусь с ним. Он сжимается, вздрагивает от каждого движения, иногда приглушенно постанывает от боли, и это заводит меня ещё сильнее. Я будто зверь, я уже не я. В какой-то момент, Ники, обессилив, падает в лужу, выскальзывая из моих смертельных объятий. Это не останавливает меня, это ещё сильнее заводит. Я бросаюсь на него, вдавливая в грязь, хватая за скользкие волосы. Я не знаю, сколько длится истязание, но я с таким кайфом осознаю, что уже кончил. Поднимаюсь на ноги и застёгиваю штаны, Ники лежит в луже неподвижно. Я понимаю, что ему больно, понимаю, что у него нет сил встать, но он меня бесит. Я готов прикончить его здесь и сейчас, чтобы он больше не лез в мою жизнь! Я сам боюсь этих мыслей, поэтому спешно ухожу, оставив его там лежать под дождём в грязи. Я всё ещё пьян, сажусь на свой мотоцикл, даже не подумав, что у меня могут быть неприятности, я попросту могу разбиться, но мне плевать. Дождь хлещет мне в лицо, ветер рвёт волосы. Я так зол на этого придурка. Что он о себе возомнил? Что может влезать в мою жизнь, когда ему будет угодно? Что он имеет право портить мне вечер? Возможно ли, что он не понимает, что делает? Но он не ребёнок! В его возрасте у меня уже были отношения с парнем, и мы себя так не вели, мы прятались, но я так же преследовал Эвана, хотел, чтобы он был только со мной. Я начинаю приходить в себя, и меня бесит ещё одна мысль. Мне, вдруг, совершенно неожиданно, становится жаль его. Я бросил его там, лежать в луже, под ледяными потоками воды. А если кто-то найдёт его, прежде чем он успеет уйти? Если кто-то захочет избить его или ограбить? Да, что уж у него взять-то? А если его найдут со спущенными джинсами? Никто не любит педиков, даже таких молодых. Ему вломят, если не убьют, переломают кости. Я, проклиная всё на свете, поворачиваю назад. Еду по тёмной улице и обнаруживаю его бредущим по противоположной стороне, он ёжится от холода. Я задумываюсь на пару секунд, это тот момент, когда я решаю, кем мне быть: человеком или бездушной тварью. Я готов быть тварью, но вся моя сущность сопротивляется. Тихо подъезжаю к нему.