Текст книги "Синто. В одну и ту же реку. Часть 4. Чужие звезды"

Автор книги: Любовь Пушкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Скорее всего Представитель хочет убить несколько зайцев. Наверняка ему действительно нужен советник, и возможно, что Ара-Лин ему действительно чем-то интересна. Увы, у нее была возможность вызвать этот интерес, ведь она общалась с ним как с полковником и с ним же вела переговоры на Святорусской. Но нельзя исключать вариант, что русы хотят изъять и присмотреться к столь… активной особе как наша сестра. Хуже всего – нельзя исключить желание изъять ее из политической жизни насовсем, подставив каким-то образом. Контракт на три года, а за это время можно и коллапсную защиту испортить и много чего еще придумать. А… на Ару-Лин… многие рассчитывали, надеялись…, но для того чтобы эти расчеты и надежды осуществились – к ней не должно быть ни малейших претензий и подозрений. Вот собственно почему и она и я… расстроены.

Он продолжил:

– Отказаться она не могла. Выходить с ходатайством в Совет «Ай, помогите, уговорите его на кого-нибудь другого» – тоже. Во-первых, там никто не знает о наших планах, а во-вторых – даже если бы знали, мы не в том положении, чтобы отказывать Представителю в такой… малости.

«А гадко все это смотрится со стороны, – подумал я – как продажа…»

– Но наша сестричка выход найдет всегда. Раз Представитель повел себя «хочу игрушку-пэта», Ара-Лин и обеспечила ему именно «пэта». Она и Представитель заключили контракт о смене семьи, и он стал ее «сан». Сегодня завершается процедура смена гражданства и Представитель уедет со своей новоприобретенной приемной дочерью в РФ. Совет подписание «сан»-контракта воспринял на ура, ведь в случае провокации это пусть и призрачный, но шанс откреститься.

Я сидел в полном шоке… Продажа… Продажа в рабство на три года…

Сан-контракт. Казалось, он существует только в драмах-постановках.

Переходя в семью младший, или младшая, признает за саном (солнцем) права Первого в семье, отца и полноправного мужа или жены. Это не рабство, но что-то очень близкое к нему. В редких случаях содержанец может что-либо не сделать, отказаться выполнять волю сана, но сделать что-нибудь против его воли, или не получив разрешения не может. Сан-контракт был довольно частым явлением раньше, в изоляции, когда жизнь была тяжелее и беднее. Когда бывали случаи, что человек не мог себя прокормить, и тогда он становился нахлебником-содержанцем, лишаясь свободы. Или же присутствовали какие-то страсти и драмы, и безумно влюбленный отказывался от свободы лишь бы быть рядом с предметом своей страсти.

Кстати, роль сана не так уж завидна – он несет полную и абсолютную ответственность за содержанца, за его жизнь, здоровье и поступки. Если содержанец ослушается сана, тот может его выгнать и ни одна семья уже не примет его. Если сан будет виновен в гибели содержанца или будет с ним плохо обращаться – это позор на весь род и близкие предпочтут отказаться от такого родственника.

Что же такого Представитель сказал сестре и как он это сказал, раз она пошла на такую крайность? Такой демарш – объявить себя его содержанкой. Я слабенькая и глупая буду подчиняться тебе во всем, а ты будешь отвечать за все мои действия и сохранность моей жизни.

А может быть, она опасалась каких-то планов на ее счет со стороны русов, и роль безвольной содержанки свяжет им руки? В любом случае, роль «пэта» не даст русам понять какова Ара-Лин на самом деле – сестрица умеет качественно притворяться слабой глупышкой.

Эх сестрица-сестрица, неласковая Судьба тебе досталась…

Дни летели за днями, теперь не Ара-Лин, а Эзра пересылал мне письма Солнышка, и еле слышной занозой засело в сердце беспокойство за сестру. Новостей от нее не было, единственное, что я получал – это весть о том, что она жива и здорова. Если бы это было не так, русы обязаны были бы сообщить – раз таких сообщений нет, значит… жива и здорова. А где она? Что с ней? Не знал никто. Вроде бы мелькала рядом с Представителем на официальных мероприятиях… На этом все.

