Текст книги "Бенгальские душители"

Автор книги: Луи Анри Буссенар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Сидеть в полной темноте, да к тому же в непролазной чащобе, – не очень приятно. Понимая состояние европейцев, факир зажег несколько прутиков и, отыскав при их свете какое-то смолистое дерево и наломав ветвей, развел небольшой костер.

Синдия умирал. Пули буквально изрешетили его, и по крайней мере одна из них, попав в шейную артерию, оказалась смертельной. Но Раме, хотя он тоже был в крови, смерть, по-видимому, не угрожала.

Держа в руке факел, Бессребреник осмотрел у Рамы лапы и нашел, что они в гораздо лучшем состоянии, чем можно было подумать, зная о приказе целиться именно в ноги. Поскольку стреляли пулями малого калибра, они прошли через мышцы, не задев, к счастью, костей. Но одна из ран, в области голеностопного сустава, постоянно кровоточила и причиняла животному острую боль, о чем можно было судить по тоскливым стенаниям. Слон то и дело подымал огромную ножищу и тряс ею, словно кошка, обжегшая лапку.

Миссис Клавдия первой обнаружила эту рану и, охваченная жалостью, обратилась к мужу:

– Жорж, друг мой, как ему, должно быть, больно! Нельзя ли помочь?

– Попробую, – ответил капитан.

ГЛАВА 3

Капитан в роли врача. – Друзья. – К месту бедствия. – Железнодорожная катастрофа. – Под обломками. – Сила, ловкость и ум слона. – Патрик и Мери. – Спасение. – На слоне. – Бегство.

Пока факир с помощью Мариуса, Джонни и вожатого отцепляли ремни, которыми была привязана к спине мертвого Синдии башенка, Бессребреник, попросив жену подержать факел, пытался помочь Раме. Вожатый стоял рядом, стараясь успокоить слона.

Бессребреник погладил Раму по хоботу, который слон то сворачивал, то разворачивал, снял с пояса небольшой ятаган и, поднеся острие к ране, быстрым ударом вскрыл ее. Конечно, граф сильно рисковал: слон мог не понять цели этой столь болезненной операции и в ярости растоптать «хирурга». Миссис Клавдия, опасаясь за мужа, почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.

Но Бессребреник не без основания рассчитывал на ум славного животного. И когда сталь вонзилась ему в ногу, Рама оглушительно заревел, задрожал всем телом, но с места не двинулся. Из раны потоком хлынула кровь. Введя туда палец, Бессребреник нащупал твердый предмет, в котором угадал пулю. Он долго копался в ране, пока наконец после долгих и мучительных попыток, весь взмокнув, не добился все-таки своего: пуля упала на землю. Возможно, она давила на нерв, тем самым причиняя животному невыносимую боль, так как стоило капитану извлечь ее, как Рама испустил глубокий вздох облегчения. Слон прижал конец хобота к ране, втянул в него кровь и тут же выплюнул. Проделав это несколько раз, он тихонько провел хоботом по лицу, шее и рукам Бессребреника, словно хотел поблагодарить его. Капитан в ответ погладил хобот и сказал слону несколько слов, а тот, насторожив уши, внимательно слушал его, словно стараясь получше запомнить голос друга.

Вожатый был в полном восторге. Теперь Рама может идти так же хорошо, как и раньше, заявил он.

Факир же произнес своим гортанным голосом:

– Господин, ты спас Раму, и теперь он – твой преданнейший друг. Он будет любить тебя всей душой и беспрекословно выполнять любое твое желание.

Занимался рассвет.

Бессребреник и его жена не забыли об ужасном шуме, услышанном полчаса назад и сменившемся зловещей тишиной, и решили немедленно отправиться на место происшествия.

Поскольку Синдия умер, Раме предстояло нести на себе всю группу, а морякам занять места в башенке, первоначально предназначавшейся исключительно для капитана с женой. Мариус и Джонни наотрез отказались сделать это, заявив, что они прекрасно смогут и прогуляться. Но Бессребреник быстро все разрешил:

– Я ведь и здесь ваш командир, как на яхте, не так ли?

– Да, капитан!

– Ну так вот, я вам приказываю взобраться на слона!

И им пришлось подчиниться.

