355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Луи Жаколио » В трущобах Индии » Текст книги (страница 26)
В трущобах Индии
  • Текст добавлен: 8 сентября 2016, 22:42

Текст книги "В трущобах Индии"


Автор книги: Луи Жаколио



сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 43 страниц)

Провансальцу этого было достаточно; он заглушил крик радости, сложил письмо и спрятал его в карман, а бумажник положил обратно туда, откуда взял; затем он по-прежнему продолжал свою прогулку, потирая руки от удовольствия, к которому не примешивалось ни малейшего угрызения совести… Не взял ли он украденный предмет просто-напросто для того только, чтобы возвратить его законному владельцу? Он колебался минуту, не зная, что ему предпринять: не воспользоваться ли своим открытием, чтобы заставить Сердара прибегнуть к крутым мерам? Напрасный труд; последний никогда не согласится отправить зятя своей сестры качаться в десяти футах от земли… Что касается того, чтобы оставить его пленником, нечего было и думать… Ну, что делать с ним по приезде в Гоа? Посадить в клетку и отвезти в Нухурмур? Нет, Сердар не сделает этого, родство спасало негодяя. Да, наконец, не у него ли, у Барбассона, это оправдание, которого добивались в течение двадцати лет; нет, он лучше отправит Вильяма Броуна искать другого места, где его повесят, и Сердар будет ему благодарен за то, что он избавил его от новой мучительной сцены и от необходимости принять последнее решение. И он решил предоставить вещам идти своим порядком.

Приближалась полночь; маленькая яхта бежала по направлению к земле; вдали виднелся уже маяк и огни дамбы Жафнапатнама. Барбассон разбудил Сердара и его друзей и все вышли на мостик; затем он отправился к сэру Вильяму и обратился к нему с тем же шуточным тоном, каким обыкновенно говорил с ним:

– Ваше превосходительство прибыли к месту своего назначения.

– Благодарю, господин герцог, – отвечал англичанин тем же тоном. – Верьте мне, я никогда не забуду тех кратких минут, которые я провел на вашем судне.

– Ба! – отвечал Барбассон. – Благодарность – такая редкая вещь среди человечества!.. Только позже ваше превосходительство поймет всю важность услуги, которую я ему делаю сегодня!

Яхта входила на рейд, и он быстро крикнул:

– Слушай! Спусти лодку! Готовься! Руль направо! Стоп!

Все приказания исполнялись с поразительной точностью, и «Раджа», сделав полукруг, сразу остановился по направлению руля, который поставил судно кормой к берегу, чтобы оно было готово немедленно двинуться в открытое море. Яхта остановилась в двадцати метрах от берега; в десять секунд была спущена лодка, и Барбассон, пожелавший сам доставить на берег благородного лорда, сказал ему, отвесив глубокий поклон:

– Лодка вашего превосходительства готова!

– Не забудьте моих слов, Сердар, – сказал сэр Вильям, – через два дня… у Ковинды-Шетти.

– Если вы сдержите ваше слово, я постараюсь позабыть все зло, сделанное вами.

– Не хотите ли дать мне руку в знак забвения прошлого, Фредерик де Монморен?

Сердар колебался.

– Ну, это уж нет, вот еще! – воскликнул Барбассон, становясь между ними: – Спускайтесь в лодку, да поживее, не то, клянусь Магометом, я отправлю вас вплавь на берег!

Барбассон призывал Магомета только в минуту величайшего гнева; губернатор понял по тону его голоса, что колебаться опасно, и, не сказав ни единого слова, поспешил в лодку.

– И дело! – вздохнул Барбассон, в свою очередь занимая место в лодке.

– Греби! – крикнул он матросам.

В несколько ударов лодка была у набережной, и сэр Вильям поспешно прыгнул на землю.

Таможня находилась от него в десяти шагах, и губернатору нечего было бояться больше; приложив ко рту руки вместо рупора, он крикнул:

– Фредерик де Монморен, я уж раз держал тебя в своей власти, но ты бежал; ты держал меня в своих руках, но я ускользнул из них, мы, значит, квиты!.. Чья возьмет? До свидания, Фредерик де Монморен!