Отец все так же торчал в РФ, а Даниэль вел дела семьи на Синто.

От грустных мыслей спасала работа, ежедневные письма матери с маленьким Виком и Лани на руках да редкие письма Солнышка. Она терпеливо ждет, когда закончится мое посольство в ЕвСе и тогда сорвется со своей работы, мы поженимся и в следующее назначение уже поедем вместе. Благо у нее второй ранг и она легко станет Викен, никакие семейные расклады не помешают.

Так пролетело полгода.

Утром выходного дня мы с Нэком направлялись на прогулку – обязательную церемонию, как мы шутили с долей горечи: «Выгул послов». Мы прогуливались, раскланивались, перебрасывались парой фраз, выслушивали или передавали сплетни – ежедневная рутина, как перекличка. Нэк уже сел в флаер, когда я услышал:

– Ронан!

У меня екнуло сердце. Сестра! Боясь поверить, я оглянулся. Она бежала к нам, недовольно хмурясь.

– Ты что!!! Сбрендил? А? – зло спросила она.

– Ара-Лин! Как? Как ты здесь оказалась?

– Ты что, не получал письма… официального?

Я перевел взгляд на Нэка – он разбирается со всей корреспонденцией. Тот съежился под нашими с сестрой взглядами.

– Ну ладно, – сменила гнев на милость Ара-Лин, – ты рядом и я тебя никуда не отпущу.

– Угу, – согласно кивнул я.

«А с тобой я позже разберусь» недобрым взглядом пообещал я Нэку.

Сестра еле сдерживалась пока мы шли обратно в посольство, а зайдя в здание повисла на мне с радостным писком.

– Братец, миленький, как я соскучилась, – лепетала она.

– Я тоже, сестричка, я тоже.

Наши эмоции не помешали нам пройти очистку и «сжечь» по паре жучков на каждом. Наконец мы расположились у меня в комнате, сестрица котенком умостилась у меня на коленях, и я баюкал ее, пересказывая новости из дома.

Когда все было рассказано, я погладил ее отросшую косу, пытаясь скрыть волнение, и спросил о том, что беспокоило.

– А ты как?

– Неплохо, как видишь, – ответила она, пожав плечами и пряча глаза, – восстановилась полностью, даже летные навыки вернула, правда еще не до конца.

– Ты знаешь, что я не о том, – тихо ответил я, – Сан-контракт…

– Да… Сан-контракт. Александр Викторович, – она выделила ехидством такое величание, – тогда четко дал понять, что ему нужна только я и никто другой, и что если не соглашусь, то это выльется в проблемы для Синто. О, это было облечено в очень красивую и обтекаемую фразу, но смысл был предельно ясен. Сам понимаешь: Представитель есть Представитель, а мозги у них вывернуты еще хуже, чем у нас с тобой, поэтому о какой-то там любви или даже похоти речи не шло и идти не могло. Интерес – да. Исследовательский такой интерес – это было с его стороны. Почему я пошла именно на сан-контракт? А это был единственный выход – неожиданный и по-своему красивый. Мне хотелось унизить его в ответ, так же как и он меня, хоть это и глупо с моей стороны – он не понял шутки. Он очень многого не понял… А еще, знаешь ли, очень удобно, в каких-то скользких ситуациях сделать круглые глаза и спросить: «А это можно делать дочери Полномочного Представителя?». Или «Я спрошу у сана, можно ли мне это» – голосок был до смешного похож на ТинЛи, и передавал крайнюю степень кретинизма.

– Такие простые уловки «в лоб» меня очень выручали, пока шла активная проверка со стороны его безопасников. Они были, мягко говоря, не рады приемной дочурке – иностранке. Ведь мало ли что мне в голову взбредет, начиная с воровства всяческих тайн, и заканчивая убиением спящего Представителя. В общем, они мне нервы потрепали… немного.

