Текст книги "Под сиренью"

Автор книги: Луиза Мэй Олкотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Бэб попала в новый "экипаж" безо всякого страха, и Бэн уверенно нес ее, пока они не добрались до какого-то сарая и мальчик не остался там, радуясь, что избавился от этой парочки.

Впервые все шло хорошо, и Бэб благодарно улыбнулась своему "носителю". Бэн сказал, что на песчаной дороге груз кажется тяжелее, так как ноги вязнут в песке.

– Спасибо тебе. Но я знаю, что тяжелая.

– Сиди, – сказал Бэн.

На дороге послышалось какое-то пение с акцентом. Узнав его, Бэн снял шляпу.

– Едь домой одна. И не обращай на него внимания!

– Прекрасно. Ты убегаешь под дождем, оставляя женщину растерянной? – съязвил Пэт, подходя к Герцогу, который своим римским носом учуял Бэна.

– Тебе Билли рассказал о нас? – спросила Бэб.

– Конечно. Сквайр послал меня за вами. Я остановился здесь лишь для того, чтобы закурить трубку.

– Не хочешь – не вези. Я приду, как смогу, – ответил Бэн.

– И не буду. Ты живенький. Но четыре ноги все же лучше, чем две.

Бэб хотела убедить Бэна переступить через свою гордость ради того, чтобы их доставили домой.

В итоге Пэт повез Бэб в экипаже. Они и догадаться не могли о том, что Бэн, мастерски прицепившись к экипажу сзади, ехал, да еще и строил гримасы.

У въездных ворот Бэн спрыгнул, чтобы прибежать первым. Таким образом Пэт мог только сжимать кулаки, после того как привез Бэб.

* * *

Мисс Селия первая заметила перемену в поведении Бэна, который лежал на диване и не находил себе иного занятия, кроме как наблюдать за тем, что делают другие люди. Бэн казался веселее, когда читал, поскольку в этот момент забывал о своих горестях. Но когда его обязанности были выполнены, он возвращался в свою комнату.

– Торни, что произошло с Бэном? – спросила мисс Селия однажды, когда они с братом были одни во время – как они называли – "прогулки под сиренью".

– Беспокоится о Санчо, полагаю. Говорю тебе – лучше б эта собака никогда и на свет не рождалась! Его исчезновение просто испортило Бэна. Нисколечко веселья в нем не осталось. И что бы я ни делал – его ничто не радует. – Торни очень экспрессивно выражал свои мысли.

– Мне интересно, что у него на уме? Он ведет себя так, будто скрывает горе, о котором не смеет рассказать. Ты с ним говорил об этом? – спросила мисс Селия. Казалось, что ей известно о какой-то неприятности, но она не хочет об этом говорить.

– О да. Я расспрашиваю его, но он сердится. И мне приходится оставлять его в покое. Может, его тянет сбежать обратно в цирк? Но я не думаю. Бэн вовсе не подлец. Вот почему он мне нравится.

– Ты когда-нибудь замечал, чтобы он поступал подло или обманывал? – спросила Селия, понижая голос.

– Нет. Он самый честный из всех, кого я видел. Иногда Бэн бывает грубоват, но он не хочет никого обидеть и старается быть джентльменом. Раньше он не видел такого, как здесь, и все ему ново.

– О, Торни, из трех павлинов ты – самый лучший! – засмеялась мисс Селия.

– А из двух обезьян Бэн – самая большая. Никогда не знаешь, где ему хорошо и когда он счастлив! – произнес юный джентльмен, положив паука на книжную страничку, будто недовольного Бэна.

– Иди сюда. Я тебе скажу, что меня волнует. Никому другому я об этом говорить не хочу, но чувствую себя абсолютно беспомощной. И мне даже кажется, что у тебя получится решить эту проблему лучше, чем у меня.

Торни был заинтригован таким развитием событий. Он подошел и сел на стул у ног сестры, когда та тихо прошептала:

– У меня пропали деньги из шкафа. И я боюсь, что Бэн мог их взять.

– Но шкаф всегда заперт, и ты прячешь ключи в маленькой комнате?

– Однако деньги исчезли, хотя ключи были все время на месте.

– Но почему ты думаешь, что это он, а не Миранда, Кати или я?

