Текст книги "Сводница без тормозов (СИ)"
Автор книги: Любовь Перуница
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Глава 20 – В ожидании знака
Весь день субботы прошел в сумасшедшей, выматывающей суете. Я превратилась в робота, единственной задачей которого была чистка. Чистка канала от мертвых душ-ботов, вычищение грязного шлейфа из спам-комментариев, написание объясняющих постов для своих подписчиков. Каждый удаленный аккаунт и каждый гадкий коммент были как маленький укол. Казалось, это никогда не кончится.
Только к вечеру, когда за окном окончательно стемнело, я выдохнула. Острая паника сменилась глухой, привычной усталостью. Хаос был временно усмирен, но ощущение хрупкости и уязвимости осталось. Мой канал, мое безопасное место, оказался атакованным, и я ничего не могла сделать, чтобы предотвратить это в будущем.
Не хотелось заморачиваться с готовкой. Я наскоро собрала себе ужин из того, что было в холодильнике: бутерброд с сыром, пара огурцов, йогурт. Скромно, по-студенчески. Сидя за кухонным столом в тишине, я не могла отогнать от себя навязчивые мысли.
Они все крутились вокруг него. Жени.
Как же все запутанно и сложно. Всего неделю назад я парила от счастья, поверив в наше чудо, в второй шанс, данный судьбой. А теперь? Теперь он в Москве, в эпицентре той жизни, от которой, как я думала, сбежал.. Его отъезд окутан туманом из недомолвок. «Надо разобраться». Разобраться с чем? С ней? С проектом? Со своим прошлым?
Я ловила себя на том, что в сотый раз прокручиваю наши последние разговоры, выискивая в его словах скрытый смысл, подтверждение своих страхов или, наоборот, лучик надежды. Может, он правда просто решает какие-то проблемы? Может, я зря накручиваю себя? Но тогда визит Миланы в салон и последовавшая за ним атака на канал были слишком уж зловещим совпадением.
Чувство счастья от наших недолгих мгновений вместе смешивалось с едкой горечью сомнений. Я чувствовала себя дурочкой, поверившей в сказку. Сильной, независимой женщиной, которая снова позволила себе зависеть от мужчины и его неочевидных намерений.
Тарелка с недоеденным ужином стояла передо мной, вызывая тошноту. Тоска сдавила горло. Мне нужно было воздуха. Я вышла на балкон.
Ночь была тихой и прохладной. Город светился внизу тысячью огней, каждый из которых казался чужой, отдельной жизнью, где всё просто и понятно. А я стояла одна в этой темноте, с ощущением, что захлебываюсь в море собственных мыслей.
Отчаяние накатило внезапно и с такой силой, что я сжала перила балкона до побеления костяшек. Глаза застилали предательские слезы.
– Ну что же ты молчишь? – прошептала я в пустоту. – Господи, ну дай мне хоть какой-нибудь знак! – голос срывался, превращаясь в крик, в мольбу, обращенную к ночи, к судьбе, к нему, невидимому и такому далекому. – Я не знаю, что думать! Я не знаю, верить тебе или нет! Дай мне понять!
Тишина была мне единственным ответом. Ни вспышки на небе, ни внезапного звонка. Только легкий ветерок и далекий гул машин.
Я простояла так еще несколько минут, вслушиваясь в тишину внутри себя и вокруг. И постепенно паника отступила, сменившись странным, леденящим спокойствием. Знака не будет. Его не попросишь и не вымолишь.
Решение придется принимать самой. Или просто ждать. Но это ожидание уже не могло быть пассивным. Завтра будет новый день. И мне нужно будет снова стать сильной. Для себя. Для своего дела.
Я посмотрела на город внизу, глубоко вздохнула и повернулась, чтобы уйти в квартиру. В тишине ночи мой телефон, оставленный на кухонном столе, вдруг тихо и деловито завибрировал. Один раз. Два.
Сердце на мгновение замерло.Ноги сами понесли меня внутрь, к столу. Телефон лежал экраном вверх, и на нем горело уведомление.
Пальцы дрожали, когда я провела по экрану, чтобы разблокировать его. Сообщение было коротким, всего две строчки, но от них перехватило дыхание.
