Текст книги "Око Дракона (СИ)"

Автор книги: Любовь Филимонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Давай вернемся к картине, – Валентин был неумолим.

Тут вмешалась Иванка:

– Подождите, речь идет о той картине, которую ты мне вчера подарил?

– Да, подхватил Гуруджи. – Я ведь тоже не сразу понял, о какой картине они спрашивают. А потом вспомнил, что как раз этим утром я подарил тебе картину, и она была именно в той сумке, в которой они рылись. …А потом я потерял сознание… и соседи помешали им меня убить… – грустно закончил он свой рассказ.

– Отсюда вопрос, – выпытывала Иванка, словно опытный следователь. – Где, когда и при каких обстоятельствах ты раздобыл: купил, стащил, выменял, подобрал как «совсем-совсем ненужную» – эту картину? Давай подробности. Все, что о ней знаешь. Важны все детали.

– Чует мое сердце, – она многозначительно посмотрела на Валентина, – продолжение этой истории следует. Черта с два милиция найдет этих хулиганов – ворами их назвать трудно, потому что ничего не украли.

– Вернемся к происхождению картины, – Валентин повернулся к Гуруджи.

Но тот, к их удивлению, уже спал совершенно невинным детским сном, отвернувшись к стене, посапывая и похрюкивая, как трехлетнее дитя. Видно, сказался пережитый им стресс и усталость от медицинских процедур и милицейских допросов.

Валентин с Иванкой только переглянулись. Очевидно, придется перенести разговор на завтра. Главное, что Валдис жив и теперь ему уже ничто не угрожает.

Когда они, стараясь не шуметь, выходили из палаты, вдруг раздался сонный голос Гуруджи, похожий на голос капризного ребенка:

– Мне и цитрусовые тоже не вредны, у меня нет на них аллергии…

Иванка с мимолетным укором глянула на Валентина. Ему тоже стало немного совестно. Действительно, прибежали сюда с пустыми руками… Но ведь мчались-то они сюда, уже почти не надеясь увидеть Гуруджи в живых.

– Извини, брат, – пробормотал пристыженный Валентин. – Мы так обрадовались, что ты живой, так спешили к тебе, что просто не успели купить гостинец. В следующий раз не забудем.

Валдис, не дослушав, повернулся к стене и заснул крепким сном праведника.

Кто похитил картину?

По дороге к Иванке, они заскочили в отделение милиции, где работал старый приятель Валентина Миша Кронин, уже не раз помогавший им в «нестандартных жизненных ситуациях».

– Нет, дело, конечно, будет расследоваться очень тщательно, – рассуждал Михаил, впрочем, без большого энтузиазма. По нему было видно, что это происшествие вряд ли будет отнесено к разряду преступлений, подлежащих немедленному раскрытию. – По правде говоря, в этом районе наркоманов или бандитов мы встречаем нечасто. Но район старый, многие квартиры здесь сдаются внаем, а это значит, много и приезжей, случайной, очень разномастной публики.

– Вот ваш приятель, – продолжал Миша, – могло ведь так случиться, – он что-то не поделил с сотоварищами? Или о чем-то поспорил. Художники – народ импульсивный. Сегодня могут подраться, поспорив, кто гениальнее, а завтра…

Михаил выразительно посмотрел на Иванку, которая хранила молчание, что для нее было нехарактерно. Хотя, возможно, она просто не верила в дедуктивные способности работника дубинки и пистолета в этом, несомненно, очень непростом деле.

Валентин также не стали рассказывать приятелю про картину из холщовой сумки Гуруджи. Это лишь их версия. Возможно, эти подробности не имеют отношения к делу.

– Ох, ребята, – сказал Миша, и его улыбка была весьма многозначительной, – мне сдается, вы что-то здесь не договариваете?

– С чего ты взял? – весьма натурально удивился Валентин, хотя его мнение о дедуктивных способностях приятеля в этот момент заметно повысились.

– Да я вас хорошо знаю! – от души рассмеялся Миша, – там, где появляется ваша компания – скучно не бывает. Колитесь, что у вас в загашнике? Труп в багажнике?