– Негодяй! – донесся с яхты звучный и громкий голос.

Тогда Барбассон привстал в лодке и с величественным жестом послал ему в свою очередь приветствие, сказанное насмешливым тоном:

– Вильям Броун, предсмертное завещание полковника Бюрнса достигло своего назначения. – И, потрясая в воздухе бумагой, которую он так ловко похитил, Барбассон крикнул своим матросам:

– Налегай на весла, ребята! Дружнее!

Сэр Вильям поднял дрожащую руку к груди и вытащил бумажник… он оказался пустым. Негодяй испустил крик бешенства, в котором ничего не было человеческого, и тяжело рухнул на песок.

Он солгал, чтобы легче провести Сердара: это признание Бюрнса было страшной уликой для него… оно сообщало «факт», который ставил не только честь его, но даже жизнь в зависимость от доброй воли тех, кого он оскорбил.

Дня четыре спустя авантюристы прибыли в Нухурмур, где их ждало ужасное известие.

V
Приезд в Нухурмур. – Зловещее предчувствие. – Анандраен. – Что случилось? – Исчезновение Дианы и ее семьи. – Пленники тугов.

Когда Сердар и его спутники взобрались на верхушку большого пика Веилор, царствовавшего над отрогами всех окружающих гор, солнце находилось в зените, освещая во всем его великолепии открывающийся перед ними ландшафт. Природа, залитая потоками солнца, золото которого рассыпалось волнами по обширным лесам, высоким горам с волнистыми очертаниями, озерам, отливающим заревом пожара, пенистым каскадам, каждая капля которых, сверкая брильянтом, скатывалась в пропасть, – вся казалась теперь полной такого величия и такой необыкновенной красоты, что при взгляде на нее даже человек с наименее поэтической натурой и тот останавливался, пораженный восторгом и ослепленный целым рядом чудес. Он чувствовал, как кругом него со всех сторон подымаются безмолвные аккорды чудного гимна, который поэты называют гармонией природы, имеющей для глаз то же значение, какое имеют для уха бесконечные сочетания звука. Когда вы находитесь перед лицом такого зрелища, у вас невольно пробуждается сожаление к некоторым красильщикам полотна, которые имеют претензию идеализировать природу, как будто бы может существовать идеал красоты вне живой природы.

– Какой чудный день! – сказал Барбассон после нескольких минут молчаливого созерцания дивного пейзажа, выражая таким образом чувства всех своих спутников.

В ту же минуту Ауджали, воспитанный сектантом Сурии, три раза воздал «salam» солнцу, став одним коленом на землю и протянув вперед хобот; затем, узнав издали озеро и очертания Нухурмура, он от радости испустил два крика, тихих для него, но в общем напоминающих собой звуки тромбона.

– Ну, уж это, мой толстый дяденька, совсем не подходит ко всему окружающему, – сказал провансалец, – тебе следовало бы взять несколько уроков гармонии у твоего маленького товарища соловья.

Все тотчас же двинулись в путь после шутки Барбассона, который никогда не был еще в таком хорошем настроении духа.

Путешествие совершилось очень быстро, и Сердар, получив признание полковника Бюрнса, испытал величайшую радость в своей жизни, потому что это удовлетворение его чести умирающим избавляло его от горя всей жизни. Ужасное обвинение полковника против Вильяма Броуна доказывало самым неоспоримым образом, что адъютант герцога Кембриджского не ограничился одним только преступлением, в котором обвинял Сердара, но торговал в течение многих лет, злоупотребляя своим положением, секретными бумагами, планами защиты и атаки адмиралтейства. Это омрачило на несколько минут счастье авантюриста, – всегда великодушный, он не мог не думать о детях и жене негодяя. Но, сообразив, что все преступления Броуна погашаются давностью и что на этом основании он легко убедит заседание военного совета, которому не были подсудны поступки его врага, чтобы в приговоре не было упомянуто имя виновного, Сердар успокоился, и ничто больше не смущало его.

