Текст книги "Око Дракона (СИ)"

Автор книги: Любовь Филимонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Тот обещал как можно быстрее выяснить, откуда, из какого района города был сделан звонок с номера Валерии.

Не дожидаясь результата этого поиска, Валентин, накинув куртку, выбежал на ночную улицу, поймал такси и десять минут спустя был в отделение милиции у Михаила.

– Да, мы определили, откуда был сделан звонок. Адрес: «Парковая Аллея», дом двадцать. Тебе этот адрес о чем-то говорит?

– Конечно! Это адрес Валерии!

– Ага, отлично! Значит, они захвачены прямо там, в квартире…

Друзья понимали, что женщинам может грозит опасность, промедление может стоить жизни безоружным и слабым существам. Район, и дом были им знакомы. А в знакомой обстановке, когда знаешь все входы и выходы, действовать намного проще.

Прихватив еще пару ребят из отделения, Михаил с Валентином быстро нырнули в машину.

Уже стемнело, огни города, отражаясь на мокрой мостовой, стремительно бежали под колеса машины, и сидящим в ней казалось, что машина не мчит по мокрой мостовой с отраженными в ней фонарями и витринами, а летит по воздуху.

Затормозили не перед подъездом, куда выходили окна Валерии, а за углом, с торца дома. Окна Валерии на третьем этаже были слабо освещены, в квартире царил полумрак. Ничто не выдавало произошедшего там. Жильцы дома также пребывали в полном неведении, и, судя по всему, спокойно готовились ко сну.

Михаил негромко отдал распоряжения.

– Будем входить одновременно с двух сторон: через окно и через дверь. Я попробую открыть дверь отмычкой. Ты, – он ткнул в грудь высокого крепкого парня, – войдешь через балкон… Будем работать по команде, одновременно. Мы не знаем, сколько в квартире человек. Будьте осторожны!

Валентин молча показал Михаилу на пожарную лестницу, спускавшуюся по торцу дома. Вверху на предпоследнем этаже она делала выступ в 90 градусов, приближаясь к углу дома. За углом как раз находился балкон соседней с Лерой квартиры. А балкон Валерии был сразу за ним. Таким образом, взобравшись по лестнице, можно было добраться непосредственно и до балкона Валерии. Кроме того, под пожарной лестницей, на этом же торце, на уровне второго этажа находилось открытое окошко на лестничную клетку.

Дом Леры – сталинская постройка, состоящая из трех ярусов: на первом этаже была обувная мастерская и прачечная, второй и третий этажи-ярусы – более узкие по пропорциям – были жилыми. Дом был украшен по фасаду лепниной с фигурами в псевдо романском стиле с многочисленными пилястрами и прочими выступами, по которым можно было карабкаться наверх.

Валентин тихо, но решительно сказал Михаилу:

– Как влезете через окно в подъезд – откройте и входную дверь в подъезд, для меня.

Операция началась быстро и бесшумно.

Один из ребят встал на плечи второму, покрепче, – и дотянувшись до пожарной лестницы, стал осторожно взбираться наверх, до уровня третьего этажа, чтоб влезть на соседний с Валерией балкон, а затем оттуда перебраться и на ее балкон. Михаил тоже поднялся по пожарной лестнице и влез в окошко, ведущее на лестничную клетку. Оба они скрылись из поля зрения Валентина, который вместе с третьим милиционером ждал, пока Михаил откроет им дверь подъезда изнутри. Наконец, дверь бесшумно распахнулась.

Валентин и Михаил с одним из ребят затаились у входной двери квартиры Леры. Как они ни прислушивались – за дверью было подозрительно тихо. Эта тишина сеяла страх и панику в душе Валентина. Оттуда, из квартиры, тянуло каким-то странным сладковатым запахом.

Михаил еле слышно манипулировал отмычками в дверном замке, потом поднес к уху рацию, сказал шепотом пару слов. За дверью раздался звон разбитого стекла, и одновременно с этим Михаил выбил дверь квартиры.

Они ворвались в квартиру через входную дверь, а третий милиционер – с пожарной лестницы через окно, которое пришлось разбить.