– Сестричка…

– Ронан! Да нормально все! Ну пьем мы друг другу кровь, конечно, но… в рамках. Без фанатизма. Так что считай, я зря пугалась и расстраивалась. Единственное, что плохо и отравляет мне жизнь – осознание, что три года псу под хвост! А сколько всего я могла бы за это время сделать на Синто… Бесцельность… Я заставляю себя не думать об этом, заниматься собой, восстанавливать навыки, воспринимать все это как затянувшийся отпуск. Но отсутствие какой-либо работы… или цели…

– Я тебя очень хорошо понимаю, сам чуть с ума не сошел пока… пока мы тут кое-что не провернули. А как же твои обязанности как советника?

– Какие обязанности? Можно подумать, он с утра до ночи только Синто и занимается. Пару раз что-то спрашивал, ответила, как смогла. А когда прислал своего… помощника, я его послушала, покивала головой, молча… и ничего не сделала. Мой Сан ничего мне не приказывал, у него других дел полно, а его помощнику я подчиняться не обязана. На этом моя деятельность как советника и завершилась. Или ему не нужна была та инфа, или он на тот момент еще не понимал, как со мной обращаться. Сан-контракт, как это ни странно, позволяет многое просто тихо саботировать – пока Сан лично не прикажет, я могу ничего не делать, кто бы и что бы мне ни говорил.

Еще один вопрос крутился у меня в голове и я не знал как спросить сестру об этом…

– Сестричка, тебе приходится… с ним спать? – подобрал слова я.

– А? Нет. Кстати по поводу «спать» забавно все получилось. Он не вчитался в контракт и не знал, что регулирует мою сексуальную жизнь и соответственно сразу никаких разрешений или ограничений не дал. А я… ну… если бы я кого-то сильно захотела, то выловила бы своего Сана и разрешения испросила, и попробовал бы он его не дать. Но первые пару месяцев я была в расстроенных чувствах, плюс постоянное назойливое внимание безопасников не располагало, а потом как-то… не поверишь, но не хотелось никого и ничего. И не далее как две недели назад на званом обеде Сан мне раз дал понять, чтобы я уделила внимание одному гостю, второй раз… и я в лоб сообщила, что данный человек меня ничуть не интересует, и если мой отказ уделить ему внимание оскорбляет Сана, то я нижайше прошу прощения. Сцена была еще та… – сестричка злорадно улыбнулась. – Уж очень все… многозначительно вышло, все гости призадумались о том, какие нас с ним связывают отношения и что он себе позволяет.

Тут до моего вечно занятого Сана кое-что дошло, и он все же решил лично ознакомиться с инструкцией на купленного пэта и прочел контракт. Не поверишь – ему было стыдно, он вызвал меня и разговор шел в сумерках, чтобы я не видела его лица. Поинтересовался «Отчего же я молчала?» и получил наотмашь «Откуда же я могла знать, что вы не ознакомились со своими правами и обязанностями». После этого он заверил меня, что не преследовал целей ограничить мою сексуальную жизнь. Я промолчала – заверения ничего не значат. Через минуту до него дошло, что он должен сказать, и он разрешил мне «вести сексуальную жизнь на свое усмотрение». Я не стала прыгать от радости, а поинтересовалась: хорошо ли он подумал, ведь скорей всего есть нежелательные кандидатуры. Он «завис» минуты на полторы и попросил все же согласовывать с ним кандидатов, – сестричка засмеялась. – Ему это очень тяжело далось.

– Ты уверена, что он тебя не хочет?

– Если бы хотел, уже получил. Ну не думал же он, что я сама начну виснуть на нем и лезть в его постель. Тем более что он женат, а у русов моногамия и изменять в браке неприлично. Так вот, в качестве завуалированных извинений он отправил меня сюда как курьера с какой-то инфой в русское посольство, и я пробуду здесь чуть больше суток начиная с сегодняшнего утра.

– Извинений… значит и вправду все не так плохо…

– Братец, все совсем не плохо. Просто у меня были планы и их поломали. Вот и вся беда. Вредничаю я, просто так на Судьбу дуюсь. Честно-честно!

Конечно, не просто так она на Судьбу дуется – бесцельность существования уже сама по себе пытка. А когда кругом чужие и скажем так: недружественно настроенные люди, и нет ни одного близкого человека, не с кем даже поговорить, то это очень и очень тяжело. Это изматывает. Но сестрица не хочет, чтобы я выказывал сочувствие, значит, его не будет. Будем веселиться. У нас есть целые сутки.