Он еще продолжал смеяться, но глаза его посерьезнели.

– Вы на всякий случай еще раз проанализируйте все, что знаете, – может, и сможете подбросить дровишек в огонь. А? Или мне это только кажется?

– Михаил, – проникновенно произнесла Иванка. – Нас очень беспокоит судьба нашего товарища, человека тонкой душевной организации, прекрасного художника, человека, которому не от кого больше ждать помощи, понимания и сочувствия…

У Валентина от такой прочувствованной речи что-то даже защекотало в носу и в глазах, ему захотелось достать платок и громко высморкаться. Но он вовремя вспомнил, что платок забыл дома. Интересно, а если он сам попадет в подобную историю, и будет так же, как Гуруджи, валяться на больничной постели, что скажет Иванка? Будет ли так же со слезами в голосе вспоминать о нем? Расстроится? Опечалится?

– Хорошо, я сейчас же позвоню в христианский «Красный крест»… – предложил Михаил, – пусть пришлют к нему медсестру.

– Миша, на выход, – в комнату заглянул кто-то из сотрудников.

– Ну, простите, ребята, – Михаил быстро поднялся, – сегодня у нас небольшая запарка. – Затем немного помедлил, пытливо глядя на Иванку и Валентина, добавил на прощанье, – думаю, у нас с вами еще будет возможность обсудить это дело немного позже. Идет?

И, не дожидаясь ответа, быстро ушел.

* * *

Подъезжая минут через пятнадцать к дому Иванки, Валентин увидел то, что меньше всего ожидал увидеть…

Издалека они заметили маячившую на тротуаре перед домом знакомую фигуру, несмотря на довольно теплую погоду, завернутую в длинную бежевую шаль домашней вязки. Это была Валерия. И что-то с Валерией было не так. Она была растрепана и походила на птенца сороки, которого мать-сорока только что научила летать.

– Ой, ну, слава Богу, – завидев Иванку и Валентина, Лера бросилась к ним навстречу. – С вами все в порядке?

– А почему с нами что-то должно быть не в порядке? – удивленно спросила Иванка, обнимая ее, хотя в ее голосе прозвучали такие же слегка тревожные нотки, что и у Леры.

Валентин подумал, что женщины порой, как летучие мыши, могут изъясняться ультразвуками. И, что самое интересное, – при этом прекрасно понимают друг друга. «Отчего же прочие люди… к примеру, мужчины, не могут так же общаться друг с другом?…».

– У меня сегодня с утра было какое-то странное чувство… – Лера смотрела на них, словно мать, наконец, встретившая своих любимых детей из дальнего и очень опасного путешествия, – что с вами что-то приключилось. Я стала тебе звонить, – она заглянула Иванке в лицо, – а телефон был выключен.

– Я его забыла зарядить, – ответила Иванка.

– Но я этого не знала. Вот и помчалась к тебе…

Валентин знал эту странную привычку Леры – вот так просто, не предупреждая, нарисоваться в дверях – будь это ночь, или несусветная рань, неважно: «ах, я проезжала мимо…», «я соскучилась…», «мне дома было так одиноко», «у меня предчувствие…»

И уж совсем неожиданно для Иванки и Валентина, в дверях подъезда нарисовался Михаил, разговаривающий с консьержкой.

Он махнул рукой Иванке и Валентину.

– Ну вот, я же недаром говорил, у меня предчувствие, что мы с вами очень скоро снова встретимся.… Я ведь не сразу понял, что это твоя квартира ограблена, – повернулся он к Иванке.

Та замерла как вкопанная. У Валентина тоже перехватило дыхание. Вот оно, понеслось. Ох уж эта Иванка! Вечно вокруг нее вертится вся Вселенная, и, как правило, не в ту сторону.

– Представляете, – затараторила вышедшая вслед за Михаилом консьержка, – вот эта милая женщина, ваша приятельница, – она указала на Леру, – увидела, что ваша дверь открыта… А я ведь никого из посторонних сегодня в подъезд не впускала. И, потом, я никогда не позволяю себе отвлекаться, или покидать своё рабочее место… в моей жизни такое впервые! – Женщина почти плакала.