Между тем в квартире царила полная тишина. Правда, Валентину показалось… Нет, и в самом деле, – из глубины ее звучала тихая музыка и доносился этот странный сладковатый запах то ли косметики, то ли огромного количества цветов…

В большой комнате на диване лежала Иванка в одном нижнем белье, глаза ее были открыты. Рядом в кресле в расслабленной позе сидела Валерия в пеньюаре, – она, похоже, спала. По крайней мере, дышала спокойно и ровно, цвет лица у нее был розовый, как у спокойно спящего человека.

…А больше в квартире никого не было.

Валентин подбежал к Иванке, взял ее голову в руки, с тревогой заглядывая ей в глаза, продолжавшие неподвижно смотреть в потолок.

– Ой, ребята! – Иванка вдруг медленно повернула голову к ворвавшимся к ней мужчинам. – Как здорово, что вы пришли.

– Где они? – громко спросил Михаил.

– Кто? – реакция у Иванки была явно замедленной.

– Похитители, те, кто вас брал в заложники?

– Что? – изумилась Иванка? – Вы что, пьяны? – Язык у нее довольно заметно заплетался.

Валентин услышал явный запах алкоголя. Похоже, все было не так, как они все себе представляли. И у него даже мурашки пробежали по спине.

Четверо мужчин стояли вокруг двух сидящих на диване полураздетых женщин и пристально глядели на них, ожидая объяснений. Те, в свою очередь, не двигаясь, удивленно вглядывались в людей, появившихся здесь таким странным образом.

Валентин осмотрелся вокруг, увидел рядом Лерину шаль, и накинул ее на Иванку.

– Ты же звонила мне меньше часа назад, кричала в трубку, что ты … вы – заложники!?

– Что? – еще больше изумилась Иванка. Теперь было видно, что она до безобразия пьяна, как говорят в народе: “в хорошую зюзю”, “в дупель”, “в доску”, – любое определение подходило. К тому же, как понял Валентин, в комнате еще и курились палочки с марихуаной… Когда она успела набраться? Ведь они расстались у ее дома всего несколько часов назад.

– Да, заложники, – Иванка наконец сообразила, о чем это он. – Именно это я и хотела тебе сказать. Мальчики, как хорошо, что вы присоединились к нашей компании, вот только зачем вы разбили окно? – жалобно закончила она, плотнее кутаясь в шаль. – Дует…

– Мы с Лерой, наконец, поняли причину наших несчастий, нашей горькой судьбы, – Иванка всхлипнула. – Мы действительно заложники, заложники судьбы, заложники искусства, заложники своего сумасшедшего ремесла. – Тут она сама искренне зарыдала над своими словами. – Знаешь, ты ведь тоже …один из нас… У других людей и семья, и любимый человек рядом, и дети, и родня. Спокойная человеческая жизнь, работа… По воскресеньям в музей или в церковь…И только мы, как последние дервиши…

– Ну, дервиши – бездомны, а у тебя, слава Богу, есть крыша над головой.

У Валентина камень упал с сердца, когда он понял, что с Иванкой и Леркой на самом деле ничего страшного не случилось. Было только страшно неловко перед Михаилом.

Тот, поняв происходящее в душе Валентина, хлопнул его по плечу.

– Знаешь, иногда ложная тревога даже приносит облегчение, когда выясняется, что она была напрасной. Хорошо, что хоть на этот раз ничего серьезного не случилось.

Потом повернулся к Иванке:

– Ваш друг очень беспокоился за вашу жизнь, потому и пригласил нас, чтобы вместе проведать вас, милые дамы…

– Ой, да у нас гости… – наконец проснулась и Лера. Она воспарила в своем разлетающемся пеньюаре как большая грациозная птица, и как ветер теперь носилась по всей комнате.

– Михаил, а мы с Иванкой как раз о вас вспоминали, – кокетливо улыбнулась она ему. – Вот черт, но почему так дует? – произнесла она жалобно и поежилась. Валерия была еще не в курсе, каким путем вошли в ее квартиру эти четверо.

– Могу угостить вас прекрасным коньяком, – она пошарила взглядом по комнате, увидала на туалетном столике нераспечатанную бутылку “фрапе”.