Я прижал к себе сестричку и чмокнул в макушку, в ответ она пощекотала мне носом шею. Она и раньше проделывала такое, и не раз, но сейчас мое тело среагировало сладкой дрожью, и румянец прилил к щекам. Ара-Лин отстранилась и насмешливо-изучающе глянула.

– Кое-кому давно пора перестать испытывать на брате приемы гейш, – пошел в атаку я.

– Да… Воздержание в нашем возрасте совершенно излишне, – ехидно парировала она, – Ведь раньше на тебя не действовало.

– Все течет, все меняется, – назидательно ответил я.

Сестричка максимально отодвинулась, но с колен не сошла, да я бы ее и не отпустил. Реакции реакциями, а когда еще она вот так, как в детстве, посидит со мной?

– А что это за донжан с посольской «душой»? – промурлыкала она.

– Нэк. Но ты ошиблась, в донжаны его бы не взяли.

– Неужто гомо? – в непритворном расстройстве всплеснула она руками.

– Нет. Би.

– Это хорошо…

– Ара-Лин! Какое хорошо? Хочешь быть сто пятьдесят шестой? – вспылил я. Моя сестра и Нэк? Ну уж нет.

– Ронан, мне нет до этого дела. Я столько месяцев ничего не хотела, а тут вдруг… Я думаю это шовинизм, махровый синтский шовинизм во всей красе, – задумчиво произнесла она.

– То есть? – удивился я.

– Ни один самый лучший иностранец не сравнится с распоследним синто, – смеясь, ответила она, – А твой Нэк не распоследний.

– Сестра, эта блудливая кошка с яйцами мне и так крови попил, так что не надо называть его «моим» – преувеличенно оскорбленно ответил я, пытаясь примириться с мыслью что не имею права и не могу ее ограничивать… А вот Нэк у меня получит… в любом случае.

Тут предмет нашего разговора, точно нашкодивший оцелот, зашел в посольство, прислушиваясь и оглядываясь. Визор показывал его перемещения по комнатам, Нэк сел в кабинете и принялся что-то искать и изучать, а мы наблюдали за ним. Тут он набрел на то, что искал, прочел и треснул себя по лбу. Мы расхохотались.

– Он очень мил, – обронила сестра. Я лишь фыркнул в ответ.

Сделав правильные выводы, Нэк пошел к нам и через минуту мы услышали стук в дверь. Сестра тут же прильнула ко мне, вот противная девчонка!

Войдя и увидев нас в обнимку, Нэк чуть растерялся, но потом взял в себя в руки и сдержанно извинился за свою халатность.

Сестрица тотчас же принялась играть с ним как кошка с кибер-мышью – гибким текучим движением встав с моих колен, подошла к нему, не спуская взгляда. Нэк не выдержал, зарделся и потупился. Ну надо же, его, оказывается, можно смутить.

– Словесных извинений недостаточно, – от ее голоса и у меня что-то екнуло внутри.

Нэк в панике заметался взглядом от меня к ней, надев бесстрастную маску, я внутренне покатывался от смеха.

А в глазах сестры горел нешуточный голод могущий напугать неуверенного в себе мужчину. Но Нэк таковым не был, он взял себя в руки и включил все свое обаяние, приглушенное для официальных извинений. Пошла пикировка намеками, по нарастающей… Нэк поднимает ставки, думая, что сестра пойдет на попятный, ан нет, Ара-Лин уводит его и мне напоследок достается его растерянный и чуть испуганный взгляд «Как ты реагируешь на все это?». «Буду мстить» – невербально обещаю я. Пусть не радуется и не расслабляется.

С трудом переключившись на работу, я занялся своими ежедневными обязанностями.

Спустя несколько часов сестричка расслабленно-довольная села на подлокотник моего кресла.

– Тебе еще долго? – поинтересовалась она.

