Текст книги "Синто. В одну и ту же реку. Часть 4. Чужие звезды"

Автор книги: Любовь Пушкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Я схватил ее, ошалевшую от моих слов, и подмял под себя, прижимая ее руки

– Ты глупая-глупая девчонка…

И чтоб не успела ничего сказать, поцеловал с другой стороны такую же трепетную венку…

Просыпаться было немного страшно. Мало ли что взбредет в голову этой малахольной синто, возьмет и разобьет то маленькое и хрупкое счастье, родившееся этой ночью. Не открывая глаз я потянулся туда, где по моим расчетам должно было быть ушко и… наткнулся на что-то студенистое и неприятное. «Банка». Я открыл глаза, чтобы увидеть этот экзаменующий взгляд…

Ну я тебе покажу, экзаменатор!

Спустя секунду раздались крики

– Ай! Ай! Больно! Ты что с ума сошел!?

– Ты все поняла? – ласково спросил я.

На круглой упругой попке виднелись следы зубов.

– Хам! – она силилась удержать оскорбленное достоинство, – Не смей так больше делать!

– Ты тоже не смей так больше делать, – предложил я.

– Хорошо, – согласилась она.

– Хорошо, – эхом ответил я.

– Болит! – обиженно продолжила она

– Полечим!

После прилета на Святорусскую меня закрутили дела, а Викен надо было все же лечь в больницу, для быстрого и результативного восстановления. Но как только у меня появлялось «окно», я как восемнадцатилетний кадет несся к ней. Затащить в кладовку для невозможного ураганного секса или развлечь рассказом во время ее «плавания». Или просто посидеть и подержать ее за руки ничего не говоря, зная, что ей становится легче, когда я рядом, ведь регенерируемые ткани болят и немилосердно чешутся.

Представитель не вправе придавать такое большое значение какой-то девчонке-иностранке. А скрывать это сумасшествие я не мог, единственное, что оставалось – делать вид, мол, все несерьезно, и это лишь прихоть, развлечение и способ сбросить рабочее напряжение.

А напряжение было нешуточным. Ситуация очень осложнялась неопределенностью и нехваткой информации как с нашей стороны, так и с хинской. Хины не могли понять, какова роль коменданта безопасности Хунэ в происшедшем, был ли он нашим агентом с самого начала? Ведь это он убил всю команду десантовоза. А может, он месяцами снабжал информацией о работе «базы»? А может, он наврал о захвате Представителя? Хины терялись в версиях. И Восьмой с Двенадцатым, ответственные за ХИ, «танцевали на углях» то успокаивая и отрицая сам факт захвата нашего корабля, и мое пребывание на нем, то начиная туманно угрожать, когда хины зарывались.

Естественно, мне и Самарскому приходилось все время «консультировать» коллег, вычисляя и угадывая, что могут знать хины, а что нет. За всем этим мы с моим помощником упустили одну немаловажную деталь – отношения Викен и палача.

Когда я понял, что допустил банальную и, тем не менее, непростительную халатность в этом вопросе, то уже не успевал исправиться – не хватило буквально одного дня. Всего-то и надо было: расспросить Викен, а потом нагрузить Крутецкого и Лепехина, чтоб нашли подтверждение ее словам.

На заседании я приготовился «выгребать». Вроде бы и на Скальной все замечательно «порешал», и не виноват в ошибке врат, и чудом от хинов ушел, а принес всем немалые проблемы. И открыто меня в них не обвинить, и подспудное раздражение коллег некуда не деть. А тут подставился, дал повод попинать себя от души за все успехи, чтоб не забывался.

Когда прозвучал вопрос, и я уже набрал в грудь воздуха, как заговорил Семнадцатый – Древний, он знал об этом прозвище и посмеивался над ним. В гробовом молчании он доложил, что, мол, Викен заключив разовый контракт со службой обеспечения порядка на территории Институтов Синто, была внедрена к студентам под видом дочери кого-то из Золотой сотни, нелегала с Кхана Хейсы Феймей. Кто-то убивал студентов хинов и обычными путями убийцу не могли вычислить, вот и запустили «метаморфа». Будучи на задании Викен тесно общалась с Йинао Тянем и русскими Раджем Фатхи и Назаром Вольновым. Более того, так вышло что она спасла Йинао Тяня, когда тот пытался выманить убийц на себя и те его чуть не прикончили. И Фатхи и Вольнов подтверждают, что Тянь с самого начала испытывал к Феймей-Викен иррациональную и даже болезненную тягу, нешуточно ревнуя ее. Зная, что она «дитя дракона», тем не менее, не предпринял никаких попыток отправить ее на ХИ своему хозяину Вэйхао.

