Текст книги "Кругосветное путешествие юного парижанина"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 5

Как негритенок оказался в пещере. – Подводная схватка. – Цитадель «морских разбойников». – Смертельные удары невидимого врага. – Отход. – Встреча. – Двое давних друзей. – Почему для Андре оказалось ошибкой величайшего масштаба отсутствие железной хватки. – Парадокс бандита. – Возмущение патриота. – Почему Андре не хотел, чтобы Флаксана повесили. – Игрок. – Имущество, унаследованное от пиратов. – Наводнение. – Гробница «морских разбойников». – Эпилог.

Появление на сцене негритенка, каким бы странным и ужасающим оно ни выглядело, было естественным. Бедняжка, тяжело раненный, как мы помним, во время побега Фрике на озере Патус у южноамериканского побережья, вновь оказался тогда на борту невольничьего судна.

Капитан, узнав о побеге гамена, скорее развеселился, чем разгневался. Странный человек! Он сначала проследил, чтобы негритенку оказали необходимую помощь, и лишь затем распорядился о выгрузке на берег чернокожих.

Он был весьма гуманен, этот торговец «черным деревом». Флегматичный, как и подобает чистокровному янки, он смотрел на каждого невольника внимательным взглядом скотовода, для которого четвероногое имеет цену и рано или поздно хозяин ее получит.

Товар приняли, а затем частично облегченный «корабль-хищник» взял курс на остров Куба, где сеньор Рафаэль Кальдерон ожидал «оборудование для сахарных заводов».

Мажесте стало лучше. Рана заживала. На борту полагали, что негритенка сгрузят вместе с остальными чернокожими. Но нет. Капитан Флаксан оставил его на борту.

С того момента, как названому брату удалось бежать, все мысли негритенка сосредоточились на одном: побег. Однако «корабль-хищник», беспрепятственно разгрузившись, направился отсиживаться в привычное убежище.

Мажесте, упорно стремясь к намеченной цели, искал лишь случая, который, увы, не представлялся. Так негритенок оказался одним из пансионеров кораллового дворца.

В логове «морских разбойников» для него не оставалось тайн. Галереи и места пересечений и, если можно так выразиться, жилые помещения он узнал до мелочей. В равной степени ему были знакомы системы защиты, состоявшие из мортир, управляемых на расстоянии, укрепления, сооруженные над полипами, крытые дороги входов и даже защищавшие атолл мины.

Услышав выстрелы, Мажесте решил выяснить, в чем дело. Выглянув из своего убежища, он увидел знакомый ему крейсер, а поняв, что ситуация становится отчаянной, негритенок спустился в минную камеру и хладнокровно, рискуя жизнью, поджег фитиль. Никто его не заметил. Гамен с экватора научился действовать решительно – сказывалась хорошая школа.

Убедившись, что фитиль горит, Мажесте скрылся в одной из боковых галерей и стал ждать. Раздался взрыв. Парнишку могло одновременно спалить, разорвать на части и задушить дымом. Но бедный малый, очевидно, родился в сорочке. Смерть прошла стороной. Судьба, похоже, избрала для него лучшую участь.

Контуженный, отплевывающийся кровью, покрытый ссадинами, он выбрался из-под обломков и встретился со своими друзьями.

Открыв проход вниз, Мажесте бесспорно нанес оборонявшимся непоправимый урон. Но помощь негритенка на этом не закончилась. Когда матросы яростно ринулись в образовавшуюся брешь, откуда еще шел дым, Мажесте воскликнул:

– Не-е! Не-е! Ваша не выйдет!

Он повторил это несколько раз. Тут принесли фонари, которыми пользуются часовые при ночных обходах. Наступавшей колонне нельзя было двигаться в темноте по пещере, где бойцы шли друг другу в затылок, так можно свалиться в пропасть.

Четверо матросов вызвались нести светильники.

Мажесте настаивал, чтобы и ему дали фонарь, так как он знает все закоулки подземных лабиринтов и сумеет уберечь людей от обстрела. Капитан согласился.

Фонарь, подобно прожектору, мощно освещал путь, оставляя все, что находится позади, в тени.

Это обстоятельство не ускользнуло от внимания чернокожего гамена. И он тотчас же решил им воспользоваться и закрепил фонарь на длинную, около полутора метров, жердь. Фрике же обрадовался ловкости и находчивости своего «младшего брата».

Четверо матросов двигались вперед по-пластунски с оружием, готовым к бою. Проход шириной в три метра резко пошел вниз. Пятеро головных дозорных уже преодолели свыше пятидесяти метров, произведя шума не более, чем племя краснокожих, вступившее на тропу войны.

Легкий шорох шагов тех, кто тихо следовал позади, был несколько искажен из-за конфигурации тоннеля и заставил шедших впереди насторожиться и замереть. Тревога, понятно, оказалась ложной. К передовой группе присоединилась четверка под командованием старшины.

Атакующие образовали непрерывную цепочку и направились от места встречи ко входу в пещеру, и там старший по званию скомандовал:

– Вперед!

Тотчас же раздался оглушительный шум, засверкали синеватые вспышки выстрелов, пули отскакивали от стенок коридора свинцовым градом.

Фонарь негритенка разлетелся на мелкие осколки. Тьма заволокла проход, постепенно заполнявшийся густыми, удушливыми клубами дыма.

У коридора был сильный уклон, и пули резко забирали вверх. Матросы не отвечали на безопасную для них пальбу. Однако интенсивный огонь бандитов не давал людям с «Эклера» сделать ни шагу вперед.

Дым становился все гуще и гуще. Вскоре через его пелену уже не различались даже вспышки выстрелов.

Видит Бог, морским пехотинцам надоело ждать. Накал боя их пьянил. Приготовившись, как птицы перед взлетом, они ожидали только сигнала. Вот резко запел рожок:

«Огонь!.. Заряжай!..»

Эти люди, в течение года безрезультатно преследовавшие неуловимого врага, несмотря на упорство, профессиональное мастерство, смелость и самоотверженность, теперь бешено кинулись в атаку.

Человеческий поток заполонил пространство между стен кораллового прохода, подобно оползню, сорванному с места ураганом. На пути живых лежали изуродованные смертной судорогой трупы.

Опрокинутые, деморализованные бандиты поспешно отступали.

– Вперед!.. Матросы!.. Вперед!..

И они неслись вперед, не щадя себя, понимая, что час настал.

Передовые пехотинцы после длительного спуска и множества поворотов внутри своеобразного лабиринта добрались до просторной подземной ротонды[411]411
  Ротонда – круглая в плане постройка.


[Закрыть] с плафоном[412]412
  Плафон – потолок, украшенный камнями или архитектурными алемснтами, со светильником посредине.


[Закрыть] в форме купола, находившемся на высоте десяти метров.

Это был огромный лавовый пузырь, которому даже жар недр не причинял вреда, хотя фундаментом атолла служил вулкан. Верхняя часть его превратилась в купол. А купол грота оказался ложем лагуны, в которой скрывался «корабль-хищник».

Цитаделью «морских разбойников» была подводная пещера, освещенная электрическим светом огромного прожектора. Две обшитые тиком двери, расположенные друг против друга, с шумом затворились в тот момент, когда матросы, черные от пороха, ворвались в это помещение.

Первые, кто попал туда, не успели даже прийти в изумление от столь невиданного зрелища. Их встретил ураганный огонь, открытый смертниками, притаившимися в укромных уголках подземного зала.

Пещера наполнилась криками ярости и стонами умирающих. Положение стало невыносимым. Что значило мужество этих неустрашимых солдат против спрятавшегося в неприступных укрытиях врага!

«Отход!..» – протрубил рожок, по распоряжению командовавшего авангардом младшего лейтенанта, который, несмотря на ранение левой руки, продолжал сражаться.

«Отход!..»

Матросы, до того рвавшиеся вперед, начали медленно отступать и в полном порядке отошли в коридор.

Атака принесла успех, хотя и дорогой ценой. Капитуляция морских разбойников оставалась лишь вопросом времени.

Блокированные снаружи бронированным крейсером и катером, они не могли уйти с атолла, а одержать верх над наступающими было невозможно. Бандиты оказались в отчаянном положении. К тому же матросы единодушно решили снять с катера небольшую пушечку и доставить сюда вместе с канонирами. А здесь установить ее перед тяжелыми дверьми, проделать брешь и возобновить атаку.

В это время Андре в сопровождении негритенка рыскал по темным коридорам пещеры и в одном из закоулков обнаружил еще одну герметически закрытую дверь.

– Решительно, – пробормотал он, – здесь все смонтировано как на театральной сцене при постановке мелодрамы. Жаль только, что гран-премьеры и рядовые актеры выступают в собственном амплуа…[413]413
  Амплуа – специальность актера, играющего определенные роли: героя, любовника, злодея, простака, резонера.


[Закрыть] в натуре… Зловещая интрига…[414]414
  Интрига – здесь: организация действия в драматическом произведении, которое характеризуется напряженной борьбой персонажей, особой запутанностью событий.


[Закрыть] Ужасная мизансцена…[415]415
  Мизансцена – расположение актеров на сцене в отдельные моменты действия.


[Закрыть]

Молодой человек ударил в дверь ногой. Та не поддалась. Он ударил сильнее. Раздался звук, напоминавший гонг.

Несмотря на свое хладнокровие, Андре начал выходить из себя.

– Да откройся же, черт побери! – Голос, отражаясь от стен коридора, прозвучал гулко и громко, точно взрыв.

Ничего! Молодой человек замахнулся тяжелым топором и ударил, но тщетно!..

– Черт побери! Прямо-таки крепость! Ну ладно, посмеемся.

И, отступив, словно борец, он напряг мощную мускулатуру, а затем накинулся на препятствие, вложив в это всю свою силу.

Рукоятка абордажного топора переломилась, словно палка швабры. Рукоятка из сердцевины дуба!.. Железо, армированное досками из тика, более крепкого, чем самшит, устояло. Чтобы разбить дверь, нужна динамитная шашка.

Но тут к Андре полностью вернулось прежнее хладнокровие.

– Я веду себя как капризный ребенок. Если бы меня сейчас увидел Фрике, он бы посмеялся. И был бы прав. Вот спустим сюда пушечку, первым же снарядом разнесем на куски чертову дверь и откроем вход в убежище.

Но это оказалось ненужным. Как только Андре собрался уходить, тяжелая панель медленно и бесшумно отворилась, точно часть декорации, управляемая прекрасно отлаженной сценической машинерией. Яркий свет залил вход, и там показался мужчина высокого роста с револьвером в руке.

– Вы громко стучали, месье.

– Как человек, ограниченный временем.

– Какие подробности! Момент выбран неудачно, мне придется вас убить…

– Не осмелитесь, – заявил Андре и отважно двинулся вперед с высоко поднятой головой, он быстро, как молния, схватил незнакомца за запястье, сжал его, вывернул и стал разжимать кулак.

Тот же застонал, словно зверь, попавший в силки.

– Отпустите!.. – проговорил противник, уронив револьвер.

– Охотно… а теперь побеседуем.

Они прошли внутрь роскошного убежища. Андре вскрикнул от удивления:

– Флаксан!.. Ты!.. Вы!.. Здесь!..

– Андре!.. – простонал его собеседник. – Андре Бреванн! А! Проклятие!

– Но… что ты тут делаешь?.. Флаксан!

– Я и сам не знаю… Я – предводитель пиратов, капитан невольничьего корабля!.. Я – раб морских бандитов!..

Андре побелел. Ему показалось, что его сердце перестало биться. Мгновенно вспомнились рассказы Фрике. Тот самый Флаксан с «Роны» и «Вашингтона», Флаксан-работорговец и организатор ужасной катастрофы, постигшей «Вилль-де-Сен-Назер», и его старый друг – один и тот же человек!

Неустрашимого перед лицом опасности, страданий и смерти Андре буквально раздавило бесчестье американца, а лицо залила краска стыда.

– Что ж вы молчите? – осевшим голосом спросил Флаксан.

Андре стоял недвижим, с помутившимся взором. Он давно распрощался с наивностью и полагал, что сполна испил чашу человеческих горестей. И вот внезапно один из редких людей, о котором Андре думал как о человеке, всегда отстаивавшем правое дело и честь, оказался презренным злодеем. Не пошлым карманником, не мелким воришкой, но морским грабителем с большой дороги, истребителем кораблей, одним словом, крупнейшей фигурой преступного мира.

– Как же так! – простонал Андре. – Вы, герой американской войны[416]416
  Американская война – Гражданская война в США 1861 – 1865 годов.


[Закрыть], вы, семнадцатилетним юношей удостоены благодарности в приказе, вы, кого генерал поздравлял и обнимал перед строем, вы, безукоризненный джентльмен, вы, участник обороны Парижа[417]417
  Оборона Парижа – в апреле – мае 1871 года коммунарами и революционерами-интернационалистами перед падением Парижской коммуны.


[Закрыть], сильная рука, благородное сердце, верная шпага, наконец, человек, рядом с которым я имел честь сражаться!

– Да, это я, – прохрипел Флаксан. – Черт побери, оставьте при себе вашу честность и добропорядочность, мой старый товарищ, перестаньте обрывать лепестки воспоминаний. Да, я был храбрым и отважным воином… Был таким, каким я вам нравился. Ну и что? Разве что-нибудь изменилось? Нет! Просто я использовал свои качества не тем способом, который отвечал бы вашим ожиданиям…

Все это предрассудки, дорогой мой, всего лишь предрассудки! Вести бой с одним человеком или со всем человечеством – разве это не одно и то же? Разве я не был пиратом, когда воевал с южанами… такими же американцами, как я? Разве не был бандитом, когда стрелял по подданным императора Вильгельма[418]418
  Вильгельм Гогенцоллерн (1797—1888)– Пруссии с 1861 года и германский император с 1871 года. Войска Пруссии участвовали в разгромеПарижской коммуны.


[Закрыть], не сделавшим мне и моей родине ничего плохого? Поразмыслите немного и скажите, где же кончается честь и начинается бесчестье… Будьте так любезны…

Подумать только! Два народа, разделенные рекой или просто чертой, проведенной руками дипломатов, воюют друг с другом, если их правительствам придет в голову блажь заняться взаимным истреблением. И никто в мире не закричит от негодования! Ставят памятник генералу, убившему больше людей! Да золота и галунов не хватит, чтобы разукрасить всех вояк!

И кто-то смеет презрительно смотреть на беднягу, который в ореховой скорлупе пускает на дно крупный пароход! Да, я перевожу в трюме пятьсот чернокожих! А разве немцы не морозили и не морили голодом двести тысяч французов в казематах и лагерях под открытым небом?

И никому не было ни малейшей выгоды. Ну, а я чернокожих хотя бы продаю! Благодаря мне у вас, как вы себя считаете, цивилизованных людей, есть отличный кофе… да еще и с сахаром!

Я краду сто, двести, пятьсот тысяч франков. А вы выбрасываете на ветер пять миллиардов!

Смотрите, мой дорогой, уж если признаете войну в принципе, по этому принципу надо следовать до конца. Я убежден: убить одного человека не лучше и не хуже, чем убить сто тысяч. Вы награждаете офицеров, топящих суда, стоящие в десять раз больше, чем те транспорты, за которыми гоняюсь я, и вы вешаете таких, как я, кто по мелочам совершает то, что делается в крупных масштабах. Да, вы непоследовательны. И настоящие преступники не здесь!

– Вы с ума сошли! – с пылающим взором воскликнул Андре. – Вы бесчестный человек! Вы, гражданин свободной республики, бросившей вызов монархам! Вы, мелкий наемный убийца, пытаетесь с отвратительной ловкостью мошенника исказить историю, чудовищно извращенно трактуете справедливые войны, ищете фанфаронское[419]419
  Фанфарон – бахвал, хвастун.


[Закрыть] оправдание своему бесчестному поведению! Да, мы воевали, да, мы убивали. Это верно. Но не забывайте, что пруссаки терзали нашу дорогую Францию! Убивать тогда стало долгом! Слышите, долгом! Все люди с сердцем отдавали свою кровь, когда родина в опасности, когда Республика в беде.

– Вы защищаетесь? Тем лучше, а я защищаю право топить пароходы и перевозить негров.

– Свершилось! Настал час правосудия. Ваше убежище обнаружено. Вы в плену.

– Великолепно! Ну так вешайте меня.

– Нет!

– Почему же?

– Да потому, что я был вашим другом. Потому, что ваше сердце билось в унисон с моим во время осады Парижа. Потому, что ваша кровь пролилась за Францию… Потому, наконец, что в проклятый день капитуляции… я видел, как вы переломили саблю…

– Довольно!.. Довольно, говорю я вам. Не желаю больше слушать.

– Потому, что храню о вас дорогую, горькую память… Не хочу, чтобы мой товарищ по оружию, страдавший, воевавший и переживавший за мою страну, умер на веревке…

– Но… я больше не могу!.. Ты же видишь, как вся пролитая мною кровь других душит меня, заливает глаза… Только теперь на меня никто больше не наденет намордник… Ты взял верх… Разреши вновь побывать твоим другом… всего пять минут… это последнее желание приговоренного к смерти… Слушай. Буду краток. Одно слово скажет тебе больше, чем долгий рассказ. Я свалился в бездну, потому что я игрок!.. О! Игра! – продолжал моряк хриплым голосом, похожим на рычание. – Фатальная страсть, разбившая жизнь и сделавшая негодяем, связавшая по рукам и ногам, лишившая надежды на искупление. Я очутился в руках бандитов после огромного проигрыша… Дал расписку и не смог заплатить… Ты догадываешься об остальном… Угроза скандала… разорение… У меня уже был ребенок – прелестная девочка Мэдж, бедняжка, чье появление на свет стоило матери жизни.

Я согласился на бесчестную сделку с мерзавцами… И обрек себя на вечное проклятие, исполняя их жуткие замыслы. А когда позднее я решил взбунтоваться, вырваться из оков, оказалось слишком поздно. Они похитили мою дочь. Жизнь ребенка стала залогом послушания отца. Мне приходилось убивать, чтобы Мэдж продолжала жить! Понимаешь ли ты это?..

И вот однажды, когда я уже доказал преданность, когда я поработал, хорошо поработал, мне разрешили по возвращении из весьма прибыльной экспедиции обнять дочь.

Под строгим присмотром хозяев я испытывал страстное наслаждение этой встречей и с той поры осознал, чего был лишен. Каждый поцелуй отдавался болью в моем сердце.

С того времени я мало-помалу привыкал к преступному существованию, к грузу бесчестья, отказался от борьбы, опасаясь поставить под угрозу жизнь дочери.

Еще пару слов, Андре. Через мгновение здесь начнется взаимное истребление. У моей дочери больше не будет отца. Лучше, если она навсегда забудет обо мне. Ты, как всегда, оказался великодушен и верен дружбе. Я тебе завидую, бандит способен уважать человека чести…

– Флаксан, – проговорил Андре, – клянусь, твоя дочь станет моей.

Перекошенное лицо пирата внезапно разгладилось. На щеках появился румянец.

– Подожди меня… секундочку… Я вернусь. И он исчез за тяжелыми портьерами.

Через несколько мгновений Флаксан вышел оттуда, неся в одной руке набитый бумагами портфель, а в другой – тяжелый двуствольный карабин.

– Возьми! Ознакомишься с документами, когда все будет кончено. Это бумаги Мэдж. Узнав о моей смерти, бандиты отдадут дочку. Ну, а если откажутся, сам знаешь, как заставить. Уходи поскорее, уводи, своих товарищей вот по этому коридору. Пусть капитан срочно скомандует отход. Через пять минут будет поздно. Мои сообщники, запертые в каземате, не остановятся ни перед чем. Прощай, Андре, прощай!.. Береги себя.

И сдавленным голосом Флаксан добавил:

– Это место станет могилой морских разбойников! В самой верхней части купола, образовавшегося при вулканическом извержении, находилось огромное стеклянное окно, похожее на иллюминатор. Система призм, вставленная в него, позволяла наблюдать в темной комнате за всем происходящим снаружи. Читатель помнит: такое же устройство имелось и на «корабле-хищнике».

Прозрачный плафон диаметром свыше одного метра был тщательно вмонтирован в лавовое ложе и промазан огне – и водоупорной замазкой по периметру установки, поэтому выдерживал огромное давление воды лагуны, расположенной внутри атолла.

Он, таким образом, составлял единое целое с куполом.

После роковых слов: «Это место станет могилой морских разбойников», – Флаксан медленно поднял карабин и прицелился в застекленное пространство, напоминавшее сине-зеленый гигантский глаз, хладнокровно взирающий на разбросанные тут и там трупы.

Раздался выстрел. На верхнем стекле появилась звездообразная трещина.

– Поторапливайся!.. Вот-вот сюда ворвется море… торопись… ради моей дочери, быть может, теперь уже твоего ребенка.

– Прощай! – воскликнул потрясенный Андре. – Прощай! Да снизойдут на тебя мир и покой.

После второго выстрела в стекле появилась пробоина. Через отверстие величиной с кулак хлынула под огромным давлением вода и с грохотом ударилась о пол пещеры.

– Прекрасно, – проговорил бандит, – но этого недостаточно.

И он продолжал стрелять из великолепного карабина системы «Винчестер», не так давно усовершенствованного умелым оружейником с авеню Опера Гинаром.

Этот карабин – последнее слово техники – мог без перезарядки сделать двенадцать выстрелов. Двенадцать патронов, поочередно подаваемых в патронник через своего рода металлический клапан, предварительно закладывались в обойму. Одного движения руки было достаточно, чтобы поставить карабин на боевой взвод, выбросить стреляную гильзу и дослать боевой патрон, поступающий из резерва. Эта тройная операция сопровождалась подъемом и перемещением скобы, защищающей спусковой крючок.

Пять или шесть выстрелов пробили стеклянный плафон в нескольких местах, хлынули потоки воды, уровень которой в пещере уже достиг метра.

Опершись на карабин, Флаксан хладнокровно ожидал смерти. А его товарищи по преступному ремеслу, изгнанные из логова столь мощным наводнением, попытались убежать и добраться до верхних галерей.

Слишком поздно… Вскоре подземное убежище оказалось под водой. Из уст обреченных вырывались безумные проклятия, а затем настала тишина.

Безымянный атолл превратился в могилу морских разбойников.

Эпилог

Не все моряки «Эклера» смогли ускользнуть от наводнения, значительное число храбрецов, увы, заплатило жизнью за эту победу.

Капитан, убедившись, что никому из пиратов не удалось убежать, что все галереи затоплены, что орудие бандитов разбито, решил как можно скорее вернуться в Европу. Следовало обезглавить преступную организацию, для чего надо было действовать быстро.

К сожалению, состояние корабля не позволяло без ремонта совершить столь дальний переход. С таким повреждением судно не сумело бы пройти через Торресов пролив[420]420
  Торресов (Торреса) пролив – между Новой Гвинеей и Австралией, соединяет Индийский и Тихий океаны. Длина 130км, ширина 170 км.


[Закрыть]. Пришлось зайти в город Сидней[421]421
  Сидней – город и порт в Австралии. Основан в 1788 году (первое европейское поселение на этом континенте). Население на 1891 год – 384 тысячи человек.


[Закрыть]. В доке крейсер отремонтировали. И наконец для экипажа и для героев подлинных, потрясающих приключений наступил час отплытия.

Через сорок два дня после выхода из Сиднея «Эклер», пройдя через Суэцкий канал[422]422
  Суэцкий канал – соединяет Красное море со Средиземным. Открыт в 1860 году. Длина 161 км, ширина 120—150 м, глубина 12.5—13м.


[Закрыть], прибыл на внешний рейд города Тулона[423]423
  Тулон – город и порт во Франции, на Средиземном море. С концаXVIIIвека – первоклассная военная крепость. Население на 1896 год – 91 тысяча человек.


[Закрыть], доставив во Францию Фрике, – почет ему и место! – с ним негритенка Мажесте, Андре, доктора Ламперьера, матроса Бернара и жандарма Барбантона.

Экипаж броненосного крейсера согласно приказу остался на рейде, а капитан де Вальпре и вышеперечисленные люди отправились экспрессом в Париж.

Первый визит был нанесен генеральному прокурору. После продолжительной беседы с высшим представителем судебного ведомства капитан побывал у министра морского флота с детальным отчетом об исполнении поручения.

Генеральный прокурор, используя свои полномочия, издал приказ об аресте графа де Жаверси, богатого финансиста, виновность которого не вызывала ни малейших сомнений.

Двадцать полицейских окружили особняк в парке Монсо и взяли под строжайший контроль все входы и выходы. Финансист был дома, агенты видели, как он пришел; и тогда комиссар полиции потребовал открыть двери «Именем закона!».

Роскошную резиденцию миллионера, к величайшему возмущению обслуживающего персонала, тщательно прочесали. Простукивались стены, поднимались доски паркета; шкафы и кладовые досконально проверили, не забыли даже печи и дымоходы, короче говоря, весь дом обыскали от подвалов до коньков крыши.

Усилия оказались напрасны, а поиск бесплоден. Графа так и не удалось найти. Знаменитое помещение на втором этаже оказалось пустым. Отчетность «морских разбойников» исчезла.

Два дня и две ночи вся прислуга находилась под неусыпным надзором. За это время навели необходимые справки. Стало ясно: слуги не имели понятия, какими бесчестными делами занимался их патрон.

Комиссар уже отчаялся отыскать дерзкого разбойника, как один сыщик не только по должности, но и по призванию, обладающий профессиональным чутьем, в конце концов обнаружил: одно из зеркал в спальне беглеца снабжено оригинальным поворотным механизмом и способно вращаться вокруг своей оси, сам же механизм искусно спрятан под лепниной.

