Текст книги "Сводница без тормозов (СИ)"
Автор книги: Любовь Перуница
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
Глава 39 – Десерт
– Понимаете, Евгений, проект интересный, но слишком нишевый. Риски высоки, а горизонт окупаемости... – голос в трубке был вежливым, но смысл сказанного перекрывал любую интонацию.
– Я готов пересмотреть финансовую модель, – я говорил со сжатыми от злости зубами. Голос звучал хрипло от бессонных ночей. – Могу предоставить дополнительные расчёты, расширить...
– Решение окончательное. Желаю удачи.
Щелчок. Тишина. Очередной инвестор. Очередной отказ.
Я швырнул телефон на диван и провёл руками по лицу. Кожа была сальной, под глазами – два фиолетовых провала. Параллельно с бесконечными звонками я просматривал на ноутбуке десятки вкладок: программы господдержки, кредиты для малого бизнеса, займы под залог. Всё было не то. Одни предлагали мизерные суммы, которых хватило бы разве что на аренду туалетной кабинки на месяц. Другие – замучить бумажной волокитой на полгода вперёд. А время, чёрт возьми, поджимало. Две недели, данные Вогановым, в скором времени истекают. Я выдохнул, чувствуя, как тяжесть оседает на плечах свинцовой накидкой.
Единственным светом в этом туннеле были Арина и мама. Всё остальное – сон, еда, покой – я принёс в жертву. Работа поглощала всё. Я был как загнанная лошадь, которая уже не видит финиша, а просто механически перебирает ногами.
Заполнив очередную унизительную анкету на сайте банка, я с силой захлопнул ноутбук. И в этот момент зазвонил телефон. Чёрт! Я взглянул на время. Мы с Ариной должны были встретиться полчаса назад. Я так погрузился в свой ад, что полностью выпал из реальности.
– Привет, – проговорил я, и голос мой прозвучал виновато.
– Ты где? Всё в порядке? – её голос был спокойным, но я уловил лёгкую нотку беспокойства.
– Прости, засиделся за работой. Сорвал нашу прогулку.
– Ничего страшного. Я тоже вся разбитая. На улице, кстати, ураган, просто уносит. Давай я заеду в магазин и приеду к тебе? Приготовим что-нибудь. Устроим домашний ужин.
Облегчение, сладкое и всепоглощающее, волной накатило на меня. Она не злилась. Она хотела ко мне.
– Да. Конечно. Жду.
Положив трубку, я окинул взглядом свою квартиру. И обомлел. Это был самый настоящий домашний апокалипсис. На стуле гора нестиранной одежды, на столе – три пустые чашки из-под кофе и крошки, на полу – разбросанные бумаги. Я чувствовал себя пацаном-подростком, к которому внезапно должна прийти первый раз возлюбленная девушка. И это ощущение было до боли знакомым. Арина заставала меня в таком виде и раньше, но сейчас... сейчас всё было иначе. Мы стояли на пороге той самой близости, к которой всё шло все эти дни. От одной этой мысли кровь ударила в голову.
Я ринулся наводить порядок. Скомкал одежду и затолкал её в стиралку. Сгрёб посуду в раковину. Подобрал бумаги. Пыль протёр мокрым полотенцем.Открыл окно. В голове, словно навязчивый рингтон, звучала одна мысль: «Чистые простыни. Надо застелить чистые простыни». Стоило мне представить Арину здесь, в этой спальне, как в мозгу вспыхивали откровенные, соблазнительные картинки. Она обнаженная в распахнутом платье лежит передо мной такая открытая. Моё тело мгновенно отозвалось резким, требовательным напряжением в паху. Организм, измученный стрессом и недосыпом, требовал своей доли удовольствия. Я сорвал старый комплект и застелил кровать свежим, пахнущим морозной свежестью бельём.
