Текст книги "Найти единственную (СИ)"
Автор книги: Лючия Светлая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Нет, с каждым годом она всё отчетливей понимала, что ничего этого не будет, но детские глупые мечты никуда не делись, с невероятной лёгкостью противостояли реальности. В последнее время подозревая худшее, не спрашивала у тетушки ничего. Было бы что рассказать, уже рассказали бы. А молчит, значит, нет информации. Раздирало любопытство: почему?.. Но, боясь нерадостных ответов, крепко сжимала зубы, не давая воли языку.
А здесь вот что – двойное предательство. Нет, тройное: отец, потом мать, а теперь ещё и иди, работай. Она, урождённая дворянка – работай! Служи! Оглядывайся, что будут думать хозяева, старайся, чтобы были хорошие рекомендации! А эта малознакомая женщина молча смотрит в лицо, и что она хочет там увидеть? Горечь, боль, злость – что же ещё она там может увидеть?
Лали медленно перевела дыхание. Сдержанность, ещё раз сдержанность.
– Почему, ммм… сударыня, именно вы мне рассказываете всё это? Ведь тётушка вполне могла бы сделать это вместо вас?
Женщина, сидящая напротив, помолчала.
– Я много думаю о своём поступке… И сколько не уговариваю себя, что это был наилучший выход, успокоиться не могу. Хотя мне очень больно говорить тебе об этом, и я вижу, что ты плохо относишься ко мне… Но я сама… должна была всё тебе рассказать. Так было правильно… Ты достойна правды.
Помедлив, женщина встала с кресла и, поправив плотную вуаль, пошла к дверям. Там ещё задержалась на едва заметное мгновенье и тихо прикрыла за собой дверь.
Лалианна сидела молча ещё очень долго. Хотела и не могла встать. Всё думала, глотала слёзы и решала для себя, решала на будущее. Извлекала уроки.
Из школы она вынесла очень мудрый урок – не отдавать своих детей в закрытые школы. А теперь решила, что лучше бы детей не заводить совсем. Но если уж рожать придётся обязательно, то не больше одного. И только в условиях полной уверенности в будущем, абсолютной надёжности и обеспеченности.
Куда важнее стало для неё другое решение, принятое в этом кабине: ставить себе высокие цели и не размениваться на мелочи.
Именно это решение вело её через любовную связь, навязанную первым работодателем, типом хоть и молодцеватым и ухоженным, но мерзкого и подлого характера. Она, совращенная им, у него же брала уроки подлости и лицемерия. И отплатила ему той же монетой – готовя дочь этого господина к институту, совратила юного наследника, ещё чистого молоденького мальчишку только-только входившего в возраст.
Там же научилась не стесняться своего обнаженного тела, улыбаться нескромной, но такой красящей её улыбкой, одеваться вызывающе, на грани приличий, любить себя, мстить за все обиды…
Это же решение держало её почти год на втором месте службы, у занудной чопорной вдовы, которая с невероятной настойчивостью и однообразием выносила всю терпимость и самой Лали, и двум своим дочерям, забитым и тихим прыщавым девицам-погодкам.
С такой женщиной хотелось спорить, горячо отстаивать свое мнение, доказывать её неправоту. И потерять такое чудное место… Терять место молоденькая карьеристка не хотела, поэтому слушала ежедневный монотонный бубнеж, исправно получала жалованье, столовалась за хозяйский счет, благодаря чему за месяц экономила небольшую, но приятную сумму, и с удовольствие пользовалась теми двумя часами свободного времени, что ей предоставлялись, и просто бродила по городу, наблюдая жизнь вокруг себя. Ну, а все остальное воспитанница монастырской школы училась не замечать. И в результате графиня Рилюсьен получила заветное второе рекомендательное письмо.
Именно оно стало решающим в пользу того, чтобы служба безопасности замка одобрила её не только как соискательницу места, но и как победительницу среди прочих соискателей.
И в самом королевском замке молоденькая графиня не сразу сориентировалась. Она присматривалась к разным мужчинам, приняв план матери и тетушки. Вот только не планировала совершать такую же глупость, как каждая из них – выходить замуж по любви. Когда хочется роскоши, драгоценностей и великолепных туалетов, большой и теплый дом, изысканный стол, светская жизнь, то любовь и брак вполне могли не пересечься на пути к этой цели.
Поэтому Лали была бы рада рассмотреть всех подходящих под её мерки мужчин поближе и попристальней, но сделать это не было никакой возможности.
