Текст книги "Неандертальский мальчик, или Большой поход"

Автор книги: Лучано Мальмузи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

ЧЕРНИЧНАЯ ВЕЧЕРИНКА

Как мы и предвидели, высоко в горах река была совершенно покрыта льдом, и мы легко переправились на противоположный берег.

Миновав цепочку холмов, мы оказались перед пустынным плоскогорьем.

– Отлично, – возгласил дедушка Пузан. – Теперь смотрите в оба – с минуты на минуту мы можем наткнуться на большого длинношерстного носорога.

Но ничего подобного.

На этой обширной равнине мы обнаружили всех животных, населяющих землю в период Вурмского ледника, но длинношерстный носорог не показывался.

И все же, поскольку дедушка Пузан строго следует программе, мы бредем и бредем по замерзшей тундре, пока в один прекрасный день не замечаем вдалеке плотные облака пара.

Подходим ближе.

Перед нами расстилается огромное озеро. У берега совсем мелко, вода там странного беловатого цвета и издает тошнотворный запах.

– Горячая! – вскрикивает Умник, опустив руку в бурлящий поток.

– Стой! Не прикасайся к ней! – предупреждает дедушка Пузан. – Эту воду сотворили злые духи. Чувствуешь, какая вонь?

Действительно, в воздухе разлит отвратительный запах тухлых яиц.

– Они разгневались на нас из-за поддельного тигра? – ужасается Блошка.

– Да нет же, – успокаивает ее Умник. – Всему можно найти разумное объяснение… М-м-м… Эта вода примерно такая же теплая, как наше тело. Спрашивается, каким образом она сохраняет тепло на таком морозе? О, сколько в природе неизведанных тайн…

Он ложится на берегу и принимается размышлять.

– К черту злых духов! – кричу я, когда лагерь разбит. – Я сейчас искупаюсь в теплой водичке.

– Стой!

– Не надо!

– Ты сваришься!

– Ты будешь вонючим!

– Дымящиеся духи поглотят тебя!

Не слушая зловещих прорицаний, я бросаюсь в озеро.

Теплая вода обволакивает меня, смывает с кожи весь вонючий жир, которым я намазывался с самого начала зимы.

Выйдя из озера, я испытываю волшебное ощущение легкости и чистоты.

– Ты не обжегся?

– Кожа не слезла?

– Как ты себя чувствуешь?

– Я себя чувствую великолепно, – отвечаю я, заворачиваясь в шкуру мускусного быка. – Ребята, это просто фантастика: вы все должны попробовать!

В мгновение ока все попрыгали в воду; шум, плеск, брызги, радостные вопли – точно как в каком-нибудь из ваших бассейнов.

Только дедушка Пузан, который терпеть не может мыться, никак не решается. Подходит к берегу, опускает палец, отскакивает с ворчанием.

Мы с Молнией обмениваемся взглядами, подкрадываемся сзади.

Крепко держась за руки, несемся что есть духу, и…

ПЛЮХ!

Толстяк валится в воду, начинает отфыркиваться.

– Проклятье… буль… вытащите меня… я не умею плавать!

И все же, несмотря на поднятый переполох, дедушка Пузан отлично держится на плаву.

– Странно, – бормочет Умник, наблюдая эту сцену. – Честное слово, странно…

Подбирает камешек, бросает в воду.

– Почему камень тонет, а дедушка Пузан плавает? Странно… очень странно… просто очень…

Тем временем старик, стремясь поскорее выбраться на сушу, ищет самый легкий путь и правит туда, где берег не такой крутой, зато илистый; вот дедушка Пузан скользит и падает – раз, другой, третий; и когда наконец выходит из воды, то весь покрыт грязью с головы до пят.

Мы надрываемся от хохота, но учитель, что удивительно, вовсе не сердится.

– Смейтесь, смейтесь – эта грязища такая приятная, сил нет…

Он ложится на солнышке, полной грудью вдыхает теплые испарения, поднимающиеся от озера, и расслабляется, первым испытывая на себе благотворный эффект лечебных грязей.

К вечеру ревматические суставы нашего учителя больше не скрипят – крик-крак, как они это делают обычно, а только щелкают – клик-клок, и он, расхрабрившись, прыгает, как кузнечик.