– Нет, могу оставить хоть сейчас, – отвлекся я, сохраняя выкладки, – Ну как? – как я ни старался, но вопрос выдал мое недовольство. Нэк все же именно распоследний синто, с которым я хотел бы видеть сестру.

– Довольна… Чего ты злишься?

Ну и как ей объяснить то, что я сам до конца понять не могу. Это не ревность. Просто Нэк ей не пара и все. Даже на несколько часов – не пара.

Ничего не ответив, я просто усадил ее к себе на колени и обнял баюкая.

– А раньше ты терпеть такого не мог… – обронила сестра.

– Я был моложе и глупее – это раз, а во-вторых ты прыгала мне на колени чуть ли не каждый день.

Ара-Лин захихикала

– Ага, ты сгонял меня как кошку, а я опять умащивалась, и так до тех пор, пока ты не смирялся.

Я тоже тихо засмеялся вспоминая это… Мы мнили себя взрослыми, а по сути были детьми.

Остаток дня, до вечера Нэк усиленно избегал меня, ухитряясь прятаться как только слышал мое приближение, и это меня немало забавляло. Сестрица, окончательно войдя в роль гейши не отходила от меня ни на шаг, дурачась и играя.

А вечером, к моему неудовольствию, к нам пришли гости – чета Пригожиных. Конечно же русы, как и все мы, имеющие бездну свободного времени, не прошли мимо такого развлечения – «Новый человек в нашем гетто-серпентарии». Я и сестра вели с ними светскую беседу, при этом Ара-Лин удобно расположилась у меня на коленях, уже тихонько протестующих против такого постоянного груза, а Нэк с потерянным взглядом, показавшись ненадолго, молча помелькал и скрылся.

Готов спорить на что угодно, что в моем файле у русов появится запись о «небратских» отношениях с сестрой, ну и пусть.

Ночь Ара-Лин конечно же провела в комнате красавчика, а наутро мы наконец столкнулись с ним нос к носу. Я изобразил агрессию, Нэк вскинулся и приготовился защищаться, но тут появилась сестра и… он как-то трепетно и нежно обратился к ней, она ответила тепло и чуть снисходительно. А до меня наконец дошло, что же мне не давало покоя – я боялся что он отнесется к ней так же как мы относились к ТинЛи и другим девчонкам посольского гетто: со снисходительностью на грани презрения. Если бы Нэк позволил себе неуважение в ее адрес – я бы превратил его жизнь в ад, а так… пусть живет. Я разом отбросил показную агрессию, чем немало его удивил, и мы весело позавтракали. Причем веселились в основном мы с сестрой подшучивая на Нэком, который непривычно краснел и отмалчивался, вдруг растеряв все свое красноречие.

А после завтрака сестра молча повисла на мне и я вдруг понял – все, расстаемся. Затем она коротко обняла Нэка и ушла, не сказав ни слова, пряча глаза полные слез.

В доме стало тихо, пусто и грустно…

РФ. Скальная. Купол
Пятый Представитель Президента

Разгильдяи и тупицы. Нет хуже – преступники. А заменить их сейчас некем… Ну удружил Шестой… Но ничего, я из его лимона такой лимонад сделаю, он у меня слюной захлебнется.

На Скальной вдруг обнаружили богатое месторождение омниа. Вдруг! Местные потихоньку добывали руду и также тихонько сбывали ее, никого не ставя в известность. Глава корпорации, глава администрации и глава гарнизона, последних двух можно хоть сейчас отдавать под суд. Можно, но пока не нужно… Эта планета почти дредфул: единственный купол, людей мало – десять тысяч вместе с гарнизоном, находится на дотации как «опорная точка» при вратах граничащих с ХИ. И на тебе – по косвенным каналам СБ получила инфу о несанкционированных поставках омниа в ХИ, стали искать и вышли на Скальную. Шестой, в ведении которого она была, отвертелся: мол, хотите наказывайте, что проглядел такое, но я страшно занят, да и вообще, вот Пятый разгребся со своими делами и сейчас особо не занят – вот пусть и забирает ее себе, он сможет навести там порядок. Деваться было некуда – забрал. Насовсем. Это было единственным условием – Скальная теперь моя, покуда я в должности.

И теперь надо разобраться кого здесь выдернуть насовсем, а кого оставить…пока.

После длительного совещания, на котором мне пришлось усиленно строить из себя тупицу, чтоб не вспугнуть раньше времени эту кодлу, я вернулся к себе, в достаточно скромные «гостевые» апартаменты. Самарский, Зайнов и Викен ждали, расположившись как всегда по разные линии фронта. Викен, по-кошачьи картинно разместилась на диване, Зайнов похоже наконец-то научился не реагировать на нее как на угрозу, а Самарский, старый волк-проныра, изображал благодушие и довольство жизнью, впрочем, я уже и не припомню когда видел его без этой маски «доброго дядюшки». Все трое слышали каждое слово совещания и сейчас мне было интересно их мнение, вернее, меня интересовало, насколько оно совпадает с моим.

– Саламандра, – без предисловий начал я. Викен тут же уставилась на меня ловя каждое слово, мол, «слушаюсь и повинуюсь», когда-то меня это глухо раздражало, но сейчас уже привык к такому.

– Я хотел бы знать: что бы вы сделали на моем месте, исходя из полученной информации.

Она чуть прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Игры играми, а свою часть сделки она выполняла от и до, я могу рассчитывать на продуманный и честный ответ и… нетривиальный.

– Самым опасным я считаю Ругова, главу администрации…,

«Вот как? Интересно…»

– Кольцов будет разжалован, но доказать, что он знал пункт назначения грузовиков, скорее всего не получится, он не дурак и подстраховался на этот счет, поэтому он в худшем случае потеряет должность и пенсию, но не свободу. Вашек, тот уверен в себе, он уже проходил через подобное и выиграл суд, думает, что выплывет и сейчас. И правильно думает, хороших адвокатов нанять у него денег хватит. Тем более я уверена: он, как и положено, подал все документы в администрацию, а вот там… Короче Ругова готовят на роль козла отпущения и вопрос в том, как он себя поведет. Может попытаться утопить своих подельников, но тут у него мало шансов – документооборот дублируется и сделать что-то задним числом не выйдет, а его слово против их, это… не серьезно. Как ни крути, а он совершенно точно пойдет за решетку. В общем, Ругов в капкане, а как говорят: «загнанная в угол крыса может броситься и на овчарку». Он может натворить лишнего, сделать что-нибудь, что позволит ему удрать с планеты, терять ему нечего, сдерживающих факторов не осталось. В любом случае, я бы на вашем месте не отказывалась от охраны и не перемещалась без нее.

– Покушение на Представителя? – с сомнением переспросил я.

– Двум смертям не бывать, а одной можно и миновать. – Викен пожала плечами. – Ругов знает, что ему конец, – повторила она.

– Кольцов в свою очередь, – продолжила она, – тоже теряет очень много, но думаю у него все же больше сдерживающих факторов, хотя и больше возможностей напакостить. Ему достаточно взять в заложники нас и наш корабль, захватить пункт связи и мятеж готов, вопрос лишь в его авторитете среди гарнизона.

– Вашек… Вашек скорее всего постарается просто смыться по-тихому. Наверняка недалеко от купола припрятана яхта. Он единственный, на мой взгляд, кто не будет устраивать нечто феерическое – ему это не нужно. Он будет выкручиваться до последнего, но как только мы дадим понять, что собрали доказательства – скроется. И, возможно, именно его я бы выбрала кандидатом в союзники. Для более четкого мнения мне не хватает информации.

– Что ж, спасибо, Саламандра. Думаю, я не побеспокою вас до местного утра.

Она молча грациозно поднялась, и отвесив два вежливых полупоклона, мне и безам, вышла шурша платьем. Как только закрылась дверь, я поинтересовался у Самарского.

– Какая у нас страховка от мятежа Кольцова?

– Стандартная – «неподтверждение сигнала», по которому здесь будет отряд Белых Медведей.

Я скривился.

– Может быть, нечто более подходящее данной ситуации?

– Я как раз работаю над этим, – и вправду Самарский все это время с кем-то переписывался.

– Каково отношение к Кольцову среди солдат и офицеров? – это уже к Зайнову.