"Я соскучился. Очень хочу тебя увидеть. Давай созвонимся?"
Я прочитала его. Потом еще раз. И еще. Искала подвох, скрытый смысл, иронию. Но там были только простые, настоящие слова. От него.
Сомнения и обида на миг отступили, смытые этой внезапной, простой волной нежности. Он скучал. Он хотел меня видеть. Он помнил.
Но почти сразу же накатила новая волна – тревоги. Почему сейчас? Почему так внезапно, после дней молчания? Что случилось? Он поссорился с Миланой? У него появилась свободная минута? Или это просто порыв, который пройдет так же быстро, как и появился?
Я медленно опустилась на стул, не выпуская телефон из рук. Мой взгляд упал на недоеденный ужин, на темный экран ноутбука, где я всего час назад безуспешно пыталась отвлечься.
Он просил созвониться. Прямо сейчас. Сказать «да» было самым простым и желанным исходом. Но я боялась. Боялась услышать в его голосе фальшь или усталость. Боялась, что этот звонок ничего не изменит, а только сильнее запутает.
Я закрыла глаза, чувствуя, как внутри разрываются два человека. Одна – та, что отчаянно хочет нажать на кнопку вызова и забыть обо всех вопросах, услышав его голос. Другая – та, что требует осторожности, что помнит боль и визит Миланы, и атаку на канал.
Пальцы сами потянулись к клавиатуре. Я набрала короткий ответ, прежде чем разум успел остановить меня.
"Я тоже. Звони"
Глава 21 – Виртуальная близость
Ноутбук зазвонил почти мгновенно после моего сообщения, словно он ждал, прижав палец к мышке у клавиши вызова. Сердце провалилось куда-то в пятки, а потом выпрыгнуло в горло, бешено заколотившись. Я сделала глубокий вдох и приняла вызов.
– Привет, – его голос, такой живой и такой близкий, прозвучал совсем рядом, заставив меня вздрогнуть.
– Привет, – мой собственный голос показался мне сиплым и чужим.
Секунда тягостного молчания. Я слушала его тяжелое дыхание, будто каждый вздохбыл для него болезненным.
– Ты как? – спросил он, и в его тоне была такая неподдельная забота, что у меня кольнуло в груди.
– Нормально, – соврала я автоматически, сжимая телефон в потной ладони. В голове пронеслось: «Расскажи! Скажи ему про Милану! Спроси, что это было!» Но другая часть меня, напуганная и осторожная, кричала: «Не порть момент! Он скучал, он звонит. Не начинай со скандала».
– Не похоже на «нормально», – он будто увидел меня сквозь экран. – Арь, что-то случилось? Голос у тебя какой-то… сломанный.
И тут во мне что-то перевернулось. Эта ложная бравада, это желание казаться сильной, когда внутри всё разрывается на части, стало невыносимым.
– Жень… – голос дрогнул предательски. – У меня тут целая эпопея.
И я не смогла остановиться. Я рассказала ему всё. Не с упреками, а с какой-то горькой обреченностью. Про анонимные отзывы, про массовую атаку ботов на канал, про то, как я весь выходной выгребала этот виртуальный хлев. Я подробно описала, чем живет мой канал – как я пишу не только про отношения, но и про принятие себя, про то, как оставаться собой в мире, который пытается тебя подогнать под стандарты.
Он слушал, не перебивая. И я чувствовала, как он напрягся на другом конце провода.
– И это еще не всё, – выдохнула я, подбираясь к самому страшному. – Ко мне в салон приходила Милана.
Тишина в трубке стала абсолютной, ледяной.
– Что? – его голос стал тише и жестче. – Когда? Зачем?
– В пятницу. Долго и настойчиво выспрашивала у администратора про мой график, образование, количество клиентов… А потом… – я замялась, – потом она познакомилась со Стасом и намекнула, что мы отличная пара.
Он выругался сквозь зубы, коротко и зло.
– Арина, я… Боже, прости меня. Это всё из-за меня. Я так и не поговорил с ней как следует, просто уехал, а она…
– А она решила нанести упреждающий удар, – закончила я за него. – И она знает про канал. После её визита всё и началось.