Зеркало, внутри которого находился толстый стальной лист, прикрывало узкую лестницу, ведущую в глубь парижской системы канализации.

Туда-то и убежал граф.

Однако в тот самый день, когда полиция нагрянула в особняк Жаверси, над столицей разразилась страшная гроза, хлынули мощные потоки воды. Небольшие сточные тоннели, весьма узкие, тотчас же заполнились до самых сводов. Множество обитателей подземелья, которых наводнение застало врасплох, не сумели вовремя добраться до больших галерей и утонули.

Вскоре были обнаружены их трупы. Один из мертвецов, одетый в обычный наряд бродяги, имел под рубищем изящное белье, да и руки покойного оказались весьма ухоженными. К несчастью, крысы подземных клоак изгрызли ему лицо так, что опознать труп не смогли.

Уж не принадлежали ли эти изуродованные останки бывшему предводителю пиратов?..

Наконец-то Фрике опять оказался в Париже, в любимом Париже, где гамен вновь встретился с Буало. Более гордый и счастливый, чем все монархи мира, Буало фланировал по улицам «своего города» и впервые увидел Мажесте, совершенно одуревшего от столичной жизни.

Потратив несколько дней на столь приятное времяпрепровождение, Фрике решил пойти учиться. Но, не желая, как он выразился, быть у кого бы то ни было на содержании, юноша намеревался, несмотря на уговоры своих друзей, жить самостоятельно.

Наконец Андре сумел доказать, что успешно учиться и зарабатывать на хлеб насущный невозможно. И потом нельзя забывать о Мажесте, который только на экваторе мог проявлять находчивость и смекалку, а в Париже все будет обстоять иначе… Договорились, что юноши получат в виде займа сумму, необходимую как для удовлетворения материальных нужд, так и на учебные цели.

Доктор обратился за предоставлением ему бессрочного отпуска и получил его, чтобы посвятить себя исключительно приемным детям. Андре, не имевший ничего против прежнего образа жизни, так и остался с друзьями.

Через два месяца после описанных событий в Обществе коммерческой географии произошла трогательная церемония. Наш блестящий собрат Жюль Гро, известный, пользующийся симпатиями публики писатель, чье сотрудничество столь ценно для «Журнала путешествий», секретарь Общества, представил собравшимся пятерых друзей, включая, само собой, Буало, чьи приключения произвели громкую сенсацию.

После сводного доклада о разнообразнейших происшествиях одиссеи, названной «Кругосветным путешествием юного парижанина», президент под гром аплодисментов вручил Большую золотую медаль Виктору Гюйону – таково настоящее имя нашего друга Фрике.

В учебе юноша добился внушительных успехов. Его страстью стали точные науки: математика, физика, химия. А вот Мажесте оказался, к сожалению, глух к учению. Бедняга был полон доброй воли, однако едва-едва научился читать. Но поскольку Флики хочет, чтобы он учился, то негритенок сидел целыми днями над книгами, лишь бы сделать Флики приятное.

Месье Виктор Гюйон так и остался бравым малым, которого мы успели узнать. Он – дьявол во плоти, но лишь в свободное от учения время. Досуг проводит со своими друзьями – Буало, Андре и доктором, – не забывает и о жандарме, который, в свою очередь, в нем души не чает.

Коротко о Барбантоне. Этот прекрасный человек вышел на пенсию, обосновался в Париже. И если правительство ее всемилостивейшего британского величества столь благосклонно отнеслось к нему, то и родина не осталась неблагодарной: предоставила во владение табачную лавку в одном из самых бойких столичных кварталов, имеющую прекрасный оборот.

Работает он сам, а помогает ему супруга, – Барбантон по прибытии женился. Выглядит бывший жандарм неподражаемо, когда время от времени рассказывает клиентам о невероятных былых приключениях.

Подмигнет собравшимся, гордо вскинет голову, закурит пенковую трубку, два или три раза выдаст многозначительное «гм, гм, гм» и начнет, как всегда, с одной и той же сакраментальной фразы:

– В те времена, когда я был для дикарей самим Господом Богом, мне довелось совершить поездку, превратившуюся черт знает во что… Я составил протокол на «господ», которым захотелось покушать… Так вот, штраф платить пришлось мне…