Практически все придворные и служащие из благородных были далекими и недоступными, а она слишком мало знала о порядках во дворце, чтобы что-то предпринять. Ведь она всего-навсего простая гувернантка.
И пока она присматривалась, привыкала, изучала правила и обычаи своего нового обиталища, кое-кто её растерянность заметил. Заметил и воспользовался.
Глава 10
Один из лакеев в столовой для служащих благородного происхождения делал ей знаки мимикой, а затем, по окончании трапезы, когда Лали неспешно шла в сторону своей комнаты, с поклоном вышел навстречу. Он сдержанно выразил сочувствие новенькой служащей, парой фраз рассказал, что и сам был столь же растерян, когда только сюда попал, и что готов помочь ей, встречаясь и рассказывая всё, что её интересует. Девушка трепетала ресницами, трогательно приоткрыв рот слушала и не скрывала своего восхищения. Восхищалась правда не тем, на что рассчитывал лакей, а его ловкости и наглости.
В качестве аванса любезно улыбающийся молодой человек, в глазах которого мелькало выражение довольного добычей охотника, поведал, что королева ничуть не возражает, чтобы молодые благородные служащие соединяли свои судьбы. Для того она и принимает их во дворец – ей так удобнее покровительствовать сиротам из магически одаренных родов, которые, как известно, – основа могущества Бенестарии.
Кроме того, рассказал о самых завидных женихах, начиная с младшего, ещё не женатого и не помолвленного принца, холостяков из его ближайшего окружения, нескольких служащих самого высокого ранга, и вот тут сделал многозначительную паузу. Видимо, молодой человек не рассмотрел больших амбиций за кроткой внешностью смуглянки с глазами лани, и предположил, что её матримониальные планы выше клерков средней руки не заходят. Сведения же о самых-самых сливках дворцовых женихов покажут юной провинциалке насколько много он знает, заинтересуют её и заставят сойтис с ним, хоть ненадолго.
Лали тепло попрощалась с лакеем, выразив радость от нового знакомства и блестя глазами от любопытства. А потом в своей комнате весь вечер ходила из угла в угол и восхищенно цокала языком, удивляясь наглости парня. Задумалась на секунду над тем, зачем ему связь с гувернанткой, но тут же отмела глупое любопытство, не пожелав тратить свое время на разгадку таких мелочей.
Она ходила и соображала, как узнать всё то, что знал этот ловкий малый, но при этом не запятнать себя отношениями с ним. А он ловко расставил сети, не желая выдать ни капли своих сведений, и даже тонко намекнул, что в этом сезоне некоторые особенно раскованные женщины удаляют с тела абсолютно все волосы, не трогая лишь лицо и голову. И так он плотоядно облизнулся при этом, что сомнений не оставалось – именно такой платы он потребует.
Если лакей, прислуживающий в столовой для служащих, может знать всё то, на что намекал, то она, гувернантка, тоже сможет это узнать. Просто она пока не знает, где. А с парнем стоит ещё побеседовать. Если он опять попытается с ней поговорить, она не будет отказываться. Немного хищная улыбка промелькнула на нежном лице гувернантки.
Случай представился скоро. Прошла едва ли неделя, и лакей снова был в столовой и взглядом указывал на знакомый коридор. Лали прикрыла глаза в знак согласия. Они встретились в там жнее, где и раньше.
Парень вел себя намного свободнее, даже развязнее: взял молоденькую гувернантку за кисть, пытался приобнять за талию, отвлекая её всякой болтовней, и даже пытался поцеловать. Лали изобразила растерянность и кстати отвернула лицо. Поцелуй пришелся по щеке и вскользь. Для пущего впечатления пришлось жалобно захлопать ресницами, прикусить губу и стыдливо проговорить:
– Мне пока нечего вам предложить. Я не знаю, где сводят… волосы, – последнее слово она прошептала, а взгляд полуприкрытых глаз не отводила от пола. Самодовольством лакея можно было мазать стены, до того оно было плотным и ощутимым. И он, не скрывая превосходства, предложил через служанку вызвать эстетистку.
* * *
И если сам лакей ей не понравился, то его идея удалить все волосы на теле юной графине пришлась по вкусу. Было в ней что-то такое же как и её улыбка – привлекательное, хоть и не принятое в свете, но именно этим и привлекающее. Размышляла она недолго, и через свою горничную вызвала обученную этому прислугу. Оказалось, что подобная процедура для служителей дворца была платной. Денег же в распоряжении Лали было немного, и она, желая сэкономить, отказалась от магического обезболивания.