Успел заскочить в душ, чтобы смыть с себя пот от уборки и липкий налёт неудачного дня. Когда раздался звонок, в квартире пахло моющим средством и моим гелем для душа. Я впустил её. Арина стояла на пороге с двумя пакетами продуктов, в пальто нараспашку, под которым чёрное трикотажном платье обрисовывало каждый изгиб её тела так, что у меня снова перехватило дыхание.
Мы разгрузили продукты на кухне, и разговор сам собой перешёл на общие бытовые дела.
– А ты чего такая измученная? Уверена, что нужно уходить? Ты говорила, что начальница не хотела тебя отпускать.
– Уход из «Серебра» – необходимый шаг, – говорила она, начиная мыть овощи. – Я не могу иначе. Открывать свой кабинет и перетаскивать своих клиентов, пусть ко мне они и ходят годами… это предательство, ведь именно Элина меня всему и научила. А ничего другого я не умею. – Она тяжело вздохнуло и взгляд совсем поник.
Она что-то умалчивала, глядя в воду. Я видел напряжение в её плечах. И я не лез. Я лишь спросил, когда нашёл предлог. Её телефон несколько раз завибрировал, и на дисплее высветилось сообщение от Адама.
– А что с Адамом? Видел, он тебе писал.
Она вздохнула:
– Он очень крутой специалист. Но слишком дерзкий. Самонадеянный. Мне не нравится его напор. Чувствуется, что для него люди – это винтики в его машине по зарабатыванию денег. То, что он предлагает в развитии мне не по душе.
– В твоём хобби, в твоём канале, может крыться куча возможностей, – осторожно заметил я, нарезая сыр. – Нет большей свободы, чем собственное дело. Совсем не обязательно во всем соглашаться с Адамом. Твой путь может иметь свою концепцию, но с его замыслами. Только ты решаешь.– Она улыбнулась и ткнулась лбом мне в плечо.
– А как ты начал свое дело?
– Бизнес в россии у большинства людей начинается с фразы «хрен с ним, давай попробуем».
Мы готовили, и это был какой-то сладостный, невыносимый танец. Мы постоянно сталкивались в тесной кухне. Я тянулся за солью – её рука уже была там. Она поворачивалась – и её бедро мягко касалось моего. Каждое такое мимолётное прикосновение било по нервам, как разряд тока. Я видел, как алеют её щёки, как сбивается её дыхание. Моё тело требовало действия, кричало, чтобы я забыл про ужин и взял её прямо здесь, прижав к кухонному столу. Но я терпел. Наслаждался этой игрой, этой пыткой ожидания.
И в один момент, когда мы снова столкнулись у раковины, она обернулась и посмотрела на меня прямо. Глаза её горели диким огнем желания.
– Может, хватит уже ходить вокруг да около? – выдохнула она, и её голос дрогнул.
– А мы разве не должны постепенно сближаться? Познавать друг друга?Влюбляться снова? – пробормотал я, наклоняясь к ней так близко, что почти говорил в губы. Чувствуя тепло её тела через тонкую ткань, прижимался к ней ощутимой эрекцией
– Постепеннее уже некуда, – прошептала она в ответ, и её губы оказались на моих.
Больше не было нужды в словах. Во всяких «постепенно» и «познавать». Я перестал сдерживаться. Всё, что копилось неделями – тоска, страх, желание, облегчение, – вырвалось наружу одним мощным, неудержимым порывом.
Мягкое трикотажное платье скрывало от меня нежное желанное тело, я не мог этому больше продолжаться. Здрав его до талии, мои глаза испытали самый настоящий оргазм. Вместо колготок на Арине были черные чулки с широкой кружевной резинкой. Видно, не я один готовился к рандеву. Подсадив её на столешницу я скользнул рукой к сетчатой ткани черных стрингов. Она была насквозь мокрая.
– Надавать бы тебе по жопе, за то что в прохладные дни ходишь в чулках. Но они мне слишком нравятся.