– Слушай, это же отличный повод для пиара! – неожиданно оживился он, и в его голосе зазвучали знакомые деловые нотки. – У меня есть знакомый, Адам. Очень крутой специалист, сексолог, психолог, ведет блог, у него огромная аудитория. Мы можем устроить коллабу. Ты дашь ему интервью или сделаете совместный эфир. Он тебя раскрутит, а ты ему добавишь… ну, я не знаю, душевности что ли. Он немного суховат. Это будет мощный ответ всем этим анонимам.
Его энтузиазм был заразителен. И само предложение звучало как глоток свежего воздуха, как реальная помощь, а не просто слова поддержки. Мы начали обсуждать детали, строить планы. Я постепенно расслаблялась. Это был тот самый Женя, которого я помнила – умный, находчивый, видящий возможности там, где другие видят проблемы.
Мы говорили еще долго. Обо всем. О его делах в Москве (он отделывался общими фразами, но я уже не давила), о моих идеях для канала. Разговор стал легче, свободнее. Мы смеялись. И тогда он сказал это.
– Знаешь, я сейчас смотрю на тебя… Ты так загораешься, когда говоришь о своем деле. Ты просто невероятная.
Теплая волна разлилась по всему телу. Я почувствовала, как краснею.
– Да брось, – смущенно пробормотала я.
– Серьезно. Я всегда знал, что ты особенная. И сейчас… ты просто очень красивая.
Его голос стал тише, бархатистым, с легкой хрипотцой. Намек за намеком, слово за словом – и вот уже обычный разговор превратился в откровенный флирт. Мы говорили шепотом, словно боялись спугнуть ту хрупкую, электрическую связь, что снова возникла между нами через сотни километров. Было тепло, страшно и безумно желанно.
Он предложил выпить вина, а я согласилась. Его лицо на экране было серьезным, глаза темными, полными такого желания, что у меня перехватило дыхание. Мы уже не строили планы. Мы просто смотрели друг на друга и говорили тихие, горячие слова, которые вели нас к одной, очевидной развязке. Дыхание сбилось, по коже бежали мурашки. Мы были на грани, готовые переступить черту виртуальной близости, забыв обо всем.
И в этот самый момент на его конце провода раздался другой, настойчивый и резкий телефонный звонок.
Он вздрогнул, словно его ошпарили. Его лицо на экране исказилось досадой, а затем – мгновенной, ледяной настороженностью. Он посмотрел куда-то в сторону, и я увидела, как его глаза расширились от удивления или… страха?
– Мне надо… – он бросил в мою сторону рассеянный взгляд, уже находясь где-то далеко. – Это… важный звонок. Прости, я перезвоню позже.
– Но… – я не успела ничего сказать.
Соединение прервалось. Его лицо исчезло с экрана, оставив меня одну в тишине своей комнаты, с пылающими щеками, быстрым дыханием и диким, обрывающимся чувством где-то глубоко внутри.
Я уставилась на темный экран ноутбука, не в силах пошевелиться. Кто мог звонить ему так поздно? Кто этот «важный» звонок, который заставил его оборвать все на самой высокой ноте с такой поспешностью?
И снова, как и до его звонка, меня накрыло ледяной волной непоняток и сомнений. Только теперь к ним примешивался стыд и горькое, щемящее разочарование.
Глава 22 – Мир не остановился
После резкого обрыва звонка я еще долго сидела в оцепенении пялясь в черный экран ноутбука, будто вот-вот что-то изменится. Внутри всё застыло: и остатки возбуждения, и стыд, и обида, и этот противный, холодный комок тревоги. Кто мог ему звонить? Почему он так напрягся? Мысли крутились по одному и тому же кругу, не находя выхода.
Я попыталась отвлечься, проверив запись в салоне на завтра, но пальцы сами потянулись к номеру Жени. Я с силой одернула себя. Нет. Не буду я ему названивать с расспросами. Если ему было нужно, он бы перезвонил сам.