Первый сеанс был не только очень длительным, но и чрезвычайно болезненным. Эстетистка сама чуть не плакала, видя как госпоже больно, но жалобным голосом уговаривала потерпеть и обещала, что дальше будет быстрее и не так больно, главное – пройти все процедуры до последней. Потом волосы вовсе не будут расти, и больше ничего делать не придется.
Это утешало. Особенно на следующий день, когда вся обработанная кожа покраснела, горела и чесалась, да ещё и стала шелушится. Гувернантке было трудно делать свою работу, её задорная улыбка стала жалкой, а легкая летящая походка сменилась болезненным ковылянием. И именно в такой момент её вызвали в службу безопасности дворца. Вернее пришел гвардеец и потребовал следовать за ним, не поинтересовавшись, может она или нет, хочет ли…
Лали нервничала, пока шла коридорами вслед за крупным мужчиной в форме. Для чего её вызывают? Что она такого сделала? В чем причина? Мысли метались, руки подрагивали, а кожа под одеждой зудела так, что хотелось бросить все и бегом удалиться в дамскую комнату. Поэтому к кабинету того самого безопасника, который принимал её на службу во дворец, она пришла практически в слезах.
Седой крупный мужчина хмуро предложил присесть в кресло для посетителей и долго молчал, изучающе смотря на Лали, которая нервно кусала губы.
– Я вас вызвал по одной простой причине, – сказал наконец служащий безопасности. – Причина – лакей, с которым вы водите дружбу.
Графиня Релюсьен замерла. Лакей? Они всего пару раз разговаривали. Откуда это могло стать известно? Мужчина продолжил.
– Дворец – лицо Её Величия Ильдарии, та часть её жизни, которая так или иначе становится видна людям, её подданным, и влияет на репутацию королевской семьи. А королевская семья очень бережно относится к своей репутации. Вы, как служащая дворца, своим поведением так же влияете на репутацию Её Величия. И мы, люди благородного происхождения, никогда не позволим себе ничего унижающего наше достоинство и бросающее тень на Корону.
Лали непроизвольно шевелила пальцами от желания почесать несколько мест сразу, и глаза стали наполняться слезами. Вот удобный способ решить вопрос с лакеем и обелить себя в глазах службы безопасности!
Седой безопасник продолжил столь же доброжелательно и столь же фальшиво:
– Вы молоды, образованы, служите на прекрасном месте. Вы можете составить счастье благородному человеку, коих немало в стенах королевского дворца. Именно потому, что королева чувствует необходимость помогать свои подданным, нуждающимся в такой помощи и поддержке, вы здесь и находитесь. Так как же вы могли спутаться с лакеем?
Лали позволила пролиться двум слезинкам, шмыгнула носом и подняла мокрые глаза на безопасника.
– Если бы вы знали, как я рада этому разговору! – проникновенно, хоть и слегка гнусаво от слез проговорила девушка. – Мне хочется вас поблагодарить от всего сердца! Я долго мучилась, не зная, что с этим делать, и стыдясь об этом говорить!
Гувернантка изящным движением дрожащего пальца вынула из-под рукава маленький платочек и утерла глаза и нос, улыбнулась дрожащими губами. Получилось очень жалко. Точнее, она очень надеялась, что жалко. Трогательно её тоже вполне бы устроило.
– Он пригрозил мне, что обвинит меня в краже, если я не соглашусь. Но я ничего не крала! Мне и не нужно ничего! – прозрачные глаза лани смотрели на сурового мужчину и взывали к его доброй и мягкой душе. – Мне удавалось отговориться от его настойчивых предложений… Я так надеялась, что он отвлечется от меня, забудет или ещё что-то случится… Да мне и не нужно то, что он говорил!
– А что он говорил?
Ещё одно шмыганье носом, затравленный взгляд и:
– Он обещал рассказать… – громкое сглатывание нервного комка в горле, – о самых выгодных женихах дворца.
– Что же он хотел в обмен? – вкрадчивый голос безопасника острыми шипами прошелся по спине.
Лали закрыла лицо платочком и подавила рыдание. Проговорила в нос и не очень разборчиво:
– Он… он не говорил… напрямую… Только намекал… на… – тут она сорвалась все же в рыдание, и сквозь всхлипы с трудом можно было разобрать: – самое! стыдное!
Платочек был небольшой, но очень удачно прикрывал нос и частично – щеки. Можно было подумать, и служащий именно так и подумал, что девушка от стыда и смущения пытается спрятать лицо, но Лали просто не была уверена, что справилась с ролью достаточно хорошо, а такая маленькая уловка помогла скрыть недостатки её игры.