Арина не церемонилась с моей одеждой. Укусив меня за губу, она стащила футболку через голову, и уже расстегнула ширинку, её ждал твёрдый, напряжённый член, пульсирующий в такт бешеному ритму сердца. Оторвавшись от моих губ она обхватила рукой ствол. Волна мурашек, почти болезненная в своей остроте, прокатилась по всему моему телу. Только от этого можно было кончить!
Сдвинув мокрый перешеек трусиков, я проник пальцами к её клитору, от чего её тело словно пронзил электрический ток. Я больше не мог сдерживаться и хотел было увести её в комнату к чистым простыням, но она притянула меня к себе, обвив ногами мою талию с такой силой, что мне ничего не оставалось, кроме как войти в неё. Её губы нашли мои в поцелуе, заглушая мой собственный, сорвавшийся с губ стон.
Никаких больше игр, никаких ожиданий. Был только он – грубый, животный ритм, диктуемый долгой разлукой, обидой и вновь вспыхнувшей страстью. Столешница глухо стучала о стену. Её ногти впивались в мои плечи, её стоны становились всё громче, отчаяннее. Я держал её за бедро, чувствуя, как напрягаются мышцы её ног, и погружался в её горячую, влажную плоть снова и снова, желая раствориться в ней, забыть всё на свете.
Вдруг её тело затряслось в мощной, сокрушительной судороге. Голова запрокинулась, и из горла вырвался сдавленный, восторженный крик, который она попыталась заглушить, прикусив свою руку. Это зрелище, эта полная потеря контроля свели меня с ума. Ещё несколько резких, глубоких толчков – и моё собственное тело взорвалось волной слепого, пульсирующего наслаждения, выжимая из меня всё до последней капли. Я, тяжело дыша, рухнул на неё, прижимая к себе, чувствуя, как её сердце бешено колотится о мою грудь.
Мы стояли так несколько минут, слипшиеся, потные, приходя в себя. Пахло сексом, её духами и подгоревшим на плите ужином. Я отодвинулся, чтобы посмотреть на неё. Её волосы были растрёпаны, губы запеклись, а глаза сияли влажным, усталым блеском полного удовлетворения.
– Кажется, ужин придётся заказывать, – хрипло выдохнула она, и в её голосе прозвучала смесь смущения и торжества.
Я не смог сдержать смех, который вырвался из самой глубины груди – смех облегчения, счастья и какой-то дикой, первобытной радости.
– Чёрт с ним, с ужином, – прошептал я, целуя её в мокрый от пота лоб. – Главный десерт мы уже съели.
Глава 40 – Горячее как свежие блинчики предложение
Солнечные лучи робко пробивались сквозь жалюзи, окрашивая комнату в полосатые золотые тона. Я стояла у плиты на его кухне, ловко переворачивая румяный блинчик. Из ванной комнаты доносился ровный звук душа – Женя наконец-то проснулся. Прошлая ночь витала в воздухе – густая, сладкая и немного сюрреалистичная. Но сейчас, в холодном свете утра, реальность начинала проявлять свои чёткие контуры.
Он вышел, влажный, с мокрыми волосами, в низко надвинутых спортивных штанах. Улыбнулся, обнял меня сзади, прижавшись губами к шее.
– Пахнет потрясающе.
Но я чувствовала напряжение в его объятиях. Сквозь нежность пробивалась жёсткая пружина беспокойства. Пока он молча пил кофе, а я выкладывала на тарелку стопку блинов, его взгляд был отсутствующим, устремлённым куда-то вглубь себя.
– О чём ты думаешь? – спросила я мягко, садясь напротив.
– Так, ерунда, – отмахнулся он, но я видела, как сжались его пальцы на кружке.
Мы договорились – никаких недомолвок. Никакого нового вранья, даже из лучших побуждений.
– Женя, – я положила свою руку на его. – Между нами не должно быть «ерунды». Особенно сейчас.
Он тяжело вздохнул, отставил кофе.