– Потому что вам троим я доверяю, как себе. Я знаю девочек многие годы. А насчет тебя – ты ведь знаешь, что все мое – это и твое тоже.

– А все мое – это твое. Но Селия, как он мог такое сделать? Он не умеет открывать замки. Я это знаю, так как он не смог открыть мой письменный стол.

– Я никогда не думала, что это возможно, до сегодняшнего дня. Когда вы сегодня играли в мяч, он мастерски кувыркнулся. Ты его похвалил, а он сказал, что еще не такое умеет – даже по трубе лазить.

– Ну и что?

– Возле окна в ту комнату есть дерево. Бэн мог легко туда проникнуть. Я не хочу об этом думать. Торни, ради его блага – я должна перестать так думать. Но если он планирует убежать, деньги были бы ему очень кстати. И он может думать, что это его собственные. Ты же знаешь – он просил меня положить его зарплату в банк. И я положила. Может, он не захотел прийти ко мне за ней потому, что не смог привести достойную причину, почему это дело не терпит отлагательства. Я так обеспокоена! Не знаю, что делать.

Торни обнял сестру, будто пытаясь отогнать от нее все напасти.

– Не расстраивайся, Селия, дорогая. Оставь это мне. Я накажу его – этого маленького неблагодарного бродягу!

– С этого не стоит начинать. Боюсь ты можешь рассердить его и ранишь его чувства – тогда мы уже ничего не сможем исправить.

– Ранить его чувства! Я просто спокойно и холодно скажу: "Послушай, Бэн, верни деньги, что отнял у моей сестры, и проваливай!"

– Нет, не пойдет, Торни. Он тут же убежит – виновен он или нет. Если бы я знала, что делать!

– Дай подумать, – и Торни опер подбородок о свою руку. – Уверен, это Бэн их взял. – Он тут же продолжил: – Когда я зашел этим утром в комнату Бэна поинтересоваться, почему он не пришел начистить мне обувь, тот молниеносно закрыл ящик в комоде и покраснел. Это было странно. Я не постучал и поэтому застиг его врасплох.

– Не думаю, что он спрятал бы украденные деньги в своем комоде. Он очень умный.

– Он мог там их и не держать. Просто смотрел на них, а когда я зашел, спрятал там. Он не очень то разговорчив со мной. Кроме того, знаешь, во время сегодняшнего чтения он совсем не слушал, а когда его спросили, о чем он думает, то очнулся и пробормотал что-то про Санчо. Я говорю тебе, Селия, тут что-то подозрительно.

– Да. Хотя, возможно, мы ошибаемся. Может, немного подождем и дадим бедному мальчику шанс оправдать себя до того, как скажем ему об этом? Я лучше потеряю деньги, чем голословно и ошибочно его обвиню.

– Сколько там было?

– Одиннадцать долларов. Но исчезли десять.

– Послушай, ты передала это дело в мои руки, так позволь мне этим и заниматься. Я ничего не скажу Бэну, пока ты не позволишь, а буду за ним наблюдать. И теперь, когда мои глаза раскрыты, меня нелегко будет одурачить.

Торни нравилась новая игра в детектива. Но когда мисс Селия спросила, с чего именно он планирует начать, он смог ответить лишь банальным выражением:

– Не знаю. Отдай мне ключи.

Ключи были отданы.

Бэн немного повеселел – будто чувствовал, что за ним следят, но, тем не менее, вел себя, как обычно. Мисс Селия чувствовала себя немного виноватой, подозревая его, поэтому была терпелива к сменам его настроения. Торни выглядел очень забавно со своей излишней таинственностью, пытаясь казаться безразличным к поступкам Бэна, в то время как только за ним он и следил. Торни несколько засомневался в том, что Бэн один мог украсть деньги. А еще – для того, чтобы открыть скрипящий шкаф, нужны были сила и подручные средства – такие, как нож, например.

– Теперь можешь меня поздравить, – позволь мне поговорить с ним, – сказал Торни сестре. Его так и распирало от гордости за свои успехи в качестве детектива.

– Не сейчас. Тебе ничего не следует делать. Я боюсь, было ошибкой с моей стороны позволить тебе этим заниматься. Это испортило вашу дружбу. Я была неправа. Не думаю, что он виновен, – ответила Селия.