– Поздновато уже, – строго отозвался Валентин. Подхватив со столика бутылку раньше Валерии, он передал ее Михаилу.

– Девушкам на сегодня уже хватит, а это – вам, чтобы скрасить ваше позднее дежурство в отделении этой ночью.

Когда Михаил с коллегами ушли, Валентин повернулся к женщинам. Пора было дать им хорошую взбучку.

– Ну, надраться, как портовые матросы, – это я еще понимаю, это, как говориться, по-нашенски, по-дервишски…. Но зажигать в помещении еще и эту гадость… – он схватил торчащие повсюду палочки с марихуаной, понес их на кухню гасить под краном, после чего с отвращением выбросил в мусорное ведро.

Иванка все это время сидела с отстраненным видом, словно появление новых людей в квартире Валерии ее мало касалось. Теперь, когда посторонние ушли, она повернулась к Валентину, взглядом ища его поддержки, затем подошла, положила ему голову на плечо.

– Знаешь, как только я привязываюсь к чему-то или кому-то: будь то мужчина, дети, деньги, слава, популярность – именно по этому больному месту и имеют привычку бить меня мои чертовы ангелы. Вот так они меня и воспитывают, довольно жестоко… И из этого круга никак не вырваться. «Не планируй, не намеревайся, не желай – ничего этого ты не получишь… Никогда не живи будущим. Живи одним этим мгновением!»…

Иванка горько заплакала, орошая плечо Валентина обильным потоком влаги.

Ему было одновременно и жаль ее, – он понимал, что это, возможно, каким-то образом связано с появление в ее жизни Эдика, и вместе с тем знал, что такие приступы с ней случаются время от времени.

Очевидно, Иванка сейчас просто нуждалась в эмоциональной разрядке.

– Но таких, как я больше нет… Таких, как я больше нет… Таких как я больше нет… – Иванка вытирала мокрый нос о плечо Валентина.

Он погладил ее по голове, как ребенка.

– А ты, ты тоже так же несчастен? – спросила Иванка.

– Очень глубоко, поверь… Я ведь тоже дервиш – без руля и ветрил, без семьи и привязанностей, служитель бога Аполлона, ты же знаешь. То же самое и Лерка. Ты не одна, поверь, нас много… – Валентин продолжал говорить, гладя Иванку по голове.

Валерия тоже зарыдала в унисон, поддавшись общему настроению. Валентину ничего не оставалось, как усесться на диван между ними, обнять обеих за плечи.

– Так, ребята, еще минута, и я сам с вами зарыдаю, – сказал он им, гладя по голове поочередно, то Иванку, то Валерию. А они обе, как два больших ребенка, уткнувшись ему в плечи, тихо подвывали с обеих сторон.

Валентин видел, что его появление здесь, по большому счету, было очень кстати. Он подождал, пока эти две больших девочки успокоятся, и только потом отпустил их из своих объятий.

– А знаешь, мы ведь времени не теряли, – начала вдруг уже немного протрезвевшая под вечерним прохладным сквозняком Иванка. – Мы ведь нашли подход к мистеру Калиостро… то бишь, Акапо Шери, или как его там… В общем, к этому чертовому старику, который нас сегодня даже не впустил в квартиру.

– Когда мне Иванка рассказала, какая шайка злодеев идет по следу вашей картины, – вмешалась в разговор уже успокоившаяся Лера, – мне стало не по себе. Это же надо, сколько людей преследует вашу картину. Но она и в самом деле того стоит. Ей Богу, у меня от нее мороз до сих пор по коже.

Она плотнее закуталась в свой пеньюар, еще не догадываясь о том, что завтра ей придется вставлять окно на кухне.

– В общем, один старый друг семьи Валерии, у которого Лерка сегодня спросила о нашем коллекционере, оказалось, очень хорошо его знает, – рассказывала Иванка. – Он охарактеризовал нашего археокопателя как очень хитрого и крайне осторожного человека. Самую большую скупость старик проявляет… нет, не в отношение денег, а… в отношение информации. И в самом деле, он ведь торгует в первую очередь информацией. Информацией о древностях, об искусстве, о звездах… да обо всем на свете. Так вот, этот старый друг семьи Валерии уже позвонил старику Масандро и договорился, что тот нас примет. Без такого поручительства старик не то что бы не стал откровенничать с посторонними, даже на порог бы не пустил. Так что завтра с утра мы едем к Масандро!