– Как обычно в таких случаях, ведь служба здесь, своего рода штрафбат. Нарушать присягу по его приказу, они не будут, но он вполне может их дезинформировать и этим заставить подчиниться.

– Значит надо, чтобы гарнизон узнал, что прибыл Полномочный Представитель…, – думая о своем, сказал я.

– Это слишком рискованно, – в унисон отозвались безы.

– Да? Вот и позаботьтесь, чтобы свести к минимуму этот риск. А сейчас я хочу выслушать, ваши соображения.

Как и следовало ожидать, безы хотели потянуть время, мол, спецы ведущие проверку док-базы администрации хоть что-то нароют и тогда, с козырями на руках… Меня это не устраивало. Ругов мог успеть удалить компромат и проверка ничего не даст, а шерстить базу Вашека – все равно что громко объявить «Я знаю чем вы занимаетесь!». А пока что я всего лишь инспектирую планету: Как живется-можется? Чем помочь? И как нам организовать полномасштабную добычу руды?

Но Викен правильно подметила, Ругова уже готовят к закланию, Кольцов занял позицию «мой отсек дальний» и всячески давал понять, что в дела гражданских не вникает, а вот Вашек… полный излишнего энтузиазма, меня очень настораживает и я не могу понять чем. Что-то мы все упустили, какой-то кусочек мозаики…

Следующим местным утром мы отправились с инспекцией в гарнизон: я, Зайнов, еще три офицера и Викен, вместе с платьем скинувшая томные повадки, ставшая серой и опасной… как коската. Идеальный секретарь, идеальный помощник… мог бы быть. Если бы я тогда не поспешил и не пошел «в лоб».

Всё как всегда на подобных инспектированиях: всё наспех приведено в «приличный вид». Однако если знать, куда смотреть видно, что еще дня три назад здесь был форменный бардак и он наступит вновь, как только моя «вышестоящая» особа покинет планету. Я присматривался к офицерскому составу и увы, не находил ни одного нормального офицера – все раздавленные жизнью, никому уже ничего не надо, тихо досиживают свой срок до пенсии, выполняя свою работу так чтобы не схлопотать выговор, не более. Плохо, очень плохо.

Бардак на базе-то устранили титаническими усилиями солдат, а вот демонстрация физподготовки была форменным позором. До конца полосы препятствий добралось меньше половины и потом еле стояли злые и запыхавшиеся.

– Саламандра, не желаете ли размяться? – мой едкий тон адресовался не ей, и она это прекрасно поняла.

– Как скажете, мой Сан.

Я кивнул, подтверждая завуалированный приказ.

Викен сбросила куртку и ушла к началу полосы. Ну что сказать, прошла она ее разве что не танцуя, с потрясающей легкостью и изяществом, вызвав на лицах солдат злость пополам с завистью и восхищением. Кто-то из офицеров решил прервать ее триумфальное шествие, и полоса молотов заходила, так что пройти ее стало совершенно невозможно. Викен задержалась лишь на секунду, оценивая ситуацию, и вдруг вскарабкалась на опору и пошла по верхней планке, к которой крепились молоты.

Полоса была пройдена, и приближение Викен встречали гробовым молчанием. Она даже не запыхалась, лишь слегка раскраснелась, разогнала кровь.

– Я не ожидаю от наших солдат, – разорвал тишину я, – уровня подготовки моего секретаря и приемной дочери, но то, что я увидел можно охарактеризовать лишь одним словом «позор».

Мне никто не возражал.

Дальше было еще хуже. После демонстрации подготовки «якобы спецназа» меня интересовали летчики.

Из пяти имитаторов работали только два.

Летчики сначала демонстрировали «парадные пролеты», но мне это быстро надоело, я и сам так могу, при том что подтверждал квалификацию лет пять назад. По моему приказу во второй имитатор отправилась Викен и началось веселье. Из шестнадцати ее противников лишь четверо не были уничтожены за три-пять минут боя, и то, последнему повезло – Викен просто устала уже.

– Я вижу, вы успели восстановить навыки, – поприветствовал я бледную и нетвердо стоящую на ногах девушку, когда она выбралась из имитатора.