Вожатый Синдии и факир – как и большинство индусов, неутомимые ходоки – пошли пешком. На них были лишь набедренные повязки, и они вертко, словно ужи, проскальзывали сквозь густые заросли.

Как ни торопились путешественники, дорога заняла не меньше часа.

Предчувствия европейцев не обманули их. Действительно произошла железнодорожная катастрофа, к тому же в глубине джунглей, между двумя далеко отстоящими друг от друга станциями, так что рассчитывать на скорую помощь не приходилось.

Наши беглецы первыми прибыли сюда, и перед их взором предстали груды обломков и готовые вот-вот обрушиться бесформенные нагромождения, из-под которых доносились крики, предсмертные хрипы, душераздирающие стоны. Под насыпью, колесами вверх, валялся паровоз. Под ним лежали раздавленные насмерть машинист-европеец и кочегар-туземец. Кое-где растерянно суетились чудом выбравшиеся из вагонов пассажиры, но они, пережив столь сильное нервное потрясение, вряд ли могли кому-то помочь.

Не задаваясь мыслью о том, случайно или по чьему-то злому умыслу произошло это бедствие, Бессребреник, моряки и даже миссис Клавдия, которая не побоялась разодрать в кровь свои нежные руки, принялись, напрягая все силы, разбирать обломки, чтобы кого-то спасти.

Не переставая с остервенением работать, Мариус поделился своими соображениями:

– Посмотрите, капитан… это поест для бедняков… сдесь одни черномасые… ни одного белого…

– Да, действительно!

– И вы только поглядите, капитан, какие они тосие! Вылитые скелеты!

Пока что самоотверженные спасатели вытаскивали из-под обломков только трупы – и в каком состоянии! Костлявые тела, с пергаментными лицами и торчащими ребрами, были расплющены и раздроблены.

А между тем из-под свалившейся между путями платформы неслись пронзительные вопли. Совсем юный, детский голос звал на помощь на чистом английском языке и с такой мольбой, что надрывал душу. Бессребреник и Клавдия бросились туда.

– Держитесь, мы вам поможем! – крикнул капитан.

Конечно, даже приподнять край платформы, несмотря на всю свою силу, он не смог.

– Джонни!.. Мариус!.. Скорее сюда! – позвал Бессребреник.

Но хотя они взялись теперь за дело втроем, платформа осталась недвижной.

А детские крики не прекращались, но слышались они все тише и тише:

– На помощь!.. На помощь!.. Ради Бога!.. Я задыхаюсь!.. Брат!.. Спасите моего брата!.. Патрик!.. Патрик!.. Ответь мне!.. Он молчит!.. Он меня уже не слышит!.. Патрик!.. Это я… Мери!.. На помощь!.. Я умираю!.. Помогите!.. Господи!.. Не оставляйте нас…

От этих душераздирающих возгласов сердце миссис Клавдии разрывалось. Она упала на колени, в отчаянии ломая руки, из глаз ее лились слезы.

И тут Бессребреника осенило:

– Ко мне, Рама!

Услышав свое имя из уст белого человека, который так помог ему, славное животное, крайне осторожно и вместе с тем ловко переставляя среди обломков свои ноги, тотчас подошло. Бессребреник, нежно погладив слона по хоботу, показал на платформу и сделал вид, что хочет поднять ее.

Рама запыхтел:

– Уф-ф!.. Уф-ф!.. Уф-ф!

Затем внезапно сморщил лоб, подобрал уши, и в его умных глазках загорелся огонек: он понял, чего ждут от него. Медленно, не торопясь, слон подсунул хобот под край платформы и понемногу, словно домкратом, начал приподнимать ее. К гибнущим детям тотчас ворвался поток воздуха и света.

– Держитесь! – кричал Бессребреник. – Держитесь!

Нагнувшись, капитан разглядел под платформой, которую Рама держал под углом в сорок градусов, простертое между рельсами детское тело. Вытащив ребенка, он отдал его Мариусу:

– Поосторожнее, дружок!

Красивый мальчик был без сознания, с покрытым мертвенной бледностью лицом.

Бессребреник снова нырнул под платформу и, идя на жалобные крики, нашел девочку, которую тут же передал жене:

– Позаботьтесь о ней, моя дорогая.