– Почему нет? – Торни выглядел расстроенным.

– Я тоже за ним наблюдала. Нет, не похоже на то. Сегодня я спросила его, нужны ли ему деньги, не отдать ли ему все, что храню с остальными? И он посмотрел мне прямо в лицо так откровенно, у него были такие благодарные глаза! Я не смогла больше в нем сомневаться, когда он сказал мне: "Сохраните их, пожалуйста. Я здесь ни в чем не нуждаюсь – вы все так добры ко мне".

– Селия, не будь такой мягкосердечной. Он слишком хитрый. И знает, что я за ним присматриваю. Когда я спросил его, что он видел в той комнате, когда выносил из нее мяч, он ответил, смеясь: "Только мышь".

– Поставь там ловушку. Я слышала, как мышь пищала прошлой ночью. Это меня разбудило. Нам нужно завести кота.

– Мне сказать об этом Бэну или ты это сделаешь?

– Я сообщу о своем решении утром. А ты, тем временем, будь добр с ним.

Итак, все было перенесено на следующий день. Мисс Селия собиралась с мыслями, чтобы поговорить с Бэном. Она спускалась вниз к завтраку, когда громкие голоса заставили ее вслушаться и остановиться. Звуки доносились из комнаты Бэна, где двое мальчиков о чем-то громко спорили. "Надеюсь, Торни сдержал свое обещание", – подумала она и поспешила к ним.

Комната Бэна находилась в конце коридора, и мисс Селия могла слышать и видеть, что происходит, еще до того, как подошла совсем близко к двери. Бэн стоял возле своего комода, взъерошенный и красный, как индюк. Торни спорил с ним. Он сказал презрительным тоном:

;– Ты здесь что-то украл и не сможешь отрицать этого.

– Я не делал ничего такого.

– Если бы. Я настаиваю на этом и хочу убедиться во всем.

– Не выйдет.

– Что ты прячешь? Что ты на этот раз стащил?

– Я не крал – это всегда было моим, и я брал его тогда, когда хотел.

– Я знаю, что все это означает, – лучше верни обратно!

– Стоп! – закричал третий голос, когда Торни был готов поднять на Бэна руку, а тот, в свою очередь, приготовился защищать себя до конца. – Мальчики, прекратите! Бэн, прячешь ли ты что-то в комоде? – мисс Селия стала между ними.

– Да, мэм.

– Оно принадлежит тебе?

– Да, мэм.

– Где ты это взял?

– У сквайра.

– Это деньги?

– Нет, мэм.

– Тогда, что это?

"Мяу!" – произнес четвертый голосок из комода, и Бэн открыл ящик. Серый котенок выполз оттуда, довольный от того, что его выпустили.

Мисс Селия села на стул и долго смеялась. Торни выглядел глуповато. А Бэн задрал нос и наблюдал эту картину, сохраняя достоинство.

– Это все прекрасно, но не решает дела, Селия, – сказал Торни.

– Она сказала, что хотела бы котенка. Я пошел и взял его у сквайра. Пошел я рано и взял его без спроса, но у меня есть на это право, – объяснил Бэн.

– Это было очень мило с твоей стороны. Я хотела как раз такого прелестного котенка. Мы закроем его в комнате, чтобы поймать мышь, – сказала мисс Селия, подбирая котика.

– Она имеет в виду свою комнату. Ты знаешь туда дорогу и тебе не нужно ключей, чтобы туда попасть, – саркастично добавил Торни.

– Ты больше не заставишь меня лазить по деревьям за твоим мячом, и мой кот не будет ловить твоих мышей.

– Коты не ловят воров – вот для чего я здесь!

Глава 15. Заезд Бэна

По Санчо был большой траур, потому что все восхищались и любили этого пса за его таланты и достоинства. Мисс Селия размещала объявления, Торни предлагал денежное вознаграждение, и даже угрюмый Пэт остерегался белых пуделей, когда ходил на рынок. Но ни Санчо, ни единого его следа так и не появилось. Бэн был безутешным и строго сказал, что так ему самому и надо, когда кизиловый яд поразил его лицо и руки. Так же думал и бедняга Билли, даже не отваживаясь требовать сострадания, хотя Торни с удовольствием предписывал ему листья подорожника, а Бэтти с большим усердием снабжала его этими листьями, пропитанными кремом и слезами, выражающими сожаление о случившемся. Это лечение было настолько успешным, что вскоре больной занял свое место в обществе, как всегда. Но болезнь Бэна не поддавалась лечению – мальчик полностью пал духом.