– То есть, – резюмировал Древний, – Доктор-дознаватель Йинао Тянь действовал не по здравому рассуждению и не по приказу, а по веленью страсти, так сказать.

– А почему ВЫ нам это рассказываете? – подал голос Шестой, скотина никак не может успокоиться по поводу Скальной. Ему, кстати, зад хорошо наскипидарили за то, что прохлопал рабовладельца на подконтрольной планете.

– Потому что сейчас поиски инфо-бомбы Шепота не требуют моего персонального вмешательства, а семейка Викен всегда была моей головной болью. Это вот Александр Викторович, наглый браконьер, увел у меня такую перспективную дичь, как некст Викен, перекрестив ее в Саламандру Викторову.

– Ну кто тут еще браконьер, – пробурчал я подхватывая шутку, не зная чем обязан такой помощи. Мы со стариком неплохо ладили, да и с Викен он проводил много времени, но нет ли еще каких резонов?

– Да… и страстно влюбленный дознаватель, и умение обращаться с постом-кнопкой, и пароль единожды вводимый угадан: совпадения просто сказочные, вы не находите? – заговорил Второй, – И вы зачастили в больницу к своей спасительнице…, – вот неймется старому хрычу.

Я пожал плечами.

– Серго Олегович, не надо намеков. Я прекрасно помню, что она иностранка, несмотря на ее временное гражданство, и я помню кто я. Это во-первых. Во-вторых, да совпадения сказочные, но их уже проверили со всех сторон – это действительно совпадения. В-третьих, вы не знаете тонкостей связывающего нас контракта, и не вам судить: зачастил я или наоборот пренебрегаю своими обязанностями «сана».

– А, ну да, вы ж у нас рабовладелец, – уколол, как мог Шестой.

– Нет, я у вас человек, взявший на себя заботу о младшем, принявший его в семью, и поручившийся своим именем за его сохранность и довольство, – огрызнулся я.

После этой пикировки мы все же перешли к основному вопросу – докладу Восьмого и Двенадцатого: им все же удалось удержать ХИ от каких-либо активных действий. Нигде не появилась информация о захвате русского корабля и Полномочного Представителя Президента, нигде не было ни слова о тайных разработках ХИ кибер-органических машин. Равновесие достигнуто. Войны не будет. Зато нашей разведке подбросили еще одно направление – хинские исследования.

Президент с молчаливым одобрением выслушал всё, не задав ни единого вопроса. Его молчание – высочайшая похвала, мол, молодцы, справляетесь и без меня. «Решающий камень на чаше весов» – очень емкая метафора о роли и месте нашего Президента в управлении РФ.

После заседания Древний сам подошел ко мне и, оставив своего помощника-беза, напросился лететь со мной.

– Вы часом не к Саламандре своей? – в старческой манере обратился он.

Я собирался к Викен чуть позже.

– Нет, у меня еще есть дела.

– Ну и правильно… ну и правильно… – я слишком хорошо его знал, чтобы это бормотание сбило меня с толку, и поэтому ждал.

– Вы уже задумывались, кого возьмете ей на замену? Оставшиеся пару лет пролетят, и не заметишь.

Вот оно в чем дело. Прощупывают насколько все серьезно.

– Пока нет. Не задумывался, – светским тоном отозвался я, – Да и не исключаю я возможности того, что Саламандра захочет продлить контракт.

Я нанес пробный удар, ожидая реакции.

Старик пристально, с каким-то грустным пренебрежением посмотрел на меня.

– Не исключаете? – насмешливо переспросил он. – Напрасно. Вам следовало бы лучше знать, тех с кем работаете. Впрочем… это все молодость. Она делает нас самоуверенными и невнимательными к подробностям.