Еще бы! В их тихом, приличном квартале, более того, – в их очень респектабельном доме, чтобы случилось подобное! Невероятно!

И они все направились в квартиру Иванки.

У ее двери дежурил молодой парнишка в милицейской форме.

Все вместе они вошли внутрь. На первый взгляд все в квартире было в полном порядке. Обувь Иванки валялась по всей прихожей, на вешалке висели осенние, зимние и летние куртки все вместе. В общем, все было на своих привычных местах, все как всегда.

– Ну, давайте смотреть, что пропало. – Михаил привычным цепким взглядом окидывая пространство квартиры, искал какие-то зацепки, подсказки: то ли в виде грязного следа ботинок на полу, то ли брошенную отмычку, или четкие отпечатки чужих пальцев на зеркале, и вообще все, что могло бы послужить уликой и указывало бы на недавнее присутствие злоумышленников, вскрывших квартиру и унесших самое ценное.

Иванка осторожно, словно это была чужая квартира, прошла за ним вглубь.

Валентину размышлял, стоит ли рассказывать сейчас Михаилу о Гуруджи, о странной картине кисти неизвестного художника, которую тот подарил Иванке. Валентина мучила мысль, что и эта попытка взлома квартиры Иванки каким-то образом тоже может быть связана именно с появлением в доме той картины… Кстати, а где сама картина?

Но когда он взглянул на подозрительно молчаливую Иванку – что-то помешало ему выложить все Михаилу. Парень-то он хороший, но уж слишком буквоед. Ему давай факты, доказательства, улики. А какой конкретной информацией они могли с ним сейчас поделиться? «Иванка начала новый роман… при этой ей по ночам снятся драконы… а еще у нас есть такой друг – Гуруджи, которого вчера пытались ограбить…»?

Вначале им надо самим разобраться, есть ли какая-то связь между всеми этими событиями, чтобы не выглядеть нелепо перед ребятами из милиции.

Михаил посоветовал ни к чему не прикасаться. И они осторожно прошагали через все три комнаты и кухню.

– Ну, как, все в квартире на своих местах?

– Да, – уверенно кивнула Иванка.

Валентин несколько помедлил, потому что так нигде и не увидел картины, но подтвердил слова Иванки.

– Все так, как вы оставили, уходя из дома? А не могло случиться так, что вы …просто оставили дверь незапертой? Спешили, или что-то отвлекло вас, когда покидали квартиру? – спросил Михаил.

– Когда я увидела дверь твоей квартиры открытой, – взволнованно начала Лера, нервно кутаясь в шаль, и в голосе ее звучала озабоченность, – мне показалось, с тобой что-то случилось. С утра у меня было странное предчувствие, что тебе грозит неприятность. – Валерия чувствовала себя виноватой. Ведь именно она подняла весь этот переполох.

– И она появилась, эта неприятность, – попробовал сострить Валентин, давая понять Лере, что мы сами порой привносим в жизнь своих ближних достаточно много хлопот. Но осекся, наткнувшись на колючий взгляд Иванки. Так она обычно просила его заткнуться. Что он тут же и сделал.

– Знаешь, – задумчиво, стараясь припомнить, ответила Иванка Михаилу, – когда я выходила из дому, то разговаривала в этот момент с …неважно… ты его не знаешь… Разговор этот был для меня очень важен, и в этот момент как назло телефон вырубился. Я разозлилась, помню – бросила телефон в сумочку… А вот закрыла ли дверь на ключ, – хоть убей, не помню. – Она виновато улыбнулась Михаилу.

Лера только молча развела руками, отказываясь понимать такую трактовку событий. Ведь она была уверена, что спасает подругу от воров!

– Ну ладно, ребята. Будем рассматривать и такую версию: дверь осталась открытой из-за рассеянности хозяйки квартиры. А, кстати, окно в комнате тоже было открытым, когда вы уходили?

– Возможно, – быстро ответила Иванка, глядя в сторону. Но Валентин-таки узрел, что ее левый зрачок предательски убежал в сторону.

«Ага, мокрушница, опять врешь. Но где-то же есть и на тебя праведный суд», – подумал он.