– Скоро забирать маму из больницы. А значит я должен съезжать и искать новое жильё. Не было времени, знаешь-ли как-то этим озадачиться.
– Но ты ведь не об этом переживаешь?
– Ты права. Не об этом. – Женя многозначительно посмотрел на меня. – Осталось три дня до того, как я должен вернуть Воганову его деньги. А инвестор так и не нашёлся.
Он выложил это одним предложением, будто сорвал с себя пластырь. В его глазах читалась усталость и горечь.
– И какая сумма нужна? – спросила я, хотя боялась услышать ответ.
– Девять с половиной миллионов, – он произнёс это тихо, и цифра повисла в воздухе, тяжёлая и нереальная, как свинцовая туча.
У меня таких денег, увы, не было. Даже близко. Совершенно не знала чем помочь. Но в голове крутилась мысль, что могу помочь. Более того, я чувствовала, как ему сейчас важна поддержка.
– Слушай, – начала я осторожно. – А если не искать одного инвестора на всю сумму? Может, собрать её по частям?
Он скептически хмыкнул:
– Кто даст? Банки уже все отказали.
– Но ведь есть не только банки. Я вот думаю… Ко мне на маникюр давно ходит одна женщина. Марина Юрьевна. Она постоянно говорит про какие-то свои инвестиции, про сообщество «бизнес-ангелов». Я всегда посмеивалась, не вникала. Думала, это какой-то женский бизнес-клуб. Но, может, у неё есть какие-то связи? Хотя, – я махнула рукой, – вряд ли у неё самой есть такие деньги.
Я сделала паузу, набираясь смелости.
– Ещё… есть мои деньги. Пятьсот тысяч. Это не девять миллионов, но…
– Нет, – он резко перебил меня. – Твои деньги – это твоя подушка безопасности. Я не возьму. Точка. Лучше открой свой кабинет.
Я знала, что он так ответит. И в его категоричности была своего рода забота. Это согревало. Но идея уже начала крутиться в голове, обрастая деталями. Тормоза отказывали, и меня несло.
– Хорошо. А вот ещё вариант. Ты же знаешь, Адам всё время предлагает сотрудничество. Он хочет быстро заработать, запустив своё приложение для поиска партнёров. – Я посмотрела на Женю, стараясь поймать его взгляд. – А что, если мы объединим усилия? Втроём?
Женя нахмурился.
– В смысле?
– В прямом! – во мне вдруг загорелся азарт. Я видела картину целиком. – У тебя есть команда, которая может это приложение РЕАЛЬНО сделать. Качественно, с умными алгоритмами, не как все эти кустарные поделки. У Адама – имя, экспертиза в пиаре и доступ к своей аудитории. А у меня… – я улыбнулась, – у меня есть понимание женской психологии, та самая «душевность», которой ему не хватает, и моя скромная, но преданная аудитория. Мы можем сделать не просто приложение, а годный, русский, психологически выверенный продукт! Адам вкладывается в маркетинг, ты – в разработку. Мы представляем его не как очередной «Тиндер», а как осознанный сервис для поиска серьёзных отношений. Для разных ЦА – через его пафосные каналы и через мой, более камерный.
Глаза у меня горели. Я уже видела в этом спасательный круг для Жени. А ещё наш общий, грандиозный проект. Наше дело.
– А деньги Воганова? – спросил он, всё ещё с недоверием, но в его взгляде уже вспыхнула искра интереса.
– Часть инвестиций от Адама может пойти на первый взнос Воганову, чтобы выиграть время. Остальное посмотрим… Марина Юрьевна, другие мелкие инвесторы могут что-то дать. Мы составляем бизнес-план, не такой, как у тебя был для твоего IT-проекта, а для этого. Живой, понятный. Это же не фантастика, это реальный, востребованный продукт!
Он смотрел на меня, и по его лицу плыла тень сомнения, которую постепенно сменяло растущее изумление. Я не бизнес-леди. Я была мастером маникюра, которая вела блог о чувствах. Но в тот момент я чувствовала себя стратегом, видящим выход из, казалось бы, безвыходной ситуации.