– Я не считаю справедливым то, что на мою голову свалилось столько неприятностей: сначала потеря отца, а потом и Санчо. Если бы рядом не было мисс Селии и Литы, не думаю, что смог бы это выдержать, – сказал он однажды в порыве отчаяния где-то через неделю после ужасного события.

– Ну, приди в себя, не сдавайся, дружище. Если он жив, я его найду, а если нет – постараюсь достать тебе такого же хорошего пса, – ответил Торни, дружески похлопав Бэна по плечу, когда тот несчастно сидел среди бобов, которые опалывал мотыгой.

– Не может быть другого такого же хорошего! – воскликнул Бэн, возмущенный такой идеей. – Разве я когда-нибудь пытался заменить его лучшей и самой огромной собакой, которая всегда виляет хвостом?! Нет, сэр, в мире есть только один Санчо, и если я его не найду, то у меня никогда больше не будет собаки.

– Ну, тогда попробуй завести другое животное. Можешь взять у меня то, которое тебе нравится. Возьми павлина хоть сейчас, – надоедал Торни, полный мальчишеского сострадания и доброжелательности.

– Они ужасно милы, но не думаю, что смогу ухаживать за ними, спасибо, – грустно ответил Бэн.

– Возьми кроликов – хоть всех, – предложил Торни, что было щедро с его стороны, так как их была минимум дюжина.

– Они не верны человеку так, как собака; все, в чем они нуждаются, – это пропитание и земля, в которой можно зарываться. Меня тошнит от кроликов. – Хотя Бэн и говорил так, он был в совершенном порядке, потому что заботился о кроликах с тех пор, как они появились. А каждый мальчик, у которого когда-либо были кролики, знает, что это за забота.

– Надеюсь, у нас состоится торг и распродажа. Будет ли Джек для тебя утехой? Если да, можешь взять его. Я сейчас чувствую себя настолько хорошо, что могу гулять или кататься верхом на какой-нибудь другой лошади, – добавил Торни в порыве щедрости.

– Джек не сможет быть со мной всегда, как Санчо. У меня бы не вышло его всегда с собой.

Бэн пытался быть благодарным, но никто, кроме Литы, не мог бы вылечить его израненное сердце. А она не могла сказать Торни, что, возможно, он мог бы предложить ее своему страдающему другу.

– Конечно, ты не смог бы брать Джека к себе в постель, закрывать его в своей комнате, и, боюсь, он никогда не научится чему-нибудь умному. Но мне бы очень хотелось, чтобы у тебя было то, чего ты хочешь. Я был бы очень рад подарить это тебе.

Он говорил с такой искренностью и добротой, что Бэн поднял глаза, понимая, что Торни подарил ему одну из самых прекрасных вещей в мире – дружбу! Он очень хотел ему об этом сказать, но не знал, как все это выразить, а потому схватил свою мотыгу и принялся за работу, промолвив тоном, по которому Торни понял все его чувства:

– Ты так добр ко мне – не обращай на все это внимания, и я не буду больше волноваться; это, кажется, лишь еще одна трудность, которая приходит сразу за предыдущей. – Когда он замолчал, прозрачная слеза упала на листья боба и засверкала, как роса. Заметив это,... с большим беспокойством отвел свой взгляд.

– Боже милостивый! Я найду эту собаку, даже если она уже не на земле. Не падай духом, парень, мы все-таки вернем твоего дорогого друга. – С такими подбадривающими словами Торни ушел ломать себе голову над тем, как можно разрешить эту проблему.

Через полчаса после этого разговора звук шарманки на улице вывел Торни из глубокого раздумья, в которое он впал, отдыхая на только что скошенной траве газона. Он провел разведку, заглянув за стену ограды, и увидел довольно-таки хорошую шарманку, на которой играл человек приятной внешности, по виду итальянец, с забавной обезьянкой. Мальчик приказал им войти, проявив заботу о Бэне, так как решил, что музыка и обезьянка могут вызвать приятные воспоминания о прошлом и утешить его. Гости вошли во двор в сопровождении Бэб и Бэтти. Дети были полны веселья – шарманка была редкостью в тех местах, и они наслаждались, слушая ее. Шарманщик шел дальше, и его белые зубы светились в улыбке, а черные глаза сверкали, в то время как обезьянка делала трогательные поклоны и подбирала пенни, брошенные Торни.

– Сейчас жарко, и ты выглядишь уставшим. Садись, а я прикажу приготовить для тебя обед, – сказал молодой хозяин, указывая на скамейку возле больших ворот. Поблагодарив на ломаном английском языке, человек радостно повиновался. А Бэн попросил, чтобы ему разрешили так же уютно устроить Яко. Он объяснил, что знает про обезьян все и понимает, что им нравится. Таким образом бедное животное было освобождено от своей формы и треуголки и накормлено хлебом с молоком. Обезьянке разрешили скрутиться на прохладной траве, чтобы немного вздремнуть. Она выглядела, как маленький уставший человечек в шубке, и дети без устали рассматривали ее. Тем временем появилась мисс Селия. Она заговорила с Джакомо по-итальянски, немного успокоив, тоскующее по дому сердце. Мисс Селия была в Неаполе и могла понять тоску за прекрасным городком, который был родиной Джакомо. После недолгой беседы на его родном языке этот хороший человек остался так доволен, что играл для детей, которые танцевали, до тех пор, пока те сами не захотели остановиться. Он перестал играть. Казалось, ему было ненавистно снова выходить на одинокую, пыльную дорогу.

– Я бы стал путешествовать с ним пешком. Мог бы зарабатывать достаточно на жизнь, – сказал Бэн, когда заталкивал Яко в костюмчик, который тот ненавидел.

– Ты пойдешь со мной? – спросил итальянец, кивая головой и улыбаясь. У него был цепкий взгляд – и потому, что он заметил и услышал из обрывков разговора, он понял, что Бэн отличался от остальной компании.

– Если бы у меня была моя собака, то с удовольствием, – Бэн с печалью рассказал историю своей потери, думая, что никогда это не забудет.

– Думаю, я видел смешного песика, как твой, на пути из Нью-Йорка. Он выполнял небольшие трюки с буквами, танцевал, ходил на голове и делал смешные вещи, – сказал гость, когда услышал перечень достоинств и достижений Санчо.

– У кого он был? – спросил Торни, чрезвычайно заинтересованный услышанным.

– У человека, которого я не знаю. Это был сердитый человек, который бил его, когда собака путать буквы.

– Он складывал по буквам свое имя?! – закричал Бэн, едва дыша.

– Нет, поэтому мужчина бить его. Собаку звали Генерале, а он все время писал "Санчо" и плакал, когда его били плеткой. Ага! Да! Это и есть его настоящее имя, а не Генерале? – Потом мужчина кивнул, замахал руками и широко улыбнулся, взволнованный, как маленький мальчик.

– Это Санчо! Скорее за ним! Прямо сейчас! – закричал Бэн с нетерпением.

– Мы за сотни миль, и единственная наша зацепка – это рассказ этого человека! Нам нужно немножко подождать, Бэн, и ехать только тогда, когда мы будем уверены, – сказала мисс Селия, готовая практически на все, но не такая уверенная, как мальчики.

– Какая то была собака? Большой кучерявый белый пудель со странным хвостом? – спросила она Джакомо.

– Нет, моя синьорина, он не кучерявый, не белый – он черный с гладкой шерстью и маленьким хвостом, и сам маленький, – при этом мужчина поднял один из своих смуглых, пальцев, показывая как бы короткий виляющий хвост.

– Вот видишь, все-таки мы ошибались. Собак часто называют Санчо, особенно испанских пуделей. Ведь по происхождению Санчо – испанец, ты же знаешь. Мне очень жаль, это не наша собака.

Лица мальчиков помрачнели, их надежды рухнули, но Бэн не хотел сдаваться. Для него существовал только один Санчо в мире, и его сообразительность подтолкнула его к мысли, которая не пришла в голову никому из них:

– Это может быть мой пес! Они покрасили его, как мы раньше красили игрушечных лошадок. Я же сказал, что он очень ценный, и те, кто его украл, так его прячут, иначе не было бы смысла, разве вы не понимаете? Потому что мы бы его узнали!

– Но у черной собаки не было хвоста, – начал Торни, желая убедиться в своей правоте, но все же сомневаясь.

Бэн вздрогнул, будто сама мысль об этом причиняла ему боль, и мрачно сказал:

– Они могли обрезать Санчо хвост.

– О нет! Нет! Они не должны, они бы не стали! Разве можно быть такими жестокими? – закричали Бэб и Бэтти в ужасе от этого предположения.

– Мало ли, что такие парни могли сделать для перестраховки, чтобы затем можно было заставить собаку зарабатывать им на жизнь, – сказал Бэн с важным видом, забывая в своем гневе о том, что сам он только что хотел таким же образом зарабатывать себе на жизнь.

– То не ваша собака? Простите, что не найти ее для вас. Адьес, синьорина. Грасиас, сеньор. Всего хорошего, – сказал итальянец, целуя руку мисс Сели, и уже уходя взял на плечи шарманку и обезьянку. Мисс Селия задержала его, чтобы дать свой адрес, и попросила сообщить ей, если он вдруг повстречает бедного Санчо в своих странствиях, ведь такие бродячие артисты часто натыкаются друг на друга. Бэн и Торни провели его до угла школы и подробно распросили о черном псе и его хозяине, потому что не собирались так легко сдаваться. В тот же вечер Торни написал кузену в Нью-Йорк и детально описал ситуацию, умоляя его выследить того мужчину, проверить собаку и проследить, чтобы полиция убедилась, что все законно. Проделав все это, мальчики с облегчением стали ждать ответа. Но когда они его получили, это их не сильно утешило. Кузен Гораций выполнил свои обязательства как настоящий мужчина, но мог только сообщить о провале. Хозяин черного пуделя был подозрительным типом, но он рассказал очень складную историю о том, как купил собаку у незнакомца, и она успешно выступала, пока ее не украли. Он говорил, что ничего не знал о происхождении собаки и ему было очень жаль потерять ее, так как она была умным животным. "Я попросил своего собаковода поискать пса, – говорилось в письме, – но тот ответил, что, скорее всего, его убили, как и многих других. На этом история заканчивается, и это довольно-таки паршиво, скажу я вам".

– Молодец, Гораций. Я же говорил, что он все сделает как положено и доведет дело до конца, – сказал Торни, прочитав этот абзац в глубоко занимательном письме кузена.

– Может, на этом заканчивается история той собаки, но не моей! Я уверен, что пес сбежал, и это был Санчо. Он обязательно вернется домой, вот увидите, вернется! – закричал Бэн, отказываясь верить, что все кончено.

– И пройдет сотни миль? Он бы не смог тебя найти без помощи, каким бы умным ни был, – ответил Торни, не веря в это.

Бэн выглядел подавленно, но мисс Селия подбодрила его, сказав:

– Он запросто мог бы это сделать. У моего отца была подруга, которая оставила маленькую собачку в Париже, и этот зверек нашел ее в Милане, а на следующий день умер от переутомления. Звучит невероятно, но это так, и я уверена, что Санчо еще жив. Он вернется домой, давайте на это надеяться и радоваться, пока ожидаем.

– Так и сделаем! – сказали мальчики. День за днем они ждали возвращения скитальца и держали косточку в обычном месте, если вдруг он вернется ночью, и взбивали подстилку, чтобы отдохнули его уставшие лапы. Но проходили недели, а Санчо все не было. Однако, случилось кое-что другое, настолько захватывающее, что о Санчо на время забыли. А Бэн нашел способ частично вернуть долг своему лучшему другу.

Мисс Селия однажды решила прокатиться на лошади, и час спустя, когда Бэн читал на веранде, Лита ворвалась во двор. Поводья висели у ее ног, седло было перевернуто и с одной стороны запачкано черной грязью. Значит, она падала. На мгновенье сердце Бэна замерло. Он отбросил книжку, подбежал к лошади и сразу увидел по ее вздымающимся бокам, расширенным ноздрям и влажной коже, что она на полной скорости скакала издалека. "Она упала, но не ранена и не напугана", – подумал мальчик, когда прекрасное создание дотронулось носом до его плеча, стукнуло копытом об землю и фыркнуло, как будто пытаясь рассказать ему все о несчастье, которое случилось.

– Лита, где мисс Селия? – спросил он, глядя прямо в ее умные глаза, которые были взволнованными, но не дикими. Лита запрокинула голову и заржала громко и пронзительно, будто звала свою хозяйку, потом повернулась и ускакала бы, если бы Бэн не поймал ее за поводья и не удержал.

– Хорошо, мы найдем ее.

Отбросив поврежденное седло, Бэн скинул ботинки, натянул сильнее шляпу и мгновенно взобрался на лошадь, дрожа от ощущения власти, которое пришло к нему, он когда почувствовал спину лошади между своих колен. Он поймал взгляд Литы, когда та, обернувшись, посмотрела на него с довольным видом.

– Здравствуйте, миссис Мосс. Что-то случилось с мисс Селией! Я еду ее искать. Торни спит; когда он проснется, успокойте его, а я вернусь, как только смогу!

Потом с его разрешения Лита тронулась, и он ускакал. А ошеломленная женщина только и успела взмахнуть руками и закричать:

– Поезжайте к сквайру! О, что же нам делать?

Лита будто знала, что от нее требуется, и поскакала обратно по своим же следам. Бэн видел свежие неровные следы, изрезавшие дорогу, по которой она вернулась за помощью. Они скакали милю или больше, потом она притормозила возле перегородок, которые были спущены, чтобы пропустить телеги к сенным полям. Потом снова поскакала через недавно скошенные луга к ручью, через который она, очевидно, уже перепрыгивала, так как на другой стороне, на месте водопоя скота, в грязи были видны следы падения.

– Было бы глупо пытаться перескочить здесь, но где же мисс Селия? – сказал Бэн, который разговаривал с животными, как с людьми, и которого они понимали лучше, чем любого другого, кто не привык к их обществу.

Теперь Лита, казалось, была в растерянности. Она опустила голову, будто ожидала найти хозяйку на том же месте, где оставила ее, – на земле. Бэн позвал, но ответа не было. Он ехал очень медленно вдоль ручья, беспокойно осматривая все вокруг.

"Может быть, она не была ранена и пошла в тот дом подождать?" – подумал мальчик, последний раз осматривая озаренное солнцем поле, на котором не было ни единого укрытия, кроме одного камня на другой стороне ручья. Когда он рассматривал камень, ему показалось, что что-то темное вздувается из-за него, как будто ветер играл складками юбки или шевелилась человеческая нога.

Лита подошла, и через минуту Бэн нашел мисс Селию, лежащую в тени камня, такую бледную и недвижимую, что мальчик испугался, не мертва ли она. Он спрыгнул, дотронулся до нее и попытался заговорить, но не услышал ответа. Тогда он поспешил к ручью, чтобы набрать немного воды своей протекающей шляпой, и сбрызнуть ей лицо. Бэн видел, что так делали в цирке, когда наездники падали или теряли сознание от измождения, покинув сцену. В цирке работали под девизом: "Сделать или умереть".

Через минуту ее голубые глаза открылись, и мисс Селия узнала взволнованное лицо, наклонившееся над ней. Дотрагиваясь до него, она слабо сказала:

– Мой хороший маленький Бэн. Я знала, что ты меня найдешь, и послала за тобой Литу. Я сильно ранена и не смогла бы дойти сама.

– Но где это произошло? Что мне делать? Может, мне лучше бежать к тому дому? – спросил Бэн, радуясь, что она заговорила, но в отчаянии от ее беспомощности, ведь он уже видел серьезные падения, и у него самого они уже были.

– Я чувствую, что у меня синяки по всему телу, хотя, падая Лита старалась не повредить мне. Она поскользнулась, и мы упали. Я добралась сюда в тень и, наверное, от боли потеряла сознание. Позови кого-нибудь и отвези меня домой.

Потом она закрыла глаза и выглядела такой бледной, что Бэн поспешил за помощью. Он кинулся с просьбами к старой миссис Пейн, которая спокойно вязала у крайней двери, так внезапно, что, как она потом рассказывала, испугал ее, словно раскат грома.

– В округе нет ни одного мужчины – все на большом поле собирают сено, – таков был ее ответ на просьбу Бэна, чтобы кто-нибудь пришел и позаботился о мисс Селии. Он повернулся, чтобы взобраться на лошадь, после того спрыгнул, когда Лита остановилась. Но старушка схватила его за куртку и на одном дыхании задала полдесятка вопросов:

– Кто твои родители? Что сломано? Как она упала? Где она? Почему она не пришла прямо сюда? Она получила солнечный удар?

Бэн ответил так быстро, как только смог, и попытался освободиться, но старушка держала его, давала различные советы, выражала соболезнования и предлагала свое гостеприимство с несвоевременной теплотой.

– Господи, бедняжка, привези ее скорей. Милисси, приготовь кровать, чтобы положить Селию. Падение – это ужасная вещь, и последствия могут быть разными. Хоть бы у нее не была сломана спина. Отец сейчас на поле, и он с Биджаном позаботятся о ней. Ты иди позови их, а я подую в свисток, чтобы они поторопились. Передай ей, что мы будем рады ее видеть, и это нас никак не затруднит.

Бэн больше ее не слушал. Пока миссис Пейн оборачивалась за свистком, он уже ускакал. Лита мчалась галопом по заросшей травой тропе, как будто под звук трубы, а "отец с Биджаном", встревоженные сигналом в такой час, оперлись на свои грабли и изумленно глядели на растерянного маленького наездника, приближавшегося к ним, как ураган.

– Наверное, у дедушки был еще один инсульт. Я сказал им посылать за нами, если это случится, – спокойно сказал фермер.

– Я не удивлюсь, если где-то снова пожар, – предположил наемный рабочий, осматриваясь, не видно ли дыма на горизонт. Вместо того, чтобы идти навстречу гонцу, оба стояли, как вкопанные, в синих комбинезонах и красных фланелевых рубашках, пока мальчик сам не подошел и не рассказал о случившемся.

– Ох, это плохо, – сказал фермер беспокойно.

– Этот ручей всегда был ужасным местом, – добавил Биджан. Потом фермер поспешил к мисс Селии, а его помощник поднял воз и сделал постель из сена, чтобы ее положить.

– А теперь, мальчик, иди за доктором. О леди позаботятся. Ей лучше отдохнуть здесь, пока мы разберемся, что случилось, – сказал фермер, когда четыре сильные руки подняли бледную девушку так осторожно, как только могли.

– Держись, – добавил он, когда Бэн вскочил на спину Лите. – Тебе придется ехать в Беривиль. Доктор Милз – мастер по части переломов, а старый доктор Бабкок – нет. Отсюда до дома Милза около трех миль. Ты должен привезти его как можно скорее, чтобы ожидание не причинило вред.

– Не загоняйте Литу, – сказала мисс Селия из телеги, когда та начала двигаться, но Бэн не слышал ее – он скакал через поля, как будто жизнь и смерть зависели от его скорости.

– Этот мальчик сломает себе шею, – сказал мистер Пейн, глядя, как лошадь и всадник перескакивают через ограды.

– Не переживайте за Бэна, он умеет скакать верхом, и Лита тренирована для прыжков, – ответила мисс Селия, падая со стоном обратно на сено, так как непроизвольно подняла голову, чтобы посмотреть, как ускакал ее маленький галантный сударь.

– Я думаю, этот мальчик – настоящий жокей. Такого не увидишь нигде, кроме ипподрома, – и фермер Пейн пошел дальше, все еще глядя вслед двум фигурам, которые пронеслись через мост вверх по холму и исчезли с поля зрения, оставляя за собой клубы пыли.

Зная, что хозяйка в безопасности, Бэн и его лошадь наслаждались ездой. У Литы была хорошая кровь, и она это доказала в тот день, проскакав три мили в изумительно короткий срок. Люди, ехавшие по дороге в тележках, с изумлением смотрели на отчаянную пару. Женщины, спокойно занимавшиеся шитьем у окна, бросали свои иголки и выбегали с тревожными возгласами, уверенные в том, что кого-то похищают; дети, игравшие у дороги, разбегались, как цыплята перед ястребом, и когда Бэн проезжал с предупредительным свистом, коляски с детьми стремительно закатывались назад во дворы. Когда босой мальчик на взмыленной лошади примчался в город, на нем сосредоточили пристальное внимание. Десяток голосов спрос, или: "Кто убит? ", когда он подъехал к калитке доктора.