Тем не менее, приближаясь к Нухурмуру, он, как бы по контрасту с чудесами окружающей природы, почувствовал, что им снова овладевают мрачные мысли. Что случилось в пещерах? Что он узнает нового? И затем вспоминал, что найдет пустым обычное место бедного Барнета, так ужасно погибшего. Все это наполняло душу его самыми грустными предчувствиями.

– Что с вами, Сердар? Вот уже несколько часов, как веселость отлетела от вас.

– Я очень беспокоюсь, не случилось ли чего-нибудь во время нашего отсутствия, мой милый Барбассон!

– Ничего худого, Сердар, поверьте мне, а вы знаете, что предчувствия мои всегда сбываются. Смерть Барнета, например, – я могу сказать, что предвидел ее. А маневры Рам-Шудора, кто первый почувствовал их, отгадал? А Вильям Броун? Видите ли, когда я говорю: есть что-то в воздухе, надо быть настороже, когда же я говорю, как сегодня, ничего нет, положительно ничего! По местам к повороту! Можно плыть без боязни! Мы приедем и застанем, что Сами просто-напросто занимается приготовлением «popotte"*, a Нана-Сагиб тянет свою вечную гуку. Вот субъект, который поистине ведет жизнь ракушки, с тою разницею, что он не на скале, а под скалой.

>> * Суп на языке французских детей.

– Желаю, чтобы была твоя правда, – отвечал Сердар, который не мог удержаться от улыбки, слушая тираду провансальца.

– Кстати, о Нана, – продолжал последний, – надеюсь, он будет очень доволен предложением Ковинды-Шетти, который взялся свезти его на «Диане» на маленький остров около Пуло-Кондора, где у него, кажется, устроена табачная плантация. Нана может там курить в свое удовольствие.

– Вряд ли принц согласится на это.

– А придется, между тем. Надеюсь, что он не выразит претензии, чтобы мы вечно охраняли его? При бедном Барнете жизнь была сносна во время вашего отсутствия. Мы так хорошо понимали друг друга: две половины одного и того же лица, да! Но теперь, когда нет Пилада, не останется и Орест. Сколько слов я наговорил; вот посмеялся бы он, но только двадцать четыре часа спустя… понимал-то он туго, не сразу. Но раз, бывало, поймет, так уж не остановится.

– Вы слишком веселы сегодня, Барбассон, – сказал Сердар, которого очень забавляло это южное многоречие, – а это, знаете, приносит несчастье.

– Нечего бояться, говорю вам… Мои предчувствия, видите ли, Сердар, непогрешимы… Я только им и верю.

Рама и Нариндра шли молча и задумавшись; они знали Кишнаю и знали, что он не пропустит случая воспользоваться их отсутствием, чтобы устроить какой-нибудь фокус. Оба так хорошо понимали друг друга, что не находили нужным делиться мыслями.

Они приближались к месту назначения. Еще несколько шагов, и они увидят таинственную долину, которая служила садом для жителей пещер, и сердце билось у всех от волнения. Даже Барбассон молчал, чувствуя, что на нем отражается общее настроение. На повороте, скалистом и очень крутом, который Барбассон в своем «курсе» географии Нухурмура окрестил названием «Дорога в рай», Сердар остановился. Часть этой дороги, которая затем сразу поворачивала в сторону, шла на расстоянии нескольких метров вдоль окраины пропасти, где находилась долина, дна которой нельзя было видеть ввиду ее необыкновенной глубины; но листва баобабов подымалась зато так высоко, что сразу бросалась в глаза. Сердар слегка наклонился и заглянул туда; почти вслед за этим он бросился на землю и высунулся вперед над пропастью, придерживаясь руками за кусты.

– Берегитесь, – крикнул ему Рама-Модели, – я упал таким образом в тот день, когда нашел наше убежище.