– Вы должны были придти и пожаловаться, если вам угрожали! – стал мягко журить её безопасник.
Девушка ещё немного пошмыгала носом за своим платочком, потом подняла на него свои красные припухшие глаза.
– Как? – спросила дрожащим голосом. – Как о таком рассказать? Стыд-то какой! И кому? Я никого здесь не знаю!
И опять заплакала. Служащий безопасности не то, чтобы поверил молоденькой гувернантке, слишком много подобных сцен разыгрывалось перед ним. Но позволил себе расслабиться уже от того, что девица не стала доказывать, что ничего подобного не было.
– Графиня, – обратился он к девушке, пытаясь подобрать деликатные выражения, – Её Величие Ильдария для того и берет в замок на службу благородных девиц, чтобы они здесь находили себе мужей. В этом нет ничего зазорного… Нужно просто иногда выходить в гостиную для служащих. Там проводятся чаепития в воскресные вечера, и там вы можете познакомиться и поговорить с теми, кто дольше вас служит во дворце, с молодыми людьми, кто хотел бы найти себе пару.
Лали подняла на него полные надежды глаза:
– Правда? – спросила тонким, почти детским голоском. И улыбнулась несмело. Мужчина сказал почти мягко:
– Ступайте и больше не совершайте подобных поступков.
– Вы правда не выгоните меня? – надежда, радость, смущение промелькнули и тут же сменились страхом: – А как мне быть этим нехорошим молодым человеком?
Служащий недовольно поджал губы и сказал:
– С ним разберутся. Ступайте!
Лали встала и нерешительно пошла к двери, почти на пороге обернулась. В глазах застыло неверие и вопрос – правда отпускаете? Седой мужчина в годах нахмурился и махнул кистью, прогоняя посетительницу.
Из этого случая Лали тоже извлекла несколько уроков. Во-первых, во дворце всем всё известно. Ну или всё известно кому надо. Во-вторых, её шанс на светлое будущее – держаться правил, установленных благодетелями, то есть королевой. В-третьих, нужно постоянно быть готовой к неприятностям и никогда не расслабляться.
И поэтому свой охотничий азарт она направила на гостиную для служащих, что без сомнения было в рамках правил, установленных во дворце. И хоть публика здесь была не самая интересная – перезрелые девицы и престарелые матроны – приняли её хорошо.
* * *
Скромная робкая, но улыбчивая и светлая юная девочка в королевской фрейлине, даме лет семидесяти, пробудила самые трепетные материнские чувства, если в этой даме вообще было можно что-то пробудить. Уж слишком она привыкла к почтению и уважению, в котором сквозило раболепие, за те годы, что она служила во дворце, пережив королеву и множество жён и любовниц почившего короля. И, возможно, именно поэтому прониклась покровительственным настроение по отношению к юной скромнице, чья редкая улыбка будто озаряла гостиную.
– Милочка, – и «милочку», и «душечку», и «деточку» Лали хотела бы запихнуть обратно в рот говорившей, но приходилось терпеть, скромно улыбаться, тупить глазки в пол и трепетно вздыхать. – Вам нужно подумать, каким вы хотите видеть своего жениха.
Седые пряди уложены в строгую причёску, взгляд наставительный, но дружелюбный, губы собраны в сморщенный маленький кружок, от чего слова будто процеживаются сквозь густое сито, и от этого становятся только весомее. Эта женщина, уже с заметными трудностями поднимавшаяся с дивана, на котором могла просидеть два часа к ряду, иногда трясущимися, но всё ещё ухоженными, унизанными перстнями, руками, была Лали неприятна. Именно свои всезнайством, постоянными нравоучениями, надменностью. Но с другой стороны, она слишком хорошо знала всю дворцовую кухню, чтобы пропустить хоть одно её слово.
Благодаря таким вот посиделкам в гостиной за чашечкой чая, гувернантка узнала очень многое о том, как продержаться здесь подольше, как правильно выбрать жениха, каковы мужчины вообще, на что они падки, как незаметно ими управлять. Это во многом подкрепляло её личные теории и жизненные уроки. Поэтому хоть интонации и тон старой фрейлины были неприятны, Лали с неподдельным вниманием выслушивала, всё, что та говорила.
Сегодня речь зашла о таком, что в другом месте повлекло бы за собой вызов к пожилому седому сотруднику безопасности.