– Ну так поделитесь вашей мудростью, – за шуткой я скрыл раздражение завуалированным оскорблением, – а то вдруг не успею обрести свою.

– А вот это здравая мысль, по поводу «не успею». Если делать много глупостей, то можно и не дожить до мудрости.

– Что вы имеете в виду? – отбросив всякие шутки, спросил я.

– А то, что вы взяли себе в игрушки матку бурского флафа. Я ясно выражаюсь?

– Вполне.

«Матка бурского флафа» известная метафора.

– Скажите, это была ваша инициатива по поводу палача-хина? – спросил я.

– Нет. Ее. – видя, что я удивлен, Древний продолжил, – Да, она очень умна и она на вашей стороне. Пока. Но подумайте вот о чем: насколько опасной может стать эта женщина, если возненавидит вас.

– С какой стати ей меня ненавидеть?

– Уууу… Молодой человек… – и старик откинулся на спинку кресла, давая понять, что разговор окончен.

Мне осталось только размышлять обо всех этих недомолвках.

Как бы там ни было, Викен достаточно умна, чтобы спросить меня, прежде чем поверить информации со стороны. Генматериал… считай украденная яйцеклетка… это может ее взбесить, но думаю, я смогу ее успокоить и все объяснить. А что еще? Да вроде бы ничего.

Дни летели как сумасшедшие в круговерти забот и проблем: мое обширное и главное рассредоточенное хозяйство требовало неусыпного контроля. Неприсоединенные планеты уже сами по себе достаточная головная боль – если какая-то из них упадет в объятия ЕвСа или ХИ, это будет поставлено мне в вину, а еще безкислородные Малахит, Домна и теперь вот Скальная. Как всегда катастрофически не хватало толковых людей. И если на внешней политической деятельности у меня остался устоявшийся, проверенный штат и сработанная команда, то толковых управленцев способных держать в руках безкислородники с их промышленными комплексами и портами я был готов переманивать откуда угодно. Ханди и ее люди курсировали между Скальной и Домной, но долго так продолжаться не могло. Наконец ситуация более-менее разрешилась: «подняли» своих, на их места нашли «чужих», в общем: заткнули дыры в первом эшелоне и уже без дикой спешки принялись укомплектовывать второе и третье звено власти на трех моих планетах.

За всеми этими заботами я как-то упустил момент, когда наши отношения с Викен изменились. Совсем чуть-чуть.

Наверно в какие-то моменты я по привычке проявил чрезмерную властность, не прислушался. А надо было – синто не из тех, кто с радостью сядет на шею и расслабится, позволив нести себя куда угодно. Она из тех, кто хочет идти рядом на своих ногах, почти не опираясь на спутника. Умом, отстраненно, я это понимал, но привычку повелевать, так просто не отбросишь.

Случилось то, что должно было случиться.

Совершенно этого не ожидая, в ответ на какую-то пустяковую просьбу или предложение я услышал «Хорошо, мой Сан» – и не сдержался.

Ни один человек в моей жизни до нее, и близко не мог так быстро и… качественно выводить меня из себя.

Схватив ее за локоть и притянув к себе, я спросил еле сдерживаясь

– За что? За что вдруг мне эта словесная пощечина, скажи?

Молчит. Смотрит в пол. Меня прорвало.

– Я мотался к тебе в больницу, бросая все! Наплевав на подозрения и сплетни! Я провожу с тобой каждую свободную минуту! Забросив семью, детей! Что тебе еще надо? Какие еще доказательства моих чувств? А?

– Точно также можно мотаться к больной любимой собачке, – зло ответила она.

– Держи своих тараканов в своей голове! И не выплескивай! – уже не сдерживаясь орал я, – То что ты сейчас собой недовольна, не любишь себя такой… с пластырем, совсем не означает что я тебя не люблю!

– А что есть твоя любовь? – она тоже перешла на крик, – Опекать и все решать за меня? Врать? Якобы во спасение?

– Когда я тебе врал!? Или ты считаешь, что я не должен врать другим? И я не прав, уверяя коллег в том, что все несерьезно и это лишь прихоть и каприз? Я должен открыто признаться, что схожу от тебя с ума и поставить крест на всем!? На работе? На себе? Да?