– Держите меня покрепче, чтобы я мог высунуться еще дальше, – отвечал Сердар, – мне кажется, я что-то вижу на верхушке одного из фикусов.

Нариндра, отличавшийся необыкновенной силой, взялся держать Сердара, и последний, совсем почти повиснув над пропастью, мог наконец удостовериться в том, что он видит. На одной из самых верхних ветвей сидел неподвижно какой-то туземец.

– Кто может быть этот человек, сидящий в такой выжидательной позе? – сказал Сердар, заинтригованный этим в высшей степени. Только он замолчал, как из глубины долины послышался слабый голос, точно шепот, доносившийся до слуха присутствующих.

– Он говорит, – обратился Сердар к своим друзьям, – но не настолько громко, чтобы я мог понять, что он говорит; замолчите, я хочу слушать.

На этот раз голос с видимым усилием крикнул громче:

– Это я, Сами, ко мне сюда эхо доносит малейшее ваше слово, а также малейший шум в горах.

– Зачем ты забрался туда? – с тревогой спросил Сердар.

– Чтобы первым узнать о твоем приезде. Тебя здесь ждут на пике Вейлор; я со вчерашнего дня то и дело прихожу сюда… Анандраен в пещерах, он имеет нечто важное сообщить тебе.

– Хорошо, мы сейчас спустимся.

Сердар встал с помощью Нариндры и передал товарищам все, что слышал, потому что только он один мог настолько ясно слышать слова Сами, чтобы понять их. Странная вещь! Звук передавался только вниз, но не вверх. Сердар был очень бледен, и легкое дрожание голоса указывало на волнение, причиненное ему словами молодого метиса.

– Вы видите, Барбассон, – сказал ему грустно Сердар, – что сегодня мои предчувствия вернее ваших.

Они двинулись вперед со всею скоростью, какую только позволял уклон почвы, устройство которой было таково, что от того места у окраины пропасти до входа в пещеры со стороны озера было добрых полчаса ходьбы.

– Что может быть нужно от нас Анандраену? – говорил Сердар, спускаясь со скалы. – Здесь, должно быть, что-нибудь, не терпящее отлагательства, если он решился оставить свой дом и поселиться в Нухурмуре.

Но вот они достигли входа и вбежали во внутренность пещеры, где их ждал Анандраен. Им не понадобилось даже спрашивать его.

– Вот и вы наконец, – сказал он, как только заметил их. – Я еще со вчерашнего дня жду вас и не ушел бы до вашего приезда.

– Что случилось? Говори скорей, – сказал Сердар с невыразимым волнением.

– Пароход, который привез твою сестру, ее мужа и детей, приехал шесть дней тому назад, когда ты уезжал на Цейлон. Мне дал знать об этом член нашего общества в Бомбее; в то же время он сказал мне, что на настоятельные вопросы твоей сестры, удивленной, что ты не встретил ее, он нашел нужным открыть ей тайну твоего убежища и сообщить о том, какой долг чести удерживает тебя вдали от нее. – «Не я, само собою разумеется, буду порицать брата за то, что он остался верен в несчастии», – сказала она.

– Милая и благородная сестра! – воскликнул Сердар. – Продолжай, Анандраен!

– Она попросила провести ее к вам в Нухурмур.

– Так она здесь!.. У тебя, быть может? – прервал его Сердар с криком радости.

– Мужайся, Сердар!

– Ну говори же, не томи меня.

– Ты прерываешь меня и замедляешь мой рассказ, – спокойно отвечал ему индус.

Сердар понял и замолчал. Анандраен продолжал:

– Меня уведомил твой корреспондент, что он отправил ко мне маленький караван, который я должен провести в Нухурмур; леди Кемпуэлл, ее муж и дети выехали дня четыре тому назад в повозках, запряженных буйволицами…

– Ну? Ради Бога!

– Ну… с этой минуты о них ничего больше неизвестно.

– Но это невозможно! – воскликнул Сердар. – Они должны были приехать к тебе еще вчера.

– Нет! Иначе сын мой проводил бы их сюда.