– Ты серьёзно? – наконец выдохнул он.
– Абсолютно, – твёрдо сказала я. – Иногда решение приходит оттуда, откуда его совсем не ждёшь. Ну же! Ты сам говорил. "Хрен с ним, давай попробуем"! Бизнес строится из людей, из идей, из готовности рискнуть вместе.
Я протянула ему тарелку с блинами.
– Поешь. А потом позвоним Адаму и назначим встречу. У нас всего три дня, чтобы начать менять правила игры.
Глава 41 – Не ангел
Встреча была назначена в тихом, спокойном кафе «Оазис» в центре, куда я обычно заходила только чтобы выпить кофе навынос. Просторное помещение с высокими потолками и большим количеством растений. Растения – это душа «Оазиса» . Они везде: массивные кадки с фикусами лиратами и монстерами, создающие уединенные зеленые уголки, подвесные кашпо с плющом и эпипремнумом, стены, частично увитые зеленью. Создается ощущение, что ты в ботаническом саду, а не в городском кафе. Главная особенность – панорамные окна «в пол» от потолка до самого пола, через которые льется свет в течение всего дня. Всегда мечтала о таких окнах в свой будущий дом.
Сегодня же я сидела за столиком у окна, сжимая в руках папку с распечатанной презентацией, которую мы с Женей лихорадочно готовили всю ночь. Это был не привычный для него сухой IT-проект, а живой, эмоциональный рассказ о нашем будущем приложении – о том, как оно сможет помочь людям избежать наших ошибок, найти не просто пару, а родственную душу. Разумеется, все его цифры мы тоже подготовили. Но мне не хотелось акцентировать на этом внимание.
Женя сидел рядом, собранный и бледный. Он отрепетировал свою речь, но я видела, как дрожит его нога под столом. От этой встречи зависело всё.
Марина Юрьевна, вопреки моим ожиданиям, вошла ровно в назначенное время. Никакого намёка на серьезную бизнес-леди – веселая полноватая женщина лет пятидесяти в балахонистом спортивном костюме, с живым, проницательным взглядом. Я встала, чтобы поприветствовать её, и представила Женю.
– Марина Юрьевна, это Евгений, мой… партнёр. Женя, это Марина Юрьевна.
Мы сели. Несколько минут говорили о пустяках, о погоде. А потом Марина Юрьевна отставила чашку и посмотрела прямо на Женю.
– Итак, Евгений. Арина в общих чертах рассказала мне о вашей ситуации. Но я хочу услышать всё от вас. И не только про приложение. Расскажите мне, с чего всё началось. Почему вы здесь и сейчас, в таком, мягко говоря, цейтноте.
И Женя начал говорить. Сначала сдержанно, подбирая слова. Но потом, глядя в её спокойные, понимающие глаза, он раскрылся. Он рассказал ей всё. Про долги отца, про маму, про Милану и её отца, про кабалу, в которую сам себя загнал, пытаясь быть сильным и всё решить самостоятельно. Даже я не ожидала таких подробностей. На мой взгляд это было лишнее в контексте нашей ситуации. Но он просто продолжал излагать факты, и в его голосе звучала усталость. Он говорил о своём первоначальном проекте, о том, как горел им, и о том, как этот огонь чуть не погас под грузом обязательств.
Я смотрела на него и понимала, что именно это – его искренность, его упорство, его готовность не сбежать, а отвечать за свои ошибки, – производит на Марину Юрьевну куда большее впечатление, чем любые, даже самые блестящие, графики окупаемости.
Когда он закончил, в воздухе повисла тишина. Наш «ангел» медленно помешивала ложечкой остывший кофе.