– Нет. Ты не должен врать себе, – тихо и устало отозвалась она.

Этот тон был как прыжок в ледяную воду…

– Вот уже два месяца у тебя нет ни времени, ни желания рассказать мне о заборе генматериала и твоих планах относительно него…

– Кто рассказал? – вырвалось у меня.

– Это всё, что тебя волнует? – горько выплюнула она.

Я молчал…

– Твои поступки, то, что ты делаешь, Александр, и чего ты не делаешь – как раз говорят о том, что я для тебя лишь пэт. Ты не принимаешь в расчет мои чувства и желания. Ты всё делаешь для себя.

Сознание отбросило справедливый упрек и ухватилось за последнюю фразу.

– Для себя…? А что же в таком случае мне сделать для тебя? Скажи? Огласи весь список! Все условия, при которых ты не бу…

Тяжелая, сбивающая с ног пощечина…

Мгновения на осмысление того, что она посмела меня ударить, хватило, чтобы девчонки и след простыл. Я ошарашенный упал в кресло. Что произошло?

Что я наделал?

Вопрос с противным привкусом крови из рассеченной щеки.

Благо, дела позволяли взять трехдневный выходной, и я скрылся от лишних глаз в своей горной резиденции. Увлечение сноубордом осталось с детских лет и все так же несло радость и уверенность в собственных силах – это мой метод «борьбы с жизнью».

Спуски успокоили меня, я перестал разрываться от злости то на себя, то на Викен и смог спокойно обдумать сложившуюся ситуацию.

Я заработал себе врага. На пустом месте. Слова брошенные в запале скандала… Нельзя было подвергать сомнению ее чувства и ее лояльность ко мне. Она простила многое, даже воровство генматериала, но это – нет. Ведь она никогда не давала повода усомниться в себе, всегда и во всем была на моей стороне, отстаивала мои интересы. Я бы на ее месте, тоже не простил, особенно после уверений в любви.

И отослать на Синто я сейчас ее не могу – мало того, что это вызовет дипломатические трения, так ей ведь еще лечиться-восстанавливаться несколько месяцев. Отослать ее куда-нибудь подальше в тихое место, где от нее не будет ни вреда, ни пользы? Только как крайний вариант. Я хотел ее видеть, хотел, чтобы она была рядом, и злился на себя за то, что не могу выбросить ее из головы, что не хозяин себе, как какой-нибудь мальчишка-подросток в период первой влюбленности.

На второй день моего мини-отпуска позвонила Елена, как всегда в хорошем расположении духа с улыбкой на устах. Вот уж кто никогда не злил меня.

– Здравствуй, Мышка, – у нее были маленький носик и ротик в сочетании с огромными глазами, в целом это создавало странное очарование неправильности.

– Здравствуй, Кот…

Мы поговорили о семейных делах, о детях, и я, плюнув на все свои метания и размышления, решил провести следующий день с женой и детьми.

– А, и еще, спрашиваю на всякий случай… Я попросила твою изящную помощницу, – так Елена называла Викен, – помочь мне с организацией приема в честь твоего дня рождения. Она согласилась, но… ее непроницаемость сбивает меня с толку. Может, не надо было?

– Ну почему же, пусть помогает. Только, думаю, она не захочет быть на самом приеме и настаивать на этом не надо.

– Ну конечно, кто ж захочет красоваться с пластырем на лице. Хотя она преотлично вышла из положения – паранджа придает ей еще больше таинственности и шарма… Может ввести ее в моду? Или хотя бы вуаль?

Я рассмеялся

– Ага, она в парандже, ты в вуали… Что обо мне люди говорить будут?

– Что ты нас ревнуешь и бьешь, – со смехом ответила она.

Ревнуешь… Елену я не ревновал никогда. Восприняв как данность ее холодный темперамент, я смирился с ним и нашел способ «поддерживать здоровье» не привлекая внимание к своим любовницам. Когда же четыре года назад Крутецкий немного смущаясь, доложил, что у моей жены бурный роман, я удивился, но не более. «Соперника» проверили со всех сторон, я поговорил с растерянной женой, выяснил, что глупостей она делать не собирается, у них просто одна физиология – и успокоился окончательно. Год этот молодой человек проработал ее личным пилотом, потом его место занял другой. Сейчас у нее новый садовник, и Елена, умничка, прежде чем упасть с ним… в кусты, организовала проверку «кандидата». Хорошая у меня жена, красивая и умная. Но третьего ребенка у нас уже не будет – четыре года назад наши отношения окончательно перешли в дружбу и сотрудничество.