– Но как же ты знаешь?

– Спокойствие, Сердар, спокойствие! Выслушай меня сначала, а затем будешь возражать, хотя несравненно лучше, если ты вместо возражений подумаешь, что тебе предпринять. Я сказал, что о них никто и ничего больше не слышал потому, что они не явились в назначенный день. Обеспокоенный их отсутствием, я пошел им навстречу и дошел до самого Бомбея, но нигде не встретил их. Тогда я поспешил назад с несколькими членами общества «Духов Вод»; мы обыскали дорогу по всем направлениям, спрашивали жителей, с которыми встречались, но не могли узнать, что с ними случилось. Я разделил все пространство между своими товарищами, чтобы они продолжали поиски, а сам поспешил сюда.

Несчастный Сердар ломал руки от отчаяния и то и дело повторял:

– А я-то, я был в отсутствии! Ах! Будь проклято это путешествие!.. Да буду я проклят за то, что не был там, чтобы помочь им, защитить!..

– Успокойся, Сердар, – сказал Анандраен отрывистым и повелительным тоном. – Теперь некогда горевать, надо действовать.

– Ты прав, извини меня! Я не могу рассуждать, я действую, как сумасшедший! Я успокоюсь… да, я… О! Горе тому, кто задумал поставить им западню!.. Нет такой ужасной пытки, нет такой медленной смерти…

– Сердар, мы просим тебя, все мы, твои друзья, не допускай себя до таких взрывов гнева, которые лишают тебя способности рассуждать и мешают нам хладнокровно обсудить дело и найти средство выйти из трудного положения.

– Да, вы мои друзья… я вас слушаю; видите, я спокоен теперь…

Но поступки несчастного не согласовались с его словами; он, как безумный, вцепился ногтями в свое тело и рвал на себе волосы… Но это был кризис и надо было дать ему пройти. После целого потока слез, рыданий, вскрикиваний он сделался снова тем же энергичным человеком, каким его знали.

– Довольно. Поговорим теперь, – сказал он мрачным тоном. – Если они умерли, я буду жить, чтобы отомстить за них.

– И мы с тобой, Сердар! – крикнули хором присутствующие.

Анандраен принадлежал к числу самых важных членов тайного общества «Духов Вод», которое представляет собою не романтическую выдумку, а существует действительно в Индии и существовало в течение многих веков подряд. Начало свое оно ведет с первых времен мусульманского владычества и было устроено с целью защитить народ от лихоимства завоевателей. Только благодаря этому обществу могли Нана-Сагиб и Сердар подготовить великое восстание, которое едва не уничтожило английского владычества; благодаря ему также мог Нана-Сагиб до сих пор еще укрываться от поисков англичан. Всем известен тот бесспорный исторический факт, что принца этого не могли найти, что он бежал, унося с собой скипетр императоров Дели, и живет в неведомом никому уголке далекого Востока под покровительством этого могущественного общества.

Анандраен был человек спокойный, хладнокровный, который, на основании давнего знакомства с Сердаром, мог говорить с ним таким языком, каким никто из окружающих его не осмелился бы с ним говорить.

– Сердар, – сказал индус, видя, что тот успокоился, – я исполнил свой долг и должен вернуться к моему посту, но сначала хочу высказать тебе свое мнение об этом печальном для нас происшествии. Твои родные похищены тугами, с этой стороны не может быть никакого сомнения; тебе, я думаю, только чудом удастся найти их и явиться туда вовремя, чтобы спасти их. Я говорю не для того, чтобы лишить тебя мужества, а хочу, чтобы ты употребил все свои усилия и собрал все силы своего ума, всю энергию своей воли, ибо великая пуджа, или праздник душителей, будет через три дня, и все пленники, которых они забрали несколько месяцев тому назад, будут зарезаны на алтаре богини Кали по случаю этого торжества. На этот раз они так сумели скрыть свои следы, что мы никак не могли узнать места, назначенного для исполнения их кровавых таинств, а между тем я пустил в ход своих самых искусных людей. Мне остается одна только надежда. Если Рудра приехал из Бегара, где он живет и куда я послал нарочно за ним, он, может быть, успеет там, где другие потерпели неудачу. Это самый удивительный человек на свете; ты знал его во время войны за независимость и видел его на деле. Если он у меня, я сейчас пришлю его к тебе.