Перед уходом Михаил помедлил, пристально окинув взглядом квартиру, посмотрел в лицо Иванке и медленно и выразительно произнес:

– Если обнаружите что-нибудь, – он сделал в воздухе неопределенный жест, – ну, вы сами понимаете, что-нибудь странное, какие-то изменения, или какую-то пропажу – звоните. До скорого!

– До скорого! – нестройным хором ответили они.

Куда ведут следы

Валентин, Иванка и Валерия молча сидели на кухне и так же молча глядели друг на друга. И молчание это говорило… в общем, говорило оно о том, что каждому из них было что сказать друг другу…

Валентин, к примеру, мог бы кое о чем спросить Иванку. Например, – зачем она врет? Дверь она могла не запереть, лишь находясь в изрядном подпитии. В трезвом же виде она была очень аккуратна. И, кстати, где же эта чертова картина? Хотелось бы еще раз взглянуть на нее. И можно ли быть случайностью, что новый Иванкин роман – о художнике?

А Валерия, в свою очередь, могла бы напомнить Иванке, как их обоих сколько раз выручала именно ее, Леры, интуиция, и что Иванка могла хотя бы поблагодарить ее за бдительность, а не выставлять сумасбродной дурой перед этим приятным молодым человеком из милиции.

Иванка смотрела на них обоих с совершенно непроницаемым лицом.

В кухне громко тикали настенные часы в бамбуковой оправе, Лера куталась в шаль.

Все они понимали одно: надо успокоиться, разложить мысли по полочкам, и тогда станет ясно… Что? Да хоть что-нибудь!

– Я сейчас, только переоденусь… – произнесла Иванка и отправилась в спальню.

Валентин принялся варить кофе.

– Может, хоть ты мне объяснишь, что происходит? – спросила Лера, явно обеспокоенная, что ее потрясающая интуиция на этот раз, похоже, дала сбой.

Валентин молчал. Он думал, стоит ли посвящать ее в подробности всех этих происшествий двух последних дней. Но раз уж она зачем-то появилась здесь в самый разгар этих событий, то, может, стоит ей рассказать и о Гуруджи, и о картине.

Тут в кухне появилась Иванка. Вид у нее был довольно растерянный.

Валентин понял: что-то случилось.

– Картина… ее нигде нет, – трагическим голосом произнесла Иванка.

– Какая картина? Ника Селены? – с ходу спросил Валентин, но тут же сообразил, что опять у него в голосе все перепуталось. Ник – это имя персонажа из нового романа Иванки. А автор пропавшей картины, которую вчера принес им Валдис, – пока им не известен. И все-таки жаль, что картина исчезла. Что-то в ней все же было. …Странное изображение то ли фантастического круга, то ли какого-то фантастического чудовища…

– Да, это та самая картина, и она пропала, – сказала Иванка тем же трагическим голосом, и Валентин уже окончательно запутался, о чем это она?

– Вчера ее тебе принес Гуруджи. Так? Потому мы пошли на Остров. Тем же вечером на Гуруджи напали. А теперь, день спустя мы здесь сидим и гадаем …где эта чертова картина? Может, она пропала еще вчера?

– Я… я не помню, – жалобно ответила Ивонка. И оба ее глаза были на своих местах. – Когда я вернулась вчера с Острова – было уже поздно. Я сразу села за компьютер. А потом легла спать. А утром этот звонок насчет Гуруджи…

– У тебя пропала картина? – Валерия аж подскочила на стуле. – Давайте позвоним этому молодому человеку из милиции, он, наверно, еще где-то еще поблизости. Он же просил сообщить, если мы вдруг обнаружим какую-то пропажу. Видите? Значит, у меня все же были основания для тревоги? – Лера была просто счастлива, что ее бдительность, ее нюх не подвели. – А про какую картину, собственно, речь?

– Подожди, – остановила ее Иванка. – Дай сообразить. Ты что, захочешь ему снова рассказывать про предчувствия, ясновидение, про странные мистические совпадения и тому подобное? Вспомни наши приключения, когда мы с тобой попали в лапы бандюганов, которые хотели на нас свалить ограбление магазина, доказывая, что это мы наводчицы? Помнишь, как ты долго и безуспешно рассказывала в милиции про все эти «мистические совпадения».