– Остановимся здесь на месячишко! – весело щебечет он. – Мне давно пора отдохнуть.

– Но… – напоминает Умник, – как же школьная программа?

– К черту программу! – кричит дедушка Пузан. – К черту длинношерстного носорога! Жизнь – это не только труд, нужны и маленькие радости, а?

У берегов Дымящейся Воды мы проводим почти целую луну.

Вокруг озера, наверное благодаря теплу, растительность более обильная, и в самом разгаре зимы там можно найти спелые ягоды, оставшиеся с лета.

Каждый день мы объедаемся сухой, но очень сладкой черникой.

– Надо бы ее заготовить впрок, – хлопочет Березка. – В пути пригодится.

Мы собираем ягоды, ссыпаем их перед хижинами, а дедушка Пузан, неподвижно лежащий под слоем горячей грязи, с недоумением взирает на нас.

Когда Березке кажется, что черники достаточно, мы начинаем готовить ликер.

Кладем ягоды в прочную, не протекающую посуду (два бизоньих черепа, один – кастрюля, другой – крышка) и ставим поближе к огню,

День за днем жидкость в сосудах бродит; приложив ухо, можно даже услышать, как она булькает. Мы в нетерпении ждем не дождемся, когда можно будет попробовать, что у нас получилось!

Наконец наступает долгожданный момент.

Медвежонок, больше всех нас знакомый со светской жизнью, предлагает устроить черничную вечеринку – праздник по всем правилам.

Мы скармливаем дедушке Пузану остатки вяленого мяса из наших котомок, а после ужина даем попробовать наш знаменитый черничный ликер.

Учитель, не чинясь, выпивает почти целый череп и к заходу солнца уже весьма навеселе.

Мы разводим костер, залезаем под шкуры и притворяемся спящими.

– Спокойной ночи, дедушка Пузан! – произносит Медвежонок невинным голоском.

– Славные детки, – бормочет старик. – Так бы и всегда. В походе нужно ложиться пораньше.

Меховой мешок содрогается от громоподобной отрыжки; учитель закрывает один глаз, потом другой и наконец начинает храпеть.

Мы по опыту знаем, что после обильной еды, да еще и возлияний, он до утра не проснется. Наконец-то можно начинать черничную вечеринку!

Березка, как рачительная хозяйка, предлагает выпить два черепа черничного соку, а остальные восемь взять в дорогу.

Медвежонок, наоборот, хочет кутнуть на славу и подначивает выпить восемь и оставить два.

Умник подходит с научной точки зрения: все зависит от того, сколько градусов в ликере, а поскольку нужных приборов под рукой не оказывается, он приступает к опытным испытаниям, то и дело прикладываясь то к одному черепу, то к другому. Он с такой основательностью проводит опыт, что вскоре валится на землю, как пустой мешок.

– Слабак! – презрительно хмыкает Щеголек и ради прекрасных глаз Неандерталочки начинает бить в чудесный дубовый барабан, обтянутый шкурой бурундука, с кремниевыми колокольчиками. Барабан этот стоил целое состояние: три мешка обработанных кремней и десять кусков розового кварцита.

Я колочу дубинкой по дуплистой березе.

Медвежонок и Морж дуют в супермодные флейты (тростниковые, с несколькими дырочками); Рысь присоединяется к группе ударников – трясет, как одержимая, полую трость, куда насыпаны камешки; Попрыгунья водит палкой по лосиным рогам.

И все поют.

Все! Сорока тоже.

Пока его скрипучий голос пропадает в общем хоре, лишь одинокий рев возмущенного мамонта доносится с дальних холмов, но когда наш соловушка запевает соло, вся долина оглашается рычанием и воем.

Черничная вечеринка в разгаре: никогда в жизни мы так не веселились!

Ко всему прочему обитатели тундры так напуганы гвалтом, который мы подняли, что не осмеливаются приближаться даже тогда, когда костер догорает.

Старый облысевший бизон на далеком холме только жалобно мычит:

– Му-у… эти детеныши ледниковых людей когда-нибудь ложатся спать?

– Совсем распоясались! – вторит ему старый лось, которого мучает мигрень. – Позволяйте детям засиживаться допоздна, и увидите, чем это кончится!

Праздник длится всю ночь, на рассвете мы все еще играем и поем.

С первыми лучами солнца дедушка Пузан шумно зевает.

Тогда мы впопыхах бросаем музыкальные инструменты и забираемся под шкуры, притворяясь спящими.

Учитель вылезает из мехового мешка, потягивается, рыгает, чешет нос и наконец говорит:

– Славные детки, до сих пор еще спят!

Погребенные под шкурами, мы с трудом сдерживаем смех.

В рассветной тишине слышится только сонный голос Умника:

– Дедушка камень плавает… Пузан тонет… То есть я хочу сказать… дедушка Пузан плавает, а камень тонет… Но почему? Почему?! С ума можно сойти…

ПЛАВУНЕЦ

Мы проспали весь день и всю ночь, а когда проснулись, нас ожидал неприятный сюрприз: наши съестные припасы, и без того скудные, исчезли совсем!

Дедушка Пузан рассказывает, что, пока мы спали, на лагерь напала стая волков.

Но ему никто не верит.

– Ненасытная утроба… – ворчу я.

– Что же нам теперь делать? – разводит руки Молния, – Озеро огромное. Остается одно: вернуться домой.

– Вернуться? – каркает дедушка Пузан. – Никогда! Мы не можем вернуться, не выполнив программу. Взаправдашний поход – дело серьезное.

– Да, согласны. Но как же нам переправиться через озеро? – вступаю я.

– Бульк… дедушка Пузан плавает… камень тонет… бульк… – бормочет Умник, мечась в беспокойном сне.

Потом вдруг вскакивает и кричит во все горло:

– Ура! Нашел! Камень маленький и тяжелый, а дедушка Пузан – большой и жирный… поэтому… поэтому…

– Что – поэтому? – одолевает нас любопытство.

– Поэтому… вот что: тело, погруженное в жидкость… получает…

– Что получает? Говори.

– Может быть… может быть, оно получает толчок…

– Кто же его толкает? Там, под водой, я никого не видела, – удивляется Блошка.

– Дай договорить. – Умник чешет свою бородку. – Итак, тело, погруженное в жидкость, получает… толчок… да, толчок, который его выбрасывает на поверхность, и…

– И?..

– Да откуда же мне знать! Факт тот, что оно плавает… как вон то бревно…

– Ничего себе открытие. Все и так знают, что бревна плавают.

– Разумеется. А теперь представьте себе много бревен сразу.

– Хорошенькое дело! В воде они сразу же расплывутся в разные стороны, – заключает Рысь.

– Не расплывутся, если связать их кожаными ремнями.

– Может, оно и так, только мне не верится, – ворчит наш учитель.

– Что нам стоит попробовать, – загорается Молния. – Давайте, тащите сюда самые крепкие бревна. А ты, Березка, приготовь ремни. Если нужно, разрежь запасные шкуры, даже те, которые тащит с собой дедушка Пузан.

– Эй, эй, потише, – возмущается старик. – Кто тут главный?

– Ты же сам сказал, разве нет, что назад возвращаться нельзя? А чтобы двигаться вперед, нужно переправиться через озеро.

– Но… другого берега даже не видно! Что мы будем делать, если там, где глубоко, эта ваша штуковина распадется? – протестует Блошка.

– Не распадется, – уверяет Умник. – Вы подумайте, как это здорово! Мы увидим новые земли, встретим другие племена, перед нами откроется дивное, блестящее будущее. День и ночь мы будем плыть на нашем… нашем… как же мы назовем этот аппарат?

– Раз он плавает – если, конечно, он поплывет, – мы можем назвать его Плавунец, – предлагаю я.

– Вот еще новости… – презрительно фыркает дедушка Пузан.

Не слушая брюзжания учителя, мы принимаемся за работу, и к вечеру Плавунец готов.

Это – грубый четырехугольный плот, состоящий из двух длинных бревен, которые служат основой; к ним крепко прикручены десятка два бревнышек покороче.

– Возьмите длинные шесты, чтобы отталкиваться, – советует Умник. – Иначе нас будет носить туда-сюда по воле ветра… Кстати, о ветре: что-то такое вертится в голове… Ладно, обдумаю на досуге.