– Благодарю тебя, Анандраен, – отвечал Сердар, который слушал последнего, не прерывая его, – благодарю, что ты не скрыл от меня ужасной истины. Мы с друзьями постараемся по возможности скорее составить план кампании; нельзя же ехать наудачу, несмотря даже на неотложную спешность дела, но через час мы будем во всяком случае в дороге.

– Спускайтесь по Слоновой горе, это самый долгий, может быть, зато самый легкий путь сюда; я указал его Рудре на тот случай, если бы он вздумал явиться сюда в Нухурмур. Я очень удивлен, что его нет до сих пор. Салам, Сердар, и да хранят тебя боги!

– Я пришлю кого-нибудь на его место. Не беспокойся, впрочем, одни только туги могут задумать что-нибудь против него, но они не посмеют показаться сюда.

– Не беспокойся обо мне, – сказал принц, присутствовавший при этом разговоре, – я слишком многим обязан тебе, мой друг, чтобы не сочувствовать твоему горю. Иди спасай своих родных, со мной может случиться лишь то, что угодно небу.

VI
Последнее совещание. – Где туги? – Совет Барбассона. – Каста душителей. – Жертвы, предназначенные для великой пуджи. – Следы похитителей. – Подвиг Рудры. – Барбассон и изменник Максуэлл. – Засада. – Поимка тугов. – Диана спасена. – Правосудие и месть. – Съеден пантерами. – Восстановление чести.

Не успел уйти Анандраен, как тотчас же началось горячее поспешное совещание, – без излишних и праздных споров; все находились в крайне лихорадочном возбуждении, каждый понимал трудность предприятия после серьезных слов, сказанных начальником поста на Вейлоре.

– Туги должны были иметь какое-нибудь основание, – начал Сердар, – чтобы оставить развалины Карли, где они могли выдержать продолжительную атаку, но где их легко было открыть. В то время, как все думали, что они находятся там, они были в другом месте, в каком-нибудь мрачном убежище среди чащи леса, и занимались там приготовлениями к празднеству, куда затем из предосторожности и отправились в последнюю минуту.

– Да ушли ли они из этих развалин? – сказал Барбассон. – Они тянутся на громадное пространство и с самыми разнообразными разветвлениями; туги могли вернуться обратно через какое-нибудь место, выходящее в лес, сделав предварительно вид, что совсем покидают развалины.

– Это необходимо проверить, – отвечал Сердар. – Не думаю, во всяком случае, чтобы они ушли далеко. Их более двухсот человек, не считая женщин и детей, а такая толпа не может ведь не оставить после себя следов. Если бы Анандраен не заверил меня, что он послал на поиски своих самых ловких ищеек, я бы ни за что не поверил, чтобы их не могли найти в течение целых четырех дней.

– Позвольте мне сказать слово, Сердар! – вмешался снова Барбассон.

– Говорите, мой друг! Мы научились ценить справедливость ваших слов.