– Я думаю, – скромно опустив глаза, сказала миленькая гувернантка, – он должен быть добрым, честным, воспитанным…
Пожилая дама расплылась в снисходительной усмешке:
– Он, прежде всего, должен быть состоятельным, затем родовитым, ну и в последнюю очередь относиться к вам с уважением. Всё остальное либо не важно, либо, как воспитание, вы сами это в нём разовьете.
Лали подняла на говорившую удивлённо распахнутые глаза, тщательно скрывая единственную мысль, что владела ею сейчас – лишь бы не переиграть.
– Да-да, деточка, – заулыбалась довольно старуха, – только так вы можете добиться успеха!
«Похоже, что успех мы понимает примерно одинаково», – насмешливо подумала девушка, а вслух сказала, запинаясь:
– Но как же я буду воспитывать, сударыня? Муж – мой господин и…
Ответом ей был смех, похожий на кудахтанье.
– Если вы не сможете управлять мужчиной так, как этого хотите, вы будешь несчастны, дитя моё!
Все, участвующие в разговоре женщины закивали с глубокомысленным видом. Они все жутко раздражали Лали своим стремлением в один миг перевоспитать скромную овечку Лалианну Релюсьен, своим преклонением перед старой и влиятельной фрейлиной, своими подпевками и прочими проявлениями зависимости от старухи. Вот это их желание её, глупую, научить их правильной жизни, в чём Лали не нуждалась ни на секунду, злило её больше всего. Но она продолжила обескуражено хлопать глазами, изображая непонимание.
– Я… я не знаю, как это, – она развела в стороны руки слабым жестом, подчеркивающем её беспомощность, и снова сложила их на подоле. Это то, что так любили в монастыре наставницы в своих воспитанницах. В этом читалась, видимо, покорность, которую так любили властные люди.
– Берите, деточка, лист бумаги, перо и будем составлять вам список женихов, – с поистине королевским превосходством велела старуха.
Лали поспешно бросилась к столику в углу. Перо, чернильница, бумага, пюпитр, и устроившись на прежнем месте, с готовностью уставилась на свою наставницу.
Этой женщине и её подпевалам очень льстило выступать в роли опытных и умудрённых, Лали это понимала. Как и то, что она в данной ситуации игрушка, забавная зверушка. Однако спрятала свою гордость под маской наивности и незамутненной чистоты, чтобы извлечь как можно больше выгоды из сложившейся ситуации.
Эти дамы очень увлеклись вопросом составления достойных кандидатов в мужья для бедной сиротки, долго и подробно обсуждая знакомых им мужчин. Лали с глуповатым видом молча хлопала глазами и только записывала, что ей велели. И хоть было ужасно жалко своего времени на подобные посиделки, информацию они ей давали такую, что изгнанный из дворца лакей был просто слепой и глухой младенец.
В комнате перед сном Лали составляла свой собственный список. Первым там появился принц-консорт, затем оба принца, и наследник, и младший. Затем министры, замминистров и их первые и вторые помощники. Конечно, побывав не на одном чаепитии, первые строки Лали вынужденно вычеркнула – оба, и муж королевы, и её старший сын не годились, поскольку были женаты и счастливы в браке. И хоть у принца Льва не всё было гладко в семье, но влезать туда сейчас Лали не стала бы. Она долго думала и решила для себя – если все эти бесконечные попытки принцессы обзавестись наследником окончатся печально для самой принцессы, и она, Лалианна Релюсьен, не найдёт хорошего варианта, то должна быть в это время недалеко, во дворце. И значит, служим гувернанткой, пока есть такая возможность, преданно смотрим в глаза вышестоящим и ищем, ищем, ищем возможности… И внимательно присматриваемся ко всем остальным мужским персонажам.
На этих посиделках она узнала о глубоко осуждаемых способах второго принца обзаводится фаворитками, слегка, очень и очень завуалировано не одобряемом попустительстве королевы такому непотребству. Единственным, что столь важными дамами оценивалось положительно в этой ситуации, было то, что принц был защищен не только неколебимой охранной системой дворца от покушений, но и от болезней, поскольку весь персонал дворца обязан был дважды в год являться на обязательный осмотр к целителям.
Лали в душе посмеивалась над этой болтовнёй и прикрытым осуждением королевских решений, но мотала на ус и строила свои собственные планы, которые так удачно воплотились однажды на прогулке с воспитанниками. И которые так удачно позволили ей идти к той цели, которую она себе поставила – никогда не нуждаться, никогда не бояться, и сделать прекрасным своё будущее. А что может быть прекраснее, чем королевская корона?