– Вы знаете, Евгений, – наконец сказала она, – ко мне часто приходят молодые люди с блестящими глазами и презентациями, наполненными пустыми обещаниями. Они говорят о миллионах, но не готовы пачкать руки. Вы же прошли через огонь. И вы не сломались. Вы не стали циником, не стали искать лёгких путей. Вы ищете честный выход. Меня впечатляет не ваш проект. Меня впечатляет ваша история. Ваше упорство. А ещё ваш проект про любовь. А я привыкла в неё верить.
Она открыла свою мешковатую сумку, откуда достала кожаную папку.
– Я готова стать вашим инвестором. На ваших условиях. Я выкупаю долю Воганова. Все девять с половиной миллионов. Вы получаете полный контроль над своим старым проектом и свободу действий.
Женя замер, не в силах вымолвить ни слова. Казалось, он просто перестал дышать.
– Но… зачем? – с трудом выдавил он. – Вы же почти ничего не знаете о проекте…
– Я знаю всё, что мне нужно, – мягко прервала его Марина Юрьевна. – Я инвестирую не в идею. Я инвестирую в человека. В вас, Евгений. Я вижу потенциал. А уж во что вы решите его вложить – в свой старый проект или в это новое, амбициозное приложение с Ариной и её другом – это ваше решение. Мои деньги снимут с вас удавку и дадут вам возможность дышать. А дышащий человек способен на гениальные вещи.
Она протянула ему визитку своего юриста.
– Всё оформим официально. Мои люди свяжутся с вами завтра утром. Поздравляю. Проект спасён.
Когда она ушла, мы ещё несколько минут сидели в ошеломлённой тишине. Потом Женя медленно повернулся ко мне. В его глазах было столько эмоций – облегчения, неверия, благодарности, – что у меня комом подкатило к горлу.
– Я… я сейчас позвоню Воганову, – прошептал он, доставая телефон. Его пальцы дрожали. – Сниму эту кабалу. Раз и навсегда.
Он вышел из кофейни, чтобы сделать звонок. Я смотрела ему вслед, на его расправленные плечи, и чувствовала, как по моим щекам катятся слёзы. Это были слёзы счастья. Не просто из-за денег. А из-за того, что его тяжелейшая ноша наконец-то была снята. И снята благодаря его же собственному мужеству и честности. Бизнес-ангел нашёлся не в виде мифического существа, а в лице мудрой женщины, которая разглядела в нём то, что другие боялись или не хотели видеть – сильного, настоящего человека.
Интерлюдия: Милана
Кабинет отца. Массивный стол, отделанный тёмным дубом, тяжёлые портьеры, поглощающие дневной свет.
Воздух спёртый, густой, дышать им трудно. Здесь пахнет деньгами, кожей и сигарами, и… страхом. Моим страхом.
Состояние измученности, усталости, тошноты. К горлу постоянно подкатывает ком. Холодный пот облепил тело, от себя самой стало мерзко. Это чувство уязвимости было мне незнакомо. Но даже мне не под силу совершить поступок, который меня сейчас обяжут сделать, чтобы положить конец этому кошмару.
Этот кабинет я посещала чаще, чем свою комнату, и провела здесь в сумме больше времени. Ненавижу здесь каждую деталь. Понимать я это стала только сейчас, спустя годы.
Мы втроём: я, отец и Костя. Молчание. Оно давит на барабанные перепонки, звенит в ушах. Отец не смотрит на меня, продолжает перебирать документы, которые ему принёс Костя по одному из наших филиалов. Что-то подписывает, что-то откладывает.
– Ну что, сестрёнка? – Костин голос, доносящийся со стороны мягкого кожаного дивана, режет тишину, как тупой нож. – Поздравляю. Твой женишок оказался не только умным, но и щедрым. Подарил нам девять с половиной миллионов. Правда, убытков принёс на пару десятков миллиардов.
Я чувствую, как кровь отливает от лица. Холодеют кончики пальцев. Он нашёл деньги. Это могло означать только одно: мы больше ничем не можем его привязать, и сейчас начнётся показательная порка.