У очаровательной девочки – прелестные светлые волосы и большие голубые глаза. Но в волосах – пыль и песок, а глаза покраснели от слез и выражали только ужас и страдание. Она совсем лишилась голоса и, неясно слыша чью-то взволнованную речь и смутно ощущая ласковое женское присутствие, смогла лишь шепотом, да и то с большим трудом, выразить свою признательность:

– Благодарю вас, госпожа… Благодарю… И, пожалуйста, спасите моего брата!

Так как больше под платформой никого не оказалось, Бессребреник сказал по-французски слону:

– Хорошо, Рама, теперь отпускай.

И тот, словно понимая этот язык, потихоньку опустил тяжелое сооружение.

Дружески похлопав по хоботу сильного и верного друга, капитан подошел к мальчику, чтобы помочь жене, пытавшейся привести его в чувство. Миссис Клавдия поднесла к ноздрям ребенка флакон с солями, который всегда носила с собой, капитан принялся растирать ему виски и руки. Но все их усилия не дали результата.

Девочка зарыдала.

– О госпожа, неужели мой брат… мой Патрик… умрет! – горестно восклицала она. – Нет, это невозможно… Мы и без того уже столько настрадались!

– Успокойтесь, дитя мое, – с необыкновенной нежностью ответила ей женщина. – Ваш брат будет жить… Мы поставим его на ноги.

– Вы такая добрая! Как нам отблагодарить вас!.. Только подумайте, госпожа, мы остались одни… Восемь дней назад убили нашу мать…

– Бедные дети! – прошептала женщина, и на глаза ее навернулись слезы.

– Мы хотели в этом поезде, для беженцев, добраться до Пешавара, где наш отец служит офицером в полку шотландских горцев.

Миссис Клавдия понимала, до какой степени нищеты должны были дойти эти дети, чтобы ехать вместе с умирающими от голода туземцами.

Мери, тяжело вздыхая, продолжала рассказывать:

– Хотя поезд шел едва-едва, почему-то все же сошел с рельсов… Мы с братом почувствовали сильный толчок и кинулись друг другу в объятия, думая, что пришел конец… А потом я потеряла сознание.

– Мужайтесь, дитя мое, – сказал девочке капитан. – Можете не сомневаться, эта катастрофа, которая, увы, привела к гибели стольких людей, – последнее злоключение, испытанное вами. Судьба и так была несправедлива!

Внезапно к ним подбежали факир с моряками и вожатыми, которые только что немного дальше разбирали обломки, пытаясь спасти еще остававшихся в живых людей.

– Тревога, сахиб!.. Тревога! – кричал факир.

– Что случилось?..

– Приближается аварийный поезд. А в нем саперы, полицейские и наверняка представители судебных властей…

– Ну, тогда разумнее всего скрыться, – сказал Бессребреник. – Они слишком хорошо меня знают!.. Но что делать с детьми?

– И вы еще спрашиваете, друг мой? – взволнованно произнесла графиня. – Конечно же, взять с собой!.. Посмотрите, мальчик только-только приходит в себя.

Патрик действительно чуть заметно приподнял веки и еле слышно вздохнул.

– Он жив! Жив! – вскричала Мери, схватив лихорадочно миссис Клавдию за руку.

– Скорее!.. Скорее! – повторял факир, окидывая детей странным взглядом.

Бессребреник понимал, что грозило ему, если его узнают. Легко, словно перышко, подхватив Патрика, он тотчас взобрался по лесенке, которую факир приставил к слону, и с превеликими предосторожностями уложил мальчика в башенку.

– Теперь ваша очередь, дитя мое, – сказал капитан Мери. – Сможете ли вы подняться сами?

Мери, энергичная и решительная, как истинная дочь солдата, огромным волевым усилием заставила себя встать на ноги и вскоре была уже рядом с братом.

Затем на слона поднялась миссис Клавдия, за ней – Мариус с Джонни и вожатые.

В башенке, на их счастье довольно прочной, как говорится, яблоку было негде упасть.

Погонщик свистнул, и Рама, словно понимая, что его друзьям грозит страшная опасность, со всех ног ринулся в джунгли.

ГЛАВА 4

Индийские касты. – Собратья. – Бесправие человека, изгнанного из касты. – Пандит Биканэл. – Ненависть к бывшим братьям по касте. – На службе у англичан. – Король денег. – Человек, который вечно торопится. – Джим Силвер жаждет мести. – Ценою злата. – Охота. – Неудавшееся нападение. Итак, все сначала!