Похоже было, что Иванка уже в полном в порядке.

Отправив Валерию спать, они остались на кухне. Валентин сделал Иванке чай и как бы мимоходом задал ей единственный вопрос, который давно вертелся на языке.

– Что-то случилось, о чем я не знаю?

Иванка уже натянула на себя брюки и рубашку, и казалась сосредоточенной.

– Не знаю, что это на меня нашло. Почему-то решила, что неправильно живу. Почему-то захотелось что-то поменять в своей жизни.

– А что, собственно, тебя в ней не устраивает? А, да. Семья, дети, которым надо вытирать сопли каждый день, водить на прогулки во двор с большой песочницей, таскать по больницам, прививкам… Забота о муже, обсуждение с ним успеваемости в школе старшей дочки, хулиганства среднего в колледже, жалобы няньки на то, что младшая не слушается и нарочно выливает ей на платье чай?.. Отпуск всей семьей раз в три года. Проблемы, как выплатить кредит за квартиру, за мебель…

– Ну, ты и садист… – Иванка хмыкнула и потянулась за бутылкой мартини, стоявшей в кухонном буфете. Но Валентин перехватил бутылку и вернул на место, правда, успев плеснуть себе в маленький стаканчик.

– Все, тебе пора бай-бай. Об остальном поговорим завтра. И пусть тебе сегодня приснится та жизнь, о которой ты действительно мечтаешь.

– Хорошо. Только останься сегодня у нас, – тихо попросила Иванка. – Ты будешь отгонять ночные кошмары, будешь охранять нашу разбитую форточку… Ты ведь – свой, мы с тобой одной крови, ты и я, – процитировала она Киплинга.

– Ладно, малыш, – ответил ей Валентин как ребенку, понимая, что Иванка сейчас испытывает стресс.

– Кстати, откуда у тебя эта ужасная рубашка? – спросила вдруг Иванка, кивнув на его клетчатую, вполне обыкновенную рубашку, которую ему недавно подарила Наталья. – Ты в ней словно таксист на отдыхе.

Валентин только пожал плечами.

Не дожидаясь ответа, Иванка отправилась спать в одну из дальних комнат.

Валентину осталось для сна только большое глубокое кожаное кресло в гостиной, похожее на детский диванчик. Погасив везде свет, Валентин погрузился в диван, накрывшись пледом.

В квартире, наконец, воцарились ночной покой и тишина. Лишь свет луны, пробивающийся сквозь щель между двух штор длинным лучом, медленно полз по гостиной, словно огромная светящаяся стрелка ночных часов.

…Иванке в эту ночь приснился морской берег, большая ракушка у воды. Иванка поднимает ее, сдувает песок, заглядывает внутрь. Ракушка пуста. Иванка вдруг становится маленькой-маленькой, и неведомая сила, подобная вихрю, вдруг втягивает ее внутрь ракушки. Иванка начинает путешествовать по внутреннему лабиринту, погружаясь в ракушку все глубже и глубже. Это движение все ускоряется. Бешеное молчаливое вращение по спирали… Неожиданно она падает в бездну…

Но это уже не Бездна. Это выход из горной пещеры. У выхода задумавшись сидит …Самата.

Очень мало времени оставалось до Сбора Ведающих, и Самата весь погружен в глубокое сосредоточение. Он просит молчаливого совета у своих друзей, Ведающих. Как ему поступить?

Иванка видела Самату так выразительно, словно сидела рядом с ним. И ей казалось, что она – тоже один из тех, у кого он просит совета.

Сегодня Самата должен дать ответ Акинье…

Вот только в нем ли проблема? В чрезмерном честолюбии этого Знающего? Может, проблема лежит гораздо глубже?

Акинья считал, что Ведающие слишком далеки от жизни простых людей племени маару. Зато слишком близки к царям и высшим чиновникам племени.

И когда случались несчастья, когда Владыка Океана, разозлившись на людей, живущих на Островах, низринул на сушу огромное количество воды, и волны сметали поселки и деревни, – где были Ведающие?

Конечно же, в глубине пещер. Они молили богов помочь людям, они договаривались с царями морского дна и духами подводных пещер умилостивить Владыку Океана. Они находили общий язык с Водяной Матерью и ее родителями – Небесными Драконами.

Да, Ведающие смогли умилостивить высшие силы, найдя с ними общий язык.

А что делали в это время Знающие?

Они были с людьми племени, в храмах и поселениях. Они руководили жертвоприношениями, помогали людям молиться богам, своим примером утверждали веру в то, что многие из людей племени все же переживут эту катастрофу.

Вот так они все вместе и справились с несчастьем. Каждый делал свое дело.

И теперь Акинья задавал Самате вопрос, на который тому было нелегко ответить: а что будет с людьми маару, если эти напасти и беды будут происходить и дальше? Вы совсем уйдете в свое Ущелье? А что же будет с людьми племени? Кто будет рядом с ними? Кто будет помогать решать их земные проблемы?

Самата понимал, что та сила, которой владел Акинья и другие Знающие – понятна и близка людям. Да, это была грубая, порой даже жестокая сила, но понятная большинству людей. А то, что делали Самата и другие Знающие – понимали лишь цари из рода Амату, а также немногие посвященные из людей.

И он не мог в свою очередь задать вопрос Акинье: а что станет с людьми, если те, кто дает советы царям, такие, как Ведающие, совсем перестанут общаться с Богами, если они не будем получать помощи и подсказок ни от них, ни из Другого мира, который находится там, далеко за Ущельем? Что будет, если люди, ведомые Акиньей и его соратниками, не будут жить по правилам, предписанным богами, а будут создавать эти правила сами? Он не спрашивал, потому что знал, что ответит Акинья.

Иванка, находясь рядом с Саматой, также не знала, что ему посоветовать: как дальше поступать, как дальше жить?

Валентин проснулся намного раньше женщин. Те еще спали без задних ног, а ему в эту ночь хватило несколько часов сна в позе эмбриона на чужом диване, как когда-то в юности…

Он встал, тщательно подмел на кухне остатки стекла. Да, надо помочь Лере починить форточку, ведь в каком-то смысле именно он заварил всю эту кашу с освобождением заложников. Иванка сегодня вряд ли будет охвачена раскаянием за вчерашнюю бучу. Но главное, что все хорошо закончилось, паника оказалась ложной, а дамы – в шоколаде.

Уже в семь утра Валентин, сам удивляясь легкости в теле и уверенности в мыслях, готовил на кухне свой фирменный кофе.

Женщины, разбуженные манящими запахами из кухни, понемногу просыпались, и еще минут двадцать, жалуясь на головную боль, изменение климата, полнолуние, солнечное затмение и тому подобное, с оханьем слонялись полураздетые по комнатам.

Валерия в своем сиреневом пеньюаре-распашонке, эффектно подчеркивавшем ее статное телосложение, была похожа на элегантную летучую мышь.

Иванка в джинсах и в просторной кофточке от Валерии, была похожа на нахальную старшеклассницу в родительской одежде, которая вчера допоздна танцевала на дискотеке, но нисколько в этом не раскаивается.

– Я сегодня перезвонила на всякий случай Матвею Игоревичу, он подтвердил, что уже договорился с Масандро Фиорелли, который примет нас сегодня ровно в десять часов, – радостно сообщила Валерия, войдя на кухню, очень довольная, что смогла внести свой вклад в общее дело.

– Отлично! – отозвалась Иванка. – Давно пора внести ясность в то, что происходит вокруг этой картины.

Магия против Дракона

Утро было немного пасмурное. И хотя погода была теплой (все-таки уже наступило лето), но накрапывал легкий, пахнущий уличной пылью дождик. Наша троица двинулась в путь на машине Валерии. Это был старенький, но стильный пикапчик с небольшим кузовом, пятнадцати лет от роду. Лере порой приходилось перевозить в нем звукотехнику и музыкальные инструменты. Пикапчик был ярко синего цвета с разноцветными драконами на дверцах, – что говорило о тесном знакомстве с другими представителями богемы, так сказать, смежниками-художниками. Из них троих только Лера неплохо водила, Валентин же, равно как и Иванка, предпочитали пользоваться такси, у каждого из них была на то своя причина.

Но при всем при этом Валерию уже несколько раз лишали водительских прав на несколько месяцев за последние три года. Пикапчик был под стать Лере: породистый, трудноуправляемый, но, как ни странно, ни разу не был в авариях. Наверно потому, что Леру, как и всех сидящих в этой машине, всегда охраняли личные ангелы. Возможно, они и в самом деле существуют: вместо ремней безопасности – ангелы безопасности.

– Валентин, я, наверно, должна попросить у тебя прощения… и у Михаила тоже, – прервала молчание Лера. – За вчерашнее… Дело в том, что это я вчера после обеда позвонила Иванке, мне было так грустно и очень одиноко. Я ведь такая пессимистка! А Иванка меня всегда выручает, – она меня прекрасно понимает, и, потом, в ней столько светлой энергии!

– Ну что вы, прекрасные дамы, – Валентин понимал, что должен превратить все в дежурную шутку, потому что если еще и дойдут до его роли во вчерашнем происшествии… Ему бы этого очень не хотелось. – Мы вчера имели блестящую возможность показать вам, на что готовы пойти ради вас мы, сильные, брутальные мужчины…

– Гм, – выразительно произнесла Иванка, глядя в окно.

Валентин покосился на нее, но не дал сбить себя с темы:

– …ради спасения прекрасных дам …

– Дай бог, чтобы таких оказий было как можно меньше, – поспешно вставила Лера.

– Почему? – удивился Валентин.

– Ну, сам понимаешь…

– …Нет, что касается окошка на кухне, то я обязательно его вставлю, – поспешно добавил Валентин.

– Знаешь, – продолжала Лера, – этот так называемый «дар судьбы», – то, что иногда называют творчеством, – порой, действительно кажется проклятой печатью на челе. И, что самое ужасное, я не могу поменять судьбу, не могу отказаться от той роли, которую, прости меня, Господи, навязал нам Создатель …или еще кто-то, не знаю. Не получается притвориться такими, как все! Даже если очень стараешься. Нормальные, обыкновенные, надежные мужчины тебя сторонятся, они тебя просто боятся! – По всему видно было, что они вчера с Иванкой не один час распаляли себя, жалуясь друг другу на свою судьбу.

– И часто вам хочется жить этой самой «простой человеческой жизнью»? – все же рискнул спросить Валентин с еле скрываемой иронией. – Раз в квартал? В год?

– Не считай всех глупее себя, – мрачно ответила Иванка. – Ты сам все отлично понимаешь. С каждым порой это происходит!

– И вместо моральной поддержки Валерии, ты напилась вместе с ней? – сострил Валентин.

– Это по-научному называется рефлексией …кажется, – парировала Иванка. – Рефлексия, кстати, – это то, что отличает человека от животных. Полезное упражнение. И тебе рекомендую. Ты ведь тоже такой же раздолбай, как и мы.

– Ну что ж, теперь будем каждую нашу пьянку называть рефлексией… – отозвался Валентин.

Он невольно поежился, когда заметил, что Валерия опять проскочила очередной перекресток на желтый свет. Она вела машину, скорее, по интуиции, чем соблюдая правила дорожного движения, но ангелы, судя по всему, сопровождали ее везде. Поэтому они доехала без происшествий.

Машину на всякий случай оставили в соседнем дворе.

Было уже ровно десять. На звонок в домофон там, наверху, в квартире, отреагировали сразу. И Лера проникновенным голосом произнесла в него заветный пароль:

– Мы от Матвея Игоревича, он вам вчера звонил.

В домофоне что-то тихо щелкнуло, и дверь бесшумно открылась.

Они поднялись наверх. Дверь квартиры также бесшумно распахнулась перед их носом.