– Он не мог… – сипло вырывается у меня. – Откуда?!
– Нашёлся инвестор, – отец поднимает на меня взгляд. Его глаза – куски антрацита. Холодные, мёртвые. – Видимо, не все считают его неудачником. В отличие от его невесты. Ах да, бывшей?
Началось. Яд из отца начинает брызгать на меня, а взгляд такой, словно он силой мысли хочет разорвать мою голову.
Но я больше не могу терпеть, как раньше. Это последняя капля. Та самая, что переполняет чашу, которую я годами наполняла своей ложью, манипуляциями и притворством. Во мне что-то обрывается. С треском, с болью.
– Какие у тебя ко мне претензии? Все твои указания…
– Были выполнены тобой хреново! Я говорил, что его надо держать! Говорил, что он ценен! Поглощение его шарашкиной конторы открыло бы врата к огромным возможностям, но из-за твоей самонадеянности мы всё просрали! – Воганов-старший кричал, размахивал руками. Лицо его багровело. – Неужели так трудно было ему отсосать качественно и борщ сварганить? С тебя-то и требовалось всего ничего!
Снова повисла тишина, а я чувствовала себя школьницей, даже хуже. Котёнком, которого носом тычут в его же испражнения.
Сейчас нужно просто перетерпеть. Так было всегда. Но мне невыносимо тяжело.
С момента, как наша с братцем мать сбежала от «папулечки», он стал зверем. Нам с братом было совсем немного: мне семь, ему девять. Было страшно, мы жили в неизвестности.
Отец стал воспитывать нас с Костей сам, во всём. Он видел в нас средство достижения своих целей. Костя был умным с детства, для него пророчили будущее наследника огромной корпорации. Братишка должен был постигать азы стратегии, искусство управления, бизнеса, переговоров. Конечно, без «тёмных материй» вроде шантажа и угроз дело не обходилось. Костя всё впитывал, во всё вникал, помогал. Идеальный сын, не то что непутёвая Милана.
Пока Костя готовился стать преемником, из меня делали серого кардинала. Но девочки семи лет не хотят подслушивать разговоры болтливых жён высокопоставленных чиновников и доносить сведения. Они хотят быть принцессами, быть любимыми. Разве это так много? Как оказалось – много.
От меня ждали свершений, но не таких, как от Кости. Мне чётко ставили задачу, и, если я не справлялась, – порицали, лупили, лишали детских радостей. Я не была таким хорошим стратегом, как мой брат. Я не умела так думать, как он. «В этом мире нужно всё заслужить», – так всегда говорил отец.
Потом задачи из «подслушать, сфоткать, отвлечь» превратились в «заигрывать, соблазнять, манипулировать». Незаметно, по указке отца, я стала элитной шлюхой, эскортницей. Задача которой, стоило мне достичь совершеннолетия, была ублажать мужчин так, чтобы они отдавали мне свои секреты. Подстилка. Я смирилась, приняла это и… привыкла. Для меня это стало обыденностью – просто работа, холодный расчёт. Эмоции выключились.
Встретив Женю, я тайно надеялась, что это мой последний «клиент». Я надеялась, что смогу полюбить его за эти пять лет. Не смогла. Но он стал целью. Задача – удержать, привязать. Но что бы я ни делала, он отдалялся всё дальше. А параллельные задания от отца не прекращались. Не знаю, видел ли «жених» всё то, что со мной творится, но явно чувствовал. Его отстранённость вызывала у отца гнев и ненависть. Я ошиблась! Просчиталась!
Предложение, которое я из него выкрутила долгими манипуляциями, стало лишь отсрочкой краха.
– Ах, это я накосячила?! – мой голос срывается на крик. Я вскакиваю, с размаху бью ладонями по столу. Звенит хрустальная пепельница. – А я что?! Я всё для тебя! Всю жизнь! Ты сломал меня! Сделал пешкой, шлюхой в своей игре! Я должна была выйти за него, чтобы скрепить ваш дурацкий альянс! А он, между прочим, тоже человек! Не всё от меня зависело!