В жизни Индии до сих пор исключительно большую роль играет кастовая система, из чего можно сделать логически верное заключение, что она – классический пример страны, где все еще фактически сохраняется рабство.

Англичане приложили немало усилий, чтобы покончить со складывавшейся на протяжении тысячелетий кастовой иерархией, но, хотя им и удалось завоевать Индию, в этом они не преуспели, и страна, как и прежде, живет по своим законам. Несмотря на многократно провозглашаемое равенство всех подданных Британской империи, верные традициям и находящиеся в плену предрассудков туземцы, судя по всему, не собираются отказываться от кастовой системы, сколь бы жестокой она ни была.

В принципе, основных каст всего четыре: брахманы, или жрецы, кшатрии воины, вайшьи – торговцы и земледельцы и шудры – слуги. Но эти четыре больших класса подразделяются на бесчисленное множество более мелких каст или подкаст, разобраться в которых практически невозможно. Каждая из этих групп, даже последняя из последних, обладает определенными привилегиями и пользуется определенным уважением.

Но есть еще одна группа населения, на которую сказанное выше не распространяется. Само название ее вызывает мысль о жестокой несправедливости и беспросветной нищете и преисполняет нас глубоким сочувствием, увы, небезосновательным. Это парии. И хотя эту группу называют нередко кастой неприкасаемых, в действительности она не является подразделением ни одной из вышепоименованных основных каст и в силу этого, строго говоря, не входит в кастовую систему как таковую.

Само понятие «пария», которое и у нас, по аналогии, приобрело столь печальное значение, происходит, как утверждают филологи, от слова «пара», которое в санскрите, как и в греческом языке, имеет значение «вне», или от тамильского «парейерс» – «вне класса». Следовательно, по сути, парии составляют класс тех, кто не принадлежит ни к какому классу.

Это люди проклятые, покрытые позором, «нечистые» до такой степени, что даже малейший, пусть и невольный, контакт с ними требует очищения путем чтения молитв и совершения обрядов. Отвращение к ним столь велико, что даже жрецы, эти «дважды рожденные», никогда не решатся приблизиться к ним на длину палки, даже если и захотят их ударить.

Парии – это жертвы крайнего бесправия, физического насилия и жестоких гонений, которым в Европе подвергались только в эпоху средневековья, да и то лишь преданные по приговору церкви анафеме. Но эти последние, в случае отмены приговора, снова могли занять прежнее место в социальной структуре, поскольку изгнание из общества не имело безусловно вечного характера. Индиец же, имевший несчастье родиться парией или стать им потом, до конца дней своих носит это проклятие.

В свете вышесказанного излишне говорить, что нет для индуса большего несчастья, чем быть изгнанным за тот или иной проступок из своей касты и, таким образом, пополнить ряды этих отверженных.

Одним из таких изгоев и был пандит Биканэл, происходивший из древнего знатного брахманского рода. Он обладал всеми мыслимыми и немыслимыми пороками, какими только может похвастать житель Востока, и, чтобы иметь возможность самозабвенно предаваться утехам, не останавливался ни перед каким преступлением. Но в один прекрасный день брахманы изгнали его с позором из своей касты, и он в глазах всей нации стал парией. Случай среди брахманов довольно редкий, хотя и не единственный.

Человек, оказавшийся в подобном положении, нередко предпочитает такому унижению добровольную смерть. Но у Биканэла свои обо всем представления. И если он был исключительно «современным» брахманом, то стал еще более «современным» парией. Будучи твердо уверенным в том, что жизнь – вещь прекрасная и расставаться с нею надо как можно позже, он подумал о том, что неплохо было бы поставить свой ум и смекалку на службу англичанам и, таким образом, постоянно иметь достаточно средств для удовлетворения греховных страстей. И поскольку англичане без предубеждения относятся к оказавшимся вне касты, он смело предложил им свои услуги.

Брахманы являются хранителями самых страшных тайн и располагают обширнейшими сведениями о жителях этой загадочной страны, которую победители смогли поработить, но не переделать на свой лад. Поэтому власти с готовностью ухватились за-предложение Биканэла, тем более что подобные удачи редко выпадали на долю англичан.