«Ого, наш статус значительно повысился», – подумал Валентин. Да, старый антиквар был явно не из тех, кем можно манипулировать. Судя по всему, он привык сам управлять событиями.

Их встретила эффектная дама с длинными распущенными черными волосами, в черном, ниспадающем до земли плаще, усыпанном сверкающими серебряными звездочками. Валентин с трудом узнал в ней «медсестру», которая вчера не пустила их в квартиру. Сегодня эта дама была сама любезность. Она ослепительно улыбалась им.

Они прошли вглубь квартиры, которая, как и полагалось для логова астролога, знатока древности и искусств, или, как его обозвала накануне Иванка, – «археокопателя», – была увешана совершенно ошеломительными картинами, барельефами, старинными экзотическими масками, амулетами, атрибутами магии, повсюду торчали статуэтки и даже статуи. На стенах, казалось, не было живого места.

В квартире стоял запах то ли экзотических цветов, то ли ароматических палочек.

«Слава богу, кажется, это не марихуана», – принюхался Валентин.

Все шторы на окнах почему-то были задернуты, горели неяркие настенные светильники, словно наступил вечер.

Женщина проводила их в глубину квартиры, в большую комнату с занавешенными окнами, которую освещали всего два светильника.

В комнате повсюду были расставлены …куклы. Они были чуть меньше человеческого роста, одеты в старинные наряды, костюмы разных эпох, стран.

На стенке напротив входа было много полок со статуэтками всевозможных чертей, судя по всему, тоже сделанных в разных стилях и техниках.

– Я вас приветствую, господа, – услышали они голос. Между тем не было видно никого, кому бы мог принадлежать этот приятный глубокий баритон.

Иванка уставилась на висящий под потолком блестящий шар, состоящий из маленьких зеркальных плоскостей, этакий круглый многогранник, – словно голос шел оттуда. Шар действительно отвлек их внимание и поэтому они не сразу заметили человека, сидящего в углу комнаты в глубоком черном кожаном кресле. Трудно было определить возраст человека. Пожалуй, за шестьдесят? Но голос, казалось, принадлежал уверенному в себе, привыкшему быть центром всеобщего внимания, сорокалетнему мужчине.

– Рад тебя видеть, детка, – мужчина повернулся к Лере. – Ты меня, наверно, не помнишь. А я видел тебя еще… более двадцати лет назад в доме твоего отца. Вчера Матвей Игоревич напомнил о твоей семье, и я рад снова встретить тебя… и твоих друзей.

Только теперь Валентину удалось определить, что мужчине, пожалуй, под семьдесят.

– Здравствуйте, Георгий Антонович, – весело ответила Лера. – И я тоже очень рада. Разрешите представить друзей.

“Ага, нашего господина Масандро на самом деле зовут Георгий Антонович”, – отметил про себя Валентин. “Дай бог памяти, чтоб запомнить еще одно его имя… или еще один псевдоним?”.

– Проходите, садитесь, – радушно предложил хозяин квартиры..

Иванка, Валентин и Лера уселись в удобные легкие кресла, стоявшие вокруг небольшого туалетного столика рядом с массивным креслом Георгия Антоновича.

Он так и не вставал с кресла, и было непонятно, то ли у него больны ноги, то ли это его обычная манера встречать посетителей. Под зеленым бархатным халатом виднелась модная яркая алая рубашка.

Несмотря на то, что Георгий Антонович был далеко не молод, – его живые черные глаза под густыми бровями с любопытством поблескивали, рассматривая гостей. Иссиня черные волосы были покрыты легкой паутиной проседи. Аккуратная черная бородка тоже была с налетом серебра. Вообще он, как и полагалось истинному астрологу, производил впечатление зороастрийского оракула.

– Рада видеть вас в добром здравии, – сказала Валерия.

– С чего бы это мне хворать? – немедленно отреагировал Георгий Антонович.

– Но ведь вчера…

– Ах, это!… – На лицо мужчины набежала тень. – Тебе это тоже известно? Да, вчера у меня был крайне сложный день. Не задался, что называется, с самого утра. Но вернемся к нашим делам. Я согласился встретиться с тобой и твоими друзьями, потому что вам, как я понял, нужна квалифицированная консультация по вопросам искусства?

– Да, Георгий Антонович. Мы на вас очень надеемся.

– Ну что ж…Кларисса! – позвал он.

В комнату вошла женщина, открывшая им перед этим дверь. На ней был уже другой, более обыденный наряд: синеватое длинное платье с серо-фиолетовыми цветами и с маленьким белым передничком, отороченным кружевами, как у горничной в аристократическом доме.

– Принеси нам чаю. А может мы, мужчины, по коньячку?

– Нет, что вы, нам сейчас как никогда нужна ясность в мыслях, – быстро возразил Валентин.

Старик интригующе хохотнул:

– Еще не известно, что дает нам эту ясность в мыслях, а что лишает ее!

Кларисса принесла на подносе четыре чашки и печенье.

– Ну вот, оживился старик. Прошу попробовать. Кларисса ведь сама печет это печенье.

Когдаприсутствующие выпили чаю, астролог решительно отставил чашку в сторону, и Валентин понял, что пора излагать то, зачем они пришли.

– Георгий Антонович, мы разыскиваем одного интересного, и, несмотря на его молодость, довольно известного в своих кругах художника. Его зовут Николай Май.

Старик опустил голову, глаза его уставились на красный персидский ковер у его ног.

Валентин мог поклясться, что старик насторожился, как старая гончая.

– Вы о нем, наверно, слышали?

Старик не отвечал, словно впав в транс.

– Да, к тому же нас еще интересует судьба одной его картины… Нам бы определить для себя время написания этой картины, и – где она была написана, – вмешалась Иванка.

– О какой картине речь? – Старик, наконец, поднял глаза. Валентин удивился, увидев, что теперь свет совсем не отражается в его черных глазах. Они были словно матовые.

– Вот об этой, – Иванка достала из сумочки аккуратно сложенный лист бумаги. Развернула и подала старику.

Валентин удивился, решив, что, слава Богу, видно вчерашние переживания были уже позади, раз Ивонка с утра успела распечатать картину Мая.

Георгий Антонович так и впился глазами в листок, лицо его изменилось. Валентин снова подумал о странных качествах картины, ведь и на старика она, похоже, также произвела сильное впечатление.

Тот снова погрузился в размышления.

– Да, я слышал об этом художнике, – вдруг сказал он совершенно спокойно. – Очень своеобразный человек, очень своеобразный, – старый искусствовед повертел листок в руках. – Странно… Очень странно.

Иванка не выдержала.

– В чем ее странность? – спросила она.

– М-да, стар я, чтобы вас интриговать, мои красавицы, – старик озорно подмигнул женщинам одним глазом, и продолжал:

– Итак, как я понимаю, вы хотите, чтобы я высказал вам мое мнение об этой картине? – спросил он, не выпуская репродукцию из рук.

– Не совсем так, – возразил Валентин. – Нам хотелось бы больше узнать о судьбе этого художника. Вы ведь сказали, что знаете его? Где он сейчас?

– Так много вопросов, – усмехнулся старик себе в бороду. – Скажу честно, я не был близко знаком с ним. Так, встречались несколько раз на выставках, и я даже писал о нем…

Валентин воспользовался случаем, чтоб шепотом спросить у Леры: “У него что, ноги больны? Он не встает?”

“Да он здоровее нас с тобой, – тоже шепотом ответила Лера. – Просто он такой уж оригинал. Кстати, у него преотличный слух”.

Старик скользнул по ним быстрым, казалось бы, мимолетным, и вместе с тем довольно внимательным взглядом, и продолжал.

– Хотел бы вам помочь. Но могу лишь поделиться слухами: Николай Май, по моим сведениям, несколько лет назад уехал, – знаете, как это бывает с творческими людьми. Они иногда уезжают в безлюдные горы, леса, на какие-то необитаемые острова. На пленер, так сказать. И после этого его больше никто не видел. Поговаривают даже, что он утонул в море. Но почему вы решили, что именно я могу знать, где он теперь? – старик повернулся и поправил платье на одной из кукол, стоящих поблизости.