– Но ведь на этот раз, слава Богу, не мы с тобой подозреваемые!

– Да? – весьма многозначительно произнесла Иванка. – Ты уверена? Ведь кто обычно первым вызывает подозрение? Ты первой оказалась, как ты утверждаешь, у уже открытых дверей. А ведь именно ты могла сама и открыть их… А затем вызвала полицию, чтобы отвести от себя подозрения.

– И что? Ты хочешь сказать, что это я тебя ограбила? Украла у тебя какую-то долбаную картину, которую я и в глаза-то никогда не видела?

– Да не я хочу это сказать, а только у милиции всегда вызывает подозрение именно тот, кто первым оказался на месте ограбления, или застигнут рядом с еще теплым трупом.

– Нет, но трупа я тут точно не видела, – довольно спокойно отозвалась Лера. – А куда вы его дели?

– Валерия, успокойся, – парировала Иванка. – Это всего лишь пример.

– Кстати, – продолжила она, обращаясь к Валентину, – ты уже понял, почему консьержка не видела, как кто-то посторонний входил в подъезд?

– Я не такой умный, как ты.

– Окно…

– То есть?

– А, поняла, – вмешалась Лера в их птичий язык полунамеков, попивая приготовленный Валентином крепкий и вкусный кофе, – преступник влез по ветке дерева в окно… Кстати, Иванка, я тебе уже однажды говорила: позаботься о том, чтоб ЖЭС спилил ветки этого тополя, а то они почти влезают в твоё окно…

Они подошли к окну, пытаясь осмыслить эту новую версию. И на самом деле, ветви огромного тополя, росшего во дворе, протянулись почти до самых окон Иванки.

– Действительно, таким путем кто угодно может забраться по ветке к тебе в окно, и похитить у тебя что угодно… Кстати, может, это какой-то сумасшедший искусствовед? Но почему он тогда оставил твою входную дверь открытой? – продолжала Валерия.

– А ты перед тем, как войти в мой подъезд, случайно не набирала мой домашний номер? – спросила Иванка.

– Ну естественно, набирала… Вошла во двор и сразу позвонила тебе на мобильный. Ты не ответила. Тогда я набрала домашний номер.

Иванка подошла к аппарату, включила автоответчик. Несколько сообщений от знакомых не вызвали интереса. Пока не дошли до звонка от Валерии. Ее оживленный голос сообщил: «Ау, Иванка! Твой сотовый, когда надо, не работает. А я ведь уже у тебя во дворе, смотрю на твои окна, сейчас приду, ставь чай».

– Итак, если кто-то влез сюда через окно, то выйти обратно таким же образом он уже не мог, так как Валерия уже была под самым окном и могла видеть того, кто вылезал бы из квартиры через это окно. Стало быть, похититель вышел через подъезд, хотя перед этим в этот подъезд не входил – его заметила бы консьержка. Не знаю, обращает ли консьержка такое же внимание на выходящих, как и на входящих? – подытожил Валентин.

– Гениально! – воскликнула Иванка. – Скорее всего, именно так и было!

Валентин лишь пожал плечами, хотя на самом деле был польщен тем, что Иванка назвала его «гениальным». За сегодняшний день это было самое приятное для него событие.

– Лера, твои действия после этого звонка мне? Постарайся точно вспомнить, – спросила у подруги Иванка.

– То, что ты мне не ответила по телефону, меня ничуть не смутило. Я ведь видела, что твое окно открыто. И подумала, что ты дома, возможно, спишь. Затем я вошла в подъезд.

– Спит в час дня? – заметил Валентин.

– А что, – невинно поинтересовалась Лера, – разве такого не бывает?

– Логично, – сухо перебила ее Иванка. – А когда ты входила в подъезд, случайно в это же время никто оттуда не выходил?

– Подожди… Не могу припомнить, не обратила внимания… – растерялась Валерия.

– Вот! – торжествующе заключила Иванка. – И ты после этого хочешь звонить в полицию и что-то им сообщать? Какой же ты свидетель?