– Дорогой, – она вдруг стала непривычно серьезна, – Ты знаешь, я уже не претендую на твое внимание, но дети… Ох не зря я дергалась от того, что ты не спал весь этот год со своей Саламандрой… Ты ведь не наделаешь глупостей? Ради нас, ради детей…

И она замерла, напряженно вглядываясь в меня – мы никогда не обсуждали и не вмешивались в личную жизнь друг друга, и никогда она не смела не то, что критиковать, а подвергать сомнению мои поступки. И вдруг решилась… Моя жена слишком хорошо меня знала, и самая ожидаемая реакция на такие ее слова – «холодный душ». Но мелкая синто отчасти отучила меня так реагировать

– Не переживай. И не бери дурного в голову, – успокоил я.

Ее лицо разгладилось.

– Мы прилетим завтра с самого утра, так что будь готов.

На том и расстались.

Следующий день прошел замечательно. Мы накатались до упаду, причем сын уже давал мне фору и я, поздравляя его после спуска, на самом деле хотел бы проорать, чтоб он не смел так рисковать. Но вспоминал своего отца, с серым лицом и искусанными губами, поздравлявшего меня, пятнадцатилетнего… Мне тогда еще казалось, что он мало за меня радуется – балбес я был, редкостный. Мама с дочкой, как и положено настоящим snowbunny катались на пологом спуске в свое удовольствие, ничем не рискуя.

А вечером мы всей семьей расположились возле камина, и дочка, удивила всех, попросив рассказать сказку. Тринадцать лет ей уже – почти невеста. Она засмущалась своей просьбы, попыталась что-то объяснить, но и так все ясно: мы очень давно не проводили целый день все вместе и не сидели в полутьме возле огня. Не только ей захотелось вернуть время вспять.

Следующим утром я летел в столицу, четко зная, что должен сделать. Викен я нашел в домике для гостей, она обсуждала по визору меню приема. Закончив разговор и увидев меня она встала и низко поклонилась, принося извинения. Дежавю: такое уже было в нашем посольстве на Синто, ей не привыкать извиняться за чужие ошибки, но не в этот раз.

Поднял ее за плечи, прижал к себе чужую и каменную, прошептав в ухо.

– Прости меня, я сказал то, что не думаю. Со зла… Кончится контракт – отпущу, не бойся, не переживай, – и действительно от этих слов она чуть вздрогнула и… оттаяла, – Прости, что взял без спросу клетку. Я испугался что могу тебя потерять насовсем и ничего не останется. Близнецов хочу: мальчика и девочку… Наших… У нас совсем немного времени осталось и двух лет нет… Подари мне их, подари это время. Пожалуйста.

– Ты ли это?… – легкий сарказм не скрыл того, что она готова сдаться и выкинуть белый флаг.

– Да, вот видишь, какие могут быть последствия от хорошей затрещины?

Она не выдержала и тихо прыснула.

Я прижал ее к себе всю срывая шелковую тряпочку с лица, меня раздражали эти красивости, ей не нужно прятаться от меня, ведь я… люблю ее.

– Ты ведь все равно будешь меня доставать, – обреченно, но с тихой радостью проронила она.

– Буду. А ты меня нет? Только ради всего святого, не на людях.

– А когда я тебя на людях доставала? – тут же вскинулась она, напоминая зашипевшую кошку.

– Было дело. Один раз, – напомнил я о злополучном обеде с гостями.

– Злопамятный ты…

– А ты просто злая.

– Да?

– Да, я старше, мне видней.

– А, ну да, через годик омоложение.