– Я буду по возможности краток, – отвечал провансалец, – позвольте мне только высказать несколько соображений, я всегда придерживаюсь логических выводов. В нашем распоряжении три дня: это мало и в то же время много. Вы сейчас увидите почему. Я желаю установить тот факт, что время, потраченное на обсуждение, не только не потеряно, но, напротив, употреблено с величайшею пользою, ибо от нашего решения, принятого твердо и быстро исполненного, зависит успех нашего предприятия. Родные ваши покинули Бомбей четыре дня тому назад, ровно двадцать четыре часа после того, как корреспондент этого города уведомил Анандраена об их отъезде. Последний тотчас же отправился к ним навстречу, то есть уехал из Вейлора в то время, как путешественники двинулись в путь; он должен был встретить их почти на половине дороги, то есть у развалин Карли. Но он никого не встретил и дошел до самого Бомбея. Это указывает яснее ясного, что родные ваши исчезли в первый же день своего отъезда и что туги, совершив это похищение, не выказывают больше признаков жизни. Подумайте: в этом случае им оставалось всего несколько часов, чтобы оставить эту местность и перекочевать в другую. Если же они действительно уехали, как же случилось, что Анандраен и его люди не встретили их, несмотря на то, что два раза в один и тот же день избороздили одну и ту же дорогу, а после них исколесили всю местность посланные общества «Духов Вод»? Я считаю физически невозможным, чтобы Кишная и его приверженцы могли сделать хотя бы один шаг и не быть встреченными, если вспомнить при этом, что местность заселена как с одной, так и с другой стороны развалин. Ручаюсь собственной головой и головой почтенного Барбассона-отца – провансалец ни при каких обстоятельствах жизни не мог отказаться от шуток и всегда разнообразил ими свою речь, – да, я ручаюсь двумя этими благородными головами, что туги набросились на караван, затащили его в подземелье Карли и затем уничтожили свои шалаши, избушки и палатки, устроенные кругом храмов, чтобы заставить всех думать, будто они ушли. Это самое простое, что они могли сделать, потому что жить постоянно в уединенной местности они не могут и должны вернуться в деревню после празднования своих мистерий… Я сказал и не прибавлю больше ни единого слова, потому что, видите ли, логика – вот главное!

По лицу Сердара, несмотря на его горе, пробежала бледная улыбка удовольствия.

– Барбассон, – сказал он, – вы избавили нас от целого часа споров и хождений ощупью. Ваше рассуждение так ясно, так точно, что нет возможности не согласиться с ним. Туги, действительно, не имели времени удалиться в другое убежище, если бы даже оно было приготовлено у них, как я думал сначала. Остается направить поиски к Карли, и это подаст мне некоторую надежду; нам ни в каком случае не могло хватить трех дней на то, чтобы тщательно осмотреть двадцать миль, покрытых лесами, горами, долинами и ущельями, которые отделяют нас от Бомбея.

– Это не уменьшает предстоящих нам затруднений, – заметил Нариндра. – Я слыхал, что подвалы и подземелья Карли так обширны и многочисленны, что в первые времена мусульманского завоевания в них несколько месяцев подряд скрывалась часть жителей целой провинции.

Факт, приведенный махратом, неоспоримо верен. В Индии, а именно в Эллоре, Элеоранте, Сальцете и Карли встречается огромное количество пещер, подземелий и храмов, которые в свою очередь высечены из цельного гранита; они относятся к первобытным временам троглодитов, когда человек не умел еще строить и рыл себе жилье в самой земле кругом пагод, посвященных богам. С тех пор, как англичане стали преследовать касту тугов, последние воспользовались этими местами, пустынными и покрытыми густыми лесами, для совершения своих ужасных мистерий.

В Европе рассказывали множество самых нелепых басен относительно этой мрачной касты, которая в настоящее время насчитывает очень мало приверженцев. Изложим в нескольких словах их верования. Тугизм не есть собственно каста, а религиозная секта, которая принимает к себе людей всех каст Индии, начиная от последнего судры до брамы, за исключением парий, которые не принадлежат ни к какой касте и считаются отбросами человечества. В этой стране различных пережитков секта эта является последним остатком эпохи, когда на всем Индостане совершались человеческие жертвоприношения. Со времени смягчения нравов, естественного явления цивилизации, жертвоприношения эти перестали быть общей принадлежностью культа всей нации и сохранились только среди небольшого количество фанатиков, которых не смели преследовать все время, пока длилось владычество браминов, – на том основании, что они являлись первобытными традициями предков, а ни в какой стране не уважаются так традиции, как в Индии.