– Какой? – спросила Лера.

– Весьма подозрительный… Итак, ход событий, по видимости, был таков: преступник, очевидно, напуганный твоим звонком, быстренько выбежал из квартиры, не захлопывая дверь, чтоб консьержка не засекла, откуда он вышел… тихо спустился вниз… – продолжила Иванка, словно перед ее мысленным взором, как в кино, развертывалась вся картина происходившего.

– Надвинув на лоб капюшон… – в тон ей подхватил Валентин.

– Ой, да! – вскрикнула Лера, – именно так и было! Какой-то мужчина как раз в надвинутом на лоб капюшоне разминулся со мной, когда я поднималась наверх.

– Мужчина? А может парень? Сколько ему на вид было лет?

– Да нет, судя по фигуре, вполне взрослый мужчина. Я хоть лица не видела, но уж отличить молодого человека от вполне зрелого мужчины лет сорока пяти-сорока восьми – очень даже могу.

– Ну вот, наконец, пошли реальные детали, – улыбнулся Валентин. – И тот человек был скорее худощавого телосложения, роста… чуть выше среднего?…

– Ты имеешь в виду мужика из тибетского ресторанчика? – догадалась Иванка.

– Ребята! – радостно подпрыгнула на табуретке Лера. – А может в новом романе Иванки найдется место и для такой скромной героини, как я? Ведь я первая появилась здесь, на месте происшествия.

Валерия была в курсе многих талантов Иванки, потому что знала ее уже сотню лет (женщины обычно не рассказывают посторонним, сколько лет они знакомы друг с другом, так как с арифметикой, особенно связанной с подсчетом времени, у них большие трудности). Так же, как и Валентин, Лера знала: когда с Иванкой начинаются очередные приключения, это может означать лишь одно: она уже взялась за свой очередной роман. И кто знает, чтó было первым: курица, или яйцо? Точно так же никто из них не мог точно ответить, с чего начинается каждый новый роман Иванки: с реальных приключений? Или, наоборот, она сама их провоцирует, и все ее фантазии каким-то образом претворяются в реальную жизнь?

Валерия уже не раз была прототипом героини второго плана в паре-тройке романов Иванки Панчовски, и это ей очень нравилось. Ее собственная жизнь наполнялась каким-то драйвом. И сама себе она начинала казаться окруженной какой-то тайной, человеком, о ком обычно говорят: «Он ведет двойной образ жизни». Хотя и собственную ее жизнь отнюдь нельзя было назвать спокойной, но ведь это на самом деле так интересно: «вести двойной образ жизни»!

– Кстати, почему ты сказал, что это картина Ника Селены? – спросила Иванка у Валентина.

– Да прочел начало твоего нового романа. А что, Ник Селена – это настоящее имя художника?

– Почти… На самом деле был такой художник Николай Май.

– А ты не говорила, что знакома с этим художником, – оживилась Лера. – Он ведь довольно известен… в своих кругах.

– Да не то, чтобы знакома… – в раздумье сказала Иванка, – так, довольно шапочно.

– Пожалуй, есть повод обратиться в милицию, – настаивала Лера.

– Давайте сначала попробуем проанализировать ситуацию, чтобы не выглядеть… гм, странно перед посторонними, – сказал Валентин. – Итак, перед нами – талантливый художник, имя его мы пока не знаем, – продолжал он. – Его картины спустя некоторое время вдруг стали пользоваться бешеным спросом у каких-то злодеев. Нам теперь стоит сопоставить события в нашей реальной жизни – с теми, которые начинают разворачиваться в новом, будущем романе Иванки.

– И новый герой романа Иванки – тоже художник. Это факт, – сказала Валерия. – И в реальной жизни у автора романа пропадает картина неизвестного художника. Теперь все становится более понятным. Речь идет об одном и том же человеке! – заключила Лера.

– …И если мы побольше узнаем о судьбе автора нашей …то есть, теперь Иванкиной картины, – тогда поймем, что с нами происходит сегодня, – подхватил Валентин.

Иванка меряла шагами комнату из угла в угол, о чем-то молча размышляя.