Мы спускаем Плавунец на воду, складываем на него все наши пожитки, а потом, с бьющимся сердцем, один за другим занимаем свои места.

На берегу остается только дедушка Пузан.

Толстяк никак не может решиться; только когда плот отчаливает, он собирается с духом и прыгает на самый край. Плавунец дает опасный крен, того и гляди затонет, не успев отплыть. Вода с журчанием проникает в пазы, ноги у нас мокрые по колено, однако Умник уверяет, что так и должно быть, волноваться нечего.

Мы с Молнией берем шесты, отталкиваемся и направляем наше судно в озерную ширь, а дедушка Пузан провожает тоскливым взглядом удаляющийся берег.

Мы плывем все утро; солнце стоит еще высоко, когда берег, от которого мы отчалили, скрывается из глаз. Теперь вокруг безбрежные воды!

Все напряженно вглядываются вдаль, надеясь различить противоположный берег, но время проходит, а вокруг по-прежнему одна вода.

Когда солнце скрывается за чертой, которая отделяет озерную гладь от неба, самый стоящий ужас охватывает нас. Вдобавок ко всему, наш учитель, вместо того чтобы нас ободрить, хнычет, как дитя.

– Проклятье… говорил же я вам, что это плохо кончится. Пропади он пропадом, этот Плавунец, и все ваши новые придумки! Поделом мне, старому дураку, зря вас послушал.

Блошка рыдает:

– Ничего себе поход! Правду говорили старшие ребята: с дедушкой Пузаном ходить опасно!

– Успокойся, – стараюсь я утешить девочку. – Ведь это – не Великая Соленая Вода, о которой нам рассказывал человек, пришедший из теплых краев. Озеро не может быть безбрежным. Вот увидишь: завтра покажется земля. А сейчас поспи, только накройся хорошенько – холодно.

Блошка успокаивается и засыпает.

А я всю ночь не смыкаю глаз, смотрю на звезды.

– Умник, что это за блестящие точечки?

– Это – духи, блуждающие по небу, – отвечает Умник. – Ночью они зажигают факелы, чтобы немного согреться.

– Но почему мы видим только факелы, а не самих духов? – продолжаю допытываться я.

– Потому что темно…

– Темно только ночью. Днем небо голубое. Мы бы должны их видеть…

– Ох, сколько вопросов, – фыркает Умник. – Ты что, на мое место метишь?

Мы смеемся.

– Послушай, Умничек, почему бы не построить Плавунец, который мог бы плавать по воздуху? Представляешь? Мы бы потрогали Луну и эти таинственные огоньки…

– М-м-м… не думаю, что они так близко, как кажется… И потом, может быть, эти светлые точечки такие маленькие, что за них и не ухватиться. Сейчас бы нам хоть добраться до берега на нашем Плавунце.

Но до берега мы не добрались ни на следующий день, ни через день, и на плоту началась настоящая паника.

Дедушка Пузан, не евши три дня, бредит.

Он видит, как на волнах качаются огромные окорока, хочет прыгнуть за ними в воду, и нам приходится его держать за края шкуры.

Умник сидит, положив голову на колени; ветер треплет ему волосы, а он размышляет, следя за полетом птиц.

Перышко медленно опускается в воду, покрытую рябью, и свежий ветерок сносит его к нам.

– Придумал! – кричит Умник, вскакивая на ноги. – Ветер двигает все, что плывет по воде… значит, может двигать и нас. Вот только нужно найти способ заставить его работать. Но как? Как?

Наш изобретатель думает… думает… потом просит нас встать против ветра посередине Плавунца.

Ветер бьет нам в грудь, сечет лицо так, что приходится закрывать глаза. Но чудо из чудес – суденышко сразу набирает скорость.

Но Умник все еще недоволен.

– Не можете же вы так стоять целый день, – ворчит он.

Смотрит на весло Молнии и вдруг командует:

– Привяжите к этому шесту по шкуре с каждой стороны и несите сюда.

Мы выполняем указания нашего мыслителя. Ставим шест в середине плота, втыкаем его в паз под килем, привязываем нижние края шкур прочными кожаными ремнями к бревнам.