Но тревога не уходила. Она сменила направление. А вдруг это звонок был не от Миланы? Вдруг что-то случилось с Людмилой Петровной, пока Жени нет? Сердце сжалось от новой, леденящей догадки. Я чуть не набрала номер Димы, но остановилась. Было уже поздно. Не будить же его.
Я легла спать с этой тяжестью на душе. Долго ворочалась, прислушиваясь к тишине на улице, которая казалась теперь зловещей. Сон не шел. В ушах стоял его хриплый голос: «Мне надо… Это важный звонок».
Утро не принесло ясности. Сообщений от Жени не было. Я собралась на работу с ощущением, что тащу на себе мешок с мокрым песком.
Но едва переступила порог салона, моё мрачное настроение столкнулось с сияющим лицом Маши. Она буквально светилась изнутри, несмотря на зеленоватый вид, а на столе перед ней стоял стакан с водой и плавающим в нем лимоном.
– Маш, ты сияешь! – не удержалась я, несмотря на свою хандру. – Что случилось?
– Не знаю, может, ничего! – она засмеялась, и её глаза заблестели. – Но у меня задержка. Два дня уже! И тошнит! И вчера меня всё время тошнило, я думала, отравилась… А сегодня проснулась и поняла – а вдруг?
Я смотрела на её счастливое, полное надежды лицо, и что-то внутри дрогнуло. Мои проблемы вдруг показались такими мелкими на фоне этого чуда – возможного зарождения новой жизни.
– Маш! – я подбежала к ней и обняла. – Это же потрясающе! Ты сделала тест?
– Нет еще, боюсь! – она засмеялась снова, нервно и радостно. – Решила подождать еще пару дней, чтобы наверняка. Но я уже чувствую, что всё по-другому!
Мы поболтали еще несколько минут, как две восторженные девчонки, строя планы и мечтая о будущем. На мгновение я забыла о своих тревогах, заразившись её счастьем.
Записей в тот день было немного, и к концу смены я, наполненная странной смесью грусти за себя и светлой радости за подругу, села на велосипед и поехала в больницу.
Погода была удивительной. Солнце уже клонилось к закату, но его лучи были еще по-летнему теплыми, ласковыми на коже. А воздух уже был прохладным, свежим, с той особой прозрачностью, что бывает ранней осенью. Я ехала, вбирая в себя это осеннее дыхание, и несмотря на всю грусть и неопределенность с Женей, почувствовала, как грудь распирает от какого-то особенного, тихого счастья за Машу.
В палате Людмилы Петровны царила тишина. Она дремала, но проснулась, увидев меня.
– Ариночка, здравствуй. – Тонкие слабые пальцы сжали мою руку. – Не стоило утруждаться, ты молодая, у тебя наверняка много своих интересных дел, чем сидеть с больной старой женщиной.
– Я обещала прийти к вам, почитать. – Показываю ей томик своего любимого романа.
Через час в дверь постучал Крылов.
– Людмила Петровна, как самочувствие? – его голос был ровным, профессиональным, но взгляд, которым он окинул её, был пристальным, почти тревожным. – Вижу, вы не скучаете. Это хорошо, надо отвлекаться.
– В ваших руках, Роман Сергеевич, как никогда, – она ответила с легкой, едва уловимой улыбкой.
Он подошел, чтобы проверить пульс, его пальцы случайно коснулись её запястья. Она не отвела руку, а он на секунду замер. В воздухе повисло напряженное молчание, густое, словно сироп. Они не смотрели друг на друга, но пространство между ними искрило недомолвками и чем-то еще, давно забытым и запретным.
Мне стало неловко быть свидетельницей этой немой сцены.
– Знаете, – тихо сказала я, разряжая обстановку, – иногда так жаль, что в жизни есть столько условий и ограничений. Но как же хорошо, что они не вечны.
Крылов резко отвел руку, сделав вид, что поправляет халат. Людмила Петровна опустила глаза, но краска на её щеках выдавала смущение.
– Мудрое наблюдение, – сухо парировал Крылов и, отойдя к двери, обернулся. – Людмила Петровна, через полчаса придет Дмитрий – делать процедуры.