– Мне кажется, что милиция в этом разберется быстрее, – робко предположила Лера.

– Да, и начнем мы свой рассказ с того, что Иванка начала писать новый роман… – предложил с иронией Валентин.

– …после чего в нашей жизни сразу же стали происходить события, странным образом вытекающие из этой завязки. Вчера нападают на Гуруджи, чтобы отнять у него эту картину. Но он к этому времени уже успел подарить ее мне. А сегодня я обнаруживаю, что картины в доме нет. Возможно, ее украли… – и как, ты думаешь, отреагируют в полиции на всю эту информацию? – подхватила Иванка.

– Да, действительно, – сказала произнесла Лера, – для этого интересного мужчины из милиции написанный накануне сюжет Иванкиного романа – не доказательство. – Она скептически скривила губы. – Я согласна с вами. Вряд ли убедим милицию начать поиск вора, укравшего картину кисти неизвестного художника, о которой ничего не знаем, и которую никто толком и рассмотреть-то не успел, и при этом будем утверждать, что это – картина Николая Мая… И всего лишь на том основании, что Иванка обо всем этом уже заранее написала в своем романе?

– Ну, наконец-то ты поняла, почему мы не спешим звонить «этому приятному мужчине из милиции», – рассмеялась Иванка. – Сначала надо самим кое-что понять.

– Действительно, зачем обращаться к хирургу с насморком, если достаточно попить чаю с шалфеем, – заключил Валентин. – Итак, наши действия?

– Завтра надо узнать у Гуруджи, где и как он раздобыл эту картину. Думаю, это даст нам ниточку для дальнейшего расследования, – предложила Иванка.

– А давайте-ка сегодня позвонить кому-нибудь из знакомых художников, чтобы уточнить, есть ли у Николая Мая подобная картина… вы хоть помните, что на ней нарисовано? – Валерии хотелось хоть чем-то помочь друзьям в их поисках.

Иванка и Валентин внимательно посмотрели друг на друга, словно пытаясь вместе сформулировать: что же, действительно, было изображено на той странной картине.

– Там было изображено НЛО.

– Какой-то спящий дракон.

– Нет, живой…

– В любом случае, от этой картины веяло каким-то… я бы даже сказала, чем-то потусторонним.

– Да, и у меня – мурашки по коже.

У каждого из них был свой вариант ответа.

– Гм… – скептически отозвалась Валерия. – Никогда не встречала более ясного и четкого описания произведения искусства.

Иванка набрала чей-то телефон и удалилась, разговаривая с неведомым собеседником.

Валентин открыл ноутбук, стоявший среди чашек на кухонной стойке, и стал гуглить в поисках информации о художнике по имени Николай Май.

Иванка, вернувшись на кухню, доложила о содержании разговора.

– Только что дозвонилась до Вики.

– Это кто? – осведомился Валентин.

– Это Джесси из романа. К сожалению, они расстались год назад. Джесси… вернее, Виктория, даже не помнит, была ли у него картина, подобная этой…

– А может сам Николай смог бы нам помочь? – с надеждой сказала Валерия. – Ну, можно же как-то разыскать его. Все-таки он достаточно популярный художник…

– Увы. – Иванканахмурилась. – Через пару месяцев после расставания с Джесси… то есть, с Викторией, он уехал. Она не знает, куда.

Какое-то время все они сидели молча.

– Вот оно! – Радостное восклицание Валентина нарушило тишину. – Нашел, ребята! Я даже не ожидал…

Женщины сбежались к нему.

– Вот, – радостно продолжал Валентин, повернув к ним экран ноут-бука… – Николай Май выставлял свою работу только однажды, в Париже. Вот ее репродукция в недавно изданном им альбоме. Картина называется «Око Дракона».

– Валентин! Давай я тебя поцелую! – Иванка с радостным визгом повисла у него на шее.

И они замерли у монитора.

На экране перед их глазами была именно та самая пропавшая картина…

– Значит, все-таки Иванка оказалась права! Это действительно картина Николая Мая! – прошептала ошеломленная Лера. – Я начинаю тебя бояться. Ты – настоящая Кассандра!