– Я недовольна собой, мой Сан, и прошу при первой же возможности продолжить тренировки, – негромко ответила она.

– Не возражаю.

Летчики зыркали на нее так же, как и спецназ со смесью злости, зависти и уважения.

Эту ситуацию я оставил без комментариев, они были уже излишни.

После, в кабинете Кольцова я не спешил высказываться, вынуждая его оправдываться. Конечно, недостаточное финансирование, конечно, далеко не лучшие кадры, но это не извинения – другой бы на его месте не допустил такого развала и, скажем прямо, недееспособности части.

Сделав вид что согласен с оправданиями, я попытался разговорить его на тему Вашека и Ругова, Кольцов ушел в глухой отказ и при попытке надавить закрылся еще больше. Мне стоило большого труда сдержаться, и не дать понять, что досиживает он в этом кабинете считанные дни, а потом вылетит вон пинком под зад, и уж я позабочусь, чтобы долетел он до самой глубокой и темной ямы.

Что ж Кольцов на сотрудничество не пошел, сделаем ход конем – возьмемся за Ругова. Если приговоренному к смерти, в нашем случае тюрьме, пообещать избавление, думаю можно многого ожидать. И с Руговым как раз можно сыграть в открытую…

Вечером доложилась Ханди, руководившая проверкой док-базы – подчищали, грубо, но надежно, восстановить уничтоженные документы нельзя. Но ей удалось заполучить журнал диспетчеров порта и, когда его перелопатят, то совершенно четко будут знать, какие рейсы не были зарегистрированы.

Неплохо.

Следующим утром пришлось жестко оборвать занудные наставления Самарского, я понимаю, что мне необходима охрана, но взять свидетелей на разговор с Роговым я не могу, это гарантированно заткнет ему рот. Однако компромисс был найден в лице Викен. Как ни странно, но на роль охранника ее предложил Зайнов. Синто восприняла назначение, как и всё что с ней происходило за последний год, абсолютно бесстрастно, уточнив в платье ли я хочу ее видеть или в форме. Это давно превратилось в некий код – длинное шелковое платье с разрезами хоть и одевалось на тонкий свитер и штаны-лосины тем не менее делало ее женственной и обманчиво неопасной, а в форме информ-службы она превращалась в коскату, человека-оружие без собственной воли. Не знаю, какую из этих ипостасей я не любил больше.

Во время разговора начавшегося как вполне обычная светская беседа, Викен, в роли молчаливой гейши, ухитрилась полностью отвести от себя внимание и расположилась так, чтобы в случае чего блокировать Ругова. И как оказалось не зря.

После того как я резко сменил тему и выложил перед главой весь расклад, с ним начало твориться нечто странное – он впал в сильнейшую панику, и я не понимал почему, ведь он не идиот, должен же понимать, что это лишь начало жесткого разговора и соглашения. Но нет…трясущимися руками он полез в стол, якобы за лекарством и… Викен взвилась, нанося удары и опрокидывая его вместе с креслом на пол. Отлетел выбитый лучевик.

– Выбей из него все! – в холодной ярости приказал я.

Крыса! Мелкая грязная крыса, посмевшая напасть на Представителя! За это расстрел на месте! Ругов – труп.

Викен вырубила его и принялась связывать.

– Мой Сан, если позволите, допрос под веритас будет эффективнее… и тише.

– У тебя с собой?

– Да.

– Давай.

Через полчаса мы знали все.

Не учли… мы все не учли одну маленькую деталь. Если руда продавалась налево, значит, ее добывали больше, и соответственно было больше тех, кто ее добывал.

Не имея возможности завезти еще один карьерный комплекс, вернее не имея возможности скрытно его собрать и запустить, Вашек навез исследовательских вездеходов и погрузчиков, которые как муравьи выковыривали по чуть-чуть и по тонне-две увозили. И внутри каждого сидел человек, задыхаясь от низкокислородного воздуха, не имея возможности выйти. Рабство и каторга в их современном варианте. И таких рабов было около пяти тысяч – их никто точно не считал: часто мрут, на их место привозят новых.