С этими словами врач вышел. Когда дверь за ним закрылась, Людмила Петровна обернулась ко мне, и в её глазах светились озорные искорки, которых я не видела давно.
– А он-то хорош, а? – прошептала она с видом заговорщицы. – И, признаться, мне давно так никто не нравился. Жаль, белый халат не по фигуре сидит.
Мы рассмеялись, и этот смех развеял последние остатки неловкости. Мы вернулись к чтению, когда пришел Дима.
– Людмила Петровна, украду у вас Арину. Потом приду за вами.
– Хорошо, хорошо, Димочка.
Я кивнула Диме и вышла за ним в коридор.
– Готова? Сдадим анализы, проверим, сможешь ли ты быть донором.
– Пошли.
Глава 23 – Язык любви
Я сидел, замерев, и смотрел на вибрирующий телефон. Номер не был записан, но последние четыре цифры слишком остро врезались в память, чтобы их не узнать.
– Да, отец, – язык не поворачивался называть его так. – Ты поздно звонишь.
– Иначе тебя не застать, – голос в трубке был тихим, обманчиво мягким. Я знал, какая сила за ним стояла.
– Зачем ты звонишь?
– Время на раздумья прошло. Нужно твое решение. Моя протекция решила бы все вопросы. И твои, и мои. – Многозначительная пауза подталкивала к ответу. А я не мог. Не простил. Не понял и не принял. Не хотел иметь с ним дел.
– Я справлюсь сам. Как и тогда.
Тишина в трубке была звенящей. Холодной. На минуту показалось, что он просто отключился.
– Я надеялся на другой ответ. В таком случае не буду мешать. Не скрою, сотрудничество было бы взаимовыгодным во всех аспектах. Твой проект хорошо продуман, отлично показал себя в демо-версии. Став его инвестором я бы хорошо приумножил капитал, имы смогли бы больше времени общаться. Но, как хочешь. Я пришлю утром курьера с материалами по бизнесу Воганова. Изучи. С этим вряд-ли можно крупно играть и избавиться от кабалы, но снизить накал – вполне.
– Зачем ты помогаешь?
– Ты мой сын. Каким бы я ни был тебе отцом… Так я выражаю свою любовь к тебе.
– Это очень странный язык любви.
– Какой есть.
– Надеюсь, твоим законным детям повезло больше.
С этими словами я отключился.
Стоя у панорамного окна в своей квартире в Москве, я смотрел на ночной город. В голове словно рой пчел – мысли гудели, мозг ныл, будто от множества укусов.
Прикрыв глаза от усталости, я вспомнил нашу первую встречу с отцом.
***
Флэшбек – 10 лет назад
Август
«Женечка, бросай это дело. Возвращайся. Мы что-нибудь придумаем. Займем, кредит возьмем. Расплатимся».
«Нет!» – От одной мысли, что я должен по глупой несправедливости платить по долгам чужого мужчины, пусть и родного по крови, сворачивало нутро. Злость растекалась по телу, и я мгновенно вспыхивал.
«Ох… Будь, пожалуйста, осторожнее».
«Ты тоже… У нас всегда есть запасной вариант. Мы не будем оплачивать этот долг».
Глава 24 – Кошки-мышки
Прошло три дня. Переписка с Женей не клеилась. Сквозь экран смартфона я чувствовала, как копится напряжение. Писать самой хотелось всё меньше, но ожидание сообщения обострялось и заставляло подскакивать при каждом уведомлении. Ждала каждую весточку от него как очередную дозу. «Нельзя так, Арина! Соберись!» – твердила я себе. Дел было слишком много.
Утро началось с тревожного звона в висках. Я всё ещё перебирала в голове последний разговор с Женей, его внезапное исчезновение, пытаясь найти хоть какое-то логичное объяснение. Чтобы не сойти с ума, я с головой ушла в работу: перебирала лаки, стерилизовала инструменты, вытирала пыль с полок. Любое действие было лучше, чем эта грызущая неизвестность.
В расписании значилась новая клиентка, Анна К. Я не придала этому значения – новые клиенты были кстати, особенно после волны гневных отзывов.