– Вот видишь, злая ты…

Даниэль. Синто. Святорусская

Вернулся я заполночь, но Гифти не дала поспать, устроив утром по своему обыкновению концерт, пришлось встать и впустить разбалованного каракала. Через три минуты после Гифти в дом зашел Эзра. Вредный старик мог бы и сам впустить кошку, но нет, это моя обязанность, а его – приготовить мне завтрак. Что он и делал, пока я сбрасывал остатки сна под душем, а Гифти обходила дом в поисках неведомых врагов, и как всегда никого не нашла. Как-то я подбросил ей кибер-мышь и очень потом об этом пожалел. Гифти была так рада, ловя ее всеми возможными и невозможными способами… Эзра тоже был рад, получив повод ругать меня за мальчишество – каракал в запале охоты ободрала и разбила все, что можно было ободрать и разбить.

Странные у нас с Эзрой отношения: я как бы старший над ним, потому что я член семьи Викен, пусть и младший, приемный, но он… Он эконом, ведущий дела поместья более двадцати лет, а я мальчишка.

Единственный Викен на Синто… Ронан в ЕвСе, лорд-отец у русов, сестрица, половинка моя… Попадись мне этот Представитель…, точнее, будь у меня возможность безнаказанно свернуть шею этому вершителю судеб, то я бы ее не упустил.

Сестрица больше двух месяцев вообще не давала о себе знать, я уже даже лорда Викена попросил узнать о ее судьбе, когда она прислала письмо. Все лицо закрыто регенерационным пластырем – как вспомню, так и выворачивает наизнанку от ненависти к этому «вершителю» – дала понять что мол «у них все хорошо». У них. Двоих. Надеюсь, это не синдром заложника – влюбиться в того, кого ненавидишь и от кого полностью зависишь.

Лорд Викен все же смог встретиться с дочерью и его рассказ об этой встрече оптимизма мне не прибавил. Какие-то непонятные, верней, необозначенные враги захватили корабль, и Ара-Лин как всегда «попала под раздачу», как выражается Ронан. Ее пытали. (Спрашивается, почему ее, а не этого гадского Представителя?) Но по какой-то неведомой причине все кончилось хорошо. (Хоть убейте, не пойму, как ситуация смогла благополучно завершиться, если дело дошло до пыток кислотой.) И нашего дорого Вершителя судеб «закатарсило» от всех этих приключений – он, видите ли, вдруг понял, как сильно любит Ару-Лин. (Свернул бы ему шею и раздробил одним ударом грудную клетку – для верности.) Сама же сестрица, насколько я могу судить, после таких испытаний была уже просто не в состоянии «вести войну» и заключила мир на его условиях. Ее можно понять. Думаю, она даже смогла убедить себя, что немного любит его…

К завтраку я спустился как грозовая туча, думы о сестре и ее положении вгоняют меня в крайне мрачное состояние.

Эзра все истолковал правильно, он успел неплохо меня изучить.

– Что? Вести от леди некст Викен?

– Нет. Их отсутствие.

Эконом тихо вздохнул, выкладывая передо мной первый блин, и выставил мое любимое розовое варенье. Старик по-своему любил меня, и несмотря на то что пилил по поводу и без оного, чувствовал когда можно поучить мальчишку-зазнайку уму разуму, а когда молчаливо поддержать.

Как раз к окончанию завтрака Гифти вернулась с обхода и запрыгнула мне на колени, принюхиваясь к еде. Оставшееся варенье ее не заинтересовало.

– Дура ушастая, – сообщил я каракалу, она в ответ сузила глаза, мол, я ничего не слышала.

С нелегкой тушкой на руках я вышел на веранду – прохладно. Пришлось, оставив кошку, вернуться за теплым пледом.

Мы сидели вдвоем, кошка тихо мурчала, довольная, что ей уделили внимание, а я любовался заиндевевшей травой и вспоминал, как мы сидели вот так втроем: Ара-Лин, я и Гифти.