У Биканэла спросили, чего он хочет. Он ответил:

– Большое жалованье и место в полиции.

Когда того требуют интересы, англичане не торгуются. Биканэлу тут же положили генеральское жалованье и взяли его в тайную полицию, чтобы использовать для особых поручений. Теперь он мог совершенно безнаказанно предаваться порокам и претворять в жизнь гнусные планы отмщения.

Известно, что прирученный зверь нередко становится врагом своим оставшимся на свободе собратьям. В качестве примера можно сослаться на лошадей и слонов, которые, подчиняясь человеку, без колебаний принимают участие в охоте на своих сородичей, проявляя к их судьбе полнейшее безразличие. И стоило лишенному брахманского звания пандиту Биканэлу оказаться на службе у англичан, как он тотчас бросил вызов всем индийским кастам и в первую очередь брахманам, вызывавшим у него особо жгучую ненависть. Движимый этим чувством, отверженный индиец оказывал своим хозяевам немалые услуги, за что они ценили его все больше и больше.

С дьявольской ловкостью входил он в доверие к местным жителям, выведывал обо всех их делах и помыслах. Ему не составляло никакого труда принять любое обличье и проникнуть туда, куда остальным вход был закрыт.

Вскоре он стал тайным советником при начальнике полиции, чья работа с этих пор удивительнейшим образом облегчилась.

Когда произошла ужасная трагедия, унесшая жизнь герцогини Ричмондской, Биканэл возликовал. Теперь он имел возможность излить злобу на своего бывшего собрата, пандита Нарендру, а заодно и поглумиться над всеми индусами, вне зависимости от того, к какой касте они принадлежали. Это по его подсказке судья постановил предать осквернению останки осужденного, хотя сами англичане никогда бы не додумались до столь бессмысленного и опасного поступка. Но из-за непредвиденного вмешательства Бессребреника в ход событий замысел не был доведен до конца, что привело Биканэла в бешенство и сделало его смертельным врагом благородного американца. Когда же этот изгой узнал, что пандиты взяли капитана под свое покровительство, то возненавидел его еще пуще.

Стечение обстоятельств благоприятствовало парии. В тот самый день, когда Нарендра нанес роковой удар, к Биканэлу явился некий джентльмен, представившийся под несколько необычным именем – Король денег. На вид ему было лет пятьдесят. Длинный, костлявый, нескладный, с несвежим цветом лица и пучком жестких седоватых волос на подбородке, он изъяснялся короткими, отрывистыми фразами, словно человек, который страшно торопится. По этой внешности, как и по гортанному акценту, придававшему своеобразие его речи, в нем можно было безошибочно признать типичного янки.

– Я Джим Силвер, – без всяких предисловий заявил гость. – Король денег… американский гражданин… Стою двести миллионов долларов… Вот записка от вашего начальника… читайте… быстрее.

– Но, милорд…

– За титулы не плачу… не лорд… плачу за услуги… очень много…

– Чем могу служить вашей милости?

– Капитан Бессребреник… Нефтяной король… американский гражданин… мой враг… выиграл у меня два миллиона долларов… женился на женщине, которую я любил… Хочу… чтобы он исчез… навсегда… хочу… жениться на его вдове.

– И рассчитываете на мою помощь, не так ли, милорд?

– Вам так нравится называть меня милордом?

– Американский король в Британской Индии не может иметь звание ниже лорда.

– Отлично! Да, я рассчитываю на вас. Чего вы хотите за вашу помощь?

– Прежде всего безнаказанности за все те маленькие грешки, которые мне придется совершить…

– Безнаказанность обещаю… власти дали слово… Сколько желаете?

– Но… много… много…

– Я дам… больше… Миллион долларов… в тот день, когда Бессребреник… будет мертв и я женюсь на его вдове.

– Ах, сударь! Вы действительно настоящий лорд! – воскликнул полицейский, пораженный размером суммы.

– Согласны?

– Конечно! Но потребуется кое-что на текущие расходы…

– Не беспокойтесь, вот чек на сто тысяч долларов в Национальный банк.

– Благодарю вас, милорд! И где же сейчас находится этот супостат?..

– Плывет сюда на своей яхте, носящей его имя – «Бессребреник». Уже заходит в Хугли… Этой ночью будет в Калькутте.

– Вы уверены?