Снова чудо!

Шкуры надуваются под ветром, и Плавунец мчится вперед. Поднимаются высокие волны, заливают бревна, но плот плывет все быстрей и быстрей…

Так проходит весь день, а ближе к вечеру раздается голос Медвежонка.

– Земля! Земля! – кричит наш маленький друг, вглядываясь в еле видные заросли тростника.

– УРА!

– Мы спасены!

Мы обнимаемся, целуемся, пляшем от радости на бревнах.

Плавунец скрипит и стонет, но только когда дедушка Пузан тоже начинает скакать, мы по-настоящему опасаемся кораблекрушения.

МОЛОКО ДЛЯ ВСЕХ

Дедушка Пузан высаживается первым. С облегчением вздыхает, целует возлюбленную землю. Потом укладывается на берегу и велит нам разгружать Плавунец.

Недовольные такими авторитарными замашками, мы все же выполняем приказ и ставим хижину на ночь.

Потом, пока солнце не зашло, исследуем местность; здесь все совсем не так, как на том берегу, с которого мы приплыли.

Собираем чернику, другие сухие ягоды, находим много птичьих яиц.

Мы забрались далеко на север. Как интересно увидеть земли, по которым еще не ступала нога ледникового человека!

Чем дальше отходишь от озера, тем больше холод вступает в свои права и растительность, такая обильная в долине, становится скудной на склонах гор.

– Там, в горах, мы найдем большого длинношерстного носорога, – объявляет дедушка Пузан. – Но спешить некуда. Зима длинная, было бы глупо уходить из этого райского уголка, даже не сделав запас провизии.

После полудня Рысь замечает стадо оленей, и наш учитель радостно включает в повестку дня свой обычный урок охоты, который и заканчивается, как обычно, самым плачевным образом.

– Все труднее и труднее добывать этих проклятых оленей. Да и бизонов, и лосей тоже, – жалуется Морж.

– Хитрые стали…

– И все же, – бормочет Умник, – должен же быть какой-то более легкий способ добывать пропитание. Новорожденные медвежата или львята не ходят на охоту и все-таки не умирают с голоду…

– Счастливчики, они сосут материнское молоко, – шепчет Березка.

– Вот и решение проблемы! – восклицает Умник. – Молоко, наверное, очень питательное, раз детенышам больше ничего не нужно.

– Давайте притворимся оленятами, – предлагаю я. – Может, и нам перепадет молочка!

Все смеются.

Чуть позже, когда мы все еще сидим на шкурах перед хижиной, Рысь замечает олениху: припадая на одну ногу, та подходит к самому лагерю.

– Наверное, она упала, – предполагает Молния.

– Духи равнин послали ее нам, – радуется дедушка Пузан, хватаясь за копье.

– Оставь, дедушка Пузан! – останавливает его Умник. – Давай-ка порассуждаем. Нам все время приходится гоняться за животными, в большинстве случаев без толку. Верно?

– Верно. – Дедушка Пузан поглаживает свое копье и сглатывает слюну. В мыслях он уже пожирает поджаренную на углях оленью ногу.

– Давай попробуем иначе, – продолжает Умник.

– Именно: можно запечь ее в золе, – взвизгивает учитель и рвется вперед.

– Но дедушка! – Умник хватает его за руку. – Я не имею в виду другой способ приготовить мясо. Я думал о другом способе извлечь пользу из этой оленихи. Почему бы нам ее не приручить?

Дедушка Пузан застывает на месте, глядит на Умника вытаращенными глазами, словно тот сморозил какую-то дикую чушь. Потом принимается хохотать, да так, что брюхо колышется.

– Приручить? Это уж точно, сынок, приручить я ее приручу: скоро мы с ней станем одним целым! – И тихо-тихо подкрадывается к оленихе.

Но Умник в мгновение ока его опережает – и, странное дело, олениха не бежит от него. Даже позволяет дотронуться до больной ноги.

– Березка, принеси ровную палку и кожаный ремень. Нога не сломана, немного отдыха, и все пройдет.

Березка помогает ему перевязать оленихе ногу. Дедушка Пузан созерцает эту сцену, бледный от ужаса.

– С ума посходили! Мы подыхаем с голоду, а это дурачье лечит хромую олениху. Что творится в мире, ах, что творится!

Олениха ложится в нескольких шагах от лагеря и засыпает.

Тем временем Морж и Медвежонок возвращаются с огромным количеством яиц.

– Хвати-и-ит! – в отчаянии вопит дедушка Пузан. – Видеть их не могу, с души воротит…

Но пожирает почти все.

Умник, которому ничего не досталось, долго смотрит на спящую олениху, и вдруг его осеняет:

– Вот именно: пойду попью молочка!

И подбирается к ней на четвереньках.

Олениха, наверное из благодарности, лежит спокойно, дает ему вволю напиться.

Морж, видя, что у Умничка получилось, следует его примеру.

Потом настает очередь Медвежонка, Блошки, Попрыгуньи.

Но когда и дедушка Пузан подползает, олениха кое-как встает и ковыляет прочь.

– Вот видишь: ты ее спугнул! – расстраивается Умник.

Но на следующий день олениха возвращается, и мы опять по очереди пьем молоко.

Но Умник недоволен таким неудобным, примитивным способом и уже думает, как его усовершенствовать.

– Каким образом выходит молоко? – задается он вопросом.

Сжимает в пальцах вымя оленихи.

Ничего.

Еще раз.

Вытекает тонюсенькая струйка…

В конце концов, перепробовав разные способы, к вечеру Умник в состоянии произвести первое в истории доение. Остается только подставить под вымя оленихи череп бизона, который нам служит крынкой.

В последующие дни оказывается, что у Буйволенка лучше всех получается доить.

– Видите, – рассуждает Умник, – оленей можно приручить. Если мы приручили взрослую олениху, что говорить о малышах…

– М-м-м, малыши… – закатывает глаза дедушка Пузан. – Не напоминай… Такие нежные… вкусные…

– Во имя всех горбатых медведей! Дедушка Пузан, ты неисправим, – сержусь я. – Только о еде и думаешь. Да знаешь ли ты, что, если мы будем и дальше убивать малышей, олени рано или поздно исчезнут с лица земли?

– Эка важность, – пожимает плечами старик. – Будем есть косуль.

– А если и косули исчезнут? – вмешивается Березка.

Дедушка Пузан скребет бороду.

– Что-нибудь да останется пожевать…

Шкур мы запасли вдоволь.

Вырезали из молодых ясеней новые копья, обожгли острия на огне. Набрали много кремней – Рысь обнаружила ручеек, где их полно.

Дедушка Пузан пользуется случаем повторить пройденное: день за днем он нам показывает, какие кремни лучше, как работать долотом, как обтесывать скребки, наконечники, лезвия топора…

Умник слушает вполуха – его заботит олениха, которую мы приручили. Живот у нее увеличивается, еще немного, и на свет появится маленький олененок.

Мой дружок с нетерпением ожидает этого события, старательно заносит на дубинку для записей все, что происходит с оленихой: как она себя чувствует, какое у нее настроение…

Он страшно нервничает – ни дать ни взять, отец, ожидающий прибавления в семействе.

Наконец наступает великий день!

Олениха с трудом встает и отходит подальше, прячется в березовой роще.

Мы с Умничком, пользуясь тем, что дедушка Пузан спит, связываем его: он, конечно, клялся и божился, что не тронет малыша этой щедрой оленихи, которая каждый день поила нас молоком, но мы ему не очень-то верим.

Когда олененок рождается, весь лагерь ликует.

Мы назначаем Медвежонка Верховным Хранителем олененка и вручаем ему увесистую дубинку, чтобы разить всякого, кто подойдет к малышу с неблаговидными намерениями.

Теперь олениха-мама выкармливает малыша, и для нас, естественно, молока нет, что вызывает гнев у дедушки Пузана.

– Вот чего вы добились вашими новыми придумками, – ворчит он. – Сказано ведь: семь раз отмерь, один раз отрежь. Опыт твой провалится, только время зря потеряем. Пойду-ка лучше в лес, может, добуду росомаху.

Мы уже готовы отправиться в путь.

В хижине остаются Медвежонок и Попрыгунья. Они позаботятся об оленихе и олененке до нашего возвращения.