Начинаешь ценить счастье, только когда оно уходит. Хотя, нет. Я ценил те моменты…

Странная штука ревность: я и Синоби смирились друг с другом как с неизбежностью. Но когда появлялся кто-то третий… Синоби рвало на части когда Ара-Лин улетела с Грюндом на его остров на целый день, ведь ясно, что они не только на досках катались. Она тогда обиделась на нас за что-то и вот так отомстила. Уже и не вспомню, чем мы ее достали. Мне тот ее «прыжок в кусты» был как рыбе вода, но вот когда она два дня была в Доме Красоты с Эфенди, я был готов на стенку лезть, а Синоби недоуменно пожимая плечами, успокаивал «Это же донжан». Да… Как только мы с Синоби объединялись и выступали единым фронтом, так незамедлительно следовала реакция «Ах вы так? Вы вдвоем против меня? Получите!». И неважно, правы мы были или нет, сестрица не терпела самого факта нашей кооперации. Забавно. Не может простить, что я нашел общий язык с Синоби до того, как она простила его? Хотя, скорее, боится потерять независимость, ведь нам двоим она противостоять не сможет.

Есть какое-то странное утешение в том, что кому-то так же плохо как и тебе, и он также тоскует и не может радоваться жизни, как и ты. Три года вырваны из жизни. Мне очень помогает абсолютная вера Синоби в то, что Ара-Лин вернется и без проблем пройдет санацию. Он не говорит «если», он всегда говорит «когда». «Когда она вернется, ей придется многое наверстывать, но у нее будет свой специфический опыт, почерпнутый у русов и ты будешь перенимать его у нее.» Вариации этой фразы я слышал не раз. Почти каждый день я провожу в поместье Синоби, то заменяю секретаря, то занимаюсь с детьми, то решаю задачи, не зная какие из них реальные, а какие из прошлого.

Скучать не приходится, хвала Судьбе. Странно, после ее отъезда я перестал божиться – как отрезало, зато нарисовал знак Судьбы на ладони, чтоб хранила мою половинку, а значит и меня. По большому счету, ничего не изменилось – Ара-Лин по прежнему мой свет и моя жизнь. Без нее нет меня.

Я два дня выбирал момент, чтобы показать Синоби письма от лорда Викена и Ары-Лин, сообщить о ее «приключениях». Знал, что для него это будет ударом не меньшим чем для меня. Оказывается, «ненависть, пылающая в глазах» не просто красивая метафора, так бывает и на самом деле. Зато виртотека семьи пополнилась записями идеальных убийств голыми руками – Синоби не успокоился, пока не перепробовал всё. Мне не надо было спрашивать, чей образ был на кибер-манекене – ненавидели мы одного и того же: того, кто отнял самое дорогое, так еще и не бережет.

Вот так и живем. Ждем и готовимся. Половина срока уже позади.

Гифти соскочила с рук и, не оглядываясь, посеменила куда-то по своим кошачьим делам, а я вернулся в дом проверить почту перед отлетом к Синоби.

Письмо от лорда Викена… Просит, а вернее требует, чтобы я прибыл в РФ на Святорусскую. Если работаю, должен взять отпуск на два месяца и сделать все прививки и процедуры, необходимые для посещений планет класса «С».

Класс «С»? Святорусская это «А» самый безопасный, а «С» это Депра… Впрочем, это все не важно. Главная проблема – покинуть Синто. Мы, Ара-Лин и я, не поставили лорда-отца в известность по поводу характера нашей работы на Синоби и Шур. Не сообщили, что стали носителями важной и опасной информации: личные дела действующих агентов – это не шутка. Когда Представитель потребовал себе Ару-Лин, она сама все решила, поставив Шур и Синоби перед фактом: «Молчите, пока никто не знает, что я знаю – я в безопасности». Главам семей пришлось смириться. Но что они скажут сейчас? Что сделают? Впрочем, Кристе я не собираюсь что-либо говорить, пусть с ней Синоби разбирается, постфактум.

В поместье Синоби я зашел к врачу, старый Синоби-Чех почти отошел от дел и всем заправлял его «наследник» Синоби-Мануга. Вот к нему-то я и обратился с просьбой подготовить мне коллапсную защиту и сделать первую волну прививок для класса «С». Как я и ожидал, врач не стал задавать лишних вопросов, все знали, что круг моих обязанностей подозрительно похож на некстовский – крутился всюду и везде, нигде надолго не застревая. Врач мою просьбу выполнил и зафиксировал свои действия в журнале, и вот когда до лорда Синоби дойдет информация об этом, а она дойдет, я надеюсь, хоть прививки будут сделаны.