Слёзы, горячие и солёные, текут по моему лицу, размывая безупречный макияж. Я больше не могу держать это в себе. Эти чувства разрывают меня изнутри.
– Да, ты! Твой промах! Стараться надо было лучше, а не свои хотелки удовлетворять. Сначала – дело!
Дело… Когда враньё о беременности не сработало и Женя меня отверг, когда попытки завлечь его в постель провалились, я предприняла глупый, отчаянный шаг. Стас – парень, который так липко облизывал меня взглядом, – легко поддался моим чарам. Не заметил моей лжи про таблетки, которые я якобы принимала, рассчитывая забеременеть от Жени.
Было легко подцепить его в клубе. Утащить в квартиру, развлекаться с ним пару дней. Но в эти дни мне было… спокойно. Такое странное чувство. Я не хотела это останавливать, как раньше, не стискивала зубы, как с другими мужчинами, не плакала беззвучно в душе – ведь это единственное место, где я порой могла остаться одна, и то не всегда.
Я не слышала, что всё это время говорил обо мне отец. До меня дошла лишь последняя фраза.
– Ладно. Что уж. Так! У меня есть один знакомый, его компания даже получше. Но есть сложности – семья, дети. Не то чтобы это нас раньше останавливало. Но он, по моим данным, примерный семьянин. Если поторопимся – успеем всё провернуть тихо, без больших убытков. Милана, ты меня поняла?
Нет… Нет!!! Я не могу ещё раз. Я ведь…
– Я беременна.
В кабинете становится так тихо, что слышно, как за окном пролетает ворона.
Костя присвистнул.
– Ну ты, мать, даёшь!
Отец медленно поднимается. Он кажется огромным, заполняющим собой всё пространство.
– Что? – это не вопрос. Это низкий, опасный гул, исходящий из самой глубины его груди.
– Я правда беременна! – кричу я ему в лицо, истерически, с надрывом. – Но не от него! Не от Жени! От того парня в клубе! Понял?! От того самого ублюдка, с которым ты видел меня на фото! Вот такой я подарок тебе приготовила! Наследника от какого-то проходимца!
Я вижу, как багровеет его лицо. Как наливаются кровью белки его глаз. Жилы на шее надуваются, словно верёвки. Он не кричит. Он издаёт хриплый, животный звук и с силой швыряет на пол тяжёлую бронзовую статуэтку. Та с грохотом разбивается о паркет.
– Ты… – он задыхается, сжимая кулаки. – Ты… шлюха… Безмозглая, никчёмная шлюха!
– Какой ты меня сделал, такая и есть!
– Ты завтра же идёшь на аборт!
– Нет!
Костя отводит взгляд, смотрит в окно. На его лице – не сочувствие. Брезгливость. Мы больше не клан. Мы – три чужих человека в дорогой, просторной клетке.
– Я всё для тебя… – рыдаю я, обессиленно опускаясь на стул. Всё тело трясёт. – Всю жизнь старалась быть идеальной… Я больше не могу. Я оставлю ребёнка. Лучше одна, чем… так.
Отец тяжело дышит, опершись руками о стол.
– Убирайся, – говорит он тихо, но с такой силой, что меня пронзает холодом. – С глаз моих долой. И уноси своё… своё позорное отродье. Чтобы я его никогда не видел.
В его голосе – окончательный приговор. Не моей беременности. Мне. Всей моей жизни, которую я так старательно выстраивала, как карточный домик. И вот он рухнул. С одним хлопком. Оставив после себя только пыль, осколки и ледяную, всепоглощающую пустоту. И никакой жалости.
Я смотрю на него, на брата, на этот кабинет. И не нахожу в себе ничего. Ни злости, ни боли. Только мрак. Густой, бездонный и бесконечно одинокий. Трещина прошла по мне. И я чувствую, как проваливаюсь в неё.