– Это так же точно, как и то, что я его ненавижу. Плавает для собственного удовольствия… Потерпев кораблекрушение, длительное время провел на одном из островов в Тихом океане… Сентиментален… Побывал в Океании… Австралии… Малайзии… Проплыл Малаккским проливом… Хочет побывать в Индии… Но найдет здесь могилу! Повсюду мои агенты… Сообщают о его передвижении… Достаточно сведений?

– О да, милорд! У меня есть несколько часов, чтобы изучить это дело, составить план действий и предпринять соответствующие шаги.

– Очень хорошо! В том, что касается деталей, полагаюсь на вас… Для меня главное – смерть Бессребреника… Способы я не обсуждаю… я их оплачиваю!

– Милорд будет доволен.

– Живу на Стренд-роуд, вилла «Принцесса»… Являйтесь туда три раза в день или присылайте донесения. До свидания!

Странный, зловещий субъект сплюнул табачную жвачку, которую пережевывал с каким-то омерзительным сладострастием, извлек из кармана отвратительного вида морковку, в черных кольцах грязи, открутил хвостик, с хрустом раскусил ее, засунул за щеку и, широко шагая, с важным видом удалился.

Оставшись один, Биканэл предался размышлениям. Не сомневаясь в том, что игра стоит свеч, он обдумывал, как получше выполнить задание. Брахман, ставший парией, был мастером своего дела. Подобно актеру, который работает над ролью, он попытался, как говорится, влезть в шкуру Короля денег и, призвав на помощь свое богатое воображение и интуицию, весьма в этом преуспел. Он сумел внушить себе, что этот Бессребреник, которого он не знал и никогда в жизни не видел, – его смертельный враг, и стал ломать голову над тем, как расправиться с ним быстро и наверняка. Он решил, что лучше всего выдать Бессребреника за русского шпиона, которому могущественный сосед платит за то, чтобы он разжигал рознь на афганской границе, подстрекая племена афридиев к священной войне против неверных. Такие уловки всегда проходят в стране, находящейся в состоянии войны, тем более когда война не приносит удачи. Людям свойственно искать козла отпущения и в своих промахах винить других, и представители властей или военного командования не являются исключением.

И пока яхта Бессребреника медленно поднималась вверх по Хугли, а ее владелец приветствовал, проходя мимо Даймонд-Харбора, английский флаг и восторженно думал о том, что наконец-то увидит Индию, эту загадочную страну, Биканэл строчил подлый донос, по которому капитан и будет арестован, лишь только яхта подойдет к причалу.

Негодяю везло! Вы помните о благородном поступке Бессребреника, спасшего индусов, когда те ценой собственной жизни пытались вырвать у реки Хугли оскверненные останки Нарендры. Если этот факт умело использовать, да еще присовокупить к нему донос, то Бессребреник со своей компанией будет выглядеть в глазах английских властей далеко не лучшим образом.

Правда, из схватки, короткой, но яростной, капитан вышел победителем. Но Биканэл не думал сдаваться. После долгих размышлений он наконец понял, как удалось тому выбраться из ловушки.

Бессребреник, поедая пищу, которую принес ему слуга-индус, проглотил, сам того не ведая, одно из тех таинственных снадобий, о существовании которых знают лишь немногие посвященные. Один из тех ядов, что совершенно неизвестны европейцам и прибегать к которым столь опасно, что делать это можно лишь в самых крайних случаях.

К счастью для беглецов, Биканэл догадался об этом слишком поздно, уже после похорон, на которых присутствовал лично, чтобы доложить потом Королю денег:

– Я сам видел, как вашего врага опустили в могилу.

Крайне удивившись, что вдова со своими спутниками не уходит с кладбища, он стал терпеливо ждать, затаившись во мраке. И увидел, как могильщики выкопали гроб и унесли тело капитана. Стараясь ничего не упустить, он бежал следом за таинственным отрядом, углубившимся в окружающие Калькутту джунгли, и оказался одновременно с ним у загадочного здания, где свершилось невероятное воскрешение Бессребреника. Затем появились двое слонов, и когда к ним подошли переодетые капитан с женой и моряки, Биканэл понял, что его – да и не только его, но и полицию, верховный суд и высшие власти, – попросту обвели вокруг пальца и что теперь придется начинать все сначала. Дождавшись их отъезда, он вернулся в город, бормоча себе под нос:

– Неплохо проделано, Берар!.. Да, проделано великолепно! Но мы еще встретимся с тобой, приятель, и я докажу, что не тебе со мной тягаться!

Вместо того чтобы тут же доложить обо всем в полицию, он велел вознице ехать к вилле «Принцесса».

Король денег, к которому направлялся Биканэл, не сомневался в том, что дело уже сделано, и, рассчитывая стать вскоре супругом миссис Клавдии, был на седьмом небе от счастья. И вдруг – ужасное сообщение:

– Бессребреник жив и на свободе! И сейчас вместе с женой и двумя моряками удирает отсюда.

Задыхаясь от ярости, Король денег прорычал:

– Проклятье! Вы… вы его упустили!

– А что бы вы сделали на моем месте?

– Пристрелил!

– И его телохранители тут же растерзали бы вас. С этими парнями шутки плохи, могу вас уверить!

У Короля денег от злости перехватило дух, лицо стало багровым, глаза налились кровью. Он расхаживал огромными шагами по комнате, сжав кулаки, изрыгая проклятья и швыряя все, что попадалось под руку. Биканэл невозмутимо наблюдал, как этот уродливо-комический субъект изливает свою желчь. А когда увидел, что тот начал успокаиваться, произнес:

– Ничего еще не потеряно, напротив, я считаю, что так даже лучше!

– С чего бы это?

– Теперь у вас появилась возможность собственными глазами увидеть мертвое тело врага. На сей раз это действительно будет труп!

– Вы ведь сказали… удрал? Как найти?.. Индия… огромна. Поиски бесполезны… Иголка в стоге сена!

Биканэл засмеялся:

– Беглецы на двух слонах – это не иголка! Не пройдет и нескольких часов, как мы непременно нападем на их след, а там останется только выбрать удобный момент – и они наши!

– Поставите в известность власти?

– Нет… лучше не надо… Предпочитаю действовать самостоятельно… Начальство всегда ставит палки в колеса…

– Я другого мнения. Необходимо получить официальные полномочия, чтобы мы могли располагать солдатами и даже, при определенных обстоятельствах, пользоваться практически неограниченными правами. Но сделать это я могу лишь в том случае, если расскажу всю правду. Вам нечего волноваться: хотя власть моя будет поистине беспредельна, я употреблю ее исключительно в ваших интересах… Когда начнется охота?

– Через пару часов.

– Я отправлюсь с вами.

– Вы, ваше сиятельство?

– Да! Я отлично разбираюсь в следах… как ковбой с Дикого Запада или аргентинский зверолов… Я – человек действия!.. Не какая-нибудь канцелярская крыса… Заработал миллионы… не в бирюльки играл… Черт возьми!.. Увидите меня в деле!

– Хорошо, договорились! Если господин решил сам участвовать в операции, то она лишь выиграет от этого.

В полицию Биканэл сообщил только самое необходимое – о том, что Бессребренику помогли бежать. Ему были поручены поиски и предоставлены самые широкие полномочия. Он сам отобрал людей и не теряя времени отправился на охоту, как выразился Король денег.

Обнаружить следы беглецов было нетрудно, тем более что они особенно и не прятались, полагаясь на свои одеяния, до неузнаваемости изменившие их облик.

Биканэл и Джим Силвер, сопровождаемые конным отрядом, шли за ними по пятам и, пока те отдыхали в бунгало, обогнали их, чтобы успеть устроить засаду. План у преследователей был прост: поубивав слонов, захватить беглецов живыми.

Те же чувствовали себя в полной безопасности, чему в немалой степени содействовала их твердая уверенность в том, что англичане считают Бессребреника навеки погребенным в могиле. Они беззаботно продвигались по затерянной в джунглях дороге, совершенно не подозревая о нависшей над ними опасности.

Джим Силвер, человек, привыкший ко всеобщему повиновению, решил, несмотря на советы Биканэла, ускорить развязку, так как этому грубому и резкому янки претили все эти выжидания, входящие в боевой арсенал жителей Востока.

Неудача с вылазкой не обескуражила Короля денег:

– Небольшая пристрелка… Проба сил… Бессребреник – хороший игрок… Противник, достойный меня… Ну что ж, начнем сначала!