Мусульманское нашествие, хотя и не могло совершенно уничтожить их, все же принудило поклонников Кали приносить свои кровавые жертвы втайне среди пустынных мест: ужас, который они внушали всем, был так велик и они так ловко умели скрывать свое местопребывание, что англичане в течение ста лет своего владычества не подозревали даже о существовании такой касты. С тех пор они делали все возможное, чтобы уничтожить ее, и воображают, благодаря полному и непроницаемому молчанию, воцарившемуся кругом них, что тугов не существует больше в Индии или, по крайней мере, кровавые жертвоприношения их низведены на степень исключения. На самом же деле туги научились прятаться более тщательно и по-прежнему продолжают праздновать каждый год знаменитую пуджу, или великий праздник Кали, который является в настоящее время единственной церемонией культа, совершавшегося в течение столетий.

Туга нельзя узнать ни по каким признакам; он может быть вашим соседом, другом, родственником, и вы не будете знать этого. В один прекрасный день он поступает в касту и затем каждый год с помощью знаков, понятных только ему, получает таинственное уведомление о том, что в такой-то час, в такую-то ночь и в таком-то месте будет совершено кровавое жертвоприношение. Место для этого выбирается всегда в каком-нибудь мрачном лесу, или на пустынном песчаном берегу, или в развалинах древнего храма, или в древних пещерах троглодитов, или же в уединенном доме, принадлежащем одному из начальников.

Место это никогда не освещается ярко, чтобы посвященные, мужчины и женщины, не могли узнать друг друга; одна только коптящая лампочка бросает зловещий свет на алтарь, где приносятся жертвы. Обычно их бывает восемь, десять и более; нечетная цифра предпочитается. Обнаженные, они привязаны к столбу и ждут своей очереди. Жрец вскрывает тело одним ударом огромного ножа, вытесанного из камня, ибо металлический нож считается негодным, затем погружает руки в дымящиеся внутренности, как это делали древние гаруспексы* и волхвы, и начинает целый ряд предсказываний. Каждый зритель мог подойти и спросить оракула; сердце и внутренности сжигались потом на треножнике. Когда последняя жертва убита, когда последний крик прозвучит под мрачными сводами развалин, в уединенных подвалах или на пустынных песчаных берегах, тогда лампа гаснет и начинается оргия, на которую всякое пристойное перо накинет негодующий покров. Затем участники этих отвратительных собраний уходят крадучись домой и не думают о них до будущего года.

>> * Утробогадатель.

На западе, вблизи гор и джунглей Малабарского берега, некоторые деревни, целиком населенные тугами, оставались нетронутыми до последнего восстания сипаев; но англичане воспользовались присоединением Индии к королевским владениям вследствие этой войны, которая показала неспособность Ост-Индской Компании, и разослали повсюду до того строгие приказы, что туги рассеялись и слились с населением, как и собратья их из других провинций.

Такова была участь, ожидавшая родных несчастного Сердара, если бы он не поспел вовремя спасти их. Какое сверхчеловеческое мужество надо было иметь этому человеку, чтобы не пасть под тяжестью горя и смертельного беспокойства, удручающих его!

Была минута, когда он думал воспользоваться амнистией и отправиться в Бомбей, чтобы захватить там 4-й шотландский полк, командир которого находился в плену у тугов, и напасть с ним на развалины, чтобы не оставить в живых ни одного из скрывающихся там негодяев. Но Рама остановил его одним словом:

– Не делай этого! Ты хорошо знаешь Кишнаю и потому должен знать, что при первом шуме, при первой попытке твоей все жертвы будут безжалостно убиты.

Увы, он был прав! Надо было спасать осторожно, пробраться ползком в это логово, когда его найдут, схватить за горло палачей и, воспользовавшись общим смятением, вырвать у них добычу… Какую страшную нравственную пытку испытывал Сердар, думая о сестре своей Диане, о прелестной юной Мари, доставшихся этим диким зверям!

– Скорее, друзья мои, – сказал он, – каждая лишняя минута увеличивает мою душевную тревогу… Я чувствую, что только тогда успокоюсь, когда мы доберемся до места, где укрываются эти проклятые.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю