Текст книги "Ловушка для ворона (СИ)"

Автор книги: Лусинда Гюльгезян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 2. Гражданочка, пройдёмте

Звон в голове заглушал противную мелодию, но она всё равно потихоньку проникала в моё сознание. Я бы с радостью повиновалась будильнику и открыла глаза, если бы могла хоть на секунду остановить вертолёты. Голова начала кружиться ещё во сне, и дело точно не в алкоголе.

Комната поплыла от неосторожного движения, и я легла обратно и зажмурилась, надеясь остановить полёт. Безуспешно. Кажется, тьма в глазах закружилась только быстрее.

Где-то под рукой завибрировал телефон. Дэн, наверное. Скорее всего я проспала все десять будильников и опоздала на работу. Я прищурилась, стараясь полностью не открывать глаза в надежде, что мир перестанет вертеться. Хотя бы настолько, чтобы ответить на звонок.

– Привет. Я позвонил, чтобы извиниться и попрощаться… Марла? – забеспокоился знакомый хрипловатый голос.

– Д…да, – хотела бы сказать больше, но в этот момент я поднялась с кровати, и комната вокруг меня завертелась ещё быстрее. В глазах потемнело, хотя казалось, что чернее уже некуда.

– Марла? Всё в порядке?

Стук. Кажется, упал телефон. Следом за ним и я.

***

Первое, что я почувствовала, когда очнулась – ледяную руку на лице. Я невольно прижалась к ладони и вдохнула запах голубики и холода.

Открывать глаза было страшно, вдруг мир опять поплывёт? Поэтому я продолжила лежать и вдыхать аромат, слишком приятный для того, кто хотел бы причинить мне зло.

– Марла?

Позабыв о своих планах притворяться спящей, я распахнула глаза и окинула взглядом своё тело. Вчера я устала настолько, что не переоделась в свой привычный ночной наряд. Тот, в котором меня родила мать.

Я не голая, это хорошо. Морган в моей квартире, это… не хорошо и не плохо. Скорее непонятно. Доктор хмурился, под глазами пролегли тени. Он уже одёрнул руку от моей щеки и наблюдал за каждым моим вздохом.

– Что у тебя с глазами? – я зажмурилась, думая, что у меня галлюцинации. Но нет, когда я открыла глаза, ярко-белая радужка доктора осталась на месте. Она блестела так, как переливаются только бриллианты – гордо, богато, зная себе цену. А обрамляли её иссиня-черные кольца в цвет бровям, зрачку и густым ресницам.

– Отдача. Если неприятно, можешь перестать смотреть, – Морган отвёл взгляд и дёрнул головой – его волосы упали на глаза. Потянулся к моей руке, чтобы проверить пульс.

– Что, не бьётся? – я попыталась шуткой свернуть тему. Не признаваться же, что мне понравились его глаза?

– Ещё чуть-чуть и мог бы перестать.

– Что со мной было? И как ты тут вообще оказался?

– Когда я пришёл, ты лежала на полу и выглядела обескровленной. Пульс почти не прощупывался. Я попытался исцелить тебя, но моя магия будто перетекала в кого-то другого. Думаю, кто-то пытался выкачать твою силу. Когда я понял, что это не просто обморок, поставил защиту. Но хватит её скорее всего на ненадолго.

Наверно этот факт должен был испугать меня, но я ничего не чувствовала. Кроме опустошения и желания уснуть, проснувшись года два назад, когда я была не так слаба и могла сама исцелить кого угодно, поставить защиту, при этом часто не говоря ни слова, что считается максимальным мастерством. Мало кто из опытных ведьмаков мог похвастаться такой способностью. А я – 17-летняя девушка – могла. Могла. В прошедшем времени.

Морган заметил перемену моего настроения и, видимо, приняв её за страх, нахмурился.

– К тому времени я найду способ исправить ситуацию, – пообещал он и невзначай, скорее машинально, погладил моё запястье там, где только что проверял пульс.

Потом мужчина отстранился и оглядел комнату, будто что-то вспомнив. И подскочил к моему алтарю с камнями, амулетами и таро – единственное, что я забрала с собой при переезде из Матто, не считая комплекта одежды на два дня. Морган схватил вчерашний подарок Дэна и протянул мне с вопросами:

– Что это за камень? Оракул?

Оракулы для ведьм не редкость. Они нужны, чтобы распознать любое воздействие на волю или здоровье человека. Любовное зелье в малых дозах камень не заметит, но при чём-то серьёзном поменяет цвет.

Заворожить камень может почти каждая ведьма. Но я больше не она. А этот докторишка постоянно напоминает мне об этом, ещё и заставляя повторять вслух.

– Для врача у тебя слишком короткая память. Я тебе говорила, что не ведьма. У меня не может быть оракулов.

– Оракул может защищать любого человека, не только ведьму, – опять этот занудный голос учителя старших классов.

– Я в курсе, Морган. Его мне подарил человек, который не может колдовать.

– Как это отменяет то, что это оракул?

– Ты невыносим! Сколько можно спорить и…

– Марла. Просто. Посмотри. На. Камень.

И я посмотрела. Он треснул, почти развалился на две части. Признак того, что меня пытались убить.

***

Я всё ещё ощущала слабость, поэтому Морган настоял на том, чтобы присмотреть за мной. Так что я изволила выйти на свежий воздух, чтобы хоть чуть-чуть отвлечься от навязчивых мыслей.

Мир небезопасен.Впервые я осознала это, когда меня бросили родители. Уехали на месяц, вручив дочь дяде, и просто не вернулись. Затем, когда из-за оплошности, которую позволяла себе почти каждая девушка на курсе, именно я потеряла силы.

Но никогда, никогда ещё мир не угрожал моей жизни. Ещё и так нагло, бестактно, как будто это сделал бестолковый ребенок, не задумываясь о последствиях.

Эти мысли не пугали меня, нет. Но я чувствовала, что после удара головой о пол что-то изменилось. Не знаю, что именно, но как раньше уже не будет.

Доктор открыл дверь квартиры и пропустил меня в коридор.

– Осторожно, не наступи на осколки, – предупредил мужчина и, придерживая меня за локоть (так полицейские провожают преступника, а не женщину, которой полчаса назад спасли жизнь), повёл обходным путём к лифту.

Я успела заметить разбитое окно – ещё одну причину для беспокойства. Запишу её в длинный список, пусть ждёт своей очереди.

Консьерж удивленно посмотрел на нас с Морганом, да так, что не смог ответить на наше синхронное приветствие. Для вечно вежливого Эрла такое поведение значило настоящее потрясение – он оставался улыбчивым и раздавал приветствия, даже когда ждал скорую из-за приступа аппендицита.

– Кстати, Морган, как ты попал внутрь? Консьерж смотрел на тебя как на привидение.

– Поверь, ты не хочешь этого знать, – улыбнулся врач.

Я выгнула бровь.

– Я бы поспорила, но не буду. Лучше посмотрю на неведомое – мистер Терминатор улыбается. А, всё, показалось, – быстро добавила я, потому что Морган скривился так сильно, будто я причинила ему физическую боль.

Мы уселись на лавочку. Морган – подальше от меня, отстранённо, как будто находился здесь не по своей воле, а выполнял задание и наблюдал за объектом.

Я же залезла на неё с ногами и глубоко вдохнула запах распускающихся деревьев, жизни, весны. Не помню, когда я в последний раз сидела без сигарет и телефона и просто дышала животом.

Вдох, выдох. Напоминание о том, что что-то происходит постоянно. Даже когда ты недоволен жизнью, твоё тело функционирует, живёт. Идеально знает о своей главной задаче – дышать.

– Морган, так ты расскажешь мне?

– Что именно ты хочешь знать?

– Я так понимаю, я чуть не умерла? – доктор кивнул, а я закрыла глаза, подставила лицо солнцу и продолжила. – Так вот подумай сам, что именно я хочу знать и хочу ли играть в твои игры.

Знаю, как будет. Я перечислю вопросы, ты постараешься их избежать, я – поймать тебя на чём-то и выудить правду. Ты будешь отбиваться, я нападать. Потом поменяемся местами. Возможно, несколько раз.

Только я не хочу играть. Или расскажи мне всё, что касается меня (твои тайны выпытывать не буду, у меня своих полно), или уходи. Мне терять нечего, кроме нервов, которые утекают при общении со лжецами.

– Справедливо, – блондин замолчал, а я даже открыла глаза проверить, не ушёл ли также тихо, как и подкрался ко мне позапрошлой ночью?

Но он сидел на том же месте, тоже закрыв глаза. Я невольно залюбовалась им, сумев разглядеть по-настоящему, не отвлекаясь на разговоры. Чёрные брови хмурились, доктор сжал челюсть так, словно хотел специально для меня ещё больше подчеркнуть свои острые скулы. Но нет. Он решал, можно ли мне доверять. По себе знаю, это дьявольски сложное занятие.

Морган почувствовал мой взгляд и открыл глаза.

– Твои глаза снова чёрные? Как?

– Не думал, что из всех тайн тебе любопытнее рассказ о том, как работают линзы, – скривился Морган.

– Пока я переодевалась, ты надевал линзы?

– Ну да.

– Зачем?

– Как много людей с белой радужкой ты знаешь?

Вместо ответа я наклонила голову набок. Да, на его глаза сложно не обратить внимание. Но почему он просто не надел солнцезащитные очки? Они у него с собой, я это успела заметить, как и его настоящий цвет глаз. Так что скрываться от меня не было смысла.

Что-то не сходится, господин скрытный доктор. Но расспрашивать о личном не буду.

Сама избегаю разговоров с коллегами, чтобы не делиться собой. И этой отстранённостью я ещё больше подкрепляю свою репутацию высокомерной пассии Дэна. Ни с кем не общается, днями и иногда ночами в кабинете шефа (пусть на самом деле по работе, но разве кто-то решился бы заглянуть и проверить?), ездит на новом рендж ровере. Я бы сама заподозрила неладное.

Но разгадка куда тривиальнее – я избегала пытливых вопросов. Что может быть хуже, чем растрачивать себя, когда тебя и так мало осталось?

Так что больше никаких вопросов про глаза. Не моё дело. Иначе вдруг начнутся ответные? А избегать друг друга будет сложно, по крайней мере сейчас.

Морган правильно истолковал моё молчание и начал рассказ.

– Я позвонил тебе утром, чтобы попрощаться и извиниться. Извиниться за то, что пытался ввести в заблуждение насчёт клиники. Попрощаться, потому что решил улететь из города. Я нашёл несколько договоров и увидел, что там нет пункта о согласии на все процедуры. Но это не главное. Было ещё кое-что, что заставило меня усомниться в том, что я в адеквате… Но это не важно. Я был уверен, что схожу с ума.

И мне было стыдно вдвойне из-за того, что ты мне поверила и не пришла на приём. Только не понимаю, как ты попала под заклинание, если постоянно была под моим присмотром. Я даже за снимками не сам выходил, а отправлял ассистента.

Я вспыхнула. Он не знает, что я ослушалась его и была у другого врача. От Моргана не укрылась моя перемена – он прищурился и внимательно следил за каждым движением, но молчал. Ждал, пока расскажу всё сама.

– Я вчера была у врача. У другого. Пришла утром и попросила поменять. А до этого своровала договор. И там, кстати, тоже не было ничего о ритуалах.

– Так это же отлично! – это чуть ли не самое радостное, что сказал мне Морган за неделю нашего знакомства. Вон как воодушевился.

– Что я тебя не послушала? Раз ты так радуешься, буду повторять чаще.

Мужчина отмахнулся и задал встречный вопрос:

– У кого ты была? Что тебе делали? Ты была под седацией?

– Нет, – я поёжилась, представив, что лежу в клинике без сознания, а со мной делают, что хотят. – Поставили пломбу и всё. У Зеффа, кажется. Такой рыжий симпатичный громила с глупыми шуточками.

– Да, это Зефф. Ты понимаешь, какая это удача? Мы знаем – кто, когда. И почти знаем – как. Осталось выяснить, как это решить. Я поеду к нему разберусь. А ты отдыхай.