Дверной колокольчик оповестил о её приходе. Первое, что я почувствовала, ещё не подняв глаз, – холодную волну узнавания. Походка, звук каблуков, уверенных и словно отмеряющих мои последние минуты существования. Особый, дорогой и терпкий аромат духов. Сердце упало куда-то в пятки, а затем рванулось в горло, бешено заколотившись.
Я подняла взгляд и встретилась с глазами Миланы. Холодными, бездонными, полными спокойной, почти научной уверенности хищницы.
– Здравствуйте, – её голос был сладким, как сироп, и таким же липким. – Я записалась к вам на маникюр.
Она улыбнулась. Улыбка не дошла до глаз.
Внутри всё сжалось в тугой, болезненный комок. Каждая клетка тела кричала, чтобы я выгнала её, отказала, предложила другого мастера. Но я лишь кивнула, стиснув зубы. «Справлюсь. Сделаю ей чертов маникюр безупречно! Ей таких ногтей в Москве никогда не делали! Я – сама любезность, меня она не заденет».
– Проходите, пожалуйста.
Она положила свою объёмную сумочку прямо на стол и села вполоборота.
– Вы можете положить сумочку на специальный пуфик, – показала я на низкое сиденье справа от неё. – Желаете кофе, чай, может, освежающий лимонад?
– Раф с миндальным сиропом на кокосовом молоке.
– Сейчас я сообщу администратору…
– Делайте сами. Я подожду.
«Терпи, Арина. Терпи!» – пронеслось у меня в голове.
– Конечно, – отхожу к кофемашине.
Маша быстро помогает собрать поднос. Я подношу «царевне» заказ. Невозможно не слышать, как чашка звенит о блюдце от мелкой дрожи в моих руках. Только бы не пролить.
– Есть пожелания к маникюру?
– Нюдовый, с градиентом.
– Длительность такой работы немного больше, чем стандартное покрытие, на которое вы записывались.
– Значит, вам придётся поторопиться.
«Терпи, Арина» . Глубокий вдох, выдох.
Процедура началась. Я работала молча, сосредоточившись на каждом движении, стараясь дышать ровно. Воздух между нами был густым и тяжёлым, словно перед грозой.
Милана первой нарушила молчание.
– Знаете, я всегда восхищалась людьми вашего… профиля, – она бросила взгляд на мои руки. – Это же требует такой усидчивости. Такого смирения. Почти что служение.
Она говорила мягко, но каждое слово было уколом.
– Спасибо, – сухо ответила я, не отрываясь от работы.
– Нет, правда, – продолжила она, скучно листая ленту соцсети в телефоне. – Сидеть целый день, склонившись в три погибели, удовлетворять капризы чужих людей… Это должно закалять характер. Или, наоборот, ломать? Как вы думаете?
– В каждой работе есть свои особенности, – сквозь зубы пробормотала я, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
– О, конечно! – она фальшиво воскликнула. – Особенности. Вот именно. У каждого своя роль. Кто-то создаёт красоту. А кто-то ею пользуется. И очень важно… не выходить за рамки своей роли. Не правда ли?
Она смотрела на меня, и в её взгляде читалось откровенное презрение. Я молчала, сжимая маникюрные ножницы так, что костяшки побелели.
Я продолжала обработку кутикулы. Рука была невероятно напряжена. Я старалась дышать глубже, сосредоточиться на движении, но внутри всё клокотало.
И в этот момент она дёрнула рукой. Резко, неожиданно, с силой. Острый край ножниц, который я в тот миг направляла, вонзился ей в кожу у основания ногтя.
– Ай! – её крик был слишком театральным, слишком громким для крошечной ранки, из которой проступила капля крови.
Я тут же отдернула инструмент. Сердце ушло в пятки.
– Простите! Всё в порядке? Я…
– Что это такое?! – её голос звонко разнёсся по салону. Она с ужасом смотрела на каплю крови. – Вы что, не умеете обращаться с инструментами?! Это же халатность! Изранили мне всю руку! – Я заметила ухмылку на её лице, мелькнувшую всего на секунду.
Она подняла руку, демонстративно разглядывая повреждение, и я заметила, как её взгляд скользнул к сумочке. Молния была чуть приоткрыта, и в щели я увидела тусклый блеск объектива камеры мобильного телефона. Всё было подстроено. Снято на видео.
– Это случайность, – проговорила я, и голос мой дрогнул от ярости и бессилия. – Вы дёрнулись.
– Я дёрнулась? – она повысила голос, и теперь её слышали все в салоне. – Это вы, дорогая моя, работаете спустя рукава! Я теперь вообще сомневаюсь в стерильности ваших инструментов! Уверена, у вас нет и половины необходимых лицензий!
Клиенты студии и другие мастера оборачивались на нас. Рабочий шум стих. Только фоновая музыка наполняла замершее пространство.
Кровь ударила в голову. Я видела её взгляд – торжествующий, ядовитый. Она добивалась своего. Она пришла не за маникюром. Она пришла за войной.
Скандал разрастался. Элина, услышав шум, уже направлялась к нам с озабоченным лицом. Милана жестикулировала, размахивала повреждённой рукой, её голос становился всё громче и визгливее. Весьма правдоподобно.
– Здравствуйте, я владелец студии. Что у вас здесь произошло? – Голос Элины был вежлив и мягок, однако я знала и чувствовала металлические нотки, которые в нём звучали.
– Ваш «мастер» – она изобразила руками кавычки – исполосовала мне всю руку!
– Мне жаль, что вы столкнулись с данной ситуацией. Мы можем взглянуть и обработать раны? Предложить другого мастера?
– Не можете!
И так же внезапно, как началось, всё закончилось. Она резко встала, с презрением швырнула на стол деньги за процедуру.
– Держите. Даже такая работа стоит денег. Хотя после вас лечиться нужно будет ещё очень долго.
Она повернулась, чтобы уйти, сделав паузу у самого выхода. Затем обернулась и сделала несколько шагов ко мне. Она наклонилась так близко, что её губы почти касались моего уха, а запах её духов заполнил всё пространство вокруг. Стало душно.
И прошептала тихо, так, что услышала только я, но каждое слово врезалось в сознание, как раскалённое железо:
– Он вернётся ко мне. Нас связывает больше, чем ты можешь представить. Я не позволю какой-то серой мыши отнять у меня то, что принадлежит мне по праву. Если нужно… я сотру тебя в порошок. Ты даже не представляешь, на что я способна.
Я застыла, не в силах пошевелиться, пытаясь переварить этот поток ненависти.
Она уже выпрямилась и сделала ещё шаг к выходу, но снова остановилась, как будто вспомнив что-то самое главное. Последний аккорд. Положив ладонь на свой плоский живот и погладив его сквозь ткань, она выдала последнюю порцию самого опасного яда.
– Кстати… Я беременна. От Жени. Все анализы уже подтвердили. Так что наше с ним будущее… оно уже началось. А у тебя его никогда не было.
Дверь за ней закрылась. А мой мир рухнул.
Звуки салона – тихая музыка, голоса, звон инструментов – пропали, заглушённые оглушительным гулом в ушах. Ноги подкосились, я с трудом нашла опору, ухватившись за край стола. Ладони стали ледяными и влажными.
Беременна. От Жени.
Эти слова крутились в голове, не находя выхода, ударяя изнутри с новой и новой силой. Вся моя хрупкая надежда, все его слова, его «скучаю», его «скоро всё объясню» – всё это рассыпалось в прах, оказалось жалкой ложью, игрой.
Перед глазами поплыли тёмные пятна. Грудь сжало так, что не могла вздохнуть. Казалось, вот-вот сердце разорвётся от боли. Я чувствовала себя обманутой, уничтоженной, растоптанной. Он был с ней. Он… ребёнок. Их ребёнок.
Слёзы подступили к горлу, горькие и обжигающие. Я сглотнула их, стиснув зубы до боли. Я не могла заплакать здесь, на виду у всех. Не могла показать ей, что она добилась своего.
Но внутри всё кричало от несправедливости и боли. Рухнули последние опоры, исчезла почва под ногами. Осталась только ледяная, всепоглощающая пустота и тихий шёпот: «Всё кончено».