Не тут то было. Вечером меня не выпустили из поместья, завернув на аудиенцию к злому, как крысодлак, Синоби.

– Я тебя слушаю, – ледяным тоном сообщил он.

Я передал смысл письма лорда Викена.

Синоби выслушал молча, было ясно, что он пытается найти лазейку, но ее нет. Я принадлежу другой семье, с Синоби у меня сейчас обыкновенный рабочий контракт, он не может удержать меня официально, и он не может разгласить то, что меня нельзя выпускать. Как и в случае с Арой-Лин, пока никто не знает, о том что я ценный носитель инфы, я в относительной безопасности.

Вдруг Синоби расслабился и я, что называется, затылком почуял опасность.

– Без глупостей, лорд. Покалечить еще одного Викена – это уже будет перебор… Вам такого не простят. Лорд Викен не простит и недруги ваши, – произнося это я, готовился отпрыгнуть назад к спасительной двери. Я ненамного слабее Синоби как боец и это лишь ухудшало ситуацию – мы оба могли сорваться, «выпасть из сознания» покалечив или даже убив соперника.

Внешне Синоби не изменился, но угроза, повисшая в воздухе, вдруг исчезла.

– Не думайте, что авария флаера или тому подобное, это выход из положения, – продолжил я, – Я ведь могу совсем не пострадать или пострадать слишком сильно или же вообще умереть. Надо ли вам это? Не лучше ли рискнуть и выпустить меня за пределы Синто?

– Викеновское отродье, – беззлобно бросил он, – хоть и приемыш. Иди, я свяжусь с ним, предложу кого-то из своих. Надеюсь, у него хватит ума согласиться.

«Фух».

Я летел к себе и думал, хочу ли я, чтобы лорд Викен согласился перепоручить задание другому? С одной стороны на мне ответственность и круг задач, связанных с семьями Викен и Синоби, с другой… я не ожидал от себя такого, но мне хотелось… приключений.

Уж слишком спокойной и монотонной стала жизнь на родине, особенно после отъезда Ары-Лин.

Следующим утром меня от ворот прямиком отправили к Первому. Синоби опять был зол.

– Мы с Шур, должно быть повредились мозгами, прежде чем заключили с вами контракт, – сквозь зубы произнес он сам себе.

Я не стал напоминать, что предателя нашли все же мы – привык не реагировать на его дурное расположение духа, наверное, научился у Ары-Лин. Впрочем, если постараться, то можно вспомнить моменты, когда Первый Синоби был в благостном настроении, но чтобы их пересчитать хватит пальцев на одной руке.

– Отказался? – без предисловий спросил я.

Тот молча кивнул и оценивающе уставился на меня.

– Класс «С»? Депра? Но там сейчас наши «отгулявшие» все держат крепко.

– Угу. Отчеты шлют в двух экземплярах: в «Лигу послов» и вам, – не удержался я.

– Не умничай, – было мне ответом, – Что задумал твой лорд-отец?

Я молча пожал плечами, такой вопрос не требовал ответа.

Какое-то время мы сидели молча и каждый думал о своем, у меня имелись соображения, для чего именно я понадобился лорду Викену, и эти предположения меня совсем не радовали. Синоби заметил это.

– Чего скис?

Видя, что я не собираюсь отвечать, он вспылил.

– Не ломайся, Ташин, ты мне нужен живой и здоровый, как это ни странно. И если ты что-то знаешь и чего-то опасаешься, то не корчи из себя умника-всезнайку – сообщи и мы найдем способ тебя подстраховать.

– У меня нет каких-то конкретных опасений. Более того, я не могу предположить на какую планету класса «С» могу отправиться. Впрочем, почти уверен, что это не Депра, – ответил я.

Синоби давил взглядом, но мне нечего было добавить к сказанному.

– Коллапсная защита и «яд», – проронил он.

– Без «яда», – твердо возразил я. Коллапсная защита – необходимое зло, необходимый риск. А вот «яд» это уже, похоже, просто месть лорда за то, что мы делим любовь Ары-Лин – мало ли что взбредет в анализатор этой псевдо-живой дряни: возьмет и убьет меня, если я устану и взгрустну.