– Эй, а обратно меня довести? – капризно выкрикнула я уже спине Моргана. И сама себе удивилась – осталось только ножкой топнуть и буду вылитой младшей сестрой Дэна.

Мужчина развернулся на пятках, подлетел обратно и, вместо того, чтобы высмеять меня и сказать, что могу дойти сама (а я бы правда могла), неожиданно включился в мою игру:

– Прости, совсем забыл.

Он снова взял меня за локоть и повёл через дорогу, держась на расстоянии. Сейчас в этом отстранённом жесте мне виделось больше заботы, чем в вопросах о самочувствии от других людей. Возможно, я давно не общалась с мужчинами и теперь каждое проявление благородства будет казаться мне чем-то личным.

– Морган, спасибо тебе. Ты спас мне жизнь.

– Вряд ли ты бы сегодня умерла. Скорее впала в кому или уснула, – мужчина поморщился. – Прости. Я разучился общаться с людьми. Рад, что успел и смог тебе помочь.

Меня не задели его слова. Они как раз были логичны. То, что он пытается помочь незнакомой даме в беде, для меня было более загадочным. Я всё ждала, когда мне выставят счёт.

У моей двери доктор остановился:

– Про общение со лжецами, которое высасывает энергию. Я никогда не вру.

Я выгнула бровь, а Морган продолжил:

– Только посторонним, и то ради восстановления справедливости… А тебе соврал два раза.

– Один из них, когда сказал, что глаза – результат отдачи? Всем известно, что прямых последствий для тела не бывает. Даже если предположить, что в неудачный день входит сломанная рука, бриллиантовые глаза скорее похожи на награду, чем проклятье.

– Нет, это как раз правда, – Морган выглядел удивлённым. – Я соврал, что тебя неправильно лечат, чтобы ты убралась из этой проклятой клиники.

– Лучше бы я тебя послушала, – пробормотала я и задумалась – а лучше ли? Да, чуть не умерла, но страха нет. Как и сожалений. Только осознание: да, мир в очередной раз подстроил мне западню, но сам же помог из неё выбраться. Я даже чувствую себя непобедимой, сильной, хотя моё самочувствие – заслуга Моргана. Но в глубине души появилась надежда, что мои силы когда-нибудь вернутся. Надо давить эти мысли, пока я не заигралась в счастливую жизнь и снова не получила от мира пощечину.

– Я бы и сам не поверил, если бы какой-нибудь мужик выследил меня и предложил держаться подальше от…

– Так ты меня выследил?

Морган открыл входную дверь, пропуская меня внутрь. Догадываюсь, что это способ избежать ответа. Как и его следующее заявление:

– Тебе кто-то звонит.

– И как, позволь спросить, ты это услышал? Если это способ сменить тему, то он не вяжется с твоей честностью.

– Это способ сменить тему. Но тебе правда кто-то звонит. А мне надо ехать к Зеффу. Разберусь и сразу вернусь. Если почувствуешь себя хуже, сразу звони.

Доктор развернулся и ушёл, а я поплелась в спальню, где с утра покоился мой телефон. Наверняка Дэн злится, что меня потерял.

18 пропущенных. Да, он точно злится.

Но его голос скорее обеспокоенный, чем злой. Друг моментально берёт трубку и покорно выслушивает мою ложь про лёгкую простуду.

– Я как раз собирался ехать к тебе. 10 минут и буду выезжать. Только закончу с одним делом, – последнее предложение прозвучало как-то необычно грозно для Дэна. Послышался глухой удар и тихий стон.

– Дэн, всё хорошо, я сейчас лягу спать. Не трать время. Или хочешь вместо работы смотреть, как я сплю?

– Я бы может был бы не против, но моё мнение никого не интересует, – буркнул он, взял с меня обещание, что я позвоню ему позже, и отключился.

Да, Дэн знал обо мне почти всё, но посвящать его в свои проблемы не хотелось. Скорее по привычке, чем из-за недоверия, ведь личных тем мы касались редко. В обществе не отвечают на вопрос «как дела» долгим монологом, потому что никто не ждёт честного ответа. Никто, но не Дэн. Только это не повод выкладывать ему все подробности моей жизни.

Прозвучал звонок в дверь. То ни одного мужчины, то целых два. И именно сегодня, когда я чувствую себя воскресшей из мёртвых. И выгляжу наверняка также.

– Что, уже соскучил..? – я не успела договорить, потому что на пороге стоял человек, которого я меньше всего сейчас ожидала увидеть. Моя бабушка Леда.

Глава 3. В смерти нет ничего плохого

В последний раз с бабушкой мы виделись около полутора лет назад, перед её отъездом к моим родителям. Я сбежала из города, не дождавшись её и не попрощавшись. За это время мы несколько раз созванивались, но я ни разу не рассказывала, что переехала. Про потерю сил я тоже умудрилась умолчать и подбила на это дядю.

В нашу разлуку Леда загорела и подтянула тело. Пусть бабушке около 70, но её это не останавливает ни бегать по несколько километров в день, ни держать сейчас в зубах сигару. Да и чёрные кожаные брюки, кремовый пиджак и огромные белые солнцезащитные очки выглядят на ней точно уж лучше, чем если бы их надела я. А её распущенные седые волосы намекают, что она не собирается ничего закрашивать ради стандартов красоты.

– Что, я настолько похорошела, что не узнаёшь? Даже внутрь не пустишь? – бабушка засмеялась и раскрыла объятия, в которые я, избавившись от оцепенения, с удовольствием нырнула. – Мне нравится твой новый образ. Если бы я хотела полностью забыть о старой жизни, тоже выбрала бы такой.

Половина Матто, как и я, любила эту самобытную, энергичную, отчасти сумасшедшую женщину. Хотя многие считали, что она выжила из ума, потому что слышала голоса мёртвых. Даже в мире ведьм не признавали существование этого дара.

Баллов не добавлял тот факт, что связь с потусторонним миром у Леды открылась после смерти дедушки. Из-за этого я не могла жить у неё после отъезда родителей, её считали неблагонадёжным (дословно) вариантом. Как будто дядя-аферист был лучше.

Бабушке хотя бы не пришлось бы помогать выискивать лазейки в договорах и подделывать справки. Зато жизнь с дядей научила меня многому – я могу полностью позаботиться о себе и даже стать нянькой сорокалетнему мужчине. А ещё я всегда читаю договоры, прежде чем их подписывать. Ну или почти всегда.

– Ба, как ты узнала, что я здесь?

– Пришлось надавить на твоего дядю. Борис думал, что я поверю в его глупую ложь.

Значит, он рассказал ей и остальную историю. Хотя, уверена, и кроме него было много желающих посплетничать. Только вот была одна нестыковка:

– Но он не знает, где я живу.

В ответ бабушка хитро, как мне показалось, улыбнулась, и зашла в квартиру.

– Ого, – проговорила она, оглядывая огромную гостиную и садясь на удобный диван. – Это так сейчас зарабатывают те, кто не закончил даже академию? Или ты всё-таки удачно вышла замуж, как тебе давно предлагал Борис?

Мы с бабушкой засмеялись. Из всех сумасшедших авантюр дяди самой невероятной была надежда на то, что я выйду замуж по расчёту. Или вообще выйду замуж.

– У меня есть диплом, мне его всё-таки выдали. А квартира… это всё Дэн, я работаю на него, он мне хорошо платит.

Леда прищурилась. Кажется, не поверила. Я даже испытала укол стыда за то, что считаю бабушку настолько наивной. Да, она слышит голоса и полтора года вообще находилась в другой стране, но любой может сложить два плюс два и понять, что вряд ли наёмный работник будет жить в доме, где на этаже всего две огромные квартиры. А это она ещё мой Рэндж не видела.

Поставив кипятиться воду, я присела рядом с бабушкой и только сейчас поняла, насколько устала. Морган хоть и подлечил меня, но это не отменяет тот факт, что час назад я чуть не умерла. Подняться бы и заварить бабушке чай… Но тело стало в разы тяжелее, настолько, что я не смогла даже сдвинуться и уснула.

Негромкий смех, доносящийся из неплотно закрытой дверцы кухни, разбудил меня. За окном уже стемнело, и я сначала не поняла, откуда в моей квартире целых два человека. За год жизни в ней я сюда никого не приглашала, только Дэна, и то это сложно назвать приглашением. Скорее он вламывался ко мне с утра с пончиками и кофе, чтобы вытащить на прогулку.

Потянувшись на диване, я осознала, что моя бренная тушка наконец отдохнула. Плюшевый плед обнимал меня, и я позволила себе ещё несколько минут не открывать глаза и просто наслаждаться моментом. Я выспалась. Мне не надо никуда бежать. Да, я связана с каким-то психом, который пытался выкачать мои силы, но сейчас что-то подсказывало, что всё будет хорошо. По крайней мере сегодня вечером.

Ещё один тихий взрыв смеха вернул меня в реальность. Я окончательно открыла глаза и, укутавшись в плед (не из-за холода, а потому что так было уютнее), побрела на кухню, ожидая, что увижу там кое-что необычное.

Так и было.

Сегодня днём я была уверена в трёх вещах. Первое – меня пытались убить. Второе – да, я лишилась магии, но почему-то меня это уже не так заботит, как раньше. Третье – Морган последний человек, который мог бы мило сидеть на кухне с вашей бабушкой, шутить и пить чай из крохотных фарфоровых чашечек.

Но именно это я увидела, когда босиком по тёплому полу пробралась к кухне и распахнула дверь —ага, попались. Даже не знаю, чему удивляться больше, доктору с тёплой улыбкой до ушей (такой я ещё не видела), тому, как они нашли общий язык или…

– Что это зачашечки? – завершаю я свою мысль и специально выделяю последнее слово. Сама то я пью чай из супницы. Не то чтобы я была против обычных кружек, просто в магазине выбрала самую большую, а чек показал, что это вовсе не кружка. Но мне нет дела до формальностей – главное, чтобы чай дольше не кончался. Этих фарфоровых чашек мне хватило бы на два глотка.

– Я же говорила, ей одна эта чашка на два глотка, – бабушка удивительно точно воспроизвела мои мысли. – В старших классах она подходила ко всем учителям, вызнавая, как заколдовать кружку, чтобы в ней не кончался чай. И даже просиживала месяцами в библиотеке, надеясь найти заклинание и доказать всем, что это возможно. Единственные три месяца, когда Марлу можно было застать за книжкой.

Леда засмеялась, Морган улыбнулся и бросил на меня быстрый взгляд. Я застонала, вдохнула запах бергамота, чтобы успокоиться, и села рядом с новоиспечёнными подружками, отбросив волосы так, чтобы они закрыли шрам на шее. Хотя… Морган наверняка должен был его заметить сегодня, когда я лежала на полу?

Бабушка прервала мои мысли:

– Тебе понравится сервиз. Конечно, бесконечного чая от него не жди, но всё же он заколдован. Вытяни любую кружку и получишь послание. Оно проявится специально для тебя.

В большой руке Моргана чашка казалась ещё меньше, чем была на самом деле. Я рассмотрела рисунок на его экземпляре —повешенный. У Леды был бежевый вариант без ничего, как и в коробке, где хранился набор.

Я потянулась к одной из них и взяла в руки, наблюдая, как вырисовывается один из арканов. Штрихи появлялись неспешно, как будто их выводил невидимый художник. Я узнала эту карту задолго до того, как рисунок проявился полностью —смерть.

Морган нахмурился:

– Что-то не очень позитивные послания.

– В смерти нет ничего плохого, – возразила бабушка, а брови мужчины поползли вверх. Такие заявления – одна из причин, почему многие считают, что она не в своём уме. Внучке выпала карта смерть, а она воспевает переход в другой мир.

Конечно, она имеет в виду карту, а не саму смерть. Наверно. Но с объяснениями Леда обычно не торопится. Кому повезло – тот понял смысл. Если не понял – твои проблемы. Что о бабушке подумают, ей всё равно.

– Вкарте«смерть» и правда нет ничего плохого, – пришлось пояснить мне. – Она не означает смерть физическую. Скорее перерождение, новый этап жизни, конец чего-то и обновление.

– Что-то ты в этом слишком разбираешься для не-ведьмы, – прищурился Морган так, будто поймал меня на чём-то, и сразу сменил тему. – А что значит повешенный?

– Ты застрял в чём-то, что мешает тебе двигаться вперёд. В чём-то, что надо отпустить, чтобы идти дальше. Не сразу, конечно, сначала вынести свой урок и поменять что-то. Иначе можно всю жизнь быть повешенным… Не жить, не любить, отрицать саму идею движения вперёд.

Не знаю, для кого я произносила эти слова – для себя или Моргана, но мы оба задумались. Я сама уже год нахожусь в состоянии повешенного. Конечно, это не сравнить с 6 месяцами, когда я не выходила из дома, но… Сейчас я поняла, что отличается это только по виду, внутри всё осталось прежним.

Да, появилась красивая обёртка в виде работы, друга, квартиры с красивым видом и дорогим авто. И она мне нравилась, но внутри было пусто. Будто в цветной фантик завернули камушек и заставили съесть с закрытыми глазами, обломав зубы.

Зубы, стоматология… Я поморщилась. Морган должен был разобраться с Зеффом, и именно для этого он заглянул ко мне, а не для семейного чаепития.

Непонятно, о чём думал Морган, но его образ улыбающегося доктора, который ещё 10 минут назад шутил на пару с моей бабушкой, испарился. Он помрачнел и погрузился в себя.

Интересно, о чём думает? И похожи ли его мысли на мои? Если он последние полгода охотился непонятно на кого и посвятил этому всё, включая работу, вряд ли его жизнь можно считать насыщеннее моей. Я чувствовала за его плечами какой-то груз, личную причину, которая заставляла его поступать именно так, как он поступал. Возможно, он не живёт, как и я. Но меня это не касается.

После моих слов разговор не ладился. Каждый погрузился в себя, и только Леда казалась довольной, продолжала пить чай и посматривать то на меня, то на мужчину. Потом он попрощался с нами и ушёл, шепнув, что нам надо увидеться завтра, чтобы закончить дело.

Я положила чашки в раковину и снова ощутила упадок сил.

– Иди ложись, я всё уберу, – бабушка погладила меня по плечу и подтолкнула в сторону спальни, а через 10 минут пришла проверить, что я легла в кровать, и подоткнуть махровое одеяло. На каникулах я часто гостила у неё, и она проделывала те же манипуляции. Укутывала меня в одеяло, как пирожок, а сама садилась рядом и рассказывала сказку.

– Бабушка, спасибо тебе. За сервиз… и за то, что приехала. Я скучала, – защипало в носу, а я удивилась, ведь за последний год я не проронила ни слезы.

– Я рада быть здесь, – бабушка улыбнулась, села рядом и положила ладонь мне на щеку – как в детстве.

– Ты расскажешь мне сказку?

– Конечно. Можно сказать, я за этим и приехала, – Леда засмеялась, а у меня внутри что-то сжалось при мысли, что я полтора года не слышала этот смех по своей же вине.

Я не звонила. А если звонила она, я старалась как можно быстрее повесить трубку, прикрываясь тем, что у меня нет времени. Но время всегда находится на то, что действительно важно.

Правда была в другом – я не могла с ней разговаривать и притворяться, что всё нормально. С кем угодно, но не с ней. Бабушка всегда смотрела в душу и по одной неосторожной фразе могла разгадать истинные намерения и страхи.

Ну, или с ней правда разговаривали призраки, раскрывая все тайны живых.

– У тебя интересный друг, Марла. Необычный. Я давно не встречала никого подобного.

– Что, ты узнала все его тайны по одному разговору и предсказанию? И он мне не друг, он просто лечил мои зубы, – поспешно добавила я, а бабушка по-доброму прищурилась, сдерживая смешок.

– Все тайны я не узнала, но главную – да.

Я приподнялась на локтях от любопытства и закусила губу, чтобы заставить себя сдержать вопрос.

– Он сам тебе расскажет. Если, конечно, ты не вылечишь все зубы раньше, – бабушка усмехнулась и добавила: – Ложись. Какую сказку тебе рассказать?

– Мою любимую, – я откинулась назад, чувствуя предвкушение, как в детстве.

Бабушка одной фразой зажгла сигару, сделала затяжку и начала рассказ.

Ведьмы населяли землю испокон веков. Да были среди них необычные.

Род оборотней лисиц, которые могли хитростью добиться чего угодно, даже власти и поклонения. Род медведей, которые могли силой помериться с любой армией. И род воронов, которых все считали бесполезными падальщиками. Не было в них ни хитрости, ни силы, поэтому и оборотни, и тем более остальные ведьмы не воспринимали их всерьёз.Это помогло воронампросуществовать дольше остальных, но ненамного.

Когда лисицы и медведи, сговорившись, попытались захватить власть, им дали отпор и истребили всех, до последнего. С трудом ведьмам далась эта победа. Властвующие семьи потеряли много своих и, посовещавшись, решили, что лучше предотвращать, чем разгребать последствия. Тем более, об оборотнях давно ходила легенда, которую раньше, во времена мира, никто не решался проверить. Если съесть ещё бьющееся сердце одного из трех, можно приобрести силу, перед которой преклонится кто угодно.

Часы существования воронов были сочтены.

На них напали ночью, до этого опоив отваром, что блокирует силы. Мужчин убивали сразу, детей и женщин брали в плен, чтобы опробовать их ещё бьющиеся сердца. Многие из воронов предпочли сброситься со скалы и разбиться, чем пасть перед врагами.

Почти никто не выжил. И даже тот, кто умудрился уцелеть, никогда больше не мог раскрыть свои крылья в Защищённых землях.

Вороны были признаны мятежниками. Теми, кто восстал против каждого жителя Защищённых земель, желая погубить всех. Теми, кто спалил лес дотла, уничтожил остальных оборотней и навлёк на себя гнев правящих семей.

Их огласили демонами, ненавидящими ведьм и себе подобных. С тех пор каждый, кто увидит в небе парящего ворона, должен был подстрелить его. В противном случае он сам признавался мятежником, восставшим против народа.

Неизвестно, прервался ли род воронов. Но с тех пор в Защищённых землях ни разу не видели ни одного из них.

Когда Леда закончила, остатки сна прошли, как и всегда. Я никогда не засыпала под эту историю, зато бабушка иногда выключалась посередине рассказа.

– Никогда не понимала, почему мне так нравится эта сказка.

– Разве? По-моему, это очевидно.

– И что же очевидного в том, что маленькая девочка с детства любит сказку о каннибализме?

– Она грустная, это раз. Она со смыслом, два. Ты с детства любила замечать несправедливость и манипуляции, а тут прямая иллюстрация, это три. Ты всегда была более вдумчивой, чем сверстники, видела подтекст и смотрела в суть.

Была.

Сейчас я просто одна из офисных блондинок. И хотя я не имею ничего против ни блондинок, ни офиса, в районе сердца что-то тоскливо заныло. Бабушка, пусть и на минуты, вернула меня в детство и напомнила о моих мечтах и стремлениях. О былой глубине. Сейчас же я чувствую себя пустой.

– Мы с Борисом всегда между собой обсуждали, что тебя ждёт великое будущее. И сейчас так считаем, – бабушка погладила меня по ладони и потянулась к ночнику в форме луны, чтобы выключить свет.

Внутри похолодело, я сглотнула ком в горле и заговорила, хотя, казалось, мой язык увеличился в несколько раз и лишился способности двигаться:

– Тебе никто не рассказал? У меня… У меня больше нет сил.

– Она есть в тебе, Марла, – бабушка даже не моргнула от моего признания. – Пусть даже не такая, как раньше, пусть даже ты её не чувствуешь, но она есть. И вернётся, когда настанет время. Я верю в это. Верю в тебя. Осталось поверить тебе.

На глазах проступили слёзы признательности. За ними накатило отчаяние и груз чужой веры, которую я не могу оправдать.

– Леда, почему это произошло именно со мной? – спросила я сквозь сон, не решаясь уточнять, что именно имею в виду.

– Может ты собиралась предать себя и вселенная тебя остановила?

– Вселенной нет до меня дела.

– Это не так, милая. Скоро ты поймёшь.