– Да! – тихо сказала Иванка. – Я и сама, честно говоря, этого не ожидала!

– Но если бы ты не придумала этой завязки своего нового роман о художнике, если бы не подтолкнула Валентина к этим поискам, – вряд ли он догадался бы, где искать информацию о… о вполне реальной картине.

Валерия замолчала, полностью погрузившись в созерцание того, что она видела теперь на экране компьютера. Не замечая, как течет время вспять… Какая странная вещь. Причем, сразу не поймешь, что же в ней такого особенного? Действительно, словно в вихре красок проступает летящий дракон.

…И тут она словно провалилась в бесконечно долгий тоннель времени. На нее теплой щемящей волной нахлынули воспоминания детства.

…Сейчас ей предстоит отыграть очередной концерт, которым завершается каждый год в их музыкальной гимназии. Обычный – для других, но не для Леры.

Она ужасно боялась этих концертов. Потому что едва выходила на сцену – начиналось что-то ужасное. Ей казалось, взгляды всех собравшихся в темной яме зала, устремленные на нее из темноты, обжигают, как мороз, что с нее словно кто-то сдирает кожу. Руки деревенели и словно примерзали к клавишам, и ей стоило огромных усилий двигать пальцами с такой же уверенностью, как в классе на обычном уроке.

Ее учитель, пожилой седовласый человек, словно чувствуя, что она сейчас переживает, тихо говорит ей: «те, кто сидит в зале и смотрит на вас – они ведь на самом деле помогают вам, общаясь с вами на невербальном уровне, они сопереживают и сочувствуют …А вы просто-напросто должны подарить им какое-то самое главное свое открытие. Вашу саму-самую секретную тайну… Плохой или грубый человек ее все равно не поймет. Поймут лишь те, кто настроен с вами на одну волшебную струну, кто разговаривает с вами с открытым сердцем, с огромной симпатией.

И вот этот наступивший день концерта. И когда Валерия поднималась по ступенькам на сцену, и перед глазами бежали эти мерцающие, слегка трассирующие дорожки от огней рампы, она окончательно поняла, какую тайну она должна сообщить тем, кто сидел в зале. Да, действительно, Лунная соната, которую она должны была исполнить, была посвящена юной графине Джульетте Гвичарди, в которую был влюблен композитор. До сих пор считалось, что именно она покинула композитора, предпочтя его другому. Но на самом-то деле все было как раз наоборот. Великий композитор просто-напросто …использовал свою юную Джульетту: «Перемена, произошедшая во мне теперь, вызвана милой, чудесной девушкой, которая любит меня и любима мною», писал великий Людвиг ван Бетховен. Но его собственная музыка все же выдала посвященным правду: эта девушка была лишь прикрытием. Она лишь помогла пробудиться необыкновенным, уже почти забытым в его зрелом возрасте эмоциям, и ему удалось, наконец, то, о чем мечтал давно. Поймать этот луч, эту светлую дорожку, возводящую на небеса, в даль, почти недостижимую для простых смертных, туда, где нет страстей, а чувства возвышены до блаженного покоя вечности у престола Создателя.

И это было так прекрасно, что Людвиг практически не заметил, как его покинула юная Джульетта и ушла к графу, а по совместительству, музыкальному администратору и композитору-любителю Венцелю Галенбергу. Девушка была на самом деле лишь ключиком к секретам вдохновения.

А что касается самой Джульетты – что ж, женщины быстро забывают тех, кто изменил им с лунным светом…

Валерия вдруг услышала свой голос, напевавший основную тему из второй части «Лунной сонаты». И вовсе не удивилась этому. Ох уж эта «лунная дорожка», бегущая в полночь от сердца к сердцу…

Она взглянула на сидящих рядом людей.

Иванка, полуприкрыв глаза, слегка покачиваясь в такт неведомым мыслям или ритму услышанной ею музыки внутри своей души, а может просто думала о чем-то своем.

Валентин, уставившись в одну точку застывшими, странно поблескивавшими глазами, тоже, по всей видимости, пребывал в далекой нирване.

То ли от голоса Леры, то ли от какого-то внутреннего толчка, Валентин также пробудился.